Человек с большими планами

Человек с большими планами

– Возьмите еще спаржи, пожалуйста, – сказал Джеймс, протягивая мне блюдо, – мы купили ее сегодня на ферме. Очень свежая!

Я не стала отказываться и переложила себе на тарелку несколько тонких стебельков, посыпанных тертым сыром.

– Я всегда говорю Катие, что мог бы хоть каждый день ужинать одной спаржей, – добавил Джеймс, накладывая себе картошки с фаршем. – Дивный вкус и какая польза!

Катя улыбнулась ему. Она была замужем всего полгода, и роль хозяйки была ей еще необычна и увлекательна.

Мы сидели за красивым резным столом в большой гостиной. Вся обстановка свидетельствовала о хорошем достатке и консервативном вкусе юриста средних лет.

– Позвольте, я открою бутылку другого вина, – сказал Джеймс и направился к чуланчику. – На этот раз испанского. Можете назвать меня варваром, но я считаю, что испанское вино лучше французского.

Кажется, Джеймс ожидал шокированной реакции или какой-нибудь остроты, но Катя относилась к вину с безразличием, а я едва могла отличить сухое от сладкого.

– Тапена! – объявил Джеймс, возвращаясь к столу с откупоренной бутылкой. – Какой насыщенный цвет, какой букет, какой вкус!

Он налил всем вина, покачал свой бокал и глубоко засунул в него нос.

– Я наслаждаюсь букетом не меньше, чем вкусом, – сказал Джеймс. – Пожалуй, я провожу больше времени нюхая вино, чем потребляя его.

Я сделала глоток. Вино обожгло горло и оставило во рту непонятное терпкое послевкусие.

– Замечательно, правда? - спросил Джеймс, наблюдая за моей реакцией. – К счастью, вино не только вкусно, но и невероятно полезно. Оно понижает давление и содержит много антиоксидантов. Доказано, что люди, ежедневно выпивающие один-два бокала сухого красного вина, живут в среднем на 5 лет дольше. Я обязательно выпиваю бокал-другой за ужином и всем советую поступать также.

Мы с Катей слегка повосхищались цветом и вкусом вина, чтобы доставить удовольствие Джеймсу. Это его раздразнило, и он бросился к холодильнику, чтобы поразить нас своими изысканно вонючими сырами.

­– Ну как ты там живешь? – спросила Катя, пока ее муж с энтузиазмом нарезал сыры специальными ножичками.

– Весело, – ответила я. – Cкучаешь?

– Бывает, – сказала Катя. – Как там девчонки, как Лешка?

– Девчонки доучиваются да шляются по кафешкам, Лешка женился недавно и собаку завел.

– Все-таки женился? – удивилась Катя. – Никогда бы не подумала. Ну и как ему?

– Да он не изменился. Гуляет и тоскует по былым денечкам. По выходным пропадает где-то.

Тут вернулся Джеймс и выгрузил с подноса три блюдечка с сырами и одно с крекерами.

– Не представляю себе жизни без хорошего сыра! Вот, пожалуйста, нежнейший бри и шикарный твердый козий сыр. Обожаю такой контраст. Но лучшая часть этого маленького ансамбля, несомненной, пахучий папийон. Король сыров с плесенью, по моему разумению.

Меня овеяло кишечным ароматом бри и аммиачным духом папийона. Поколебавшись, я выбрала наиболее безопасный кусочек козьего сыра. Джеймс намазал на крекер немного папийона, сунул его в рот и надолго зажмурился, смакуя. Прожевав, он допил оставшееся в бокале вино и шумно вздохнул.

– Давайте определимся с планами на завтра! – предложила Катя. – Куда ты хочешь съездить?

– Куда посоветуете, – ответила я. – Мне все любопытно.

– Я думаю, тебя позабавит русский магазин. И за шмотками тоже можно съездить. Тут все такое дешевое!

– Прекрасно, – отозвалась я.

– Предлагаю музей медицины и здоровья. – вставил свое слово Джеймс. – Ну и, конечно, техасско-мексиканскую кухню вечером. Текс-мекс!

– Договорились! – сказала я, подавляя зевок. – Ничего, если я скоро прилягу? А то этот полет доконал меня.

– Конечно! – сказала Катя, вскакивая. – Я тебя провожу.

Я пространно попрощалась с Джеймсом, и мы с Катей поднялись на второй этаж. Со всех сторон было столько дверей, что я поразилась, как Катя и Джеймс понимают, куда идти.

– Вот твоя спальня! И соседняя дверь – в ванную. Мы будем тоже ей пользоваться. Наша ванная пока не работает, но Джеймс планирует скоро ее починить.

– Отлично! - сказала я. – Надеюсь, не заблужусь. Прости, что засыпаю. Поболтаем завтра!

– Нет проблем. Я когда сюда только приехала, две недели как вареная ходила. Ну, до утра!

Я добрела до душа и помылась сквозь дрему. Напротив ванны располагались две раковины со странными вытягивающимися кранами. Я потянула один из них, и вода хлынула жутким потоком. Я попыталась уменьшить напор, но добилась только того, что вода совсем перестала течь. В конце концов я все же почистила зубы и направилась в спальню. Я точно помнила, что спальня соседствует с ванной, но, открыв ближайшую дверь, оказалась лицом к лицу с каким-то огромным бормочущим агрегатом. Возможно, это был водонагреватель. Следующая дверь вела в спальню, и я бросилась на огромную и ужасно высокую кровать. Я думала, что усну мгновенно, но оказалось, что в Америке стелют постель очень неприятным образом. Пододеяльника не было. Шершавое одеяло было отделено от тела лишь ненадежной простыней. Я забралась под нее и осознала, что края одеяла и простыни заткнуты глубоко под матрас, лишая меня возможности как следует повертеться и раскинуться. Я повозилась, пытаясь вытянуть концы простыни, но вскоре обессилела, а встать и приподнять матрас было уже лень. Я задремала, но через несколько минут проснулась в раздражении. Простыня съехала, оставив меня наедине с кусачим одеялом, но все еще держала меня в плену. Я не выдержала, легла поверх постельного белья и вскоре заснула, поеживаясь.

***

– Доброе утро! – сказал Джеймс, когда утром я спустилась вниз. – Надеюсь, ты голодна? Предлагаю позавтракать в Международном доме блинов!

– Какое странное название, – сказала я.

– Не самое странное и не самое нелепое для Америки, – ответил Джеймс.

Он сидел в кресле с журналом "Men's health", попивал кофе и для недавно проснувшегося человека выглядел весьма свежим. На стоящем рядом кофейном столике лежала кипа разномастных газет и блюдо с пятью красивыми, но уже начинавшими портиться грушами.

– Катиа еще наводит красоту. Как насчет экскурсии по дому? – спросил Джеймс.

– С удовольствием, - сказала я.

Джеймс сделал последний глоток, поднялся из кресла и обвел помещение широким жестом.

– Это наша гостиная, но ты с ней уже знакома. Зимой мы топим камин. Необходимости в этом нет, зато уютно. Пройдем вон туда, в комнату для стирки.

– Зачем вам две стиральные машинки? – удивилась я, увидев два огромных белых агрегата.

–Ха! – отозвался Джеймс. – Катиа тоже самое сказала, когда только приехала сюда. – Вторая машина – это сушилка. Без нее никуда.

Джеймс явно гордился своей бытовой техникой. Он начал пространно рассказывать мне про ее многочисленные функции. Было немного скучно, и я начала украдкой рассматривать обстановку. Под потолком видели дюжины две рубашек, в которых Джеймс отправлялся на работу. Они были преимущественно серые или блекло-синие. Эту скучную массу разбавляли зеленые домашние штаны с узором из улыбающихся крокодильчиков. Судя по длине штанов, они принадлежали Джеймсу.

– Пройдем далее! Вот и гараж. Прошу прощения за беспорядок, я как раз собирался здесь все разобрать. Обычно я все держу в идеальном порядке.

Гараж, действительно, был живописен. На верстаке были разбросаны сотни каких-то мелких штучек, напоминающих пули. Под верстаком валялось пар шесть огромных ботинок. Тут и там виднелись перчатки, брусочки всех цветов и размеров, куски ковра с грязно-белым ворсом. Посреди гаража стоял древний пылесос, а над ним нависали прикрепленные к потолку велосипеды. Ряды настенных полок украшали банки с краской и баллончики с химикатами, коробки с неизвестным содержимым и пачки батареек. От обилия разномастных предметов у меня так зарябило в глазах, что только через несколько секунд я заметила самое главное содержимое гаража – серебристый пикап.

– А вот, так сказать, маленькая мастерская, – сказал Джеймс, указывая на небольшой верстачок. – Катиа занимается лепкой в свободное время.

Верстачок был заставлен глиняными фигурками, будто слепленными ребенком с расстроенной психикой. Тут была тучная лошадь со свисающим задом и очень неприятным выражением на морде, сова с огромным клювом и человеческими губами, перекошенная ваза, усеянная отпечатками пальцев, и многое другое.

– А вот этот маленький шедевр мы собираемся запечь в духовке, чтобы увековечить, – сказал Джеймс и взял в руки кошачью голову. – Что скажешь?

У меня перехватило дыхание. Кошка смотрела в пустоту одним бешеным, а одним жутко испуганным глазом. Уши были расставлены неестественно широко. Лоб вообще отсутствовал. Щеки сползли вниз, а нижняя челюсть вырвалась далеко вперед. Вся мордочка была покрыта рытвинами и дырами, имитирующими шерсть, и имела непередаваемо шизофреническое выражение.

– Господи, – сказала я, – она мне чего доброго приснится.

– Да. – улыбнулся Джеймс. – у Катуши, несомненно, талант. Я просто поражаюсь иногда. Но двинемся дальше!

Мы вернулись в дом, и Джеймс повел меня осматривать второй этаж.

– Спортивный зал! – объявил Джеймс. – Инвестиция в здоровье. Не жалею ни цента, потраченного на эти тренажеры.

Мы зашли в комнату, и Джеймс подробно рассказал мне о покупке каждого тренажера и о приносимой им пользе. Тут был велотренажер, тренажер для пресса, тренажер, иминирующий подъем по лестнице, тренажер, имитирующий ходьбу на лыжах, турник, гантели и штанга. А в центре комнаты стояла огромная, сверкающая, украшенная всевозможными приспособлениями беговая дорожка – главная гордость Джеймса.

– Я убежден, что бегать нужно каждый день. – сказал Джеймс. – Поэтому я и не поскупился на эту красотку.

Я полюбовалась на дорожку, оснащенную вентиляторами, колонками, подставками для напитков и прочими необходимыми для бега вещами. И если бы не толстый слой пыли на беговом полотне, ее можно было бы объявить королевой всех дорожек.

После спортзала мы отправились осматривать библиотеку Джеймса. Она тоже была предметом его гордости. Бесчисленные полки были заставлены красивыми коллекционными томами классических произведений. Я бросилась рассматривать эти замечательные книги, прикасаясь пальцем к тем, которые уже читала.

– Вижу, тебе здесь нравится – сказал Джеймс. – Все эт книги в твоем распоряжении. Прошу только очень осторожно обращаться с этим вот собранием. Оно антикварное.

Джеймс указал на ряд книг с позолоченными корешками.

–Ух ты! О чем они? – спросила я.

– Хм... ответил Джеймс и взял в руки одну из книг. – "Истории для молодежи". Наверное, что-нибудь поучительное.

Мы подошли к застекленному книжному шкафу, в котором стояли книги по истории разных стран.

– Интересно написано? – спросила я. – Так редко находишь интересную книгу по истории.

– Хм... Не помню. – сказал Джеймс. – Я их так давно купил.

Дальше шли несколько полок, заставленных книгами о здоровом питании, различных диетах и спортивных упражнениях. Их было не меньше сотни.

– До этих ребят у меня еще руки не дошли. – сказал Джеймс. – Но когда дойдут, я точно избавлюсь вот от этого. – и он потеребил свой небольшой, но все же заметный животик.

Еще целый шкаф занимали книги по изучению языков. Тут были учебники, сборники по грамматике, карточки и словари по русскому, немецкому и испанскому. Каждый язык занимал чуть ли не полку.

– Вот это да, – сказала я. – ты, наверно, уже стал полиглотом?

– Да, я говорю на этих трех языках, – с гордостью улыбнулся Джеймс. – Но мне не хватает практики. Ты меня очень обяжешь, если будешь говорить со мной только по-русски. Я несколько раз просил об этом Катиу, но ей это почти сразу надоедает.

– Ладно, – сказала я по-русски. – Попробуем.

– Чего? – спросил Джеймс.

– Я говорю, ладно, попрактикуемся!

– Еще раз? - сказал Джеймс.

– Ладно.

– Еще раз? Медленно.

– Лад-но.

– Что это значит? - перешел Джеймс на свой родной язык.

– Это означает согласие.

– А! Замечательно. Как пишется?

– Л а д н о.

– Еще раз?

– ЛАДНО.

- Чего?

– ЛАДНО!

– Продиктуй, пожалуйста, я запишу.

Я исполнила его просьбу.

– Правильно? - спросил Джеймс, протягивая мне бумажку, на которой крупными печатными буквами было написано ЛАТНА.

– Не совсем. – сказала я. – Д вместо Т и в конце О.

– Напиши ты. – сказал Джеймс.

Я написала злополучное слово, но Джеймс заявил, что не понимает мой почерк.

– У меня идея! – сказал он вдруг. – Напечатай на компьютере. Пойдем вниз, в офис.

– Ой, да разве это так важно? - спросила я, начиная думать, что Джеймс меня разыгрывает. – Давай я просто почетче напишу.

Джеймс согласился, и я написала "ладно" огромными печатными буквами.

– Что это за буква? - спросил Джеймс, указывая на Д.

"Господи... - подумала я. - Да что же это такое".

Но тут нас, к счастью, прервала Катя, готовая к поездке.

Джеймс сразу забыл про свои лингвистические упражнения и рассыпался в комплиментах внешнему виду жены. Катя мило улыбнулась, и мы пошли в коридор обуваться. Джеймс всунул было ногу в черный ботинок, но внезапно понял, что носки на нем белые, и побежал наверх переодеваться. Он быстро вернулся, однако осознал, что не взял телефон. Поиски телефона заняли у него немного больше времени, но наконец он обулся и объявил, что готов. Катя открыла дверь в гараж, но на лице Джеймса вдруг появилось растерянное выражение.

– Я забыл очки. – печально сказал он. – Одну минуту.

Найти очки, будучи без очков, он так и не смог, и Кате пришлось помочь ему. Через некоторое время мы все же оказались в серебристом пикапе. Джеймс достал сигарету, прикурил и сказал:

– Дурная это привычка. Надо бросить.

Мы тронулись, и, только я начала разглядывать окрестности Уэбстера, как мы притормозили у "Международного дома блинов". Джеймс отворил нам с Катей дверь и выудил каждую из нас за руку. Мы вошли в ресторанчик. Пожилая официантка тут же объявила, что "хорошенько позаботится о нас". Мы выбрали столик в уголке, сели и начали рассматривать меню. Блинов в нем, действительно, было много, но их неизменно сопровождали склады бекона, кладки яиц или залежи истекающего жиром картофеля. Вскоре подошла официантка с чаем и кофе, и Джеймс великодушно предложил нам заказать все, что угодно. Катя остановила свой выбор на омлете со шпинатом, а я спросила, можно ли заказать маленькую порцию блинов безо всякого сопровождения. Официантка удивленно взглянула на меня, но ответила утвердительно. Джеймс заказал гамбургер, и официантка с шарканьем удалилась.

– Много лет подряд я завтракал одним бананом. – поделился Джеймс. – Всего 100 калорий, но хватает до обеда. Надо снова вернуться к этой привычке.

– Разве этого достаточно? – спросила я.

– Для меня – абсолютно, – сказал Джеймс. – Но для большинства американцев – нет, что очень заметно.

Я огляделась и убедилась в его правоте. Ресторанчик был полон, но единственным человеком, не страдающим ожирением, была старая официантка. Большинство сидящих вокруг людей были не просто пухлыми, но откровенно толстыми. А несколько человек были прямо-таки неправдоподобно жирными. Бока и зады свисали по стульев, загривки складывались гармошкой, рты неустанно перемалывали.

– Да, вот так, – сказала Катя. – Россия в этом плане гораздо здоровее. Люди постоянно ходят, порции в ресторанах маленькие, и все такое. А тут из дома прямо в машину, из машины в какое-нибудь здание. Иногда понимаешь, что вообще на улице не показывалась неделю, и даже не замечаешь этого.

– Русские в этом плане молодцы, – степенно сказал Джеймс. – Но преимущество Америки – удобство.

Тут вернулась официантка и выложила с подноса сложенный омлет, размерами и формой напоминающий мяч для регби, гору из трех блинов, каждый толщиной с запястье, и самый огромный гамбургер, который я когда-либо видела. Джеймс присвистнул при виде этого:

– Ничего себе гамбургер! Его нужно есть втроем, не меньше. Ни за что его не одолею.

Мы принялись за еду. Блины были замечательно вкусными, но очень сытными.

– Я считаю, что лучше недоесть, чем переесть, – сказал Джеймс, отправляя в рот несколько долек картофеля. – Переедание ужасно вредно для организма.

После этих слов Джеймс полностью ушел в смакование своего гамбургера, а мы с Катей принялись болтать о своем, время от времени делясь кусочками кушаний. Минут через пятнадцать я поняла, что больше не в силах есть. На тарелке еще оставался один пышный блин, и вкусовые сосочки его жаждали, но желудок дал понять, что все место занято. Катя осилила треть своего омлета и тоже сдалась. Джеймс доедал гамбургер, твердя, что он уже сыт, и надо бы остановиться.

– Может быть, счет? – спросила Катя, когда он прикончил последний кусочек.

– Но вы ведь еще не доели, – удивился Джеймс.

– Мы больше не можем, – ответила Катя с улыбкой.

– Ну что ж, ладно, – сказал Джеймс. – Только не пропадать же еде.

И он принялся за омлет.

– Господи, ну и порции, – возмущался он между глотками, – можно целую роту накормить.

Покончив с омлетом, Джеймс позвал официантку, и та в ужасе уставилась на мою тарелку:

– Что-то не так? Невкусно? Принести что-нибудь другое?

– Да нет, – ответила я, – просто наелась.

Официантка странно поглядела на меня, как будто не доверяла, забрала тарелки и принесла счет. Джеймс расплатился, и мы направились к машине.

– Фух, как я объелся, – Пожаловался Джеймс, садясь за руль. – Трети этого гамбургера было бы вполне достаточно. Решено! Со следующего раза начинаю лучше себя контролировать.

Мы двинулись. Катя по-русски рассказывала мне про свое бытье. Джеймс курил и силился понять, о чем мы разговариваем, смеясь там же, где смеялись мы, и время от времени вставляя "чего" или "еще раз".

Минут через 50 мы добрались до магазина под названием "Золотое зерно". Это "зерно" служило затерянной во времени обителью озлобленных эмигрантов. Тут и там звучали имена давно умерших глав Советского Союза. Полки были заставлены сушками, пряниками, карамельками, коробками с гречкой и геркулесом, бутылками "барбариса" и "байкала". Около входной двери висел русский народный наряд. У прилавка были выставлены аудиокассеты с записями давно забытых исполнителей. Из холодильника виднелись селедка под шубой, мимоза и оливье.

– Однако... – заметила я.

– Чего? – спросил Джеймс.

Я перешла на английский и поделилась своими впечатлениями от магазина.

– Пониатно, – закивал Джеймс. – Чего ты думаешь об етот шоп?

– Я ведь только что сказала, – ответила я.

– Еще раз? – не понял Джеймс.

Я объяснила по-английски, но Джеймс заявил:

– По-русске, пожалусто.

Я сдалась и начала говорить по-русски. Джеймс ничего не понимал, а только кивал и произносил "хорошо", "пониатно", "чего" и "еще раз".

– Чего это вдруг с ним? – спросила я у Кати, когда Джеймс отошел и начал с восхищением разглядывать дорогие безделушки.

– Он всегда так, когда рядом русские, – ответила Катя. – Ему почему-то очень хочется сойти за русского. Ты из него английского слова не вытянешь, пока мы отсюда не уйдем.

Я походила по магазину, но ничего интересного не нашла. Катя тоже ничего не выбрала. Зато Джеймс выложил перед кассиршей кучу разных сувениров и селедку под шубой.

– Добрый день! – улыбнулась кассирша.

– Здравстте! – радостно сказал Джеймс.

– Вам сувениры завернуть, или в пакет?

– Да. – твердо ответил Джеймс.

– Так завернуть, или в пакет?

Джеймс помедлил под выжидающим взглядом кассирши, но понял, что попался, и уныло обратился к жене:

– Переводай, пожалусто.

– Что-что? – удивилась Катя, хотя прекрасно его поняла.

Джеймс еще больше приуныл и со вздохом перешел на английский. Мы с Катей вышли из магазина, хихикая, а Джеймс с грустью плелся за нами с пакетами. Кажется, это происшествие на время отбило у него охоту к языковой практике, и он полностью погрузился в курение, время от времени укоряя себя за эту привычку. Хьюстон выглядел необычно. В одной его части наблюдалось скопление зеркальных небоскребов невероятной высоты. Остальные здания были преимущественно одноэтажными и имели одинаково унылый грязно-песочный окрас.

Минут через 15 Джеймс припарковался у огромного торгового центра "Macy's". Мы выбрались из машины, и я увидела двух сидящих на парапете зеленых попугаев.

– Смотри, попугаи сбежали из зоомагазина! – восхитилась я.

Но Джеймс рассмеялся и сообщил, что попугаи дикие и вовсе тут не редкость.

Мы вошли в торговый центр. Он не был разделен на маленькие магазинчики, а представлял собой огромное скопище разнообразного шмотья. Вещи были дешевые и преимущественно рассчитанные на крупногабаритного покупателя, но все же выглядели очень неплохо. Я подивилась, почему же все окрестности наполнены неряшливо и небрежно одетыми американцами, если магазины ломятся от симпатичных шмоток, но ответа никто не знал.

Мы с Катей начали с азартом выхватывать и мерить одежду, а Джеймс с благодушием и гордостью созерцал это. К моему удивлению, он не торопил нас, не ворчал и не ныл, а с интересом разглядывал примеряемые вещи и даже несколько раз громогласно выразил свое восхищение.

Часа через два, не успев прочесать и пятой части торгового центра, мы утомились и проследовали на кассу с нагруженным вешалками Джеймсом.

Юная полненькая продавщица, по техасскому обыкновению, щебетала какую-то ерунду и вела себя наивно-фамильярно.

Когда очередь дошла до нас, продавщица обратила на Джеймса бодрый взор:

– Привет, как поживаете?

– Хорошо, спасибо, – ответил Джеймс. – А вы как поживаете?

– Замечательно! – вскричала продавщица, сияя. – Шоппинг, да? Он мне всегда повышает настроение. Когда у меня выдается плохой день, я иду за покупками. Сегодня у меня хороший день!

– Потрясающе, – отозвалась Катя.

– Да, не правда ли? – сказала продавщица. – Ваш чек. Поскорее возвращайтесь!

– Спасибо, – степенно произнес Джеймс, забирая пакеты.

– Хорошего дня, – помахала продавщица.

– Спасибо, вам того же, – сказал Джеймс.

– Спасибо большое, это очень мило! – крикнула вслед продавщица.

– Господи, к чему все это? – спросила я, когда мы вышли из торгового центра. – Почему эти стандартные фразы вызывают такой восторг?

– Не знаю, - ответила Катя. – Я однажды забавы ради принялась повествовать о своих бедах. Веселость кассира мигом сдуло. Он так рад был поскорее от меня избавиться.

Мы похихикали, а Джеймс добродушно покачал головой:

– Это общественный кодекс. Не будешь его соблюдать – прослывешь потенциальным психопатом, который рано или поздно придет в магазин с автоматом.

Джеймс аккуратно погрузил покупки в багажник и сел за руль.

– Ну что, время для обеда?

– Мы ведь вроде недавно ели, – сказала Катя.

– Ну так нам еще ехать, – сказал Джеймс. – К этому времени проголодаемся.

И мы устремились к техасско-мексиканскому ресторану под названием "Тортийя Лупе".

Парковка ресторана была полна, и Джеймс сказал, что это хороший признак. Мы переступили порог заведения и очутились в шумном местечке с тематической музыкой и низкорослыми смуглыми официантами.

Один из них бросил на нас быстрый взгляд, схватил несколько меню и предложил нам занять столик у окна. Мы сели и стали обсуждать ассортимент.

– Напитки? – спросил официант.

– Трес маргаритас, пор фавор, – с усилием выговорил Джеймс.

– Три маргариты! – крикнул официант бармену.

Он удалился, а Джеймс гордо осведомился, поняли ли мы смысл только что сказанного.

– Это сложно не понять, – улыбнулась Катя. – Какие предпочтения?

Меню пестрело названиями, которых я никогда раньше не слышала, а по списку ингредиентов было трудно понять, что представляет собой блюдо, поскольку эти ингредиенты были везде одни и те же. Я решила заказать небольшое ассорти из мексиканских закусок, а Джеймс и Катя собрались разделить между собой порцию фахитас. Увидев, что мы определились, официант бодро подошел к нам и на английском осведомился, чего мы желаем. Но Джеймс явно считал, что раз официант, по его мнению, мексиканец, необходимо употребить в своей речи как можно больше испанских слов.

– Фахитас для одного, тарелку закусок-ассорти и чили кон кесо, пор фавор.

– Маленькую или большую порцию сыра? – спросил официант.

– Маленький кесо, – ответил Джеймс, делая акцент на слове "кесо" и как будто укоряя официанта за то, что тот не желает произносить это слово на своем родном языке.

Официант удалился, а Джеймс начал вглядываться в наши лица, пытаясь узнать, поняли ли мы смысл беседы. Мы молчали, и Джеймс не выдержал:

– "Кесо" значит сыр.

– Мы знаем, – ответили мы с Катей одновременно.

– Молодецы, – ответил Джеймс по-русски слегка разочарованно.

Официант поставил перед нами огромное блюдо бесплатных кукурузных чипсов и тарелочку сальсы, и Джеймс начал лихо закидывать чипсы себе в рот, не взирая на их колоссальные размеры и очень острые углы. Катя взяла одну здоровенную чипсину и начала осторожно отгрызать от нее по кусочку. Я не же хотела приступать к трапезе в сухомятку и принялась ждать напитков.

Вскоре официант вернулся с тремя здоровенными бокалами на тонких ножках, в которых бултыхалась полузамороженная зеленоватая жидкость. На кайме бокалов был налеплен слой специальной соли.

– Залюбоф! – объявил Джеймс.

Мы чокнулись. Я попробовала новый коктейль. Он был сладко-соленым, крепким и ужасно холодным, так что пить можно было только очень маленькими глотками.

– Двух этих деток более чем достаточно на целый вечер, – поделился Джеймс. – Это моя норма.

Нам принесли горячее. Несмотря на то, что мы заказали только два блюда, они заняли весь обширный стол. Мой заказ располагался на двух тарелках. Тут был хрустящий тако, набитый салатом, помидорами и фаршем, энчилада, утопленная в соусе и представляющая из себя сверточек с неизвестным содержимым, ароматный буррито, куриная фахита и сырная пышечка. По размерам эти яства представляли из себя самостоятельные блюда и не поддавались съедению одним человеком. Заказ Кати и Джеймса занимал одну тарелку и одну шипящую сковороду. На тарелке были выложены рис, бобы, салат, немного гуакамоле, помидоры и перцы халапеньо. На сковороде шкворчали кусочки сладкого перца и лука, а также полоски сочной говядины.

Мы принялись за еду. Она была очень острой и вкусной. Мы выкладывали на кукурузные чипсы кусочки халапеньо, говядины, лука и гуакамоле, а потом заливали все это сальсой и сыром. Все ингредиенты были такими сытными, что я вскоре отвалилась от стола и только время от времени потягивала коктейль, который оставался все таким же холодным. Джеймс одним махом всосал последнюю треть своей маргариты, зажмурился от боли в голове и заказал официанту еще 3 таких же напитка.

– Я все, – сказала я, – они слишком холодные.

– Ничего страшного, я помогу, – весело отозвался Джеймс.

Он слегка покраснел от алкоголя и остроты угощения и явно вошел в азарт. Он сноровисто заворачивал в лепешку все ингредиенты и управлялся с этим свертком в три глотка, затем споро закидывал в рот полдюжины чипсов, обильно запивал съеденное коктейлем и начинал все сначала, не проявляя никаких признаков усталости.

Тарелки постепенно пустели. Официант осведомился, хотим ли мы еще чипсов или напитков.

– Я пас, – сообщила Катя.

– Если мы не доедим, то заберем домой, верно? Не пропадет. Еще чипсов и маргаритас, пор фавор.

Поскольку Джеймс употребил множественную форму, официант принес еще три коктейля. Джеймс осознал свою ошибку, но решил, что управится и с этим пополнением.

Минут через 30 он почти одолел свои коктейли. Лишь на дне одного из бокалов оставалось немного зеленоватой жидкости. Ресторан потихоньку закрывался, но Джеймс твердо решил, что не уйдет, не добив последнего бойца.

– Да оставь, не обязательно же до конца допивать, – сказала Катя, желая ему помочь.

– Нет-нет, это ведь так вкусно, – отозвался Джеймс. – Я обожаю маргариту.

Уже покрытый испариной, Джеймс наконец допил оставшееся, и мы смогли двинуть домой. Джеймс с натугой пыхтел и укорял себя за количество съеденного. Но его угрызения были недолгими.

– Решено! Со следующего раза начинаю лучше себя контролировать! – сказал он и вмиг повеселел.

Я провела у Кати и Джеймса еще неделю. Мы ездили по магазинам, музеям и ресторанам. Наконец настало утро отъезда. Я сошла вниз, где Джеймс уже поджидал меня с журналом и чашкой кофе.

– Груши твои совсем испортились, – усмехнулась я.

На кофейном столике, действительно, лежали уже почерневшие нетронутые груши.

– Ах, какая жалость, – сказал Джеймс. – Надо будет по дороге домой купить свежих. Это мои любимые фрукты.

***

В следующий раз я увидела Катю и Джеймса только через 10 лет. С течением времени мы общались все реже. Катя не возвращалась в Россию, а у меня как-то не было ни времени, не желания отправляться в долгое путешествие.

Однако настал день, когда меня снова отправили в Хьюстон в командировку, и я решила ненавязчиво сообщить об этом подруге. Она, казалось, была искренне рада возможности увидеться, и где-то через месяц я снова стояла на пороге их дома. Джеймс суетился и излучал благодушие. Он сильно прибавил в себе, но оставался по-прежнему бодрым. Катя тоже изрядно пополнена и стала выглядеть настоящей хозяюшкой. Вскоре после приезда меня усадили ужинать. На мгновение мне показалось, что тех 10 лет вовсе не было, и я все еще нахожусь в том дне, когда впервые посетила Катю и Джеймса. Вновь на столе были сыры и вино, вновь Джеймс носился к кладовке и обратно, стараясь поразить нас тем, что нас вовсе не интересовало. Катя казалась вполне счастливой. Она подтрунивала над мужем, но миролюбиво. После того, как Джеймс доел и допил то, что не смогли осилить мы, а также после нескольких дюжин рассказанных историй всех потянуло в сон.

Катя вызвалась уложить меня в прежней комнате, а Джеймс остался внизу, чтобы посмотреть телевизор и выпить еще "бокал-другой" вина. При прощании с ним мой взгляд упал на блюдо с грушами, которые уже начинали портиться.

Мы поднялись наверх, где Катя пожелала мне спокойной ночи и предупредила, что их ванная пока не работает, но Джеймс планирует ее скоро починить, и предложила поутру съездить в зоопарк. Мы пожелали друг другу спокойной ночи.

Несмотря на сильную усталость, я никак не могла заснуть. Промаявшись с полчаса, я решила зайти в библиотеку Джеймса. Стеллаж, посвященных похуданию и совершенствованию тела, значительно разросся и теперь насчитывал явно не меньше нескольких сотен заглавий. На табуретке лежал наполовину распакованный почтовый сверток с заказанными через Amazon книгами. "Убойный пресс за 6 дней", "Обрасти мышцами без усилий", "Все для домашнего спортзала". "Наверняка спортзал уже ломится от всяких приспособлений". – подумала я и решила на них поглядеть.

Спортзал, действительно, был оборудован самым необходимым и даже больше. Весь пол был заставлен разнообразными непонятными агрегатами так, что почти не оставалось места для того, чтобы ступить. А в середине комнаты по-прежнему стояла главная гордость Джеймса – шикарная беговая дорожка, покрытая толстым слоем пыли.

Дата добавления: 2015-08-29