Пой, флейта! Пой!
Еще не время умирать! Еще немного танца и песен!
Тут же пришлось отскочить назад, размахивая перед собой клинком, дабы не подпустить к себе следующего врага. Времени перехватить меч более удобным хватом не было, но для того чтобы удерживать орка на расстоянии, подходил и посоховый. Мощные взмахи снизу вверх были слишком опасны, чтобы под них лезть. Орку приходилось выжидать и, медленно наступая, прикрываться щитом.
Пой, флейта! Пой!
Первый не был дураком и понимал, что в таком бешеном темпе человек долго не продержится. Оставалось лишь дождаться момента, когда враг раскроется, и прикончить уставшего воина. Орк упустил этот момент. Батарный клинок пошел на замах, неожиданно крутанулся, и рыцарь, успевший поменять хват, застыл в гневной стойке [Note7 - Гневная стойка – одна из стоек в фехтовании на двуручных или полуторных клинках. Руки вытянуты вперед и немного согнуты в локтях. Меч угрожает лицу и шее противника. Это жесткая оборонительная стойка, удерживающая противника на расстоянии, дающая воину возможность короткого отдыха перед контратакой.].
Пой, флейта! Пой!
Орк остановился. Сейчас у него не было никакой возможности подойти к графу, если только он не хочет нарваться на быстрый укол.
– Ну что же ты, мартышка? Сам позвал, а теперь прячешься!
Алистан Маркауз не ответил. Пока все шло в его пользу, но долго так продолжаться не может. Левая щека отчего-то была влажной, и с подбородка противно капало. Пот? Он скосил глаза – вся куртка была залита кровью. А тьма! Все же орк с кинжалом был быстр. Граф и не заметил, когда Первый успел дотянуться до него. Странно, что сейчас он не чувствует никакой боли. То, что левая половина лица распорота,– вне всякого сомнения. Хвала Сагре, что удар пришелся ниже глаз, иначе льющаяся со лба кровь помешала бы бою.
Все. Хватит ждать! Пора!
Пой, флейта! Пой!
Флейта пела, меч ей подпевал. Ятаган рассекал воздух, щит принимал на себя мощные вертикальные удары. Когда батарный клинок вновь упал, орк не стал тупо подставляться, а оттянул щит на себя, тем самым погасив удар. Меч завяз в щите, и Первый, торжествуя, замахнулся ятаганом и открылся. Неожиданно оказавшийся в левой руке Алистана Маркауза кинжал ударил в брешь и, без труда пробив орочью куртку, застрял в том месте, что у воинов называется «кровавым яблоком». Орк захрипел, выронил ятаган, схватился за рукоять кинжала, торчащего у него между ключицами, граф отскочил назад, резким поворотам высвобождая меч.
Пой, флейта! Пой!
Щека горела, словно палачи зашили в нее горсть горящих углей, но сейчас не до боли, на него бросились сразу два противника. Первый, с копьем, ринулся напролом, словно кабан. Второй, с топором, ловко запрыгнул на левый бортик мостка, грозя ударить сверху. Алистан Маркауз подскочил под падающий топор и что есть сил ударил стоявшего на узком бордюре орка локтем промеж ног. Тот потерял равновесие и рухнул в овраг.
Пой, флейта! Пой!
Резкая боль в правой руке. Копьеносец времени даром не терял и ударил копьем наотмашь, попав древком по предплечью. Первый надеялся, что рука человека онемеет и он выронит меч. Не вышло. Алистан Маркауз перехватил клинок левой рукой и пнул подошедшего на опасное расстояние орка ногой в живот. Первый упал на спину, перекувырнулся через голову, вскочил и как ни в чем не бывало вновь бросился на капитана гвардии.
Пой, флейта! Пой!
Держа оружие двумя руками над головой, словно это было не копье, а какой-нибудь боевой багор, орк наносил стремительные жалящие уколы в шею и грудь Алистана Маркауза. Графу удавалось, хоть и с большим трудом, отбивать удары.
Пой, флейта! Пой!
Пот градом катился по его лицу, смешивался с кровью, текущей из раны. В ушах звенело, ноги наливались свинцом, воздуха не хватало. Он уже не знал, сколько времени пятится по мосту. Все внимание графа было сосредоточено на золотистых глазах противника. Жало копья выписывало круги, затем бросалось к плечу, меняло направление, целясь в колено, взлетало к подбородку. Ему все сложнее и сложнее было отбивать удары. Все, что он мог,– это сбивать копье влево или вправо от себя. О том, чтобы перерубить орочье оружие, не могло быть и речи – древко почти на четверть было оковано железом.
Пой, флейта! Пой!
Каждый ждал, когда его противник допустит ошибку, когда приоткроется, зазевается, внезапно споткнется или попросту не успеет закрыться от удара. Меч в руках Алистана Маркауза с каждой секундой становился все тяжелее и тяжелее. Вот он едва успевает отбить жало копья вправо, вот продолжает движение клинка и переводит его в рубящий удар, пытаясь достать Первого…
Орк оказался быстрее. Он практически лег на землю и выбросил свое короткое копье вперед двумя руками. Узкое четырехгранное острие пробило кольчугу Алистана Маркауза и ударило графа в правый бок. И опять он не почувствовал боли. Лишь ощущение, как будто ударили молотом.
Пой, флейта! Пой!
В горячке боя никогда не ощущаешь боли, лишь потом, когда битва остается позади, наваливается усталость. Сейчас же он действовал так, как должно. Перехватил застрявшее в боку копье левой рукой, с усилием оттолкнул от себя, радуясь, что острая пятка ударила не ожидавшего такого поворота событий орка в грудь, сместил копье вправо, давая себе возможность подойти к ошеломленному противнику.
Пой, флейта! Пой!
Первый распрощался со своей буйной головой, и граф прижал левую руку к правому боку. Поднес перчатку к глазам. Кровь была нереально черного цвета. Плохо дело. Граф знал, что случается, когда сталь пробивает печень. Это конец.
Руки с тонкими изящными пальцами требовательно легли ему на плечи. Он яростно зарычал, дернул плечами, сбрасывая руки, заставляя Смерть отойти назад.
– Не время! Я успею забрать еще одного!
Пой, флейта! Пой!
Мост кончился, и сразу двое Первых кинулись на него. Еще один попытался обойти Алистана Маркауза с фланга. Ему приходилось держать меч одной рукой, а другая сжимала раненый бок. Это хоть как-то остановит кровь и даст ему лишнюю минуту.
Пой, флейта! Пой!
Весели Смерть! Порадуй ее своей песней, да так, чтобы она навсегда запомнила этот бой! Как досадно, что, кроме нее и желтоглазых тварей, никто не увидит его лучшей битвы!
И флейта пела, а меч из Поющей стали вторил ей яростно и отчаянно. Отойти, ударить, поймать на контрудар, отойти в сторону. Еще удар. И еще. Прижаться спиной к воротам. Ударить. Закрыться.
Пой, флейта! Пой!
Он выбросил левую руку вперед, и кровь с перчатки попала в глаза орку. Тот на миг потерял темп, и граф, перехватив меч двумя руками (теперь уже плевать на рану), подрубил орку ногу и пошел напролом.
Пой, флейта! Пой!
Песнь флейты гремела над Заграбой, разносилась над миром. Интересно, слышат ли в отряде, как поет флейта? Наверное, нет, они теперь далеко. Очень далеко. Граф победоносно улыбнулся.
В глазах стало темно, в ушах шумело, и отчего-то кружилась голова. Он отмахивался вслепую, действуя интуитивно, предугадывая каждый следующий удар. Ну, еще немножко!
Пой, флейта! Пой!
Клинок натыкается на что-то твердое, на миг останавливается, рукоять меча едва не вырывается из его рук, а затем слышится чей-то короткий булькающий вскрик.
Пой, флейта! Пой!
Ну что, Смерть, видишь?! Это гораздо лучше, чем стрелы. Он еще повоюет. Орки запомнят этот бой и будут рассказывать о нем своим внукам. Почему же так темно? Почему так тяжело? Это снова твои руки, Смерть?! Не время! Еще не время! Ты слышишь, как поет флейта?! Ты слышишь музыку?!
Пой, флейта! По…
Глава 17
ИЗ ЛЕСА
На следующее утро Солнечный Зайчик ни словом не обмолвилась о том, что я увидел прошлой ночью, да и я у нее больше ничего не спрашивал. Кли-кли, видно, что-то подозревала, так как все утро подозрительно косилась в мою сторону, но, слава Саготу, с расспросами ко мне не приставала. За прошедшую ночь туман, державшийся в Заграбе последние двое суток, исчез. Гному поутру стало гораздо лучше, во всяком случае, он был не так бледен, как вчера, да и дыхание стало ровным. Пока Пушистое Облачко выдавала нашему маленькому хмурому отряду невесть откуда взявшийся свежий хлеб, сыр и мясо, Солнечный Зайчик шептала над Халласом заклятия. Только мы собрались перекусить, как вернулись лоси. Пришлось жевать на ходу, Бегущий-в-лунном-свете не собирался ждать, когда мы соизволим утолить голод, сидя на траве.
Лоси бежали весь день, лишь дважды останавливаясь по просьбе дриад. Похоже, зверюги нисколько не устали, несясь напролом через самые глухие лесные чащобы, чего не скажешь о нас, сидевших на их спинах. Дриады с нами почти не разговаривали, отделываясь лишь короткими ничего не значащими фразами. Лишь с Эграссой маленькие Дочери леса были подчеркнуто вежливы и приветливы. На Кли-кли они вообще внимания не обращали, да и гоблинша не очень-то этого жаждала. Все последнее время она была очень задумчива и печальна. Уже ставшее таким привычным дуракаваляние кончилось. Шут исчез, умер. Кли-кли стала сама собой, и это было очень непривычно. Если честно, я ловил себя на мысли, что начинаю скучать по никогда не унывающему шуту Кли-кли.
Краткий перерыв вновь сменялся бешеной лосиной рысью по осеннему лесу. Животины словно от огня бежали, только успевай держаться. Хорошо, что мне хватило ума вернуть Эграссе его красту. Вряд ли в компании дриад нам что-то угрожало, так что нужды в оружии не было, а после того как эльф взял у меня копье, удерживаться на лосе стало гораздо проще.
Останавливались лишь в сумерках, да и то это было желание дриад, а не лосей. Мне показалось, что наши рогатые лошадки, дай им волю, смогли бы бежать без устали пару деньков и никакая темень их, похоже, нисколько не смущала.
Костер горел, Мумр тихонько наигрывал на дудочке. Я уже и думать забыл о том, когда последний раз слушал игру Фонарщика. Дриады, впрочем как и лоси, исчезли в ночном лесу, предоставив нас самим себе. Солнечный Зайчик сказала, что они будут неподалеку, так что нам нечего волноваться.
– Куда они уходят? – спросил Угорь, когда незатейливая мелодия дудочки окончательно затихла.
– Дриады уходят разговаривать с лесом,– немного помолчав, ответил Эграсса.– Узнают новости, советуются, может, еще что-нибудь. Не знаю… Ни мы, ни орки так и не научились слушать лес. Так что мне нечего вам рассказать. Может, Кли-кли знает больше.
– Да нет. Я знаю столько же, Эграсса. С лесом могут разговаривать лишь его Дочери. Ну и флини… иногда. Наши старики говорят, что раньше гоблины могли разговаривать с Заграбой, но это в прошлом. Теперь лес молчит, и нам для разговоров остаются лишь самые болтливые из лесных духов… Слишком многое оказалось утеряно в Седую эпоху…
Кли-кли замолчала и уставилась в огонь.
– Халлас очнулся! – крикнул Фонарщик, ходивший проведать гнома.
Халлас действительно пришел в себя и теперь, привалившись к дереву, осторожно ощупывал повязку. Заметив нас, гном криво усмехнулся и зашипел от боли.
– Кто мне накрутил такое чудо?
– Лежи, Халлас,– подскочила Кли-кли.– Тебя ранили.
– Раз говорю и жив, значит, не серьезно,– хмыкнул гном, но повязку теребить бросил.– Как это меня так?
– Ты ничего не помнишь?
– Да помню что-то,– задумчиво протянул гном.– А подземная бездна! Голова кругом идет, и рожа вся огнем пылает! Чего молчите? Крепко он меня зацепил?!
– Ты глаз потерял,– жестко сказал Угорь, решив ничего не скрывать от гнома.– Досталось тебе здорово. Если бы нам не помогли, по тебе бы уже пели «Прощение».
Халлас пожевал губами, подумал:
– Значит, мне повезло. Глаз не башка – проживу как-нибудь… А где Делер? И милорда Маркауза что-то не видно… Чего замолчали-то?
– Им повезло меньше, чем тебе,– вновь произнес Угорь.– Они погибли.
– Делер… Как? – прокаркал гном.
Угорь рассказал.
– Оставьте меня,– дослушав рассказ, буркнул гном и отвернулся.
Фонарщик собрался что-то сказать, но Угорь лишь едва покачал головой. Мы вернулись к костру, но Кли-кли, несмотря на просьбу гнома, осталась рядом с ним.
– Они были очень дружны. Даже странно,– грустно проговорил Угорь.– Когда Счастливчик пришел к Одинокому Великану, они с Делером чуть друг друга не пришибли. А потом так случилось, что десяток Халласа попал во время рейда в засаду рачьего герцога. Орденский маг их подвел. Гнома должны были вздернуть, но Делер его вытащил чуть ли не с эшафота. С тех пор гнома и прозвали Халласом. Они с карликом были не разлей вода, хотя и дня не проходило, чтобы не поругались…
– Вы как хотите, а я иду спать,– вздохнул Мумр, подхватывая свой биргризен.– Завтра опять целый день скакать.
– Эграсса! – Я достал из сумки Ключ.– Думаю, лучше, если ты возьмешь его себе.
Эльф посмотрел на Ключ и, молча взяв, повесил его себе на шею.
– Какие они, Гаррет?
– Кто?
– Створки.
Я задумался:
– Я не смогу это описать.
– Понимаю.– Эльф неожиданно улыбнулся.– Их никто не может описать. Наверное, когда-нибудь придется спуститься и увидеть творение рук мастеров моего народа. Там ведь очень красиво, правда?
– Не всегда,– осторожно ответил я.– Я не сторонник красоты, которая может укусить, если ты понимаешь, о чем я говорю.
– Говорят, там много сокровищ. Ты много прихватил с собой, Гаррет? – Уголки губ гарракца дрогнули в едва заметной усмешке.
– Не так уж и много,– вспомнив о пропавших изумрудах, буркнул я.– Все, что я вытащил из Храд Спайна, отняли орки.
– Сочувствую,– произнес Эграсса.
Интересно, он насмехается или серьезно?
– Эграсса, можно задать вопрос? – Я решил сменить тему.
– Попробуй.
– У какого орочьего клана черно-белые нашивки?
– Черно-белые? Ты что-то путаешь, такого клана нет. С чего это тебе пришло в голову спрашивать?
– В Костяных дворцах я видел тела орков, на одежде которых были черно-белые нашивки.
– Такого клана нет. Теперь уже нет. Это клан Сгинувших, мы истребили его еще в Седую эпоху.
– Сгинувшие? – Кли-кли села рядом, затем поймала взгляд Угря и сказала: – Халлас уснул. Так Сгинувшие… Это ведь вы их так назвали? Клан Аргада?
– Да, гоблин, именно клан Аргада. Мы потрудились стереть его с лица земли, и нам это удалось.
– С чего такое рвение, Эграсса?
– Аргад довел своих воинов почти до Листвы. Мы не смогли стерпеть такой пощечины. Сгинувшие запретили другим орочьим кланам лезть в их битву. Рано или поздно, но мы смогли победить. Последние сотни Сгинувших спрятались в Костяных дворцах, в какой-то из семи крепостей, что являлись пропускными пунктами, через которые беспрепятственно могли проходить любые желающие. Черно-белые словно сошли с ума, они стали нападать на всех, даже на своих собратьев. Другие кланы от них отвернулись, а нам это было на руку. Мы взяли ту крепость, а Аргада вместе с его полководцами наши шаманы вплавили в центральную башню. Живыми. Так говорят наши легенды. С тех пор через ту крепость редко кто отваживался проходить. Мои предки перестарались, и души мертвых до сих пор мстят путникам.
– Я прошел,– как бы между прочим выдал я.
– Ты хочешь сказать, что видел Аргада? – Эграсса смерил меня недоверчивым взглядом.
– Если какой-то из покойников, вплавленных в башню, был Аргадом, то да.
– Значит, ты везучий, если целым и невредимым прошел через крепость.
– Или ваши легенды ошиблись,– тихо ответил Угорь.
– Просто Гаррет Танцующий – вот и весь сказ,– выдала свое веское мнение Кли-кли.– Другой бы не прошел.
– Спасибо тебе, Кли-кли,– ядовито ответил я ей.– Ты вселил в меня уверенность в моей исключительности.
– Но ты и вправду исключительный! – возмутилась она.– Ты Танцующий с тенями! Великая книга Брук-грук не врет!
– Ты повторяешься, шут,– вздохнул я.– Скажи что-нибудь новенькое.
– Дриады идут,– произнесла Кли-кли, и из темноты в круг света вступили Солнечный Зайчик и Пушистое Облачко.
– Лес говорил с нами,– произнесла Солнечный Зайчик, не спеша присаживаться.
– Нам стоит узнать о том, что он вам сказал?
– Да, эльф. Орки выступили. Война началась.
Я охнул, Кли-кли пискнула, Мумр, которому не удалось уснуть, затейливо выругался, Угорь и Эграсса остались бесстрастными, словно им сообщили не о войне, а о том, что завтра нам на завтрак не выдадут сладкую булочку.
– Когда они выступили?
– Несколько дней назад.
– Это все, что мы должны знать?
– Нет, но мы ничего не понимаем в войне и не сможем рассказать вам так, как требуется. Лишь смутим и запутаем. Звонкий Ручеек послала к нам флини, скоро он будет здесь.
– Как скоро? – Эграсса взял на себя все разговоры с дриадами.
Пушистое Облачко закрыла глаза, словно вслушиваясь в ветер, что гулял в голых ветвях деревьев.
– Он будет у костра через несколько минут. Но, думаю, вам стоит узнать, что завтра нам придется изменить направление.
– Как?!
– На запад. Мы не хотим, чтобы вы, выйдя из Леса, оказались в руках орков.
Угу. Они не хотят, чтобы Рог Радуги попался в орочьи лапы. До нас им нет никакого дела.
– Мы переправим вас на западный берег Черной реки. Вы окажетесь совсем рядом с людским городом. Мойциг, если я правильно помню. Орки обошли его стороной. Скоро прилетит флини, советую его выслушать. Завтра мы выйдем из Золотого леса.
Дриады вновь скрылись за деревьями. Видно, они не очень-то жаловали наше развеселое общество.
– Что же получается? – Фонарщик задумчиво потер щетинистую щеку.– Если завтра из Золотого леса… То при такой скорости через три, нет, через два дня мы уже покинем Заграбу?
– Будем уповать именно на это.– Угорь сжимал и разжимал кулаки.– Сейчас на юге королевства горячо!
– Но если мы выйдем на западном берегу Иселины, то из Заграбы мы сразу попадем в Валиостр?
– Ты всегда был гением, Гаррет,– съязвила Кли-кли.– Да, ты совершенно прав. Мы окажемся на самом южном из всех югов юге Валиостра. Южнее некуда. От Мойцига до Ранненга всего девять дней пути. Оттуда еще неделя, и мы дома.
– Не надо, Кли-кли,– попросил Угорь.– Не стоит ничего загадывать. Неизвестно, что с нами случится.
– Но если ничего не случится, то скоро будем на месте.
– Кли-кли, ты все сказал? – осведомился я.
– Угу.
– Не возражаешь, если я продолжу?
– Угу.
– Спасибо.
– Угу. Не за что, Гаррет.
Я ожег ее взглядом, но она состроила невиннейшую из рожиц, словно она тут и ни при чем.
– Так вот я о чем. Просто мне думалось, что мы из Заграбы выйдем в Пограничном королевстве, как раз у Кукушки.
– У Кукушки? Нет, Гаррет, ты это загнул. И си-и-ильно. Где Кукушка, а где мы?! – фыркнула Кли-кли и протянула руки к огню.
– Находясь в Храд Спайне, ты и не заметил, сколько прошел, а, вор? – сверкнул глазами Эграсса.– А ведь это лиги. Ты выбрался из Костяных дворцов настолько далеко от ворот, а потом еще и с Первыми сколько прошел? Мы едва успели к лабиринту.
– Это уж точно! – поддакнул Фонарщик.
– Так что не стоит пытаться идти к Кукушке. Это огромнейший крюк.
– А как же Медок?
– Думаю, его уже нет в замке. Милорд Алистан, да пребудет он в свете, еще перед Заграбой оставил Медку письмо. Если Медок выздоровел, то он уже давно должен скакать к Авендуму с письмом для короля.
– А лошади? Не думаю, что лоси домчат нас до столицы.
– У нас достаточно денег, чтобы купить новых лошадей.
Золота-то достаточно, но Пчелку жалко. Все-таки я уже привык к собственной лошади, а тут придется садиться на новую. К тому же Пчелка была королевским подарком.
Вначале мы услышали жужжание, а затем к нам метнулась маленькая тень стрекозла. На животине восседал мой старый знакомый, тот, что получил в награду эльфийское кольцо и, по сути дела, вытащил мою задницу из лабиринта.
– Иирроо з’маа Олок из ветви Озерной Бабочки рад приветствовать треш Эграссу и его спутников! – пропел флини, и стрекозел заложил круг над костром.
– Я рад приветствовать брата из маленького народа возле своего костра. Что привело тебя сюда, Иирроо з’маа Олок из ветви Озерной Бабочки?
– Новости,– прозвенел хрустальный голосочек.– Бесплатно.
Последнее, как следовало из тона Иирроо, было не очень хорошо. Флини привыкли получать за свои труды звонкой монетой.
– Не желаешь отведать нашей пищи и выпить нашего вина? – произнес Эграсса церемониальную фразу.
– Хе! – отозвался черноволосый флини.– Еда дриад, а вином и вовсе не пахнет. Нет, спасибо за предложение. На этот раз дела слишком спешные и слишком важные. Еда подождет. А вот от того, чтобы куда-нибудь Лозиреля посадить, я бы не отказался. Мы полдня на крыльях провели.
Не дожидаясь разрешения, стрекозел спланировал на землю и, высунув язык, облегченно мекнул.
– Рад видеть, что ты выбрался из лап Первых, дылда! – обратился ко мне флини.– Вы не возражаете, треш Эграсса, если я буду говорить с земли? Боюсь, в ближайшие десять минут Лозирелю следует отдохнуть.
Никто не возражал.
Новости, что рассказал нам Иирроо, были не самыми приятными. На этот раз орки хорошо подготовились – поражение в Войне Весны не прошло для Первых даром. Рука собрал всех, кого только мог, а когда все было готово, ударил. Ударил быстро и стремительно. Орков было так много, что Военный вождь Первых рискнул разделить свою многотысячную армию на три кулака. Первый кулак обрушился на Пограничное королевство, второй ударил по Валиостру и сейчас спешным маршем продвигался к Ранненгу, практически не встречая на своем пути никакого сопротивления. Третий кулак ударил по юго-западным провинциям Валиостра, но основная сила удара пришлась на Черный лес.
– Ваши соплеменники, треш Эграсса, не ожидали ничего подобного. Прежде чем дома успели дать достойный отпор…– Флини помялся, не решаясь оглашать дурные новости.
– Продолжай.– Лицо Эграссы словно высекли из камня.
– Они лавиной прошлись по Черному лесу. Дом Черной воды принял бой, сдерживая Первых, пока остальные дома собирали воинов. Из Черной воды никто не выжил, весь дом уничтожен. Оркам удалось дойти до Листвы. Древний город полностью разрушен. Черное пламя едва не погибло. Почти все, кто был в родстве с великим Элодссой Разрушителем Законов,– пали. Сейчас этим домом правит Мелессана Ночная лиса. Черная луна вовремя подоспела и закрыла брешь, приняв на себя основной удар Первых. Затем подоспели другие дома, и кто взял верх, я не знаю.
– Ясно.– Эграсса погладил рукоять с’каша.
– Это еще не все плохие новости, треш Эграсса.
– Разве могут быть хуже?
– Черная луна закрыла собой Черное пламя. Теперь весь дом Черного пламени стал вашими к’лиссангами. Пламя сказало, что это дело их чести – быть верными тем, кто их спас.
– Это невозможно,– отрезал Эграсса.– Черное пламя – главенствующий дом. Они не могут служить нам. Ночная лиса, видно, сошла с ума от горя!
– Мелессана слишком молода, но слова сказаны, и совет Черного пламени их одобрил.
– Мой дядя ни за что не пойдет на такое неслыханное нарушение закона!
– Треш Эдданрасса, глава дома Черной луны, погиб, защищая Пламя. Его дочь – треш Мелессана – умерла рядом со своим отцом. Сожалею.
Эграсса заскрипел зубами:
– А Эпилорсса?
– Треш Эпилорсса должен надеть лиственную корону, но он больше месяца назад ушел с отрядом из трехсот лучников в Авендум.
– Кто же сейчас управляет домом?
– Ваш младший брат, треш Эграсса. Он ждет, когда вы вернетесь.
– Корона будет моей только после Эпилорссы! – отрезал Эграсса.– У меня есть дело, порученное объединенным советом домов! Сейчас я не могу вернуться. Ты передашь мое сообщение брату?
– Да. Передам бесплатно.
Я дернул бровью. А флини ли перед нами? Тот заметил мое сомнение и сказал, обращаясь ко всем:
– Времена нынче мрачные. Если мы не поможем эльфам и орки победят, то нам некому будет рассказывать новости. Может, мы и жадные, но не глупые. Ваше сообщение, треш Эграсса?
– Передай моему младшему брату, пусть опирается на совет и дожидается возвращения Эпилорссы. Я вернусь, как только смогу. И нужно что-то делать с Черным пламенем.
– Ты ведь знаешь, что следует делать, эльф, знаешь и страшишься.– Пушистое Облачко тихо вышла из мрака.– Однажды уже был такой случай.
– В любом случае это решение придется принимать Эпилорссе, когда он вернется,– отрезал Эграсса.– Только глава дома…
– А уверен ли ты, что твой брат вернется с севера? Уверен ли ты, что он захочет лиственную корону? Ты ведь знаешь, как он относится к власти. Звонкий Ручеек видела королем тебя. Лучше поспешить домой, эльф. Мы доведем твоих друзей до людских земель. Брак короля Луны и королевы Пламени решит все вопросы. Они не будут к’лиссангами.
– Это дело чести Пламени. Если целый дом решил служить нам в течение восьми лет – это их право. Брак с Ночной лисой объединит наши дома навечно, а на это совет не пойдет. Если один дом будет сильнее всех других, это рано или поздно приведет нас к единому королю. А единая власть в Черном лесу рано или поздно закончится расколом. Сейчас у меня нет права возвращаться.
– Это вопросы политики. В любом случае ты свое слово сказал. Торопись, флини.
– Постой! – окликнул Угорь уже взобравшегося на стрекозла Иирроо.– Ты рассказал об эльфах. А что с людьми?
– Сожалею, но мне это не ведомо. Знаю, что Пограничное королевство стоит насмерть, знаю, что второй кулак, самый большой, движется к Ранненгу, знаю, что часть третьего кулака завязла под Майдингом. Город стоит. Мойциг Первые обошли стороной. Эти земли пока не затронуты войной, и если поспешите, то успеете проскочить. Это новости вчерашнего дня, может, сейчас есть что-то еще, но я не знаю. Сожалею. Прощайте!
Стрекозел натужно загудел, сделал прощальный круг и скользнул в темноту леса. Затем Угорь, Мумр и Эграсса затеяли спор о том, что могло произойти в Валиостре и какую бучу нам устроили орки. Военный вождь орков оказался хитрым парнем – он связал по рукам и ногам Пограничное королевство и эльфов, а основные силы двинул на Валиостр. Помощи нам ждать не от кого. Своими силами Валиостр, может, и справился бы, но на южной границе гарнизоны слабы, войск мало. Силы оттянуты большей частью на север и к границе Мирануэха. Мягкое подбрюшье юга открыто: бери – не хочу. Никто не ожидал, что Первые решатся повторить Войну Весны. Так что дай Сагот, чтобы армия подоспела хотя бы к Ранненгу. Приграничье и весь юг придется возвращать с боем. Это при условии, что мы выстоим у Ранненга, а пограничники и эльфы сдержат орков у себя. Если Пограничье и Черный лес падут и новые толпы орков ринутся на нас – все пропало. При плохом раскладе нас погонят аж до Холодного моря. Обнадеживающая перспектива, не правда ли? И никакого Неназываемого не понадобится. И Рога. Все кончится задолго до того, как волшебник явится к нам из-за Игл Стужи.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |