Чего же не хватает нашим детям, что мешает им приобщиться к духовным
сокровищам культуры? Нашествие вещей и психологическая неподготовленность к
этой "вещной лавине" - всего лишь одна и не самая серьезная причина
отчуждения определенной части молодежи от духовной жизни. Этим молодым не
хватает чувства гражданственности. Что можем мы предложить нашим детям в
качестве профилактики бездуховности? Деньги тут бессильны в любом - прямом и
косвенном - выражении. Тут нужна энергия нашей души, наше нравственное
чувство, активно отзывающееся не только на искусство, а на все в жизни -
судьбы отдельных людей, природы и общества. "Самое страшное, когда вещами
становятся живые явления человеческого духа", - писал Е. Богат в своей книге
"Чувства и вещи". Для того чтобы воспринять все живые явления человеческого
духа, нужно по меньшей мере оставаться живым человеком.
^TГлава седьмая - ИМЕНЕМ ЛЮБВИ^U
Детский уголок, а часто и отдельная детская комната в современной
квартире - это целый мир. Его любят как бы между прочим показать гостям.
"Мир нашего ребенка", в котором все современно, все "на высшем уровне". И
действительно, чего тут только нет - куклы импортные и отечественные,
большие, средние и маленькие, одетые и раздетые, всех рас и национальностей.
И разумеется, со всем, что изобрело человечество для своего удобства и
комфорта, - мебелью, музыкальными инструментами, торшерами, бытовой
техникой, посудой; тут зоопарки плюшевых, резиновых, поролоновых зверей; тут
все марки машин, все модели самолетов и кораблей.
Но вернемся к теме. Все есть у ребенка в его уголке. Нет только папы и
мамы, не кукольных, а "всамделишных". Может быть, папы и мамы думают, что
они там совсем не нужны, что там обойдутся без них? Но это не так. Они там
нужны не всегда - детям полезно и приятно поиграть самостоятельно, без
взрослых. Но если вдруг окажется, что папа и мама в их уголке всегда лишние,
значит, уже что-то упущено, значит, уже в чем-то нарушена внутренняя связь
родителей с ребенком.
А всегда ли мы ею дорожим? Окружили ребенка "сокровищами" -
десятирублевой принцессой, пятнадцатирублевым мишкой, пятирублевыми
сервизами - и успокоились. А сокровища своей души обращаем друг на друга, на
друзей и знакомых, на производственные и общественные дела, дипломы,
диссертации, статьи и очерки. Обманываем свою совесть тем, что "предоставили
все условия", и в дополнение криво, в свою пользу истолкованным тезисом:
"Ребенка нужно приучать к самостоятельности". К самостоятельности, но не к
одиночеству. К самостоятельности, но не к отчуждению от родных людей!
А как бы хороню маме заглянуть в кукольный уголок не для того, чтобы
навести порядок или велеть это сделать дочке. Просто "на огонек", просто
поиграть в дочки-матери. Вы думаете, не примут? Примут с радостью. Хорошо бы
знать про кукол, не какая сколько стоит, а как зовут а что со здоровьем, и
вообще чем и как дышится в кукольной семье. Ведь это значит так много узнать
о собственном ребенке! А если вы хотите внушить маленькому человеку свои
представления о жизни, передать свой душевный и практический опыт, где, как
не в совместной игре, это сделается естественно, легко и радостно?
А мозаики... Какое удовольствие и какую пользу принесли бы мы ребенку,
если бы вместе с ним выложили мозаичный орнамент, построили дворец из
кубиков или соорудили подъемный кран из конструктора! Но нам очень некогда,
а вернее, не очень хочется. Нас едва хватает лишь на то, чтобы краем глаза
глянуть на выложенный ребенком из мозаики узор и с преувеличенным восторгом
воскликнуть: "Прелесть!" У нас достанет сознательности на то, чтобы на
часдва оставить на полу многоцветные башни дворца, а подъемным краном можно
даже похвастаться перед знакомыми. "Совершенно самостоятельно?! -
переспросят восхищенные знакомые и отдадут должное способностям сына: -
Просто молодец!" Самостоятельно - это хорошо. С одной стороны. А с другой -
жалко, что без папы.
Подрастают дети, в их жизнь входят лыжи и коньки, футбол и теннис. Их
жизнь уже складывается не только из игры и отдыха. В нее входят учеба,
систематические занятия спортом, техникой, музыкой и другими видами
искусства. Тут у некоторых родителей тоже появляются большие возможности
откупаться от ребенка при соблюдении полной видимости максимальной заботы. У
него есть бадминтон и пингпонг, ласты и дорогой нипельный мяч и лыжи - "не
какие-нибудь дрова", а финские, и ботинки для фигурного катания,
белоснежные, польские, и куртка вся на "молниях". Во часто ли удается ему
поиграть в волейбол или бадминтон с папой и мамой, ходит ли он с ними на
каток, на лыжах, в походы? И если даже ходит, можно ли утверждать с
уверенностью, что этот ребенок не одинок?
Иногда в вагоне метро пли электрички наблюдаешь за нарой: мать или отец
с сыном или дочерью. Какую можно заметить разницу у разных пар! У одних -
взаимная заинтересованность, живой разговор, активное общение, у других - ни
слова друг с другом. Родитель погружен в свои мысли - бог весть о чем, о
работе ли, о личных ли проблемах, а у дочери или сына скучающее, пустое
выражение глаз. Тут же могут быть и лыжи, и пара изящных "фигурок", или
папка с нотами. Оказывается, одиночество вдвоем возможно не только у мужа и
жены. Одиночество вдвоем возможно у ребенка с отцом или матерью. А
откупиться от ребенка билетами в театр можно, даже если мы пойдем с ним туда
сами. Ибо это будет всего лишь "потраченное на ребенка" время. Как и
"потраченные" деньги, оно не заменит ему нас самих.
Когда же дети приближаются к юношескому возрасту, в некоторых семьях
откупаются от них и "живыми деньгами". Откупаются от необходимости вникать в
их жизнь, в настоящие или выдуманные нужды, благотворные или сомнительные
увлечения. Тут уже мало бывает только родительской добросовестности, тут
надобно порою проявить волю и мужество. Некоторые родители предпочитают
лучше "раскошелиться".
Недавно в "Комсомольской правде" было опубликовано письмо
девятиклассника Саши М. - из тех, кого мы называем "трудный", или, точнее,
почти "трудный", поскольку в графу "трудный" в последнее время зачисляют
ребят, уже знакомых с детской комнатой милиции. Вернее всего сказать, что
неустойчивый. Его учеба, увлечения, друзья причиняют матери нескончаемую
тревогу и в конце концов доводят до больницы. А вот папа, по словам Саши, у
него "добрый". "Добрый" папа на всякую просьбу сына с готовностью
отзывается, без лишних вопросов достает "трешку" или "пятерку". Что толку в
том, что мама каждый раз "вскидывается" и упрекает, и нервничает, и что-то
доказывает обоим? Дело сделано и продолжает делаться. Теперь, когда мать
тяжело заболела, Саша многое понял. Он каждый день приходит в больницу, и
хотя мама отказывается его видеть, он пишет, что будет все равно ходить. Да,
сын многое понял, а вот что понял отец?
В этой печальной истории не все так мрачно. Мальчик не утратил совести
и живого чувства к матери. Он способен анализировать и видит, что "добрый"
папа все же какой-то равнодушный. Но бывают ситуации, когда в сознании
ребенка смещаются понятия. Попустительство и равнодушие воспринимаются как
родительская любовь, а требовательность и контроль - как гонение. Поистине
трагические последствия могут произойти из такой расстановки сил.
Это явление не столь уж редкое. Одна из "разновидностей семейных
отношений". Ее суть - соперничество. Борьба за влияние на ребенка, за его
привязанность. Борьба, в которой в ход идет любое оружие, вплоть до
денежного подкупа.
Вот добрый папа, который допоздна готов играть с сынишкой и
предоставляет маме все неприятности, связанные с соблюдением режима; вот
нежная бабушка шепчет тринадцатилетней внучке: "Давай, родная, я тебя
поскорее причешу, а то она (мать) опять будет ругаться; вот "щедрая" мама
украдкой от папы тратит круглую сумму на дополнительную модную тряпочку для
гардероба дочки. Такое бывает нечаянно, случайно, и тогда это всего лишь
житейские мелочи. Но в некоторых, семьях подобное происходит постоянно,
выступает не как оплошность, а как система взаимоотношений. Как
соперничество. И тут уж быть беде. В особенности, когда к "арсеналу средств"
привлекается такое обоюдоострое средство, как деньги.
^TГлава восьмая - БЕЗ ПОДОЗРЕНИЙ^U
- Масло 72 копейки, да 60 копеек сыр, да 85 копеек сметана... Это
значит с трех рублей сколько должно быть сдачи?
- С трех рублей... Восемьдесят три копейки... - под суровым материнским
взглядом мальчишка заметно теряется. Пересчитывает выложенные на стол
монеты, судорожно лезет в один карман, потом в другой и облегченно вынимает
десятикопеечную монету. - Завалилась...
- То-то, - удовлетворенно и назидательно произносит мать. - Иди гуляй!
Итак, сдача. Спрашивать ее или не спрашивать? Проверять или не
проверять? Если проверять, то всегда или иногда? Давайте вместе
проанализируем суждения по этому поводу, высказанные в родительских анкетах
и на конференциях. Разные были суждения, и это понятно: различен бывает
семейный уклад, разный бюджет, разные характеры детей и характеры взрослых.
По-разному решается вопрос с этой самой сдачей. Но об одном договоримся
сразу: так, как в этой семье, и даже близко к тому, как в этой семье, быть
не должно. Доверяем ли мы ребенку полностью или сомневаемся в его
добросовестности - у нас все равно нет права топтать его достоинство. Если
мы считаем нужным проверять истраченные и оставшиеся у него деньги до
копейки, мы обязаны сделать это без "выведения на чистую воду" и не в форме
"допроса с пристрастием".
А вот обратный пример. Говорит мать четырнадцатилетнего мальчика: "Не
могу себе представить, как бы я стала проверять у Андрея сдачу. Это все
равно, что спросить: "Как ты, сын, сегодня не украл?" Нет, это для нас
невозможно".
Знаю эту семью. В ней все отношения проникнуты трепетной взаимной
заботой и деликатностью. Тут не бывает и тени недоверия. И взрослым там
доподлинно известно, что Андрей скорее откажет себе в самом желанном или
даже необходимом, чем возьмет больше других или что-то присвоит. Тут как на
противоположном полюсе от того, что мы видели в первой картине. Всем бы жить
у такого теплого полюса. Задача в том и состоит, чтобы семья "селилась" к
нему поближе. Однако когда при решении конкретного вопроса обращаются к
далеким истокам проблемы, возникает разочарование. Конечно, хорошо бы всем
семьям достичь такого нравственного уровня, но станем исходить из реального.
Вот мнение матери пятерых детей. В семье восемнадцатилетняя дочь,
шестнадцатилетний сын, дочери четырнадцати лет, десяти и годовалая. "Сдачу с
покупок проверяем обязательно. Контроль для детей - это неплохо". Она же на
другой вопрос анкеты ответила: "Отношением детей к деньгам удовлетворены. В
детях вижу доброту и справедливость ".
По отношению к детям младшего возраста такой контроль некоторые
родители осуществляют в форме решения задачек. Из анкеты матери двоих детей:
"У маленькой проверяю сдачу как задачки, не подвергая сомнению ни ее
честность, ни честность продавца. Двенадцатилетний сын обычно говорит: "Вот
сдача. Столько-то". Иногда покупает себе сок. Не ругаю, но и не поощряю.
Лучше пусть купит для всех, чтобы не учился брать себе больше. Никогда
строго не спрашиваю о сдаче. Но могу вполне дружелюбно спросить: "У тебя
сколько-нибудь осталось?"
Чтобы не привыкал, что деньги у него должны оставаться". По-моему,
здесь мы имеем пример вдумчивого и гибкого подхода родителей к этому
безусловно деликатному вопросу. Контроль есть, и в то же время нет казенной,
сугубо официальной отчетности.
В одной из анкет находим очень существенное предупреждение: "Считаем,
что проверять сдачу нужно в такой форме, чтобы не приучать к мелочности".
Прямым подтверждением того, что эта тревога обоснованна, показалась картина,
которая открывается за строками другой анкеты: "Иногда кто-нибудь из ребят
недодаст пять или десять копеек сдачи. Спросим сразу или позже. Скажем,
чтобы такое больше не повторялось".. Пожалуй, здесь особенно неприятно
поражает это "позже". Может быть, целый день или даже два родители носят в
себе, как непредъявленное обвинение, разговор о недоданных пяти копейках.
Это ли не урок затаенной мелочности? По необходимости забегая вперед и
перебрасывая мостик к ожидающей нас теме "Карманные деньги", прочитаем
продолжение той же анкеты. "Никаких, денег не даем, только по 20 копеек на
завтрак и раз в неделю на кино". Не требуется большого воображения, чтобы
представить себе "зажатость" этих двенадцати- и четырнадцатилетних
подростков, думается, не оправданную ни самым скромным бюджетом, ни самым
строгим подходом к денежным расчетам, И еще один пример: "У меня дети
взрослые - сыну двадцать один, дочери - пятнадцать, а все до копейки отдают.
Купят батон за тринадцать копеек - обязательно с пятнадцати две копейки
положат. Так приучены". Хорошо? Правильно? Да, деньги счет любят. И все-таки
нужно ли, стоит ли, чтобы в семье была принята вот такая скрупулезность?
Безусловно, проверка сдачи имеет целью не только проверку честности
ребенка, но и воспитание привычки быть точным, даже пунктуальным в денежных
расчетах. Воспитанный человек не должен легкомысленно забывать свои долги,
даже незначительные; и это воспитывается в семье. Но в семье же
воспитывается некая широта, умение выходить за рамки строгих расчетов.
Именно потому, что семья хоть и ячейка общества, но ячейка особая, и
отношения в ней - не микрокопия производственно-деловых или даже
товарищеских отношений. И денежные отношения тоже не должны быть микрокопией
бухгалтерских от-четностей или даже товарищеских обязательств. Проще всею,
придерживаясь "железной дисциплины", установить в семье систему "взял -
вернул". Труднее, но куда более перспективно создать гибкий, мягкий,
человечный и в то же время исполненный обязательности семейный стиль.
В разных семьях по-разному ищут пути к установлению такого стиля. Вот
еще несколько выдержек из родительских анкет: "Сдачу проверяю в основном,
если сложная. Иногда оставляю часть мелочи - "на артистов". "Если до
зарплаты остается мало денег, говорю, чтобы возвращала сдачу целиком. Если в
доме деньги есть - разрешаю оставить часть на карманные расходы (девочке
пятнадцать лет)". "Чем старше становится, тем реже пересчитываю покупки.
Только если покажется что-то не так. Тогда проверяем вместе с сыном, для
того чтобы нам обоим убедиться, что все правильно, и без всякого подозрения
к сыну".
Есть и еще предложение, которое стоит рассмотреть: из уважения к
чувству достоинства ребенка проверять сдачу не при нем, а, так сказать, у
него за спиною. "Проверять обязательно, но без него". "В присутствии детей
проверять не нужно". И вот такая примечательная рекомендация: "Проверять
незаметно. Детям нужно доверять". Тут доверие отчетливо подменяется
имитацией доверия, которую дети с их чутьем ко всякой фальши непременно
распознают. Поставьте себя на место двенадцатилетней дочери, и вы увидите,
насколько обидна вам будет эта тайная проверка и подозрение под видом
безоговорочного доверия.
Если хочется исподволь проверить честность ребенка, можно найти другие
пути. Самый правильный - предоставить ребенку проявить доброту, великодушие,
способность к самоограничению. Там, где есть готовность отдать свое, вряд ли
появится желание потихоньку присвоить. А "облавы" или "ловушки" - средства
негодные.
Наиболее благоприятно решаются вопросы, связанные с денежными расчетами
за семейные покупки, в тех семьях, где подросток приобщен к хозяйству, к
семейному бюджету, где он выступает не в роли "разового порученца", а
чувствует себя, хотя бы отчасти, хозяином дома.
"Лене тринадцать. Она часто ходит за покупками с семейным кошельком.
Если подсчитывает расходы, то скорее для самоотчета. Стараемся оставить ей
побольше денег, чтобы она могла по дороге из школы или с тренировок купить
что-нибудь подходящее для дома. Никаких "заначек" у нее не бывает и ничего
лишнего себе не позволит".
Такая роль не является чисто девичьей. "Мой Миша с четырнадцати лет
почти все покупки взял на себя. Знает, что я много работаю и что бюджет у
нас невелик. Старается все купить экономно и с толком. Не поленится постоять
ради этого и в очереди. Как я могу и зачем буду его проверять, если он
заработанную на киносъемках десятку всю целиком принес в дом, хотя я ни о
чем таком не говорила".
Итак, разные обстоятельства, разные характеры. Не будем исходить из
идеального - не у всех подростков такие возвышенные натуры, как у Андрюши,
не все такие сознательные и хозяйственные, как Лена и Миша. Многим нужен
родительский контроль. Но без специальных уловок. И с непременным
соблюдением такта.
^TГлава девятая - СТРАШНЕЕ КОШКИ ЗВЕРЯ НЕТ^U
Несколько лет назад в журнал "Семья и школа" пришло письмо читателя В.
Семенова: "В семье моих знакомых дочь второклассница собирает деньги на
подарок маме и папе ко дню рождения. Девочка часто выпрашивает мелочь у
родителей. Иногда родители просят: "Доченька, одолжи на папиросы, потом
отдам". Или: "Доченька, дан денег на хлеб, мы тебе возвратим". Дочь долго
торгуется с родителями, чтобы долг ей вернули с некоторыми процентами. И
получается, что девочка ведет бесконечный счет медякам, копит "свои деньги".
Понимаю, она старается не для себя, хочет сделать приятное родителям.
Но стоит ли в таком случае не замечать и поощрять плохую привычку? "
На это письмо откликнулись многие. Большинство авторов писем
возмущались тем, что девочку научили действовать прямо-таки
по-ростовщически, извлекать выгоду из ссуд. Другие категорически высказались
против всякого собирания денег детьми: "Копилка развивает в детях
собственнические настроения, жадность, скупость. Копить деньги, каждый раз
пересчитывать их, бояться, как бы медяк не исчез, - нет, это нельзя
поощрять, это не для детей".
Такую резко отрицательную позицию я встречала не раз. Как-то в компании
случайных попутчиков заговорили о детских копилках.
"Я этих кошек терпеть не могу, - запальчиво высказывался еще довольно
молодой, но какой-то нервный мужчина. - Была у нас эдакая глиняная нечисть,
чуть мне мальчишку не погубила".
И рассказал, как увлекся его семилетний Владик копилкой: "Даст
кто-нибудь из домашних монетку - он опрометью к своей кошке. Кинет монету, и
встряхивает, и слушает, как медяки звякают, будто это музыка. Потом замечать
стал: иду с ним по улице, а мальчишка ни о чем не спрашивает, только все под
ноги смотрит. "Что ты, говорю, головы не поднимаешь?" А он отвечает: "Может
быть, денежку найду. Я уже два раза находил". У меня накипать от этого
стало, но жена убеждает: "Ничего нет плохого, пусть с малолетства учится
копейку ценить". А вскоре натолкнулся на картинку. Дверь в столовую была
открыта. Владик меня не видел. Взял со стола кошелек, вынул монету и
двинулся свою кошку кормить. Тут я не выдержал, схватил эту жадную зверюгу -
и об пол! Были тут и слезы, и крики. Монеты собрали, купили ему, чтоб
утешился, альбом для марок. Я еще два рубля недостающие добавил. И
постановил: чтоб духу этого кошачьего в доме не было!"
Что ж, не исключено, что копилка, систематическое, постоянное собирание
денег - "просто так", или "на полезную вещь", или даже на подарки близким -
может спровоцировать в ребенке накопительские настроения и даже нечестность.
И все же не от самой копилки исходит тлетворный "кошачий дух". Дело все-таки
не столько в копилке, сколько в отношениях между членами семьи, в том
взгляде на деньги и материальные ценности, который воспитывается в детях. В
семьях, где чиста нравственная атмосфера, где дети проникаются духом
бескорыстия и взаимной любви, - там и копилка может сослужить добрую службу,
там и глиняная кошка - не страшный и не жадный зверь, а добрый друг. Вот
ведь Игорь с третьего по пятый класс копил и копил. Считалось, что на
велосипед. Когда Игорь учился в пятом классе, его мама тяжело заболела,
лежала в больнице. Весной выписалась, начала поправляться, потом стала
выходить на улицу. А под 1 Мая Игорь объявил: "Мама, я копилку открыл. Там
25 рублей. Пожалуйста, купи себе красивое платье. За 1 Мая и за
выздоровление".
У женщины глаза блеснули счастливой слезой: "Ну как тут было не
выздоравливать, когда рядом такой великодушный двенадцатилетний мужчина!
Велосипед мы ему к лету купили, но он, я знаю, на это совсем не рассчитывал.
От самого желанного хотел отказаться, чтобы меня порадовать и поддержать".
Не раз приходилось слышать о том, как ребята отдавали семье свои
сбережения отнюдь не под проценты. Иногда безвозмездно, иногда взаймы. Надо
заметить, что, когда родители берут у ребенка взаймы из его сбережений, им
следует внимательно к этому отнестись и постараться вернуть свой долг, а не
махнуть на него рукой, как на необязательный. Не следует думать, что если
ребенок не напоминает о долге, он непременно о нем забыл. Может быть, и
забыл, а может быть, помнит и стесняется спросить и, возможно, обижается,
досадует и даже озлобляется. Вряд ли такие чувства на пользу и его
отношениям с родителями, и становлению его характера. К тому же надо иметь в
виду, что отношения, возникающие в связи с деньгами между родителями и
детьми, помимо бережливости и щедрости, воспитывают в детях еще очень важное
в общежитии качество - деликатность, обязательность в денежных расчетах.
Согласитесь, не очень-то приятна бывает в людях эдакая залихватская
"забывчивость", которая позволяет им "перехватить" здесь рубль, там три и
"запамятовать" за массой дел и хлопот. Наша собственная деликатность и
обязательность но отношению к окружающим и нашим же детям поможет уберечь их
от такой сомнительной рассеянности, стоящей на грани непорядочности.
"Мы с Алешей и Светой живем скромно, - рассказывала женщина с усталым и
милым лицом, - Восемьдесят рублей моей зарплаты и сорок алиментов. У ребят
есть общая копилка - для подарков и для праздников. Они ее под праздник
открывают и делают угощение. А если из детской копилки для хозяйства беру,
стараюсь отдать, как и соседям. Я всегда говорю: "Что другое забудь, а долг
помни". И ребята привыкли о своих долгах заботиться. Алеше в лагере у
мальчика пришлось рубль одолжить. Как приехал - сразу по почте послал. Он уж
и мне как-то заметил: "Мама, ты у тети Нюры до сегодня десять рублей брала.
У тебя есть отдать?" Я это очень ценю".
Скажем от себя: тут есть что ценить. Многие из тех, кто выступает в
защиту копилки, полагают, как мама Владика, что воспитательная роль копилки
определяется тем, что ребенок учится экономить и ценить копейку. Это
довольно широко распространенное суждение вызывает сомнения. Думается,
принять и признать копилку можно только в тех случаях, когда она дает
ребенку не только и, пожалуй, не столько навыки экономии денег, сколько
умение их отдавать, тратить на других деньги, которые появились у него еслР1
не в результате собственного труда, то хотя бы как результат его внимания и
терпения. И тут очень нужно пристальное наблюдение за ребенком. Потому что
копилка - это весьма обоюдоострое средство. Помимо общей семейной атмосферы,
характер ее влияния определяется индивидуальными наклонностями ребенка. Если
родители замечают, что на их ребенке копилка сказывается скорее
отрицательно, чем положительно, развивает в нем скаредность и
собственничество, от нее надо отказаться. Желательно только делать это не в
такой бурной форме, как это было у Владикиного отца.
Стоит остановиться еще на одном аргументе в защиту копилки. Один из
участников дискуссии писал: "Я считаю, что нет ничего зазорного в том, что
девочка копит деньги. Ведь мы, взрослые, тоже стараемся скопить ту или иную
сумму для покупки какой-нибудь дорогой вещи и даже просто "на черный день".
С автором этого письма приходится поспорить не потому, что он одобряет
копилку (как видно из сказанного, мы тоже ее не отвергаем категорически);
принципиально ошибочным кажется здесь предложенный аргумент. Разумеется,
дети должны брать пример с родителей. Однако это вовсе не значит, что они
могут делать все, что делают взрослые. Нужно учитывать разницу в психике
взрослого человека и ребенка. То, что для взрослого обычная бытовая
необходимость, для ребенка может стать пагубной страстью. Принимая или не
принимая копилку, разрешая ее или запрещая, мы во всяком случае должны
учитывать эту разницу и эту опасность, а не исходить только из того
положения, что "родители для детей - пример".
Итак, прежде всего, здоровая атмосфера в семье, взаимная открытость,
потребность и готовность отдавать. Именно это определит "кошкин характер". В
доброй семье и кошка скорее всего будет доброй. Скорее всего, но не
непременно. Потому что, как уже было сказано, каждый ребенок требует к себе
индивидуального подхода. Что хорошо для одного и невредно для другого, то
для третьего может таить в себе серьезную опасность. А копилка - в виде
кошки, кошелька или коробочки - еще не самый страшный зверь. Страшнее
родительское равнодушие и бездумность.
Глава десятая -...И БЕЗ ПАНИКИ!
Они хорошо наигрались. У Борьки всегда было интересно. Борька веселый и
добрый и умеет придумывать интересные дела. А когда подходили к дому, Павлик
толкнул старшего брата в бок и вынул из кармана трехрублевую бумажку:
"Видал!" - Алеша похолодел от догадки, шепотом спросил: "Откуда?" - "На
пианино валялась. Ее, наверное, забыли..." В первый раз за свои двенадцать
лет Алеша столкнулся с такой трудной педагогической проблемой. Неужели их
Пашка - вор? Что и как сказать? Или сразу дать по шее? Ни на что не
решившись, через две ступеньки взбежал по лестнице. Оставил Павлика в
коридоре, плотно закрыл за собой дверь комнаты. "У нас ЧП! - Мама испугалась
отчаянного выражения его лица. - Пашка своровал деньги!"
Теперь, два года спустя, Анна Сергеевна, вспоминая об этом эпизоде,
больше всего радуется тому, как Алеша отнесся к поступку брата. Уж за
этого-то, видно, можно не беспокоиться!
Павлик уныло топтался в коридоре. Он уже понял, что лучше бы ему в
глаза не видеть той трешки. Что делать? Обрушить на его стриженую
восьмилетнюю голову громы родительского гнева? Грозить тюрьмой или упрекать
за позор, который он навлек на семью? Или... Или все-таки ремень? В какой-то
книжке иностранного автора она даже читала о таком "педагогическом шоке",
коротком и сильном болевом воздействии, которое якобы может создать условный
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |