Важные личности в истории Химавари Гакуен

Важные личности в истории Химавари Гакуен

Хьюга Ёзо

日向 与三

12.01.1924 – 25.12.2000

Второй директор школы Химавари

Хьюга Ёзо родился слишком далеко и слишком поздно, чтобы знать о существовании такой школы, как Химавари Гакуен. И, все же, именно ему суждено было стать ее вторым, самым молодым (и самым предприимчивым) за историю школы, директором. Однако, рассказ о нем следует начинать отнюдь не с 1949, когда он впервые принял на себя обязательства, а двадцатью пятью годами ранее, когда Ториюки Харухиса отстраивал в Йокогаме свою школу после землетрясения, а в небольшом домике на окраине Киото, в семье местного врача, родился крепкий малыш.

Для Горо и Садако это событие стало действительно радостным, так как до рождения малыша, женщина перенесла два срыва беременностей. Именно поэтому, не смотря на то, что Ёзо так и остался единственным ребенком, у него в имени присутствует кандзи «3».

Несмотря на небольшую недоношенность, здоровьем и силами он не уступал самым крупным младенцам в городе, ел за двоих, кричал за троих и был для родителей одновременно и благословлением, и проклятием.

Не смотря на то, что семья была бедной, мальчика с детства учили читать и писать, так что Ёзо отличался от детей его же круга, которые все, что знали – это работа. Однако, со временем, в родном Киото жилось все хуже и хуже. В то время Япония вела агрессивную военную политику по отношению к своим ближайшим соседям. То и дело появлялись все новые объявления о местах сражений и военных планах захвата. Хьюга Горо в военных действиях никогда не участвовал, однако, как медик, не мог быть оставлен в покое. Ему выпало в 1931 году уехать в Манчжурию, где как раз начались военные действия, чтобы оказывать помощь раненым.

Сражения окончились довольно быстро. Впрочем, Горо не спешил возвращаться в родной город, так как выяснилось, что на чужой земле он мог бы устроиться куда лучше. Организовав переезд жены и сына, семья Хьюга поселилась в государстве, которое не существовало раннее, и которому не суждено было просуществовать долго – в Маньчжоу-го.

Итак, с 1932 года, когда Ёзо было восемь, он в первый (но далеко не в последний) раз посетил другую страну. Конечно же, маленькому мальчику было тяжело жить в стране, где он был иностранцем. Конечно, там было очень много японцев, что упрощало его будни, однако не меньше там было китайцев и корейцев. Там же Ёзо и начал постепенно изучать языки, чтобы не испытывать таких трудностей в общении.

Отец имел весьма приличный доход, их семью, как японцев, уважали и Ёзо жилось просто замечательно. К сожалению, это золотое время продлилось всего лишь три года. В 1935 группа местных недовольных жителей решила поднять бунт. Впоследствии о нем даже не осталось записей в исторических документах, так быстро он был подавлен японскими властями. Однако, для Ёзо этот бунт стал фатальным. Именно дом семьи Хьюга повстанцы выбрали своим первым объектом для мести. Это были простые люди, попросту даже не умеющие читать. Поэтому образованный японский медик стал для них олицетворением всего, что они ненавидели: голода, нищеты, страха войны. Ворвавшись, они сперва застерилили Горо. Садако попыталась сбежать, но ее поймали и «казнили», предварительно обвинив в узурпации и геноциде их народа. Повстанцы знали, что в доме доктора был ребенок. И когда, проснувшись от шума внизу, одиннадцатилетний Ёзо спустился, чтобы посмотреть. Что случилось, на его голову опустилось что-то тяжелое, и он упал в беспамятстве.

Поэтому он не знал, что случилось на самом деле. Не видел, как, буквально через полчаса, японская полиция на месте расправилась с повстанцами. Как они, обыскивая дом врача, искренне горевали из-за смерти человека, которому половина из них была обязана жизнями, как они, не смотря на непростые времена, не взялись разграблять все нажитое. И как радовались, обнаружив все еще живого Ёзо.

Он пришел себя уже на больничной койке Общества Согласия. Хоть он никогда и не знал, но его отец не зря решил остаться в Маньчжоу-го. Тут у него было куда больше друзей, чем когда-то в Киото. И оставшегося сиротой Ёзо не бросили, как можно было ожидать, но устроили в госпиталь самой высшей инстанции. Мальчик быстро шел на поправку, но это его не особо радовало – ему было все равно некуда идти. Не смотря даже на все, что осталось ему в наследство, одиннадцать – не лучший возраст, чтобы начинать самостоятельную жизнь.

Но Ёзо повезло. Как везло ему очень часто впоследствии. Как раз в тот год в Маньчжоу-го приезжал командующий Квантунской армией и японский посол – Минами Дзиро. Приболев, он вынужден был пользоваться услугами врачей из Общества Согласия и там же он встретил маленького Ёзо.

Минами, военному, прошедшему сквозь многое в своей жизни, стало искренне жаль мальчика, оставшегося сиротой. К тому же, Ёзо был смышленым и грамотным, а значит, мог выполнять не слишком тяжелую работу. 61-летнему Дзиро было уже не так легко управляться со всем, и он был бы рад иметь кого-то, кто сможет принести ему чая и при этом не будет заглядывать из-за плеча, чем же занимается великий генерал.

Так, Ёзо стал жить и работать у Минами Дзиро. Еще год они пробыли в Маньчжоу-го. Однако, после инцидента 26 февраля, генерал был вынужден отойти от дел и покинуть страну. Ёзо так до конца и не понял, почему его благодетеля постигла такая участь, но не особо сильно переживал по этому поводу. Кроме того, все в том же 1936 Минами Дзиро был назначен генерал-губернатором Кореи, что в то время находилась под оккупацией Японии. Оставлять своего верного слугу генерал не хотел, так что Ёзо уже ждал переезд в Корею.

Он уехал из Маньчжоу-го за шесть лет до ее окончательного исчезновения и никогда не грустил о том, что ему пришлось покинуть эту псевдо-страну. Он вообще был не из тех, кто долго переживает и стоит на месте. А Корея – это была новая земля, новые люди и обычаи. К тому же, за годы в Маньчжоу-го Ёзо немного подучил корейский и теперь не имел проблем в общении даже с простолюдинами, которые японский не учили.

На своем посту Минами показал себя жестким, радикальным правителем. Он в кратчайшие сроки свернул либеральный курс, проводимый его предшественниками Сайто и Угаки, и взял курс на ассимиляцию и японизацию корейцев. В 1938 году он сделал корейский язык факультативным предметом, а в 1941 году - упразднил образование на корейском языке. В 1939-1940 годах Минами проводил политику смены имён и начал кампания по призыву добровольцев в Императорскую армию. Помимо этого Минами наложил мораторий на издание ряда корейскоязычных газет, который не был снят до конца японского правления.

А что же Ёзо? В это время он рос. Как физически, так и умственно. Он все еще продолжал учиться, но уже не поточу, что на этом настаивал Минами, а потому что сам понимал важность образования. А так же важность денег. Он понимал, что Минами – это лишь человек, на которого он, Ёзо, работает. И даже такой могущественный человек не может быть вечным. Тем более, видя радикальные меры правителя, Ёзо больше переживал не за продолжительность его жизни, а за то, насколько долго его противники согласятся терпеть его у власти. Так что парень решил, что пора ему делать деньги.

У него оставалось несколько фамильных реликвий, оставшихся после отца. Но, даже продай он их, они бы точно не смогли его прокормить. Так что нужно было зарабатывать как-то по-другому. И, все же, Ёзо был везучим малым. У него были связи в самых разных кругах, а политическая ситуация в Корее оставляла желать лучшего. При этом он сам умудрялся удивительно удачно балансировать между японцами и корейцами. Умалчивая, что он родился в Японии, своей родиной он называл Маньчжоу-го, когда общался с критически настроенными корейцами. Для этого случая у него даже было готово корейское имя и документы, подтвержающие то, что он, Иль Сан Ё, является сыном Иль Санг О и Хянг Чжонг Ча, проживавших некогда в Маньчжу-го. И даже самых агрессивно настроенных экстремистов не смущало, что имена – всего лишь корейское чтение иероглифов настоящих имен Ёзо и родителей.

Итак, начиная с 1939, когда Ёзо (или Сан Ё), было всего 15, он начинает свое первое дело. Не слишком законное, но приносящее хорошую прибыль. Он делает поддельные документы корейцам, желающим получить не просто японские имена, но и доказательство своего гражданства. В те времена в Корее это значительно упрощало жизнь тем, кто не хотел прозябать в бесправности. А у Ёзо как раз были связи, чтобы создавать бумажки, ссылаясь на все ту же Маньчжоу-го. Не смотря на юный возраст, зарабатывал он прилично. Особенно приток денег начался тогда, когда корейцев стали насильно записывать добровольцами в Императорскую армию. За большие деньги он даже улаживал дела с призывом, удачно проворачивая дела и подкупая японских военных, которые потом «случайно» теряли где-то одного-двоих призывников.

Так он прожил еще три года. К середине 1941, когда было ясно, что Япония настроена крайне враждебно, он понял, что воюющая страна – это не то место, где он хотел бы жить. Капитал у него уже был, возраст позволял. Так что Ёзо решил отправиться куда-то учиться. Одно было плохо: в то время практически не осталось места, где война бы не велась. Так что он решил снова положиться на свою удачу и спрятаться, что называется, за спиной у врага. Он попрощался с Минами Дзиро, расставшись с ним на позитивной ноте, и поехал учиться в Штаты.

Как оказалось уже на месте, японцем в Америке называться было бы равным самоубийству. Так что тут он тоже пользовался своими корейскими документами. Кроме того, познаний, что он получал, подучивая английский со знающими людьми в Корее, хватало разве что на обыденное общение. Так что о поступлении в вуз не могло быть и речи. Однако, Ёзо был не из тех. Кто опускает руки так легко. Он начал работать. И на чем же можно было заработать в то смутное время, как не на самой смуте – войне?

Как оказалось, США вступили в войну, однако у них попросту не было людей, которые понимали бы, о чем говорят их враги. Не то, чтобы Ёзо был предателем и ненавистником своей родины, однако он прожил там только 8 лет и никогда не был особым патриотом. Особенно в последнее время, видя политику и не поддерживая ее. Так что Сан Ё, в статусе корейского японца (или японского корейца, с этим никогда не разбирались), пошел на работу в армию, обучая тамошних военных японскому, переводя отдельные тексты, которые от него требовались. Это позволило ему, как иметь деньги на проживание, так и повысить свои познания. И. все так же, обзавестись новыми знакомыми. Учтивый и вежливый Санни, как называли все его в этой стране, приходился по вкусу шумным открытым американцам.

Так «Санни Ил» проработал 4 года, вплоть до завершения войны и капитуляции Японии. У него осталось много друзей и знакомых, которые предлагали ему дальнейшую работу. Но Санни хотел другого. Он так и не отказался от идеи получить американское образование. И на этот раз ему уже ничего не могло помешать.

Как уже можно сделать вывод, главной отличительной чертой Ёзо было его умение «ловить волну». С образованием он поступил точно так же. Поступить в какой-то престижный вуз просто так он не мог. Все же, его знания вряд ли позволили бы ему выбороть стипендию. Но в то время США как раз начали проводить в Японии что-то схожее с тем, что, в свое время, Япония проводила в Корее – они реформировали образование. И Ёзо был бы не Ёзо, если бы не использовал это в своих целях.

Так, в конце 1945, в 21 год, он поступает в Университет Джорджа Вашингтона, как один из участников уникальной программы по обучению руководящего состава учебного заведения. В этой группе все учащиеся состояли из надежных, уверенных в себе людей из Японии, на плечи которых, по окончанию курса, была положена миссия изменить все образование в Стране Восходящего Солнца.

Нельзя сказать, что Ёзо мечтал о карьере учителя. Однако, это был его шанс получить то, чего он хотел. И он не собирался отказываться от этого шанса, которому был обязан в равной степени удачей и своим друзьям, которые помогли ему туда поступить.

Он окончил образование в 1949 и в том же году вернулся назад, на свою историческую родину. Как он сразу же отметил, тут многое успело поменяться. Влияние Штатов явно пошло на пользу этой стране. И вот, 25-летний, теперь уже не Санни, не Сан Ё, а Ёзо, Хьюга Ёзо, стоял перед серьезнейшим выбором: оставаться ему в Токио и работать в одной известной, хорошей школе на правах учителя и завуча или поехать куда-нибудь в другой город. За свою, еще пока не долгую, но уже такую насыщенную жизнь, этой красивый молодой человек с хитринкой во взгляде, ровным пробором и до блеска начищенных туфлях, успел уже наработаться на кого-то. Теперь он желал большего.

И вот сейчас, в нашей истории мы возвращаемся к Химавари. В 1947 умирает Ториюки Харухиса, оставляя пустым пост директора. После его смерти должность будто прокляли: никто не мог ее занять, как будто бы директорское кресло было еще одной версией Меча в Камне и достаться оно могло лишь действительно достойному. Впрочем, как показала история, это было вовсе не так, и занять его мог любой, но вот удержаться – далеко не каждый.

Таким образом, целых два года место директора официально пустовало. Из-за этого школа начала приходить в упадок. Больше некому было о ней заботиться, правительству было не до какой-то школы в Йокогаме, которую построил и содержал педагог-фанатик. Детей становилось все меньше, учителя по очереди уходили на другие должности. И именно в этот момент, на горизонте появился молодой человек с кейсом в руках и солнечными бликами на начищенных носках туфель.

По сути, Ёзо даже не проходил никаких особых процедур. Пришел в городскую управу, показал диплом и сказал, что собирается быть директором в этой данной школе, а через два часа уже вошел и уселся в удобное большое кресло директора. На дворе стоял 1949 год.

После этого дня Химавари становилась все более и более похожей на ту, которую мы знаем сейчас. Имеющий связи и повидавший многое в своей жизни Ёзо понимал, что национальность, язык, доход – все это не идет ни в какое сравнение с тем, что люди могут предоставить. Жизнь его научила тому, что люди – это залог процветания. Он понимал, что дело было не столько в сумме, которая достанется школе от обучения, а в том, что человек, проучившийся в ней, должен выпуститься с четким осознанием того, что по первому зову, он должен, просто обязан помочь родной школе, во что бы то ни стало. Он был предпринимателем куда больше, чем педагогом. Но, на посту директора, это скорее ему помогало, чем мешало.

Всего лишь за пять лет в школе поменялось очень многое. После идейного, духовного старта Ториюки, пришла пора экономического процветания. Ёзо приглашал на работу иностранных учителей, ввел помощь подающим надежды ученикам из бедных семей. Именно благодаря нему в Химавари начали учиться первые дети из других стран. Школа росла и крепчала.

Что же до жизни самого Хьюги, то вскоре после того, как школа расцвела, он женился на девушке, которая раньше была учительницей в Химавари и помогала ему освоиться, когда он только занял пост директора. Это была милая, простая девушка по имени Юкари, которая создавала в его жизни уют и покой. Порой, его спрашивали, почему такой видный и перспективный человек не выбрал кого-то более яркого, он отвечал, что за свою жизнь насмотрелся на столько ярких вещей, что хотя бы дома хочет быть окутан таким милым японскому сердцу полумраком.

У Ёзо и Юкари родилось трое детей, два мальчика – Акира и Такеши и дочка, Аяка, впоследствии более известная, как Нишимото Аяка, Шестой директор школы Химавари.

Хьюга Ёзо провел в кресле директора долгих 28 лет, вывел школу в список лучших кол Азии, создав ей мировое имя и войдя в историю, как уникальный человек, с потрясающей судьбой и непревзойденной деловой хваткой.

Он отошел от дел в 1977 году, на 53 году жизни, но не по своей воле, а из-за значительного давления со стороны властей и родительского комитета. Они решили, что Хьюга получает слишком много от своих учеников и просто не могли позволить ему дольше оставаться при власти.

Для Ёзо, который был деловым человеком, но никогда не завидовал успехам других, это было настоящим потрясением.

«Вы всего лишь кучка завистливых неудачников, - до сих пор сохранилась его последняя речь, которую он сказал в свой последний день на посту. – Но спешу вас огорчить: у вас ничего не выйдет. Вы думаете, что стоит только открыть карман пошире и деньги сами будут течь вам в кошельки? Вы не знаете, что такое работа. Вы не знаете, что такое бизнес. И, вот увидете, с моим уходом из этой школы уйдет и все ее великолепие. Вы будете просить меня вернуться. Но нет, я клянусь, что не стану вытягивать вас из той грязи, в которой вы окажетесь и которую сами же и присеете на вашей грязной обуви.»

Хьюга Ёзо сдержал свое обещание и больше никогда, не смотря ни на какие уговоры, не соглашался снова занять пост директора Химавари. Он устроился в своем домике на окраинах Йокогамы и мирно жил там с женой, разводя цветы до самой своей смерти 21 декабря 2000 года. Впрочем, Ёзо еще представилось сыграть свою роль в дальнейшей судьбе Химавари Гакуен. Но это уже история совершенно другого ее диретора.

Дата добавления: 2015-08-29