Санктус. Священная тайна 9 страница

Лив проскользнула в медленно вращающуюся дверь. При этом она приблизилась к незнакомцу настолько, что смогла уловить исходящий от него запах чистоты, суровости, выделанной кожи, цитрусовых и чего‑то древнего и успокаивающего – возможно ладана. Большинство полицейских, с которыми она была знакома, считали «Олд спайс» верхом изысканности. Девушка подняла глаза. Мужчина был выше, чем ей показалось вначале. Красивый мужчина в традиционном понимании этого слова: высокий рост, темные волосы, голубые равнодушные глаза… Впрочем, волосы не черные, а скорее темно‑каштановые. Определенно, незнакомец относился к тому типу мужчин, о коварстве которых матери предупреждают своих дочерей, а гадалки, глядя в хрустальный шар, описывают их внешность – если, конечно, им щедро заплатить.

Выйдя из вращающейся двери, Лив и ее спутник окунулись в ночь. Запах дождя взбодрил притупившиеся за время полета чувства. Более чем за двенадцать часов, проведенных в пути, это было просто чудесно. К сожалению, в мире, отравленном никотиновой зависимостью, в котором приходилось жить Лив, наслаждение свежестью никогда не длилось долго. Ей ужасно хотелось курить. Лив остановилась и начала рыться в рюкзаке.

– Где вы припарковали машину?

Мужчина остановился и повернулся, следя за тем, как Лив роется в беспорядочно набросанных вещах.

– Там, – кивнул он в направлении стоянки, расположенной через дорогу.

Лив вглядывалась в изрезанную полосами дождя ночь.

– Я собиралась в спешке, – сказала она. – Кажется… я забыла… плащ…

Мужчина раскрыл и протянул ей зонт, но Лив сделала вид, что не заметила этого. Она наконец отыскала помятую пачку «Лаки страйк». Лив вытряхнула из пачки сигарету и сунула в рот.

– Ветрено, – поеживаясь от холода, произнесла девушка. – Я не хочу, чтобы ваш зонт сломался от ветра. Знаете что… Идите за машиной, а я постою здесь. Под навесом я не промокну, а у вас не будет повода подать на меня в суд за пассивное курение.

Мужчина подумал, посмотрел на густую пелену дождя, которую рвал на клочки сильный ветер, и наконец согласился:

– Ладно. Стойте здесь. Я скоро вернусь.

Девушка смотрела вслед удаляющейся фигуре. Ветер развевал полы плаща незнакомца. Она поднесла обе ладони к сигарете, прикурила и вдохнула в легкие смесь ночного воздуха и никотина. Выдохнув облачко дыма, Лив почувствовала, как нервное напряжение спадает и развеивается вместе с дымом. Она положила сигаретную пачку обратно в рюкзак и долго рылась, пока не нашла и не включила мобильный телефон.

Прошелестев шинами по лужам, автофургон проехал мимо навеса над автобусной остановкой, где охранник расталкивал трех молодых людей, которые расположились в сухом месте на ночлег. Возможно, они были студентами, которые слишком весело провели ночь, или обыкновенными бродягами, которые всю жизнь шляются с места на место.

«Добро пожаловать в Рун».

Поймав сигнал, телефон запищал. Было три пропущенных звонка и два новых сообщения. Девушка как раз набирала большим пальцем голосовую почту, когда возле нее притормозил неопределенного вида автомобиль фирмы «Рено» с закрытым кузовом. Стекло бокового окна опустилось, и хорошо одетый полицейский за рулем улыбнулся девушке. Нагнувшись, мужчина открыл заднюю дверцу машины.

Жадно затянувшись в последний раз, Лив бросила окурок в наполненную песком пепельницу возле вращающейся двери аэропорта, схватила рюкзак и бросилась по мокрому тротуару в сухую уютную машину.

– Как вас зовут? – захлопнув дверь и возясь с ремнем безопасности, спросила Лив.

Включив сцепление, мужчина встал в очередь за другими машинами, которые медленно продвигались к выезду на шоссе.

– Габриель, – сказал он.

– Как ангела?

Лив видела, как глаза мужчины прищурились.

– Как ангела.

Девушка прислонилась к дверце и почувствовала, как усталость окутывает ее, словно одеяло. Она уже собиралась закрыть глаза и задремать, но вспомнила о сообщениях в своем телефоне. Девушка набрала голосовую почту и поднесла телефон к уху.

– Кому вы звоните? – спросил Габриель.

– Я прослушиваю голосовые сообщения, – проворчала Лив сквозь зубы. – Куда мы едем?

– В Рун, – съезжая с главной дороги, сказал мужчина. – Куда еще мы можем ехать?

«Здравствуйте… э‑э‑э…мисс Адамсен. Это инспектор Аркадиан. Я еще раз хочу выразить вам свои соболезнования… послал фотографии детективу Берринджеру… в полицейское управление города Ньюарк».

Статические помехи усилились, и Лив прижала телефон к уху.

«Он позвонит вам… формальная идентификация… Он сможет разобраться со всеми формальностями… не сомневайтесь… Позвоните мне, если…»

Сообщение закончилось, и девушка перевела взгляд на сидящего за рулем мужчину. Если Аркадиан послал ей фотографии для идентификации, то он не ожидает ее прибытия. С какой стати посылать человека ей навстречу?

В телефоне зазвучало второе сообщение:

«День добрый! Это детектив Берринджер из Ньюаркского полицейского управления…»

Слушать дальше Лив не стала.

Он сказал, что его зовут Габриель. Он сказал, что он полицейский.

Нет.

Мужчина не говорил, что он полицейский. Он не показал ей полицейский значок. Он сказал лишь, что его прислал Аркадиан, а все остальное она додумала сама. Глупо. Она так устала, а мужчина показался ей таким милым и вежливым. «Кто же он такой, черт подери?!»

– Все в порядке?

Посмотрев вперед, Лив встретилась взглядом с отраженными в зеркале заднего вида глазами мужчины.

– Да, – с опасением, что на ее лице застыло внутреннее замешательство, ответила девушка. – Просто проблемы на работе. Я улетела и бросила все в спешке. Не было времени даже закончить дела. Мой босс сейчас мечет громы и молнии.

Мужчина отвел взгляд. Автофургон в облаке брызг пронесся мимо «рено». Взвизгнули шины. Салон автомобиля залился красным светом. Фургон резко затормозил.

Габриель нажал на тормоз. Шины «рено» взвизгнули на скользком асфальте. Передний бампер автомобиля со страшной силой ударился в автофургон. Лив швырнуло вперед, но пояс безопасности ее спас. Мгновение девушке казалось, что она умирает. Раздался треск. Надулись воздушные подушки безопасности.

Дальнейшее происходило, словно в замедленной киносъемке.

Протиснувшись из‑под надутой подушки, Габриель отстегнул ремень безопасности и сильным ударом ноги распахнул дверцу «рено». Еще секунда, и мужчина кубарем выкатился наружу под дождь. Дверца с грохотом захлопнулась. Это случилось настолько быстро, что Лив еще смотрела на пустое место водителя, когда дверь рядом с ней открылась.

Она повернула голову и увидела направленное ей в лицо дуло пистолета.

– Вылезай! – заорал чей‑то голос.

Девушка отвела взгляд от черного дула и посмотрела на молодого человека. На вид он был почти подростком. На щеках, покрытых редкой бородкой, виднелась угревая сыпь. Вода стекала по козырьку его бейсбольной кепки, низко надвинутой на светло‑голубые глаза.

– Вылезай! – снова заорал он.

Нагнувшись, парень схватил Лив свободной рукой. Заднее стекло машины разлетелось вдребезги, засыпав салон крошечными, поблескивающими на свету осколками. Парень отлетел назад так, словно кто‑то с чудовищной силой дернул за веревку, привязанную к его левому плечу. Лив оглянулась и увидела в выбитом окне автомобиля Габриеля.

– Беги! – крикнул он и через секунду скрылся из вида.

Девушка вновь посмотрела через приоткрытую дверь «рено» на парня, распростертого на тротуаре. Его светло‑голубые глаза уставились в небо. На них падали капли дождя. Нащупав кнопку, Лив освободилась от ремня безопасности. Дождь из битого стекла вновь обрушился вниз. Шлепая по лужам, Лив бросилась мимо трупа в тень на противоположной стороне дороги. Каждую секунду она ожидала, что сзади раздастся выстрел, пуля ударит ей в спину и она рухнет на землю.

Добежав до тротуара, девушка свернула в сторону и нырнула в низкорослый кустарник. Теплые зимы и два года без вмешательства садовых ножниц могли бы превратить жалкие кустики в надежное укрытие, но сейчас в них нельзя было спрятаться. Лив бежала зигзагами, поскальзываясь на мокрой земле так, словно была на льду. Замедлив бег, она рискнула оглянуться.

Дождь перешел в ливень – видимость приближалась к нулю. Девушка смогла разглядеть лишь очертания «рено» и автофургона…

От сильного удара Лив растянулась на земле.

Она пролежала в грязи несколько секунд, моргая залитыми дождевой водой глазами и чувствуя, как холод из земли проникает в ее тело. Во второй раз Лив показалось, что ее подстрелили и она умирает. Потом девушка разглядела в темноте огромную «паутину», протянутую на ее пути. Повернув голову, Лив увидела тонкую жердь, торчащую из земли, и догадалась, что со всего маху врезалась в сетку забора.

Посмотрев в направлении двух машин, девушка увидела светящийся мобильный, который она выронила при падении. Испугавшись, что слабый свет может ее выдать, Лив схватила телефон, прикрыла экран ладонью и с силой нажала кнопку «выключить». С того места, где она лежала, машин видно не было. Ей стало чуточку спокойнее, но ненадолго.

Раздался выстрел. Взревел, заводясь, двигатель. Взвизгнули шины. Лив слышала, как пули барабанят по металлу. Разлетелось вдребезги стекло. Спасаясь бегством, машина завернула за угол и скрылась.

Лив оглянулась и не увидела ничего, кроме уличных фонарей. Она представила, как убийца застыл за чахлым кустарником. В его руке зажат пистолет, а глаза пристально вглядываются во тьму. Кто он? Один из тех, кто устроил им засаду, или Габриель? Лив хотела бы остаться на месте, не привлекая к себе внимания, но прекрасно понимала, что здесь ее легко найдут: выскочив из машины, она побежала прямо к кустарнику, ни разу не меняя направления. Сейчас она лежала именно там, где ее будут искать в первую очередь. Надо двигаться.

Девушка посмотрела вправо – туда, куда они ехали. На расстоянии нескольких сотен ярдов от нее тянулся ряд однотипных служебных зданий. Похоже на помещения склада. Там хранится багаж и другие доставляемые самолетами грузы. В противоположном направлении яркое сияние аэропорта освещало низко нависшие над землей тучи. Лив не знала, сколько ей придется бежать, но понимала, что до главного здания куда дальше, чем до складов. Она прислушалась. Шум дождя… Ее частое дыхание… Больше ничего не слышно…

Переведя дух, девушка вскочила и пустилась со всех ног. Логичнее было бы бежать к ближайшему зданию и просить о помощи, но Лив устремилась в противоположном направлении – назад к теплому, ярко освещенному вестибюлю аэропорта, к толпе туристов, тупо уставившихся на электронное табло, к двум полицейским с автоматами наперевес.

Она бежала согнувшись. Ограда тянулась справа от нее. Оставалось только молиться, чтобы нападающий двинулся в другом направлении. Внезапно ночь озарилась молнией. В ее свете Лив увидела на расстоянии шестидесяти футов ворота, а за оградой– ряды машин. Если ей удастся добраться до близко припаркованных друг к другу семейных седанов и небольших автомобильчиков, то она сможет чувствовать себя в относительной безопасности. Металл остановит пули.

В небе прогрохотал гром. До ворот оставалось сорок футов. Ведущая к ним дорожка шла вверх, и кусты уже не скрывали Лив от глаз потенциального убийцы. Ничего. Черные и желтые полосы шлагбаума, перегородившего выезд с автостоянки, притягивали девушку, словно магнитом. Лучше думать о близком спасении, чем о преследователе.

Двенадцать футов… десять… пять…

Ее нога коснулась асфальта, и Лив бросилась к механизму, приводящему шлагбаум в действие. Спрятавшись за металлическим ящиком, она присела, ощущая спиной мокрую и холодную стальную поверхность. Несколько секунд девушка чувствовала себя в безопасности, а потом дождь закончился.

Это случилось так быстро, что казалось почти противоестественным. Минуту назад с неба лил почти тропический ливень, а сейчас все стихло. Лив услышала шум бегущей по сточным канавам воды и тихое чавканье земли под ногами. Во внезапно наступившей тишине даже ее собственное дыхание показалось Лив похожим на скрежет бензопилы. Девушка прислушалась. В ее возбужденном воображении тишина означала, что враг спрятался где‑то поблизости и чутко вслушивается в тишину. Дуло пистолета опущено и ждет, когда жертва побежит.

Здание аэропорта было еще далеко, но теперь Лив отчетливо различала каждую деталь грандиозного строения. Это означало, что и ее преследователь тоже все прекрасно видит. Лив переборола желание забиться куда‑нибудь и ждать.

От первого ряда автомобилей ее отделяло пятнадцать футов асфальта. Осмотревшись, девушка поняла, что место, где она прячется, освещено лучше, чем остальная часть автостоянки. То тут, то там тянулись полосы теней, где круги отбрасываемого фонарями света не пересекались. Ее труднее будет заметить, если она побежит вдоль одной из этих полос. Ближайшая тень находилась на расстоянии двадцати футов. Плюс еще пятнадцать футов до машин. Или рискнуть и побежать прямо через освещенное пространство?

Лив прикрыла глаза и прислонила голову к холодному металлу. Собравшись с силами и пригнув голову, она устремилась вперед по узкой дорожке.

Габриель услышал отдаленный топот по мокрому асфальту. Он видел, как девушка промчалась по дороге к автостоянке, свернула, добежала до тени и исчезла за грудами штампованного железа.

Вернувшись, он осмотрел место наезда. По углам автостоянки было установлено несколько видеокамер, но все они были направлены на стоящие за оградой машины. То же самое касалось служебных зданий по другую сторону. Ни одна камера не следила за дорогой. Хорошо, что ничто из случившегося не записано на видеопленку.

Габриель подобрал семь медных гильз от пуль, которые он послал вслед уезжающему автофургону. Почти все они попали в цель, но не смогли помешать водителю. Засунув глухо позвякивающие гильзы в карман, он склонился над телом.

Лив едва не разрыдалась, когда через вращающуюся дверь вбежала в ярко освященное здание аэропорта. Девушка прихрамывала. Грязь и дождевая вода тянулись за ней, словно шлейф. Испуганные туристы расступались на ее пути. Полицейский на паспортном контроле посмотрел в ее сторону, встревоженный возникшей в зале сутолокой. Лив видела, как он слегка толкнул локтем коллегу и кивком указал в ее сторону. Нажав кнопку переносной рации, он стал что‑то говорить. Правые руки обоих полицейских упали и застыли у спусковых крючков автоматов.

«Чудесно… Я бежала сюда лишь затем, чтобы быть застреленной этими придурками».

Собрав остатки сил, Лив подняла дрожащие руки.

– Пожалуйста, – падая на колени перед полицейскими, выдавила девушка. – Позвоните инспектору Аркадиану из убойного отдела Руна. Мне надо срочно с ним поговорить.

Родригес наблюдал за тем, как офицер службы безопасности аэропорта выкладывает содержимое его сумки на металлическую поверхность стола и начинает дотошно изучать каждую вещь. Подвешенная к ремню на поясе переносная рация тревожно запищала, но офицер продолжал работу. Сообщалось, что женщине нужна помощь. Родригес оглянулся и посмотрел поверх голов людей, стоящих в очереди за металлоискателем. Высокий рост позволял ему увидеть главный вестибюль, но переодетый монах так и не разглядел, чем вызвана тревога.

– Спасибо, сэр! Счастливого пути, – отодвигая в сторону брезентовую сумку, произнес офицер службы безопасности.

Его рука потянулась за следующей сумкой, которая дребезжала по ленте конвейера, ползущего от рентгеновского аппарата.

Родригес отошел в сторону и быстро переложил в сумку паспорт, Библию, которую держала в руках его умирающая мать, одежду, мешковато сидевшую на его тощей фигуре ростом шесть футов и пять дюймов. Последней вещью, которую Родригес сложил так торжественно, будто флаг на гроб погибшего солдата, была красная нейлоновая кофта с капюшоном. Для большинства людей она не представляла особой ценности, но для монаха обладала символическим значением.

Родригес затянул шнурок на сумке и взял в руки обтянутую кожей книгу маленького формата. Это был подарок аббата. В книге содержалась краткая история очистительных походов tabula rasa. На развороте обложки было записано имя женщины и два адреса: первый – редакции газеты, в которой работает Лив Адамсен, второй – арендуемой ею квартиры.

Закинув сумку за спину, Родригес направился к самолету. Он не оглядывался. Что бы ни происходило в терминале аэропорта, это не его забота. Он должен быть в другом месте.

III

Ибо нет ничего тайного, иначе как для того, чтобы обнаружиться, и ничего скрытого, кроме как для того, чтобы проявиться.

Евангелие от Марка (4:22)

Лив рассматривала белые звуконепроницаемые стены и маленькое зеркало. По своему опыту она знала, что за ним находится смотровая. Интересно, есть ли сейчас кто‑нибудь за зеркалом? Девушка взглянула на свое отражение: одежда испачкана в грязи, волосы прилипли к голове… Лив пригладила челку.

Сначала девушка думала, будто ее привели в комнату для допросов только потому, что в других помещениях полицейского участка курить не разрешалось, но теперь она уже не была в этом уверена. Глядя на собственное отражение в зеркале, Лив подумала, что, возможно, ее сочли сумасшедшей и держат здесь от греха подальше. Она и сама понимала абсурдность описанных ею событий, начиная от момента прибытия в аэропорт и заканчивая бегством после неудачной попытки ее похищения.

Лив уже казалось, что все это случилось не с ней, а с другим, чужим ей человеком. Ее неуверенность возросла, когда полицейский, записывавший показания, вышел из комнаты за очередной сигаретой, а вернулся, уже совсем другим человеком. Сочувствие сменилось на его лице отчужденностью. Он закончил записывать ее показания, дал ей прочитать и подписать документ, а затем вышел, не сказав Лив ни слова. Жалюзи на стекле помешали девушке увидеть, куда он направляется.

С внутренней стороны двери не было ручки. Изменения в поведении полицейского, молчаливое ожидание в комнате, где все столы и стулья были привинчены к полу, натолкнули Лив на мысль: «А не арестована ли я?»

Журналистка взяла тлеющую в пепельнице сигарету и затянулась. Привкус у табака был какой‑то незнакомый и не очень приятный, но она продолжала курить. Пачка «Лаки страйк» осталась лежать в рюкзачке на заднем сиденье машины Габриеля. Там же находились ее кредитные карточки, паспорт и все прочее, за исключением телефона. Аркадиан, должно быть, сейчас едет сюда. Остается уповать на то, что он будет более любезен, чем его коллега. Лив вспоминала, как ехала по дороге, которая извивалась между темнеющими в ночи скальными выступами. А затем полицейская машина мчалась по ярко освещенным улицам города, который выглядел в одно и то же время невероятно старым и вполне современным. Сидя на заднем сиденье автомобиля, измученная Лив смотрела на проносившиеся мимо нее вывески. Знакомый логотип «Стар‑бакс». Сверкающие хромом и стеклом фасады банков соседствовали с выложенными из камня лавчонками, в которых торговали изделиями из меди, коврами и сувенирами, известными с библейских времен.

Лив еще раз затянулась вонючим дымом сигареты. Поморщившись, она потушила окурок о пепельницу с изображением Цитадели. Отодвинув пепельницу подальше от себя, девушка опустила голову на сложенные руки. Звук работающего кондиционера убаюкивал. Несмотря на все пережитое за последние часы, Лив расслабилась и задремала.

Клиника для домашних животных располагалась на углу Благодатного переулка и улицы Отпущения Грехов в самом центре квартала Потерянных Душ. Местонахождение ветеринарной клиники в таком неблагополучном и опасном районе было сродни чуду. Еще удивительнее было то, что зачастую свет горел там даже ночью.

В кругах, в которых вращался Кутлар, это место называли «Сучьей клиникой» из‑за операций, которые проводились там по ночам. Большинство пациентов ветеринара были женщинами. Медицинских записей не вели, а расплачивались только наличными. В городе не было сутенера, который хоть раз не пользовался услугами ветеринарной клиники. Под видом временной контрацепции там делали нелегальные аборты и недорогие стерилизации. Сутенеры считали, что внутриматочные спирали и противозачаточные таблетки – излишняя роскошь для их девочек. Некоторые из них узнавали о собственном бесплодии только спустя годы.

В клинике проводились и операции другого рода. За них платили куда больше, потому что в случае поимки ветеринару грозил вполне солидный тюремный срок.

До этого Кутлар ни разу не бывал в ветеринарной клинике. Домашних животных у него не было, а удача, несмотря на «профессиональный» риск, всегда сопутствовала ему. Все изменилось в мгновение ока на залитой дождем дороге у аэропорта, когда девятимиллиметровая пуля, расплющившись о дверь автофургона, разлетелась на два осколка и попала в правую ногу Кутлара. Один из кусочков пули сейчас лежал в медицинском лотке из нержавеющей стали. Кутлар взглянул на него и почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Мужчина отвернулся и увидел свое отражение в дверце медицинского шкафчика. Его бритую голову покрывала испарина, поблескивающая в свете ламп. Вокруг глубоко посаженных глаз залегли темные тени. Не человеческое лицо, а череп. Кутлар вздрогнул и отвернулся.

Он лежал на левом боку, опершись спиной о поднятую секцию смотрового столика. Серолицый толстяк в белом халате осторожно искал в ране второй осколок. Несмотря на наркоз, Кутлар чувствовал, как инструменты ветеринара копошатся в его ране, и слышал чавкающие звуки, от которых на него накатывали приступы тошноты. Он заставил себя дышать ровнее: вдох через нос, выдох через рот. Глаза уставились на черного лабрадора, счастливо пускавшего слюни на приколотом к стене большом плакате.

Кутлар прослышал о клинике от одного своего приятеля, занимавшегося ввозом и вывозом из страны разных предметов, которые обычно не указывают в декларации. Он говорил Кутлару, что ветеринар не жалеет болеутоляющего.

С металлическим лязганьем второй осколок упал в лоток.

– Кажется, самое трудное уже позади, – уверенным голосом профессионального хирурга проговорил толстяк. – Осталось удалить из раны маленькие фрагменты пули, если они вообще там есть. А потом я обработаю и зашью рану.

Скрипнув зубами от боли, Кутлар кивнул. Ветеринар взял прозрачную пластиковую бутылочку со вставленной в крышку тонкой трубкой и сжал ее одутловатой рукой. На рваную рану бедра полился прохладный ручеек соляного раствора. Кутлара бил озноб. Пропитанная дождевой водой и кровью одежда липла к телу. Находясь в состоянии посттравматического стресса, Кутлар чувствовал, что у него начинается лихорадка. Вновь взглянув на плакат со счастливым псом, он прочитал, что это реклама какого‑то лекарства от глистов. Кутлар снова ощутил приступ тошноты.

Его мысли перескочили на неудачное нападение на дороге. Где они допустили ошибку? Он отвез двух парней к расположенному у главного аэропорта бюро, которое занималось прокатом автомобилей. Потом Кутлар вместе с двоюродным братом Серко отвез худого испанца в другой аэропорт, где тот сел на «красный глаз»[20]летящий в США.

Они почти сразу заметили темноволосого мужчину в черном плаще. Тот стоял в зале для прибывающих и держал картонку с написанным на ней именем. По виду его можно было принять за полицейского. К счастью, он был один. Они держались в стороне, пока не появилась девушка. Она прилетела на полупустом самолете из Лондона. Кутлар, взвесив все «за» и «против», решил, что будет здорово, если они с Серко смогут вырубить «полицейского» и сами похитят девушку. Поэтому они стали следить за этими двумя. Была возможность схватить ее прямо возле аэропорта, когда мужчина направился к своей машине, а девушка осталась под навесом и закурила. Но на автобусной остановке через дорогу охранники разговаривали с бродягами. Пришлось ждать, а потом ехать за ними в автофургоне. Когда «рено» свернул, Кутлар решил действовать.

План был прост: Серко затащит девчонку в фургон, а он тем временем позаботится о ее няньке. Круто и легко. Вот только водитель выскочил из «рено» так быстро, что сбил Кутлара с ног. Упав, тот выронил пистолет. Мгновенно оправившись от удара, Кутлар вскочил на ноги. Раздался выстрел. Стрелял «полицейский». Бросившись на врага, Кутлар выбил пистолет из его руки, затем развернулся и помчался обратно к автофургону. Оставив Серко один на один с «полицейским», Кутлар рванул с места. Оглянувшись в зеркало заднего вида, он увидел распростертое на тротуаре тело. Машина почти достигла поворота, когда пули зацокали по крылу автофургона. Боковое стекло разлетелось вдребезги. О том, что он ранен, Кутлар понял лишь тогда, когда попытался затормозить, но не смог сдвинуть ногу с места. Возвращаться было сродни самоубийству. У него не было ни единого шанса. Мертвец не сможет отомстить за смерть двоюродного брата.

В приемной зазвонил телефон. Кутлар знал, кто это. Интересно, сколько времени потребуется, прежде чем ОНИ выйдут на след «полицейского». Кутлар время от времени оказывал небольшие услуги Цитадели. В основном они заключались в запугивании и шантаже. Никогда прежде он не ввязывался в похищение, никогда не брался за оружие, но предложенная сумма была слишком уж велика, и Кутлар не устоял. В любом случае, когда ветеринар закончит свою работу, избавятся и от него. Надо будет срочно выходить из дела. Не важно, что ему не заплатят. Он не хотел сыграть в ящик раньше времени. Кутлар слышал, как звонит телефон, и жалел, что рассказал ИМ о клинике. Впрочем, у него не было другого выхода. Старший спросил у него, куда им обращаться за медицинской помощью в случае потерь. Он так прямо и сказал: «потерь». Надо было не соглашаться, а теперь слишком поздно. По крайней мере, слишком поздно для Серко.

– Я дам вам антибиотики. Они снимут жар, – сказал толстяк с профессионализмом, оставшимся у него от прежней жизни. – Лекарство также поможет избежать заражения.

Кутлар кивнул. Пот стекал с лысого черепа на шею и спину. Ходили слухи, что в прошлом ветеринар был настоящим врачом и лечил людей, пока слабохарактерность и пристрастие к морфию не сломили его.

– Вам надо залечь где‑нибудь на время, – сказал толстяк. – Не перенапрягайтесь, пока рана не заживет.

– Сколько времени на это понадобится? – прохрипел Кутлар.

Во рту у него пересохло от новокаина или другой гадости, которую вколол ему врач.

Ветеринар опустил глаза и стал разглядывать рваную кровоточащую рану с таким интересом, словно смотрел на красивую орхидею.

– С месяц… Самое меньшее две недели. До этого не рекомендую даже становиться на раненую ногу.

– Он должен быть в форме уже сегодня, – раздался из‑за двери голос Корнелиуса.

Оба мужчины вздрогнули.

Кутлар видел, как Корнелиус входит в комнату. Шрамы на его лице блестели в свете хирургических ламп. За ним шел Йохан. Капли дождя поблескивали на красных ветровках монахов. Казалось, что их одежда пропитана кровью.

– Хорошо, – сказал толстяк.

Он прекрасно понимал, что не стоит ссориться с клиентами.

– Я туго перевяжу рану и дам ему большую дозу сильного болеутоляющего.

Корнелиус остановился возле смотрового стола, нагнулся и с видом знатока оглядел рану, прежде чем ветеринар начал бинтовать ногу. Затем Корнелиус посмотрел на Кутлара и подмигнул ему. Его лицо расплылось в улыбке. От уголков глаз расползлись морщинки. Раненый почувствовал тупую боль в онемевшей ноге. Его приятель был прав: док не пожалел обезболивающего, вот только стены новокаина начали рушиться и армия боли ринулась в атаку.

Закончив перевязку, ветеринар потянулся за шприцом.

– Я сделаю ему укол морфия и дам таблеток с собой.

Сверкнула красная молния, и Йохан, схватив врача, зажал ему рот рукой. Налитые кровью глаза расширились. В них застыл ужас. Блеснули грязные стекла очков. Из носа толстяка вылетела сопля. Он задыхался. Корнелиус выхватил шприц из пухлых пальцев ветеринара и, всадив иглу в руку, обтянутую белой тканью халата, впрыснул морфий. Паника в глазах ветеринара сменилась осознанием собственной обреченности. Потом они остекленели. Наркотик вошел в его кровяную систему. Йохан подтащил слабеющего ветеринара к стулу и усадил его. Тем временем Корнелиус нашел еще одну ампулу морфия и вновь наполнил шприц. Второй укол он сделал в то же место, что и первый.

– Tabula rasa, – глядя на Кутлара, прошептал он. – Нельзя оставлять свидетелей.

Вытащив иглу из руки ветеринара, Корнелиус подошел к раненому.

Если бы не разрезанная нога, Кутлар пустился бы наутек, но он понимал – это бессмысленно. Он не сможет выбраться даже из комнаты. Кутлар подумал о лежащем на мокрой дороге Серко. Он надеялся, что эти безжалостные ублюдки, кем бы они на самом деле ни оказались, выследят убийцу его двоюродного брата и отплатят ему той же монетой. Кутлар уставился на шприц, на игле которого алела кровь врача. Корнелиус небрежно помахивал им.

«Надеюсь, он использует другую иглу», – подумал Кутлар прежде, чем осознал, что ему все равно конец.

– Нам надо отсюда убираться, – сказал Корнелиус.

Монах достал из стоящей на приставном столике коробки бумажное полотенце и завернул в него шприц.

– Ты можешь идти?

Кутлар утвердительно кивнул и перевел дух. Засунув шприц в карман ветровки, Корнелиус схватил раненого под руки и помог ему подняться. Кутлару казалось, что его опухшее, туго забинтованное бедро вот‑вот разорвет бинты. Комната закачалась. Он хотел сделать шаг, но не смог… Последнее, что видел Кутлар перед тем, как потерять сознание, был плакат с большеглазым, здоровым и не страдающим глистами псом.

Дата добавления: 2015-08-28