Тысяча и одна ночь (сборник) 9 страница

— О боже, да если бы там не было моего братца, я бы сделала это в один момент. — Хани сделала еще один глоток шампанского и вручила бутылку Элоизе.

— Когда я увидела, что вы вошли в столовую с Мими, я уже знала, что она с вами сделала. Она вас разбудила?

— Это действительно было так заметно? — Элоиза отпила из бутылки, зная, что слюна Хани все еще оставалась на горлышке. — Это был мой первый раз с женщиной.

Хани стихла на мгновение.

— Я делала что-то подобное с девочками в школе. Ну, целовала их и вообще.

Элоиза слизала сливки с пальцев.

— То есть ты знаешь, насколько это приятно.

Хани кивнула.

— Они все были очень симпатичными. Мы и раньше устраивали полуночные вечеринки. Была группа шестиклассниц, которая позволяла нам курить в их комнатах. И мы ложились на кровати в ночных рубашках и слушали музыку из хит-парадов. А иногда у них была марихуана, а вы знаете, как она возбуждает.

Элоиза уставилась на рот Хани, когда она это говорила. Ее губы, как будто искусанные пчелами, притягивали ее, как магнит.

— Что же там произошло?

— Мы легли на кровати. Рядом со мной были две девочки, вообще-то они были старшими ученицами, которые присматривали за нами. Они целовались, засовывали руки под ночные рубашки друг друга, гладили бедра, просовывая пальцы друг в друга — ну, вы знаете, в промежность, — и я подумала, что они хотели, чтобы я ушла, перестала быть «третьим лишним», но они перекатились на меня сверху и начали целовать и трогать меня. Мы все задыхались, и одна из них сунула в меня свои пальцы и трахала до тех пор, пока я не кончила.

Хани замолчала и посмотрела вниз. Какие длинные ресницы! Элоиза почувствовала головокружение. Затем Хани снова подняла голову, и Элоиза увидела голубые глаза, такие же, как у ее братьев. Однако Рик и Джейк были молодыми оленями, а их сестра была полукотенком, полутигром, со сверкающими глазами и влажным ожидающим ртом.

— У нас вся ночь впереди, — услышала Элоиза свой голос в тишине. — Итак, почему бы тебе не показать мне это?

Она запустила руки в шелковистые волосы Хани, пачкая их липкими пальцами, и поцеловала ее снова, раздвигая мягкие губы языком. Хани не сопротивлялась. В руках Элоизы она впала в подобие экстаза, и на сей раз ее язык, меньший, чем у мужчины, нежный и дрожащий, отреагировал на действия Элоизы. Они задышали друг другу в лицо и крепче соединили свои языки, а затем начали стаскивать друг с друга одежду.

Элоиза стянула с Хани ее небольшое платьице и увидела, что ее груди не спрятаны в лифчик, а просто спадают ей в руки. Они были столь восхитительными, что Элоиза почти кончила, просто ощущая их. В этот момент она поняла, насколько влажной и готовой она уже была. Она ласкала груди Хани, пока не почувствовала, что Хани задрожала и прижалась к ней, и Элоиза поняла, что была для нее опытной женщиной, учителем и гидом.

Она погрузила палец в горшочек с шоколадным муссом и капнула немного на каждый затвердевший сосок, заставляя Хани дрожать и хихикать от холода, а затем наклонилась, чтобы поцеловать грудь Хани, двигая ртом вокруг соска, но не касаясь его, все время боясь дрожи сопротивления, того, что Хани оттолкнет ее с испугом отвращения. Однако вместо этого она просто выгнулась еще более заманчиво. Элоиза намазала на нее еще больше мусса, все время наблюдая за нею, а затем медленно слизнула его с одного розового соска. Он был как орешек посреди клейкого шоколада. Хани не двигалась, просто закрыла глаза в восторге, и, когда Элоиза облизала один ее сосок дочиста, второй стал совершенно твердым от возбуждения.

Это было дико, неистово. Элоиза толкнула Хани на твердый кухонный пол, а затем сняла свое платье. Хани наблюдала за ней. Затем Элоиза наклонилась к Хани и снова начала облизывать и сосать ее прекрасные соски, пока та не застонала и не вцепилась в волосы Элоизы. Элоиза поняла, какой голодной она была и как ей необходимо исследовать каждый дюйм этой девочки. Она провела губами по плоскому животу вниз к розовой щели, легко развела ее в стороны, чтобы открыть опрятную промежность, губы, набухающие и сладкие, с медленно сочащейся между ними влагой.

Инстинктивно она снова опустила руку в шоколадный мусс, намазала его по всей длине промежности Хани и начала слизывать его, двигая языком по этим сексуальным губам и наконец набравшись смелости провести языком и между ними.

— О, черт, они никогда не заходили настолько далеко, о, да!

Хани тут же раздвинула для Элоизы ноги пошире, выгнула спину и терла и сжимала собственную грудь в то время, когда Элоиза подняла ее ягодицы и толкнула промежность прямо себе в лицо, фыркая и дегустируя влагу, вдыхая острый аромат возбуждения, вырывающегося из влагалища.

Хани обхватила бедрами голову Элоизы и застонала, когда та начала сосать ее красный клитор. Элоиза просто держала ягодицы Хани так, чтобы они были плотно прижаты к ее лицу. Она все делала языком. Наверное, она обжигала нежную промежность Хани перечными соками во рту. Теперь Элоиза сосала более грубо, проникая языком прямо во влагалище девочки. Она делала это снова и снова, пока Хани не завизжала и не начала резко дергаться, хлопая по твердому полу кухни, обхватывая бедрами голову Элоизы, чтобы достигнуть кульминации.

Лишь на мгновение они остановились, чтобы отодвинуться от холодильника.

— Это лучше, чем девочки в школе? — спокойно спросила Элоиза.

— Намного, чертовски лучше, — Хани поднялась на локтях. — Вы ведь еще не видели наш летний домик, верно? — Она протянула руку. — Вы сказали, что у нас вся ночь впереди. Давайте проведем ночь там, вдали от любопытных глаз.

Они захватили шампанское, выбежали через темную лужайку, полосатую от лунного света, и нырнули в деревянный павильон у реки. Небольшая хижина была теплой от солнца, палившего целый день, и оказалась очень уютной. Хани зажгла прихваченные фонари и свечи. В ее iPod зазвучала музыка, на полу были разбросаны бутылки вина и пива, а также тарелки с пирогами и фруктами.

— Наша собственная полуночная вечеринка, — хихикнула Хани.

Они упали на кучу огромных подушек и, снова начав совать еду и напитки в рты друг друга, стали целоваться, неистово и нагло, теперь уже действительно жадно облизывая и толкая языками. Их руки настойчиво метались по мягкой коже друг друга, и скоро шелковистая голова Хани оказалась внизу, между грудями Элоизы. Элоиза сунула свои горячие, ноющие соски в рот Хани, похожий на бутон розы, заставляя ее сосать их. Девочка заколебалась, ее язык высунулся, щеки заалели, а затем она застенчиво куснула один сосок, щелкнула по нему языком и улыбнулась, увидев, что он тут же стал твердым и темным.

— Продолжай, любимая, давай, высоси меня, укуси меня, это такое великолепное чувство, ты увидишь…

Хани попробовала еще раз, теперь сжимая губы вокруг кончика соска и начиная сосать. Элоиза думала, что вот-вот взорвется от страсти, и стала смотреть на эту прекрасную юную головку, склонившуюся к ней. Она легла около Хани, ощущая, насколько влажной и липкой была ее промежность, а затем рискнула.

Она мягко толкнула Хани обратно на подушки, все время целуя ее, позволяя грудям свисать, чтобы Хани могла сосать их, а затем осторожно начала двигать себя на лицо Хани. Прозвучал приглушенный визг, маленькие руки высунулись и потянули задницу Элоизы, ее промежность к лицу, а затем Хани начала лизать ее. Мягкая, как касание пера, почти неощутимая нежность ее губ, тихо пульсировавших от возбуждения, а затем мокрый кончик языка Хани проник во влажную расселину Элоизы, которая сама раскрылась перед ее вспухшими губами.

Элоиза повернула голову. Она посмотрела из окна на деревья, черные на фоне лондонского неба цвета индиго, услышала вой сирен в отдалении, звук поезда, грохочущего где-то вдали по мосту, и увидела огни других зданий, мерцающие на колеблющейся поверхности реки.

Если бы только все эти люди в самолетах, поездах, зданиях могли видеть в этом уютном логове двух девушек, корчащихся на роскошных подушках, впервые наслаждающихся друг другом! Светлая шелковистая голова одной двигалась между тугими белыми бедрами более старшей подруги, в то время как эта старшая девушка изо всех сил пыталась собрать себя воедино, не раствориться в страсти, не кончить на лицо своей маленькой подруги.

Рот и губы Хани играли на Элоизе так, как будто она была музыкальным инструментом. Элоиза сильнее развела ноги, открываясь для более интенсивного удовольствия, рассматривая себя так, как могли бы ее увидеть те далекие путешественники или соседи. Одна молодая женщина, сидящая на лице более младшей женщины, в рамке из деревянного окна — великолепная картина.

Она сильнее прижалась к лицу Хани и услышала, как та что-то шепчет ей.

— Нет, я не позволяю тебе останавливаться. Не сейчас.

— Я сказала, что ты удивительно вкусная, Элоиза.

Элоиза застонала и напряглась, придавливая Хани. Язык Хани начал двигаться быстрее, как нетерпеливый котенок, мысль о таком маленьком пушистом домашнем животном пронзила Элоизу. Это ощущение взорвалось в ее влагалище. Рот Хани, казалось, поглотил всю ее промежность. Ее язык действовал все более уверенно, двигался все дальше, а затем отступал, так, чтобы Элоиза сама плотнее прижималась к лицу Хани.

Девочка схватывала все на лету. Ее язык начал беспощадно пощелкивать по клитору Элоизы, и та начала отчаянно дергаться. Хани все еще сосала, все еще постукивала языком, а Элоиза качалась взад и вперед, сильнее раздвигая ноги, так, чтобы стать настоящим банкетом для мисс Хани. Она могла слышать, как слюна Хани смешивалась с соком ее собственной промежности. Хани перестала сосать клитор, ее язык теперь проник во влагалище Элоизы. Элоиза закачалась быстрее, ее влагалище, половые губы и клитор терлись о язык, подбородок и нос Хани, ее бедра дергались все сильнее и резче.

— Тебе хорошо, Хани? Я не задушила тебя? — прошептала она, но Хани покачала головой и резко вонзила ногти в ягодицы Элоизы, чтобы та замолчала.

Самолет опустился с ночного неба так, как будто пытался сесть на крыши. Элоиза лениво думала о братьях этой девочки, летящих в противоположные концы земного шара, чтобы увидеть другие достопримечательности, об их великолепных пенисах, о том, что они будут трахать других женщин. Хани извивалась в заключительном безумстве, ее рот и язык отчаянно работали, и наконец она кончила.

Элоиза вскарабкалась на подушки, напрягла бедра в великолепной заключительной конвульсии. Все ее тело приблизилось к кульминации, стало тугим, когда она начала кончать, двигаясь взад и вперед по лицу Хани, поливая его своими соками, пока та не начала кричать от удовольствия и дергаться. Хани корчилась, ее промежность конвульсивно сжималась, чтобы как можно дольше удерживать эти ощущения.

Затем ночь продолжилась, и они обе сосали и ласкали друг друга на мягких подушках, пока в конце концов не заснули, обнявшись. Новый рассвет уже начал расцвечивать небо.

Глава 7

Итак, ее заказ был почти выполнен.

Элоизу разбудили звуки церковных колоколов, звонящих вдали, и утреннее солнце, всматривающееся в арочные, увитые плющом окна павильона. Она сделала еще пару снимков спящей голой Хани, которая напоминала героинь «Сна в летнюю ночь» — золотые волосы, разметавшиеся по бархатным подушкам, раскинутые руки, ноги, согнутые вокруг Элоизы, как будто она хотела удержать ее рядом с собой, губы, надутые во сне.

В любом случае Элоиза знала, что вернется сюда. Сразу же, как только эта семья соберется вместе. Или — еще лучше — когда они все разъедутся, и Элоиза сможет насладиться ими по очереди, одним за другим.

Но теперь ей надо было возвращаться домой.

Она на цыпочках прошла в кухню. Беспорядок исчез, все было убрано. На полу не было следов земляники, малины, перца чили. Только ее собственное платье, свисающее с одного из стульев, и ярко-розовый шлепанец Хани, сорванный зубами Элоизы. Она пнула его, и он скрылся под барной стойкой.

Наверху лестницы Элоиза услышала стон, доносящийся из спальни Мими. Дверь в конце коридора была приоткрыта. Элоиза решила войти внутрь. Этот дом ощущался ею как свой собственный. Эти люди принадлежали ей, были ее игрушками.

Она услышала плеск душа. Потом писк, с которым плоть скользит по стеклу, а затем еще один стон. Она осторожно прошла мимо огромной кровати к ванной.

Прозрачные стены душа запотели, но она могла видеть то, что происходит внутри, как розовые контуры тела сглаживаются мыльными полосками, а затем проявляются снова. Там явно продолжалась борьба.

— С вами все в порядке, Мими?

В ответ она услышала фыркающее хихиканье и низкий мужской смех. Элоиза остановилась. Они были там оба. Выше чаши душа было большое круглое хромированное зеркало, похожее на иллюминатор судна, и она могла увидеть отражавшуюся в нем Мими, выгнувшую зад и немного пошатывающуюся. Пока Элоиза смотрела, Мими повернулась к зеркалу, слегка покачиваясь на скользких плитках, и развела ноги.

Седрик встал на колени между ее ногами, исполосованными водой и потеками мыла. Он схватил бедра Мими и растянул их в стороны, обнажая скрывающиеся там вощеные губы ее промежности, пухлые, открытые, ярко-розовые. Элоиза отступила назад. Ей надо выбираться отсюда. Однако, когда она попыталась скрыться, половица скрипнула.

Седрик спрятал лицо между ногами Мими, и Элоиза тяжело осела на край кровати, схватившись за горло. Когда нос и рот Седрика коснулись влагалища Мими, рука Элоизы скопировала то, что он делал, проскользнув прямо вниз, к собственной промежности. Там было липко от маленьких пальчиков Хани, ее рта и языка, но там также появилась и свежая влага от возбуждения при виде Седрика и Мими в душе.

Теперь голова Седрика медленно перемещалась вверх и вниз, и Мими дрожала от нарастающего удовольствия. На мгновение он отодвинулся и растянул ее пухлые половые губы еще дальше. Его длинный красный язык извивался, как будто он собирался слизать особенно вкусное мороженое. Палец наблюдавшей за ним Элоизы стал поглаживать собственную расселину.

Седрик схватил Мими губами, их тела в заполненном паром маленьком пространстве душа были глянцевыми от воды и мыла. Было трудно понять, что — реальность, а что — лишь отражение. Элоиза отступила от стены душа, ее буквально разрывало от желания. Она почти могла ощущать, как сейчас Седрик будет облизывать Мими. Руки Элоизы терли тело все отчаяннее. Как жаль, что это был не Седрик, Мими или Хани. Элоиза напряглась, чтобы достичь той отчаянной, почти недосягаемой, точки возбуждения.

Но ее движение, должно быть, отразилось в зеркале, потому что внезапно Мими оглянулась, и ее отраженные глаза встретились со взглядом Элоизы. Мими улыбнулась, красные губы растянулись в грязную усмешку. На ее лице она смотрелась как широкая темная щель. В то время как язык Седрика толкался внутри нее, она приложила палец к губам, приглашая Элоизу в мир своих ощущений.

Ее глаза задержались на Элоизе на одну-две минуты. Затем Седрик встал. Он тоже заметил Элоизу и коротко посмотрел на нее, как бы транслируя какой-то приказ.

И тогда она схватила свою камеру, подняла ее и начала снимать.

Мими взяла огромный кусок мыла лимонного цвета и энергично намылила им ладони, чтобы взбить пену. Затем она взяла вертикально стоящий пенис Седрика в руки и начала намыливать его, обхватывая выпуклый мягкий кончик одной рукой и сильно двигая кожу на стволе члена вверх и вниз другой. Элоиза поймала его в своем видоискателе — он дрожал и вздымался в хлопьях мыльной пены, вытягиваясь, как телескоп, удлиняясь и отходя от плоского живота, разглаживая кожу, пока не стал прямым, гладким и еще более длинным. Он торчал вверх, сильный и гордый, в потеках желтой мыльной пены.

Мими сильно потянула его, делая его еще длиннее, а затем намылила большие яички, которые свисали внизу.

Голова Седрика откинулась назад к стенке душа. Он не спускал глаз с камеры, но его улыбка постепенно исчезала, губы широко открылись, когда Мими стала двигать руками все сильнее и быстрее, скользя вверх и вниз по длинному, твердому стволу члена, взбивая мыло в роскошную пену и заставляя пенис подскакивать и набухать еще сильнее. Элоиза сосредоточила внимание на пальцах Мими, изящных, но сильных, обхватывающих огромный пенис, скользящих назад, к яичкам. Мими приняла их в чашу ладони одной руки, в то время как другая проскользнула назад еще дальше, между ягодицами Седрика, и внезапно ее палец нырнул в тугое отверстие его ануса, вызывая у него сильную реакцию.

Его руки беспомощно вытянулись и обхватили бедра Мими, ее талию, его пенис оказался зажатым вертикально между ее грудями, и наконец они задвигались вместе, снова обнявшись. Она толкала его всем своим телом, дотягиваясь до точки в самом низу его туловища, его яички сжимались от возбуждения. Ее палец поднимался все выше и выше по его тугому заднему проходу, достигая места, где она пощекотала его, и тогда Седрик подскочил и закричал от возбуждения.

Колени Элоизы задрожали, но она не смогла сесть. Она прошла еще дальше в ванную и увидела, что соски Мими затвердели, прижавшись к Седрику, это заставило его член стать длиннее и тверже упереться в ее тело. Он начал дрожать и внезапно отбросил ее руки со своего члена. Теперь его чистый пенис замерцал, подпрыгивая под струйками воды, ударяющей по нему сверху вниз. И Мими, и Элоиза облизали губы. Камера дрожала в руках Элоизы, когда она попыталась снова навести ее на резкость.

Седрик развернул Мими так, что она могла схватиться за хромированную трубу душа, чтобы не поскользнуться на мыльном полу. Теперь он прижимался к ней сзади. Он поднял ее так, чтобы ее ноги опирались на небольшой выступ, идущий по кругу у основания душа, и затем сложил чашечкой одну руку под ее капающим влагалищем и развел ее сексуальные губы, толкая туда свои пальцы.

Влагалище Элоизы дико сокращалось от опосредованного возбуждения, когда Седрик вытащил пальцы из Мими и развел ее ноги. Теперь Мими фактически качалась на рейлинге душа. Она отодвинулась назад, чтобы сесть на верхнюю часть его ног, которые он слегка согнул, обхватив ее сзади. Совершенно очевидно, что они уже делали это прежде. Это было похоже на танец. Представление — только для Элоизы и ее камеры.

Когда он поднял таз, Мими опустила нетерпеливое влагалище, чтобы принять кончик его пениса, готового и ждущего, твердого, как сталь. Она на мгновение прижалась щекой к панели. Ее лицо, розовое от экстаза, и его лицо, хмурое от сосредоточенности, являли собой фантастический контраст в видоискателе Элоизы: это было похоже на съемку дикой природы на сафари — женщина, фактически зевающая от легкого триумфа, и мужчина, сконцентрировавшийся на достижении собственного удовольствия.

Пенис Седрика проскользнул точно в Мими, вертикально вверх, пронзая ее, в то время как вода лилась на них непрерывным дождем. Дюйм за дюймом великолепная Мими медленно и торжествующе опускалась вниз, пока ее ягодицы не прижались плотно к его животу, и его огромный пенис в основном и держал ее вертикально, как настоящая балка. Мими старалась удержать равновесие, проводя руками по стенке душа, Седрик попытался поймать ее, но они оба начали падать.

Мими завопила, когда они рухнули на руки и колени, наполовину внутри, наполовину снаружи, и она начала выползать из душа, все еще наколотая сзади на член Седрика. Элоиза решила опустить камеру — даже эти двое не могли заниматься своей акробатикой на высоте.

Но Седрик был настоящим самцом, и он не сдавался. Снова глядя на Элоизу, он рванул жену назад к себе и начал толкать себя в нее, чуть не пронзая ее насквозь, просто оставаясь внутри нее, так, чтобы она двигалась на скользких плитках при любом движении, которое он выбирал. Ее руки и колени терлись по плиткам пола при каждом его толчке, его руки прижимали ее к себе, и ему не нужно было больше ничего делать, чтобы стимулировать ее, он просто был внутри ее напряженного влагалища, так, что они были слиты в единое целое, стали единым зверем о двух спинах, качающимся взад и вперед на полу.

Элоиза продолжала снимать, поскольку Седрик толкал все быстрее и быстрее, бормоча что-то в шею жены, трахая ее, а затем внезапно он оторвал ее с пола с силой своего оргазма, и она зашевелила бедрами, чтобы обеспечить ему большее трение. Затем она, очевидно, также кончила, он притянул ее к себе и начал заполнять своими соками, которые текли и смешивались с потоками теплой воды и опадающими мыльными пузырями.

Элоиза отступила, чтобы вернуться к себе в комнату. Лежа на кровати, она просмотрела снимки. Теперь обнаруженное пополнение вызвало у нее лишь небольшой всплеск удивления. Там были снимки ее и маленькой Хани в освещенном свечами павильоне — две девочки, ползающие друг по другу на необычных бархатных подушках, их острые скулы, выгнутые горла, ниспадающие волосы — и языки, целующие, облизывающие, сильно ударяющие. Ее тело залил жар воспоминаний, когда она поняла, какой решительной, какой доминирующей она выглядела на фоне этой девочки. Какой знающей.

Ее съемка, которую она выполнила сейчас в хозяйской ванной, была похожа на немой фильм. Шоу «Мими и Седрик». Их тела, руки, ноги, лица, рты перетекали из кадра в кадр, как будто Мими и Седрик играли в каком-то широкоформатном фильме.

Она выключила камеру, довела себя до оргазма, а затем обессиленно погрузилась в сон.

Глава 8

На следующее утро она вернулась к себе пораньше. Джейка еще не было. Элоиза быстро загрузила фотографии в огромный компьютер в его кабинете. Она хотела бросить на них свежий взгляд, а затем отредактировать. Возможно, те, другие, таинственные снимки не в фокусе, на которых соблазняли ее и она соблазняла одного за другим каждого члена семьи Эпсомов, просто растаяли из памяти камеры? А может, были просто навеяны ее разыгравшимся воображением.

Но все было на месте. Возможно, что-то произошло с таймером? Мечтательные фотографии, столь непохожие на ее холодный, продуманный стиль, однако в них не было ничего случайного. Фактически, чем больше она смотрела на них при дневном свете, тем больше замечала, насколько опытная рука сделала эти снимки.

Черт возьми, кто был этот неизвестный фотограф, этот призрак, кто скрывался в тени и снимал каждый момент сексуальной близости, который она испытала с этими новыми для нее людьми, все эти новые для нее события? Как они появились в ее камере? Был ли это кто-то из семьи? Вряд ли, поскольку они были или с ней, или по дороге в какое-то другое место.

Загрохотала почта в почтовом ящике, сваливаясь на коврик у двери, и там, в гладком белом конверте, лежал толстый чек, который обещал ей Седрик Эпсом.

— Ты выглядишь измотанной. Хорошо провела выходные, не так ли?

Голос Джейка, прозвучавший у входа, заставил ее подпрыгнуть.

— Я оставалась у Эпсомов.

— Все выходные?

— Да, до конца. Они хотели, чтобы я сделала монтаж их семейного фото — все их приезды и отъезды.

Она попыталась минимизировать изображения на компьютере, но Джейк хлопнул ее по руке, отбрасывая ее в сторону. Компьютер зажужжал, когда фотографии начали сменять друг друга на экране. Ее правильные, точные снимки, среди которых промелькивали те, другие, размытые и расплывчатые: Элоиза с Мими, отражение ее удивленного лица в венецианском зеркале; Элоиза с Риком и Фредди на коврике в спальне, лицо Фредди, пылающее от тоски, когда ему пришлось ждать своей очереди, затем его пенис, нацеленный, как копье, готовое пронзить ее; Джей, сосущий ее соски на горячем и влажном берегу реки. Снимки вдруг стали казаться более крупными и графичными, теперь они смущали ее. Джейк тоже уставился на них.

Он издал длинный, низкий свист.

— Господи, девочка, что они с тобой сделали? Это не монтаж, это порнофильм, только замаскированный под искусство. История распада Элоизы Стоукс. Хотя, по правде говоря, ты очень фотогенична, когда голая.

— Смешно слышать такое от фотографа, который трахал меня все эти годы. — Она сглотнула. — Ты не потрясен тем, чего мне удалось добиться?

— Потрясен? Немного. Этот сексуальный ураган — не та невинная маленькая девочка, которую я знал. Ревную ли я? Как вулкан. И я покажу тебе, насколько вулканически, как только мы сможем закрыть магазин.

Элоиза попыталась улыбнуться.

— Что, если Седрик увидит их? Меня с его женой? В общем, он, скорее всего, не придаст значения всем этим лесбийским штучкам, наверняка он и раньше видел нечто подобное, но с его детьми? Боже, он наверняка предъявит мне иск за совращение! И — что самое худшее — наверняка приостановит выплату по своему чертову чеку!

— Он не увидит снимки не в фокусе.

Она нахмурилась.

— Как ты можешь быть в этом настолько уверен?

— Расслабься и иди сюда. Ты великолепна. Ты все еще моя девушка. Ты явно не скучала по мне, но я скучал по тебе. — Джейк медленно поцеловал ее, зная, что это заставит ее замолчать, возвратит ее ему. Затем он толкнул ее на разбитый кожаный диван. — Подвинься, ребенок. Сделай это со мной так, как ты делала это со счастливчиками Эпсомами.

Его рот был так нежен, так знаком. До этого Джейк был единственным ее любовником. До синяков, укусов в шею, до ее больного влагалища, до ее воспаленных сосков — до того, пока она не собрала за выходные все эти несмываемые знаки своей распущенности.

— По правде говоря, я тоже скучала по тебе, Джейк. Признаться, не ожидала, однако я думала о тебе.

— Посреди всего этого великолепия, богатства и красоты? — Он немного резко рассмеялся. — Ладно. Покажи мне, насколько ты скучала по мне.

Он толкнул ее, так что она упала на четвереньки, и задрал ей короткую юбочку.

— Эй, верни обратно! — неистово завизжала она. — Что я сделала неправильно?

— Трахалась, как настоящая нимфоманка, со всей семьей за моей спиной, вот что. И это — все там, на пленке, каждый раз, каждый изгиб, каждое облизывание, и ах, да, они тебе заплатили — чем это ты там занималась, а?!

— Они заплатили мне за мою работу, а не…

— Проститутка, вот ты кто. Эти Эпсомы взяли мою девушку и вернули мне назад шлюху!

В ответ на ее изумленный протест Джейк заставил ее замолчать, шлепнув ее по заду. Она развернулась, собираясь вылить на него поток ругательств и ярости, расцарапать ему глаза, но он развернул ее и шлепнул снова. На сей раз жжение от удара оставило пятно на коже. От отпечатка его руки начал распространяться жар, и вдруг она ощутила странное, удивительное удовольствие.

— Ладно, если я — шлюха, — прошипела она, — то ты превратился в настоящего извращенца!

Он шлепнул ее снова, заставляя дрожать мягкую плоть ее ягодиц.

— Они хотели заполучить тебя в свой особняк и обольстить. Все они. И все они — знатоки своего дела. Это можно увидеть на снимках. Тебе нравилось все это, до последней минуты!

— Они хотели получить мои снимки, именно поэтому я была там, но мне это понравилось. Как только это началось, я ни разу не захотела, чтобы эти выходные побыстрее закончились. И что?

Он снова толкнул ее на спину.

— Ты чертова маленькая шлюшка, и за это тебе полагается наказание.

Она слегка закинула голову назад, смеясь с недоверием, но он шлепнул ее снова, и на сей раз все ее тело задрожало от нового, бесстыдного возбуждения от его безумного поведения. Как будто в него вселился дух совсем другого мужчины. Возможно, Седрика Эпсома. И несмотря на это или вследствие этого, ощущение ее ягодиц, вздрагивающих под его рукой, резкость удара, смягченного до жгучего тепла, действительно возбудили ее.

Она посмотрела через плечо.

— Тебе просто жаль, что тебя не было там, что ты не мог наблюдать за мной с Мими, дразнить тех мальчиков в моей спальне, лишать девственности молодого Джея, заниматься новыми лесбийскими штучками с симпатичной, мягкой Хани — а кстати, ты знаешь, что Седрик трахнул меня на своем офисном кресле в первый же день, прямо перед окном, где меня могла видеть половина города?

— Да. Я это знал. И я сказал тебе, что обезумел от ревности. Счастлива теперь? Я ревнив, потому что люблю тебя, и ты моя, и я собираюсь оставить все как есть. — Джейк обнял ее за бедра. Он коснулся воспаленных ягодиц, проводя пальцем по пятну в форме звезды там, где он шлепнул ее.

— Я говорила тебе раньше, и эти выходные подтвердили мои слова. — Она неистово извивалась, пытаясь вырваться из его рук. — Я не твоя, я ничья.

— Напротив, ты же здесь, поэтому возвращайся назад ко мне. Ты ведь знаешь, что я прав, Элоиза. Я — единственный, кто тебе нужен.

Он погладил ее ягодицы почти рассеянно, затем коснулся рукой ее промежности.

— Ты — лакомый кусочек, и последние события доказали это. Поэтому, если тебе нужны новые ощущения, я покажу тебе нечто новое.

Она не могла отрицать его правоты. Ее спокойный, сдержанный Джейк выполнял важную миссию. Когда он ввел в нее свои пальцы, ее влагалище сжалось от болезненного, темного желания. Она начала ритмично двигаться, чтобы помочь им войти в нее глубже, но внезапно он оттолкнул ее, расстегнул молнию на своих джинсах и вынул пенис. Они оба наблюдали, как он рос и укреплялся, когда он сжимал его в ладони. Затем он развел пальцы, чтобы показать ей, насколько он большой.

— Давай, любимый. Трахни меня, если это доставит тебе удовольствие, — прошипела она, как маленькая ведьма.

Снаружи кто-то постучал в дверь галереи. Она должна была уже давно открыть двери для посетителей.

Джейк усмехнулся и развел ее ягодицы, чтобы ввести в нее пенис. Ее бедра открылись для него, и она благодарно наклонила к нему свою влажную промежность, но он продолжал проталкивать свой пенис в отверстие ее ануса. Она выругалась и задергалась от шока, но он крепко держал ее за бедра, все сильнее прижимаясь к ее сопротивляющемуся небольшому отверстию, закрытому от него с силой сжатого кулака, но затем с небольшими хлопками оно начало поддаваться, открываться, впуская его, и хотя, когда он вошел, у нее возникли болезненные ощущения, это было просто невероятно. Горячий, жесткий, действительно грязный секс. Когда его пенис натолкнулся на упрямое колечко и проскользнул внутрь нее, заполняя ее собой, ее тело нетерпеливо сомкнулось вокруг него, засасывая его.

Дата добавления: 2015-08-28