– А зачем же вы тогда караулите?
Старый брат посмотрел на него с удивлением.
– Это же орден целителей, брат. Люди приходят сюда за помощью. Должен же их кто-то встретить!
– А-а! – сказал Ваэлин. – Ну да, конечно.
– Но все-таки моя старушка Бесс всегда при мне.
Старик зашел в кирпичный домик, служивший ему сторожкой, и вынес большую дубовую палицу.
– Просто на всякий случай.
Он вручил дубину Ваэлину, явно рассчитывая услышать мнение знатока.
– Ну…
Ваэлин взвесил дубину на руке, помахал ею и вернул старику.
– Это доброе оружие, брат.
Старику это, похоже, польстило.
– Я ее сам вырезал, когда аспект поручил мне караулить ворота! А то руки-то у меня сделались чересчур неловкими, чтобы вправлять кости или зашивать раны, видишь, какое дело?
Он повернулся и быстро зашагал к Дому.
– Идем, идем, отведу тебя к аспекту.
– А вы тут много времени провели, да? – спросил Ваэлин, шагая следом.
– Да нет, всего лет пять, не считая обучения, конечно. Большую часть своего служения я провел в южных портах. Надо тебе сказать, что нет такой заразы на этом свете, которую не сумел бы подцепить моряк.
Вместо того чтобы провести Ваэлина к большим дверям напротив, старый брат обогнул здание и вошел туда с черного хода. За дверью оказался длинный коридор с голыми стенами. Там сильно пахло чем-то едким и одновременно чем-то сладким.
– Уксус и лаванда, – пояснил старик, видя, как Ваэлин морщит нос. – Изгоняет дурные испарения.
Он провел Ваэлина мимо многочисленных комнат, где, похоже, ничего не было, кроме пустых коек, и привел в круглое помещение, от пола до потолка облицованное белой кафельной плиткой. На столе в центре помещения лежал обнаженный извивающийся молодой человек. Двое крепких братьев в серых плащах удерживали его, в то время как аспект Элера Аль-Менда изучала неумело перевязанную рану у него на животе. Кричать человеку не давал кожаный ремень, которым был стянут его рот. По периметру комнаты возвышались ступенчатые ряды скамей, на которых сидели разновозрастные братья и сестры в серых одеяниях, наблюдающие за происходящим. Когда вошел Ваэлин, по залу прошло движение – все обернулись посмотреть на него.
– Аспект! – окликнул старик, повысив голос – в зале оказалось неимоверно гулкое эхо. – Брат Ваэлин Аль-Сорна из Шестого ордена!
Аспект Элера подняла голову от раны молодого человека. Она улыбнулась. На лбу у нее красовалось пятно свежей крови.
– О, Ваэлин, как ты вырос!
– Аспект, – Ваэлин ответил официальным поклоном, – я прибыл в ваше распоряжение.
Молодой человек на столе выгнулся дугой, из-под кляпа пробился жалобный стон.
– Я сейчас как раз имею дело со случаем, не терпящим отлагательства, – объяснила аспект Элера, беря со стоящего рядом столика ножницы и принимаясь срезать с раны грязные бинты. – Этот человек получил удар ножом в живот сегодня под утро. Видимо, ввязался в спор из-за благосклонности какой-нибудь юной дамы. Учитывая, какое количество эля и красноцвета было у него в крови на тот момент, больше мы ему дать не могли: это бы его убило. Так что нам приходится работать, невзирая на его мучения.
Она отложила ножницы и протянула руку. Молодая сестра в сером одеянии вложила ей в ладонь инструмент с длинным лезвием.
– Вдобавок ко всем прочим его несчастьям, – продолжала аспект Элера, – кончик лезвия обломился и остался у него в животе, и теперь его необходимо извлечь.
Она обвела взглядом слушателей, сидящих на скамьях.
– Кто-нибудь может мне сказать почему?
Большинство слушателей подняли руки, и аспект кивнула седоволосому мужчине в первом ряду.
– Да, брат Иннис?
– Из-за заражения, аспект, – ответил мужчина. – Сломанное лезвие может отравить рану и вызвать воспаление. Кроме того, оно могло застрять поблизости от кровеносного сосуда или какого-нибудь органа.
– Отлично, брат. Итак, нам необходимо прозондировать рану.
Она наклонилась над молодым человеком, левой рукой развела края раны, а правой ввела зонд. Молодой человек заорал так, что кляп вылетел у него изо рта, и аудитория заполнилась воплями. Аспект Элера слегка отстранилась и посмотрела на двух крепких братьев, которые удерживали молодого человека на столе.
– Держите его крепче, братья!
Молодой человек принялся бешено вырываться. Ему удалось высвободить одну руку, он колотился головой о стол и яростно брыкался, едва не задевая аспекта. Она была вынуждена отступить на несколько шагов.
Ваэлин подступил к столу, зажал молодому человеку рот ладонью, придавил его голову к столу и склонился над ним, глядя ему в глаза.
– Боль, – сказал он, удерживая взгляд парня, – боль – это пламя.
Глаза у парня наполнились страхом при виде нависающего над ним Ваэлина.
– Сосредоточься. Боль – это пламя внутри твоего разума. Видишь ее? Видишь?!
Парень жарко дышал в ладонь Ваэлину, но вырываться перестал.
– Пламя становится слабее. Оно опадает. Оно горит ярко, но оно маленькое. Видишь его? – Ваэлин наклонился ближе. – Видишь?
Молодой человек чуть заметно кивнул.
– Сосредоточься на нем, – сказал ему Ваэлин. – Не давай ему разгораться.
И он продолжал держать парня, разговаривал с ним, глядя ему в глаза, пока аспект Элера работала над его раной. Парень скулил, взгляд его норовил убежать прочь, но Ваэлин заставлял его вернуться, пока не услышал тупой лязг металла, упавшего в тазик, и аспект Элера не сказала:
– Сестра Шерин, иглу и кетгут, пожалуйста.
– Мастер Соллис хорошо вас учит.
Они были в комнате аспекта Элеры. Комната была еще больше забита книгами и бумагами, чем у аспекта Арлина. Но, в то время как комната аспекта Шестого ордена выглядела так, будто там царит хаос, тут все было тщательно организовано и безупречно чисто. Стены увешаны налезающими друг на друга диаграммами и рисунками, графиками, почти непристойными изображениями тел, лишенных кожи или мышц. Ваэлин поймал себя на том, что поневоле пялится на картинку на стене над столом: человека с раскинутыми конечностями, взрезанного от паха до горла. Края разреза были разведены в стороны, обнажая органы, каждый из которых был изображен чрезвычайно отчетливо.
– Простите, аспект? – переспросил он, отводя взгляд.
– Та техника контроля над болью, которую ты использовал, – объяснила аспект. – Соллис всегда был самым способным из моих учеников.
– Учеников, аспект?
– Ну да. Мы вместе несли службу на северо-восточной границе, много лет тому назад. И в спокойные дни я обучала братьев из Шестого ордена техникам расслабления и контроля над болью. Просто так, чтобы убить время. Брат Соллис всегда слушал меня внимательнее всех.
«Они были знакомы, они служили вместе». Мысль о том, что они когда-то общались, выглядела невероятной, но аспекты не лгут.
– Я благодарен мастеру Соллису за его наставления, аспект.
Это казалось самым безопасным ответом.
Он снова бросил взгляд на картинку, и она посмотрела на нее через плечо.
– Примечательное произведение, тебе не кажется? Это подарок мастера Бенрила Лениаля из Третьего ордена. Он провел тут неделю, зарисовывая больных и свежих покойников. Он говорил, что хочет нарисовать картину, изображающую страдания души. Подготовительная работа для его фрески в память о «красной руке». Разумеется, мы с удовольствием предоставили ему доступ в наши корпуса, и, когда он закончил, свои наброски он подарил нашему ордену. Я использую их, чтобы посвящать начинающих братьев и сестер в тайны тела. Иллюстрациям к нашим старым книгам недостает точности и отчетливости.
Она снова обернулась к Ваэлину:
– Ты хорошо показал себя нынче утром. Я чувствую, что прочие братья и сестры многому научились на твоем примере. А вид крови тебя не тревожит? У тебя не кружится голова, ты не падаешь в обморок?
Что она, издевается?
– Я привычен к виду крови, аспект.
Ее взгляд на миг затуманился, потом она вновь расплылась в своей привычной улыбке.
– Я просто передать не могу, как радуется мое сердце. Ты вырос таким сильным, и притом душе твоей не чуждо сострадание. Но мне следует знать, зачем ты пришел сюда?
Врать он не мог – кому угодно, только не ей.
– Я думал, что вы дадите ответы на мои вопросы.
– Какие именно вопросы?
Ходить вокруг да около не имело смысла.
– Когда мой отец завел побочного ребенка? Почему меня отправили в Шестой орден? Почему наемные убийцы искали моей смерти во время испытания бегом?
Она прикрыла глаза. Лицо ее было бесстрастным, дышала она глубоко и ровно. Она простояла так несколько минут, Ваэлин уже начал сомневаться, что она снова заговорит. Но потом увидел одинокую слезу, ползущую у нее по щеке. «Техника контроля над болью…» – подумал он.
Она открыла глаза, встретилась с ним взглядом.
– К сожалению, я не могу ответить на твои вопросы, Ваэлин. Но будь уверен, что твое служение мы примем с благодарностью. Я считаю, что ты многому сумеешь научиться. Ступай в западное крыло, к сестре Шерин.
Сестра Шерин была та самая молодая женщина, которая ассистировала аспекту в выложенной плиткой аудитории. Когда Ваэлин ее нашел, она накладывала повязки на живот раненого в одной из палат западного крыла. Кожа у раненого имела нездоровый сероватый оттенок, тело блестело от пота, однако дыхание у него, похоже, выровнялось, и он, по-видимому, больше не страдал от боли.
– Он выживет? – спросил у нее Ваэлин.
– Думаю, да.
Сестра Шерин зафиксировала повязку зажимом и принялась мыть руки в тазике.
– Хотя служение в ордене приучает к мысли, что смерть зачастую опровергает наши ожидания. Возьмите это, – она кивнула на кучку окровавленной одежды, лежащую в углу. – Это надо постирать. Надо же ему будет во что-то одеться, когда он покинет больницу. Прачечная в южном крыле.
– Прачечная?
– Ну да.
Она смотрела на него с чуть заметной улыбкой. Ваэлин помимо собственной воли обратил внимание на ее внешность. Сестра Шерин была стройная, темные кудри собраны в хвост на затылке, лицо по-девичьи миловидное, но в глазах стояло нечто, говорящее о богатом не по годам жизненном опыте. Ее губы отчетливо выговорили:
– Прачечная.
Ваэлину было не по себе от ее присутствия, его слишком сильно занимал изгиб ее скул и форма ее губ, блеск ее глаз, удовольствие от разговора с нею. Он поспешно собрал одежду и отправился разыскивать прачечную. Ваэлин с облегчением обнаружил, что самому ему это стирать не придется, и, после прохладного приема, оказанного сестрой Шерин, был несколько ошеломлен бурным приветствием братьев и сестер, что находились в заполненной паром прачечной.
– Брат Ваэлин! – пророкотал огромный человек, похожий на медведя, с волосатой грудью, покрытой капельками пота. Он хлопнул Ваэлина по спине – будто молотом огрел. – Десять лет жду, когда же кто-нибудь из братьев Шестого ордена пожалует к нам сюда, и вот наконец один из них явился, да не кто-нибудь, а самый знаменитый из их сынов!
– Я очень рад, что пришел сюда, брат, – заверил его Ваэлин. – Мне бы вот одежду постирать…
– Об чем речь!
Одежду тотчас вырвали у него из рук и швырнули в одну из огромных каменных ванн, над которыми трудились прачки.
– Сейчас сделаем! Иди сюда, давай знакомиться со всеми.
Медведь оказался не простым братом, а мастером. Звали его Гарин, и когда он не дежурил в прачечной, то обучал послушников всяким подробностям насчет костей.
– Костей, мастер?
– Да, мой мальчик. Как они устроены, как они работают, как они соединяются вместе. И как их чинить. Я на своем веку столько вывихнутых рук вправил, что уже и счет им потерял. Тут весь секрет – в запястье. Я тебя научу, если только руку тебе не сломаю.
Он расхохотался, и его хохот без труда заполнил просторную прачечную.
Остальные братья и сестры столпились вокруг, приветствуя Ваэлина, на него сыпались многочисленные имена, вокруг мелькали лица, и все они были как-то подозрительно рады его видеть и при этом осыпали его градом вопросов.
– А скажи, брат, – спросил один из братьев, худой человек по имени Курлис, – правда ли, что мечи ваши делаются из звездного серебра?
– Это легенда, брат, – сказал ему Ваэлин, вовремя спохватившись, что тайну мастера Джестина следует хранить. – Наши мечи очень хорошей работы, но они из обычной стали.
– А вас что, правда заставляют жить в глуши? – спросила молодая сестричка, пухлая девушка по имени Хенна.
– Всего десять дней. Это одно из наших испытаний.
– А вас выгоняют, если вы не выдержите испытания, да?
– Если останешься в живых – то да, выгоняют.
Это сказала сестра Шерин, которая стояла в дверях, скрестив руки на груди.
– Ведь я права, да, брат? Многие из ваших братьев умирают во время испытаний? Мальчишки всего одиннадцати лет от роду?
– Суровая жизнь требует сурового учения, – ответил Ваэлин. – Наши испытания готовят нас к роли защитников Веры и Королевства.
Она вскинула бровь.
– Что ж, если мастеру Гарину вы здесь больше не нужны, нам нужно помыть пол в учебном классе.
И Ваэлин вымыл пол в учебном классе. Потом он вымыл полы во всех палатах западного крыла. Когда он управился, Шерин усадила его кипятить смесь чистого спирта с водой и промывать в ней инструменты, которые аспект использовала, оперируя рану того молодого человека. Шерин объяснила ему, что это убивает заразу. Оставшуюся часть дня Ваэлин провел в подобных же занятиях, отчищая, моя и протирая. Руки у него были жесткие, но вскоре он обнаружил, что от этой работы они начали шелушиться, и кожа покраснела от мыла и горячей воды к тому времени, как сестра Шерин сказала, что он может идти ужинать.
– А когда меня будут учить целительству? – спросил Ваэлин. Она находилась в учебном классе и раскладывала разнообразные инструменты на белой салфетке. Ваэлин потратил добрых два часа на то, чтобы как следует их начистить, и теперь они ярко блестели в свете, падающем в окно.
– Учить вас ничему не будут, – ответила она, не поднимая глаз. – Вы будете работать. А если я сочту, что вы не будете мешать, я позволю вам понаблюдать, когда я буду кого-нибудь лечить.
В голове у Ваэлина возникло сразу несколько ответов. Некоторые были едкие, некоторые остроумные, но любой из них заставил бы его выглядеть капризным ребенком.
– Как вам угодно, сестра. В котором часу я вам понадоблюсь?
– Мы беремся за работу в пятом часу.
Она демонстративно принюхалась.
– Но прежде, чем взяться за работу, вам следует хорошенько вымыться. Заодно это поможет вам избавиться от вашего естественного запаха, довольно ядреного, надо заметить. У вас в Шестом ордене, что, вообще не моются?
– Мы каждые три дня плаваем в реке. Она очень холодная, даже летом.
Шерин ничего не сказала и уложила на салфетку странный предмет: две параллельных лопасти, соединенных винтом.
– А это что? – спросил Ваэлин.
– Реберный расширитель. Он помогает добраться до сердца.
– До сердца?!
– Иногда, если сердце остановилось, его можно заставить биться снова с помощью осторожного массажа.
Он посмотрел на ее руки, на тонкие пальцы, совершающие точные, выверенные движения.
– И вы это умеете?
Она покачала головой.
– До подобного искусства мне еще расти и расти. Наша аспект это умеет, она почти все умеет.
– Когда-нибудь она и вас научит.
Она посмотрела на него опасливо.
– Ступайте есть, брат.
– А вы не пойдете?
– Я ем позже остальных. У меня еще есть работа здесь.
– Тогда и я останусь. Мы можем поесть вместе.
Она даже почти не остановилась, протирая стальной лоток.
– Нет, спасибо, я предпочитаю есть в одиночестве.
Он вовремя сдержал разочарованный вздох.
– Как вам угодно.
За ужином его снова забрасывали вопросами. Это назойливое любопытство едва не заставило его подумать о том, что лучше уж сестра Шерин с ее равнодушием. Мастера Пятого ордена ели вместе с учениками, так что Ваэлин уселся рядом с мастером Гарином, вместе с группой начинающих братьев и сестер. Его удивило, что все послушники разного возраста: младшим было не больше четырнадцати, но попадались и люди за пятьдесят.
– В наш орден люди часто приходят уже в возрасте, – объяснял мастер Гарин. – Я и сам сюда вступил только в тридцать два года. А до того был в королевской страже, тридцатый пехотный полк, Кровавые Медведи. Да ты про них, небось, слышал.
– Их репутация делает им честь, мастер, – соврал Ваэлин, отродясь не слыхавший про такой полк. – А сестра Шерин здесь давно?
– Она-то тут с малых лет. Поначалу на кухне прислуживала. А учиться начала, только когда ей четырнадцать стукнуло. Моложе четырнадцати сюда не принимают. У вас-то в ордене не так, верно?
– Это всего лишь одно из многочисленных отличий, мастер.
Гарин расхохотался от души и откусил большой кусок куриной ноги. Кормили в Пятом ордене примерно так же, как и в Шестом, только меньше. Ваэлин несколько смутился, когда начал, как привык, стремительно поглощать огромные количества пищи и привлек этим насмешливые взгляды соседей по столу.
– У нас, в Шестом, есть надо быстро, – объяснил он. – А то, если станешь тянуть, ничего и не останется.
– А я слышала, что вас там голодом морят в наказание, – сказала сестра Хенна, толстушка, которую он видел в прачечной. Она задавала больше вопросов, чем другие, и каждый раз, как Ваэлин поднимал глаза, он обнаруживал, что она на него смотрит.
– У наших мастеров есть более практичные методы наказания, чем морить голодом, сестра, – ответил ей Ваэлин.
– Это когда вас заставляют биться насмерть? – спросил худой Иннис. Вопрос был задан с таким искренним любопытством, что Ваэлин даже обидеться не сумел.
– Испытание мечом бывает на седьмой год пребывания в ордене. Это наше последнее испытание.
– И вас правда заставляют сражаться друг с дружкой насмерть? – ужаснулась сестра Хенна.
Ваэлин покачал головой.
– Нам предстоит сразиться с тремя преступниками, приговоренными к смерти. Убийцами, разбойниками и так далее. Если они нас одолеют, их сочтут оправданными, ибо Ушедшие не хотят принимать их Вовне. А если мы одолеем их, нас сочтут достойными носить меч на службе ордену.
– Грубо, но просто, – заметил мастер Гарин, громко рыгнул и погладил себя по животу. – Обычаи Шестого ордена могут казаться нам суровыми, дети мои, но не забывайте, что они обороняют нашу Веру от тех, кто стремится ее уничтожить. В былые времена они сражались, чтобы защитить нас. Если бы не они, мы не могли бы дарить Верным уход и исцеление. Подумайте об этом.
Сидящие за столом закивали, и разговор на время перешел на другие темы. Интересы Пятого ордена вращались в основном вокруг бинтов, лекарственных трав, различных заболеваний и бесконечно популярной темы нагноений. Ваэлин задался вопросом, не должен ли он был взволноваться, обсуждая испытание мечом, но обнаружил, что не испытывает иичего, кроме легкого беспокойства. О грядущем испытании он знал с первых дней пребывания в ордене – все они о нем знали, это было ежегодное событие, поглазеть на которое собиралась значительная часть городского населения, и, хотя послушникам ордена запрещалось на нем присутствовать, он был наслышан о длительных поединках и о злосчастных братьях, которым недостало мастерства на то, чтобы выдержать последнее испытание. Однако по сравнению с тем, что ему уже довелось пережить, это казалось не более чем одной из многих опасностей, которые ждут впереди. Быть может, в этом и был смысл испытаний: сделать братьев неуязвимыми для опасностей, заставить принять страх как неотъемлемую часть своей жизни.
– А у вас есть испытания? – спросил он у мастера Гарина.
– Нет, мой мальчик. Тут испытаний нет. Послушники живут в Доме ордена в течение пяти лет, за это время их обучают нужным навыкам. Многие уходят, или их просят уйти, но те, кто останется, научатся лечить людей и будут приставлены к делу в меру своих способностей. Вот я, например, провел двадцать лет в столице Кумбраэля, заботясь о нуждах тамошней небольшой общины Верных. Тяжко это, брат: жить среди тех, кто отрицает Веру!
– Королевский указ гласит, что кумбраэльцы – наши братья по Королевству, до тех пор пока они не выносят своих верований за пределы своего фьефа.
– Ха! – бросил мастер Гарин. – Может, Кумбраэль и загнали в Королевство королевским мечом, но он по-прежнему стремится проповедовать свои ереси. Ко мне не раз и не два подходили их клирики-богопоклонники, которые стремились обратить меня в свою веру. Кумбраэль и теперь рассылает их за границу фьефа, ища где распространить свою ересь среди Верных. Боюсь, что в грядущие годы вашему и нашему ордену достанется немало работы в Кумбраэле.
Он грустно покачал головой.
– Это очень жаль: война всегда ужасна.
Ваэлину дали келью в южном крыле. В келье ничего не было, кроме кровати и одного-единственного стула. Он быстро разделся и юркнул в постель, наслаждаясь непривычным, но роскошным ощущением прикосновения свежего, чистого белья. Однако, невзирая на комфорт, Ваэлину не спалось: разговоры мастера Гарина о Кумбраэле встревожили его. «Война всегда ужасна». Однако в глазах мастера было нечто, говорящее о том, что в глубине души ему не терпится пойти войной на фьеф еретиков.
Кроме того, его беспокоила холодность сестры Шерин. Ей явно не хотелось иметь с ним дела – а Ваэлин обнаружил, что это чрезвычайно его огорчает, – и она не испытывала особого пиетета перед Шестым орденом – что его почему-то не огорчало совершенно. Он решил, что завтра все же постарается добиться ее расположения. Он будет делать все, что она попросит, ни о чем не спрашивая, ни на что не жалуясь. Ваэлин подозревал, что на меньшее она не согласится.
Однако сильнее всего ему мешало уснуть то, что аспект Элера отказалась ответить на его вопросы. Ваэлин был так уверен, что она даст ему все ответы, которых он столь жаждет, что возможность отказа даже не приходила ему в голову. «Она же знает! – думал он без тени сомнения. – Отчего же она мне не говорит?»
Он так и уснул с вопросами, крутящимися у него в голове. Но сон не принес ему ответов.
Он заставил себя подняться с постели на рассвете, вымылся с головы до ног в корыте во дворе и явился на работу задолго до наступления пятого часа. Шерин все равно пришла раньше.
– Принесите бинты из кладовой, – приказала она. – Скоро к воротам сойдутся люди, ищущие лечения.
Когда Ваэлин проходил мимо, она нахмурила брови.
– От вас пахнет… ну, чуть получше, и то хорошо.
Он улыбнулся напоказ, как делал это Норта.
– Благодарю, сестра.
Первым явился старик с негнущимися суставами, без конца рассказывающий о тех временах, когда он служил моряком. Сестра Шерин вежливо слушала его повествования, втирая бальзам ему в суставы. На прощание она дала банку снадобья ему с собой. Следующим пришел тощий молодой человек с трясущимися руками и красными глазами, который жаловался на сильные боли в животе. Сестра Шерин пощупала ему живот и пульс на запястье, задала несколько вопросов и сказала ему, что Пятый орден не снабжает наркоманов красноцветом.
– В задницу его себе засунь, сука орденская! – рявкнул на нее молодой человек.
– Попридержи язык! – воскликнул Ваэлин и шагнул вперед, намереваясь выкинуть его вон, но Шерин остановила его сердитым взглядом. Она бесстрастно слушала, как молодой человек не меньше минуты честил ее на все корки, опасливо поглядывая при этом на Ваэлина, а потом вылетел прочь, хлопнув дверью. Его брань разносилась по всему коридору.
– Я в защитниках не нуждаюсь, – сказала Шерин Ваэлину. – Ваш богатый опыт тут ни к чему.
– Прошу прощения, – ответил он, скрипнув зубами. Улыбнуться, как Норта, на этот раз не вышло.
К ним приходили люди любого возраста и вида: мужчины, женщины, матери с детьми, сестры с братьями, изрезанные, избитые или больные. Шерин как будто с первого взгляда инстинктивно понимала природу их страданий и трудилась без отдыха, не покладая рук. Она всех лечила одинаково заботливо и тщательно. Ваэлин смотрел, подавал бинты или лекарства, которые ему было велено, пытался чему-то учиться, но вместо этого не сводил глаз с Шерин. Его завораживало, как меняется у нее лицо за работой: суровость и отстраненность сменялись участием и добротой. Со своими подопечными она смеялась и шутила. Многих она явно хорошо знала. «Потому они к ней и ходят, – осознал он. – Ей не все равно».
Он тоже изо всех сил старался помогать: приносил, уносил, успокаивал тех, кому было страшно, неуклюже пытался утешать жен, сестер или детей, которые привели лечиться раненых. Большинству нужно было только дать лекарство или наложить несколько швов, некоторые, те, которых Шерин так хорошо знала, страдали хроническими заболеваниями, и времени на них уходило больше всего, потому что сестра подробно их обо всем расспрашивала, давала советы, выражала сочувствие. Дважды приносили тяжелораненых. Первым был мужчина с раздавленным животом, угодивший под телегу. Сестра Шерин пощупала пульс у него на шее и принялась ритмично давить ему на грудь, упираясь обоими кулаками в грудину.
– У него сердце остановилось, – объяснила она. И продолжала делать это, пока изо рта у человека не хлынула кровь. – Все, умер…
Она отступила от кушетки.
– Пригоните из кладовки каталку и отвезите его в морг. Морг в южном крыле. Да вытрите кровь у него с лица. Родным будет неприятно это видеть.
Ваэлину уже случалось видеть смерть, но все же он был поражен ее холодностью.
– Как, и все? Неужели вы больше ничего не можете сделать?
– У него по животу проехалась телега весом в полтонны. Его кишки превратились в кашу, а позвоночник – в пыль. Я тут ничего сделать не могу.
Второго тяжелораненого принесли королевские стражники – уже вечером. Это был крепкий мужик с арбалетным болтом в плече.
– Прошу прощения, сестрица, – извинился сержант, с помощью двух стражников взгромоздив свою ношу на стол. – Мы бы не стали отнимать у вас время на подобные пустяки, но, если у нас окажется еще один труп, нам здорово влетит от капитана.
Он с любопытством бросил взгляд на синее одеяние Ваэлина.
– Эй, брат, а ты, кажись, орденом ошибся!
– Брат Ваэлин прибыл к нам, чтобы учиться целительству, – сообщила сержанту сестра Шерин и склонилась над раненым, осматривая рану.
– С двадцати футов? – поинтересовалась она.
– Скорее, с тридцати! – один из стражников гордо хмыкнул, продемонстрировав свой арбалет. – Да еще на бегу!
– Ваэлин… – пробормотал сержант, пристально разглядывая юношу с головы до ног. – Аль-Сорна, верно?
– Да, это мое имя.
Трое стражников расхохотались. Это был неприятный смех. Ваэлин немедленно пожалел, что утром оставил меч у себя в келье.
– Тот маленький брат, что в одиночку положил десятерых Ястребов, – сказал стражник помладше. – А ты выше, чем рассказывали.
– Не десятерых, а… – начал было Ваэлин.
– Эх, жалко, я этого не видел! – перебил сержант. – Терпеть не могу этих чертовых Ястребов, вечно они пыжатся и важничают. Но, говорят, они замышляют страшную месть. Так что смотри в оба.
– Я всегда смотрю в оба.
– Брат, – перебила его Шерин, – мне нужен шовный материал, иголка, зонд, зазубренный нож, красноцвет и корровое масло, только не сок, а гель. Да, и еще тазик воды.
Ваэлин бросился выполнять поручение, радуясь случаю избавиться от внимания стражников. Он отправился в кладовку и нагрузил на поднос все необходимое. Вернувшись в смотровую, он обнаружил там свалку. Крепкий мужик был на ногах. Он забился в угол, его мускулистая рука стискивала горло сестры Шерин. Один из стражников лежал на полу, из бедра у него торчал нож. Остальные двое стояли, размахивая мечами и выкрикивая яростные угрозы.
– Выпустите меня отсюда! – требовал мужик.
– Ишь чего захотел! – орал в ответ сержант. – Отпусти ее, и мы тебя пощадим!
– Если я сяду, Одноглазый меня прикончит! Прочь с дороги, а не то я этой сучке…
Зазубренный нож, который принес Ваэлин, был тяжелее, чем он привык, но бросок был нетрудный. Горло мужика было выставлено напоказ, но в предсмертных судорогах он вполне мог свернуть сестре Шерин шею. Нож вонзился ему в предплечье, рука рефлекторно разжалась, и Шерин рухнула на пол. Ваэлин перемахнул через кушетку, раскидав по пути содержимое подноса, и вырубил мужика несколькими выверенными ударами по нервным узлам на лице и груди.
– Не надо! – выдохнула с пола Шерин. – Не убивайте его!
Ваэлин посмотрел на мужика, который осел на пол с пустыми глазами.
– Зачем мне его убивать?
Он помог ей подняться на ноги.
– Вы целы?
Она помотала головой и отстранилась.
– Уложите его обратно на кушетку, – сказала она Ваэлину хриплым голосом. – Сержант, не могли бы вы мне помочь отнести вашего товарища в другую комнату?
– Если бы ты пришиб этого ублюдка, брат, ты бы оказал ему большую услугу, – буркнул сержант, вместе с другим стражником поднимая на ноги своего раненого товарища. – Его завтра же вздернут на виселицу!
Ваэлину пришлось немало повозиться, поднимая здоровяка с пола: тот состоял в основном из мускулов и весил соответственно. Когда Ваэлин свалил его на кушетку, здоровяк застонал от боли, и глаза у него открылись.
– Если у тебя не припрятано еще одного ножа, я бы на твоем месте лежал тихо, – сказал ему Ваэлин.
Мужик вперился в него убийственным взглядом, но промолчал.
– А кто такой Одноглазый? – спросил у него Ваэлин. – И зачем ему тебя убивать?
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |