|
задачу понимания реального, всегда полностью уникального события.
4. Смысл дифференциального процесса
Может казаться, что методологически мы здесь сталкиваемся с другой теоретической трудностью, которую легче пояснить простым примером, чем общими рассуждениями. Для того чтобы легче увидеть суть, я выбираю пример не из хорошо знакомой физики, а из проблематичной 'психологии. Если попытаться изобразить поведение ребенка в психологическом силовом поле — правомерность этого тезиса здесь не обсуждается, легко может быть выдвинуто следующее возражение.
Ребенок стоит перед двумя привлекательными объектами, скажем, игрушка (И) и кусочек шоколада {Ш), которые находятся в разных местах (рис. 1). Тогда в соответствии с этой гипотезой существует поле сил в данных направлениях (а и Ь). Пропорциональная величина сил независима, и не имеет значения, применим ли физический закон параллелограмма сил к физическому полю 'Сил, Далее, когда сформировалась результирующая этих двух сил, она должна идти в направлении (г), которое не ведет ни к Я, ни к Ш. И как легко можно заключить из этой теории, ребенок не достигнет ни Я, ни Ш.
В действительности же, такое заключение было бы слишком поспешным, так как если бы даже вектор имел направление (г) в момент старта, это не означает, что действительный процесс постоянно сохраняет это направление. Вместо этого вся ситуация изменяется вместе с процессом, изменяя величину и направление векторов, которые в данный момент определяют динамику. Даже есля кто-то признает параллелограмм сил, 70
а также и постоянство внутренней ситуации у ребенка, действительный процесс в результате изменений ситуации в конце концов всегда приведет ребенка к одному из двух привлекательных объектов (рис. 2).
С помощью этого примера я хотел показать следующее: если кто-то пытается вывести динамику процесса, особенно векторы, определяющие его, пз действительного события, то он вынужден обращаться к дифференциальным процессам. В пашем примере он может рассматривать процесс только в первый момент, а не все его течение, так как непосредственное выражение вектора присутствует в начале ситуации.
Хорошо известный факт, что все или, по крайней мере, большинство физических законов являются дифференциальными законами [11], не кажется мне, как это часто предполагают, подтверждением того, что физика стремите» все разложить на мельчайшие «элементы» и рассматривать эти элементы в максимально возможной изоляции друг от друга. Это больше зависит от того обстоятельства, что со времен Галилея физика больше не рассматривает историческое течение процесса как непосредственное выражение векторов, определяющихся из tfx динамики. Для Аристотеля тот факт, что движение имело некоторый общий курс, был доказательством существования тенденции к этому курсу, например к совершенному круговому движению. Наоборот, понятия Галилея даже в ходе конкретного события отделяют квазиисторическое от факторов, определяющих динамику. Они возвращаются ко всей ситуации в ее полной конкретной индивидуальности, к состоянию ситуации в каждый момент времени.
Далее, в понятиях Галилея наличие силы, физических векторов, определяющих ситуацию, доказывается результирующим процессом. Однако будет правомерным исключение квазипсто-рического для того, чтобы получить чистый процесс, п, следовательно, необходимо понять тшп процесса путем обращения к дифференциальному процессу, поскольку только в нем тип проявляется в чистом виде. Это обращение к дифференциальному процессу не является проявлением тенденции к сведению всех событий к каким-то «первичным элементам», как это часто предполагают. Оно является не столь непосредственно очевидным дополнительным следствием тенденции выводить динамику из отношения отдельной конкретности ко всей конкретной ситуации в целом н установить как можно точнее и при этом как можно меньше в соединении с историческими факторами тип события, с которым динамически связана вся ситуация.
Экспериментально важно сконструировать такие ситуации, которые будут действительно создавать чистые события или, по крайней мере, допускать их теоретическую реконструкцию.
5. Методологические следствия
Нам осталось более подробно исследовать логические и методологические следствия из такого способа мышления С тех пор как закон и индивидуальность перестали быть антитезами, ничто не мешает использовать для доказательства исторически необычные, редкие и изменчивые отбытия, каковыми является большинство физических экспериментов Становится понятным, почему систематические понятия проясняются именно в таких случаях, и дело здесь не только в их редкости самой по себе.
Стремление понять реальную ситуацию столь полно н столь конкретно, насколько это возможно, даже в ее индивидуальных отличительных чертах, делает необходимым и полезным по возможности наиболее точное количественное и качественное определение. Но нельзя забывать, что только эта цель, а не цифровая точность сама по себе придает точности смысл.
