Последний раз в таком гневе доктора Ковальскую они видели… Да ни-ког-да они ее не видели в таком гневе, в каком она неслась по садовой дорожке, углядев Маро, стоящую на плечах у парня в серебристой безрукавке и пытающуюся прикрепить остроконечное завершение архитектурной постройки к прочному дубовому суку. Бояться, что пигалица Маро свалится, не приходилось: мальчишка крепко держал ее высоко поднятыми руками за бедра и вдобавок, готовый подхватить, растопырил крылья. С чего взвилась обычно невозмутимая директриса, оставалось только догадываться.
Тем не менее она налетела как фурия, стряхнула Маро с ее живой стремянки и яростно заорала:
— Пошел прочь!
Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— Так я спрашиваю, что он сделал, что надо так орать?
Маленькая Маро стоит руки в боки и явно намерена защищать свою рабочую силу.
— Дело не в нем конкретно. Я не хочу, чтобы ты общалась с дарами Аккалабата. Это неподходящая компания для земной девочки.
Дар Аккалабата наконец справляется со сложным узлом, которым он закреплял веревку, поддерживающую загадочную строительную конструкцию по окружности, и поднимается с колен, отряхивая руки. Он молча переставляет Маро к себе за спину (или сам встает перед ней — этого Лисс не успевает заметить) и тихо говорит:
— Я вас слушаю.
После этого он мерзко поджимает свои тонкие крысиные губы, выпячивает гаденький крысий подбородок и щурит поганые подслеповатые глазенки на яркое анакоросское солнце. Крыыыса! Крыса и есть! Весь в папочку. Вот только стоит он не вальяжно откинувшись назад плечами и красиво полунаклонив голову, как это делал на Лиссьей памяти верховный лорд Сид Дар-Эсиль, а широко расставив ноги, ссутулившись, будто он потерял что-то то ли на этой земле, то ли в воздухе и никак не может найти. В общем, не производя впечатления. И нос у него длинный, гораздо длинней, чем у Сида, и заворачивается орлиным крючком вниз. И крылья… серые.
Элдж стоит лицом к солнцу, Лисс — спиной, но моргают они практически синхронно. Он — от напряжения и решимости постоять за себя, она… потому что в глаз попало что-то, наверное.
Поняв, что слушать в общем-то нечего, мальчик решает поддержать разговор в одностороннем порядке:
— Если Вы чем-нибудь недовольны, скажите, я постараюсь исправить.
Конечно, жаль, что у самой милой и лучшей на свете Маро — единственной, кто не считает его неспособным и неполноценным — мама оказалась жуткой мегерой, но строить отношения надо. Вдруг еще все наладится. Может, у них на Земле нельзя восьмилетним девочкам играть с десятилетними мальчиками? Маро, правда, ничего об этом не сказала, но он уже понял, что Маро говорит только то и так, как ей удобно. Она с первого же дня появления Элджи на Анакоросе наложила на него лапу. Он, в сущности, не возражал.
В тот первый день Элдж забрался в укромный уголок обширного парка, окружавшего корпуса общежитий, нашел там небольшую полянку и снял орад. Хотелось проверить, что будет, если подставить крылья под солнечные лучи, которые здесь были по-настоящему теплыми, не то что на Аккалабате, где даже яркое солнце жара практически не давало. Ему казалось, что если перья хорошенько прогреются, то будет приятно.
Но в первый день этого узнать не удалось, так как на поляну явилось крошечное создание в зеленом сарафане с черными вышитыми летучими мышками[5] и оранжевых гольфах разной длины. Создание объявило себя «Маро, дочерью директора», и взяло аккалабатского дара в плен на вечные времена.
Трудовую повинность Элдж начал отрабатывать с извлечения через окно второго этажа бешено извивающейся кошки, которой, по глубокому убеждению Маро, следовало погулять (что совершенно не совпадало с мнением мамы — директора колледжа — хозяйки кошки, но это «не считалось»).
При транспортировке кошка предательским маневром пробралась Элджи на крылья и здорово их поцарапала, гулять категорически отказалась и, помяукав истошно у самой стены дома, была препровождена обратно в директорские апартаменты. Зато Маро была в восторге, объявила своему новообретенному рыцарю благодарность, и они начали видеться каждый день.
Маро ходила в первый класс, Элджи — в третий, но это им не мешало. До Элджи вообще только к концу первого месяца дружбы дошло, что она… деле. Смысл долгой лекции про то, что «тебе будет трудно привыкнуть к тому, что там есть девочки твоего возраста, и решить, как ты себя с ними будешь вести», прочитанной ему отцом весьма напряженным тоном перед отправкой на Анакорос, был старшему наследнику Эсильского дариата малопонятен. Ну, девочки, ну, одна среди них совершенно особенная девочка, ну и что? Элдж с одинаковой легкостью вписался в мальчишеский коллектив, где его просто не трогали, и в девчачий, где по нему тайно вздыхали. Предлагая маме Маро «постараться исправиться», он ничего исправлять не собирался. Он был сыном лорд-канцлера Аккалабата.
— И давно вы дру… общаетесь?
Нет, я не хочу даже думать о том, что моя дочь может дружить с этим чудом в перьях.
— С первого октября, как я приехал.
Маро, подпрыгивая, пытается выскочить у него из-за плеча и внести в разговор свою лепту, но Элдж ловко отсекает ее от линии фронта:
— Мы не делаем ничего плохого. Мы просто играем.
— Это вигвам! Мама, это вигвам! — Маро наконец удалось вырваться на оперативный простор. — Вот, как в книжке! Как в книжке! Ты сама говорила, что эта книжка хорошая.
Под носом у Лисс оказывается Фенимор Купер, явно позаимствованный из школьной библиотеки.
— Маро, — решительно говорит Элджи, и Лисс замирает от знакомой интонации, которая слышится в его голосе. Сейчас он должен добавить: «Ты совершенно средневековая феодалка…»
Но Маро, окончательно вылезшая из-за спины, уже не дает ему вставить ни слова:
— Мама! Я давно хотела это построить, — радостно верещит она. — Но мне никто не хотел помогать. Все говорили: где мы возьмем эти веревки, да как укрепим, да зачем это? А мне было нууужнооо… А Элдж ничего не спрашивал, он сделал. Ма, посмотри, здесь у меня вход…
Маро тащит мать за рукав под дуб, к которому привязан шалаш. Остальное руководство колледжа рассаживается в тенечке под ближайшими деревьями и вынимает коммуникаторы. Похоже, это надолго…
Дело спасает Элджи, который легонько шлепает Маро крылом по попе, привлекая внимание, и шепчет на ухо:
— Маро, твоя мама шла работать. И мы еще не доделали.
— И это еще что такое? — возмущается Лисс, обвинительно указывая на крыло, которое Элджи тут же прячет за спину, смущенно оправдываясь:
— Она иначе не слышит.
Это он прав. Маро, увлеченная новым проектом, слышит только себя. Может, недетская рассудительность аккалабатского дара рядом ей только на пользу. Но Лисс все равно сурово сдвигает брови и произносит чуть более жестким тоном, чем следовало:
— Ладно, сегодня играйте. Но только сегодня. И на твоем месте, лорд Элдж, я бы лучше занялась учебой.
И, поворачиваясь к ожидающим ее коллегам, бросает через плечо:
— И перья свои — спрятал под орадом — чтобы я больше их не видела.
Курица аккалабатская на мою голову!
Хелла Дар-Эсиль
Моя дорогая Лисс!
Прости, что пишу тебе впервые за такое долгое время. Дети и домашние хлопоты занимают всю мою жизнь, а оказия с Когнаты случается не так часто.
У меня к тебе просьба. Присмотри за Элджи. Он хороший, спокойный мальчик, с собственным взглядом на мир, но ему немного не повезло в жизни. Лисс, он очень страдает от нелюбви отца и не в состоянии понять ее причины. А причина одна: Элджи не соответствует ожиданиям Сида. Дело даже не в том, что, будучи старшим сыном, он не проявляет ни намека на дипломатические или любые другие способности. Он не похож на Хьелля Дар-Халема, если ты такого помнишь.
И у него очень плохо с мечами. Этим все сказано.
Надеюсь, что ты не сочтешь мою просьбу невыполнимой.
Прилагаю ожерелье из наших умбренских камней. Красивое до умопомрачения, мне такие делают на заказ.
Элдж Дар-Эсиль
— Элджи Дар-Эсиля к директору!
Элдж нехотя выполз из-за парты. Судя по его единственной встрече с матерью Маро, вызов к директору не сулил ничего хорошего.
— Моя госпожа, — Элдж опустился на одно колено по аккалабатскому обычаю. Так он чувствовал себя увереннее перед этой каменной враждебной спиной.
Директриса медленно повернулась, подошла и… села на корточки рядом с ним.
— Ребенок, тебе как тут живется?
От тона, которым был задан этот вопрос, у Элджи свело горло и вылетел из головы весь словарь Конфедерации.
— Элдж, как у тебя дела? — переспросила Лисс по-аккалабатски. Рукой при этом она подняла наверх неровную челку, за которой обнаружились два совершенно ошалелых молочно-белых глаза. Элдж молчал. Сама мысль о том, что кто-то из окружающих возжелал поинтересоваться, как у него дела, требовала тщательного обдумывания. Не говоря уже об ответе на этот вопрос: следовало выбрать из возможных вариантов нечто, что не обидело бы директора.
— У меня все хорошо. Я все выполняю. Отметки пока не очень хорошие. Много новых предметов.
Лисс не удержалась:
— Понятно. Можно подумать, у тебя были старые предметы!
Оценки у наследного лорда Дар-Эссиля были ниже плинтуса. Виной тому было и незнание языка: без лингвотранслятора Элдж ни с одним предметом, к великому раздражению учителей, не справлялся.[6] Более того, без крошечного клипа за правым ухом он отказывался и выходить «в свет» — на классные и общешкольные мероприятия. Впрочем, и при наличии транслятора, как докладывала разведка, он упорно подпирал стену или забивался в самый дальний угол, где и молчал благополучно от начала до конца действа.
За исключением тех случаев, когда на мероприятие допускалась Маро. Тогда лицо аккалабатского лорда озарялось, насколько можно было судить под спутанными прядями, и он отдавал себя в полное ее распоряжение. Проявляя неслыханную смелость, таскал из буфета мороженое, рассказывал, сопровождая свои истории активным размахиванием соломинкой из стакана с соком или просто рукой, про жизнь на Аккалабате… один раз «сладкая парочка» была даже застигнута за медленным танцем на школьной дискотеке. Так доносила разведка, и Лисс приходилось признать, что ее рекомендацию «лучше заняться учебой» аккалабатское чудище проигнорировало.
Элдж шумно втянул носом воздух. Таким образом он напоминал о себе. В частности, о том, что Лисс, убрав от лица его челку, еще не решила, куда ее пристроить, и так и держит непослушную прядь в руке. Лисс подумала и дернула. Элдж недоуменно уставился на нее. Лисс скорчила страшную морду и дернула еще раз.
— Ты не умеешь причесываться, будущий верховный лорд Дар-Эсиль?
— У меня не получается аккуратно. Они все время выбиваются, — признался Элдж.
— А куда смотрела мамочка?
— Она хотела завести мне заколки, такие специальные, похожие на крабов. Отец привез с Когнаты, но… — Элдж замялся.
— Но?
Лисс ужасно раздражало, что все из него приходилось вытягивать. Хьелль был не такой. «Хотя он мне доверял, — подумала она. — А у этого нет повода. Хотя у Хьелля тоже повода не было… До альцедо». Спина у нее похолодела. Это ж насколько надо погрузиться в заботы обо всем и вся на Анакоросе, чтобы забыть, что у одного конкретного аккалабатского кура может в любую минуту начаться альцедо! И он ведь даже не скажет, будет обходиться… как? Как он, черт возьми, собирается обходиться? Разрази гром эту уродскую аккалабатскую гордость!
Элдж между тем продолжал:
— Но отец сказал, что это для Кори.
Лисс фыркнула:
— Ношение одинаковых заколок сразу двумя наследными лордами запрещено Регламентом?
Элдж выпучил глаза:
— Вы знаете про Регламент?
— Ох, дорогой мой мальчик, я и про Регламент, и про дуэм, и про все эти ваши дойе-карун знаю… Когда, кстати, у тебя альцедо?
Улыбнулся наконец, слава тебе, господи:
— Нескоро. Отец обещал сам прилететь.
— Необязательно. Набор у тебя есть?
— Конечно. Самый лучший. С костяными ручками, и все мази и эликсиры самого высшего качества.
— Я тебя вычешу, не переживай.
Лисс наконец дотянула упрямую челку ребенку за ухо, залезла рукой за воротник и погладила основания крыльев. Элдж чуть ли не замурлыкал. Еще бы ему не нравилось!
— После занятий соберешь вещи — за тобой зайдут. Переезжаешь к нам.
В ответ на удивленный жемчужно-белый взгляд и попытку чуть всплеснуть перьями:
— Твоя мама просила за тобой присмотреть. А я, видишь ли, не могу отказать леди Хелле Дар-Эсиль. Ни в чем. Попугая у нас нет, кошка тебя уже знает. Будет у Маро домашнее пернатое. Не требующее, я надеюсь, особого ухода. Да?
Будущее домашнее пернатое вдохновенно кивнуло. Оно явно было в восторге. Крылья расслабленно заняли свое место, выражение покорства судьбе во взгляде сменилось на глубокую щенячью преданность.
— Да? — строго переспросила Лисс.
— Угу, — нечленораздельно согласилось пернатое.
Лисс прекратила массировать перья, чмокнула для закрепления эффекта нового кура в лоб.
— Тогда катись на урок. Маро зайдет за тобой потом и проводит к нам.
Ответом был энтузиастический кивок и моментальное выкатывание за дверь — на урок. «Даже не поблагодаривши, — про себя заметила Лисс. — А ведь он другой, действительно. Просто офонарел от радости, что его пригласили. Сид должен был его четвертовать за одно такое проявление чувств. А мать его вообще весь мир воспринимала как само собой разумеющееся».
Лисс попыталась представить себе леди Хеллу, застегивающую «крабик» на голове старшего сына, и ей стало плохо. Само собой разумеющееся сильно разнится в разных частях Вселенной. Чертов Аккалабат, чертов Регламент, чертовы крючконосые, длиннопатлые куры, они же дары. Прав был Гетман, когда предлагал обнести этот чумной сектор колючей проволокой с шипами километровой длины.
Алиссия Ковальская, директор колледжа на Анакоросе
Лисс стучит и просовывает голову в комнату одновременно. Наследный лорд-канцлер Аккалабата нехотя отрывается от экрана компьютера, с которого интерактивно вещают про животный мир планет внутреннего кольца. Лисс уже не в первый раз замечает, что фаворитами Элджа являются страусы и пингвины.
Летающих птиц он рассматривает с недоумением и даже некоторой опаской, животных — как само собой разумеющееся, а толстопопые эму и нанду с крошечными головами, равно как их мхатмианские родственники меланохламисы, способные одним ударом когтистой лапы размозжить голову не то что человеку — слону, вызывают у аккалабатского дара восторженное почтение. Не говоря уже о представительных императорских пингвинах, многократно распечатанных Маро в натуральную величину на лазерном принтере, скопированных в трехмерной виртуальной проекции и развешанных под потолком в столовой, на перилах всех лестниц и даже в душевой кабине.
Лисс чуть инфаркт не хватил, когда она зашла пару дней назад принять душ и обнаружила в кабинке вполне реального полупрозрачного пингвина, переливающегося всеми цветами радуги и добросердечно помахивающего правой ластой. На гневный монолог матери Маро ответила хладнокровно, что «Элджи нравятся эти птички, мы ее полдня конструировали, и вообще живут они в воде, словом, так натуральнее».
Элджи в ходе выяснения судьбы душевого пингвина симптоматично краснел и бледнел, выражал готовность разобрать половину из сконструированных виртуальных особей и в результате, к великому удивлению Лисс, победил. Маро покорно поплелась развиртуализовывать рассованных по всему дому пингвинов, бросив, однако, через плечо, что «на месте мамы Элджи я бы не потерпела, что здесь так относятся к увлечениям моего сына».
Элдж очаровательно поклонился («Прошу прощения, моя госпожа»), но кулак, который, как углядела Лисс, он в это время показывал за спиной ее дочери, гораздо больше куртуазного поклона убедил директора Анакороса в том, что, пожалуй, кур аккалабатский — это единственная порода мужчин, пригодная для содержания в ее доме.
— Быстро в ванную и одевайся — я подожду. Мы едем в Оранжереи смотреть выставку ядовитых растений, собранных со всей Вселенной. Зрелище необыкновенное и очень познавательное. Таких малышей, как вы, не пускают, но я протащу тебя и Маро с собой.
— А если Вам не позволят? — спрашивает Элдж уже на пороге ванной.
— Пусть только попробуют, — Лисс ободряюще улыбается. Пока в ванной шумит вода, она рассматривает комнату. Впрочем, рассматривать тут нечего. Наличие отсутствия личных вещей у ребенка с Аккалабата вполне предсказуемо. Что удивительно, он и к концу года вряд ли ими обзаведется: фотографиями, мелкими сувенирами с экскурсий, постерами и календарями с жуткими и не очень кумирами современных школьников и космическими кораблями…
Интересно, что будет, если пройдет больше времени? Сколько потребуется мальчишке, чтобы сообразить, что в том обществе, где он оказался, человек может владеть чем-то, кроме предметов, непосредственно связанных с его жизнедеятельностью? Когда, кроме минимума одежды, книг и мечей, ему захочется иметь что-то еще? И хорошо ли это? По крайней мере, цветок на подоконнике он поливает, не то что Маро. Значит, чувство ответственности у него есть. А вот и собственность! Взгляд Лисс задерживается на книжной попке, где на стопке учебников гордо восседает непонятной породы потрепанное плюшевое существо. Погоди-ка, я тебя знаю!
Когда Элдж, встряхивая мокрыми волосами, уже упакованный в свой орад, выходит из ванной, Лисс вертит в руках небольшую плюшевую собачку.
— Откуда у тебя? Отец подарил?
— Не, мама.
— Ах, ну да, конечно, — Лисс краснеет от своей оплошности. Чтобы скрыть это, поворачивается спиной, ставит собачку на полку.
— Но маме, наверное, привез отец. Он иногда летает на другие планеты. Она сама вряд ли где-то была. Я готов.
— Это твоя любимая? — спрашивает Лисс, механически протягивая руку к волосам мальчишки, чтобы проверить, достаточно ли они высохли. Еще не хватало простудить его в первую же неделю проживания в директорском доме.
— Любимая? — он искренне не понимает.
— Ну, из всех игрушек ты привез только ее.
Уже брякнув это, Лисс соображает, что перед ней стоит наследный дар Аккалабата. Играют там довольно своеобразно.
— Вы же сказали, что оружие нельзя. Никакое.
Ну да. Миниатюрные мечи, затупленные кинжалы, облегченные локсийские секиры… Любой земной мальчишка с удовольствием провел бы пару дней в игрушечном арсенале трех-пятилетнего аккалабатского лорда. Только ему бы быстро надоело… Аккалабам надоесть не успевает, максимум в пять лет игрушечные мечи заменяются на настоящие, хотя и притуплённые.
Лисс внезапно надоедает думать.
— А ну-ка, пошли, — бодро командует она.
— Маро! Мароооо! — девочка кубарем скатывается по лестнице. Ядовитые растения сами по себе ее не интересуют. Маро привлекает возможность оказаться в том месте, куда детям ее возраста путь закрыт.
— В оранжерею мы пойдем завтра, — сообщает Лисс.
— А сегодня куда? — замечательная черта этого ребенка состоит в том, что Маро всегда задает вопросы по существу… а не по сути. Не спрашивает ведь: «А почему?», а сразу указывает маме, что отвертеться от сегодняшней прогулки ни под каким предлогом не удастся.
— Увидишь. Тебе понравится, — Лисс строит загадочную мину.
— Ну мааааам…
— Ну Мароооо…
Маро быстренько переключается на Элджа, который уже топчется у двери.
— А ты знаешь? Тебе уже сказали?
— Нет, — улыбается он.
— А тогда… — конец фразы Лисс не слышит, потому что, цепко ухватившись за рукав Элджи, Маро выкатывается вместе с ним в сад и говорит-говорит-говорит, не переставая. Он смеется, что-то отвечает, кажется, как и она, полностью поглощенным беседой… но, когда на пути им попадается налитая вчерашним дождем широкомасштабная лужа, он, не отвлекаясь ни на секунду от разговора, подхватывает Маро одной рукой, переставляет на другой берег, сам молниеносно оказываясь рядом с ней… Девочка даже не замечает, а Лисс, наблюдая за этим чуть издали, издает облегченный вздох: по обычному сценарию они с Маро уже шли бы сейчас переодеваться…
— Это называется «Детский мир», — Лисс широким жестом обводит раскрывающееся перед ними игрушечное великолепие.
— Самый большой магазин игрушек в нашем секторе, — у Маро такой гордый вид, будто это она его основала.
Получив у дежурного на входе небольшие сверкающие браслетики, Лисс надевает их на запястья детям, себе вешает на шею кулон-ромбик с несколькими кнопками.
— Это миникоммуникаторы, — объясняет она Элджи. — Так вы не потеряетесь. И всегда будете знать, где меня искать.
— Еще там можно установить ценоограничитель, — мрачно добавляет Маро.
Это гадкое слово она хорошо знает. Ценоограничитель злобно пищит, когда ребенок пытается положить в корзинку какое-то жизненно необходимое сокровище, которое «мы не можем сегодня купить», или если общая стоимость набранных товаров превосходит финансовые возможности родителей.
Маро уже несколько раз пыталась обмануть ограничитель: засовывала руку с браслетом за пазуху и действовала одной, брала две корзинки и расставляла их в разных концах магазина, зарывала самый дорогой товар в кучу дешевых… ничего не помогало. Конечно, Лисс не скупилась, выставляя лимит на браслете своей единственной и неповторимой принцессы, да и принцесса не была безнадежной жадиной. Но сколько же соблазнов было расставлено по полкам, подвешено к подвижным консолям, живописно разбросано в витринах вечно бурлящего и пищащего детского рая на Анакоросе!
Воспользовавшись тем, что Маро отвлеклась на проползавшую мимо радиоуправляемую музыкальную черепашку, Лисс быстро отключила ценоограничитель на браслетике Элджи: интересно посмотреть, как он поведет себя под натиском артефактов, прелесть и предназначение которых понятны каждому земному школьнику и страшно далеки от десятилетнего аккалаба.
Элдж потерял дар речи и способность к самостоятельному передвижению. Инструкцию по пользованию браслетом выслушал внимательно, но отходить от Лисс дальше, чем на три шага, отказывался даже в сопровождении Маро. Наконец, Лисс поняла, что дочь сейчас оторвет аккалабатскому лорду руку и без межпланетных проблем не обойтись, и строго прикрикнула:
— Все! Отцепитесь от меня! Через час встречаемся возле кассы и идем в кафе есть мороженое. Шестьдесят минут я не желаю вас слышать и видеть.
Элдж открыл было рот, но сразу закрыл, судорожно вцепился в тележку и позволил Маро увлечь себя куда-то в дебри настольных игр и столпотворение шагающих динозавров. Лисс облегченно вздохнула и расположилась с книжкой под зеленой пластиковой пальмой, которая позиционировалась как «оригинальное хранилище спортивных принадлежностей для вашей лужайки». Выглядела пальма как натуральная, даже была увешана кокосовыми орехами, тоже — согласно описанию — способными служить в качестве ящичков для мелких вещей, как-то: шариков для настольного тенниса, бадминтонных воланчиков и т. д. и т. п.
— Мм… — Лисс изо всех сил сдерживала раздражение. — Элдж, ты уверен, что все это тебе нужно?
Тележка была заполнена до отказа, цветовая шкала ценоограничителя полыхала красным, символизируя сомнения умного прибора в том, что свершившийся беспредел был реален. Маро с небольшой корзинкой и невинным видом старательно выполняла роль «и сопровождающие его лица». «Все же какие они еще дети, — подумала Лисс. — Ведь невооруженным глазом видно… И будущий лорд-канцлер он никакой. Сид бы придумал что-нибудь получше, чем переть всю эту гору девчачьего барахла в открытую. Интересно, что он ответит?»
— Да нет, мне это все вовсе не нужно, — невозмутимо сообщил Элдж, не реагируя на мощный пинок корзинкой между крыльями. При этом он смотрел прямо Лисс в глаза и не испытывал абсолютно никакого смущения.
— Это все ей. Но я не возражаю. Я взял собаку и футбольный мячик.
— Извини, чтоооо?
Элдж гордо продемонстрировал свои приобретения: восседавшую поверх набора для вязания шарфиков и шапочек длинноухую таксу колоссальных размеров и футбольный мяч с эмблемой Галактической лиги.
Разъяренная Маро завершила индейский шаманский танец у него за спиной и злобно буркнула себе под нос — достаточно громко, чтобы все слышали:
— Потому что таблетки от глупости все разобрали. А то…
— А то давай ты помолчишь! — рявкнула Лисс. — Как не стыдно пользоваться его хорошим к тебе отношением! Мальчик в первый раз в таком магазине. Ты должна была помочь ему, чтобы он выбрал, что ему нравится. А ты вместо этого нахватала, чего только вздумалось, да еще сгрузила в его тележку!
— Да я не против, — примирительно всунулся Элдж. — Я же взял, что хотел. У меня все равно нет больше денег.
«Я тупая, — подумала Лисс. — Самая тупая директриса во всей Галактике. Меня нельзя даже близко подпускать работать с детьми. Я забыла ему сказать, что заплачу за его покупки. А карманные расходы в менталитете лордов Аккалабата не предусмотрены. В гениальную голову Сида даже случайно не может забрести мысль выдать ребенку какую-то сумму на каждый день». Не то чтобы они были очень стеснены в средствах: за одно умбренское ожерелье, присланное Лисс леди Хеллой, на Земле можно приобрести целый ювелирный магазин. Просто на Аккалабате нет ничего, что могли бы купить дети: оружие и лошадей получают из рук родителей, едят то, что подается к столу, ходят в том, что мать вешает на спинку кровати. Книги снимаются с полок в семейных библиотеках, упряжь и перевязи делают оруженосцы и мастеровые-итано непосредственно в замках. Вот тебе и сформировала разумные потребности у аккалабатского дара.
Элдж между тем продолжал, одной рукой вяло отмахиваясь от Маро:
— Собака — вот ей на день рождения. А мячик… я хочу немножко попробовать. У вас на полянке, где никто не видит. Я же не могу бегать вместе со всеми — там на большом поле. Крылья будут мешаться. И, по-моему, смешно будет выглядеть. Но мне кажется, это интересно. И у меня могло бы получиться.
Элдж сделал паузу и, ловко зафиксировав яростно брыкающуюся Маро под мышкой, закончил:
— Если, конечно, Вы не возражаете.
И трогательно наклонил голову набок, а-ля верховный лорд Сид Дар-Эсиль в минуту душевной невзгоды.
Так. И собака, значится, ей на день рождения. А день рождения у Маро через два месяца. Значит, никаких финансовых поступлений у наследника Эсильского дариата не предвидится. Мальчишка жутко хотел эту таксу и решил ею пару месяцев повладеть, а потом подарить своей кровопивице. Точнее, моей кровопивице. Пиявице.
— Элдж, поставь Маро на пол. Это раз. Маро, быстро выгрузила свое шмотье из его тележки. Прямо здесь. Это два. И на счет три мы дружно стоим возле кассы. Никаких подарков на день рождения эта девочка, по моему глубокому убеждению, не заслужила. Подумай об этом, будущий лорд-канцлер Аккалабата.
Взгляд, на который наткнулась Лисс, произнося своим фирменным директорским тоном последние слова, был достоин наследника Дар-Эсилей.
— Я не собираюсь становиться лорд-канцлером Аккалабата. Я сам буду решать, кому и какие подарки дарить на день рождения. И если Маро выгружает свои игрушки, то мяч я тоже оставляю. А Вы, по-моему, хотите, чтобы я его взял.
Опа-на. Вот тебе и раз-два-три. А где же «если Вы не возражаете»? Неужели все это «тише воды, ниже травы» включается только, если речь идет о его собственном месте в мире, а когда дело касается Ее Королевского Величества Маро Первой и Единственной, парень готов стоять до последнего? Что-то мне это напоминает. И почему-то мне это не нравится. Скорее всего, из-за невинно-бессердечного выражения на личике моей дочери, которая явно наслаждается нашей беседой. Ее Королевское Величество Маро Первая и Единственная… Ладно, представим, что мы огородили чумной сектор нашей галактики непроходимым пространственным барьером и они сами там разбираются.
— Хорошо, лорд Элджи. Мы поступим сегодня, как ты считаешь нужным. Но смотри, как бы тебе не пришлось потом об этом пожалеть.
Лорд Элджи пожимает плечами, венчает таксой гору девчачьего барахла и катит тележку к кассе. Победоносная Маро шествует следом. Первая и единственная. Огненно-рыжая шевелюра топорщится во все стороны, и Лисс искренне надеется, что на этот раз в секторе Дилайна — Локсия — Аккалабат все устаканится без ее непосредственного участия.
Одним из самых удивительных свойств доктора Алиссии Ковальской всегда являлось умение искренне надеяться на вещи, которые, как она совершенно точно понимает, произойти не могут никаким образом. В порядке компенсации в ее жизни иногда свершаются вещи, на которые она уже даже и не надеялась. Например, дверь, открытая «своим ключом», и аккуратно пристроенные на полке для обуви военные ботинки с переменным протектором…
«Явился — не запылился, изменник подлый», — злобно наморщив нос, комментирует Маро и тащит ничего не понимающего Элджи в свою комнату разбирать сокровища. Лисс вздыхает и влачится к себе на второй этаж.
…Он сидит к ней вполоборота на вращающемся кресле и что-то сосредоточенно вычитывает на экране компьютера. Надето на нем нечто невообразимое — мешанина из верийской, аппанской, ситийской военной экипировки. Рыжие волосы свалялись и висят непотребными сосульками, на носу здоровенная царапина, которая явно собирается воспалиться. Лисс перелезает через рюкзак и пару дорожных сумок с бирками «Досмотрено. Таможня внутреннего кольца», достает из углового шкафчика пульверизатор с йодоводородом.
— И не пытайся. Никогда не любил эту мерзость, — Тон даже не поворачивает головы, будто они расстались вчера.
— Мне, в сущности, плевать на твои предпочтения. Не желаю смотреть на твою покоцанную физиономию.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |