– Эй, Гаррет! – От компании Диких отделился хитро улыбающийся Медок и показал мне кулак.
Остальные воины с интересом наблюдали за мной. Я внимательно разглядывал сунутый мне чуть ли не под нос э-э-э... объект. Из сжатого кулака торчало несколько соломинок.
– Что это? – с осторожным любопытством спросил я у Медка, не спеша дотрагиваться до протянутых мне соломинок.
– Жребий! – весело хохотнул высокий Дикий. – Мы с ребятами посоветовались и решили, что ты тоже должен участвовать.
– В чем участвовать? И кстати, почему эльфы и наш славный граф уже в таверне, а мы играем в жребий?
– Эльфы и Алистан не играют, – ответил мне вместо Медка Дядька. – А жребий очень прост. Кто вытянет короткую, тот разделит комнату с Фонарщиком.
– До конца путешествия, – быстро сказал Арнх.
Мумр следил за всеми этими приготовлениями с плохо скрываемой злостью. Решив выразить протест, он грянул на дудке что-то из боевых маршей гномов, переполошив мирно пасущихся у его ног кур.
Мне, собственно говоря, было все равно, кто окажется в моей комнате, и поэтому я с как можно более небрежным видом вытянул из кулака Медка первую попавшуюся соломинку. Она оказалась короткой.
Вокруг послышались облегченные вздохи. Кто-то ободряюще хлопнул меня по плечу, кто-то стал весело перемигиваться. Все же непонятно, отчего с Фонарщиком никто не хотел ночевать в одной комнате.
В таверне уже были накрыты столы, а радушный хозяин собственноручно разливал по бокалам свое лучшее вино. Постояльцев было мало, в зале находились в основном жители деревни.
А вот из еды подавали только курицу во всех ее проявлениях. Куры жареные, куры, запеченные с яблоками, куры пареные, куриные крылышки с перцем. Того и глади, что сам закукарекаешь от такого изобилия курятины. А если прибавить к этому, что я попросту не выношу курицу в любом гастрономическом проявлении, то всем станет понятно мое не самое приподнятое расположение духа.
Сославшись на усталость, я отправился в комнату и лег на одну из двух кроватей. В отличие от меня, Дикие были бодрыми и веселыми, будто они и не провели целый день в седле.
В который раз за последнее время я пожалел, что дал втянуть себя в подобную авантюру.
Только к середине ночи мне стало понятно, какую свинью подложила судьба-насмешка с короткой соломинкой. Фонарщик явился поздней ночью, когда я уже спал. За день в седле я намаялся настолько, что даже не услышал его прихода.
Зато я очень хорошо услышал Мумра, когда он принялся воодушевленно храпеть. Куда уж тут старине Гозмо с его ночными трелями и руладами! Храп Гозмо по сравнению с храпом Мумра – это все равно что писк маленького комарика супротив рева голодного обура.
Естественно, я проснулся. Естественно, я попытался всеми силами заглушить эти ужасные звуки. Я пробовал свистеть. Я пробовал затянуть песенку. Я швырнул в Мумра сапогом. Все оказалось бесполезным. Он даже не подумал проснуться или хотя бы перевернуться на другой бок.
После целого часа мучений, когда я уже приноравливался и вот-вот готов был погрузиться в сон, Фонарщик менял тональность, и я вновь просыпался. Измучившись, я залез с головой под подушку и наконец-то заснул, дав себе зарок в следующий раз найти более спокойное место для отдыха.
Мумр разбудил меня утром. Я бросил на него хмурый взгляд. Небось ему-то никто видеть сны не мешал.
Удивительно, но за ночь боль прошла абсолютно, как будто я и не сидел на лошади. Спасибо Эллу, заметившему вчера не самое лучшее состояние и плеснувшему мне в вино что-то из собственной фляжки. Что бы это ни было, но оно помогло.
– Поздновато мы сегодня встали, – сказал я Мумру. Уже было светло, и по сравнению с предыдущим днем мы встали поздно. – Мы уже никуда не спешим?
– Леди Миралисса ждет гонца, он ей что-то должен передать, – ответил мне Фонарщик, шаря у себя под кроватью. Выудив из-под нее биргризен, Мумр положил его себе на плечо и направился к выходу из комнаты.
– Пошли завтракать, Гаррет.
– Иду, – сказал я и протянул руку за арбалетом и ножом.
Хм... Странно... Очень странно... Нож был на месте, а вот мой стреляющий малыш бесследно исчез. Ну не Фонарщик же его захватил с собой, право слово!
Вдруг с улицы в приоткрытое окно комнаты проник звук арбалетного выстрела, а затем раздалось испуганное куриное кудахтанье. Я на миг выглянул в окно, выругался, выскочил из комнаты и стал спускаться по лестнице на первый этаж.
Несколько Диких уже завтракали в зале таверны. Меня поприветствовали и вежливо спросили, как спалось сегодня ночью. Я вежливо сказал, что хорошо. Ни себя, ни их мне обмануть не удалось.
– Гаррет, ты куда? – удивился Халлас, держащий в одной руке шматок сала, а в другой – кусок копченой колбасы. Гном был в затруднении и не знал, с чего ему начать свой завтрак. – Все же остынет!
– Я на минутку, – отмахнулся я от гнома и вышел на улицу.
Арнх, Кот и Горлопан с интересом наблюдали за оригинальным состязанием между Угрем и одним маленьким и очень хорошо мне знакомым субъектом. К вящему неудовольствию хозяина таверны, состязание состояло в том, чтобы за как можно более короткий промежуток времени подбить как можно больше бегающих по двору кур. Штук пятнадцать куриных трупиков уже застыли комками перьев тут и там на песке.
Угорь стрелял из склота, взятого у Маркауза. Кли-кли – а это был именно он, я его физиономию теперь и с закрытыми глазами узнаю – лупил по курицам из моего арбалета.
– Развлекаешься? – спросил я у гоблина.
– Доброе утро, Гаррет, – сказал мне в ответ Кли-кли и метким выстрелом подстрелил очередную несчастную птичку. – Десять – шесть. Я выиграл!
Это он сказал уже Угрю, и тот согласно кивнул, даже не помышляя спорить.
– Спасибо, что разрешил воспользоваться арбалетом. – Шут протянул мне оружие.
– Не помню, чтобы я тебе разрешал.
– Да не придирайся ты к словам, – поморщился гоблин. – Я целую ночь был в седле, всю задницу себе стер, пока вас догнал! Должен же я был хоть немножечко расслабиться'
– И зачем, позволь спросить, ты приехал?
– Мне показалось или я расслышал в твоем голосе недовольство? – Шут внимательно посмотрел мне в глаза. – А приехал я для того, чтобы передать Миралиссе одну штучку, которой у короля не было в тот момент, когда вы уезжали.
– Так это мы по твоей милости никуда не спешим? – хмыкнул немногословный гарракец.
– И вообще, – сказал шут, отметая все возможные возражения, – остальной путь я проделаю в вашей компании.
– В качестве шута? Вот еще! – фыркнул Горлопан.
Он вместе с Котом подошел к нам, пока Арнх занимался тем, что выдергивал из трупиков кур болты и разбирался с огорченным хозяином «Золотой курицы».
– Разве на мне колпак? – Шут демонстративно ткнул пальцем в свою голову.
Ни шутовского колпака с бубенцами, ни трико на гоблине не было. Обычная дорожная одежка и плащ на плечах.
– Я с вами отправляюсь не как шут, а как проводник. То место, куда мы направляемся, моя родина. В Заграбе я чувствую себя не хуже эльфов. И к тому же я являюсь доверенным.лицом короля.
– Если бы я был на месте короля, то не доверил бы тебе, дорогой шут, охранять даже свой ночной горшок, – сказал Горлопан.
– Да у тебя отродясь ночного горшка не было! – пихнул кулаком в бок Горлопана Кот.
– Был или не был, это не важно! – отмахнулся от усатого воина Горлопан и почесал длинный нос. – Прости, гоблин, но оберегать еще одного гражданского от всех неприятностей – это уже слишком. Особенно зная твою привычку устраивать всем гадости...
– Меня зовут Кли-кли, а не гоблин, сударь Ворчун и Нытик, – отрезал шут. – И ни в чьей охране я не нуждаюсь. Я сам способен за себя постоять.
С этими словами шут откинул в сторону полы плаща, предлагая нам полюбоваться поясом, на котором висело четыре тяжелых метательных ножа. Два слева и два справа.
Подошедший Арнх уважительно присвистнул, оценив оружие гоблина:
– Кли-кли, ты сегодня явно в ударе. Может, ты нам еще и песенку споешь?
– Не сомневайся, спою, – согласился шут. – Наступает время потехи! Или ты думаешь, что от меня так просто избавиться?
К сожалению, я так не думал. Пока мы шли завтракать, я успел попросить Сагота наделить меня божественным терпением.
За следующие дни ничего важного не произошло. Мы продолжали пробираться на юг, останавливаясь на ночевки в окрестных полях. Ночи были теплыми, и никто не ощущал неудобства от капризов погоды. Будь она обычной, то есть такой, какой всегда была в июле последние десять тысяч лет, мы бы немного померзли ночами. А так, спи на травке да смотри на звездное небо. Если бы не комары, тоже, кстати, одуревшие от невесть откуда взявшейся жары, жизнь вообще была бы прекрасной.
Ночевки в полях объяснялись просто, вот уже второй день, как тракт обходил деревни стороной, делая изящную петлю на юго-запад. В ближайшую деревушку мы должны были попасть только к завтрашнему вечеру.
Удивительно, но под открытым небом Мумр не храпел. Как сказал мне Сурок, Фонарщик начинает ночные концерты только тогда, когда у него появляется крыша над головой. Так что за прошедшие дни я вполне сносно выспался.
Постепенно мы с Пчелкой настолько привыкли друг к другу, что я, к своей несказанной радости, обнаружил отсутствие у себя усталости после целого дня скачки. Хотя вру. Усталость все же была, но отнюдь не смертельная. Не та, после которой хочется упасть на землю годика эдак на четыре и больше не вставать ни за какие сокровища короны.
Маркауз вначале не хотел брать с собой шута, но гоблин с совершенно невиннейшим выражением на плутоватой физиономии протянул графу бумагу с королевской печатью, и суровому воину скрепя сердце пришлось разрешить ехать Кли-кли с нами.
Конь Кли-кли размером был не меньше коня Алистана, и если низкорослые Халлас с Делером смотрелись на лошадях, скажем так, немножечко забавно, то гоблин на огромном черном коне, получившем кличку Перышко, выглядел попросту комично. Его ножки даже не доставали до стремян. Но следует заметить, что в седле Кли-кли чувствовал себя вполне уверенно, а Перышко подчинялся всем командам по первому требованию хозяина.
Гоблин вел себя удивительно тихо. В понятие «тихо» я вкладываю следующий смысл: проснувшись поутру, можно было не опасаться змеи в сапоге или колючки в лошадином хвосте.
Гоблин целый день черным вихрем носился из головы растянувшегося по дороге отряда в хвост, а из хвоста – в голову. Кли-кли успевал везде. Он был вездесущ, как чума-медянка в зараженной деревушке. В течение дня его можно было заметить распевающим песни с Делером и Халласом, рассказывающим очередную историю Коту и Угрю, ведущим заумную с эльфами или до хрипоты спорящим с неуступчивым Алистаном Маркаузом.
На второй день нашего совместного с гоблином пути на Кди-кли снизошло вдохновение в виде проснувшегося поэтического дара. Гоблин горланил на весь тракт только что придуманную им так называемую дразнилку про весь наш отряд. Или, точнее, почти про весь наш отряд. Кли-кли благоразумно умолчал, а скорее всего, попросту не пропел ту часть, которая предназначалась темным эльфам. Гоблин пришел к вполне здравому выводу, что эльфы могут не оценить его гениального чувства юмора, зато вполне в состоянии пустить кровь тому, кто, по их мнению, оскорбил их род, а тем паче дом.
Песенка начиналась с того, что мы куда-то едем, а затем плавно и незаметно переходила на личности. Оказалось, что Медок жрет, как лошадь, Дядька все время чешет бороду, у Горлопана плохо пахнет изо рта, Алистан упрям и мечтает кого-то проткнуть. И так про всех. Как только гоблин принимался орать новый куплет, так сразу все начинали смеяться над тем, о ком в данной момент шла речь. Естественно, не смеялась только цель шутовских насмешек. Но стоило начаться новому куплету, и кто-то смеяться переставал, а тот, кому совсем недавно перемывал косточки гоблин, начинал хохотать как сумасшедший. Конечно же основную роль добрый парень Кли-кли отвел вору по имени Гаррет. То есть мне.
Хмурый, мрачный, злобный Гаррет
На лошадке ехал в путь,
Но пришла беда лихая,
Гаррет в луже стал тонуть...
Ну и так далее в течение десяти минут. Не могу сказать, что я злился на него. Ну развлекается и развлекается, надо отдать Кли-кли должное – он поднял всем настроение, и дорога перестала быть скучной.
Катастрофа произошла на следующий день после того, как Кли-кли пропел дразнилку. Мы как раз проехали большой тележный обоз, груженный репой, которую везли на продажу торговцы, и до деревни, а значит и до доброго ужина, оставалось всего ничего... В это самое время Кли-кли спелся с Фонарщиком, и они стали изводить меня в два голоса, хотя Халласу их незатейливая песенка очень даже понравилась.
А дело было так.
Фонарщик довольно долго ехал молча, лишь иногда лениво отвечая на вопросы Медка. Дядька поставил Медка ехать рядом с заснувшим в седле Горлопаном (Горлопан ехал впереди Фонарщика) и следить за тем, чтобы его лошадь не отстала по дороге.
– А не спеть ли мне Тихую Бом-тирлимку? – довольно задумчиво спросил Мумр у вечернего неба.
И спел. Причем пел не прерываясь чуть ли не целый час – на это ведь ума много не надо. Вставляй между бом-тирлимами любую пришедшую в голову чепуху и радуйся жизни. Я запомнил только краткий отрывок:
Тихо-тихо песнь мурлычу,
Бом-тирлим, бом-тирлим,
Вот сейчас беду накличу,
Бом-тирлим, бом-тирлим.
Тихо огр подкрадется,
Бом-тирлим, бом-тирлим,
Свежей кровушки напьется,
Бом-тирлим, бом-тирлим.
Тихо свены прилетают,
Бом-тирлим, бом-тирлим,
В клочья трупы разрывают,
Бом-тирлим, бом-тирлим.
Тихо орки в нас стреляли,
Бом-тирлим, бом-тирлим,
Но, по счастью, не попали,
Бом-тирлим, бом-тирлим.
Тихо орков мы крошили,
Бом-тирлим, бом-тирлим,
И, по счастью, всех убили,
Бом-тирлим, бом-тирлим.
Тихо огр за мною гнался,
Бом-тирлим, бом-тирлим,
Тихо бегством я спасался,
Бом-тирлим, бом-тирлим.
Тихо огру в морду двинул,
Бом-тирлим, бом-тирлим,
Он меня с обрыва скинул,
Бом-тирлим, бом-тирлим.
Тихо в пропасть я катился,
Бом-тирлим, бом-тирлим,
Только чудом не разбился,
Бом-тирлим, бом-тирлим.
Тихо я сюда вернулся,
Бом-тирлим, бом-тирлим,
Чуть от стужи не загнулся,
Бом-тирлим, бом-тирлим.
Тихо эта песня спета,
Бом-тирлим, бом-тирлим,
Есть во мне душа поэта,
Бом-тирлим, бом-тирлим.
Тихо-тихо снег кружится,
Бом-тирлим, бом-тирлим,
Как мне хочется напиться,
Бом-тирлим, бом-тирлим!!! [40 - Стихи Анатолия Меллера-младшего. – Примеч. автора.]
Затем к пению Фонарщика присоединился Кли-кли. Он вместо Мумра стал выкрикивать все бом-тирлимы, причем делал это шут противнейшим голосом донельзя маленькой и плаксивой девчонки. Фонарщик в это время с остервенением наяривал на дудке-недоразумении нечто отдаленно напоминающее вопль запутавшегося в сетях водяного.
Прекратить маленький концерт смогли только объединенные усилия Дядьки, Делера и Сурка.
Когда появилась деревня, Мумра и гоблина уже хотело удавить больше половины нашего отряда. Лишь эльфы, Алистан и Угорь сохраняли ледяное спокойствие.
Таверна в деревушке была намного хуже, чем в Подсолнухах, но выбирать не приходилось, к тому же после стольких дней ночевок под открытым небом я был рад любой кровати.
Жители заинтересованно поглядывали на нас – не каждый день тут можно было увидеть такое количество новых людей и нелюдей. Особенно больше всего охов и ахов заслужили эльфы и гоблин. И те, и другие довольно редко появляются в землях людей, а поэтому нужно обязательно бросить все дела и смотреть во все глаза на приезжую диковинку. Когда представится еще такой случай?
Хозяин безымянной таверны попросту обалдел от стольких гостей и, раскрыв рот, статуей застыл на крыльце. На наше счастье, дородная жена хозяина ткнула мужа локтем под ребра и заставила поторапливаться не только его, но и двух сонных дочурок, удостоившихся крайне заинтересованного взгляда Арнха. Но, несмотря на тычки матери, молодки двигались все так же медленно и сонно, пока дело не подправил линг. Он попросту спрыгнул с плеча Сурка на голову одной из девок, а находившийся рядышком Кли-кли, который и являлся инициатором этой сценки, крикнул:
– Крыса! Бешеная!
В поднятом переполохе Непобедимого едва не затоптали, за что Кли-кли удостоился чести получить подзатыльник от Сурка. Теперь обиженный на весь белый свет гоблин дулся и не хотел ни с кем разговаривать.
К концу ужина шут заявил о желании спать в комнате вместе с Гарретом и Фонарщиком и очень удивился, не встретив возражений ни с чьей стороны.
– Гаррет. – Эграсса подошел незаметно и, склонившись надо мной, произнес: – Треш Миралисса хочет поговорить с тобой, идем. Я провожу.
Я встал из-за стола и пошел вслед за высоким эльфом.
Поговорить? О чем? И почему сейчас, а не раньше?
В комнате кроме Миралиссы находился Маркауз, задумчиво смотревший в окно, и Элл, снимающий ножом кожуру с яблока.
– Добрый вечер, Гаррет. – Раскосые золотистые глаза эльфийки приветственно блеснули в пламени свечей. – Ты знаешь, что это? – Миралисса протянула мне какой-то предмет. Я взял его в руки и едва сдержал возглас восхищения. – Красиво, правда?
Я нашел в себе силы только кивнуть, завороженно рассматривая драгоценность, по воле случая оказавшуюся в моих руках. Это был ключ. Но не просто ключ, а настоящее произведение искусства.
Мелькнула кощунственная мысль, что знающие люди, те, что коллекционирует древние вещи, щедро отдадут мне за право обладать ключом не одну гору золота.
Ключ казался хрустально-ледяным и настолько хрупким, что на него даже страшно было дышать. Того и гляди растает. Но я знал, что, даже если взять секиру Делера и бить по ключу не переставая целый день, с кажущейся на первый взгляд такой хрупкой вещью ничего не случится, а вот секиру придется брать новую. Ключ свободно помещался у меня на ладони, но был ощутимо тяжелым.
– Слеза дракона? Карлики делали?
– Ты прав, – кивнул Эграсса. – К нему приложили руки карлики, только они могут так обработать этот минерал. Видишь, какая тонкая работа?
Тонкая – это не то слово! Идеальная, изящная, совершенная и древняя. В наше время такое не смогут создать даже мастера-карлики. Для обработки наиредчайшего минерала слеза дракона, обладающего прочностью самих гор, которые его и создали, нужны не только обычные инструменты, но и магия. А сейчас магия карликов находится в упадке, и на такие творения они, увы, не способны. Слишком многое оказалось забыто за Пурпурные годы.
– От чего этот ключ? – спросил я, неохотно возвращая драгоценность Миралиссе.
– Ты что-нибудь слышал о Створчатом ярусе?
– Третий ярус Костяных дворцов? – уточнил я, припоминая давнишний разговор с Фором и планы на древних картах Храд Спайна. – А дальше иди же, распахнуты створки...
– Совершенно верно, Створчатый, или Третий, ярус Храд Спайна с волшебными дверями. Двери запечатаны очень сильным заклинанием, но вот этот ключ, созданный две с половиной тысячи лет назад карликами по просьбе владык Темных домов, на время нейтрализует магию и откроет дорогу вниз.
– Этот ключ нам привез Кли-кли, – вступил в разговор Алистан, обернувшись от окна. – Когда шут уезжал, он был... Впрочем, это уже не важно. Главное, что сейчас ключ у нас, и, если створки, о которых говорила леди Миралисса, окажутся закрытыми, мы не будем топтаться и искать обходной путь.
– Если он вообще есть, этот обходной путь.
– Есть, Гаррет. Или был. Прошли же как-то к могиле Грока маги Ордена, относившие Рог. Тогда ключа у магов не было, он находился в Заграбе.
– Ключ уже побывал в Храд Спайне этой весной. – Али-стан сложил руки на груди. – Перед тем как направиться в Безлюдные земли, леди Миралисса отдала ключ королю, а король – магам из второй экспедиции. Благодарение богам, единственный пришедший из могильников несчастный, сошедший там с ума, смог вынести ключ.
– Благодаря ему маг и остался жив. – Эграсса зажег еще одну свечу и поставил подсвечник на стол, к двум уже стоявшим. – Что бы там ни обитало, но человека не тронули.
– Мало радости быть живым, но ненормальным, – хмыкнул я. – Ключ у нас, это чудесно. Но зачем рассказывать про него мне сейчас?
– Потом у нас просто не будет времени, или сил, или возможности, – Элл наконец бросил чистить яблоко и подошел ко мне. – Ключ не игрушка. Чтобы он открыл створки, нужно настроить его на тебя. Подчинить.
– Чудесно, – без всякого энтузиазма проговорил я.
«Держаться подальше от тех, кто колдует» – вот один из моих многочисленных девизов.
– Все уже готово. Держи. – Миралисса вновь протянула мне ключ, не обращая никакого внимания на мою кислую гримасу.
С моего согласия или без оного эльфы намеревались немного пошаманить, и брыкаться не стоило, а то они перепутают еще какое-нибудь слово, и ходить мне до конца жизни с рогами на голове или еще с чем похуже.
Пришлось снова взять в руки ключ.
– Садись на кровать. – Эграсса зажег свечу, но поставил ее не на столе, а у изголовья кровати. – Милорд Алистан, вы не будете так любезны оставить нас на то время, пока совершается шаманство?
Граф без всяких возражений вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
– Чего ты ждешь. Гаррет? На кровать! – Эльфийка доставала из своей дорожной сумки пучки сухих трав.
По комнате пополз сладковатый запах болотных цветов и поздней осени.
Я сел на кровать, и подошедший ко мне Элл с чашкой в руке окунул в нее палец, а затем начертил на моем лбу и щеках какие-то знаки.
Миралисса уже стояла над одной из свеч и, шепча, подбрасывала в воздух пыль. Как я понял, это была какая-то Истолченная трава. Пыль почему-то очень медленно падала, а касаясь пламени свечи, на миг вспыхивала и, родив тоненькую струйку белого дыма, исчезала.
Вот оно, шаманство темных эльфов. Долгие шепотки, танцы, фигуры и различный мусор вроде сушеного дерьма летучей мыши. Да, подчас шаманство может сделать то, чего никогда не сделает волшебство, да, древняя магия, если все сделать правильно, намного мощнее, но цена... Одна ошибка, один неправильно произнесенный слог, отсутствие, казалось, самого бесполезного реактива, а главное – время приготовления к сотворению магии, которое так важно в бою, ставит шаманство отнюдь не на лучшую позицию по сравнению с тем же волшебством. Одни эльфы это поняли и стали светлыми, другие до сих пор, как орки, гоблины и огры, не хотят отказываться от древних знаний и упорно продолжают использовать малоэффективный анахронизм, как говорят маги Ордена. Впрочем, я уверен, что и у волшебства есть оборотная, слабая сторона, о которой Орден магов просто вежливо умалчивает.
Между тем Миралисса уже не шептала, а пела. Ее низкий грудной голос тугой спиралью слов закручивался в воздухе. И это пение завораживало. Несмотря на всю свою врожденную грубость, орочий язык, а точнее его эльфийский диалект (эльфы считали себя слишком гордыми, чтобы пользоваться языком орков), был подобен горному ручью. Его журчание было очень приятно слушать.
Эльфийка пела и приближалась ко мне. В комнате остались только я, она и ее голос. Эграсса с Эллом отдалились куда-то в стороны, став одними из многих теней, навалившихся на меня со всех сторон.
Голос, тени и глаза. Золотистые глаза Миралиссы, в которых вспыхнули язычки янтарного пламени. Они затягивали меня, уводили в далекие дали и времена. Вот уже два миндалевидных глаза заполнили всю комнату, лицо в тех местах, где Элл нарисовал знаки, начинало гореть, да и ключ в зажатом кулаке становился все теплее и теплее. Стены комнаты вспыхнули, зашатались и рухнули в разные стороны, а затем горящими флагами стали падать в бесконечную тьму. Я вскрикнул, безнадежно ища ногами несуществующую опору, и раскинул в стороны руки в бесплодной попытке взлететь. Тьма взорвалась огнем. Яростное пламя, родившееся из тьмы, ринулось на меня со всех сторон, опалило шею, спину, плечи. От нестерпимого жара, лизнувшего тело, вспыхнули волосы на голове, боль тупым ножом пронзила мозг. Не помню, кажется, я закричал, но чернильная тень, невесть откуда взявшаяся в этом янтарно-огненном аду, упругим ударом коснулась моей спины и толкнула вперед, в желтые глаза, в ревущий жар.
Миг.
Полет. Ослепление. Тишина. Ночь.
Глава 21
КЛЮЧ
– Клянусь верхушкой Зам-да-Морта, да не растают ее снега! Вы, уважаемый, пока сюда шли, случайно в старые штольни не заходили? Там сейчас опасно, гномы совсем оскудоумили, выработанную породу скидывают прямо на головы. Чай не зашибло?
Темный эльф, к которому обращался старый карлик, с усилием сдержался. Наверное, только хорошо знающие эльфов могли понять, чего эта выдержка стоила жителю Заграбы. Ни темные, ни светлые эльфы, побери их пламя дракона, не отличались сдержанностью характера и на любое оскорбление, настоящее или мнимое, отвечали железом.
Но этот эльф оставался спокоен и не спешил вытаскивать из-за спины кривой с'каш с нефритовой рукоятью.
Кто сможет лучше уговорить карлика-мастера выполнить особый заказ, как не старший сын владыки дома Черного пламени?
Элодсса был не только хорошим воином (а его считали хорошим воином даже враги-орки), но и прекрасным дипломатом. А познания в шаманстве, пусть и не такие, как у темных шаманов, давали шанс добиться от карликов того, чего хотели эльфы, пускай карлики и не будут подозревать о том, что их немножечко подтолкнули.
Но Элодсса не торопился испробовать на карликах тайные знания. Это последняя надежда, а пока можно обойтись обычными переговорами.
– Нет, почтенный Фрахель, мне на голову ничего не падало.
– Мда? – Карлика чуточку расстроило это обстоятельство. – Что ж, ваша раса сдвинута на голову и без всяких камней.
– У каждой расы свои недостатки. – Эльф сделал попытку улыбнуться и оскалил клыки, хотя хотел он совсем другого – взять упрямого недомерка за шкирку и несколько раз стукнуть головой об стенку!
Но нельзя! Никак нельзя срываться! Так уж получилось, но мастер Фрахель, вырви лесное пламя его печень, был одним из немногих, кто являлся Мастером, Мастером с большой буквы. Именно этот карлик способен создать то, что нужно народу эльфов.
– Это точно! Недостатков хоть лопатой черпай, – хохотнул Фрахель и отложил в сторону золотую игрушку-птичку, которую собирал по чьему-то заказу.
Элодсса готов был заложить обруч дома Черного пламени, символ власти своего отца, если после завершения работы умелого карлика эта золотая птичка не будет распевать песенки. Еще как будет! Почище живого соловья.
– У каждой расы свои недостатки! – между тем продолжил карлик. – Вот взять, к примеру, наших родственничков, чтоб им пусто было, господ гномов. Ничего делать не умеют, только руду добывать да коридоры сверлить. Хотя бы одну вещицу сотворили, прихлебатели!
– Давайте не будем говорить о ваших родственниках, – поспешно сказал Элодсса.
Эльфа абсолютно не интересовали постоянно обостряющиеся отношения между карликами и гномами. Каждый обвинял друг друга в лени и ничегонеделании. Некоторые подгорные жители уже начинали поговаривать, что обеим расам в одних чертогах становится тесно и пора кому-нибудь найти себе новый дом. Естественно, карлики считали, что горы должны покинуть гномы, а гномы – что карлики. А зная вспыльчивость, упрямство и готовность обеих рас спорить по любому пустяку, вполне можно предположить, что вскоре назреет драка. Лет эдак через триста-четыреста, когда количество обвинений переполнит бездонную бочку терпения.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |