***Берлин***
POV Tom
Уже несколько часов слоняюсь по дому без дела. Все что было нужно я сделал. Да и что не нужно тоже.
Ненавижу сидеть без дела – это убивает. Музыка надоела, от монитора уже глаза болят, кофе в глотку не лезет, а сигаретный дым отдается болью в легких.
Маюсь из угла в угол, словно хищник в клетке. Только есть небольшая разница – в эту клетку я посадил себя сам. Сам посадил, сам и должен вытаскивать.
Ан за весь день не дала о себе знать ни разу, что совершенно не свойственно ей. Меня очень часто бесила эта её особенность, но именно сейчас я бы не был против.
Еще с учебных времен я ненавижу, когда меня заставляют отчитываться. Где я, с кем я, что делаю или что буду делать – вот чего требовал от меня отец. Я должен был, по его мнению, докладывать ему обо всем что со мной происходило. Но это касалось только учебы. Личной жизни у меня не должно было быть.
Естественно, что я ничего не докладывал. Максимум – во сколько приду домой. Слава Богу, что Аннет от меня ничего такого не требовала, но сама постоянно отчитывалась. Я не настаивал, но её такое поведение не стесняло. Если она уходила, то обязательно либо звонила, либо писала. Сегодня же, ни того, ни другого.
Пытаюсь отыскать среди шмоток сотовый.
Бля! Да где же эта сволочь?..
Данная ситуация в полной мере отражает то, как часто я пользуюсь телефоном. Нда уж…
После долгих поисков достижения техники, набираю сообщение. Все-таки, какие бы у нас не были отношения, я за нее переживаю. Но позвонить не могу… Вот не могу и все тут!
«Аннет, ты скоро будешь? Можно было бы и позвонить. Я все-таки переживаю»
Нажимаю на отправление, а у самого какое-то не хорошее чувство внутри. Знаете что? Попробуйте когда-нибудь засунуть мою интуицию куда-нибудь подальше. Вот лично у меня это не получается.
Телефон начинает вибрировать и меня резко передергивает. Не ожидал я такого резкого ответа. Неожиданно и наводит на мысли.
«О, Гер Нойман соизволил вспомнить простых смертных?.. Похвально. Какая тебе разница, во сколько я буду?»
Твою ж мать, Аннет Делише! Что я там говорил про интуицию? Вот-вот…
«Прекращай сыпать сарказмом. В чем я повинен в этот раз?»
Отправление. Минута на то, что бы начать нервничать. Ответ.
«Знаешь, это не я на тебя положила! Это не я провожу ночь вне постели! Да что я вообще тебе объясняю?..»
Подойти к окну. Найти зажигалку и сигареты. Закурить. Набрать.
«Извини, но я тоже человек. У меня есть проблемы, мне может быть плохо. Ты это прекрасно знаешь. Я не идеален, не отрицаю. Но я люблю тебя.»
Отправить. Затянуться. Еще раз…еще. Снова пугающая неожиданная вибрация.
Будь проклята сотовая связь!
«Меня ещё больше убивает, что ты такой и даже не пытаешься становиться лучше, отталкиваясь от утверждения, что ты хуже чем ты есть на самом деле, пытаясь доказывать это, ты становишься только хуже изо дня в день, можешь только говорить что ты такой какой ты есть и всё, но во мне этим ты вызываешь всё больше только раздражение... И хватит мне врать, что ты меня любишь.»
Я перечитываю её снова и снова. Раз за разом. Строка за строкой. Удар за ударом. Уже 7 сигарета…я не заметил. Саднящие легкие и закипающие нервы.
Бл*дь, да за что мне это все?
За все что натворил? Да. Заслужил? Снова да! Уже тысячу раз искупил? Да!!!
Видно у мира становиться хобби выбивать у меня почву из-под ног последними фразами.
Как же обидно, когда стучишься в закрытую дверь… Стучишь, колотишь, пытаешься сломать. Но только дверь закрыта с другой стороны и эту дверь ты закрыл сам. Собственноручно. Закрыл по глупости. И никогда никого не было рядом, чтобы остановить или объяснить тебе то, что ты делаешь. А ты с упорством вырезал в этой двери замок за замком. И уже даже ты сам не помнишь какой ключ к какому замку. Ключи есть, но подобрать не возможно.
Голова идет кругом, а сердце выпрыгивает из груди. Можно перестать бессмысленно стучать, но руки и так уже все в крови. Поэтому нужно ломиться, ведь когда-нибудь замки не выдержат. Когда-нибудь слетят все цепи…слетят к чертям собачим. И вот тогда ты, весь в крови, с еле трепыхающимся сердцем, с трясущимися руками и болью в ногах, увидишь как дверь с треском падает перед тобой. Будешь наблюдать этот момент как в замедленной съемке. Секунды превратятся в бесконечнос
ть. Но впереди будет мелькать надежда, чуть слабый свет, но ради него ты будешь готов падать и снова вставать. Идти сквозь боль и страх потерять все. Падать, но бежать. И пытаться дышать, только на одной вере.
Вера – пустое слово и сила, которая способна заставить жить.
Только вся херня в том, что у меня этой веры почти не осталось. Был огромный запас, да иссяк. Сгорел за несколько лет. Уже в то время, когда я с маниакальной уверенностью вскрывал себе вены, от веры оставался лишь пепел.
Ты просишь не врать меня, Ан? Хорошо.
«Не люблю, ты права. Но это ничего не меняет.»
Восемь вечера. В доме стоит абсолютная тишина и мрак. В душу закрадывается слишком мерзкое сосущее чувство. Я не жалею о том, что написал Аннет. Вовсе не жалею. Она хотела ТАК – пусть будет так. Бог свидетель я не хотел.
Понятия не имею чем закончиться этот вечер, но зная Ан…
Как сказал очень давно один мой знакомый: «Сколько не было б в нас сил – пошлем нах*й этот мир!». Сегодня я готов согласиться с этим высказыванием. Проблемы нужно встречать с гордо поднятой головой. Поэтому я при полном параде. Будь у меня клон, я бы в него влюбился. Нарциссизм? Ну и что! Я устал быть виноватым.
«…даже не пытаешься становиться лучше…». Отлично. Я стану лучше, но только это упрется всем лезвием в глотку. Хрен я пойду у кого-то на поводу.
Грохот разбивается о стены дома бешеным дребезжанием. Это не стук, это именно грохот. Добро пожаловать в мой тихий, славный дом…
- Где ты?! - с первого этажа раздается крик и повторный удар входной двери, уже закрывающейся. Вот и по мою душу пожаловали.
Медленно спускаюсь по лестнице. В гостиной также темно, как и во всем доме. Не глядя, включаю свет. Ты стоишь около двери и весь твой вид… Ты мне отвратительна. Никогда не думал что подумаю о тебе так, но ты мне противна.
И вроде бы все в порядке… Только вот твоя сумка и её содержимое валяется около стены. Как я понимаю, не одна дверь пострадала. Твою куртку постигла та же участь.
Я стою у стены, сложив руки на груди, и совершенно не хочу двигаться. В воздухе витает запах крепкого алкоголя. Другой ты никогда не употребляла.
Так не хочется смотреть в твои глаза… И совершенно не из-за какого-нибудь чувства вины или чего-то подобного. Мне просто противно. У меня душу выворачивает от вида твоих красных глаз. Толком и не понять – то ли от слез, то ли от алкоголя, то ли ярости… Или от всего вместе?
Твои волосы растрепаны так, словно вокруг тебя сплошное электрическое поле. Кулаки плотно сжаты. Голову даю на отсеченье, что твои острые ноготки уже глубоко впиваются в плоть. Похожая на мужскую, рубашка перекошена, галстук развязан, джинсы в облипку, массивные кроссовки.
Передо мной совершенно не та женщина, которая делит со мной постель. Что, тебе не понравилась та правда, которую ты так просила?
- Хм…плохо выглядишь. – Поражаюсь своему голосу. Ни единой эмоции. Ничего. Хотя в душе слишком много всего. Противно…
- А тебя это заботит? Тебя же всегда больше мальчики привлекали? Или ты больше предпочитаешь свою задницу подставлять? – Боже, каждое слово пропитано ядом. Дыхание сбивчивое, будто марафон отбегала, так и проскакивают нервные нотки.
- Я даже не хочу знать, где ты так надралась, - меня и вправду это не волнует. – Протрезвей сначала. Я не собираюсь разговаривать, когда ты в таком состоянии.
- Нет мы будем говорить.
Разворачиваюсь и уже собираюсь выйти, как рядом со мной пролетает ваза и, влетев в стену, разбивается.
- Я же сказала, что мы БУДЕМ разговаривать… - шипит словно змея, словно и не человек вовсе. Ну что ж, я попытался избежать этого разговора. Я попытался.
- Будь по-твоему, - медленно разворачиваюсь. Я не хочу говорить, но других вариантов не вижу. – Что ты хочешь услышать, что тебе от
меня надо? И говори быстрее, мне противно…
- Что тебе противно?! – резко перебила Ан
- …противно на тебя смотреть. Мне противно видеть тебя в таком мерзком виде и состоянии.
- А ничего, что это ТЫ меня довел до такого состояния?!!! – ну зачем же так кричать. Я даже злиться не могу. Прохожу к креслу и невозмутимо сажусь.
- Ты хотела правды, ты её получила. Винить можешь только себя.
- Какое же ты ничтожество Нойман.
- Весь в тебя Делише. Как-никак семья. – спокойно закуриваю и смотрю в эти, горящие ненавистью, глаза. Да, я прекрасно знаю как тебя бесит мое спокойствие. Хоть какие-то вещи в этой жизни не меняются.
- А знаешь… Я так и знала. Давно уже заметила, что все не так. Ты даже в постели где-то далеко… И давно ты мне изменяешь?
- У меня никого нет. – Вот только не нужно бить по больному!
- Ну конечно. Так же нет, как и не было раньше? Как и не было моей лучшей подруги, как не было других баб?!
- Еще раз повторяю. У. МЕНЯ. НИКОГО. НЕТ. – затягиваюсь так сильно как только могу. До боли в легких. Ты конечно же мне не поверишь, но и на поводу идти я не буду.
- О, я кажется догадалась… Небось по вечерам трахаешь свою - как там её? - Софи?
- Не наговаривай на человека, если не знаешь. Ненавижу эту твою мерзкую привычку.
- Нет? – с
колько театрально притворства, аж тошнит. – Тогда, может, ты нашел какого-нибудь папочку на свою задницу? Такие как ты ведь не могут спокойно жить.
Нет Ан, ты меня не выведешь. Прошлая такая же ссора завершила потерей нескольких литров моей крови. Ты с невероятной точностью умеешь бить по больным темам с такой силой, что сам Фрейд позавидовал бы.
Я спокоен. Я спокоен как удав. А ты смотри и бесись.
- Для тех кто плохо понимает – У меня никого нет.
- Так что же тогда не так?!
- Просто это уже не любовь Ан, а привязанность. Неужели ты не видишь этого? Не видишь, так иди протрезвей и подумай.
- Да откуда тебе вообще знать о любви? Ты! Ты даже своему отцу не нужен! Ты просто ничтожество Нойман! Гребаный извращенец, мечтающий подставить кому-нибудь свою задницу!!! - Нда… никогда не был пассивом, а тут вдруг так резко записали. Аж обидно стало. А вокруг словно гром и молнии, а ты так и стоишь на одном месте, словно приковали. Ненависть страшная штука. Только меня она старается обходить стороной. По крайней мере сейчас.
Но ты хотела правды, так я дам её тебе.
- Может быть я и не нужен отцу, может я и ничтожество, может даже и извращенец, может быть… Но вот только ты сдохнешь в одиночестве. Потому что без меня ты загнешься – ни один человек тебя не выдержит. Это Я вытянул тебя из того дерьма, где ты была. И знаешь… я испытывал чрезвычайное удовольствие, когда предавал тебя. Неописуемое. Ты заслужила это.
Ну может не совсем правду…
*** Берлин***
Если бы хоть кто-то, именно в эту минуту, попытался зайти в один из берлинских домов, такой спокойный и аккуратный на вид, то наверняка пожалел о своем поступке тысячу раз.
Невидимое напряжение заставляло глаза слезиться, а волосы становиться дыбом. Разряды призрения и ненависти рикошетили от растрепанной девушки и, невероятно спокойного юноши.
Он сидит на кресле, с невозмутимым видом, будто ему наплевать на весь мир, даже если он сейчас рухнет. Только не все так просто, не все так, как выглядит на первый взгляд. Ему плохо, в нем полыхает неприязнь к той, которую он так отчаянно любил. Скрывает сам от себя чувство нарастающей ненависти, от чего оно становиться только больше.
Любил… Он так любил её. Столько сил ушло, пока он добивался её. Добивался доверия и верил, верил, не смотря на испорченные нервы, что все будет хорошо, все будет в порядке.
Она вне себя. Она не хочет верить в то, что он сказал ей правду. Сказал именно то, что она просила. Надеялась, ставила на свою правоту, но проиграла. Она любит его до беспамятства, и именно за это ненавидит так, как никого и никогда. Ненавидит и за свою слабость перед ним и за то, что он не любит её. Уже не любит…
Боже, да как же больно оскорблять его, глядя в глаза, ловя себя на том, что начинаешь ненавидеть саму себя. Как больно осознавать себя дрянью и сволочью. Грубить, задевая его слабые места. О-о! Уж она-то их знает вдоль и поперек.
«Только не показывать…Только не показывать ему, что чувствуешь на самом деле».
Её мысли как мантра для нее же самой. Не подать вида, что ей больно, что ей плохо. Собрать все силы в кулак и не разрыдаться у него в ногах, моля о любви. Он не любит её. Не любит…
Но у него никого нет. Она уверенна в этом. Она верит ему. Он никогда не лжет глядя в глаза. Не врет… и это самое ужасное.
Из этих двоих уже никто не понимает что происходит. Они не видят того, что подталкивают друг друга к пропасти. Он докурил, затушил сигарету и встал прямо на против нее. И уже нет в его глазах той отстраненности, с которой он разговаривал до этого. Она довела его. Задела слишком сильно.
- Может быть я и не нужен отцу, может я и ничтожество, может даже и извращенец, может быть…Но вот только ты сдохнешь в одиночестве. Потому что без меня ты загнешься – ни один человек тебя не выдержит. Это Я вытянул тебя из того дерьма, где ты была. И знаешь… я испытывал чрезвычайное удовольствие, когда предавал тебя. Неописуемое. Ты заслужила это.
Он не успел ничего заметить. Не успел среагировать. Отлетев к стене, парень попытался устоять на ногах и схватиться за хоть что-нибудь. Пульсирующая боль в челюсти и вид разъяренных глаз жены отчетливо дали понять, что она просто интуитивно врезала ему. Никогда не умела драться как женщина. Махать кулаками куда приятнее, нежели раздавать пощечины.
Эти люди любили друг друга? Сейчас они готовы разорвать глотки.
«Сука! Ну все Ан, ты меня затра*ала!»
«Тварь! Кабель, ненавижу тебя!»
Две бешеные пары глаз, мысленно убившие оппонента. Он резко срывается с места и со всей дури дает ей пощечину. Плевать что она женщина. Все бабы дуры, а мужики козлы. Вот такая вот гр*баная демократия!
Не ожидавшая ответа Аннет, упала на колени, но давние навыки дали девушке быстро сориентироваться. Она резко подсекает его. Теперь они равны, оба не в стоячем положении. Не дав опомниться, она набрасывается на него, словно ураган.
Уже не понятно, где чьи руки. Он загибается от удара по ребрам. Она выдергивает заломанную им руку. Удар по ногам. Он пытается подняться и летит в стол.
И не понять, кто когда кричит, какие оскорбления вылетают. Это невероятный клубок боли и нервов. Все что накипело, что навалилось.
Эти люди любили друг друга? Скажите это им и попытайтесь остаться целыми.
Она бьет в район поясницы, за что получает в солнечное сплетение и снова падает. Его пальцы сжимают её горло, но не долго. У нее слишком острые ногти, которые с легкостью впиваются в его плоть.
Она отпинывает его к стене, что дает ей секунды для того, чтобы встать. Удар ногой, куда придется. Уже не важно куда, главное сделать ему больно. А он и боли то уже не чувствует. Бешеная ярость притупляет все чувства кроме гнева. Он хватает её за лодыжку и тянет на себя. Не удержавшись, девушка падает на пол и со всей дури прикладывается головой.
Подлетая к ней, он хватает её за горло и не дает встать. Каждая секунда на вес золото.
- Все!!! Хватит!!! Угомонись!!! – он выкрикивает это прямо в лицо, нависая над девушкой. Хватает за плечи и откидывает её к стене.
Аннет была благодарна ему, только за то, что он первым пришел в себя. Она даже не чувствовала слез, которые потоком хлынули из глаз, когда её голова встретилась еще и со стеной. И не понятно было, толи от боли хлынули, толи от безнадежности.
«Что мы наделали? Что мы натворили Ан?», думал Томас и не замечал как оседает безвольной куклой. ***Мюнхен***
- Спасибо, - женщина, чье имя я уже забыл, хоть и Хэзер вчера напомнила его, пожала мне руку. – Будем рады с тобой сотрудничать.
«Меня будто на должность препода берут», - заметил я и невольно улыбнулся.
- Так, стоп. Ты ведь оставил свой номер?
- Да, там же, где…
- Здесь он, здесь, - перебила меня другая работница, явно недовольная сейчас происходящим. Я ей определенно не нравился, даже пару раз слышал: «И кого только берете? Этого прогульщика. Да он вообще не будет приходить!» Впрочем, она и не старалась говорить это тише.
После пар прежде, чем выйти на улицу, что Аниса там нет. Мимо проскочила Хэзер, которая даже не поздоровалась. А что я? Нечего лезть не в свои дела.
К счастью, Ника дома не было. Утром мне удалось выпроводить его на учебу, хотя он и сопротивлялся, говорил, что я садист и чуть не прищемил себе ногу в лифте, когда опершись спиной о стену, забыл ее убрать из проема. Уверен, после моего тумака в его плечо, он проснулся окончательно. Надеюсь, хоть к вечеру он об этом забудет, иначе снова не даст покоя ночью. Решив не пить кофе, которое бы взбодрило меня, чего мне сейчас не нужно, я лег спать. Организм уже долго нормально не отдыхал, и я не понимал, почему не могу заснуть и вообще не чувствую себя уставшим. Скорее, наоборот.
Непонятно, как, но все же я смог уснуть. Ненадолго, правда, на часа два. После заявился Ник. Проснулся от хлопка дверью и полудремал весь оставшийся день, изредка что-то отвечая Нику. Кажется, он говорил, что куда-то собирается на ночь.
Только когда я краем глаза увидел, что большая стрелка часов стоит на двух, а за окном темно, вспомнил, что Ник упомянул о клубе, в который как-то меня повел Анис. Повел – слово то какое, по-моему, идеально подходящее. Как диковинку какую-то, только я этого раньше не понимал, а жаль. Очень жаль.
Услышал, как в замке поворачивается ключ. Вспомнил, что Ник сказал, что возьмет их у меня. Интересно, о чем еще мы с ним говорили. Надеюсь, ничего лишнего я не сболтнул.
Когда дверь закрылась, и он стал раздеваться, я громко сказал:
- Ты где шлялся, подлец?! – и, кажется, его напугал.
Пара секунд тишины, а потом его голова в дверном проеме и осуждающее выражение лица.
- Как? Ты чего трезвый? – удивился я.
- Придурок ты, Каулитц, - он снова исчез. – Не дали мне ниче. Марлин только и делала, что бегала рядом, отбирала все из рук. Даже колу отобрала! Короч, вот. Смотри.
Я увидел руку с бутылкой чего-то.
- Что это?
Он быстро появился в комнате и включил свет.
- Я не вижу, что там написано, - прищурившись, ответил я.
- Вот же написано, - он ткнул пальцем в этикетку.
- Тебе сложно мне просто сказать? Я к сведению некоторых только что проснулся и еще плохо соображаю.
- Ты всегда плохо соображаешь. Пиво это, - он развернулся и вышел на кухню.
- Ничего не всегда, - я выскочил из-под одеяла. – Эй! А мне?
- А ты маленький еще, - ехидно усмехнулся он.
- Ниче подобного, - я уселся напротив него за стол.
- Вот ты зараза, - он махнул рукой в прихожую. – Там еще одна есть. Дарю.
- Да ты вообще щедрый.
- А вдруг выгонишь, если не дам?
- Конечно, выгоню, - рассмеялся я.
- Вот-вот. Злой ты.
- Ни фига я не злой, - буркнул я, поставив теперь уже свою бутылку на стол.
- А че недовольный вечно?
Он разговаривал, не выпуская уже почти опустевшую бутылку из рук и уставившись в стол.
- Ничего не вечно, - обидевшись, ответил я.
- Как хочешь. Я спать, - он залпом выпил остатки пива и вышел.
Когда свет в гостиной погас, я прошептал:
- Не недовольный. А наивный…
***Берлин***
Они сидели на полу. Около противоположных друг другу стен. За окном из-за туч медленно выползал диск луны, и её светом наполнялся дом. Кто задел выключатель уже не важно. Томасу было все равно – главное, что теперь они сидели в полумраке.
Мир остановился. Для этих двух людей мир остановился именно в этот момент. Если еще недавно что-то можно было собрать, склеить по кускам ломающуюся совместную жизнь, то сейчас…
Пути назад нет.
Можно не сомневаться, у каждого на утро все тело будет ныть, не говоря уже о многочисленных синяках. Костяшки пальцев саднило и кое-где была содрана кожа… у обоих.
- Что же мы творим, Ан? Что мы творим с собственной жизнью? – голос был сорван и не поддавался хозяину. - Ты разве не видишь, что мы собственноручно все разворотили?
- Том…
- Нет, ты подумай сама. Ведь это все наше с тобой упрямство и упорство. Нам всегда было проще закрыться друг от друга. Просто отгородиться. Просто… Мерзкое слово.
- Я люблю тебя…
«Господи, да за что нам это Ан?»
- Не нужно Ан. Это уже ничего не изменит. Не сейчас, не в будущем. Нам нужно было думать раньше. Просто смотреть в будущее и предугадывать исход наших поступков, а не смотреть под ноги. Если мы не видим проблемы, это не значит, что её нет. Можно придумать свой мир…только иллюзия все равно не сделает из Ада Рай. Иллюзия не меняет сути вещей. Хоть домом назови, хоть пристанищем… все равно Ад останется Адом.
- Я знают Том… Я знаю. Только от знания боли меньше не станет. Ты ведь все понимаешь сам. Ты знаешь, что я люблю тебя…
- Да, но…
- Не перебивай. – Аннет словно сжалась в один маленький комочек. Голос был слишком уверенный, но в глазах стояли слезы. Том прекрасно знал, что никакой уверенности сейчас не существует. Это всего лишь отточенная годами иллюзия, маска, игра одного актера для одного зрителя. Только зрителя уже не удивить. Жаль… - Ты знаешь что я люблю тебя. Люблю как умею, как могу. Теперь я знаю что ты не любишь меня. Да, это больно. И ты прав на счет НАШЕЙ жизни. Это даже удивительно, что мы так долго продержались…
Возникла какая-то не ловкая и не нужная пауза. Каждый понимал что слова уже лишни, но и молчать не было сил. Они до сих пор думают в одном ключе, да и не скоро у них получится думать Я вместо МЫ. Ситуация до боли напоминала те ночи, когда они сидели за столом друг на против друга, с выпивкой, и глядя друг другу в глаза разговаривали, словно чужие. Так проще. Проще раскрыть душу тому, кто ничего для тебя не значит. В те ночи они говори все что думали, не смотря на то, что многие слова могли ранить.
- Ан, закурить есть? – Простая фраза звучала как-то уж слишком обреченно.
- Курить вредно. – не весело ухмыльнулась девушка.
- Дышать еще вреднее. – не остался в долгу парень и забрал уже прикуренную сигарету.
И снова молчание. Не долгое, но уж слишком напряженное.
- Ты любишь её? – наконец заговорила Ан, затушивая окурок.
- О ком ты?
- Ну… зная тебя… Ты не думай Том, я прекрасно знаю что сейчас у тебя никого нет. Уж слишком хорошо я тебя знаю. – Тут уже настала очередь Тома ухмыляться. – Но я ведь чувствую что ты кого-то любишь. Давай тогда по честному. Ведь я честна в своих чувствах.
- По честному?... – Томас опустил голову на сложенные на коленях руки и уставился в, от чего сейчас казавшийся невероятно интересным, пол. – А по честному Ан, все невероятно банально. Невзаимная любовь. Я – тут, он – там.
- Парень?
- Да, парень. Надеюсь, я тебя не удивил.
- Да нет, не удивил. Только ты уж прости, не буду спрашивать подробности. – Том отчетливо слышал в её словах слезы. И поднимать голову, чтобы увидеть их, было совершенно не нужно. Потому что слезами обливалась её душа.
- Ан… Нам надо расстаться. Иначе уже никак…
- Хорошо. Я все понимаю.
Только сейчас он отважился посмотреть на свою, уже скорее всего, бывшую супругу. Её глаза пусты. Он не увидел в них ни одной эмоции. В них застыла пустота. Они больше ничего ему не скажут. Вместе с этим согласием ушло все. Теперь больно всем. Действительно больно, и наверное так не должно быть. Но сейчас, в эти мгновения, все именно так как есть. Все происходит сейчас…
И именно сейчас, она была так прекрасна… Как статуя неподвижна и только вздымающаяся грудь выдает наличие жизни. Она жива, но он мог и ошибаться. В её душу он больше не ступит.
Том больше не мог смотреть на нёё. Не сейчас и уже никогда. Отводя взгляд, его глаза предательски наполнялись слезами.
«Вот видишь Ан – ты сильнее меня. Ты можешь выдержать происходящее. А я… а я не могу даже наблюдать за тем, как рушиться выстроенное годами. Не могу терпеть эту пытку».
Не в силах больше находиться в этом доме, Томас решил уйти. Уйти хотя бы на несколько часов, чтобы Ан уже заснула. Было только одно единственное место, куда он мог пойти. Туда, где ему было однажды слишком плохо. Но сейчас только это место могло дать ему спокойствия и время подумать…
***Берлин***
…3 года назад…
POV Tom
Я шел по мокрым улицам Берлина, не обращая внимания ни на сырость, ни на людей.
Никакого.
Мне все равно. Слышите?! Мне все равно!!! Все равно кто меня окружает и где я нахожусь!
Я не хочу существовать в таком мерзком мире. Он не нужен мне, как и я ему.
Мне больно. И с каждым днем эта боль становиться все больше.
Только вот совершенно не понятно, зачем тогда меня еще держат на этом свете…
Или я не заслужил покоя?
Возможно…
Я уже не понимаю сколько я иду. Сколько прошел. И меня совершенно не волнует, сколько еще нужно пройти. Ног я и так не чувствую. Я не чувствую землю под ногами. Я готов взлететь, но уж совсем не от счастья…
И слез уже нет. Даже глаза не слезятся. Даже не хочется смотреть на свое отражение. Ведь там боль, разочарование, сумасшествие.
Люди как-то странно смотрят на меня. Как будто я маньяк. Видимо вид у меня именно такой…
И ощущаю себя еще хуже. Да, я маньяк! Маньяк собственно души, который истязает её каждую секунду и подарить ей избавление не хочет.
Пиво заканчивается, но голова и так уже перестает соображать.
Самое ужасное, что боль из нее никаким алкоголем не вытравишь. Боль засела в самых недрах моего сознания и с каждым днем её становиться все больше.
Боже, какая эта уже сигарета? А я думал, когда начинают курить, становиться плохо.
А это уже оказывается вторая пачка…
И почему я не пробовал курить раньше…С каждой затяжкой становиться легче дышать. Как будто из меня всю жизнь выбили и никотин помогает моим легким продлевать момент вдоха.
Бл*ть, я уже начинаю как-то сопливо мыслить. Нужно еще выпить. Напиться до одури и не забыть захватить с собой на крышу бутылочку.
Не могу, опять возникает это разочарованное лицо отца. Как будто он знает что-то обо мне… Хоть что-то Ты знаешь?!
Отец…да что же ты творишь? Сволочь… ненавижу… я тебе никто как и ты мне! Ты восемнадцать лет мне никто! Ты должен
Черт, да найдите же меня уже неприятности. Ну пожалуйста. Пусть меня убьют где-нибудь в подворотне. Какая разница как умирать. Смерти я не боюсь. Я достаточно её видел, чтобы не бояться.
Да дорогая? Ты предпочитала забирать всех, кроме меня. Может я характером для тебя не вышел или внешностью? Прям даже не знаю что думать…Ведь ты забирала всех дорогих мне людей. Всех! Всех, но не меня…
Трасса идет через мост. Какой красивый вид… жаль только в моей жизни нет этой красоты. Это всего лишь миг, который пройдет точно также как я пройду этот мост.
Достаю телефон и пристально смотрю на него. Выключен. Прекрасно знаю, что если включу его, то начнут приходить сообщения от отца. А хрен тебе! Я не дам тебе увидеть фразу «Сообщение доставлено».
Сжимаю телефон в руке и замахиваясь выкидываю его с моста.
Пока-пока дружок, ты хорошо служил мне. Но только на том свете ты будешь не нужен мне. Покойникам связь ни к чему. А жаль…
Распахнул дверь на крышу. Я пришел родная, встречай меня.
Слеза медленно проделывает дорожку… Ветер трепет шарф и развевает его по воздуху… Боже, как же хочется заорать! Заорать так, что бы даже те кто ненавидят, те кто желают только боли и бед, услышали безумие и обреченность. Кричать, кричать до боли в глазах, до ломоты в руках, до хрипа, до безумия! Боже, помоги мне справиться.
Ноги совершенно не держат, я стою на коленях и упираюсь руками в грязную крышу. Да мне уже все равно… Опускаю голову. Не могу смотреть на ночной Берлин. Город, который полон огней, людей, скорее всего беззаботных. Город, где счастливый отец целуют своих детей на ночь, а мать обнимает и читает сказку. Она обязательно не дочитает её, ведь малыш быстро уснет, и тогда она подойдет и укроет его.
Ненавижу! Ненавижу этот мир! Ненавижу этот город! Ненавижу себя!
За какой страшный грех в прошлой жизни я расплачиваюсь? Неужели можно было совершить что-то настолько страшное?...
Почему у меня не было таких родителей, такого детства, такого счастья?
Поднимаю голову и не могу не бросить взгляд на столь ненавистные огни. Слезы наворачиваются на глаза, а в горле уже давно давит. И плевать что мужчины не плачут. Плевать! Не могу сдержать слез, не могу удержать боль, которую так тщательно сдерживал столько времени.
Мама, ведь ты точно там наверху. Единственный мой родной человек, единственная опора. Зачем тебя забрали у меня, для чего? Потеря тебя как точка отсчета до момента, когда я опущу руки, сдамся, приму свой проигрыш. Ты ведь всегда была для меня святой, сколько бы пороков в тебе не было. Прости что не говорил тебе этого при жизни. Ты ведь простишь? Конечно, ты ведь всегда прощала и улыбалась свой ангельской улыбкой.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |