Хроника выживания. Роман. 1 страница

ХРОНИКА ВЫЖИВАНИЯ. Роман.

Авторы: Рябовол Юрий

Тарасенко Карина

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПРЕДБАННИК.

Пролог. КАК ВСЕГДА, КАК ВЕЗДЕ.

– Алло, Пётр Андреевич?

– Да.

– Добрый вечер!

– Добрый ве... Какой, в задницу, вечер, три часа ночи!

– Так вы уже спите?

– Нет, блин, мастурбирую, что тебе нужно, упырь?

– А у нас, на Кавказе, вечер, потому что ещё не ложились, некуда ложиться, вот какое дело.

– Послушай, Юра, ты издеваешься, да? Я пожилой человек. У меня бессонница, и геморрой, между прочим. Я только недавно уснул!

– Между чем у вас там геморрой? На том свете выспимся, Пётр Андреевич.

– Ты считаешь, что для особи моего возраста это смешная ночная шутка? Тогда я смеюсь – ха-ха-ха. Чего тебе нужно, неугомонный ты наш? Что, путаны в ночном кафе, кончились? Прислать московских, самолётом ВВС?

– Вы обещали полное содействие.

– Ну обещал, – осторожно, с опаской.

– Дали карт-бланш.

– Что-то припоминаю, дальше – что?

– Припоминаете? А нам ночевать негде. Вас здесь поминают не иначе, как «старым козлом».

– Кто посмел? Я ещё не старый!

– Но, козёл?

– Договоришься ты у меня, Соломонович. Чтоб тебя уволить, подчистую, власти у меня хватит! Кому ночевать негде, говори толком.

– Прибыли теплушки со стройбатом.

– Правильно. Обещал – сделал. Какие претензии?

– А нам ночевать негде. Хлопцы позамерзали. На постой никто не пускает.

– Иди в штрафбат, там комбат – свой, в доску.

– Был.

– Ну?

– Часовой чуть не пристрелил. Говорит: майор на охоте, из начальства нет никого, утром приходите.

– Заливаешь.

– Чтоб я так жил.

– Чтоб ты там сдох. Сам на что-то способен? Иди на спортбазу.

– Так я с неё и звоню.

– Дай кого-то из начальства.

– Так нет никого.

– А где?

– В рифме, наверное. Не могу знать.

– А кто знает?

– Завхоз. Вахтёр, по совместительству.

– Гони его к чёртовой матери!

– Чьей матери?

– Юра, ты смерти моей хочешь? Учти: на моё место тебя не назначат, звёздочка не того калибра.

– Какого литра?

Генерал тяжело подышал, пытаясь успокоится. – Ты пьян?

– Спать хочу!

– Так спи!

– Где?

– Сам на рифму не нарывайся.

– Так, что мне делать, товарищ генерал?

– Бери штурмом.

– Кого?

– Кто даст.

– А кто даст?

– Не знаю. Штрафники вряд ли, они только наподдать могут. Крутись сам. Завтра в обед отзвонись, доложишься. И забудь этот номер. Ещё раз на домашний позвонишь, станешь капитаном, досрочно. Конец связи, – трубка жалобно запикала.

Майор положил её на рычаг, осмотрелся в тёплой сторожке. В холодную ночь начала марта выходить не хотелось. Завхоз подозрительно-настороженно зыркал на него красными свинячьими глазками. Наверное уже жалел, что пустил незваного гостя, позвонить. Однако, мятый трояк, почивший в кармане – аргумент.

– «Пьёт», – понял строитель, – «и закладывает неслабо, вон как ручонки подрагивают».

– Батя, а, может, договоримся? У меня более двух сотен людей на холоде. Стройбат. Пансионат для больных деток приехали строить, – попытался выдавить слезу Юрий Соломонович, – Просто нестыковочка вышла: моё начальство с вашим договорилось, а вас в известность не поставили. Вы просто не в курсе.

– Ничего не знаю. У меня материальные ценности на руках. Я лицо материально зависимое... То есть, заинтересованное... Тьфу, чёрт, ответственное лицо! Вам, как говорится, стройбату и оружия в руки не дают – звери! Вот у вас, к примеру, оружие есть?

– Нет!

– Ну, так вот! – логика у деда – железная, и такая же оборона.

– А у меня спиртик есть, а, батя? Целая фляжка, литровая! Во, смотри, – потряс фляжкой перед свинячьими глазками. В сторожке зазывно забулькало, – Посидим ладком, погутарим. Пусти на постой, хоть до утра!

По глазам было видно – завхоз вот-вот капитулирует. Но нет, сволочь, что-то вспомнил, наверное, заначку свою, не поддался. Взгляд снова стал непримиримо-официальным.

– Не положено! Вот начальство прикажет, тогда – милости просим. Мы спортбаза, – с апломбом, – учреждение культурное. А вы стройбат, животные, одним словом. Да ещё в штатском, да без оружия. Не-е, не пущу!

– Логично, – майор долго смотрел на «незыблемый редут», на что-то решаясь. Скорее всего, на должностное преступление.

– Что же, батя, ты сам этого захотел, – зловеще.

Обвёл помещение взглядом. В сторожке, кроме двух проходных дверей, маячило ещё две. Майор открыл первую – крохотная каморка, заваленная инструментом для уборки территории. Открыл вторую: умывальник, унитаз – культурно.

– Что вы тут хозяйничаете, что хозяйничаете? – распетушился завхоз, – Я сейчас охрану вызову!

– Заходи, батя, прячься.

– Куда прячься, зачем прячься? – закудахтал несчастный, подозревая, что на него напал полоумный террорист.

– Сейчас «звери» набегут, рвать всех будут. Тебя со страху обязательно «пронесёт». А тут все под рукой... Под задницей в общем. Заходи, не спорь, – майор оскалился, как оборотень.

– Да я... Охрана! – заволал.

– Ты с бодуна? Они тоже с похмелья. Как в твоей крови спирт почуют, высосут до последней капли! Схоронись от греха. А может ты не пил? Тогда всё в порядке, не тронут. Проводника по дороге завалили, напились кровушки. Теперь только проспиртованной жаждут.

Завхоз, находясь в прострации, сильно жалел, что в межсезонье, на зиму, согласился на полставки плюс к своей ставке поработать ещё и сторожем. За шестьдесят рублей так погибнуть? Господи! А спирта, казённого, в его крови...

Майор бережно взял бедолагу за рукав, втолкнул в туалет, захлопнул дверь. Оглядевшись, поднял стул, заклинил его между ручкой двери и полом. Подёргал – держит. На три года «исправительных» он себе уже намотал. А куда деваться? Народ в не отапливаемых вагонах замёрзнет совсем. Может «смягчающие» будут? «Условно» дадут? Один чёрт, людей спасать нужно.

Из-за двери доносилось невнятное бормотание на угрозы похожее.

– Не шуми, дядя, зверьё уже на подходе!

За дверью затихло.

Майор ещё раз огляделся: топчан, тумбочка, стол, кухонный ящик с одной дверцей. Разнообразные ключи на дощечке, чайник, стаканы. Потрогал чайник – тёплый. Налил полстакана, долил до трёх четвертей спирта, выдохнул, выпил, передёрнулся, собрался с духом, выскочил в холодную ночь начала марта.

– «А говорили, на Кавказе тепло». Хрен там, тепло. В горах, перед международным женским днём?»

Вспомнилась Женщина, тёплая...

– Кой хрен я здесь делаю? В Москве гораздо уютнее: плед, телевизор, кофе, Танюша... Затрусил рысцой вдоль бетонного забора.

По периметру спортбазы, вдоль дороги, ведущей к выезду из долины горели «кобры», развешанные на столбах, так что свои теплушки он увидел издали. Они стояли на широком пандусе перед самым поворотом в заводскую долину. Дальше, по выбитому в скале карнизу, железка поворачивала и под плавным углом подымалась к воротам в стене. К платформе, у которой стояли вагоны, вели ступеньки, выбитые в скальной породе, и плавный спуск, очевидно, для того, чтобы грузовиком могли заехать на платформу, забрать привезённый по ЖД груз.

Швец поднялся на платформу. Теплушки, закрытые наглухо, оставались на месте, тепловоз исчез. Постучал в дверь ближайшего вагона. Она незамедлительно отъехала, в проёме показалось хмурое лицо сержанта, кутавшегося в видавшую виды и солому шинельку.

– Ни на минуту вас оставить нельзя. Вы кому тепловоз успели загнать? – слегка запинаясь от выпитого, полюбопытствовал командир.

– Ни-никому, – стучал зубами сержант.

– Куда же он делся?

– Уехал.

– Куда?

– Туда, – служивый махнул рукой в сторону поворота.

– А что сказал?

– Ничего, – сержант более пристально, подозрительно взглянул на начальника. Стал принюхиваться.

– Почему?

– Потому, что паровоз. Он не разговаривает, только у-у-кает.

– Да не тепловоз. Что машинист сказал, почему уезжает?

– Ничего не сказал, только послал.

– Кого?

– Вас и капитана.

– Куда?

– Мне дословно передать, с интонациями? – солдат набрал в лёгкие побольше воздуха, видно фраза была не короткой.

– Не нужно, – поспешно остановил словоизвержение майор, – Где капитан?

– Спят.

– Почему?

– Согрелись и спят.

– А вы почему не спите?

– Потому что не согрелись, – колотило сержанта, похоже, не только от холода.

– Почему?

– Так «согрев» у нас ещё в Ростове кончился. А у вас ничего не осталось, товарищ майор? – с надеждой.

– Для согреву?

– Для него!

– Есть.

– Водочка, спиртик? – деловито. Глаза сержанта вспыхнули, оживились.

– Пламенное слово.

Глаза потухли в безнадёге.

– Командуй: батальон, в ружьё!

– Так нет ружья, товарищ майор.

– Что есть?

– Лопаты.

– Командуй – «в лопату».

– Есть. Батальон, в лопату! – заорал, что было мочи сержант.

– А лопатой? – из соседнего вагона.

– Не нужно.

– Почему?

– Больно наверное.

– Тогда чего орёшь?

– Майор приказал.

– Вам чего, товарищ майор?

– А ты кто?

– Капитан.

– Какого суднА? (не знаю как поставить ударение на последнем слоге. Выделил большой буквой. Так и впредь.)

Любопытный вышел на платформу, стал «смирно», – Капитан Шилевич, командир стройбата, товарищ майор. А вы прораб, наше новое начальство? Когда прибыли?

– Незадолго до вас и прибыл, на машине, из аэропорта военного.

– Первым классом летели?

– На грузовике, из Москвы. Там, – ткнул пальцем в небо, – похолоднее было, чем тут у вас. Командуй общий сбор, капитан, идём греться. Двое добровольцев остаются сторожить добро.

– Добровольцев нет, товарищ майор.

– Почему?

– Вымерли.

– Стакан спирта на двоих.

– Тогда мы все добровольцы, – с энтузиазмом.

– Тогда стакан спирта на всех.

– А я не могу, один, за двоих остаться, – с надеждой полюбопытствовал капитан, безошибочно уставившись на фляжку, что болталась на ремне начальника.

– Нет!

– Почему?

– Угадай с трёх раз.

– Потому, что я не выпью стакан спирта?

– Выпьешь.

– Потому, что вы бережёте моё здоровье? Не стоило право...

– Я своё берегу.

– Потому, что я командую этим чудесным коллективом единомышленников?

– В точку!

– Я так и подумал, – загрустил капитан, но надежда умирает последней, вдруг что-то в лесу сдохло.

– Э, отцы-командиры, харе трындеть, холодно, решайте хоть что-нибудь, – донеслось из теплушки.

– Стакан давайте.

– Лучше два.

– Кому лучше?

– Стаканам. Вдвоём веселее.

– Чем веселее с вечера, тем тяжче с ранья, один, – не сдавался майор.

– Вот пожалуйста, товарищ майор, – волшебным образом появился стакан.

Майор наполнил его до краёв.

– А закусь? – поинтересовался сержант из вежливости, без энтузиазма, похоже знал ответ заранее.

– Портянкой занюхаете, – майор не подвёл, ожидание сбылось.

– Так хто будэ сёрбать цэй нектар, – из вагона вылез здоровенный детина.

– А, кто похвалит меня лучше всех, тот и будет.

– Вы свой, товарищ майор, с вами будет приятно работать, – поспешно заявил сержант.

– Остаёшься, – удовлетворённо кивнул майор.

– Я б вас взяв в подсобники, колы б раствор мешали, – поспешил прогнуться здоровяк.

– Это, как в разведку, да? Что ж приятно, и ты остаёшься.

– Вы, товарищ майор, как света луч в тёмном царстве, – запоздалый голос из чёрной провалены открытой двери.

– Всё, бойцы, конкурс жополизов кончился, – сержант потянулся за живительной влагой.

– Драть вас буду по-свойски, не обольщайтесь. Двое остаются сторожить, остальные за мной, бегом марш! – майор потопотел по съезду, повернул в сторону спортбазы. За ним, как за вожаком, подался и нестройный табун.

Подбежали к сторожке.

– Капитан, командиры взводов за мной, остальные под себя! – бодро скомандовал Юрий Соломонович, алкоголь брал своё.

Зашли в сторожку. Капитан сразу к чайнику. Потрогал, заглянул, включил.

– Вон, на гвоздиках ключи, – майор ткнул пальцем на доску, – Ищите отапливаемые помещения, спальни.

– Отапливаемых помещений нет, это летняя база, – донеслось из туалета, робко.

– Это домовой? – капитан, испуганно.

– Скорее, сторожевой.

– А баня есть? – поинтересовался капитан, оглядывая мутным глазом помещение.

– Ключи от сауны у директора, – донеслось из преисподней.

– Одеяла есть? – продолжил допрос невидимки майор.

– Отправили в чистку.

– Постели?

– Отправили в стирку.

– Матрацы?

– На дезинфекции.

– А что есть?

– Маты.

– У меня тоже маты имеются, с избытком.

– Не те маты, мягкие, в спортзале.

– Сержант, найдите ключи от спортзала, – распорядился майор.

– Там бирочка на ключике, на ней «Медпункт» написано, – донеслось из туалета.

– Почему «Медпункт»?

– Так замок сломался, – объяснили из-за двери, как недоумку.

– Логично, – Швец помотал головой, пытаясь избавиться от сюрреализма.

– Нашли «Медпункт»?

– Нашли.

– Идите в спортзал, осмотритесь. Там, возможно, и заночуем.

– Есть!

– Ты, со своими хлопцами, баню найди, – лейтенанту, – Топите. Замок сломать, ключ у коменданта.

– Есть!

– Вы за это ответите, – робко, из туалета.

– Перед кем? – затеял переговоры майор, чтобы скоротать время.

– Перед начальством! – голос посмелее.

– Перед чьим?

– Перед нашим.

– Ваше начальство – мне не начальство. Мы стратегический объект строить приехали.

Капитан согласно кивнул, одобряя бесстрашие майора.

– Тогда перед своим, – за дверью пытались изобразить угрозу.

– Моё начальство меня только похвалит – спас подчинённых от холодной смерти, – назидательно вещал майор

Капитан опять кивнул, пьяно подтверждая услышанное.

В туалете озадаченно замолчали. Вернулся сержант.

– Ну, как там, приемлемо?

– Темно, товарищ майор.

– Почему?

– Света нет. Темно, как у Лумумбы в заднице.

– Эй, любезнейший, почему света нет?

– Не скажу! Налетели, как саранча, свет им подавай!

– Сейчас дверь откроем, и медленно кровь пить будем.

– Я предпочитаю яремную вену, – капитан икнул. Что-то не так срослось в отношениях его организма с алкоголем.

– Не откроете!

– Почему? – майор, удивлённо.

– Я забаррикадировался!

– Сержант, вот тебе фляжка со спиртом. Облей эту дверь и подожги, – приказал майор громко, чтобы и за дверью было слышно, – Спички есть?

– Зажигалка.

Сержант потянулся за фляжкой, майор показал ему дулю, сделав «страшное» лицо.

– Свет не зажигается потому, что все потребители, кроме сторожки, баньки и апартаментов для особых гостей отключены, – из-за двери, поспешно.

– Ключи от щитовой?

– У коменданта!

– Сержант, бери людей. Дверь в щитовую сломать, все рубильники включить, обеспечить энергоснабжение объекта.

– Есть!

– Ключь от щитовой на гвоздике, с биркой «спортзал», – со слезой в голосе, из туалета.

– Почему так?

– Там ключ потерялся.

– Логично, – майор вновь обалдело помотал головой, выкрутасы ДалИ не кончались.

– Сержант, найди ключ, включи свет.

– Есть!

– Капитан!

– Чего ещё?

– Ты здесь пригрелся, а твои люди на улице мёрзнут. Непорядок.

– Понял. Щас поправим! – вышел из сторожки, – Бойцы, слушай мою команду! К теплушкам, проверить, как там наши боевые товарищи, бегом, марш! Потом сразу назад, бегом, марш!

Поспешно вернулся в отапливаемое помещение.

– Порядок, товарищ майор, бойцы тоже греются.

Присел к столу, пить чай.

– Всё, как всегда, – вздохнул майор.

– Как у всех, – поддакнул капитан, – Чайку не желаете?

– Очень даже, почему же.

– Меняю на спирт.

– В каком соотношении?

– Даже не знаю... Чай такой горячей, ароматный, индийский наверное, не то, что грузинский порошок!

– Цейлонский! – из-за двери туалета, обиженно, – Они ещё и грабят.

– Тем более! Один к одному? – капитан, с надеждой, готовый торговаться до половины означенного курса.

– Согласен, – деловито заявил Соломонович.

Капитан отдал свой стакан, протянул пустой. Глаза искрились надеждой и нетерпением.

Майор неспешно отвинтил крышечку, закрыл горлышко пальцем, перевернул фляжку. Вернул посудину в исходное, палец водрузил над стаканом. С него медленно поползла одинокая капля, упала в гранчак.

Глаза капитана потухли, как у того бойца, на платформе.

– Один к одному, – напомнил, понимая, что его в очередной раз надули.

– Правильно: один стакан чая, один капля спирта, – невозмутимо изрёк майор, принимаясь за ароматную жидкость.

– Вы не грузин. Капля женского рода.

– Я еврей.

– Предупреждать нужно, – безнадёжно махнул рукой, потянулся за чайником.

За окном послышался топот множества ног – возвращались «нагретые». Несколько, сколько влезло, вломились в сторожку.

– Проверили?

– Так точно, товарищ капитан!

– Ну, и?

– Поют, товарищ капитан!

– Что?

– «Тёмную ночь», товарищ капитан!

– Так фонари же!

– Они в теплушке закрылись, а там темно.

– Логично, – рассудил майор.

– Охраняют значит?

– Так точно, товарищ капитан!

– Значит, службу блюдут исправно?

– Так точно, товарищ капитан!

– Ну вот, я всегда знал – на сержанта можно положиться, надёжный боец. Что ты заладил: товарищ, товарищ. Иди с глаз долой, и без тебя голова раскалывается. Сын израилев тебе товарищ, – обиженно зыркнул на майора. – В спортзал идите, спать, мы тут договорились. В баню по очереди, кто хочет – мыться, кто хочет – греться.

– Есть! – солдаты заторопились из сторожки.

– А воды то не-ет, – въедливо послышалось из-за двери.

Солдаты приостановились.

– Почему?

– Перекрыта! Для высших чинов сауна, не вам чета, оборванцы! – смело.

– Где кран?

– Не скажу!

– Загрызём!

– За щитовой, в пристройке, – после длительной паузы.

– Ключ?

– Там открыто, – в туалете, похоже, полностью капитулировали.

– Бойцы, слышали?

– Так точно, товарищ капитан!

– Выполнять.

– Есть!

Сторожка, после того, как через неё пронёсся табун замёрзших пацанов, выхолодивших её до забортной температуры, опустела.

Капитан убрал стул из-под двери туалета, подёргал за ручку.

– Дед, пусти, чай на мочевой пузырь давит, неровён час в штаны капитан надзюрит, – примирительно попросил майор.

– Пусть на двор идёт, – из-за двери, мстительно.

– Там холодно, – капитана аж передёрнуло от воспоминаний.

– А ты к вагонам сбегай, касатик, как твои опричники давеча.

– Загрызу, – попытался подражать майору капитан.

– Не загрызёшь!

– С чего бы это?

– А ты капитан, над тобой начальник имеется! Тот может...

– Логично, – майор позволил и себе скромный «ик», прикрыв рот рукой.

Сидели, молчали, курили...

– А спирту нальёте? – из туалета, смирившись с происшедшим.

– Налью, – майор устало облокотился на спинку стула.

– Как капитану? – недоверчиво-настороженно.

– А ты откуда знаешь, сколько было налито?

– А скважина замочная, на что?

– Зачем в туалете замок? – майор уставился на дверь.

– А замка и нет, дырка только. И вообще, эта дверь от медпункта! – победоносно.

– Как всегда, – вздохнул майор.

– Как везде, – поддакнул капитан.

Из туалета, опасаясь подвоха, осторожно вышел завхоз. Умостился на табурете. Майор разлил.

– Мне не разбавлять, – категорично прикрыл стакан ладонью освободившийся заключённый, – мы так привычные, у нас первак – позабористей спирта будет.

– Как скажешь, дед.

– Какой я тебе дед, – взвился хозяин сторожки, – мне пятьдесят пять, я и подружку твоей невесты потоптать смогу. И ещё неизвестно, кто довольнее останется.

– Ну, на здоровье.

– И вам не хворать.

Выпили мировую, покрякали. Капитана попустило, аж пот прошиб. Облегчённо откинулся на стенку, сидя на кушетке.

– Значит строить будете? – завхоз тоже подобрел.

– Будем.

– Для деток больных?

– Для них.

– А чего сразу не сказали?

– Так я ж говорил.

– Так кто тебе поверит? Ты в штатском пришёл и без оружия!

– Логично мыслит, – капитан тоже добрел с каждой минутой, по мере того, как в нём разливалась «благодать Господня». Или бесова? С какого боку посмотреть.

– Ну, ещё по одной, и в люлю, – майор разлил остатки.

– Наливай, не жлобись, будет утром чем пись-пись, – и завхоз догнал свой обычный мыслительный процесс.

– Здесь оставайтесь, у меня тепло, – расщедрился хозяин после того, как занюхал чёрствым хлебом.

Майор критически осмотрел одинокую кушетку, двух «барбосов», которым хорошело с каждой минутой.

– Нет, мы к солдатам, – категорично, – командир должен все тяготы службы переносить стойко, вместе со своими подчинёнными.

– Уважаю!

Ещё по одной, и завхоз полез бы целоваться. Его прослезило до слёз то, что эти чудесные мужики приехали строить пансионат для больных деток. Припомнил своё детство...

– В баньке то топчаны есть?

– А, как же! Мягкие, дерматином обитые, в предбаннике.

– Ну, что, капитан, пойдём, послужим минуток триста.

– Лучше шестьсот.

Шилевич, на старые дрожжи, совсем захмелел. Майору пришлось поддерживать сослуживца. Не морально, чисто физически...

Шестьсот не получилось, да и триста тоже. Майора трясли за плечо. Вырваться из забытья, пригревшись и уснув совсем недавно, было неимоверно трудно. Наконец, удалось открыть глаза. Взору предстали красные, испуганные, бегающие свинячьи глазки.

– Ты, кто? Сгинь, нечистая!

Попытался повернуться на другой бок. Его опять тормошили.

– Это я, завхоз. Начальство приехало! Вас требуют.

– А-а, голос из туалета. Твоё или моё?

– Моё!

– Это хорошо, что твоё. Сейчас и быт наладим.

Встал, огляделся. Вокруг вповалку спали солдаты. Майор тронул за плечо ближайшего.

– Переляг, боец, кушетка свободна. Пошли, посмотрим, кто тебя, дед, так напугал.

– Не дед я...

Возле сторожки стоял задрипанный УАЗик, по двору метался пожилой капитан от постройки к постройке. Прицыкивал языком, укоризненно качал головой. Видать, завхоз таки вломил строителей начальству.

– Что натворили, что натворили подлецы. Дикари, орда!

Бойцы, в темноте, и правда наломали дров, то есть дверей. Что искали? На асфальте, у спортзала, как памятник Культуре красовалась внушительная кучка, явно не медвежьего происхождения.

Комендант увидел майора, наскочил, как молодой петушок, – Безобразие, самоуправство, вандализм! Я вас под трибунал...

– Сми-и-ирна! – гаркнул майор.

Капитан притих, вытянулся от неожиданности.

Швец взял под козырёк, отчеканил, – Начальник строительства сверхсрочного объекта особого назначения министерства обороны европейской части СССР!

«Боже, что я несу, что несу, ещё и за пропаганду развала Союза припаяют. Завязывать нужно с пьянкой»

– Имею чрезвычайные полномочия от САМОГО Петра Андреевича – привлекать любых специалистов для выполнения задания государственной важности!

Капитан открыл рот, часто моргал. Может, спутал Андреевича с Устиновичем? На это и был расчёт: одно дело глава стройбата, совсем другое – министр обороны.

– Э-э-э, – только и смог родить.

– С кем имею честь?

– Начальник спортбазы, – запинаясь, – Центрального Спортивного Клуба Армии, капитан Сидоров.

– ЦСКА? Знаю, наслышан, – важно, – всегда за своих болею. Хорошо, капитан Сидоров, вольно, поступаете в моё распоряжение, впредь до дальнейших указаний высшего руководства Страны.

Капитану захотелось присесть, ноги не держали.

– Э-э, есть!

– Ваша задача – обеспечить приличные условия пребывания на вверенном вам объекте: горячего питания, сна, досуга бойцов батальона особого назначения.

– Э-э... Есть!

– Где персонал базы?

– В посёлке, товарищ майор.

– Вас что, не предупредили?! Вечная наша расхлябанность! Разомлели вы здесь, на курорте. Ну ничего, это Мы быстро поправим!

– Так не было никаких указаний...

– Немедленно «свистать всех наверх»! – талантливый ученик Остапа Бендера вошёл в раж, остановиться уже не мог. – Всё как обычно: постели, продукты, баня. Питание усиленное, как для спортсменов. Люди за год должны такое построить, что вам и не снилось! Вечером доложите. Вопросы есть?

– Никак нет. Э-э... Да!

– Слушаю, – нетерпеливо, с долей раздражения.

– Транспорт, грузчиков, накладные на продукты...

– Всё решайте в рабочем порядке, некогда мне тут с вами, – небрежно, – О количествах поговорите с моим замом, капитан Шилевич, запомните?

– Так точно!

– Накладные принесёте, я подпишу. Людей и транспорт возьмёте в штрафбате. Скажите, Я распорядился.

– Слушаюсь!

– «Ох, непрост этот майор. Из молодых да ранних. Небось, папа в министерстве сидит, трёхзвёздочный генерал, как минимум. А может в ЦК?» – прикидывал капитан, видавший на базе разных генералов, приезжавших поохотится, порыбачить, но такого наглого майора – ни разу.

– На завтрак мои люди сухим пайком перебьются, но чтоб обед был горячим!

– Будет сделано, товарищ майор! Не сомневайтесь, – капитан козырнул, порысил к испуганному завхозу наблюдавшему картину разноса издали...

«Звери» мирно похрапывали в спортзале.

– Батальон, подъём, – майор закашлялся от такого перенапряжения связок с утра.

Ни-ка-кой реакции. Из-под ближайшего мата показался один глаз, поморгал, исчез.

– Ладно! – майор вернулся в баню. В предбаннике аналогичное мёртвое царство.

– Шилевич!

Реакция аналогичная.

– Капитан Шилевич!

Тишина. Швец взялся за шинельку, вытряхнул капитана с кушетки на пол.

– …твою мать, я же просил: до обеда не кантовать, при пожаре выносить вместе с матрацем... А-а, майор... Что, уже обед? Так рано... – капитан, сидя на полу, пытался настроить резкость, потирал ушибленный локоть.

– Опохмелиться есть? – постепенно приходил в себя.

– Есть.

– Наливай.

– Щас, – майор огляделся, взял стоявшее в углу ведро с водой (а может с мочой?), вылил на голову капитана.

–...твою мать. Ты что, водолей?

– Овен.

– Оно и видно. Баран кучерявый.

– Капитан, ты хочешь одну звёздочку вместо твоих четырёх?

– Как у тебя? Досрочно? Да!!!

– Не-е. Махонькую, – майор показал пальцами размер.

– У меня такая когда-то уже была... – капитан озирался, пытаясь сообразить, где он находится, и как сюда попал.

– И опять будет. Подсобить?

– Сам справлюсь.

– Кто бы сомневался. Построение через полчаса, – безапелляционно.

И ушёл, гордо, пить чай, в сторожку. А, может, заначку завхоза? Майор, после утренней выволочки начальству, был в большом авторитете у аборигенов.

Уж как там капитан корячился, возможно, на себе бойцов на плац носил, но через час построение состоялось.

Майор бодрый, наверняка опохмелённый, сволочь, держал речь. Вкратце обрисовал сложившуюся ситуацию, довёл поставленную задачу. Акцентировал внимание на сроках: к первому мая следующего года объект должен быть сдан. Упирал на важность поставленного перед подразделением задания.

В глазах у бойцов скука, напополам с осуждением.

Попробовал проверенное – «больные дети», ноль эмоций.

– Бойцы, – решился, наконец, – в виду важности поставленной задачи, командование поручило передать, что, в случае успешного её решения, все дембильнутся день в день, без задержек.

В строю некоторое оживление.

Майора понесло, – Кроме того, мне поручено передать, что десять лучших пойдут домой на десять дней раньше срока! Если захотят остаться, будут работать как вольнонаёмные, с приличной зарплатой.

По рядам прокатился энтузиазм.

«Пропадать, так с музыкой», – А пятёрка самых лучших работников – на месяц раньше срока!

Явное оживление, строй обсуждал неслыханную новость.

Зная по опыту, что такие восторги быстро проходят, когда нужно действительно «пахать», Швец выдал ещё одну крамолу.

– По итогам каждой недели – дополнительные поощрения. Каждой бригаде будут насчитываться баллы. Победители в шоколаде. А лучшего в бригаде будет выбирать сама бригада!

– Какие поощрения? – из строя.

«А я знаю?»

– Это пока секрет! – бодро.

– Какой там «секрет», по стакану спирта и баста, – из строя.

– Я и говорю: «секрет». Или вы полагаете, что я, вот так, перед строем, могу озвучить «премию»?

Строй понимающе улыбался, чувствовал нутром, что с этим прорабом работать можно.

Стройбат не боевая часть, строевой подготовки здесь практически не знали, да и всяких там боевых учений. Работать умели. Это были, фактически, рабы социалистической Родины. На два года, за копейки, еду и курево, иногда (шёпотом) за водку.

Дата добавления: 2015-08-28