Что-то не заладилось в самом начале, еще на стадии организации выезда на охоту. Нам отказали в путевке в наши привычные угодья и направили в совершенно незнакомый нам лес, утешив только тем, что

ПО КРОВАВОМУ СЛЕДУ

Что-то не заладилось в самом начале, еще на стадии организации выезда на охоту. Нам отказали в путевке в наши привычные угодья и направили в совершенно незнакомый нам лес, утешив только тем, что «лось там точно есть». Транспорт был выделен командирами сразу двух частей, поэтому отменять никто ничего не стал, но изначально заряд энтузиазма собравшихся вместе членов двух родственных коллективов был невелик. Что, собственно, нужно для того, чтобы успешно устроить загон и выгнать лося на линию стрелков? Место, где это можно устроить. При этом, чем лучше изучена местность, тем выше процент вероятности того, что грамотный старший, расставляя стрелков на номера, учтет и рельеф и наличие растительности на направлениях стрельбы, способности всех и каждого. Если место незнакомое, то оно незнакомо именно охотникам, а лосям там все знакомо и они не ходят там, где им непривычно, где их что-то пугает и настораживает. Слышат они очень хорошо и далеко. Поэтому шуршать не рекомендуется.

В данном конкретном случае с местностью образовалась полная непонятка. Долго ехали в незнакомый район, отмечались у егеря, получали рекомендации по выбору направлений загонов. Но вот, наконец, все эти оргмоменты перестали раздражать и тормозить. Энтузиазм, наконец, получил подпитку зимним кислородом, настоянным на запахе сосняка и чуть подтаявшего снега. Легкий ветерок, пошумливавший в верхушках сосен, маскировал наше пешее перемещение к месту первого загона. Первый загон – это важно и очень серьезно. Шум от него разносится далеко, и если лось, кормившийся неподалеку, не попал в облаву загонщиков, он спокойно и не теряя достоинства, двинется подальше от этих опасных для него звуков, и пиши - пропало.

Сбросив «десант» стрелков, которые тут же исчезли цепочкой один за другим в заснеженном кустарнике, мы отмерили расстояние достаточное для охвата приличного загона. Не торопясь, примеряли себя к местности. Ровного пространства как-то не наблюдалось. Выставили почти на опушке, чтобы идти по самому краю леса, самого нашего старого охотника – прапорщика, который всю свою службу стонал по поводу своего здоровья, но на рыбалку и охоту всегда записывался одним из первых – видно лечил свой радикулит греблей на лодках летом и тасканием тяжелых кусков лосиных туш, при удаче, на зимней охоте. Озадачило только то, что он заявил, что у него стал заедать предохранитель на его бескурковке. Тоже мне, нашел время! Кто-то из соседнего коллектива тут же посоветовал ему снимать с предохранителя и спустить курки, а потом заряжать патроны в патронник и закрывать ружье. Следующим загонщиком был другой по-настоящему бывалый и проверенный товарищ. Одетый в коричневый овчинный полушубок и валенки, он всем своим видом напоминал партизана Великой Отечественной. Третьим в цепь выставили меня.

На кой моя рука потянулась за охотничьим горном, я так и не вспомню, но азарт загонщика уже начал качать в кровь адреналин, и я подхватил эту дудку – шуметь, так шуметь! Расставлялись тоже, не особенно шурша, старались определиться с направлением движения. Компаса в этом деле малопригодная вещь. Лес сам продиктует направление, крути головой, чтобы слышать напарника слева приблизительно на одном и том же удалении, а тот, кто справа идет, также будет ориентироваться по звукам твоего голоса. До начала загона оставались несколько минут. Хлоп! Выстрел на опушке немного ошарашил. Стрелять в загоне запрещается категорически. Только чрезвычайная ситуация – когда лось вышел на загонщика, что называется «лоб в лоб» может оправдать такое. Шумомаскировка полетела к черту. Загонщики начали перекликаться и выяснять причины выстрела. На рысях вдоль линии промчался старший загона. Обратно, на свое место он уже шел, сопровождая каждый свой шаг нелицеприятными эпитетами в адрес советчика по ружью-бескурковке. Наш крайний, оказывается, выполнил рекомендацию, но при закрывании стволов бойки сорвались с предохранителя…

Что делать дальше, обсуждать не особенно хотелось. Загон начат, загон надо выполнить, хотя уже ясно, что этим выстрелом мы оповестили всех лосей в радиусе трех – четырех километров, чтобы они уносили ноги. От огорчения я набрал в легкие воздуха, сколько смог и от души дунул дудку. Рев был стоящий. Двинулись. По глубокому снегу, обходя пни и лежащие деревья, темп движения невысокий, да и проверять свое направление приходится достаточно часто. По лесу разнесся стук палок по стволам деревьев, крики, свистки. Хотя все это делалось скорее «для галочки». Всем понятно, что мы должны просто выйти на стрелков, чтобы честно им доложить – шумнули выстрелом в начале, поэтому если и был лосик, то сделал он копыта по-быстрому. И уж конечно, не туда, куда мы его старательно направляли.

Поправив на голове старую форменную ушанку, я поднял в очередной раз дудку, чтобы громко оповестить лесу о том, как мы облажались в первом же загоне. Что-то коричневое мелькнуло мелькнуло слева и впереди между сосновых стволов. И чего это мой опытный напарник – Юрка, так быстро на меня «свалился». Обходил ложбину, наверное, мелькнула мысль. Я опустил дудку и, слегка обалдев, уставился на быка лося с ветвистыми рогами. Стоп кадр и сейчас у меня перед глазами. Метрах, всего, в тридцати от меня стоял лось лет пяти от роду – вполне себе созревший бык. Даже количество отростков на рогах, по которым легко определить возраст животного, я успел мысленно пересчитать во время этой паузы, пока мы с ним опознавали друг друга по принципу «свой-чужой». Сообразиловка у лося оказалась быстрее. Вскинув рогатую голову, он рванул от меня в сторону и стал оббегать меня по дуге, уходя между мной и загонщиком справа. Ступор с моей стороны кончился также внезапно, как и начался. Сбросил рукавицу с правой руки, с плеча пошел мой проверенный «Зауэр», левая рукавица отлетела в снег вместе с дудкой… Ствол уже пошел следить за мелькавшей между сосновыми стволами целью. Курки как-то сами собой взвелись, когда приклад ружья еще завершал свой путь к плечу… Выстрел! Коричневое пятно продолжает мелькать между стволами… Вот он уже уходит в ложбину… Выстрел! Виден был только участок шеи. Наверняка, тоже промах.

Сверху, с небольшого холма, загонщик, что шел справа от меня, кричит –

«Дальше пошел… Мне уже далеко стрелять …»

Вот ведь досада. Покричали друг другу, обмениваясь впечатлениями о пролетевшей мимо птице удачи. Но идти до конца, все равно, придется. На стрелков вышли, уже слыша, как они переговаривались в своих засадных местах. Случай бестолковый и непонятный. Надо разбираться. Со случайным выстрелом ясно. Охотник лопухнулся. Но лось-то с какого похмела попер на загон? Мы его своим шумом должны были отпугивать на засаду стрелков, а он пошел обратно… Тут стрелки внесли ясность уже со своей стороны и картина начала вырисовываться. Дружно двинулись в ту сторону, откуда пришли и поняли. Мы тихонько, не спугнув с лежки зверя, выставлялись в загон, пока не хлопнул выстрел. Он то и поднял его, и пошел лось хрестоматийно – уходя от источника звука – опасности. Услышав выстрел, стрелки на линии обменялись по этому поводу мнениями… а лось к этому времени уже подошел на дистанцию слышимости, развернулся и начал искать спасения там, где шума было меньше – пошел по диагонали между двумя линиями опасности, а потом и вовсе параллельно линии загона. Тут мы с ним и встретились. Бедняга под моими выстрелами дал деру туда, где никто не шумел – в ложбину, ведшую к болоту… Оставалось для очистки совести проверить выход лося из загона. Я повел всю бригаду к тому месту, где, по моему убеждению, я вторым своим выстрелом сказал ему «Прощай». Вероятность попадания в шею была минимальной.

Картина маслом предстала во всей красе. По обе стороны от следа снег был обрызган кровью… Значит первый выстрел пошел в какой-то сосновый ствол, а из левого ствола я таки умудрился пробить ему шею навылет. Обстоятельно отругав всех и все за совершенное головотяпство, старший постановил безоговорочно:

- Твой подранок, тебе и добирать. Дам одного своего в помощь.

Глянули на часы и поняли, что сегодня эта затея уже не прокатит. Через час в лесу будет темнеть, а в таких условиях идти по кровавому следу – себе дороже. Раненый зверь может и атаковать, а получить лосиным копытом – подарок, который можно и не унести. Там он тебя и размолотит своими копытами и весом. Итак, все откладывается до утра.

Ночь прошла тревожно. Не спалось, хотя и хотелось. Под сукном своего пошитого из шинельного отреза спального мешка, я, наконец, отключился под мерное жужжание неспешных разговоров у стола. Утро наступило, и, погрузившись в машины, отправились всей группой к местам вчерашних «подвигов». Снега за ночь не нападало, следы нашлись легко. Задача предельно понятна – идти налегке, без рюкзаков и топоров для разделки туши. Добрать подранка и вернуться за остальными. Если раненый лось залег и уже издох, - дать сигнал дуплетным выстрелом и ждать подхода всей группы. Тронулись. Напарник страховал сзади. Пришлось идти прямо по следам крови по обе стороны от проделанной лосем тропы. А лось ломанулся спасаться прямо через болото… Хорошо, что предвидя долгую ходьбу по мокрому снегу, на свои валенки я натянул резиновые чулки от защитного химического комплекта. Лед подо мной начал проламываться, и чтобы не завязнуть в вонючей болотной жиже, пришлось буквально прыжками преодолевать край болота. Далее след вел по косогору наверх через ельник. Придя в себя после скачек по болоту, мы огляделись. Ельник был столь густой, что проталкиваться через него выглядело перспективой малоприятной и далеко небезопасной. Лось мог отлеживаться прямо в этой чащобе, и тогда, ничего сквозь нее не видя и не слыша, мы могли выйти прямо под его ласковые копыта или просто пройти мимо. Решили обойти краем. Пригибаясь, как под обстрелом, двинулись, фиксируя малейшее движение и звук в ельнике. Напряженно вслушиваясь и всматриваясь в зеленые заросли, старались разглядеть коричневое пятно – корпус лося. Вышли на опушку – вот он след и вот она кровь с обеих сторон.

- Глянь, кровь-то светлая… будь она темная – твоя пуля прошила ему бок. А эта светлая, значит ничего серьезного ты ему не задел…

Напарник потихоньку начал сомневаться в успехе нашего безнадежного или почти безнадежного предприятия.

- А я и не говорил, что бок ему пробил. Там в распадке я только шею его и увидел. Значит, шею попортил.

- А крови тут уже меньше…

- Ладно, пошли…

И мы снова встали на след. Теперь путь наш пролег по бровке дренажных канав. С обеих сторон были достаточно глубокие, давно прокопанные дренажные рвы. По верху уже успел вырасти подлесок, сквозь который мало что просматривалось далее, чем на десяток метров. Опять пришлось двигаться как в разведке, пригибаясь и высматривая впереди… Черт! Буро-серая масса показалась внезапно. Казалось, лось лежал поперек бровки. Нервы пришли в состояние «Ну, погоди!». Переглянувшись, мы аккуратно, почти бесшумно привели ружья в готовность к стрельбе. Разойдясь чуть в стороны, чтобы не перекрывать друг другу цель, двинулись в полшага вперед. Через пару-тройку метров замершее на полу вдохе дыхание можно было восстановить. Поперек бровки валялась старая ржавая цистерна небольшого размера. Через негустую поросль она в точности выглядела, как спина лежащего лося.

Еще через пару километров, лось свернул в сосняк. Над головой покачивались густые кроны мачтовых сосен. Тишина стояла такая, что звон в ушах казался действительно единственным звуком. К следу нашего подранка добавился еще один. Копыта были поменьше. Дальше следы пошли рядом.

- Глянь, корова ему вслед пошла. И крови совсем не видно. Видать, она ему дырку то в шкуре зализала…

Напарник явно был склонен пофилософствовать. Только тема был совсем никчемная. Ушел мой подранок. Это стало понятно. Ничего я ему такого ответственного не пробил своей пулей. И крови он потерял немного. Во всяком случае, недостаточно, чтобы лечь и спокойно читать отходняк до нашего с напарником подхода. От обиды за упущенную добычу немедленно захотелось все сразу – есть, пить, кричать и вообще как-то похулиганить.

- И куда мы теперь? Чего-то мне не комильфо тащиться по нашим же следам так петляя по лесу.

Мы вышли на след, едва рассвело. А теперь время уже перевалило за полдень. В карманах промокшей за несколько часов хождения по лесу куртки нашелся небольшой кулек с парой бутербродов, которые мы тут же распилили и приговорили. Запить удалось уже из ополовиненной фляги на поясе. Так! Жить стало легче, осталось только определиться в какую сторону нам двигаться. Направление утром мы определили примерное, но лось наш так старательно петлял по лесу, что все ориентиры давно сбились. За низкими зимними облаками солнце даже не просматривалось. Компас на руке напарника как-то успокаивал, но особого доверия не внушал. И он, и я в этих лесах оказались впервые, что никак не добавляло оптимизма.

- Ружье-то поставь в сторону. А то он у тебя цену на дрова покажет. Ствол-то сколько кило железа!

Напарник покрутил лимб и уверенно заявил:

- Север там.

Ага, выходит, по этой самой бровке мы тупо шли на север. Впрочем, вспоминать, в какой стороне находится дорога к базе, по которой мы приехали, можно было даже не пытаться. Как-то никто не догадался посмотреть, в какую сторону света мы выезжали из деревни.

- Тогда пошли дальше, на север. Там Ладожское озеро, через пару-тройку дней упремся.

Шутка не прокатила. Напарник пер за мной, сосредоточенно сопя. Усталость от беготни по лесу начала давать о себе знать. Присесть передохнуть как-то сразу расхотелось, едва мы остановились. Легкая одежда, рассчитанная на движение по лесу, отнюдь не располагала к расслабленному сидению, нижнее белье уже впитало все, что могло и прилипло, замерзать начали тут же. Идею развести костер, чтобы обогреться и обсохнуть, пришлось отбросить как несостоятельную. От коробка, что напарник взял с собой, осталось едва четверть, а у меня некурящего и мысли не было, тащить с собой спички, выходя на добирание лося. Еще час движения привел нас к т-образному перекрестку просек. Направо и налево уходили довольно широкие «лесные улицы», перед нами в полной красе стоял темный ельник.

- Ну, и куда теперь?

В голосе напарника прозвучали истерические ноты. Вполне понятно, ноги уже гудят от беготни по лесу. Любая остановка уносит из промокшей и сверху и снизу одежды частицы тепла, столь старательно вырабатываемого организмом. Хотелось, и двигаться, и упасть отжаться одновременно.

- Пойдем на восток.

Почему я так сказал, не помню, но решительность, с которой я произнес эту фразу, на некоторое время сняла нарастающее напряжение. Напарник молча встал в кильватер и добросовестно потопал за мной, оставляя принятое решение на моей совести. Главное, чтобы было с кого спросить за принятое решение. А спрос с меня, значит можно топать не рассуждая, жираф большой… Рассуждая таким незатейливым способом про себя, я отмерил по часам еще один час интенсивного движения по заснеженному лесу.

Следы! Цепочка следов пересекала просеку. Следов было несколько. Присмотревшись, я облегченно вздохнул. Вот и капли крови по сторонам от следов лося…

- Ну, вот! Это же мы тут просеку пересекали утром. Похоже, все верно, теперь уже недалеко. Просто мы петлю заложили приличную, километров с десяток…

- Или в два десятка! У меня уже ноги готовы на ушах повисеть.

- Любопытно бы посмотреть, как это выглядит.

Напарник хохотнул и двинулся по нашим следам. Его прыти хватило метров на триста. Начинался косогор, на который мы в начале дня выползали из болота, вывалив языки после скачек по проваливающемуся льду.

- Чего-то не нравится мне этот климат! И в болото совсем не тянет…

От одной мысли о черной жиже, которая выплюхивалась испод ног, обдавая все болотной вонью, становилось неуютно. Да и ноги уже не так охотно поднимаются на нужную высоту…

- Не… пошли краем. Найдем, где лед потолще, перейдем по ровному, и посуху.

На чулках химкомплекта кое-где еще висела чернота торфяной жижи. Я решительно двинулся вдоль края косогора, который через пару километров, или мне от усталости показалось, что мы прошли уже пару, пошел под уклон. Спустившись, мы оказались перед уходящей к горизонту заболоченной долиной, на которой лишь кое-где торчали из кочек худосочные сосенки. Зато прямо от берега начинался устойчивый лед, который даже не трещал, когда мы на него вышли. Открытая вода все же промерзла получше.

- Давай, держи за мной дистанцию метров в пять. Если вдруг пойдет слабый лед, чтобы обоим в промоину не угодить.

Напарник притормозил и снова угрюмо засопел. Через час движения нервяк снова проступил.

- Куда мы премся уже полдня? Тут даже дерева нет, чтобы взлезть на вершину, посмотреть, где это болото кончается.

Я остановился и огляделся. Действительно – ориентиров никаких, высоких деревьев не видно ни поблизости, ни подальше, кругом ровное пространство замерзшего болота – озера. Плюс в том, что идем по устойчивому льду, по не особо глубокому снегу. Минус в том, что идем неизвестно куда. Перспектива возвращения назад по собственным следам настолько не радовала, что напряжение повисло в воздухе почти осязаемой субстанцией… И тут, как спасательный круг, ухо уловило на пределе слышимости звук тракторного движка – характерное тарахтение – что-то хорошо знакомое по цивилизованному миру двигалось где-то там, далеко, давая ориентир.

- Слышишь, трактор тарахтит! Туда и пойдем.

- А перестанет тарахтеть, куда пойдем?

Нервяк напарника явно переходил в истерическую тональность. Надо что-то делать, а то он совсем запсихует. Молча повернувшись, чтобы понять с какого направления приходит к нам едва слышимый отголосок населенной части земного шара, я молча зашагал в условно определенную сторону. Напарник двинулся за мной не сразу. Я не оборачивался, чтобы не затевать дискуссию. Еще через полчаса движения по достаточно ровному льду, привели нас, к счастью, на опушку леса. Двинулись по краю. И наткнулись на совершенно свежие следы.

- Ну, вот. Кто-то тут топтался совсем недавно. Можно смело топать по ним.

- А если это следы каких-то браконьеров?!

Меня поразила уже совсем истерическая тональность в его голосе.

- По-твоему выходит, что браконьеры в лесу живут, на деревьях гнезда вьют и нас поджидают… Все равно в свою деревню возвращаются…

- Ага! А если это не та деревня, которая нам нужна? Если мы уперлись слишком далеко?

Истерики в его голосе добавлялось с каждым шагом. Надо было принимать меры. Устал человек за день бесполезной беготни по лесу. Тут, совершенно, не к месту, мне представилось, чтобы было, если бы нам повезло добрать лося где-то там, в кормежном бору. Сколько бы часов ушло на то, чтобы выйти по своим же следам обратно туда, где остальной коллектив, наверняка, устраивал сейчас новые загоны…

Следы внезапно вышли на относительно хорошо протоптанную тропинку… Приехали! Осмотревшись кругом, я очень большим облегчением понял, что шли мы следам нашего же крайнего загонщика, и вышли прямиком на ту самую тропинку, с которой утром, пройдя чуть дальше вглубь, встали на кровавый след подраненного мной лося… Тут, уж и из меня повалил пар. Сняв шапку с распаренной головы, я посмотрел на подходящего к тропинке напарника и, ухмыльнувшись про себя, скомандовал:

- Все. Привал. Мальчики направо, девочки налево. Можно перекурить и оправиться…

Остолбенело напарник рассматривал тропу. Наконец, осознав, что мы пришли туда, откуда вышли утром в сумерках, выдавил из себя –

- Надо дать о себе знать. Тут у дороги я бидон старый видел…

И он резво порысил по протоптанной тропинке. Уже через пяток минут, он вернулся, с усилием волоча за собой тяжеленный, наполненный замерзшей водой железный мятый и ржавый бидон, вроде тех, в которые краску наливают. И откуда силы взялись? Пристроив бидон на пенек, он энергично отмерил небольшую дистанцию.

- Старые патроны есть?

- Есть пулевые, что тройку лет уже лежат снаряженные…

- Доставай, расстреляем бидон. Наши услышат пальбу, подъедут.

Да, нервяк надо выпускать. Осталось только присоединиться к намечаемому хулиганству. Остановить его уже не было никакой возможности. Первые пули его «тулки» пробили в бидоне две сквозные дыры. Грохот выстрелов показался мне салютом в честь нашего возвращения. Я не спеша выудил из патронташа пару зарядов, закрученных самостоятельно, когда мне в наследство от одного старого охотника досталось несколько пуль разных типов. Помню, что была пара «Спутников», одна «турбинка» и одна «Бреннеке». Пара дыр от моих выстрелов украсила бидон. Напарник в азарте заталкивал в патронник еще пару зарядов. Бах! Сдвоенный выстрел почти снес горловину бидона. Я не желая, оставаться в стороне от азартного дела, приложился и выпустил заряды один за другим. Очередная дыра украсила бок бидона, а вот из левого ствола пуля «турбинка» сбросила тяжеленный бидон с его постамента. На том наш салют и завершился.

Опустошенные эмоционально мы неспешно побрели к дороге. Теперь уже можно присесть прямо на край, все равно, скоро доберемся до деревни и тепла. Минут через двадцать послышался звук моторов. По дороге приближались наш ГАЗ-66 и ЗИЛ-130 наших соседей и компаньонов. Какой приятный звук может быть у обычного автомобильного двигателя…

Дата добавления: 2015-08-28