- Никогда…- мой голос дрожал.- Слышишь, никогда… больше так меня не пугай…- На мгновение его глаза удивленно расширились, но потом он улыбнулся, теснее прижимаясь ко мне, обнял за плечи и, расслабившись, положил голову на плечо, щекоча волосами шею. А секунду спустя я услышал тихий шепот у самого уха:
- Обещаю… - И в этот же момент - удивленный выдох откуда-то сбоку, резкий щелчок захлопывающейся двери и затихающий топот торопливых шагов по коридору. Третий день идет дождь. Все льет и льет, не прекращаясь ни на минуту. Тяжелые свинцовые тучи плотным ковром застелили небо, не давая пробиться даже крохотному лучику солнца. Уже три дня, как я пришел в себя, но самочувствие по-прежнему паршивое. Раньше, какие бы сильные ранения я не получал, никогда не задерживался в постели больше трех дней, но в этот раз, похоже, будет иначе. И хотя сейчас я уже могу вставать и недолго ходить по комнате, однако ни о чем большем речь пока не идет.
"- Не смей себя перетруждать, Мадара! Никаких тренировок!
- Это приказ?
- Именно." - Этот разговор состоялся вчера, и, похоже, ты был очень зол. Я решил не перечить, но вовсе не обещал пластом лежать в кровати и терпеть назойливое внимание медсестер. К сожалению, в бою я потерял слишком много чакры, и, пока она не восстановиться хотя бы на половину, я вряд ли смогу покинуть это место. А тут еще эта пасмурная погода навевает на меня скуку. К полудню, окончательно устав от безделья, я встаю с кровати и выхожу в коридор. Моему взору предстает унылый ряд одинаковых зеленоватых дверей и темно-серый мрамор под ногами. Здание совсем новое, и все вокруг еще не успело пропитаться едким запахом лекарств. Пациентов пока немного, и потому в коридоре стоит тишина. Кому-то это помогло бы расслабиться и отдохнуть, но на меня лишь нагоняет тоску. Ты навещаешь меня каждый день, но обычно ближе к вечеру, когда заканчиваешь дела, поэтому еще пару часов придется маяться бездельем. Неторопливо иду в сторону лестницы, засунув руки в карманы светлых больничных штанов. Вдруг одна из дверей впереди распахивается, и мне навстречу выходит парень: лет на шесть младше, с коротким ежиком темных волос, в такой же одежде, что и я. Молодой чунин, раненый на первой миссии или сын какого-нибудь шиноби, повредивший ногу на тренировке с отцом? Мне все равно. Прохожу мимо, равнодушно скользнув по нему взглядом.
- Ты?!- шагов через десять догоняет меня его удивленный возглас. Останавливаюсь и оборачиваюсь через плечо. Мы знакомы?
- ТЫ!!!- его глаза метают молнии, а голос почти срывается на крик.- Я УБЬЮ ТЕБЯ! - Ууу, сколько ненависти, у меня аж поджилки затряслись! Кто он такой вообще? Парень мгновенно оказывается рядом, уже занеся кулак для удара. С каких это пор на меня нападают даже в больнице? Перехватываю его запястье и впечатываю незадачливого противника в ближайшую стену, заломив руку за спину. От резкого движения все тело мгновенно отзывается болью.
- Отпусти меня!
- Не кричи,- спокойно отвечаю, не спеша, впрочем, ослаблять хватку.- Это все-таки больница. - Потом распахиваю ногой дверь в ближайшую палату, и, втолкнув парня внутрь, захожу следом. Он замирает посреди комнаты, сжимая от злости кулаки и гневно глядя на меня. Все происходящее кажется чертовски забавным, если учесть, что я ничего не понимаю.
- Ты вообще кто такой?- спрашиваю его, скрестив руки на груди. Мальчишка меняется в лице, словно услышал в свой адрес нечто оскорбительное.
- А ты не помнишь?- шипит он, опасно сузив карие глаза, словно готов броситься на меня в любой момент. И правда, где-то я уже видел этот упрямый взгляд. Взгляд человека, готового в одиночку бороться со всем миром. Тогда, вокруг бушевало пламя, плавились камни, и солнце играло на лезвии моей катаны, а в воздухе разливался металлический запах крови. Вот оно что!
- Так ты все-таки выжил,- усмехаюсь я, осматривая его с головы до ног. Взгляд цепляется за бинты, виднеющиеся в вороте рубашки.- Плечо не болит?
- Ублюдок!- рычит он и вновь бросается на меня, не замечая ничего вокруг. Вот так бывает, когда злость затуманивает рассудок. Пожалуй, сейчас я победил бы его даже с закрытыми глазами. Удар в живот отбрасывает парня назад. Он падает на застеленную кровать и сгибается пополам в приступе жестокого кашля.
- Только ожил, и уже снова рвешься в бой?- говорю я, присаживаясь на стул перед кроватью, и, заметив его гневный взгляд из-под насупленных бровей, предупреждаю.- Не дергайся. Даже здоровому и с оружием, тебе меня не победить, а в нынешнем состоянии и подавно. - С минуту он молчит, спрятав лицо в ладонях, а потом тихо произносит:
- Я это знаю… - Уважаю людей, умеющих правильно оценить свои силы.
- Тогда возьми себя в руки. - На некоторое время в комнате устанавливается тишина, нарушаемая лишь шумом дождя за окном, и я думаю, что мне предстоит непростой разговор.
- Это ведь были вы…- в его голосе теперь только тоска и усталость,- вы убили всех моих товарищей… всех до единого… а меня оставили в живых. Почему? Чем я это заслужил? - Его взгляд устремлен прямо на меня, и в больших темных глазах уже начинают поблескивать слезы. Только этого не хватало! Я не отвечаю, продолжая наблюдать за бегущими по стеклу дождевыми каплями. Они скользят наперегонки друг с другом, сливаясь с соседними капельками в небольшие струйки. - Ответьте мне… - Вот только не надо говорить это таким обреченным тоном, словно твоя жизнь уже закончилась.
- А ты бы предпочел умереть чужой марионеткой, так и не добившись ничего самостоятельно?- я, наконец, отрываюсь от созерцания дождя и перевожу взгляд на мальчишку. Он сидит на кровати, обхватив руками колени, и кажется совсем маленьким и незначительным.
- О чем вы?- слегка удивлен, не более.
- Незаметно подобраться и напасть на Коноху с тыла - довольно бредовая идея, если учесть, что вы почти ничего не знали о защитниках. Все сорок человек не оказали серьезного сопротивления, а я ведь просто выступил вперед, не дожидаясь подкрепления. Неужели нельзя было покончить с собой менее изощренным способом? - Он до скрежета сжимает зубы, давя в себе-то ли слезы, то ли ругательства в мой адрес.
- А раз это было не массовое самоубийство, то какого черта вы сунулись сюда, толком не подготовившись? Действительно надеялись захватить деревню?- возможно, в моем голосе слишком много цинизма и скепсиса, но парень больше не злится, лишь его тонкие пальцы слегка подрагивают, комкая светлое покрывало.
- Это был приказ. Нас отправляли на войну…
- Это была не война,- резко перебиваю я,- это была бойня. Неважно, защищал я деревню или просто тешил свое самолюбие, у вас не было ни единого шанса в той битве. Вас отправили на верную смерть. Будешь отрицать? - Некоторое время он молчит, обдумывая мои слова.
- Даже если так… вам-то какая разница?- его голос неестественно тих, пожалуй, даже дождь за окном шумит громче.
- Битва на границе еще идет. Если двоим дайме хочется помахать кулаками, то пусть встретятся и набьют друг другу морды, а я не хочу терять людей из-за глупых прихотей обленившихся идиотов. - Вот теперь он действительно удивлен: смотрит на меня широко распахнутыми глазами.
- А разве не вы первые напали на нас? - Искреннее удивление в его голосе заставляет почувствовать себя совсем паршиво - ненавижу, когда из меня делают идиота.
- С этого места поподробнее. - Признаться, это война изначально показалась мне какой-то странной и нелогичной: ни серьезного повода, ни определенной цели у Камня не было, а кусочек земли у границы явно не стоил таких жертв. Тут поневоле начнешь сомневаться: а не стоит ли кто за этим. И услышанный от парня рассказ лишь подтвердил мои догадки: Цучикаге действовал по приказу феодала страны Земли. Теперь все постепенно вставало на свои места.
- Так вы думаете, война была подстроена дайме?
- А у тебя есть другие версии?- вопросом на вопрос отвечаю я, и, не получив ответа, продолжаю.- Одно я знаю точно: Конохе не нужна эта война, и мы готовы пойти на примирение. Но в этом вопросе может понадобиться твоя помощь.
- Моя?- ошарашено лепечет он (не многовато ли потрясений для одного дня?).
- Ты не в силах воскресить своих товарищей, но можешь отомстить тем, кто послал их на смерть, и не допустить новых жертв. Мальчишка замолкает и задумывается, но на самом дне его глаз я уже вижу холодную решимость идти до конца.
- Отличная речь, Мадара,- вдруг слышится от двери знакомый твердый голос.- Оказывается, ты можешь быть и дальновидным политиком, и умелым дипломатом… если захочешь, конечно.
- Только не говори, что ты просто шел мимо,- оборачиваюсь, окидывая тебя взглядом.
- Конечно нет,- ты подходишь ближе и останавливаешься за моей спиной, положив руку на плечо. С твоих волос медленно капает вода, но я не отстраняюсь, позволяя влаге впитаться в ворот светлой рубашки.
- Вы сказали - Мадара? Учиха Мадара?- переведя взгляд на мальчишку, замечаю, что его лицо вытянулось, а глаза полезли на лоб.
- Ээ… ну да,- прямо не знаю, какой реакции от него ожидать, может, опять с кулаками бросится.
- Правда?! Я столько о вас слышал! - Едва сдерживаюсь, чтоб не рассмеяться: все мальчишки одинаковы, что Камень, что Лист!
- О, да ты популярен!- насмешливо произносишь ты, наклонившись к моему уху. Длинная влажная прядь невесомо скользит по шее.
- Молчи уже, Хокаге-сама!- отзываюсь слегка раздраженно, стараясь скрыть улыбку.
- Хокаге??? Хокаге Конохи!? - У парня точно такое же лошадиное лицо и глаза размером с блюдца, как и минуту назад.
Я тихо хихикаю в кулак.
- Ладно, а если серьезно,- ты обрываешь мой смех, несильно сжав руку на плече,- ты готов нам помочь? - Теперь уже мы оба сверлим парня напряженными взглядами.
- Думаю, после того, что я узнал, я просто обязан сделать все, что в моих силах, чтоб положить конец войне. Но что именно от меня требуется?
- Доставить это письмо дайме страны Земли. - С этими словами, ты извлекаешь из-под плаща темный свиток, скрепленный печатью, и передаешь мальчишке.
- Не Цучикаге, не советникам, а вашему дайме лично в руки. Понял? - Он кивает, осторожно, как драгоценность, держа свиток в ладонях.
- Позвольте отправиться сегодня же! - Знаю, ты предложил бы ему еще немного отдохнуть и восстановить силы перед дальней дорогой, но теперь его вряд ли что-то удержит здесь. Напряжение, копившееся последние дни, жаждет выхода. Я это прекрасно понимаю и потому отвечаю за тебя.
- Иди, когда сочтешь нужным, тебя никто не посмеет задержать. - Он коротко кланяется, и я выхожу следом за тобой из комнаты.
- Мадара-сан,- его голос, спокойный и серьезный, достигает меня уже на пороге, и я останавливаюсь, не поворачивая головы,- не думайте, что я простил вам убийство моих товарищей. И хотя сейчас я слишком слаб, чтобы отомстить за них, когда я стану сильнее, то найду вас, и мы сразимся вновь. Все правильно, я ждал этих слов. Оглядываюсь через плечо, ехидно улыбаясь.
- Я буду ждать. - Когда мы возвращаемся в мою палату, я буквально падаю на кровать: не думал, что это так меня утомит. Еще и рана на животе опять начала ныть.
- Думаешь, он справится?- интересуешься ты, задумчиво глядя в окно. - Дождь все не прекращается.
- Справится. Я уверен в этом.
- Однако ты меня удивил,- немного помолчав, произносишь ты,- не думал, что ты станешь ратовать за мир и справедливость, переживать за чужих тебе людей. И еще я думал, тебе нравится воевать. - Я тяжело вздыхаю и устраиваюсь на кровати поудобнее, закинув руки за голову.
- Я не псих, бездумно жаждущий битв, лишь бой за честь и гордость с сильным противником - достойное дело. В этот раз меня просто сделали палачом, да к тому же… - Нет, пожалуй, про предательство в клане тебе лучше не знать.
- К тому же здесь у меня, можно сказать, личные счеты: никому не позволю собой манипулировать. Коноха не игрушка в руках дайме, пора ему об этом напомнить.
- Хм. - Ты не соглашаешься и не споришь, но этот хмык был слишком красноречивым, чтобы я чего-то недопонял. "Ты умеешь выразить в словах то, о чем я думаю",- кажется, так ты мне когда-то сказал.
- Кстати, а что было в письме?- мной потихоньку овладевает любопытство. Ты хитро улыбаешься:
- Я посоветовал ему не дразнить демонов. Некоторые из них чертовски злопамятны. - Вот уж действительно…Демон-лис – сильнейший из хвостатых биджу… Чаще всего принимает форму огромного кицуне с огненно-красной шерстью и девятью хвостами… бла-бла-бла… Невероятно силен, так как имеет почти неограниченный запас чакры. Разрушительные огненные техники делают его, подобным стихийному бедствию, стирающему целые города с лица земли… бла-бла-бла… Последние пятьдесят лет спит глубоко в недрах горы Каояма, что у западной границы страны Ветра, и пробудить его может лишь тот, кто обладает… Негромкий стук в дверь заставляет меня отвлечься и поднять голову от свитка, который я упорно читал последние пятнадцать минут. На пороге появляешься ты, одетый в неизменный плащ Хокаге.
- Я уже говорил - можешь не стучать,- произношу вместо приветствия,- я все равно слышу твои шаги еще с конца коридора.
Откладываю свиток в сторону, и желтоватый пергамент тут же скручивается в аккуратную трубочку.
- Тут у меня небольшой беспорядок, не обращай внимания.
- Небольшой?- скептически замечаешь ты, окидывая взглядом комнату. Вся кровать завалена кучей старых свитков с выцветшими от времени названиями. Еще столько же валяется на полу вперемешку со скомканными листками, исписанными моим неровным почерком. На подоконнике высится горка пепла – наиболее возмутительный свиток я сжег Катоном в приступе праведного гнева. Вот во что превращается чистая и просторная больничная палата, если в ней четыре дня подержать страдающего бездельем Учиху. Видимо, ты думаешь о том же, окидывая взглядом меня, сидящего на кровати в позе лотоса и уныло глядящего на все это безобразие.
- Что читаешь?- интересуешься, поднимая с пола один из свитков. На тонкой ленточке с него свисает небольшая сургучная печать с эмблемой клана Учиха.
- Старые документы из секретных клановых архивов. По моей просьбе их принесли сегодня утром,- отвечаю я, и добавляю с нотками оправдания в голосе.- Надо же как-то бороться со скукой. - Сперва я действительно попросил доставить их мне именно с этой целью, но потом оказалось, что даже в таком старье можно найти немало интересного: загадки Мангекьё Шарингана, Тсукиоми, Аматерасу и Сусаноо, Девятихвостый Лис – все знания, накопленные Учихами за время их существования, все тайны нашего клана собраны здесь. Не удивительно, что эти документы были засекречены, и теперь во всем клане лишь я один имею к ним доступ.
- Не хочешь взглянуть?- не удержавшись, спрашиваю я, когда ты возвращаешь мне свиток, так его и не открыв. Несколько секунд ты напряженно смотришь мне в глаза, пытаясь определить: шучу я или нет. Ну же, Сенджу, неужели тебе не хочется узнать, что скрывают Учихи, немного приподнять завесу тайны, окутывающей наш клан? Конечно, хочется, я это вижу! Но… Все же уловив лукавую хитринку в моих глазах, ты вдруг улыбаешься и беззаботно отвечаешь:
- Нет, мне это не интересно. - Я просто немного тебя подразнил: хотелось увидеть реакцию. И, признаться, ничего другого я и не ожидал. На твоем месте я поступил бы точно так же, потому что понимаю: насколько бы мы с тобой не были близки, всегда останутся вещи, которыми мы не будем делиться даже друг с другом. Поэтому ты никогда не вмешиваешься в дела моего клана, как и я – в дела твоего. - Довольно улыбаюсь, убирая свитки с кровати.
- Кстати,- после недолгой возни ты достаешь что-то из-под плаща,- лови, Мадара! - Я, не глядя, хватаю брошенный тобой предмет. Это оказывается огромное, как два моих кулака, красное яблоко.
- Презент? По какому поводу?- недоверчиво спрашиваю, гадая, что же ты задумал.
- Не помнишь?- в твоих глазах пляшут веселые искорки.- Ты же сам предложил вручить подарок тому, кто станет первым пациентом этого госпиталя. Так что он заслуженно твой!
- Вот черт!- я улыбаюсь, перекатывая яблоко в ладонях. Больше всего хочется запустить им в твою наглую физиономию, вот только жалко продукт переводить: алый фрукт так соблазнительно блестит на солнце. Плюнув на все, я впиваюсь зубами в податливую мякоть. Ммм, на вкус еще лучше, чем на вид: очень сочное и сладкое.
- Что-то душно здесь,- словно ни к кому не обращаясь, произносишь ты, снимая белый плащ и вешая его на спинку кровати, не переставая при этом за мной наблюдать. Не отрываясь от яблока, я смахиваю в сторону оставшиеся свитки, освобождая место, и ты садишься рядом. Ничего не говоришь, просто смотришь, как я ем. Минуты через полторы, когда от красного фрукта остается одна треть, я не выдерживаю:
- Что?
- У тебя сок на подбородке,- задумчиво сообщаешь ты. Умм, действительно. Очень сочное яблоко, даже слишком. Тянусь, чтоб стереть его рукавом рубашки, но ты вдруг перехватываешь мое запястье и, подавшись вперед, сам слизываешь сладкий сок. Неторопливо, смакуя каждую каплю. От подбородка вверх, до уголка рта, и по губам, лаская их влажным языком. Затем немного отстраняешься.
- Сладкий… - От этого чуть хрипловатого шепота по всему моему телу пробегает приятная дрожь. Оставляю недоеденное яблоко на подоконнике и уверенно обнимаю тебя за шею, приникая к губам. Это еще слаще! Твои руки, забравшись под рубашку, гладят меня по спине, и я невольно выгибаюсь, еще сильнее углубляя поцелуй. А потом откидываюсь на подушку, утягивая тебя следом. И тут же ощущаю, как заныла рана под тяжестью чужого тела. Черт, как не вовремя! Сжимаю зубы, чтоб не застонать от боли. Ты тут же приподнимаешься, опираясь на руки, и обеспокоено всматриваешься в мое лицо.
- Ничего, Сенджу… ерунда. - Я хочу этого не меньше тебя, ведь мы не были вместе, кажется, целую вечность, но понимаю, что заниматься сексом с такой раной, по меньшей мере, опасно, а то еще и болезненно.
- Расслабься,- шепчешь ты, касаясь моего лица невесомыми поцелуями,- и позволь мне… самому все сделать… - Вот как? Хочешь взять инициативу на себя? Что ж, я не против, вот только…
- Не опасаешься за свою репутацию?- ухмыляюсь, кивая головой на дверь. Не заперто, между прочим. - Продолжая нависать надо мной, ты одной рукой складываешь печать. Из дверного косяка тут же высовывается толстая ветка и оплетает ручку, намертво фиксируя дверь.
- Неплохо,- присвистываю я. Вот уж действительно: техника на все случаи жизни. Ты снова поворачиваешься ко мне, и в твоих глазах я замечаю желтоватые искорки, похожие на отблески пламени, а в следующее мгновение чувствую горячее прикосновение губ к своей шее. Тут же становится жарко и тяжело дышать. Твои руки тем временем неторопливо расстегивают пуговицы на моей рубашке. На удивление прохладные пальцы легко пробегают по груди и плечам. Затем, спустившись пониже, ты целуешь ямку между ключицами и островки кожи, не скрытые бинтами. Каждое прикосновение рождает сладкую дрожь во всем моем теле, и когда твои руки опускаются на бедра, мне остается лишь шумно выдохнуть, сдерживая стон. Но как только вслед за руками до напряженной плоти добираются и губы, я уже не могу молчать. Кладу руку тебе на затылок, вплетая пальцы в каштановые волосы, а другой зажимаю свой рот, иначе мой крик переполошит пол больницы. Сладкая пытка продолжается мучительно долго, и когда кажется, что я уже не в силах это вытерпеть, наслаждение, наконец, достигает наивысшего пика, и с моих губ срывается глубокий стон. Обессилено роняю руки, ощущая лишь бешеный стук сердца в груди и удивительную расслабленность во всем теле. Даже рана сейчас совсем не чувствуется. Ты приподнимаешься, стирая с подбородка белые капли, и целуешь меня в приоткрытые губы (привкус у поцелуя, должен признать, довольно своеобразный, но вовсе не кажется неприятным), а потом удобно устраиваешься рядом, подложив под голову руку.
- А как же ты?- запоздало спохватываюсь я.
- Ничего… в другой раз. - Ты выглядишь спокойным и расслабленным, и ласковая теплота во взгляде темно-ореховых глаз по-настоящему меня завораживает.
- Тогда я твой должник,- блаженно улыбаюсь, обнимая тебя за талию и прижимаясь всем телом.
- Отдашь, когда поправишься,- отвечаешь ты и, немного подумав, нагло заявляешь,- С процентами! - Ну, кто бы сомневался?! К сожалению, в жизни есть довольно большая категория проблем, которые не решаются сами собой с течением времени. Они имеют отвратительное свойство казаться поначалу мелкими и незначительными, но, незаметно разрастаясь, превращаются во что-то поистине ужасное. Их нельзя откладывать в долгий ящик, дожидаясь, пока они проявят свою истинную сущность, так как потом бывает уже слишком поздно что-либо предпринимать. Предательство собственного клана, безусловно, относиться именно к этому разряду проблем. Теперь я понимаю, что мне стоило заняться этим сразу же после выборов Хокаге, когда я только почувствовал какую-то неясную тревогу. В итоге моя беспечность едва не стоила мне жизни, и два тонких шрама чуть пониже груди всегда будут напоминать об этом. Однако сейчас уже бесполезно проклинать себя за глупость: того, что произошло, не изменишь, и теперь мне остается только... А что же, собственно, мне остается? Как я должен поступить с теми, кто меня предал? Ответ напрашивается сам собой, однако, в последнее время я не склонен принимать поспешные решения. В больнице у меня было достаточно времени, что бы все обдумать, но ни к какому конкретному выводу я так и не пришел. Еще тогда, на поле боя, я выведал у моих несостоявшихся убийц, что за покушением стоит один из старейшин клана Учиха. Конечно, изначально они не собирались ничего мне рассказывать, однако 72 часа в мире Лунного Бога развяжут язык кому угодно, поэтому в итоге я узнал все, что хотел. Теперь оставалось лишь определить, как широко в моем клане расползлась эта зараза и как от нее избавиться. В любом случае, нужно покончить с этим как можно скорее. Сегодня. А лучше прямо сейчас. Примерно так я думаю, покидая здание госпиталя. Мои раны практически полностью зажили, да и чакра восстановилась до вполне приемлемого уровня, так что задерживаться здесь дольше не вижу смысла (я и так едва вытерпел предыдущие двенадцать дней). Война с Камнем была прекращена, и все шиноби вчера вернулись в Коноху, однако переговоры еще продолжаются: осталось много нерешенных вопросов. Сейчас у Хокаге забот по самое горло, так что нет ничего удивительного в том, что я несколько дней тебя не видел: наверняка сидишь в своем кабинете и днем и ночью. Пожалуй, я загляну туда ближе к вечеру, захватив с собой бутылочку саке, но сначала мне нужно разобраться с моими собственными делами. В конце улицы уже виднеются знакомые ворота с красно-белой эмблемой. "Веер, раздувающий пламя". Что ж, вполне возможно, что огонь ненависти и негодования сегодня охватит весь клан. Ну а роль веера, судя по всему, придется исполнять мне... Экстренный совет клана Учиха - пятьдесят наиболее сильных, проверенных в боях шиноби, у каждого из которых за плечами годы преданной службы, плюс трое старейшин и я сам. Понадобилось полтора часа, чтобы собрать всех в доме совещаний, и теперь множество пар глаз, удивленных или взволнованных, устремлены на меня. Я стою напротив большого окна, сложив руки на груди. Перевязь с катаной приятно оттягивает плечо. Не спешу начинать, дожидаясь опоздавших, и слышу тихие шепотки, то и дело рождающиеся где-то в глубине зала: все гадают, что же могло произойти, ведь последний подобный совет проходил несколько лет назад, когда наш клан был, втянут в одну из самых кровопролитных войн. Даже старейшины выглядят растерянно: они ерзают на жестких стульях и то и дело сверлят меня колючими взглядами. "Что на этот раз взбрело ему в голову?"- явственно читается в их глазах. На мои губы ложится почти незаметная улыбка: они и не подозревают, о чем сейчас пойдет речь. Двери в зал распахиваются, впуская еще троих Учих, и звонкий голос разносится по всему помещению:
- Все здесь, Мадара-сама!
- Хорошо,- отвечаю я, поворачиваясь к присутствующим. Можно начинать.
- Нас предали!- всего одна фраза, короткая и резкая, как пощечина. Просто констатация факта. Секунд на десять в зале устанавливается абсолютная тишина, тяжелая и вязкая от напряжения. Я слышу, как с дерева за окном с тихим шорохом опадают листья, устилая землю желто-красным ковром. Уже осень... Удивительно, но я совсем не заметил ее прихода... Додумать эту мысль я не успеваю, так как тишина вокруг взрывается гневными криками, а из-за сполохов огненной чакры становится тяжело дышать.
- Что?!
- Как!?
- Кто это сделал??? - Я вижу лица, перекошенные от ярости, и черные глаза, стремительно наливающиеся алым. Шиноби кричат, перебивая друг друга, требуют объяснений, а их руки непроизвольно тянутся к оружию. Больше всего Учихи ненавидят предателей, и, не сомневаюсь, каждый из них готов ринуться в бой прямо сейчас. Поднимаю руку, призывая всех к молчанию. У них еще будет возможность выпустить на волю свой гнев. Чуть позже. Дождавшись тишины, я продолжаю, и мой голос тверд и спокоен:
- Двенадцать дней назад, во время нападения Камня на Коноху... меня пытались убить двое шиноби из нашего клана... "Из нашего...?"- удивленный выдох проносится по всему залу.
- Они ударили в спину, стоило мне отвернуться. - "В спину..?" А вот теперь даже самые стойкие и опытные войны скрипят зубами от злости и сжимают кулаки. Предать своего командира - позор для война. Предать, ударив в спину - позор, несмываемый до конца жизни.
- Ни чести, ни гордости,- шипит пожилой шиноби со шрамом на щеке.- Что вы предпримите, Мадара-сама?
- Уже предпринял,- отзываюсь я, позволяя себе небольшую усмешку,- думаю, их тела не стоит хоронить на клановом кладбище... Он прячет улыбку в воротнике черного юката и едва заметно одобрительно кивает. Кажется, мы друг друга поняли.
- Но самое интересное не это,- загадочно продолжаю я, бросая взгляд на сидящих в стороне старейшин.- Те двое вряд ли бы додумались до такого самостоятельно. - Один из трех стариков, не спеша, поднимается со стула, обводит всех липким взглядом прищуренных глаз и, наконец, поворачивается ко мне.
- Ты хочешь сказать, что они выполняли чьи-то приказы?- в его голосе сквозит неприкрытый скепсис. "Слишком много на себя берешь, мальчишка! Кем ты себя возомнил?"- безошибочно читается в его глазах, и мне даже не нужен Шаринган, чтобы это разглядеть.
- Именно,- нагло отвечаю я, скрещивая руки на груди. Не стоит меня недооценивать! Он хмыкает, растягивая тонкие губы в подобии улыбки, и язвительно интересуется:
- И чьи же, интересно? - Я выдерживаю эффектную паузу, прежде чем произнести:
- Ваши! - Зал снова заполняет звенящая тишина. Учихи застыли на местах, и, кажется, даже не дышат.
У меня всегда были разногласия со старейшинами, но до прямых обвинений, а тем более в предательстве, еще не доходило. До сегодняшнего дня. Старик трижды меняется в лице, хмурит седые брови.
- С чего ты это взял?- его голос становится высоким и писклявым, то ли от гнева, то ли от страха.- У тебя есть доказательства?
Я улыбаюсь, глядя на него из-под упавшей на глаза челки:
- Они мне не нужны. Те двое сами все рассказали перед смертью, и Лунный Бог тому свидетель. Желаете... поговорить с ним и убедиться? - Старик вздрагивает, и я откровенно наслаждаюсь его замешательством. "Поговорить с Лунным Богом" - не просто красивая метафора, в клане Учиха это означает побывать в Тсукиоми, вот только живым после такого "разговора" почти никто не возвращается. В зале по-прежнему тишина, все внимательно следят за развитием событий. Старейшина, уже справившись с секундной паникой, слегка ухмыляется и, не спеша, подходит ко мне.
- В таком случае...- он опускает голову, не позволяя увидеть свои глаза,- я закончу то, что они начали! - Все происходит за долю секунды: сверкает на солнце выхваченный из рукава кунай, отражаясь ярким бликом в красных глазах, выпад вперед - и я ощущаю, как острая сталь вонзается в мое тело. А старик, оказывается, довольно проворен для своего немалого возраста и даже Шаринганом еще может пользоваться! Он с силой налегает на оружие, вгоняя его в мой живот по самую рукоятку, и пристально всматривается мне в глаза. Что ты хочешь там увидеть: удивление, ненависть, обреченность или, может, раскаяние? Вынужден разочаровать: ты не достоин ни одного из этих чувств. Я опускаю голову, так что длинные волосы падают на лицо. Думаю, он еще успевает заметить мелькнувшую на моих губах улыбку, прежде чем я разлетаюсь вокруг стаей черных птиц.
- Иллюзия?!- он отшатывается назад, отмахиваясь кунаем от кружащих над его головой воронов. Черные перья сыплются сверху, заслоняя свет, и сливаются вместе, погружая все вокруг в непроглядную темноту. Исчезают очертания зала совещаний, и лица собравшихся Учих тонут во мраке. Старейшина вертит головой по сторонам и, понимая, что остался один, сильнее сжимает в руке кунай. Он складывает печать, пытаясь остановить течение чакры, но не тут-то было: мое генджуцу особенное, из него так просто не выбраться. Осознав бесполезность своих попыток, он замирает, прислушиваясь: неужели действительно думает, что сможет различить шорох моих шагов? Эта иллюзия - мой собственный мир, и законы здесь устанавливаю тоже я. Старик резко оборачивается, словно ожидая, что я нападу на него сзади.
- Это оскорбительно. Я не нападаю со спины,- я, наконец, появляюсь в поле его зрения. "Наглый мальчишка!" Он не открывает рта, но его мысли слышны мне также отчетливо, как и слова.
- Думаешь, что перехитрил меня? И что дальше? Даже главе клана не позволено творить все, что вздумается!
- Меня интересует лишь одно: чего добиваетесь вы? - Мне, правда, интересно, и весь этот спектакль с генджуцу я затеял, только чтобы узнать ответ.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 17 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |