Исследуемый вопрос проясняется 50 страница

Вот что, стало быть, говорится обычно.

III. Пожалуй, возникнет вопрос, как [можно], имея правильные представления, вести невоздержную [жизнь]. По этому поводу некоторые говорят, что «знающий» (επισταμενος) не способен быть [невоздержным], ведь нелепо, по мысли Сократа, если, несмотря на имеющиеся у человека знания (επιστεμες ενουσες), верх [в нём] одерживает нечто иное и таскает [его за собою], как раба. Сократ ведь вообще отстаивал разумность (λογος) так, словно невоздержности не существует: Никто, дескать, не поступает вопреки тому, что представляется наилучшим, а [если поступает, то] только по неведению. В таком виде это учение явно противоречит очевидности, и надо исследовать [вопрос] о страсти: Если она [бывает] по неведению, то что это за неведение такое? Ведь понятно, что ведущий невоздержную [жизнь] всё же не думает [так жить], прежде чем оказался охвачен страстью.

Некоторые в одном соглашаются с [Сократом], а в другом нет, а именно: Соглашаются, что ничего нет выше знания, но что никто не поступает вопреки тому, что показалось наилучшим, не соглашаются. И потому они утверждают, что невоздержный одержим (κρατειστηαι) удовольствиями как имеющий не знание, а только мнение. А если это в самом деле только мнение и не [точное] знание и если удовольствию и страсти противодействует не чёткое представление, а смутное, как у нерешительных, то можно посочувствовать тому, кто не придерживается (με μενειν) этих [мнений и представлений] перед лицом сильных влечений. Но испорченным не сочувствуют, так же как всему прочему, что достойно осуждения.

Тогда рассудительность, может быть, противостоит [влечению]? Ведь она в нас – самое сильное. Но и [такое предположение] нелепо, ибо тогда один и тот же человек будет одновременно рассудительным и невоздержным, между тем никто, пожалуй, не станет утверждать, что рассудительному свойственно по собственной воле совершать самые дурные поступки. Кроме того, прежде уже было показано, что рассудительный как имеющий дело с последними данностями есть [человек] поступков (πρακτικος), обладающий и другими добродетелями.

Далее, если быть воздержным – значит иметь сильные и дурные влечения, то ни благоразумный не будет воздержным, ни воздержный – благоразумным, потому что благоразумному не свойственно иметь ни чрезмерных, ни дурных влечений, а если влечения полезны, склад [души], который препятствует следовать им, – дурной склад; таким образом, не всякая воздержность оказывается чем – то добропорядочным. Но если влечения слабые и не дурные, [в воздержности] нет ничего впечатляющего, а если они дурные, но слабые, то – ничего великого.

Далее, если воздержность заставляет держаться всякого мнения, в том числе ложного, она дурна. А если невоздержность состоит в отступлении от всякого мнения, то будет [существовать] некая добропорядочная невоздержность, как, например, у Софоклова Неоптолема в «Филоктете», ведь он заслуживает похвалы за то, что не держался того, в чём его убедил Одиссей, так как лгать было мучительно.

Кроме того, трудный вопрос ставит софистическое рассуждение.

Действительно, из – за того что софисты хотят заставить принять парадоксы, чтобы, когда это удастся, [вызвать удивление] своей изобретательностью, из – за этого полученный силлогизм и являет собой неразрешимую трудность. В самом деле, мысль связана, когда из – за неудовлетворённости выводом держаться его не хочет, а идти дальше не может, потому что не способна опровергнуть [это] рассуждение.

При одном [софистическом] рассуждении выходит, что безрассудство (απηροσυνε) вкупе с невоздержностью есть добродетель. Действительно, от невоздержности человек совершает поступки, противоположные [его собственным] представлениям, а [от безрассудства] ему представляется, что добродетельные [поступки] порочны и совершать их не следует, и, значит, он будет совершать поступки добродетельные, а не порочные.

Далее, кто доставляет себе удовольствия и преследует их по убеждению и сознательному выбору, тот покажется, должно быть, лучшим в сравнении с тем, кто так поступает не по расчёту, а от невоздержности, ведь его легче исцелить, потому что можно переубедить. К невоздержному же относится пословица, в которой говорится: «Когда водой подавишься, чем запивать?», потому что если бы человек совершал поступки по убеждению, то, будучи переубеждён, он перестал бы так поступать, в данном же случае убеждённый в одном, он, тем не менее, поступает по – другому.

И, наконец, если невоздержность и воздержность могут относиться ко всему, кто же тогда будет невоздержным во всех отношениях, [то есть в безусловном смысле слова] (ηαπλος)? В самом деле, никто не наделён всеми [видами] невоздержности в совокупности, а между тем мы говорим, что некоторые безусловно невоздержны.

IV. Таковы, стало быть, определённые [логические] затруднения, которые тут возникают. Одни из них надо отбросить, а другие сохранить, ибо разрешение [логического] затруднения – это обнаружение [истины].

Прежде всего, конечно, надо рассмотреть, сознательно (ειδος) или нет [поступает невоздержный], и если сознательно, то в каком смысле; затем, в каких вещах следует полагать человека невоздержным и воздержным, то есть в любых ли удовольствиях и страданиях, или [только] в известных, [строго] определённых вещах, а кроме того, одно ли и то же быть воздержным и выдержанным, или это разные вещи? Соответственно надо рассмотреть и другие [вопросы], которые тесно связаны с настоящим исследованием (τηεορια).

Дата добавления: 2015-08-29