Некоторыми наиболее существенными видами помощи, которая обеспечивается знанием количества и вообще математического представления, являются: 1) возможность использования непрерывных 'переменных вместо дихотомии, и, следовательно, более совершенное описание, и 2) тот факт, что с такими функциональными концепциями можно идти от конкретного к общему без потери конкретного в общем, и, таким образом, делая невозможным обратный переход от общего к конкретному.
Наконец, надо сделать ссылку на метод аппроксимации в описании объектов и ситуаций, в котором непрерывный, функциональный способ мышления очевиден.
В. Фундаментальные динамические концепции в психологии
Современные динамические понятия в психологии остаются аристотелевскими и в действительности, мне кажется, что здесь проявляются те же внутренние связи и мотивы даже в деталях.
1. Идеи Аристотеля: независимость ситуации, инстинкт
По содержанию, и это очень легко показать и едва ли требует объяснения, психологическая динамика наиболее «полно соответствует понятиям Аристотеля: это телеология в аристотелевском смысле. Традиционная ошибка в рассмотрении причинного объяснения как объяснения без использования направляющих сил значительно замедлила прогресс динамики, так как психологическая динамика, как и физическая, не может быть понята без использования понятия вектора. Дело не в том, что направленные количества «спользуются в психологической динамике и придают ей аристотелевский характер, но дело в том, что процесс приписан векторам, связанным с объектом исследо-
ваппя, например с отдельной личностью, и относительно независим от ситуации.
Вероятно, наиболее поразительным примером является концепция инстинкта в ее классической форме. Инстинкты являются суммой тех векторов, обусловленных предрасположением, которые, надо думать, должны быть приписаны индивидуальное ги. В основном инстинкты определяются через те действия, которые происходят наиболее часто или регулярно в действительной жизни индивидуума пли группы похожих индивидуумов. То, что является- общим для этих частых актов (например, добывание пищи, борьба, взаимопомощь), рассматривается как сущность или сущностная природа этих процессов. Опять полностью в аристотелевском смысле, эти концепции абстрактных классов устанавливаются одновременно и как цель, и как причина процесса. И действительно, понятие об инстинкте, полученное таким путем, т. е. как среднее из исторической действительности, считается тем более фундаментальным о абстрактным, чем больше количество случаев, из которых взято среднее. Считается, что таким способом и только таким способом могут быть преодолены конкретные «случайности», заложешшые в данном случае и в конкретной ситуации. Во имя этой цели, которая еще полиостью доминирует, психологическая процедура в большинстве областей тратит силы на освобоо/сдение от связи со специфической ситуацией.
2. Подлинные трудности и отсутствие закономерности
Вся глубина различий между аристотелевским и галплеев-ским способами мышления становится ясна, как только мы рассмотрим следствия из строго галнлеевского взгляда па понятие закона в отношении инстинкта как связанного только с индивидуумом «в нем самом». В этом случае инстинкт (например, материнский) должен длительно действовать непрерывно. Точно так же объяснение негативизма трехлетних детей их природой в случае следования галнлеевскнм понятиям имеет своим следствием вывод о том, что все трехлетние дети должны быть исгативистамп весь день, все двадцать четыре часа.
Общин аристотелевский подход в психологии способен уклониться от этих следствий. Ему достаточно даже для доказательства существования векторов, которые объяснят неведение, опираться на понятие регулярности. Таким способом он избегает необходимости предположения о существовании вектора в каждой ситуации. На базисе строгого понятия закономерности можно опровергнуть, например, гипотезу существования определенного инстинкта путем демонстрации его отсутствия в данных конкретных случаях. Система понятий Аристотеля не боится таких опровержений, поскольку может ответить на все ссылки на конкретные особые случаи чисто статистическим обоснованием.
В связи с этим эти.понятия, конечно, не могут объяснить наступление этого конкретного случая, т. е. поведение не абстрактного «среднего ребенка», но, например, поведение данного ребенка в данный момент.
Следовательно, аристотелевский крен в психологической динамике не только подразумевает ограничение объяснений лишь теми случаями, которые происходят достаточно часто, чтобы создать базис для абстрагирования от ситуации, но буквально оставляет любые возможности, имеющиеся в каждом отдельном случае, даже для частых событий.
3. Попытки скорректировать себя: «средняя» ситуация
Подлинные трудности для динамики, которые песет с собой аристотелевский способ мышления, т. е. опасность уничтожения объяснительной ценности теории путем исключения ситуации, постоянно наблюдаются в современной психологии и ведут к совершенно необычным гибридным методам и попыткам как-то включить в концепции ситуацию1. Это становится наиболее ясным в попытках количественного определения. Например, когда делаются попытки экспериментально сравнить величины различных потребностей у крыс (голод, жажда, половое стремление и материнская любовь), вопрос об этом (который соответствует в физике вопросу, что сильнее: гравитационная или электродвижущая сила) имеет смысл только в том случае, если эти векторы приписаны целиком крысе и считаются практически 'независимыми от всей конкретной ситуации, от состояния крысы и окружающей среды в этот момент. Конечно, такое представление несостоятельно, и исследователь вынужден хотя бы частично отойти от такого способа мышления. Первый шаг в этом направлении состоит в необходимости учитывать состояние потребности в данный момент относительно их насыщения: выясняются различные возможные степени величины нескольких лотребностей и сравниваются их максимальные величины.
Конечно, таким способом аристотелевская позиция только слегка улучшается. Кривая выражает статистическое среднее из большого количества случаев, которое не является обязательным для отдельного случая; и, кроме, того, этот- способ мышления использует вектор независимо от- структуры ситуации.
Конечно, не отрицается, что ситуация по существу определяет инстинктивное поведение в каждом особом случае, но в отношении вопроса о спонтанном поведении ребенка в детских тестах очевидно, что от закона требуется не больше, чем поведенческое среднее. Такой закон применяется к средней ситуации. Забывается, что как раз не существует такой вещи, как «средняя ситуация», а тем более средний ребенок.
Практически ссылка на концепцию «оптимальной» ситуащы идет несколько дальше. Но даже здесь конкретная структура ппуации остается неопределенной: требуется только максимум результатов в определенном направлении.
Однако пи и одном из этих представлений не устранены две фундаментальные ошибки аристотелевского способа мышлы'.ия: векторы, определяющие динамику процесса, все также приписываются изолированному объекту, независимо от всей конкретной ситуации; требования, предъявляемые к валидности психологических принципов и к пониманию конкретной действительности индивидуального единичного 'Процесса, еще очень недостаточны.
Этот вывод остается правомерным даже в отношении понятий, непосредственно связанных со значением ситуации. Как было отмечено ранее, вопрос, находящийся в центре дискуссии о ситуации, это совсем в аристотелевском смысле вопрос о том, в какой степени ситуация может служить помехой (или способствовать). Ситуация даже считается постоянным объектом, и обсуждается вопрос: что важнее, наследственность или окружение? Таким образом, опять на основе понятия о ситуации, взятой абстрактно, проблема динамики рассматривается в форме, которая имеет только статистическое историческое значение. Дискуссия о наследственности и окружении также показывает, даже в своих частностях, насколько эти понятия разделяют объект и ситуацию и выводят динамику из изолированного объекта самого по себе.
Вероятно, лучше всего роль ситуации во всех этих представлениях может -быть показана путем ее соотнесения с определенными изменениями в живописи. Сначала в средневековой живописи, в общем, не <было окружения, а был только пустой (часто золотой) задний план. Даже когда окружение постепенно появилось, оно обычно состояло из изображения помимо одной личности других людей и объектов. И в лучшем случае картина была совокупностью отдельных людей, каждый из которых имел свое независимое существование.
Только позже в живописи появилось пространство: и появились иелая ситуация. Эта ситуация как целое стала доминировать и каждая отдельная -часть получает свой смысл только в контексте всей ситуации (например, как у Рембрандта).
4. Начало Галилеевского способа мышления
3 противоположность этим аристотелевским фундаментальным: идеям динамики сейчас в психологии показываются первые ростки Галилеевского способа мышления. Дальше всех в этом отношении продвинулась сенсорная психология.
Сначала даже в сенсорной1 психологии объяснения относились к изолированным единичным восприятиям. Развитие последних лет сначала 'Медленно, а потом более быстро вызвало
революцию в фундаментальных идеях динамики, показав, что динамика процессов выводится не из отдельных элементов восприятия, а из всей структуры. Невозможно.путем рассмотрения элементов определить, что обозначается фигурой в широком смысле этого слова. Далее, вся динамика сенсорных психологических процессов зависит от фона [12] и, кроме того, от структуры всего окружающего поля. Динамика перцепции не может быть понята с помощью абстрактного аристотелевского метода исключения всех случайных ситуаций, но — и этот принцип теперь пронизывает все области сенсорной психологии — только путем установления формы определенной структуры в определенном типе окружения.
В последнее время те же самые фундаментальные идеи ди-рамики были распространены! за пределы восприятия и приложены к области высших психических процессов — в психологии инстинкта, воли, эмоций и выразительных движений и в генетической психологии. Например, бесплодность вечно движущейся по кругу дискуссии о наследственности или среды и невозможность провести основанное на этой дискуссии разделение характеристик индивидуума 'показывают, что есть что-то ложное в основе их фундаментальных предположении. Становится очевидным, что способ мышления, равняющийся на биологическую концепцию фенотипа и генотипа, пытается определить предиспозицию не путем исключения, насколько это возможно, влияния окружения, а учитывая в понятии диспозиции ее -необходимую связь с группой конкретно определенных ситуации.
Таким о'бразом, в психологических областях, являющихся наиболее фундаментальными для >всего поведения живых существ, переход к галилеевскому взгляду на динамику кажется неизбежным. Согласно этому взгляду.векторы диктуются не поведением единичных изолированных объектов, а определяются многочисленными связями факторов всей конкретной ситуации в целом, т. е., по существу,.состояниями индивидуума и структуры психологической ситуации в данный момент. Динамика процесса всегда должна выводиться из связи конкретной ситуации с конкретным индивидуумом и, поскольку дело касается внутренних сил, из многочисленных.связей различных функциональных систем, которые образуют индивидуума.
Полное выполнение этого принципа, конечно, требует завершения задачи, решение которой сейчас только начато, т. е. необходимо 'подходящее представление о конкретной психологической ситуации в соответствии с ее индивидуальными характеристиками и связанными с ними функциональными свойствами и представление о конкретной структуре психологической личности и о ее внутренних динамических фактах. Вероятно, то обстоятельство, что технически такое конкретное представление не только физической, по и психологической ситуации не может быть выполнено 'без помощи топологии, самой молодой ветви математики, поддерживает психологическую динамику в
наиболее важных областях психологии по аристотелевскому способу мышления. Но более важными, чем эти технические вопросы, могут быть общие реальные и философские предположения: слишком слабая научная смелость в вопросе о закономерности психического, слишком низкие требования к валидно-сти психологических законов, и тенденция, которая идет рука об руку с этим пристрастием к чистой регулярности, к специфическим историко-географическим понятиям.
Случайности исторических процессов преодолеваются не путем исключения из систематического рассмотрения изменяющихся ситуаций, а только изучением всей индивидуальной природы конкретного случая. Постоянно надо держать в уме, что общая валидность закона и конкретность индивидуального случая не являются антитезами и что ссылка на всеобщность конкретной целой ситуации должна заменить ссылку на максимально возможную историческую коллекцию частых повторений. Методологически это означает, что важность события и его валидность как доказательства не могут оцениваться с помощью частоты его появления. Наконец, для психологии это означает, как это было и в физике, переход от абстрактной процедуры классификации к, по существу, конкретному конструктивному методу.
Мне кажется, что тот факт, что современная психология недалека от того времени когда доминирование аристотелевских концепций сменится галилеевским способом мышления проявится и в более внешнем вопросе, касающемся психологических исследований.
Одной из характерных черт ранней спекулятивной стадии во всех всех науках является то, что школы, представляющие различные системы, противостоят друг другу до такой степени, какая не существует, например, в современной физике. Когда в современной физике появляется различие в гипотезах, то все равно остается общий базис, который не знаком школам спекулятивной стадии Это только внешнее проявление того факта, что концепция поля ввела метод, позволяющий шаг за шагом приблизиться к пониманию. Таким образом, происходит непрерывный прогресс науки, который постоянно вес более ограничивает возможности для всей совокупности различий между различными физическими теориями.
Мне кажется, что во многом показательным является развитие школ в современной психологии, приводящее к переходу к подобным процессам в развитии не только в сенсорной, но и во всех областях психологической науки.
Левин (Lewin) Курт1 — представитель школы гештальтпеихологии. В отличие от других представителей гештальтпеихологии, разрабатывавших проблемы восприятия (Коффка, Рубин), мышления (Кёлер, Вертгеймер, Дункер), психического развития (Коффка), распространил принципы гештальтпеихологии на экспериментальное исследование личности — потребностей, аффектов, воли («Намерение, воля, потребности», 1926; «Динамическая теория личности», 1935; «Принципы топологической психологии», 1936).
Родился в 1890 г. в Пруссии. Учился в университетах Фрейбурга, Мюнхена и Берлина. В 1914 г. получил докторскую степень. После четырехлетней службы в армии преподавал психологию в Психологическом институте Берлинского университета. Работал в тесном содружестве с Вертгеймером, Кёлером, Коффкой. После установления фашизма в Германии эмигрировал в США, где преподавал в Стенфордском и Кориельском университетах. В 1945 г. стал руководителем исследовательского центра групповой динамики при Массачусетсском технологическом институте. Умер 12 февраля 1947 г.
Левин был страстным поборником эксперимента. При этом он всячески подчеркивал, что эксперимент должен вытекать из теории и отвечать на конкретную теоретическую задачу. «Без теории эксперимент слеп и глух»,— любил он повторять своим ученикам. В ряде работ («Понятие генезиса в физике, биологии и истории развития», 1922; «Закон и эксперимент в психологии», 1927; «Об аристотелевском и галилеевском способе мышления», 1931) Левин сформулировал методологические принципы эксперимента в психологии. Он был увлечен, захвачен своими идеями.
Левин был не только крупным ученым, но и яркой личностью с широким кругом интересов, эрудированным в вопросах биологии, физики, математики. Он выступил за применение в психологии физической теории поля и для описания мотив анионных отношений индивида и среды использовал некоторые разделы математики (топологию, векторный анализ).
Левин очень любил молодежь, всегда был окружен студентами, молодыми сотрудниками, всегда внимательно и доброжелательно выслушивал их подчас наивные суждения. Вместе с тем он был очень требователен и строг к работе, даже гневен, если замечал недобросовестное отношение к результатам эксперимента. «Наука не терпит лени, недобросовестности и глупости» — была его любимая фраза.
Интересно отметить, что многие исследования, вошедшие в фонд психологической науки (например, работа Хоппе — об уровне притязаний, Т. Дем-бо — об аффекте, А. Карстеи — о пресыщении, Р. Биренбаум — о забывании намерений, Б. Зейгарник — о воспроизведении незавершенных действий),
1 Биографическая справка написана ученицей К. Левина профессором Б. В. Зейгарник.
были дипломными работами студентов, проведенными под руководством К. Ленина
Методологические и философские позиции К. Левина базировались на идеалистической философии Кассирера, Гуссерля. Историческая заслуга его в психологин велика. Она состоит в том, что он ввел в психологию новые параметры изучения человека. Он сделал предметом своего исследования потребности и мотивы человеческого поведения, первый в психологии нашел пути экспериментального исследования мотивационной сферы.
В хрестоматию вошли' отрывок из сборника избранных статей «A dynamic theory of personality» (1935) и статья «Defining the Field at a given lime» (Psychol. Rev. 1943. V. 50. N 3), в которой развиваются положения его психологической «теории поля». Обзор важнейших экспериментальных исследований, выполненных в школе Левина, содержится в «Экспериментальной психологии» (Ред., сост. П. Фресс и Ж. Пиаже. Вып. V. М., 1975. С. 22-23, 37—40, 77—80, 85—89).
К- Левин топология и теория поля
Для того чтобы понимать и предсказывать психологическое поведение (В), необходимо для каждого вида психического события (действия, эмоции, переживания и т. д.) определить ту кратковременную действующую целую ситуацию, которая представляет собой кратковременную структуру и состояние личности (Р) и психологического окружения (среды)—ЕВ = РЕ. Каждый психологический факт должен занимать определенное положение в этом поле, и только такие факты производят динамические эффекты* (являются причинами событий). Среда со всеми ее свойствами (направление, расстояния и т. д.) должна определяться не физически, а психобиологически, т. е. в соответствии с се квазифизпческой, квазисоциалыюй и квазидуховной структурой.
Динамическую структуру личности и среды можно представить с помощью математических понятий. Связь между математическим представлением и его психодинамическим значением должна быть точной.
Прежде всего необходимо описать силы психологического Поля и виды их действий, не рассматривая вопроса о том, приобрел ли предмет в некотором частном случае свою валентность в предварительном опыте или каким-нибудь другим путем.
Психологические районы, границы, силы поля, векторы, валентности и локомоции
Первым предположением, которое следует сделать для понимания ребенка, является определение психологического положения, которое занимает рассматриваемый ребенок, и областей свободы его движений, т. е. областей, доступных ему, и областей, которые психологически существуют для ребенка, но не достижимы для пего вследствие социальных характеристик ситуации (ограничений, накладываемых другими детьми, запре-
щения взрослых и т. п.) или вследствие ограничений его собственных социальных, физических и интеллектуальных возможностей и способностей. Независимо от того, является ли область свободы его движений большой или малой, она имеет решающее значение для целостного поведения ребенка.
Эти возможные и невозможные пспходнпамические движения (квазителесные, квазисоциальные, кваэидуховпые) можно охарактеризовать в каждой точке окружающей среды с помощью понятий топологии, которая является пеколичественной дисциплиной о возможных видах связей между «пространствами» и их частями.
Основой для координации между математическими и психодинамическими понятиями и понятиями среды является координация топологического пути и психодинамического передвижения. Топологическое описание определяет, к каким точкам ведут различные пути и какие области этими путями пересекаются. Область, которую ребенок не может достичь, можно охарактеризовать с помощью 'барьера между этой областью и областью, соседней с ней. Барьер как динамическое понятие соответствует математическому понятию границы. Следует различать барьеры различной прочности.
Для того чтобы определить, не только какие локомощш (пути) возможны, но и какие из этих 'возможных локомоций произойдут в данный момент, необходимо использовать понятие силы.
Сила определяется тремя свойствами: 1) направлением, 2) величиной, 3) точкой приложения. Первое и второе свойства представляются математическим понятием вектора. Точка приложения определяется на чертежах стрелкой (как это принято в физике).
Динамически сила точно коррелирует с психобиологическими локомоциями. Реальное передвижение должно происходить в каждом случае в соответствии с направлением и величиной результирующей одновременно действующих сил, и в любом случае передвижения существует результирующая сил в направлении этого передвижения.
Направление, которое сообщает детскому поведению валентность, чрезвычайно варьирует в соответствии с содержанием его желаний и потребностей. Тем не менее можно различить две большие группы валентностей в соответствии с типом первоначального поведения, которое они вызывают: положительные валентности (+)> вызывающие приближение к о'бъек-ту, и отрицательные (—)г которые ведут к уходу или отступлению.
Действия в направлении валентности могут иметь форму неконтролируемого импульсивного поведения пли направленной волевой активности; они могут быть «соответствующими» или «несоответствующими».
Те процессы, которые обычно создают впечатление особен-
но направленных, динамически обычно характеризуются отношением к положшелышй валентности.
Нужно различать двиокущие силы (которые связаны с положительной или отрицательной валентностью) и сдерживающие силы, которые связаны с барьерами.
То, что валентность связана с субъективной оценкой направления н что ей должна быть приписана направленная сила, определяющая поведение, можно понять из факта, что изменение положения привлекательного объекта ведет к изменению направления движений ребенка
Чрезвычайно 'простой пример действия в направлении положительной валентности иллюстрируется на рис. 33.
Шестимесячный1 ребенок протягпвает ручки, ножки а голову к погремушке или к ложке с кашей в соответствии с направлением вектора (V).
Направление сил поля играет важную роль в таком интеллектуальном поведении, которое должно иметь место при решении задач с обходным путем. Ребенок, вероятно, хочет получить кусочек шоколада, который находится ло другую сторону скамьи (рис. 34). Трудность такой задачи заключается прежде всего не в длине обходного пути (D), а в том что первоначальное направление соответствующего пути не согласуется с направлением вектора валентности. Обход является тем более трудным при прочих равных условиях, чем больше для ребенка создаваемая барьером необходимость проделывать обходной путь, начиная с направления, противоположного направлению валентности (рис. 35).
Аналогичной является ситуация, когда ребенок хочет снять кольцо с палки, которая стоит таким образом, что кольцо нельзя тащить прямо к себе, а сначала его нужно продвинуть вверх от себя Те же самые факторы действуют и тогда, когда ребенок определенного возраста испытывает трудности при попытке сесть в кресло или на камень. Ребенок приближается к кам-
пю (5), обращаясь к нему лицом, для того же, чтобы сесть,, он должен отвернуться, т. е. выполнить движение, противоположное направлению силы поля (рис. 36).
Когда ребенок находит решение такой задачи обходным путем, это происходит всегда вследствие переструктурнровашш поля. При этом восприятие целой ситуации таково, что путь к цели, начинает выступать как единое целое. Первоначальная часть пути, которая объективно является все же движением от цели (например, рис. 35), психологически становится первой фазой общего движения к цели.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |