Государственный научно-исследовательский психоневрологический институт имени В. М. Бехтерева 25 страница

Важно при этом отметить, что нарушение условнорефлектор-ной деятельности человека может повлечь за собой и глубокое изменение безусловнорефлекторной деятельности, что эффекты условного раздражения могут быть более мощными, чем без­условного, а у человека эффект воздействия через вторую сиг­нальную систему может быть значительнее, чем через первую.

Во всех видоизменениях опытов, приводящих к неврозу жи­вотных, как указывал И. П. Павлов, имело место перенапряже­ние, связанное с непосильной для данной нервной системы или для данного ее состояния задачей. Непосильность задачи обу­словлена несоответствием между приспособительными возмож­ностями организма и требованиями внешней среды.

Изучение историй болезни показывает, что в основе большин­ства неврозов лежит неразрешимость для человека трудностей, связанных с травмирующими его жизненно значимыми усло­виями, такими, как потеря близких, общественного положения, репутации, с неблагоприятными изменениями и других трудовых, бытовых обстоятельств. Разумеется, все это исторически ме­няется, и конкретный анализ патогенных условий и патогенеза должен учитывать не одну сторону, а взаимодействие многих мо­ментов.

Опыт школы И. П. Павлова показал, что раздражение, для того чтобы стать источником положительных и отрицательных условных рефлексов, требует достаточной заряженности центров безусловных, жизненно важных рефлексов. Существенным усло­вием перенапряжения у животных является биологическая зна­чимость безусловного раздражителя. Соответственно этому дол­жен быть правильно освещен вопрос о патогенной силе раздра­жений.

Изучение историй болезни показывает индивидуальный ха­рактер реактивности, чувствительности и невыносливости в отно­шении тех или иных обстоятельств или неспособности разрешения связанных с ними трудностей. Вопрос этот был глубоко освещен И. П. Павловым в учении о динамических болезненных пунктах. Раздражение болезненного пункта вызывает или чрезмерно силь­ную реакцию, или реакцию запредельного торможения.

Опыты с образованием болезненных пунктов у животных г* данные о соотношении болезненного пункта с общим функцио­нальным состоянием коры головного мозга дают важнейший ма­териал для освещения патогенеза неврозов у человека.

И. П. Павлов указывал, что более легкие нарушения высшей нервной деятельности проявляются в образовании болезненных пунктов; в более тяжелых случаях они сказываются на всей кор­ковой деятельности. Понимание этого диалектического соотноше­ния части и целого чрезвычайно важно для патофизиологического толкования невроза, что не всегда учитывается. Так, неврастения рассматривалась как общее ослабление высшей нервной деятель­ности с недостаточностью процессов торможения или также и процессов возбуждения, но не уделялось необходимого внимания вопросу о пунктах повышенной при этом заболевании возбуди­мости, а также вопросу о соотношении общего фона с различной степенью нарушений разных систем: сердечно-сосудистой, поло­вой, желудочно-кишечной и др. То же относится и к истерии, ко­торую обычно, следуя И. П. Павлову, правильно рассматривают как выражение корковой слабости с нарушенным соотношением коры и подкорки, чаще у людей с преобладанием первой сигналь­ной системы. Однако при этом недостаточно учитывают, что одни обстоятельства оставляют больных истерией слишком безразлич­ными, а другие вызывают у них чрезмерно бурную реакцию. Оче­видно, здесь речь идет не о простой слабости или торможении, а о патологической мозговой мозаике.

И. П. Павлов неоднократно подчеркивал необходимость от­личать почву от болезненной причины, а в проявлениях болезни, наряду с прямым следствием вредности, находить защитные меры. Он открыл нам возможность патофизиологического обос­нования этого различия.

Во всех случаях возникновение невроза зависит не столько от абсолютной трудности встающей перед индивидуумом задачи, сколько от соотношений задачи и требований окружающей дей­ствительности с возможностями подвергающегося воздействию организма.

И. П. Павлов указывал: «Наступает ли заболевание или нет, проявляется оно в той или другой форме — это зависит от типа нервной системы данного животного».5 Положения И. П. Павлова о типах нервной деятельности стали широко известны, но их при­менение в клинике человека носит поверхностный, догматический характер. Многие из его положений игнорируются, некоторые требуют дальнейшей разработки.

Как известно, И. П. Павлов указывал, что слабые и неуравно­вешенные типы более подвержены неврозу, но последние могут возникать и при сильном уравновешенном типе нервной системы. Из сказанного выше ясно, что вопрос о силе или слабости нервной системы нельзя рассматривать в метафизическом абсолютном и формально универсальном смысле. Некоторые слабые истериче­ские особы подчиняют себе других и с большой энергией отстаи­вают свои личные интересы. Оказывается, что в некоторых на-

5 И. П. Павлов. Поли. собр. соч., т. 2, 1951, стр. 190.

правлениях у них совсем немало силы. Точно так же слабый психастеник проявляет иногда неутомимую энергию в своих бо­лезненных сомнениях и в выполнении своего ритуала.

Совершенно ясно, что слабость этих больных относительная, что она отчасти связана с неправильным, непродуктивным расхо­дованием сил, что в некоторых направлениях нерационально за­трачивается значительная энергия, которая, с одной стороны, яв­ляется источником силы болезненных реакций, а с другой стороны, представляет ту основу, на которую имеем возмож­ность опираться в восстановительной психотерапевтической ра­боте.

Говоря о роли типа нервной системы в возникновении невроза, необходимо обратить внимание не только на отдельные черты, но и на патогенное значение комбинаций некоторых основных свойств. В патогенетическом плане важно, например, отметить значение инертности в комбинации с возбудимостью, иначе го­воря, неуравновешенности процессов. Это сочетание объясняет эмоциональную вязкость, болезненное упорство, при котором реакция не только не поддается коррекции, но и сохраняется па­тологически долго. То же имеет место при некоторых формах неврастении, истерии у сильных и агрессивных лиц. Такое же сочетание свойств высшей нервной деятельности является почвой для форм, выходящих за рамки неврозов, например для сутяж­ного бреда.

Нужно обратить также внимание на патогенную роль сочета­ний темперамента и некоторых черт характера. Положение о роли в патогенезе невроза некоторых черт характера доста­точно известно, но важно попять физиологическую основу связи характера с темпераментом и определить связи, имеющие пато­генное значение.

До настоящего времени проблема характера и его роль в па­тогенезе невроза не получила надлежащего физиологического освещения. Известно, что И. П. Павлов определял характер как «сплав» приобретенных и врожденных свойств, как «наличную нервную деятельность»; иначе говоря, характер определяется приобретенным опытом, системой временных связей; черты ха­рактера могут содействовать преодолению трудностей, но могут, наоборот, способствовать возникновению невроза.

Например, типичной и существенной в патогенезе невроза чертой является так называемая «впечатлительность». Это свой­ство характера представляет сочетание достаточно интенсивной возбудимости со склонностью к торможению разряда во вне, обычно в связи с подавляющими условиями воспитания. Полу­чается утрированное торможение внешней реакции, усиливающее напряжение и закрепление раздражительного процесса. Значи­тельная сила раздражительного процесса в сочетании с его инерт­ностью в этом случае предрасполагает к образованию застойных болезненных пунктов.

Близкой к впечатлительности по условиям возникновения и структуре, но с более выраженным пассивно-эгоцентрическим от­тенком является так называемая сенситивность.

Другую форму представляет сочетание упорной настойчиво­сти с агрессивной возбудимостью. В противоположность преды­дущему здесь имеется воспитанная склонность не считаться с окружающими, подчинять их себе. Чем прочнее условиями вос­питания закрепляется этот стереотип, тем труднее взаимодействие с окружающим, тем меньше проявляется разумной уступчивости и тем больше опасность конфликтных ситуаций и срыва.

В обоих примерах выступает роль сочетания инертности с воз­будимостью, которая вследствие условий воспитания проявляется у одних заторможенностью (чертой пассивно-оборонительного характера), у других упрямым своеволием (чертой агрессивного характера).

Вопрос о силе, возбудимости, подвижности нервных процессов приходится освещать в связи с историей жизни больного: благо­даря сформировавшимся отношениям каждое из этих свойств может проявляться даже противоположным образом. Так, боль­шая чувствительность в вопросах личного характера может соче­таться с крайней нечувствительностью по отношению к другим, астеническая неуверенность в себе — со стеническим стремлением к господству.

Большого внимания заслуживает такая черта, как неустойчи­вость или чрезмерная, неадекватная требованиям действительно­сти подвижность, которая является противоположностью не только инертности, но и подвижности как положительного качества.

Патологическая лабильность и взрывчатость, циркулярность представляют болезненные изменения основных свойств нервных процессов, но устойчивость, реакций зависит также от прочности выработанных стереотипов, а у человека соответствует прочности не только привитых привычек, но и воспитанных принципов. По­этому неустойчивость может выступать то в более элементарном плане — эмоциональной лабильности, возбудимости и истощае-мости раздражительного процесса, то в сложных проявлениях моральной неустойчивости. Вместе с тем моральная стойкость, честность и принципиальность при отрицательном характере бли­жайшего социального окружения также могут быть источником тяжелой борьбы и тяжелых психических травм. Сочетание этих свойств с прямолинейностью, возбудимостью нередко является источником не только острых и длительных конфликтов, но и бо­лезненных состояний.

Необходимо, таким образом, оттенить в патогенезе неврозов значение таких черт характера, которые, как говорилось выше, хотя и не существуют помимо и вне свойств динамики высшей нервной деятельности, но выражают распределение силы, возбу­димости и других свойств нервных процессов в зависимости от

того, какое значение приобрели для личности те или иные усло­вия под влиянием воспитания и всей истории жизни. При некото­рых истерических неврозах мы встречаемся со слабостью во всех отношениях, кроме сильной и цепкой тенденции самозащиты, опи­рающейся на сформированные воспитанием установки эгоисти­ческого использования окружающего. Эгоцентризм в агрессивной или сензитивной форме неоднократно подчеркивался при харак­теристике различных неврозов и при рассмотрении их генеза.

Учет указанных особенностей характера имеет значение не только для понимания патогенеза невроза, но и для определения психотерапевтического воздействия. Каждый психотерапевт знает, насколько перспективна психотерапия невроза при соци­ально здоровых установках и какие трудности стоят на пути ле­чения неврозов у больных с индивидуалистическими тенденциями.

Однако почва для возникновения неврозов не исчерпывается типом высшей нервной деятельности. Другим важным моментом является функциональное состояние нервной системы во время действия патогенных факторов. Не только слабость типа, но и его ослабление сказываются в неумении преодолевать жизненные трудности и решать жизненные задачи. Нормальное воздействие при измененном состоянии нервной системы может оказаться патогенным. П. С. Купалов показал, что если тонус коры экспери­ментально понижен при опыте не на свету, а в темноте, то раз­дражитель может вместо нормальной вызвать патологическую (парадоксальную) реакцию.

При длительном перенапряжении раздражительного процесса изменяется сначала специальная реакция на раздражитель, при­обретающая характер патологической инертности, а затем и об­щее функциональное состояние мозга в целом.

Патологический результат воздействия болезнетворного раз­дражителя (т. е. преодоление им приспособительных, компенса­торных, самозащитных средств организма) легче всего наступает при 'понижении выносливости, зависящей как от типа высшей нервной деятельности, так и от функционального состояния нерв­ной системы во время воздействия.

Давно отмеченное клиникой значение переутомления для воз­никновения неврозов становится понятным в связи с выяснением патогенной роли сниженного коркового тонуса. Утомление и даже переутомление не вызывают невроза, но обычные жизненные тре­бования становятся непосильными и патогенными при понижении тонуса или ослаблении коры.

Общее изменение функционального состояния коры, способ­ствующее развитию невроза, может быть вызвано всяким со­путствующим заболеванием. С этим связана проблема невроти­ческих состояний при поражении мозга деструктивными процес­сами, например опухолями, травмами, рассеянным склерозом, энцефалитом и др. Возникающие при этом изменения тонуса коры и понижение ее выносливости влекут за собой невротические

реакции даже на обычные требования жизни, ставшие непосиль­ными для ослабленной патологическим процессом коры голов­ного мозга.

Сочетание неврозов с соматическими заболеваниями связано с вопросом о соматогениях и психогениях, который нередко ре­шается неправильно. Фактически неврозы человека чаще явля­ются результатом сочетания психогении и соматогении. Однако нужно подчеркнуть, что соматический фактор, как правило, со­здает лишь болезненную почву для невроза, а психигении вызы­вают самую болезнь — невроз. Хотя в отдельных случаях относи­тельная роль обоих моментов может быть разной, но в соответ­ствии с определением И. П. Павлова неврозом следует называть болезненное состояние, вызванное функциональными воздей­ствиями, т. е. не соматической болезнью, травмой, отравлением и т. п., а трудностью жизненных задач.

Психогении представляют собой болезненные изменения выс­шей нервной деятельности, вызванные перенапряжением, возни­кающим вследствие различных обстоятельств и требований жизни. Патогенное переживание, которое клиницисты считали основой психогении, и является выражением этого перенапряже­ния при неврозе во всех трех инстанциях'нервной деятельности, которыми, по И. П. Павлову, являются реакции эмотивно-ин-стинктивпые (сложнобезусловнорефлекторные), конкретно-образ­ные (первая сигнальная система) и смысловые (вторая сигналь­ная система). Условие перенапряжения — высокая значимость задачи и трудность ее разрешения. Поэтому соматогенное, вы­званное инфекцией, интоксикацией и т. п. астеническое состояние ни клинически, ни генетически нельзя отождествить с неврасте­нией, несмотря на значительное сходство обоих состояний. Мы уже не говорим о том, что истерические и обсессивные состояния не удается вызвать чисто соматогенным путем.

Экспериментальные исследования на животных и наблюдения над человеком позволили установить условнорефлекторный меха­низм не только возникновения, но и дальнейшего развития болез­ненной картины. Особенно важно то, что определенное общее функциональное состояние, возникшее в известных условиях, может в дальнейшем вызываться условнорефлекторно.

Известны опыты А. О. Долина и других, вызывавших условно-рефлекторную эпилепсию и иные сложные болезненные состоя­ния. Нужно ли указывать на хорошо известное клиницистам условнорефлекторное возникновение истерических припадков? Истерический припадок, возникая как фазовое состояние при слабой в целом, легко возбудимой и тормозимой под влиянием сверхсильного раздражения коре, представляет типичный пример возбуждения при развитии торможения в коре и «буйстве под­корки» (И. П. Павлов). В дальнейшем течении выступает роль стойкой условнорефлекторной фиксации припадка. Истерическая

19 В Н Мясищев 289

реакция при этом переходит в истерическую привычку, патологи­ческий фиксированный стереотип.

Характерным моментом развития картины невроза является генерализация его проявлений. Известно, что истерический при­падок, возникший при определенных условиях, в дальнейшем вызывается все легче и начинает возникать при поводах, лишь весьма отдаленно сходных с первоначальными. Известно, что со­стояния навязчивости, например, фобии, также генерализуются. В частности, боязнь загрязнения, первоначально связанная с ка­ким-либо одним предметом, постепенно переносится на другие и в конце концов превращается в универсальную боязнь загрязне­ния. В этом процессе существенную роль играет вторая сигналь­ная система, в которой отражаются, анализируются, обобщаются и закрепляются патогенные раздражения первой сигнальной системы.

Вторая сигнальная система благодаря ее способности к уни­версальной замене непосредственных раздражителей может вы­ступать в качестве патогенного раздражителя, вызывая различ­ные болезненные состояния. Однако вторая сигнальная система выступает также в качестве фактора сопротивления болезни (за­щиты, исцеления), содействуя правильному отражению условий действительности, разрушению образовавшихся неправильных связей и фактической переделке внешних условий болезненного состояния.

Психическая травма вызывает преходящее острое нарушение высшей нервной деятельности, острый срыв. Так, сильный испуг и связанное с ним сильнейшее нарушение высшей нервной дея­тельности проходят. Поэтому клиника различает острые психо­генные реакции: эмоцию шок, психогенный ступор и т. п.

Неправильно было бы приписывать И. П. Павлову создание какой-либо классификации в области неврозов. Но ряд указаний его в этом отношении очень важен. Так, И. П. Павлов подчерки­вал, что невроз представляет собой более или менее длительную болезнь; это, естественно, заставляет поставить вопрос о разгра­ничении острых и затяжных психогенных заболеваний.

Можно говорить о двух клинических формах течения невроза, различающихся по длительности, патогенезу, характеру почвы и соотношению ее с патогенным фактором: о форме реактивного невроза, при которой человек со здоровым преморбидным типом высшей нервной деятельности (полноценная почва) заболевает в силу особенно тягостных и трудных жизненных обстоятельств, и о форме невроза развития, представляющего хроническое бо­лезненное формирование личности в неблагоприятных условиях длительного перераздражения, подавления или изнеживания, об­разования патологически стойких временных связей. В последнем случае болезненность проявляется даже в таких условиях, кото­рые не представляют никакой трудности и не являются травми­рующими для здорового человека. Больше того, патологические

черты характера служат источником множества трудностей; та­ковы претенциозность, агрессивность и эгоцентризм при истерии и болезненная неуверенность, сомнения, нерешительность при психастении.

Из многочисленных проблем, связанных с понятием невроза развития, отметим лишь вопрос о взаимосвязи невроза развития, реактивного, нереактивного невроза и психопатии.

Между реактивным неврозом и неврозом развития существует тесная патогенетическая связь, которая может быть прослежена даже при экспериментальном неврозе животного. При этом бо­лезненное состояние складывается как бы из двух моментов: из патологической специальной реакции и из патологического об­щего функционального фона. Это особенно демонстративно было показано И. П. Павловым и сотрудниками на процессе экспери­ментального образования фобий. Перенапряжение тормозного процесса вызывало у собак боязнь в отношении определенного раздражителя, связанного с обстановкой эксперимента, но, на­ряду с этим, изменялось все поведение собаки. Вместо агрессив­ности она проявляла робость, т. е. наряду с возникновением бо­лезненного «пункта» и частной реакции, произошло изменение общего функционального состояния, изменилось все поведение животного в целом.

Таким образом, фобия перерастает в боязливость. Здесь, воз­можно, находится ключ к ответу на один существенный вопрос, пока еще слабо освещенный. Клиницисты часто недостаточно различают психастению и обсессивный невроз, но И. П. Павлов показал патофизиологическое различие этих болезненных состоя­ний. Из указанных опытов становится понятной склонность боль­ных психастенией к развитию обсессивных состояний. В связи с этим, учитывая клинические данные, можно считать, что в пси­хастении как неврозе, к которому предрасположены люди с отно­сительно более слабой первой сигнальной системой, с преоблада­нием второй и общим слабым типом нервной деятельности, важ­ным моментом является инертность нервных процессов. Точно так же острая истерическая реакция по чрезвычайному поводу превращается в истерическое реагирование по всяким поводам, вызывающим нервное напряжение.

Как известно, выдающиеся русские психиатры, например В. М. Бехтерев, не проводили резкой грани между нервными и психическими болезнями; И. П. Павлов также стоял на этой по­зиции. Неправильность тенденций к абсолютному разграничению более всего видна на примере невроза развития и психопатии.

Теория психопатии, не опиравшаяся на павловское учение, была лишена генетического основания. Но мы боремся и с кон­ституциональным фатализмом концепций, связанных с непра­вильным применением павловского учения о типах нервной дея­тельности как врожденных особенностях. Подчеркивая пластич­ность мозга, необходимо указывать и на роль жизненных условий.

19Л 291

Психопатии как неврозы развития представляют собой не просто уродство типа, но патологическое развитие, т. е. не только недо­развитие или уродливую гипертрофию отдельных врожденных свойств и систем высшей нервной деятельности, но и наличие новообразованных патологических инертных связей и патологи­ческих болезненных пунктов в коре головного мозга. Только с по­зиций единства врожденных свойств нейродинамики и образо­вавшихся патологических связей можно патофизиологически расшифровать сложную мозаику динамического стереотипа пси­хопатической личности.

Патологическое развитие может начаться не от рождения, оно может получить почву и вследствие повреждения мозга инфек­цией, травмой и другими вредностями, изменяющими функцио­нально-приспособительные возможности без явного повреждения мозгового субстрата, и вследствие сложившихся с известного мо­мента непосильно тяжелых обстоятельств жизни. Разделение невроза развития и психопатии лишь относительно, причем о пер­вом можно говорить тем скорее, чем неблагоприятнее внешние обстоятельства и чем меньше роль индивидуальной почвы, о вто­рой— чем больше процесс развития опирается на сочетание внешних неблагоприятных условий и на болезненную врожден­ную и приобретенную почву, чем более зафиксирован сформиро­ванный патологический стереотип, чем более утрачивается его связь с условиями жизни и чем меньше сохраняется у человека способность корректировать этот стереотип.

Важнейший вопрос соотношения общего и местного возни-' кает и при так называемых неврозах органов (сердца, желудка, половой сферы и др.) и местных двигательных неврозах. Клиника и опыт учеников И. П. Павлова (М. К. Петровой, К- М. Быкова и др.) показывают, что изменения функционального состояния коры головного мозга сопровождаются нарушением деятельности всех органов. Работами К. М. Быкова и его сотрудников уста­новлена роль интероцептивных раздражений в отношении общего функционального состояния мозга, деятельности самого органа, показана роль нарушения сочетания интеро- и экстероцептивных раздражений, которое лежит в основе изменения выделительных и двигательных функций органов, а также трофических рас­стройств при невротических состояниях.

На основе опытов школы И. П. Павлова можно объяснить значение ряда условий для возникновения так называемых невро­зов органов. Невроз органа представляет собой общий невроз, наиболее отчетливо проявляющийся в органе, например же­лудке, или системе — сосудистой, половой, пищеварительной и т. п.

Важно определить источник заболевания локального харак­тера. Этим источником могут быть незначительные местные из­менения ткани органа как местное следствие заболевания инфек­ционной или другой природы. Эти изменения выражаются

парабиотическим характером местных реакций и являются источником нарушения висцеро-кортикальных и кортико-висце-ральных отношений, образования и фиксации патологических связей.

Таким же источником служат начинающиеся изменения в ор­гане, связанные с медленно, исподволь возникающим болезнен­ным состоянием: хроническое катаральное состояние, местное из­менение сосудистой динамики, трофики и т. д. Необходимо при этом иметь в виду, что трофическая иннервация органов может изменяться вследствие местных нарушений на разных этапах на пути их от коры до периферии, например, в подкорковых и спи-нальных отделах, костном вместилище мозга и нервов, в других окружающих нервные проводники тканях, что приводит к сдав-лению, раздражению этих проводников и влечет за собой патоло­гическую реакцию иннервируемых органов. При этом играет роль комбинация местного раздражения и корковых импульсов. В местном нарушении имеет также значение возникновение мест­ного фазового парабиотического состояния и его закрепление в наиболее активно-функционирующей системе, например, в сердце при его «неврозах», вызванных волнением. «Местные неврозы» могут возникать вследствие столкновения возбужде­ния с торможением в корковом представительстве органа. Ярким примером этого служат различные формы сексуальных неврозов

Наконец, еще одним источником может явиться ряд местных вазомоторных дискинезий, местных вазопатий и дистрофий, свя­занных с местными раздражениями, включающимися в условно-рефлекторный механизм нарушения нормальной деятельности органа или системы.

Перечисленные «составные части» патогенеза невроза высту­пают как звенья, которые синтезируются в болезненной кар­тине.

При исследовании больных неврозами у них обнаруживают психопатологические и патофизиологические нарушения, но пато­физиологический механизм невроза не есть его патогенез, хотя здесь и существует тесная связь. Патогенез представляет собой историю образования патофизиологического механизма и клини­ческой картины болезни, научно осветить которые позволяет уче­ние И. П. Павлова.

На основании клинико-экспериментальных данных и изучения истории личности больного следует признать, что первым звеном всякого невроза нужно считать патогенное раздражение, обстоя­тельство, которое вследствие своей сложности и силы (значимо­сти) вызывает нарушение уравновешивания или взаимоотноше­ний организма с внешней средой, а в самой центральной нервной системе — нарушение сложнейшей мозаики процессов возбужде­ния и торможения и проявляется различными симптомами невроза.

При длительном действии патогенных условий, особенно при комбинации их с другими неблагоприятными ослабляющими выс­шую нервную деятельность обстоятельствами, образуются за­стойные болезненные пункты, изменяется весь тонус коры, возни­кают фазовые изменения реактивности, которые в дальнейшем начинают вызываться условнорефлекторно, и фиксируются патологические временные связи. Преморбидные особенности, включая сюда особенности темперамента, характер личности в целом, содействуют или противодействуют возникновению невроза. Только знание патогенеза невроза вооружает нас основ­ными средствами его лечения и профилактики.

СОВРЕМЕННЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О НЕВРОЗАХ1

Введение

О неврозах и нервности много говорят и пишут. В этой обла­сти собран огромный фактический материал, теоретически и прак1ически значимый, вызывающий живой и разносторонний интерес не только у врачей. Широкие массы населения интере­суются вопросами нервного здоровья прежде всего потому, что зачастую встречаются с более легкими нервными нарушениями, обычно называемыми нервностью, еще не представляющими бо­лезни, но создающими ряд жизненных затруднений и отражаю­щимися решительно на всех сторонах деятельности организма.

Каждому приходилось слышать о том, что не только раздра­жительность, плохое настроение, снижение работоспособности, головные боли, ослабление памяти объясняются состоянием нервной системы, но что на так называемой «нервной почве» на­рушается деятельность сердца и сосудов, органов дыхания, же­лудочно-кишечного тракта, возникают нарушения половых функ­ций, обмена веществ и т. п. В силу этого пресловутая и вместе с тем загадочная «нервная почва» является предметом актив ного и нередко тревожного интереса самых широких кругов.

Действительно, каждому человеку не только интересно, но и весьма важно иметь правильное представление о величайшей ценности — нервном здоровье, о причинах его нарушения и о не­врозах, как часто встречающихся, нередко пограничных между здоровьем и болезнью, формах этих нарушений. Однако до по­следнего времени относительно природы неврозов как нервного заболевания, очень близкого к наблюдаемой в условиях повсе­дневной жизни нервности, не было единого, достаточно обосно­ванного научного представления, позволяющего осветить формы проявления, причины неврозов и средств борьбы с ними.

1 М., Изд. «Знание», 1956.

В советских условиях достигнуты значительные успехи в этом направлении. Им главным образом и посвящена данная работа.

Первым заболеванием из группы неврозов, выделенным уже в древние века, была истерия. Описанная еще в древней Греции, эта болезнь до XIX в. большинством медиков наивно связы­валась с заболеванием матки. Лишь во второй половине XIX в. ряд крупных французских невропатологов, особенно Шарко, а потом и другие выдающиеся невропатологи и психиатры (упо­мянем Бабинского, Соллье, Жанэ, Бехтерева) дали настоящую клиническую характеристику этого заболевания.

Бесконечно разнообразны болезненные проявления этого страдания. Истерия названа Шарко «grande simulatrice — это великая притворщица». Она может имитировать любое заболе­вание. Ее проявления необычно многообразны: судорожные при­падки, боли, судороги и параличи с нарушением чувствительно­сти, колебаниями температуры, всевозможные расстройства желудочно-кишечного тракта (рвоты, запоры, вздутия живота с явлениями, похожими на заворот кишок), сердечно-сосудистой деятельности, дыхания, мочеотделения, потоотделения и т. д. Существует ряд особенностей, характеризующих это заболева­ние. Сюда относятся:

Дата добавления: 2015-08-29