Аржанова Вера Владимировна 23 а. л. 21 страница

- Это из-за того, что я пытался заставить тебя… Ты сердишься, да?

Лиор спохватился и отчаянно замотал головой.

- Не – нет, что ты! Я вовсе не сержусь, нисколечко! Просто я подумал… Давай сделаем всё по - другому, хорошо?

И он с любовью и нежностью поцеловал своего ранимого возлюбленного, мысленно ругая себя за такую душевную косолапость. Надо же быть хоть чуть деликатнее, осторожнее! Это ведь не кто – то из его прежних дружков на одну ночь; это – хрустальный ангел с душой ребёнка! И он погладил его волосы, плечи, а потом поднялся с пола и потянул Рейзу за собой. Юноша послушно встал, по-прежнему с беспокойством заглядывая в лицо любимого.

- А как это – по-другому?

- Да как нормальные люди! Я хочу пойти к тебе в комнату, лечь в твою постель, и любить тебя не среди пыточных орудий, а в окружении твоих вещей. Я хочу услышать музыку, которая тебе нравится, угощать тебя твоими любимыми лакомствами. Я хочу уложить тебя спать: укрыть тебя твоим покрывалом и увидеть, как ты уснёшь. А потом – увидеть, как ты проснёшься, и улыбнёшься мне. Так всегда делают по – настоящему влюблённые. То есть, делали, когда любовь ещё жила в этом мире.

Рейзу смутили и даже немного испугали его последние слова. Когда – то, когда он был живым, он верил, что любовь и правда существует. Не в этом проклятом месте, и не среди всех этих человеческих отбросов, - конечно нет; здесь даже тени любви быть не могло. Но ведь где – то же есть край обетованный, и там обретают своё счастье те, кто по – настоящему любят друг друга, потому что они совершенно особенные люди. Он верил, что страсть и самопожертвование любящего — это две половины истинной любви, желающей получать и дарующей. Так говорилось во всех этих удивительных историях, которыми он упивался, спасаясь во тьме своей башни от смертельной пустоты, уготованной для него Мастерами «Плектрона». Он, даже не осознавая этого, мечтал о любви, и слова, сказанные Лиором, просто поразили его. Неужели это и правда так?!

- Ты хочешь сказать, любви больше нет?! Я не понимаю! Как такое может быть?!

Лиор с удивлением смотрел на то, как отреагировал Рейза на такую простую, обыденную мысль. Потом сообразил: мальчик просто не знает жизни! Он вычитал про любовь в книгах, видел её в своих детских снах, мечтал о ней и воображал, что она и правда по-прежнему есть сила и красота этой жизни, душа мира. Но правда была такова, что люди забыли, что значит «любить». Теперь даже считалось постыдным посвящать себя кому-то, кто не платит за это деньги. Нежные чувства стали недопустимым проявлением слабости, а красивые слова, поцелуи и забота о любимом – вовсе уж презренным убожеством. Настоящий мужчина не может быть тряпкой, слюнтяем, и чрезмерная привязанность вроде любви только размягчает воина. Она делает его зависимым от своих чувств и чужих желаний, а это позор! Конечно, люди всё ещё произносили слово «любовь», но оно сделалось таким же пустым понятием, как свобода или чистота, как добродетель. Но Лиор всегда верил, что однажды сможет познать это чувство, и никогда прежде не произносил заветного слова, разбрасываясь им попусту. А Рейза и знать не знал, как живут люди там, за стенами. Он, спасаясь от скуки и вечной бессонницы, запоем читал и снова перечитывал романтические истории и не сомневался, что все это чистая правда. И потому его совершенно выбило из колеи то, что сказал Лиор, и мужчина, сожалея о своей новой бестактности, поспешил взять их обратно.

- Нет – нет, ты не сомневайся! Конечно, она всё ещё живёт в этом мире! И мы с тобой и есть настоящее доказательство существования любви! Я это точно знаю, и не могу отказаться от того, что сулит нам каждое мгновение близости!

Он прижал юношу к своей груди, и Рейза тихо прикрыл глаза, наслаждаясь его теплом и надёжностью. Вдруг он что – то вспомнил, и хотел заговорить, но Лиор не дал ему этого сделать. Он запрещающе коснулся пальцем его губ, а потом поцеловал, словно скрепляя своё повеление молчать особенной печатью.

- Ничего не говори. Я всё знаю, я всё уже понял. И о Бароне, и о его заскоках тоже, и о всемогущем «Плектроне»… И меня сейчас всё это совершенно не волнует! Мы поговорим об этом, и попробуем найти путь к спасению – мы придумаем, что делать со всем этим! Но не сейчас. Что бы ты там не говорил, но хоть один день – то у нас есть, верно?

Рейза помедлил немного, а потом молча кивнул. Лиор был прав, и очень хотелось уступить ему. Он крепче прижался к своему мужчине и стал тихонько целовать его грудь, не скрытую шёлком халата. Лиор застонал от наслаждения и продолжил говорить с жаром, с такой убедительной страстью, что сомнений у Рейзы не осталось: он прав, и только так и должно быть!

- Пойдём к тебе! Мы будем любить друг друга целых сто лет, и никто нам не сможет помешать! И если у нас и правда так мало времени, то мы должны успеть сделать как можно больше! Остальное – всё потом, позже. Не в этой жизни! Идём?

И Рейза снова почувствовал себя совершенно счастливым. Такое странное, необычное чувство! Как будто он вобрал в свои лёгкие особо тонкого, лучезарного горного воздуха, которым дышат боги, и теперь сладчайший эфир кружил его голову, опьянял и обольщал обещаниями рая. И он, понимая, что это безрассудно и смертельно опасно, всё равно не смог устоять. Он поддался искушению и зачарованно кивнул, глядя в глаза любимого.

- Да. Идём! Пусть всё будет так, как ты захочешь, и мы ни в чём не будем себе отказывать. … О, мой дорогой Лиор, я так люблю тебя! Свет божественной свечи, дарованный мне! Ты прав: мы будем любить друг друга целых сто лет, и даже все демоны ада не помешают нам!

И они, сомкнув руки, направились было к выходу, но Рейза, по-прежнему грезя наяву, всё же смог немного сосредоточиться на реальности. Он остановился и виновато посмотрел на любимого, не решаясь что – то сказать. Но Лиор выручил его:

- Что? Тебя что-то беспокоит? Говори же, и пусть тебя это не смущает, что бы там ни было!

Он ободряюще погладил волосы Рейзы, и тот, всё ещё чувствуя неловкость, указал на ошейник – шокер, что лежал теперь на полке у входа.

- Может, будет лучше, если ты снова его наденешь? Только для вида, конечно! – добавил он скороговоркой. – Я не стану защёлкивать замок, и шокер больше не сработает…. Вот дьявол! Мне так жаль просить тебя об этом! – он тяжело вздохнул. – Но, мне кажется, будет лучше, если мы не станем показывать свои чувства перед всем этим безумным сбродом. Я теперь даже не знаю, чем всё это кончится, но пусть бы все по-прежнему думали, что ты у меня на цепи, ладно? Но если ты против, то…

Лиор не дал ему договорить и, засмеявшись, легонько скользнул губами по его лицу, а потом направился к полке с дьявольскими инструментами. Он взял ошейник, а потом, чуть подумав, дотянулся до свисавшей с крюка тонкой, но прочной на вид цепи, и сам пристегнул её к кольцу на ободе. Рейза напряжённо следил за его действиями, и даже тихо ахнул, когда Лиор стал перед ним на колени и протянул ему упряжь.

- Надень на меня это, пожалуйста! Я действительно не прочь быть на цепи у тебя, как твой верный пёс! – Рейза медлил, и Лиор взял его за руку, поцеловал её, а потом вложил конец цепи в его ладонь. – Сделай это, и пусть все мне завидуют!

Рейза, ободрённый и восхищённый его откликом на такую дикую просьбу, невольно поддался его решимости и надел ошейник на любимого. Когда Лиор поднялся и стал рядом с ним, Рейза поразился, до чего странно смотрятся они вместе: большой, полуобнажённый мужчина на цепи у своего миниатюрного господина, облачённого в свадебное одеяние. И он невольно засмеялся, удивляясь тому, как необычно и непредсказуемо развивается их история. Ну что ж, это тоже неплохо! Пусть хотя бы один день принадлежит им, а всё остальное… Кто знает, как сложится дальше? Так будь, что будет! Только ещё кое-что надо сделать, а тогда уже можно идти.

- Ну что ж, мой большой, лохматый барбос! Ты сам напросился, и теперь я буду повелевать тобой, а ты будешь послушным и готовым на всё. Правда?

Он игриво подмигнул своему мужчине и легонько подёргал его за непокорную прядь волос надо лбом. Лиор охотно принял эту забаву, и, взяв в ладони его руку, лизнул её.

- Приказывай, мой господин!

- Хороший зверь, умница! Ну а для начала – надень на себя что – нибудь. Вся твоя одежда - там, в коробке. Да и собери все остальное. – Он кивком указал на нож, валявшийся у стены. Надо взять с собой всё. И сам волоки этот жуткий ящик: он весит больше, чем я сам вместе с одеждой. Чуть не надорвался, пока дотащил его сюда. Так что теперь – твоя очередь! – Лиор засмеялся и стал вытаскивать вещи из ящика. Рейза капризно топнул ногой: - И давай же, пошевеливайся! Неужели тебе не хочется поскорее лечь в постель?

- О, да, одну минуту, и я весь твой!

… Весь твой. Навсегда!...

Глава 24.

… Хагай в изнеможении привалился к стене и на мгновение прикрыл глаза. Голова его болела просто нестерпимо, перед глазами плыли цветные круги. Он почувствовал, как тошнота подкатила к горлу и постарался посильнее вдохнуть носом, но тут же новый приступ боли пронзил его, и он тихонько заныл. Вот ведь сволочь этот Овадья! Сволочь и неудачник! Разве он, Хагай, виноват, что эта тупая скотина не может удержать расположение своей обожаемой ряженой девки? Копытами взялся размахивать! Самому ему сапог в глотку заткнуть бы, да так, что б он с другой стороны вышел! Хагай сглотнул горький комок и зябко поёжился, вспоминая недавнее избиение. Овадья и раньше любил руки распустить, но никогда не доходило до увечий. А в этот раз он явно перестарался. В то злосчастное утро, когда глупый мальчишка так неудачно посмеялся над своим любовником, его симпатичная мордашка превратилась в кровавую кашу с мясом и обломками кости. Челюсть сломана, трех зубов как не бывало. Когда он, превозмогая адскую боль, выбрался из комнаты Овадьи и, отчаянно завывая, упал под ноги солдат, сбежавшихся на шум, никто из пришедших к нему на помощь не смог в первый момент узнать в этом изуродованном чучеле хорошенького негодника Хагая - самую горячую штучку в Баронском клоповнике. Лицо его так отекло, что ни глаз, ни даже перекошенного носа видно не было. Кровь текла из его рта и носа, пузырилась на губах и заливала подбородок, и не возможно было сразу понять, кто это, и что с ним случилось. Но вот кто – то из мужчин наконец разглядел рыжеватые волосы, грязные и слипшиеся от крови, увидел на пальце всем знакомый перстенёк с головой Медузы – подарок одного из друзей господина Бар – Арона, и тогда все ахнули: так это же Хагай! Кое – кому из них уже случалось пользоваться услугами этой маленькой шаболды, да ко взаимному удовольствию, и потому его тут же стали жалеть. Оказали первую необходимую помощь, отнесли в лазарет, гадая при этом, что ж за сукин сын сотворил такое с этой сладкой конфеткой? Врач немало повозился с ним. За следующие сутки отёк немного сошёл, но чёрные пятна синяков сделали его похожим на недобитого енота, а повязка на носу - на дикаря с той стороны гор Этбай; таких варваров иногда продают на невольничьих базарах для участия в поединках. Но главное – челюсть! Безобразная шина стянула то, что осталось от его зубов, и рот его напоминал теперь гусеницы вездехода. Жуткий металлический оскал и повязка, поддерживающая подбородок, придали ему вид совершенно маниакальный. Доктор сказал, что большую часть увечий можно будет залечить, даже следов не останется. Возможно, не останется. Но – тут док деланно вздохнул, выражая свою мнимую печаль, - конечно, это будет стоить не дёшево! Как и те самые особые таблеточки, которыми сам господин Плектр спасается! «Что, деньги – то есть у тебя?... Нет, тебе столько не отработать. Попроси у того мерзавца, что разделал тебя!» Следующие двое суток он, накачанный лекарствами и успокоительным, понемногу приходил в себя, но теперь действие наркотиков прекратилось, и ему опять стало плохо. И тогда Хагай, дурея от боли, отправился искать Овадью Барака. Надо как – то умаслить его; может, правда, пожалеет о том, что натворил, и даст денег на лечение?

По - правде говоря, Хагай теперь до смерти боялся своего любовника. Он смутно припоминал, как тот зашёл к нему на следующий день после побоев, и как всё его покалеченное тело задрожало от страха. Словно ток прошёл сквозь него, пронизал от пяток до макушки, и сердце бешено заколотилось. Хагай постарался отодвинуться к стене и укрыться от ледяных глаз любовника, но тот не позволил ему этого сделать. Он легонько придавил его к постели и принялся бесцеремонно ощупывать. Через бесконечно долгую минуту Хагай смог чуть – чуть расслабиться. Похоже, что на этот раз Овадья на него не злится. Он не стал больше ничего плохого делать глупому мальчишке. Наоборот, казалось, что он даже немного возбудился, глядя на то, как беспомощен и напуган его избитый, почерневший и опухший любовник. На прощание он повторил, что Хагай теперь только его игрушка, и пусть будет готов в любой момент ублажить своего господина. Он беззлобно, но убедительно погрозил пареньку кулаком, и тот послушно заскулил в ответ. Ему действительно было страшно, но в тоже время новое чувство зародилось в его грязной, порочной душе. Это то, что испытывает раб к своему вожделенному господину; то, что делает жертву готовой на всё ради безжалостного мучителя. Это - страсть, абсолютное обожание, слепое влечение и жертвование собой ради утоления хозяйского голода. Так собака любит палку в руках своего господина, и снова и снова приносит её самозваному идолу, кладёт к его ногам и сам ложится рядом, ожидая ласки и покорно принимая пинки. Хагай по-настоящему влюбился в того, кто указал ему его место. И он мог сколько угодно мысленно ругать Овадью – это ничего не значило. Ему безумно хотелось снова испытать этот страх, содрогаясь в грубых руках своего господина и наслаждаясь чувством опасности. Хозяин может убить его, а может и отблагодарить. С ним может быть очень хорошо, а может случиться так, что он, Хагай, не переживёт следующей ночи. И это опьяняло его, и принуждало отправиться на поиски Овадьи в глубине чёрных коридоров донжона. Было очень больно, и слабость просто валила с ног, но он понимал, что если сейчас не добудет денег, станет ещё хуже. Он уже около часа бродил по этажам, с замирающим сердцем ожидая встречи со своим господином. То его видели тут, то там; потом кто – то сказал, что он вроде бы пошёл к «игровой», что бы стеречь своего обожаемого Рейзу. Может, он всё ещё там? И Хагай, выбиваясь из сил, потащился на четвёртый этаж. Но в коридоре у любимой комнаты Барона Овадьи не было, и молодой человек, проклиная и своего любовника, и Рейзу Адмони, и ту образину, что сидит на цепи за этой дверью, двинулся было назад, удивляясь тому, что вокруг нет никого из охраны. Царила абсолютная тишина, и автоматическое освещение тускло реагировало на слабую, одинокую фигурку Хагая. Коридоры и лестницы окутывал полумрак, и ничего не было видно дальше вытянутой руки. Но молодого человека это даже обрадовало: свет не режет глаза, и голова болит меньше. Вокруг – никого, и можно немного отдохнуть! Теперь он стоял у подножья лестницы, прижавшись спиной к холодным камням, и его мягко, приятно усыпляли тишина и темнота. Сознание немного спуталось, и он даже задремал. Колени его подогнулись, и тело Хагая качнулось в сторону. Он ударился плечом о нависавшую над ним ступеньку, и сон отступил. По-прежнему осоловелый от усталости, он хотел подремать ещё немного, но вдруг сердце его вскинулось от испуга: в конце коридора грохнула дверь, и тяжеленные шаги стали приближаться к нему. Сам не зная, почему, он вдруг захотел спрятаться от этих шагов, и потому, забыв о боли и слабости, быстро юркнул под лестницу. Но любопытство пересилило страх, и он всё же отважился выглянуть наружу. Кто это там? Может, Овадья? Но Хагай тут же отверг эту догадку. Он слишком хорошо знал звук шагов своего любовника, а это поступь не его. Очень интересно! А через мгновение он негромко ахнул от изумления, и ему даже пришлось зажать собственный рот, что бы не выдать своего присутствия. Ну ничего себе! Темнота мешала рассмотреть подробности, но и того, что он увидел, было достаточно. Вот значит как?!

Из коридора, ведущего к «игровой», вышли двое. Огромный мужчина, лица которого он не мог как следует разглядеть, и рядом с ним – эта маленькая дрянь, от которой совсем спятил его возлюбленный Овадья Барак. Что – то негромко зазвенело, и Хагай увидел, как Плектр Огненная Роза играет длинной серебристой цепью, которая была прикована к ошейнику, надетому на верзилу. И, если бы челюсть Хагая не была стянута шиной, он непременно так раскрыл бы рот, что зубы по ногам бы стукнули: он понял, кого тащит на цепи красноволосый демон. Так это же его пленник! Да – да, тот самый ублюдок, что доставил уже им всем массу неприятностей! Вот теперь он тут разгуливает по Замку, как у себя дома, а эта шлюха Баронская с ним заигрывает и веселится, дрянь такая! Преодолевая боль, Хагай высунул голову чуть дальше, стараясь получше разглядеть происходящее. С первого взгляда могло даже показаться, что всё в порядке вещей, и всесильный Плектр просто забавляется со своей псиной - тащит на живодёрню, или уже опустил пленника настолько, что тот в ногах его готов валяться. Но вот Рейза обернулся к своему мужчине и улыбнулся – Хагай даже в полумраке видел эту счастливую, влюблённую улыбку.

- Скажи это ещё раз! Мне было так приятно от твоих слов!

Рейза приблизился к пленнику и, обойдя стороной громоздкий ящик, который тот держал в руках, изогнул свой стан, словно стебелёк цветка, приподнялся на носках и поцеловал его в губы. Хагай по-прежнему не мог видеть лица Лиора, но расслышал его довольный, сладострастный стон.

- Ой, нет – нет, не сейчас, пожалуйста! Давай же дойдём сначала до твоей комнаты, а то я не утерплю и прямо здесь тебя уложу! Вот срамота будет!

Он глуховато засмеялся, и Рейза подхватил этот смех. А Хагая захлестнуло чувство ненависти. Это из-за этих подонков, из-за мелкой, неблагодарной твари по имени Рейза Адмони его возлюбленный Овадья так мучается, так страдает от неразделённой страсти и ревности! Из-за этой крысы, шлюхи Баронской он, Хагай, теперь изувечен и просто подыхает от боли! А они, видите ли, лижутся тут, как собаки! Ну да ничего: вы у меня ещё умоетесь кровавыми слезами!

- Ну и ладно! Мне не привыкать! А если повторишь то, что сказал там, в комнате, тогда я на пять минут отстану и мы доберёмся-таки до постели! Ну пожалуйста, скажи мне, что ты – мой!

- Я твой! Я весь твой, навсегда!

Голос Лиора звучал так, словно он улыбался, и Хагай вдруг подумал, что понятия не имеет, как этот жеребец выглядит. То есть, он видел его гигантскую фигуру и его буйную, непокорную гриву, но лица он так до сих пор и не разглядел. А своих врагов надо знать в лицо! И он опасливо выполз из-под лестницы и, сходя с ума от боли и напряжения, бесшумно двинулся к паре влюблённых, которые словно ничего не замечали вокруг. Но едва только ему показалось, что он сейчас увидит всё, что хотел, Лиор неожиданно высоко поднял ящик и поставил его на плечо. Теперь его головы не было видно вовсе, и Хагай чуть не взвыл от злости и разочарования. Вот гадина! И он откатился обратно в темноту, а Лиор освободившейся рукой притянул к себе возлюбленного, немного приподнял его над землёй и стал горячо, долго целовать.

- Я всегда принадлежал только тебе, даже когда ещё не знал ничего о твоём существовании. И буду твоим и в этой жизни, и после неё – все сто тысяч жизней! А теперь пойдём поскорее, или мне надо нести тебя?

И они со смехом заторопились вверх по лестнице, и скоро голоса и шаги их смолкли над головой Хагая. А тот присел на корточки и снова привалился к стене. Он размышлял. Так это правда? Парни из внутренней стражи уже дня три смеху ради сплетничают, что Его Милость господин Плектр, похоже, влюбился в своего пленника. Но они плетут языками просто так, не понимая истинного значения этих слов. И даже не подозревают, что это – правда! Вот это да! И ведь не боится же, шкура проститутская, что господин Бар – Арон руки – ноги ему поотрывает за измену! «Ну да ничего: теперь тебе, гадёныш, мало не покажется!» И он довольно хохотнул, предвкушая месть. И за себя, и за возлюбленного Овадью!

Его все считали глупым. Так, просто смазливая «девочка» для солдатских утех, и ничего больше. «С такими губами мозги иметь не обязательно», посмеивались те, кто платил ему. Наверно, прежде так и было. Но теперь всё иначе. Он влюбился по – настоящему! И это вдруг сделало его взрослым и заставило поумнеть. В нём открылись черты, которых прежде никто не замечал: оказалось, что он очень жесток и коварен. И ещё – злопамятен, эгоистичен и мстителен. И во всём винил теперь ненавистного Рейзу Адмони. Ему, Хагаю, тоже достался бы неплохой кусочек от милостей Барона, не будь этой дряни возле господина. Да и другие мужики, и его любимый Овадья Барак в том числе, тоже безнадёжно сохли по неблагодарному красавчику, и больше их никто по – настоящему не интересовал. А если бы Огненной Розы не существовало, то он, Хагай, мог бы стать у них принцем, и они его на руках бы носили. И Овадья ни о ком, кроме него, больше никогда бы не думал. А теперь он изранен, искалечен, а эти двое наслаждаются своей тайной, запретной любовью. «Ненавижу!» Хагай до боли сжал кулаки. В голове его постепенно стал вырисовываться план мести.

Лиор остановился на пороге и стал с интересом оглядывать комнату. Едва они вошли в опочивальню Огненной Розы, юный господин пропустил его вперёд себя и позволил немного так постоять, просто созерцая и думая о чём – то своём. И Лиор с горечью вспомнил произошедшее несколько ночей назад. Тогда он умудрился наделать таких дел, о которых действительно сожалел теперь, при этом ничего вокруг себя не замечая. Даже не разглядел, что молодой человек в комнате не тот, которого он искал. Для опытного солдата это было совершенно непростительно. Но ещё хуже было то, вдруг подумалось Лиору, что в ту ночь он действительно мог застрелить Рейзу! И от этой мысли ледяной озноб пробрал его от макушки до пят. Ведь только его небрежность спасла их обоих от непоправимой ошибки. Мужчина с ужасом и содроганием представил себе Рейзу, лежащего на постели – на том самом месте, где умер слуга по имени Эзер. Рейза неслышно подошёл к нему сзади и обнял, прижавшись лицом к его спине. Они немного постояли молча, а потом Рейза не весело вздохнул:

- Не надо. Не думай об этом. Мне правда жаль, что ты вынужден пройти через это. Хотел бы я, что бы всё было по-другому, но теперь ничего не изменишь. Прости.

Лиор взял его руки в свои огромные ладони, осторожно сжал пальцы.

- Да я не о себе…

- Я знаю. Я об этом и говорю. Я ведь цел, и ничего страшного не случилось. Что до смерти Эзера – так это просто настал его час, и с таким же успехом ты мог не стрелять в него. Он наверняка свалился бы в эту ночь с лестницы и сломал бы себе шею, или мог вином захлебнуться. Что-нибудь в этом роде случилось бы наверняка. Я думаю, это было предопределено задолго до нашей встречи, и мы не должны винить себя за это. Дикий мир, нелепые судьбы. А я пока даже не пострадал, и ты не должен печалиться. Лучше скажи, чем я могу порадовать моего прекрасного льва?

Лиор чуть повернулся к нему, обнял его за плечи и поставил перед собой, с нежностью глядя в нереально бледное, словно призрачное лицо возлюбленного.

- Цел, говоришь? Не пострадал? Ну если ты так это понимаешь, то я даже спрашивать боюсь, какого это – когда тебе по-настоящему плохо. И я всегда буду сожалеть об этом. А если ты хочешь меня порадовать-то позволь мне как-нибудь загладить свою вину. И если тебе будет по-настоящему хорошо, то, возможно, я смогу простить себе хоть что-то из того, что натворил. Так что скажешь, мой милый ангел? Ты позволишь мне сделать всё, что бы я мог доставить тебе наслаждение?

Он наклонился к возлюбленному и стал целовать его лицо. Его виски, глаза, губы; потом – пряди волос и шею. Рейза зажмурился от удовольствия и тихонько засмеялся:

- И долго ты ещё собираешься меня дразнить? Через минуту – другую мне придётся начать без тебя, если ты сам не возьмёшься за дело. Или хочешь отложить всё до завтра?

Лиор прогнал из своего сердца печальные тени и радостно подхватил и поднял любимого на руки.

- Ну уж нет, и дольше я ждать не намерен. Вот теперь ты попался по-настоящему, и я покажу тебе, на что способен образцовый самец!

Он неторопливо прошёлся по комнате, бережно, как невесту, неся свою драгоценность в руках, и опустил юношу на роскошную кровать. Вот он коснулся шнурка в изголовье ложа, и шёлковые занавесы полога сокрыли их от реального мира. Они остались только вдвоём, и больше уже никого и ничего для них не существовало. Рейза поднял руки, обнял его за шею и притянул мужчину к себе. Лиор повиновался, и губы возлюбленного стали ласкать его, дразнить и возбуждать. Ему это очень нравилось, но расслабиться и до конца отдаться ласке Огненной Розы он не решался: слишком уж он сам велик, а его маленький пленитель так хрупок! Как бы не раздавить его! Он и прежде беспокоился об этом, но пока что всё заканчивалось благополучно, потому что он был очень сдержан и осторожен. А сейчас хотелось полностью погрузиться в свои чувства, не отказывая ни в чём ни себе, ни возлюбленному. И Рейза, уловив отзвук его беспокойства, легонько прикусил мочку уха Лиора, а потом прошептал:

- Не бойся. Всё будет хорошо! Ты не должен себя подавлять: это ни к чему. Даже когда ты себя не контролируешь, ты всё равно не способен причинить вреда, даже случайно. Я это знаю. Мне дано чувствовать и понимать такие вещи; это одна из многих необычных сторон сути Плектра. Мы все, а я – в особенности, с первой ступени обучения должны уметь прочитывать и, если надо, исправлять такие вещи. И только поэтому моя шкура до сих пор на мне. А с тобой даже осторожным быть ненужно. Ты прав: ты настоящий мужчина, и самый лучший любовник, которого я мог бы только пожелать. Давай же, отбрось опасения и люби меня, как никогда никого не любил!

И, едва шёпот Рейзы стих, Лиор тут же опустился на него, словно пытаясь вобрать его в себя, спрятать в собственном естестве, стать с ним единым целым. Он стал жадно и страстно ласкать юношу, сквозь узорчатый шёлк великолепного платья ощущая горячую, возбуждённую плоть, напряжённые мускулы и нежную, гладкую кожу. Он с удовольствием вдыхал запах драгоценных благовоний, тонким флёром окутавших желанное тело, и запах средиземноморской розы, сливаясь с феромонами Розы Огненной, опьянял и совершенно сводил его с ума. Он всё больше и больше возбуждался и, сам того не замечая, уже почти полностью освободился от одежды. Теперь пришла очередь Рейзы расстаться с прекрасными, но ненужными покровами. Лиор стал медленно и соблазнительно обнажать его стан, и это нехитрое дело превратилось в такую волнующую и приятную игру, что сам Рейза уже ненашутку завёлся и теперь просто пылал от нетерпения, в то же время желая как можно дольше продлить это возбуждающее действо. Пусть бы это не заканчивалось, и в то же время – пусть бы поскорее Лиор снял с него всё, и взял остальное! Он с замиранием сердца прислушивался к этим новым для него ощущениям, пьянея от них всё больше и больше. Никто и никогда не мог взволновать его так, и никому он не хотел отдаться полностью, без остатка. Скорее бы! Но тут же: нет – нет, не торопись, прошу тебя! И одновременно с этим: да, поспеши, любовь моя, не то я сгорю от нетерпения! И он почти закричал от восторга, когда Лиор окончательно отбросил белое шёлковое платье в сторону и, приподнявшись над ним, стал влюблено разглядывать изящное тело своего божества. Однако тень смущения и непонимания немного омрачила лицо Лиора; Рейза уловил эту нотку в стройной, чувственной мелодии и приподнялся на локте, с беспокойством заглядывая в лицо своего паладина.

- Что – то не так?

Лиор чуть помедлил, а потом мягко и плавно провёл кончиками пальцев по животу Рейзы, перебирая золотые цепочки пирсинга, немного поиграл ими.

- Вот это. Зачем ты надел эти штуки?

Рейза удивлённо приподнял брови и смущённо улыбнулся:

- Тебе не нравится? Мне показалось в прошлый раз, что ты завёлся, глядя на эти украшения!

Лиор покачал головой:

- Нет. Не они взволновали меня, а твоё тело. Да, это было красиво, но такие штуки носят только… - он замялся, стараясь правильно подобрать слова, и не находя их. – Я хотел сказать, их надевают те люди, кто…

- Шлюхи. Ты это хотел сказать?

Рейзе стало грустно, и он опустил голову, а потом и вовсе отвернулся. Лиор мысленно обругал себя тупым ишаком и поцеловал обнажённый живот любимого. Он отодвинул звенящие цепочки в сторону и заскользил языком по шелковистой коже, коснулся губами маленькой ямочки пупка и погрузился в него кончиком языка. Потом поднял голову и, продолжая ласкать тело Рейзы, искренне возразил:

- Нет. Я не это хотел сказать! Прости, если обидел, но…

Рейза не дал договорить ему и перебил, тяжело вздохнув и по-прежнему не оборачиваясь.

- Ничего, я не обижаюсь. Это всё так, и ты был прав. Я ведь правда развратная Баронская девка, его вещь, дорогостоящая проститутка. Так что…

- Да нет же, это всё не правда! Я ведь совсем не знал тебя, и был настроен ненавидеть. Я просто хотел оскорбить тебя, разозлить, что бы ты меня прикончил по-быстрому. И ты вовсе не… дьявол, у меня даже язык не поворачивается такое повторить! Рейза! – Он коснулся ладонью подбородка любимого и принудил снова посмотреть ему, Лиору, в лицо. – Послушай меня, пожалуйста! Я зря всё это говорил, и я так не думаю. Наверно, никогда так не думал, потому что знаю: такая красота не может быть ни грязной, ни порочной. Это нечто особенное, и с обычными мерками к идеалу подходить нельзя! Ты великолепен, ты прекрасен, и в моих глазах совершенно невинен! Я думаю именно так, и ты не должен думать иначе!

Он поцеловал юношу, и тот радостно ответил на его признание, лаская губами его губы, его лицо. Наконец он мягко опустился на подушки и прикрыл сияющее золотом тело покрывалом. Теперь ему было неловко, и хотелось поскорее избавиться от бесполезного украшения.

Дата добавления: 2015-08-28