Когда мистер Уилсон, американский консул, приехав на службу, обнаружил, что в приемной сидит молодой человек, он понадеялся, что им займется вице-консул мистер Картер. 6 страница

Я стою в военно-морской форме на палубе отплывающего корабля.

– Поднимите апсели на бизань-мачте и держите по правому борту, вы, дети морских собак, – проревел я во всю глотку и подозвал первого помощника.

– Отправьте людей, чтобы законопатили трап и вычерпали воду из трюма.

Я повернулся на каблуках и вошел в каюту Мистер Пайк, первый помощник, последовал за мной. Он нахально уселся в мое кресло и плеснул себе рома из стоявшей на столе бутыли.

– Надо признать, сэр: думать в ураган о том, чтобы все блестело…

Все разлетелось в щепы, волны хлынули через пробоину в корпусе и вынесли меня на палубу.

– Покидайте корабль, черт побери… Каждый за себя.

СУДОВОЙ ЖУРНАЛ КАПИТАНА Дирижабль цвета черной туши пришвартован на поле мокрой травы на фоне сиреневого неба… Дрожащие бело-жемчужные мальчики извергают опаловые стружки и белые облачка. Жемчужные лабиринты, изумрудные рыбы, желтый свет точно мед в моих ладонях….

«Танец комнат танец лиц», – это из «Великого водоворота» Конрада Айкена (Поэма «Великий круг» (1933) американского писателя Конрада Поттера Айкена (1889-1973)).

– Я прошел долгий путь.

– Обслуживаете моряков дальнего плавания, верно, миссис Мэрфи?

– Он снял комнату с другим джентльменом. Это было очень давно.

– Это комната уже несколько лет заперта.

– У меня есть ключ, миссис Мэрфи. Вы что, не помните меня, миссис Мэрфи? Джонни вернулся, и я знаю, как пройти. Ах вот где, лестница за ним… Свежо сегодня… А тут и фургон «Коннелли»…

Меблированные комнаты миссис Мэрфи… все старые выкрутасы…

Сухие и хрупкие как осенние листья разведчики взобралась на холм, и там был наш резервный поезд, полупогребенный в песке… тысяча миль в час, такие здесь ветры…

Путешествуй, поблекни, невидимы двери к смерти и за ее пределы…

Эти юноши образов и ассоциаций готовятся выйти на проспект…

Когда мистер Уилсон, американский консул, приехав на службу, обнаружил, что в приемной сидит молодой человек, он понадеялся, что им займется вице-консул, мистер Картер.

Секретарь в приемной поздоровался и передал ему сложенную регистрационную анкету Мистер Уилсон слегка нахмурился – молодой посетитель упорно смотрел в другую сторону – и поднялся к себе в кабинет, не глядя на бумагу. Был понедельник, на столе скопились письма. Он развернул анкету Зазвонил телефон. Запрос из английского консульства… «Да… гм… Не вполне понимаю, что… да… гм… да… нет, не по туристической визе…». Он взглянул на карточку Имя: Дж. Келли. «Нет, только по виду на жительство». Цель посещения: «Личность». Что это, черт возьми, значит? Боже, только не потерянный паспорт. «Не стоит благодарности». Он повесил трубку и нажал кнопку селектора.

– Я приму мистера Келли.

– Да, мистер… – консул взглянул на бумагу, хотя, конечно, запомнил имя – …мистер эээ Келли… чем могу вам помочь?

У сидевшего напротив человека было загорелое лицо и очень бледные голубые глаза. «Моряк торгового флота, – решил консул, – потерял деньги и паспорт в борделе».

– Кажется, это вы хотели меня видеть.

– Я… – Консул растерялся. Что-то было такое о паспорте, оставленном в залог – Келли, кажется так Он поискал бумагу в коробке для писем и сразу нашел: Паспорт No 32, США, оставлен в залог… Отель «Мадрид»… Теперь консул заговорил холодно.

– Могу я взглянуть на ваш паспорт?

К его удивлению, молодой человек немедленно протянул паспорт, который, по-видимому, все это время держал под столом. Консул изучил паспорт. Это было удостоверение моряка, No 18… «Гм… такие маленькие цифры… год рождения –1944. Сан-Франциско…». Консул поднял взгляд.

– Это ошибка. Я приглашал другого Келли. Молодой человек кивнул.

– Я знаю. Моего брата.

– Ах, так вы знали? Зачем же пришли вместо брата?

– Мой брат Джо Келли умер.

– Умер? Но когда? Почему не известили консульство?

– Он умер пять лет назад.

Консул гордился своей невозмутимостью. Он изучил бумагу, вспоминая, что она попала к нему в пятницу вечером, когда он уже уходил…

– Ну, мистер Келли, похоже, тут сплошные ошибки. В конце концов, это довольно распространенная фамилия. А почему вы решили, что повестка предназначена вашему брату?

– А там дата стоит?

– Дата? Но ведь она только в пятницу вечером пришла.

– Да, но дата там стоит?

Консул посмотрел на бумагу. Дата смазанная, неразборчивая. На самом деле, консул вынужден был признать, что в повестке было что-то странное. Казалось, это фотокопия, точно старый документ из заброшенного чердака; говорилось только, что паспорт No 32, выданный некоему Джо Келли, родившемуся 6 февраля 1944 года, Сан-Франциско, Калифорния, хранится в отеле «Мадрид» в связи с неоплаченным счетом за проживание (сумма не указана), подписано менеджером Дж. П. Бужурлаем. Консул поджал губы и поднял телефонную трубку

– У меня тут повестка, – он прочитал повестку по телефону. – Когда она пришла? В пятницу., в котором часу?., а кто ее принес? Гммм. – Повесил трубку.

– Да, очень странно. Похоже, секретарь вышел на минутку и обнаружил повестку на столе, когда вернулся…. Мистер Келли, вы можете рассказать, при каких обстоятельствах умер ваш брат?

– Сухогруз «Панама» из Касабланки в Копенгаген – утонул, все погибли.

По совпадению, консул коллекционировал кораблекрушения – он хранил альбом с вырезками. «Мария Челеста», «Великая Пасха», «Замок Морро». Но эту он пропустил – незначительная, должно быть, – небольшое грузовое судно, хотя в такой истории – он взглянул на повестку – похоже, есть смысл покопаться. Впервые улыбнувшись, он вытащил пачку «Плейере» и протянул посетителю. Молодой человек взял сигарету, равнодушно поблагодарил. Есть нечто, решил консул, скажем так, примечательное в его холодных голубых глазах, словно смотрящих на что-то очень далекое и давно прошедшее. «Глядит в телескоп», – решил консул с удивившей его самого уверенностью.

– Я правильно понял, ваш брат был членом экипажа?

– Да. Третьим помощником.

– Пассажиры были?

– Один. Юный датчанин Лиф. Кончились деньги – «пустой», как говорят датчане – он был, как говорят датчане, «пустой». Консул отправил его на родину.

– Не совсем.

– Не совсем? Да, не совсем – тот не доплыл примерно пятьдесят морских миль.

Консул напомнил себе, что понедельник – тяжелый день.

– Пожалуй, нам стоит сегодня зайти в отель «Мадрид». –Он перелистал календарь. – Можем встретиться в четыре часа?

Солнечный осенний день. Невооруженным взглядом видны башни на Скале. Телескоп направлен на башни. В телескопе они дрожат точно в жаркой дымке. Я делаю снимок телескопа и бассейна, стараясь, чтобы в объектив не попали пальмы. Да, сад мог бы Свит-Мидоуз, 1, 4 ноября 1970 г.

Избранные посетители Пуэрто-де-лос-Сантоса на Отдаленных островах, ожидающие постоянного жилья, обычно останавливаются в Хэмптон-хаусе. Это похожие на казармы деревянные строения на террасах и утесах спускаются от тысячи футов до уровня моря. Питание в Хэмптон-хаусе хорошее, и что постоялец делает в номере никого не волнует. Гуляя по улицам, я был поражен яркой синевой моря, цветущими деревьями и кустами. Аборигены ходят в ярких одеждах и широко улыбаются, но мне почудилось в них нечто мерзкое. Температура здесь 80° по Фаренгейту (+27°С), и я заметил совершенно голых прохожих. В целом, место казалось приятным, но я слышал, что найти квартиру сложно, и будто бы некоторые люди так и состарились в Хэмптон-Хаусе в ожидании. Здесь оказался Иэн (Иэн Соммервиль, математик, друг У. Берроуза) – так он нашел нечто абсолютно великолепное на следующий же день после приезда.

Он показал мне дом. У самого моря, настоящий камень, всюду балконы, персидские ковры, парковка.

– Как тебе удалось?

– О, – сказал он, – устроил через консула…

Я познакомился с консулом в аэропорту, и этот тип мне сильно не понравился. Потрепанный рябой человечек в грязном зеленом костюме тыкал себя большим пальцем в грудь.

– Я есть ваш консул миииистер. Что-то надо – приходить ко мне. Много негодяев тут.

Он протянул мне грязную визитку: «Филипе Гарденас Инфанта, почетный американский консул». А теперь Иэн говорит, что дал этому типу шестьсот долларов за какое-то смутное обещание аренды, которую тот, возможно, и не имеет права обсуждать – и это Иэн, всегда такой дотошный в подобных делах. Возможно, это климат действует расслабляюще. Нас несколько смутило, что когда мы сидели на балконе в аромате цветущих деревьев и смотрели на бухту, местные были повсюду: шли под балконом по мостовой, сидели на деревьях, карабкались по крышам. И все же климат превосходный.

В самой высокой точке острова, около трех тысяч футов, огромное ущелье тянется к морю. На его краю утес из песчаника обрывается на тысячу футов…

По воскресеньям студенты, изучающие левитацию, прыгают с этой платформы из натурального камня, плавно скользят вниз и приземляются на пляже, махая своим компаньонам в воздухе. Они голые или в купальниках, радужных плавках, костюмах супермена и сандалиях Меркурия – вид потрясающий, и время от времени espontaneo (спонтанно) какой-нибудь зевака пробует свои крылья. Некоторым удается взлететь. Нужно только быть полностью в себе уверенным, вы понимаете… и вот дом Иэна, у самого моря, персидские ковры, стоянка, цветущие деревья и кусты, яркие цвета, широкие улыбки… так роскошно уровень моря еда в Хэмптоне он показывал мне свою комнату его дело камень балконы все вокруг синее скала у моря… Как тебе это удалось? Не мог совсем уж проигнорировать потрепанного рябого человечка… «Я есть ваш консул миииистер… Вам нужна крыша над головой».

ХРАБРСОДЦАТ

Окраины Сингапура… Рикша останавливается у задрипанного бара: БАР НОМЕР ОДИН. Вылезает молодой человек. Он рыжий, в желтом шелковом костюме. Помятое морщинистое лицо, глаза настороженные, зрачки крошечные от морфия. Небрит, костюм грязный. Платит мальчишке и входит.

Занят только один столик. Сидящие за ним оборачиваются и смотрят на вошедшего. Тот подходит к бару бармен тоже смотрит, безмолвный и безучастный.

– У меня правильный адрес? Это «Кантина де лос Сантос»?

– Название сменилось, – произносит бармен. Седой краснолицый человек встает из-за стола.

– Правильный у тебя адрес, дружище, добро пожаловать. Это Родригес, водитель автобуса.

Флэшбэком – сцена с горящим автобусом.

– А это Джимми-пилот.

Сцена с пилотом, выпрыгивающим из пассажирского самолета.

– А это доктор Ли… Ему не хватает рабочих рук на стройке и он не очень-то привередлив с персоналом… Верно, док?

– Точно… Я и о своем прошлом кое-что хотел бы забыть.

– А я… – говорит молодой человек. – Я был третьим помощником на «Титанике». Сбежал в первой же шлюпке, переодевшись женщиной. Чуть пришлось повозиться, когда бабы меня опознали, но с божьей помощью и с автоматом я все уладил…

РЯДОМ БОГ

– Я разбил лагерь в верховьях реки в Малайе с группой из сотни кули, которые под моим руководством якобы прокладывали железную дорогу., в конце концов, дорогу так и не построили…

Под комментарий рассказчика проходит сцена: он распаковывает вещи в бунгало, рядом – нежный малайский мальчик. Джеймс Ли открывает саквояж с наркотиками, несессер врача, раскладывает пузырьки, трубки и шприцы на столе, Али тем временем разбирает одежду, противомоскитные сетки, ружья и консервы.

– В ту пору я перешел на идеальный режим: четыре инъекции морфия, смешанного с кокаином, шесть трубок опиума перед сном и целый день гашиш, чтобы поддерживать аппетит и сексуальные силы. Такой же режим соблюдал Али, мой мальчик-слуга… – Ли и мальчик раздеваются и трахаются после серии рассчитанных инъекций.

– Кули поселились в бонгзале – большом помещении вроде цирка-шапито с койками, палатками, перегородками, матами и полевыми кухнями. Поскольку в радиусе ста миль не было ни единой женщины, немудрено, что изобиловали другие пороки.

На экране – инспектирующий бонгзал Джеймс Ли, клубы дыма от гашиша и опиума.

– Я обнаружил, что мальчики порабощены кликой татуированных гангстеров из Сингапура, которые продавали их и разыгрывали в карты, так что они переходили из рук в руки.. Я решил покончить с этой зловредной практикой.

Сцены разыгрывания мальчиков в карты и т.д.

– Когда в деревню прибыл странствующий палач, я заплатил ему изрядную сумму, выдвинул обвинения против главарей банды, и их обезглавили на месте…

Мальчики выбегают и купаются в крови.

Освобожденные от рабства мальчики стали хозяевами, и еженощно в бонгзале устраивались оргии. После рабочего дня и купания в реке кули собирались там – готовили, стирали одежду, курили опиум и гашиш. Вскоре мальчики начинали раздеваться…

Мальчик, ослепительно голый, пляшет под звуки барабанов и флейт.

– Когда мы с Али вошли, сцена была неописуемая… В бонгзал входит Джеймс Ли с саквояжем.

– Пока я пробирался сквозь толпу голых мужчин и мальчиков, с меня дружелюбно стащили всю одежду, но я отказался оставить1 саквояж с наркотиками, и вскоре он мне весьма пригодился, Я заметил двух мальчиков, совокупляющихся, но неспособных достичь оргазма из-за того, что они перебрали опиума. Зрители уже начали ерзать и оглядываться по сторонам, но тут подоспела моя панацея. Я вколол полграна кокаина в ягодицу одному мальчику, а другому в ту часть задницы, до которой смог дотянуться…

Мальчики оживают. Зрители в восторге. Мальчик с головы до ног заливает спермой Джеймса Ли, сидящего на плетеном стуле и открывающего чемоданчик с наркотиками.

•132-

– Потом я раздал конфетки с яхе, привезенные из Бразилии, и гашиш с раздражающими добавками, провоцирующими эрогенную чесотку в гениталиях и анусе; сексуальные видения, проносящиеся в мозгу, охлаждаются синим спокойствием яхе. Вскоре мальчики стали метаться, как звери, совокупляясь тут и там в окружении мастурбирующих зрителей. Меня тоже затащили, поставили на четвереньки, и рыжеволосый малайский мальчик, явно с моряцкой кровью в венах, выебал меня. Глядя на улыбающегося моряка, я кончил перед сотней моих кули в ясном бесстрашном синем пламени яхе, приправленного гашишем, охлажденного и укрощенного опиумом и выпущенного на волю кокаином.

Меня признали святым, и в бонгзале воцарился мир. Если начинались драки, я безотлагательно прописывал участникам морфий. К тому времени мы уже наладили очистные установки для производства кокаина и морфия. Мы с Али перенесли кровать и прочую мебель в бонгзал и устроили маленький английский уголок с моими семейными фотографиями и школьным знаменем. Бонгзал был похож на городок под одной крышей – с закоулками, кухнями, ярусами коек, гамаками, ручными попугаями, обезьянами и шакалами.

Я позаботился о расписании смен. Бывали прохладные голубые ночи яхе с музыкой флейт и нежными отстраненными совокуплениями. Случались и дикие ночи с гашишем и кокаином, сотрясавшие весь бонгзал, когда под бешеную музыку выстраивались ебливые хороводы. Бывали и спокойные рассудительные ночи на втором номере, опиуме – тогда каждый делал, что хотел.

Итак, вы видите, моя система основана на чередовании наркотиков, и тот же принцип применим к любой деятельноста. Тот, кто постиг вершину сексуального наслаждения, постарается все повторить при первой же возможности и, стало быть, скоро выдохнется, а ощущения, которые он испытывает, притупятся. Так что на следующий день после бешеной оргии я вколю каждому большую дозу морфия и буду повторять инъекции несколько ночей, постепенно смягчая кокаином, чтобы предотвратить запоры и вялость, а затем подлечу гашишем, пока люди снова не придут в норму.

Так мы прокладывали железную дорогу пять лет, и до чего ж веселые это были годы.

В детстве Джерри был трусом. Он просто не может вынести малейшей боли. Он вдвойне уязвим из-за того, что во всем себе потакает. Он любит сладкое, мороженое и вообще хорошо поесть, и если еду задерживают хоть на пятнадцать минут, у него начинается противно выделяться слюна, а в животе громко бурчит. В ранней юности его эрекции бесконтрольны и зачастую доставляют ему немало беспокойства. Беспокойство это иногда сменяется изысканным наслаждением спонтанного оргазма.

В первый раз это произошло с директором Академии, в которой он учился. Директор пришел в дом Клейтонов на обед. Родители Джерри ушли. Он сидит с директором в гостиной, чувствуя себя очень неловко и пытаясь поддержать беседу. Директор молча смотрит на него и, наконец, произносит:

– Хочу посмотреть, как ты раздеваешься, Джерри. Джерри охватывает внезапная слабость. Неужели это случилось? Он всегда знал, что это произойдет.

– О, ну ладно… Поднимемся ко мне?

Он поднимается по лестнице, директор следом. Джерри тяжело дышит, сердце стучит. В его комнате ружье двадцать второго калибра на стене, ракушки в аквариуме, розовые обои. Директор расспрашивает его об учебе, Джерри тем временем снимает галстук и пиджак. Он старается делать это, не размышляя, – может, все и получится. Он продолжает говорить, расстегивая и снимая рубашку. Со стуком скидывает на пол ботинки. Он встает, а директор его разглядывает.

– Иди-ка сюда, Джерри.

Джерри неуклюже подходит и встает перед ним. Директор расстегивает ему ремень спускает брюки и трусы они падают на пол Джерри чувствует как наливается тяжесть в паху он переступает брюки и трусы и стоит совсем голый только коротенькие носочки. Директор гладит Джерри по спине и груди…

– Стой ровно… вот так…

Директор смотрит вниз на его тело и вот это происходит он не может остановить… Он заливается краской и кусает губу тихо постанывая.

– Твоя пиписька встает…

Джерри понимает, что все в порядке и его смущение сменяется удовольствием, когда директор поворачивает его, гладит и выправляет ему осанку.

– Садись, Джерри…

Джерри садится рядом с ним на кровать,

– А ты играл со своей пиписькой, Джерри? Джерри вспыхивает.

– Ну, иногда я ее трогаю… – На самом деле, он никогда не дрочил, хотя несколько раз в неделю у него были поллюции.

– А ты когда-нибудь играл с ней так, чтобы она спустила?

Капля смазки появляется на кончике члена Джерри.

– Спустила? Вот так? – Он показывает на жемчужную капельку.

– Нет, Джерри, не так Это иногда бывает, когда ты играешь с ней…

Заботливо он трогает член.

– Ты обрезан, Джерри?

Он наощупь проверяет обрезан член или головка вылезет из длинной крайней плоти… От его прикосновений Джерри чувствует как в яйцах проносится сперма задыхаясь закинув голову он кончает.

Джерри – странное существо, точно выброшенный на берег моллюск. Он быстро краснеет, а, если его испугать, становится бледно-зеленым. Однажды он ехал на заднем сиденье отцовского «доджа» и кончил в штаны на ухабе. После этого у него всегда вставал, когда он ехал в машине, и зачастую это было весьма неприятно. Вот он вылезает из автомобиля, запихнув руки в карманы, чтобы прикрыть эрекцию.

Как только его отец и старший брат уехали, Джерри помчался по лестнице, через отцовский кабинет в свою комнату, вытащил из-под кровати полученную утром посылку и открыл дрожащими руками. Это был вибратор с округлой головкой из красной резины. С сухим ртом стучащим сердцем он скинул мокасины содрал рубашку сбросил брюки и трусы. Член стоит и смазан Джерри вытащил банку вазелина из ящика лег на кровать задрав ноги смазал вибратор вазелином и вставил в жопу открывшуюся и словно всосавшую вибратор. Он глубоко вздохнул нажал на кнопку брыкаясь ногами в воздухе чувствуя напряжение поллюции в паху и уже кончая увидел отца и брата стоящих у постели. Джерри ярко покраснел с головы до пят он сжимал вибратор не мог остановиться и залился спермой до подбородка задыхаясь в красном тумане его ноги тряслись в конвульсиях серебристые пятна крутились перед глазами он потерял сознание.

Очнувшись, он увидел, что отец растирает ему лицо мокрым полотенцем, а брат улыбается и расстегивает рубашку.

Сексуальная связь с отцом и братом стала для Джерри огромным облегчением. Он начал заниматься джиу-джитсу и постепенно преодолел физическую трусость. Но собирались грозовые тучи. Бизнес у отца шел неудачно.

– Пришла беда, отворяй ворота.

Им пришлось расстаться с большим домом на холме и переехать в маленькую квартирку с тонкими стенами и соседями-хамами. Брат Джерри погиб в автокатастрофе. Год спустя родители умерли от скарлатины. Джерри отправили к дяде, который хотел сделать из него мужчину, отдав учиться в военную школу Так что Джерри решил сбежать и устроиться в бродячий цирк.

ОХ ОХ ДА В ЧЕМ ЖЕ ДЕЛО?

Жуткий холод на верфи в Галифаксе, ясный солнечный день. Свежий морской бриз утих, когда Джон Хемлин добрался до «Марии Челесты». Его взяли третьим помощником капитана. Поднявшись на палубу, он увидел мальчика, – тот стоял примерно в десяти футах от трапа и словно приветствовал его на борту Мальчик был лет шестнадцати, с бледным нездоровым лицом, зелеными глазами и взъерошенными каштановыми волосами. По его левой скуле тянулся полузаживший зазубренный шрам, пылавший в красных лучах заходящего солнца. Мальчик был в синей рубашке и драной серой куртке, но, казалось, не замечал холода. Он взглянул на Джона, и губы его раскрылись от радости узнавания. Глаза загорелись, он улыбнулся, как зверь, облизываясь, – откровенная непорочная похоть на юном лице. Чайка уронила кусочек хлеба к его ногам. Он подошел поближе, точно осторожная бродячая кошка, грустная и соблазняющая. Кисло-сладкий гнилой и едкий запах донесся из его приоткрытого рта. Джон подумал, что мальчик, должно быть, ненормальный. Он улыбнулся и протянул ему руку

– Я – Джон, третий помощник Протянутая в ответ ладонь оказалась гладкой, узкой, холодной.

– Я – Одри юнга только я очень болен и не могу работать по-настоящему или спать на полубаке вы понимаете конечно так что мы будем в одной каюте если вы хотите чтобы я был вашим юнгой…

Голос сорвался, мальчик закашлялся, отвернувшись к садящемуся солнцу, прикрыл лицо синим платком, все его тело тряслось. Джон положил руку ему на плечо, чувствуя кости, точно у голодной кошки. Наконец мальчик перестал кашлять и спрятал платок в карман. Он посмотрел на Джона губы в пятнах крови улыбаясь облизывая кровь в последних красных лучах заходящего солнца его лицо вспыхнуло как комета и растворилось когда солнце утонуло в туче над Галифаксом.2 Ночная тень легла на лицо мальчика, мачты и кружащих чаек Джон почувствовал холод пустоты. Лицо мальчика покрывала белая корка изморози, и крупинки льда сверкавшие ю взъерошенных волосах казались жуткими и призрачными в полумраке…

– Надеюсь, кашель не помешает вам спать…

Джон отыскал дверь, вошел в каюту. Свет керосиновой лампы выхватил две койки, шкафчики, умывальник с зеркалом, банку с водными гиацинтами на полке. Гиацинты наполнили маленькую каюту сладким цветочным ароматом, в котором плавал едкий кислый запах дыхания мальчика.

– Можно я закурю, сэр?

Не дожидаясь ответа, мальчик скрутил сигаретку и прикурил. Казалось, за дымом прячется улыбка нахальной уличной шпаны, выискивающей, с кем бы подраться.

– Если позволите, сэр, здешняя команда – жуткие люди. Быть беде в этом плаванье, сэр. Я только хочу сказать, что вы можете на меня полагаться… как на друга, сэр.

– Не сомневаюсь в этом, Одри. Давай этим и ограничимся, ладно?

– Могу вам рассказывать все, что творится на полубаке, сэр… хотя доя меня очень опасно толковать с вами откровенно…

– Тогда, может, тебе лучше держать рот на замке. Одри потер ногти о лацкан куртки и оглядел их.

– Не хотите ли опиума, сэр? Помогает не думать о бабах, сэр. Джон не обратил внимания на его предложение и принялся распаковывать вещмешок.

– Пахнет, как в цветочной лавке. Кто принес цветы в каюту?

– Ох, это, скорей всего, Джерри, сэр. – Одри снова стал рассматривать ногти. – Он такой пидор. Я их терпеть не могу, сэр, а вы?

Нет.

– Понимаю о чем вы, сэр… Я тоже об этом думал… –Одри облизал губы и потер между ног.

– Заткнись. Заткнись и принеси мне кофе.

Лицо мальчика скривилось, он внезапно залился слезами.

– Вы что, не понимаете, кто я такой?

Джон с холодной дрожью догадался… «Одри-ледяной мальчик».

Изморозь на его лице кусочки льда сверкающие в волосах невинная похоть голый в последних красных лучах кусочек хлеба у ног мальчика. Мальчик растворился в мачтах и кружащих чайках…

– Я Одри твой холод межзвездных пространств Джон. Твоя каюта там его взъерошенные волосы в каюте больное лицо левая скула… разбитая бутылка…

– Эй смотри-ка, тут одни мертвяки…

Похоже, не чувствовал холода, когда Одри указал левой рукой. Его глаза вспыхнули, точно по верхушкам деревьев пробежал пожар. Улыбнулся как невинный зверек из далеких мо-

– рей прошлого грустный жалобный выживший терпкий запах поплыл от его дыры ждал этого много лет.

– Я Джон.

Ветер по лицу мальчика бледному на пристани. Закашлялся в носовой платок.

– Это туберкулез, сэр… Двух моих братьев сгубил… Позвольте, я расскажу вам про команду… Тут есть Джонни-Цианид показывал на ярмарке фокусы глотал цианистый калий… И огонь тоже глотал…

Сцена на ярмарке…

– Эй, вы, лохи.

Джонни набирает в рот бензин и харкает огнем в толпу, опаляя волосы и поджигая одежду., сжигая цирковой шатер…

– Он мог сырую картошку раздавить в кулаке или проткнуть ее пальцем… И устраивал висельный номер с Джерри на это стоит посмотреть, сэр… – Одри почесал между ног, склонил голову влево и щелкнул языком. Джон холодно взглянул на него, и он быстро продолжил.

– Есть еще Хуанито Мост-Пекос1, метатель ножей…

Голый Хуанито сидит на стуле, бросает нож и разрубает пополам скорпиона на стене… Лунный свет на пыльной улице маленький городок в Техасе. Шептун Том Мэйфилд с двадцатью глубокими насечками на стволе выходит из дверей…

– Ну-ка сраный мексиканец стой на месте. Хуанито сжимает руки за головой поворачивается сначала медленно потом вдруг рывком швыряет нож спрятан– 1 Кличка в честь моста через реку Пекос в штате Техас, построенного в 1892 году и долгое время бывшего самым высоким железнодорожным мостом в США.

ный в ножнах на затылке. Он попадает шерифу в кадык, и тот валится, точно подбитый канюк.

– И его помощник Джерри, метающий ножи ногами…

Голый Джерри Тайлер, щуплый рыжеволосый мальчик, ровесник Одри, лежит на спине, подогнув колени. Он на мягкой арене. Зажав руками опору, вытаскивает пальцами правой ноги нож из мешка. Сгибает ногу. Губы расходятся, обнажая зубы. Когда он выпрямляет ногу, у него встает хуй и торчит вверх. Нож втыкается в говяжий бок, когда мальчик кончает.

– А есть еще Дэви Джонс… Его невозможно описать сэр… Зал суда в Сент-Луисе. Слушается дело Дэви Джонса. Он стоит перед судьей, безразличный и хладнокровный.

– Китайский повар и его подручный Малыш из Фриско…

Призрачная сцена на камбузе. Повар-китаец нетороплив, стар и безучастен. Малыш из Фриско бледный и отчужденный…

– Есть еще филиппинский мальчик, он никогда не говорит… У него сон в глазах, сэр…

Ставни лавок захлопываются на восточном базаре…

– AMOK AMOK AMOK..

– И Фрэнсис Джонс как он себя называет… Самый сладкий голос на свете… Смотрите, что я нашел у него в рюкзаке…

Одри держит плакат «Разыскивается полицией»:

«Фрэнк известный также как Фрэнсис или Кристофер Джонс»… снимок моложавого человека с нафабренными усами и гладким пухлым лицом… «Разыскивается по обвинению в грабеже и убийстве»…

Банк 1918 года… Входят Джонс и с ним еще трое. Сладкий голос эхом раздается в зале…

– Будьте любезны, поднимите-ка руки вверх.

Кассир тянется за пистолетом. Джонс дважды стреляет ему в грудь, и кассир валится, харкая кровью, а гладкое нафабренное лицо Джонса сияет жутким злорадством.

– И три шведских братца, они следят за полубаком и издеваются, сэр…

Три шведа крушат бар, как торнадо.

– И не забудьте о грузе, сэр… алкоголь, сэр… Как же этим шведам сюда не встрять… Вы уже познакомились с капитаном, сэр?

Да.

Во флэшбэке капитан с худым немецким лицом и зелеными глазами протягивает Джону ручку Произносит с легкой иронией, глядя на подпись:

– Вы приняли мудрое решение эээ Джон.

– В деле он известен как Опиум Джонс, сэр… опиум, белые невольники, Опиум Джонс согласен на любую мерзость… И страшно жадный к тому же… За то, что я вам это говорю, сэр, я могу поплатиться жизнью… Вот только сегодня утром один из этих шведов схватил меня за шкирку вот такого больного ударил по лицу сэр и сказал… «Ах ты маленький стукач»… Мне нужно как-то защищаться, сэр… Вот если бы вы дали мне револьвер…

– Еще чего. Я сам разберусь, кто есть кто в команде. Одри чистил ногти, не поднимая глаз…

– Может, все выйдет совсем наоборот, сэр? В следующей сцене корабль плывет…. Один из шведов смотрит вслед Джону и сплевывает на палубу.

– Еще один педрила на этой чертовой посудине. Джон встречается с первым помощником, у того в руках обрез. Помощник улыбается, глаза сверкают как лед на солнце.

– Я уверен, Джон, мы с тобой друзья.

ДЖОННИ ТАК ДОЛГО НА ЯРМАРКЕ

Карнавальные флэшбэки… Джонни-цианид, плюющийся огнем и глотающий шпаги, умеет выплюнуть шпагу и воткнуть в цель. Он может расколоть деревянный брусок ребром ладони, разорвать пополам две колоды карт, раздавить в кулаке картошку или проткнуть ее пальцем. Хуанито метатель ножей, умеющий кинуть нож и разрубить пополам ползущего таракана, и его помощник Джерри Тайлер, бросающий ножи пальцами ног.

Морфинист-альбинос Энди-Висельник в костюме с розовыми блестками показывает трюк с повешением на прорезиненной веревке. От морфия его лицо стало серо-зеленого цвета, точно подземный гриб. Зрелище, когда он качается, дрыгая ногами и закатив розовые глаза, довольно мерзкое, и посмотреть набивается туча народу. В Сент-Луисе у него кончилась наркота, он забыл проверить веревку, рухнул, сломал шею и кончил в свои розовые блестки в луче прожектора –крутой был видок. Джонни вытащил Энди из петли, но ночью тот умер. Так что Джонни сам стал показывать этот трюк. Потом он взял Джерри своим помощником, чтобы тот изображал юного ковбоя, пойманного за клеймлением чужих коров.

Дата добавления: 2015-08-28