- Угу, - протянул Билл, ерзая на кушетке. Доктор повернулся к Тому и улыбнулся ему.
- Положи ему ладонь на живот, Том. Давай, не стесняйся, что в этом такого?
Доктор не давил и не требовал, но Том стушевался, не зная, что ему делать. Отказываться было странно, поэтому он исподлобья посмотрел на Билла, молча спрашивая разрешения. Билл кивнул, поворачивая голову к экрану. Том скромно примостил руку сбоку, едва касаясь тонкой белой кожи, но доктор, схватив его за запястье, переместил ладонь под пупок, рядом с датчиком, и прижал ее посильнее.
- Ну что? Чувствуешь что-нибудь? – поинтересовался он, настраивая что-то на аппарате. Сглотнув, Том мотнул головой. Ничего, кроме контраста прохладного живота Билла и своей горящей ладони, не ощущалось. – Разумеется, малыш еще слишком мал, чтобы вы оба его чувствовали. Но он уже чувствует вас и танцует внутри от радости общения с вами.
Том поднял взгляд с живота Билла на его лицо, на опущенные вниз уголки губ, на поднятые в каком-то немом изумлении брови, на глубокую морщину, прорезавшую лоб. Словно отгородившись от них, Швайберг низко наклонился к экрану, без перерыва бубня что-то под нос. Билл закрыл глаза, и Том внезапно осознал себя один на один с кем-то другим, незримо и неощутимо живущим под мягкой уязвимой для всего кожей под его ладонью.
- Современные технологии настолько умны и точны, что позволяют нам не только лицезреть показания датчика на экране, но и позволить прослушать их даже на раннем сроке, - торжественно проговорил доктор у самого уха Тома. – Не сиди с лицом смертника, парень, а скажи «привет».
С этими словами он сунул Тому в ухо крошечный наушник. Дернувшись от неожиданности, Том зажмурился.
- Ничего не слышу.
- Прислушайся. Я прибавлю громкость.
Оно действительно стучало. Быстро, будто торопясь куда-то. Чем дольше Том слушал, тем быстрее ему казался этот стук.
- Часто стучит, так? – с улыбкой спросил доктор. - Давай дадим второй наушник Биллу, пусть тоже познакомится со своим ребенком.
- Как будто сильно напуган, - задумчиво произнес Том, неосознанно сжимая пальцы на животе Билла.
- Так и есть, он боится, что не понравится будущим родителям.
- Нет, мне… мне нравится. – Том покраснел, чувствуя, как глазам становится горячо.
- Правда? Ну и здорово! Теперь сердце твоего ребенка стучит так быстро от радости. Теперь вы друзья, не так ли? Скоро у него появятся ушки, расскажешь ему, как будешь брать с собой на рыбалку или в парк на карусели. А если это будет девочка… Ой, что такое? Что случилось, Билл?
Всхлипывая, Билл отпихнул руку Тома и сел на кушетке, откидывая в сторону датчик. Сквозь пальцы прижатых к глазам ладоней по его лицу катились крупные капли.
- Я не могу!.. Не будет никаких каруселей!
Том подался за ним, протягивая руку, еще немного – и он потянул бы его за плечо, повалил к себе на колени, возможно, даже поцеловал бы, чтобы хоть немного успокоить эту внезапную истерику. Но…
- Том, оставь нас, пожалуйста, - попросил посерьезневший Швайберг.
- Мне подождать за дверью? – Том растерянно держал в руке замолкший наушник.
- Нет, не думаю. Поезжай домой. Я успокою Билла и вызову ему такси.
Доктор вывел Тома из кабинета, похлопывая по плечу и вкладывая в карман рубашки визитку.
- Не знаю, что у вас стряслось, но вас надо спасать. Позвони мне, если захочешь поговорить.
- Я позвоню, - сказал Том захлопнувшейся перед носом двери. Спрятав визитку в бумажник, он покинул здание и уехал, все еще слыша в ушах биение сердца, постепенно наполняющее его целиком.
*****
ДНЕВНИК БИЛЛА КАУЛИТЦА
Дата: 17 октября 2010 года, воскресенье.
(информация, переписанная с веб-сайта)
Длина эмбриона от 7 - 9 до 10 - 13 мм. У зародыша обозначен шейный изгиб. Вырисовывается первичное лицо. Ротовое углубление растет. На головке уже видно наружное ухо. Смыкаются веки. Хорошо видны носовые ямки. Пигментируются глаза. Возникают зачатки зубов…В верхних конечностях различаются плечо, предплечье и кисти. В нижних конечностях начинается формирование стоп. Продолжается развитие мышц спины…Начинают развиваться трахея и бронхи. Формируется диафрагма…Почки начинают вырабатывать мочу…
8 неделя беременности - это время закладки жизненно важных органов будущего малыша и перемен в организме родителя. Она особенно критична, на этом сроке эмбрион более всего уязвим.
(чуть ниже)
Плевать, мы уже столько пережили и ничего, растем. Просто не буду брать трубку всю следующую неделю. Нет нас ни для кого.
Конечно, набирая телефон, указанный на визитке доктора, Том понимал, что ему не выложат сразу план действий на блюдечке с голубой каемочкой. Что, впрочем, не помешало ему испытать разочарование, узнав, что Швайберг направляет их с Биллом на семинар для будущих родителей. Том готов был двигаться постепенно, но походы к семейным психологам казались ему бесполезным топтанием на месте. В самом деле, ну что они могли понимать?
Оборвав за день до семинара телефон Билла, Том так и не добился ответа. В сотый раз услышав доброжелательный и бесстрастный механический голос, сообщающий, что номер недоступен, он сдался. Откуда-то была уверенность в том, что ничего страшного с Биллом не произошло, просто на этот раз общаться тот не настроен. И, сидя в одиночку среди возбужденно переговаривающихся молодых семей, Том был обижен и зол.
Приятный мужчина среднего возраста в костюме и очках раскладывал на столе перед собой какие-то бумаги и с улыбкой говорил что-то парню, настраивавшему экран и проектор. Том смотрел на, несомненно, квалифицированного и титулованного психолога и гадал, что он может говорить друзьям, выпроводив очередного клиента, ходит ли он дома в белом пиджаке и сколько разводов у него за плечами. Словно услышав немые расспросы, обращенные к нему, лектор поднял голову и обвел взглядом аудиторию, останавливаясь на Томе, и показалось, что сейчас он разведет руками и скажет утренним голосом матери: «Ты сам себе создал проблемы».
- Что ты здесь делаешь?
Билл возвышался рядом, сведя брови и недовольно сверля взглядом. Том моргнул, вспоминая, что они так и не договорились пойти на семинар вместе.
- А ты?
- Меня сюда доктор направил.
- Меня тоже. И я тебе звонил, кстати…
- Присаживайтесь, пожалуйста! – громко попросил лектор, и Билл развернулся, намереваясь сесть где-нибудь в другом месте. Том схватил его за руку, возвращая обратно и усаживая в кресло рядом с собой.
- Черт, я надеялся отдохнуть от тебя, - пробурчал Билл, выдергивая руку и отодвигаясь подальше. У подлокотника со стороны Тома он поставил сумку, словно пытаясь отгородиться.
- Мужчины, которые готовятся стать отцами в первый раз, переживают настоящий шок, - без предисловия начал лектор, и Том откинул голову на спинку кресла. Билл возился рядом, шурша листками блокнота, где-то сзади зашипела открываемая бутылка минеральной воды. Они сидели почти в центре аудитории, наполненной людьми, так или иначе не могущими найти общий язык. Обычные пары и пары, подобные им, объединенные общим ожиданием потомства, желающие стать одним целым во имя этого самого потомства и собственной дальнейшей жизни. Но, наверное, только они одни из всех, единственные, не имели вовсе никакого шанса повернуть время вспять.
- … не могут поделиться проблемами и справиться с ними в одиночку. Отцовство – это борьба, борьба против общественных или собственных страхов. Эта борьба не бывает легкой, однако, это самая важная борьба в жизни мужчины…
- Чем занят твой ухажер? – шепотом спросил Том, глядя в потолок.
- Работой, - коротко ответил Билл. – Он хотел пойти со мной, но не смог.
- Вы так близки с ним?
- Не особо. Но он старается.
- … они выбирают параллельные направления, не пересекаются друг с другом, но могут пересекаться в точках ревности и непонимания. Это ошибка, и важно, чтобы партнеры открыто и откровенно общались с самого начала…
- Ты любишь его?
- Кого?
- Джонса.
Билл не ответил, предпочтя полностью погрузиться в слушание. Том еще несколько минут ждал, скользя взглядом по его задумчивой фигуре, а затем закрыл глаза.
- … Первый человек, у которого следует просить поддержки – это партнер. Говорите с ним обо всем, что вас пугает и беспокоит…
- Похож на индейца. Как там называется головной убор у них, у вождей? Черт, подскажи мне, ты же знаешь. Ну, давай.
Том смеялся и пихал локтем Георга в бок. Он помнил этот момент и смутно понимал, что они с Георгом еще не должны быть знакомы, что он спросит его имя только по окончании вечера. Густав тоже был рядом, таким, каким уезжал из города, полным и взрослым, хотя на стене висел цветастый календарь две тысячи седьмого года, и парень должен был выглядеть иначе. В другом конце помещения Том видел Билла с невообразимо зачесанными вверх волосами, это была их первая встреча. Перегнувшись через столик, Том открыл рот и почему-то произнес то, что должен был сказать только по истечении трех месяцев:
- Густав, скажи Биллу, что я буду ждать его на свидание завтра в четыре у входа в рок-клуб.
- Почему я? Скажи сам.
- Мне пора бежать, - с сожалением протянул Том и осекся – на сей раз он никуда не торопился. Поднявшись, он направился к Биллу, лавируя между растворяющимися в воздухе посетителями кафе и столиками, оседающими и превращающимися в лавочки в городском парке, где впервые:
- Я тебя тоже. Конечно, я хочу встречаться, - отвернувшись от исчезнувшей компании, сказал Билл. «Господи, это же второй шанс, - обрадованно подумал Том, пытаясь поцеловать его губы и не чувствуя их вкуса. – Теперь все наверняка будет иначе».
- Если что-то будет не устраивать, сразу говори мне, постараемся исправить, - воодушевленно проговорил он, сжимая ладонь, в которой секундой раньше была рука Билла, а теперь осталась пустота. Повертев головой по сторонам, Том увидел, что деревья в парке сгрудились и превратились в темные стены, а вокруг, извиваясь в пьяном танце, толпился народ, знакомый и не очень, грохотала музыка и разноцветные огни рыскали по влажным телам.
- С днем рожденья, засранец! – проорал кто-то в ухо, толкая и обливая чем-то из бокала.
- Нет, нет… Дерьмо, только не это. – Том попятился, проталкиваясь обратно к выходу, но тело в отличие от разума запомнило состояние мутного опьянения того дня и не слушалось. – Только не этот день, я не хочу!
Сновидение хоть и дало второй шанс, но не приложило к нему возможность им воспользоваться. Билл все равно был с Бо, а значит, все шло по старому сценарию, либо изменить можно было лишь этот момент, сделавший поправимое непоправимым. Стащив Билла с колен Джонса, Том с упорством тянул его к выходу, расталкивая всех на никак не кончающемся пути, без конца оглядываясь, проверяя, на месте ли Билл. Тот покорно шел следом, худой, бледный, с зажатой в губах сигаретой.
- Четыре недели, ублюдок, - чужим гулким голосом сообщил Билл и обернулся вокруг своей оси. – Вот так-то.
- Ну и ладно! – крикнул Том. – Я же люблю тебя, значит…
- А этот ребенок от меня, - прервал выросший за спиной Билла Бо, огромный, широкий, не человек, а персонаж-монстр из какого-нибудь комикса. – Вот в этом различие между нами.
- Билл! – позвал Том пропавшего в темноте парня. Бо окружал, разрастаясь в длину и ширину, вытесняя собой пространство вокруг. – Подожди меня!
- Том!
Вздрогнув, Том проснулся, широко раскрывая глаза и удивленно смотря на руку Билла, лежащую на его плече.
- Крепко же ты спишь, - заметил Билл. – Семинар уже кончился, все ушли. Остались только мы.
Том обвел взглядом опустевший зал и с трудом поднялся на ноги. Голова гудела как тяжелый колокол.
Если бы у Тома спросили, какой образ, какая картина из воспоминаний ассоциируется у него с этим периодом в жизни, он бы, не задумываясь, ответил – руль в руках, улицы города за лобовым стеклом и молчащий Билл на соседнем сидении. Наверное, будь он более безрассудным или, может быть, более смелым, выкрутил бы резко под колеса встречной фуры, тем самым решая одним махом все проблемы, свои и Билла. Но машина шла плавно, соблюдая все правила, да и жить немного, но хотелось.
- Ты еще падал в обморок за последние дни?
- Нет. Я начал принимать экстракты, они мне помогают.
- От еды все так же тошнит?
- Хм… Вроде нет. По крайней мере, сильных позывов давно не было.
- У тебя же началась восьмая неделя, так? Я читал, что на ней самочувствие ухудшается.
- Правда? Ну, у каждого по-разному… Не заезжай во двор, останови здесь.
- Почему?
- Мама может увидеть в окно. Опять начнутся расспросы, нотации…
- Как скажешь.
Свернув в проулок между домами, Том заглушил мотор. Билл сидел, не спеша выходить, и теребил в пальцах ремешок сумки.
- Насчет твоего вопроса о моем отношении к Бо, - начал он, и Том весь подобрался изнутри. – Я его не люблю. Но я собираюсь ответить согласием на его предложение встречаться.
- Что? – В горле пересохло и сдавило. Том поперхнулся, сглатывая слюну. – Зачем?
- Так… так надо.
- Я не понимаю, объясни мне. Ты не любишь его, но все равно будешь с ним, я не вижу смысла.
- Том, перестань. Какой смысл в твоих отношениях с Андреасом? Ну и чего ты замолчал?
- Нет в них смысла ни черта. Я им тебя заменяю, - выпалил Том.
- Вот спасибо, - язвительно проговорил Билл. - Неудачную замену ты выбрал.
- Зато ты мне удачную нашел, я посмотрю.
- Я ничего не искал, она сама нашлась.
Дрожащий палец соскальзывал с колесика зажигалки с каждой попыткой зажечь ее. Зло ругнувшись, Том выбросил ее в окно и стукнул кулаком по колену.
- А что насчет нас с тобой? Ты считаешь меня безнадежным? По-твоему, ничего вернуть уже нельзя?
Билл прикрыл глаза, поднимая руку к лицу и снова опуская ее.
- Да, - тихо ответил он. – Да, я так считаю.
- Это из-за меня? Ты мне не доверяешь?
- Дело не в тебе. Хотя и в тебе, конечно, тоже. Черт, ты даже на семинаре по укреплению отношений умудрился заснуть!
- Потому что я знаю наперед все, что там могут сказать! Я все эти статейки наизусть выучил, сыт ими досыта. И я пытаюсь, твою мать, я пытаюсь, неужели ты не видишь?!
- Это не так. Я все вижу и понимаю, просто…
- Просто это ты закрылся и не делаешь ничего в ответ.
- Да! В этом вся суть, разбитого не склеить. Даже если мы попытаемся заново, ничего не получится. Наши отношения не будут прежними, ведь мы сами уже другие.
- И отношения будут другими.
- Не будут, Том! – Билл опустил голову, по щекам потекли слезы, падая и теряясь в ворсистой ткани пальто. – Ты не представляешь, как это больно. Ты у меня внутри как будто осколками стекла торчишь и нарываешь. Я так устал вытаскивать их. Я не хочу делать это опять.
Вытерев рукавом лицо, Билл собрал ремешки сумки и открыл дверь машины.
- Поэтому я решил остаться с Бо, пусть он и не вызывает у меня пока что чувств, но он любит меня и готов ждать. А я, в свою очередь, буду делать все, чтобы он не пожалел о том, что выбрал меня.
Выйдя из машины, Билл медленно обогнул угол дома и скрылся за ним. Том затрясся всем телом и ударил по рулю, еще и еще раз, пока в кистях не запульсировала тупая боль. Он хлопнул себя по щеке, пытаясь привести в чувство, с силой уперся лбом в плотно сжатые кулаки, яростно тер лицо, раскачиваясь из стороны в сторону.
Телефон зазвонил в кармане, и Том машинально полез за ним, отвечая на вызов.
- Том, привет. Дружище, пляши, я нашел тебе работу!
- Спасибо, круто, - прошептал Том.
- Да, я… Эй, что у тебя с голосом?
- Все в порядке.
- Ты там плачешь, что ли? Том, в чем дело?
Выпущенный из ладони мобильный соскользнул по ноге и, мигая, потерялся где-то на полу. Том зажал зубами костяшки пальцев и расплакался.
ДНЕВНИК БИЛЛА КАУЛИТЦА
Дата: почти 19 октября 2010 года, вторник.
Сейчас без девяти минут полночь. Все тело горит, не могу спать. Наверное, надо что-то принять, но я боюсь выйти из комнаты, вдруг мама проснется и услышит. Терпи, бестолочь, ты сам виноват. Надо было сидеть дома и не высовываться. Я должен переехать из города, иначе он никогда не оставит меня в покое…Может, я смогу забыть о нем, если буду далеко от него.
- Вот бы можно было избавиться от любви как от ребенка н-н-нежелательного… раз и готово…
- Том, тебе уже хватит. Пойдем отсюда.
- А что, я разве не прав? Пусть придумают операцию для этого. Перерезать что-нибудь в голове… или в сердце… и не болит больше.
- Парень, быстрее, уводи его, пока буянить не начал.
- Да, конечно. Том, переставляй ноги! Двигай на выход!
Оказавшись на улице, Том вдохнул полной грудью и громко чихнул. После алкогольно-табачного смога бара сырой уличный воздух казался свежим, сладким. Не чувствовалось ни облако выхлопов, оставляемых проезжающими машинами, ни заметного шлейфа тухлого аромата, тянущегося из-за угла бара, где стоял открытый мусорный контейнер. Забегаловка была дешевой и небезопасной, но ее убогий антураж как нельзя кстати соответствовал душевному состоянию, да и напиваться до поросячьего визга в более приличном месте не позволили бы.
- Черт, занесло же тебя в такую дыру. Тебе еще повезло, что не нажил себе неприятностей на задницу. Здесь запросто можно схлопотать ножом в бок.
- Верный, храбрый Георг, ты пришел за мной сюда? – Том споткнулся, повисая всем весом на плече друга, и осел на бордюре. От тряски выпитое подступило к горлу, а голова пошла – скорее побежала – кругом. – Ну и плевать! Ну и пырнули бы! Кому я, к черту, нужен?
- Прекрати орать, все оборачиваются.
- Биллу я не нужен, родители на меня положили… Давай и ты меня брось! Убирайся! Иди на хрен!
Том замахал руками, отгоняя терпеливо тянущего его вверх Георга. В глубине души какая-то маленькая оставшаяся трезвой часть понимала, что лишиться по глупости еще и друга было бы ужасной ошибкой, и что на утро он будет страшно сожалеть об этом. Но остальная, чертовски пьяная часть надеялась утонуть в ближайшей сточной канаве до наступления этого утра.
- Том, вставай. Сядь в машину, а там хоть в позе звезды валяйся. Боже… Тебе ее кто-то поцарапал уже. Будешь знать, как оставлять в подобном месте.
- Да плевать… И так жизнь – дерьмо.
- Закрой окно. Ты весь мокрый, заболеешь. Закрой, говорю!
- Отвали.
Том опустил стекло до конца, подставляя лицо мелким острым каплям, стекающим колючими ручейками за воротник. Октябрь уже перевалил за середину, вымораживая окружающий мир нескончаемым дождем и готовя его к зиме, еще более долгой и унылой. Улица плавно текла вверх за окном автомобиля, вечно веселые ночные заведения становились все ярче, все дороже, многолюднее и шумнее.
«Подари мне ребёнка, детка! Стань миллионершей! Ставлю, на то, что я сделаю тебе ребёнка!» Том зажал уши, чтобы не слышать оглушительного речитатива из открытого стрип-клуба, у которого Георг тормознул, пропуская другую машину. Чертов Пятьдесят Центов. Каких-то полтора месяца назад он бы подпел, смеясь и пританцовывая.
- Какая дерьмовая жизнь, - протянул Том, закрывая глаза и кладя голову на сгиб локтя.
- Черт, да сколько ж вас тут! – процедил Георг, снова сбавляя ход. – Самый час-пик для тех, кому завтра не на работу. Сколько машин! Мы когда-нибудь выедем отсюда?
Том и не глядя по сторонам знал, что они будут проезжать мимо того клуба, в котором он однажды оставил Билла кому-то чужому. Он не собирался делать сумасшедших вещей, но… Печально знакомый голос откуда-то из толпы у входа в клуб стал для него красной тряпкой, звавшей на бой.
- Останови здесь.
- Что? Том, нет.
- Останови, я поговорю кое с кем.
- Том, не глупи. Стой!
Дернув ручку и распахнув дверь, Том выскочил из машины, едва не растянувшись на дороге, и пошел вперед. Джонс стоял к нему спиной и курил, окруженный приятелями, громко разговаривал, хлопая их по плечам. Заметив Тома, некоторые из них умолкли и стали кивать Бо, не сдерживая понимающих ухмылок. Джонс обернулся и хохотнул.
- Ох, да ты упертый! Парень, в таком состоянии ты не пройдешь фейс-контроль в мой клуб.
- Закрой пасть. Я пришел поговорить.
- О чем? Слушай, ты едва держишься на ногах. Не выставляй себя идиотом, иди домой к маме под крыло. Детское время уже давно кончилось.
Том отбил руку Бо, пытавшегося потрепать его по макушке, и толкнул соперника в грудь.
- Ты сволочь. Верни мне его! Верни Билла!
Отступивший на шаг Бо удивленно поднял брови и рассмеялся.
- Ты серьезно? Это невозможно, дружок. Билл сам решил, он выбрал меня.
- Не заливай мне! Ты вынудил его! Ты его заставил, чем ты его подкупил? Отвечай!
- Дай-ка подумать. Может, уважением? Ты-то его в грош не ставил.
Подбежавший Георг потянул Тома за локоть и зашипел в ухо:
- Ты совсем с катушек слетел? Прекрати это!
- Послушайся друга, мальчик. В самом деле, это уже смешно, что ты еще смеешь претендовать на Билла после всего.
- Черта с два! – Том выдернул руку, наступая на Джонса. – Я не отдам тебе его! Лучше тебе отступить, иначе я за себя не ручаюсь.
Приблизившись вплотную, Том с ненавистью смотрел на Бо, вцепившись в воротник его рубашки. Бо спокойно ответил, не отводя взгляда:
- Ты потерял Билла. Это твоя вина, так что смирись. Теперь он мой.
- Зачем тебе он? Он носит моего ребенка, он любит меня, зачем тебе он?
- Любит? – Джонс усмехнулся и тут же посерьезнел. – Но он поцеловал меня в этом клубе. А поцелуй Билла дорогого стоит, и ради него я готов на все. Даже воспитывать его ребенка от такого урода, как ты.
Том разжал пальцы и оглянулся на Георга, оскаливаясь в подобии улыбки. И, развернувшись обратно всем корпусом, ударил.
Раньше Том ненавидел только Билла. Это была странная, полная страданий и недоумения ненависть, заставляющая изнывать от желания мучить и ласкать одновременно. Эта ненависть подобно острому лезвию вскрыла то, что было у него внутри, ослепительно красную, дышащую любовь. Но никогда раньше Том не испытывал ненависти, от которой хотелось убить, разорвать на куски. Том бил наугад, в половине случаев попадая в пустоту, сгибался от боли ответных ударов, бросался куда-то вперед, не видя ничего перед собой. Только крики в ушах, только зуд в сбитых костяшках, только мельтешение перед глазами. И только темнота после.
- Какой же ты гад, Том. Думаешь только о себе. Гад и эгоист.
Том тихо застонал, поднимая руку и трогая слепившиеся разбитые губы. Левый глаз не открывался, заплывший насыщенной синевой. Все мышцы ныли, словно он в одиночку тащил за собой поезд на веревке.
- Говорил же, не лезь к нему… Из-за тебя и мне пришлось ввязаться, тоже досталось.
- Прости.
- Закрой рот. Ну вот что с тобой делать?
- Не знаю. Добей меня.
- Ну уж нет, подыхай в муках. Кстати, как окончательно оклемаешься, готовься ко второму раунду. Джонс, когда вырубил тебя, передал, что хочет с тобой потом с глазу на глаз переговорить. О Билле, естественно.
Том опустил руку на одеяло и застыл, делая редкие глубокие вдохи.
- Что бы он ни сказал, меня теперь ничто не остановит.
- Кто бы сомневался.
- Принеси мне воды, таблетку и телефон. Начну работу над ошибками.
*****
Раньше Том ненавидел только Билла. Но с каждым днем, с каждой капавшей дождевыми каплями на стекло секундой, объектов ненависти как будто становилось все больше, случайных явлений или брошенных фраз, цепко дергающих натянутые до предела нервы, людей, в чье лицо хотелось плюнуть при встрече, да и сама жизнь, черт возьми… Том ненавидел Билла и человека, забравшего у него Билла. Том ненавидел осень, это медленное угасание, умирание всего живого, снаружи, внутри. Он бы с радостью махнул куда-нибудь, где вечное лето, где зеленые листья колышутся на теплом ветру.
- Не понимаю я, чего ты так зациклился на этом ребенке… Можно подумать, тебе семьдесят и ты больше не сможешь делать детей.
Том снова сомневался, но привычно гнал от себя все сомнения в правильности своих поступков. Они причиняли чертовские неудобства, копошась где-то в середине грудной клетки и за лбом, мельтеша и жужжа назойливыми мухами. По-хорошему, если по-хорошему, то ему надо было задуматься один раз, всего один-единственный раз – и не пришлось бы тогда доводить себя до молчаливой паники снова и снова, принимая решения повернуть на сто восемьдесят. Какие-то воспоминания из недавнего прошлого, выхваченные мимолетно взгляды, странные фразы, тихие вздохи, все возникало в памяти, как изображение на фотографиях в старом проявителе. Оглядываясь назад, Том понимал, он мог видеть, что и когда треснуло между ним и Биллом. И поражался тому, что мог быть таким равнодушным…
- В двадцать один не об этом думать надо. Поживи для себя, в конце концов, молодость для того и дана.
… не слепым, ведь он все замечал. Не мог же он так резко поумнеть. Хотя от этого ума было больше горя, чем пользы. Том согласился бы снова стать легкомысленным и не обременяющим себя никакими проблемами. Наверное, так и надо было поступить. Уходя – уходи. Он как будто резал себе руку, повреждая сухожилия и кроша кость, а на полпути вспомнил, что она ему нужна. Обратно не срастется, а завершить начатое никак. И остается только рыдать от боли и слабости, пытаясь собрать ладонью растекающиеся кровавые лужицы.
Том любил Билла, и эта любовь причиняла реальные, ощущаемые всем телом и сущностью страдания. Если б знать раньше, что так бывает. Ну кто бы мог подумать, что невинный флирт в кафе выльется в это, обернется кошмаром наяву, таким, что он не сможет даже разозлиться как следует, чтобы разлюбить из принципа, назло. Ведь получается же у людей. Том возненавидел и их тоже – тех, кто мог взять и разлюбить без лишних усилий.
- Ну, хорошо, я вижу, ты не настроен обсуждать это. Впрочем, раз ты так горишь желанием стать отцом, я готов попробовать родить тебе. – Андреас оперся на локти позади себя, разлегшись на кровати, и мечтательно посмотрел в потолок. – Только не сейчас. Годика через два-три, идет?
- Ничего не выйдет.
- Что?
- У нас с тобой. Ничего не выйдет.
- Почему ты так думаешь? Можно проконсультироваться у специалиста, если ты боишься несовместимости генов или еще чего…
- Ты не понял. – Том вздохнул и повернулся к Андреасу. – То, что между нами было, это… даже не знаю, как сказать.
Андреас подскочил, выпрямляясь, подбираясь на краю кровати, как готовая к прыжку кошка.
- Ты же не хочешь сказать, что наши отношения были ошибкой?
Том неопределенно повел плечами, а затем кивнул.
- Извини. Я пудрил тебе мозги, давал пустые надежды, но на самом деле я совсем ничего к тебе не испытываю. Совсем.
- Ну и что? – Том опустил взгляд в пол, чтобы не видеть ерзающего и заламывающего руки парня. – Ну и что? Я ведь люблю тебя, на самом деле. Моей любви хватит на двоих, и ты обязательно со временем на нее ответишь.
- Не думаю. Мне кажется, я уже никого не смогу любить… кроме Билла.
- О чем ты говоришь? Как ты можешь все еще любить его? После того, что он сделал, как с тобой поступил!..
- Разве я с тобой обошелся лучше? Я провел с тобой ночь, будучи сильно пьяным и, наверное, очень грубым, поддерживал эти бессмысленные отношения только чтобы досадить Биллу. Ты не думаешь, что это было подло по отношению к тебе? Ты же не виноват, в конце концов.
- Твои слова сейчас – вот что по-настоящему подло. – Глаза Андреаса заблестели, голос задрожал и стал срываться. – Бессмысленные отношения? Для меня в них было море смысла! Я ждал тебя все время, просто ждал, не навязываясь, когда ты обратишь на меня внимание, и что я получаю взамен?
- Извини.
- За что ты извиняешься? За то, что разбил мне сердце, разрушил мою жизнь?
- Не тебе одному. У меня к этому талант, - горько усмехнулся Том, медленным шагом бредя к двери. Нужно было просто уйти, поставив перед фактом разрыва, но наученный горьким опытом он боялся делать резкие движения. – Я не могу принять то, что ты мне предлагаешь. Ты был прав, я помешался на Билле, поэтому лучше не связываться со мной. Я не сделаю тебя счастливым, даже просто спокойным.
- Не говори так. Только я могу знать, буду ли счастлив с тобой. Ведь это я безответно любил тебя эти три года, я ловил каждое твое слово, это был я! Не Билл! Он был с тобой, пока тебя спонсировал отец. А теперь у него есть богатый дружок, ты ему больше не нужен.
- Даже если так, я собираюсь исправить это.
- Каким образом? Господи, он не стоит того, чтобы валяться у него в ногах. Это смешно, Том, своим унижением ты не заслужишь любовь!
Том заставил себя промолчать, глотая рвущиеся быть озвученными слова. Нужно было за кратчайшее время выйти в коридор, обуться и исчезнуть из жизни еще одного обиженного и несчастного парня, но на этот раз – бесследно.
Он не успел взяться за ручку двери, Андреас сорвался с места и припечатал его к стене, повисая на руках.
- Не бросай меня!
- Перестань.
- Делай все, что хочешь, изменяй мне, бей, унижай, сколько влезет, только не бросай!
- Что за бред ты несешь? Отпусти меня! Дай мне уйти!
- Я тебя не отдам! Ты мой, я отказываюсь отпускать тебя!
- Прекрати это, черт возьми! Андреас… да что с тобой происходит?
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 50 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |