Неожиданно он ощутил, что губ его коснулось что-то влажное и холодное. В тот же момент удивительно вкусная вода тонкой струйкой потекла ему в горло, он было закашлялся, но тут же снова жадно глотнул, потом ещё и ещё. Это казалось бредом, игрой воображения – он так и подумал, но вот раздались голоса у него над головой; кто-то приказал нести его в машину. Железные ручищи сдавили тело юноши, сильным рывком подняли его в воздух, и через мгновение он оказался в прохладном полумраке кузова большого вездехода. Как-то до странности ясно он определил, что это именно вездеход, и что эти люди искали именно его, Рейзу, а теперь они возвращаются в «Плектрон».
- Поехали! – Скомандовал старший группы, и машина загудела, закачалась, пробираясь по бездорожью убийственной пустыни. – База, я восьмой! Объект на борту, нужна помощь! Приём! – Рейза снова отключился.
Наказывать его не стали. Мастер Ноах убедил Совет, что тяжелейшее испытание, через которое Рейза прошёл в пустыне, само по себе есть наказание, и юноша, несомненно, усвоил этот урок. Так и было: он понял, что ему не сбежать так просто. Он не знает мира вокруг, у него нет сил и опыта. Да и положиться больше не на кого. Теперь он навсегда одинок, и никто не захочет помочь ему по доброй воле. По этому, едва немного окрепнув, он снова попытался сбежать, но на этот раз принудил начальника стражи помочь ему. Рейза просто подошёл к нему и посмотрел ему в глаза. Через несколько мгновений солдат упал к его ногам и стал целовать полы его накидки, убеждённый, что минуту назад получил самое невероятное, самое упоительное наслаждение, и счастлив теперь стать рабом этого прекрасного ангела до конца своей жизни. Он тайно вывез на своём вездеходе Рейзу за пределы академии, и они вдвоём двинулись через пески. Начальник охраны, его звали Зевулон, позаботился обо всём: о припасах, о комфорте своего повелителя, и на этот раз юному Плектру даже показалось, что он сможет вырваться. Продвигались они быстро, и уже через три дня на мониторах вездехода появились очертания города Урим – первого из городов, принадлежащих Касдимам. Рейза не собирался здесь задерживаться; очень уж сильна среди Касдимов власть Великого Магистра Габриеля, да и город слишком мал, что бы затеряться в нём. Он не прочь был бы вообще не заезжать в его пределы, но Зевулон хотел пополнить припасы, и они двинулись прямо к городу. Рейзу охватило неясное беспокойство. И чем ближе они подъезжали, тем сильнее становилось это мерзкое, пугающее чувство, и наконец Рейза не выдержал и потребовал направить вездеход в другую сторону. Но его рыцарь в конец одурел от того давления, которое всю дорогу оказывал на него Плектр, и не смог сразу правильно оценить положение. Некоторое время он продолжал двигаться к Уриму, и напрасно Рейза кричал ему, что это ловушка; что, если они сейчас вернутся в пустыню, у них ещё будет шанс ускользнуть от преследователей, что, если их схватят, они оба погибнут… У него не хватало опыта и сил полностью контролировать своего слугу. Он сумел внушить ему рабскую преданность, но не мог заставить его поступать всё время против собственной воли. И Зевулон, опьянённый безрассудным обожанием, отвечал только, что защитит своего повелителя, что никто не сможет причинить его прекрасному Рейзе вред. Он, Зевулон, будет драться не на жизнь, а на смерть за него, своего ангела! И скоро ему представилась возможность подкрепить свои слова делом. Уже возле самых врат города Рейза смог – таки заставить его повернуть, и они стремительно понеслись обратно в пески, но было поздно. Их засекли стражи города, предупреждённые о возможном появлении беглецов, и за ними в погоню бросилась целая армада дестройеров. Их вездеход был намного мощнее, чем мелкие, устаревшие машинки местных вояк, и, возможно, Зевулон смог бы сдержать данное Рейзе обещание и спасти своего возлюбленного, но два беспилотных квадрокоптера, зависшие над ним, с воздуха расстреляли их. Сработала активная защита, и беглецы не пострадали, но машина была повреждена и потеряла скорость. Преследователи нагнали их, завязалась схватка. Но длилась она не долго; более опытные в военном деле солдаты Урима вывели оружие вездехода из строя, в то же время стараясь не навредить в серьёз тем, кто был внутри машины. Рейза наконец вспомнил о своих способностях и применил их; с десяток нападавших навсегда остались лежать на окровавленном песке, но силы были слишком неравными, и вскоре беглецов схватили. Зевулон действительно дрался до конца, и только строжайшее повеление Великого Магистра не причинять обоим пленникам вреда удержало солдат Урима от расправы, хотя они и смогли немного отвести душу. Особенно досталось, конечно, бывшему начальнику охраны «Плектрона». Мальчишке они не посмели причинить серьёзного вреда, опасаясь гнева Плектров, но обоих, от греха подальше, накачали наркотиками и сделали совершенно беспомощными. Вскоре прибыли люди из академии, и забрали своих дезертиров. Вот тогда он впервые попытался наложить на себя руки. Он знал, что его ждёт нескончаемый кошмар - смерть при жизни, гибель как личности. Он слышал мысли Мастеров и слова брата Рама о «мёртвой воде»: тот считал это единственно возможным способом сделать его подходящим для служения. Никто из учеников, конечно, ничего точно не знал о том, что это за вода такая, и почему она «мёртвая», но все шептались о том, что это смерть души. Говорили, что человек становится послушной, безропотной «нежитью», готовой исполнить любой приказ, принять для себя или совершить любую мерзость – и мысли об этом были невыносимы. Он не хотел становиться таким. Не хотел разрушать, не хотел опускаться в болото грязного разврата и жестокости. До той страшной ночи в комнате Амита он наивно надеялся, что сможет избежать этого, что для него найдётся другое занятие, не связанное с блудом, садизмом и убийствами, но теперь иллюзий у него не осталось. Он знал, что, если сейчас вернётся в «Плектрон», очень скоро его принудят стать кем-то другим: Плектром Огненная Роза, а не Рейза Адмони. Так что это его последний шанс спасти свою душу, и он решил попытаться. Действие наркотиков прошло, но Рейза претворялся слабым и беспомощным так успешно, что конвоиры поддались на его обман. Руки его не были скованы – солдаты посчитали это излишним: мальчик казался совершенно неспособным к физическому сопротивлению, а Мастер Рам строго – настрого запретил причинять ему боль. Зевулон же никак не желал угомониться, и даже отрава и побои не могли сломать его. Как только дурман в его голове немного рассеялся, он принялся бушевать, но солдаты не решились вкатить ему новую дозу наркотика: он мог умереть, а великий Магистр приказал его привезти живым. Так что он стал причинять им немалое беспокойство. Из-за этого всё внимание досталось Зевулону, а за Рейзой никто особенно не присматривал. Стражники академии обучены противостоять воле Плектров, но это при явной атаке на мозг. Рейза поступил иначе. Потихоньку, незаметно, он разрушил их ментальную защиту и, когда выбранный им охранник отключился, он завладел его личным дестройером, немедленно приставил короткое дуло к своему подбородку и нажал на курок. И ничего не произошло! Он нажал ещё раз, и снова ничего! Он не умел пользоваться оружием и не смог привести его в действие: боевой режим был временно заблокирован предохранителем. Он поздно понял это, и когда попытался активизировать оружие, другие конвоиры уже заметили это, и тут ему досталось по-настоящему!
- Хочешь, что б было больно – будет больно! Теперь не жалуйся, щенок! – Старший в группе вытащил его из остановившегося вездехода, бросил на раскалённый песок и принялся избивать, не обращая внимания на вопли Зевулона и протесты своих товарищей. – Ишь, что удумал, маленькая дрянь! Ты себе мозги вышибешь, а нас всех потом живьём изжарят за то, что дали тебе подохнуть? Не надейся, так легко ты не отделаешься! Я тебя сейчас по кругу пущу, если не угомонишься! Понял? – Он ещё несколько раз ударил ногой сжавшегося в комочек мальчика, снова и снова спрашивая:
- Ну как, ты понял? Или мне ещё поучить тебя хорошим манерам? Теперь достаточно больно?
Рейза совершенно ослабел и затих. Его снова запихнули в машину, надели всё-таки оковы и через сутки они прибыли в «Плектрон».
Рейза тяжело поднялся; пошатываясь, прошёлся по комнате. Подошёл было к двери, но сообразил, что ему незачем кого-то звать: ему ничего не было нужно. Тогда он вернулся в постель, но ложиться не стал, а просто сел на край. Если прилечь, то, скорее всего, сон – воспоминание вернётся, а ему не хотелось сейчас ворошить прошлое. Он знал, что тогда всё было очень, очень плохо, и каждый фрагмент забытых им переживаний и событий ещё хуже и мрачнее предыдущего. И этот путь ему снова придётся пройти до конца – вспомнить всё, в подробностях и красках. И не важно, что он не хотел этого делать; какая-то сила принуждала его к этому. Должно быть, это было необходимо. Его мозг выполнял какую-то работу, смысла которой он не понимал, но, он не сомневался, ему самому это необходимо. Вот только не сейчас. Слишком тяжело всё сразу: и Амит с Лиором, и Великий Магистр с архонтами, и пустыня… Да ещё тот охранник, Зевулон. Надо же, а он совсем забыл о его существовании! А ведь этот несчастный ублюдок совсем рехнулся тогда от страсти к своему возлюбленному Рейзе! Кого-то это ему напомнило… Кто-то поблизости, прямо тут! Барон? Нет, с ним это по-другому. Эзер? Тоже не то. И тут он сообразил: этот стражник, Овадья, кажется! Да, точно, Овадья Барак. Он ведь долгое время был слугой Рейзы, но Плектр его никогда не замечал, словно его и не было. А теперь, выполняя «осмотр», он с удивлением обнаружил подлинные чувства Овадьи к нему, и его это обеспокоило. Одержимость? Пожалуй, да. Это может быть очень опасным! За себя он не волновался; он волновался за Лиора. Мало того, что Барон ревнив до безумия, а, оказывается, у него есть ещё ненормальный поклонник! Как бы это не навредило его глупому, жестокому возлюбленному! Рейза застонал и упал на подушки. Нет, ему придётся пока оставаться в постели, слишком плохо он себя чувствовал. Увидеть бы только Лиора, хоть на минутку! Но зачем? Что бы опять быть униженным и осмеянным? Нет, сил нет выносить это. Потом, когда он немного придёт в себя, когда сможет усмирить своего дикого льва, тогда они увидятся снова. А пока надо просто отдохнуть. Он прикрыл глаза, но тут же в его памяти всплыло лицо Зевулона: исступлённое, перекошенное от гнева и нестерпимого вожделения… Кажется, для этого кавалера Рейзы Адмони всё плохо закончилось. Или нет? Что было дальше, после возвращения в «Плектрон»? Нет, не сейчас. В закоулках его памяти притаились тени чудовищ, и ему было страшно выпускать их на волю. Сегодня ему с ними не справиться, и он просто полежит тут, на постели Барона, и отдохнёт, а видения прошлого пусть вернутся чуть позже. Он заставил себя думать о Лиоре; без обиды и разочарованности, только с нежностью и любовью. Скорее, он просто мечтал о нём, воображал его жизнь, его желания и поступки. Это было очень приятно, и он позволил себе быть слабым в объятьях своих грёз.
Глава 13.
… Лиор мерил камеру беспокойными шагами, не находя себе места. По его подсчётам, прошли примерно сутки с тех пор, как он занимался сексом с Овадьей, и ещё больше времени прошло с последней встречи с Плектром. Ни он, ни Овадья Барак больше не приходили. Приходили другие стражники. Три раза они ему приносили еду – всё такую же сытную и вкусную, как в тот раз, когда Рейза сам угощал его, но аппетита совсем не было. В голове его звучали последние слова, что сказал Овадья о своём господине. Неужели это правда, и он так болен? Он что, на самом деле хотел убить себя? Нет, этого не может быть! Он сел на свой лежак, постучал кулаками по коленям и снова встал, не в силах усидеть на месте. Нет – нет, Овадья солгал, и Рейза просто немного не здоров: Лиор действительно поранил его недавно, и, наверно, он сейчас сидит там, на верху, и злится на своего пленника… Но сердце сказало ему другое: Овадья не солгал, и рана, нанесённая Рейзе, оказалась намного серьёзнее. Что, если ему и правда очень плохо и он умирает? Лиор снова заскрипел зубами от бессилия и опять сел. Может быть, он мог бы что – то сделать для своего возлюбленного, как – то помочь? Он сейчас даже не вспоминал о своём стократном обещании убить заклятого врага и хотел только одного: увидеть его живым и здоровым! И, словно по волшебству, его желание неожиданно исполнилось. Рейза Адмони спокойно, с мягкой дружелюбной улыбкой, вошёл в его тюрьму. Лиор замер, боясь опять всё испортить, и только во все глаза смотрел на маленького демона. Всё верно, Овадья говорил правду! Прекрасный мучитель казался сейчас совершенно прозрачным, истаявшим, словно лунный свет на пороге утра: ещё чуть – чуть, и он рассеется совсем, не оставив и следа! Он был бледнее обычного, и глубокие тени залегли у него под глазами, да и черты лица сделались как – то острее, резче. Лиор вдруг сообразил, что за эти три или четыре дня его пленитель заметно похудел и действительно выглядел измученным. Но, словно это ничего для него не значило, Плектр приблизился к невольнику и, не слова не говоря, стал поглаживать небритое лицо и растрёпанную голову; распахнул халат на нём и принялся внимательно осматривать его тело. Вот он заметил синяк на плече, оставленный Овадьей, и нахмурился. Вот ещё один синяк - от пинка по рёбрам, и ссадина на бедре… Рейза помрачнел ещё больше и ненадолго задумался, а потом, словно что – то разрешив для себя, с раздражением покачал головой. Несколько секунд спустя он исчез за дверью, и только тут Лиор обнаружил, что всё это время не мог даже шелохнуться, словно его парализовало. Если уж сейчас Плектр смог с ним такое сделать, значит, он мог это всегда. Так почему не делал? Почему позволил с собой так обращаться? Сердце его сжалось. Это было жестоко, очень жестоко! Он не должен был так поступать. Но ведь он всего лишь обозлённый, грубый мужлан, солдат! Эти тонкости для него слишком сложны. Он привык жить в полную силу, в полную силу чувствовать и выражать свои эмоции тоже без ограничений и жеманства. Любишь – поцелуй; злишься – ударь; хочешь – возьми; ненавидишь – убей! А теперь всё должно быть по-другому, но он не знал, как именно. Инстинкт бойца говорил ему: «ты должен убить!» А чувства мужчины побуждали его выполнить повеление Рейзы Адмони: стать на колени, поцеловать его сандалии и попросить прощения за всё, а потом признаться в том, что обожает его! Снова полный хаос в голове; так всегда, когда Рейза рядом. Его тяжёлые раздумья прервал Овадья. Он молча вошёл, молча кивнул в знак приветствия и жестом приказал Лиору вернуться на каменную скамью у стены. Все так же ни говоря не слова, сдёрнул синий шелк с его тела, лишь на мгновение скользнув ладонями по коже пленника, а потом заковал его, не сильно натянув цепи. Лиор безропотно повиновался, и Овадья, удовлетворённо кивнув, покинул его.
Рейза принёс с собой небольшую шкатулку, вроде тех, в которых хранят косметику и всякие штучки для наведения красоты. Лиор вдруг подумал, что сам – то Рейза явно не пользуется гримом; так зачем ему это? Рейза подтащил кресло поближе к пленнику, как в самый первый раз; поставил шкатулку, а потом отошёл и скрылся ненадолго за перегородкой душа. Зашумела вода, потом снова стало тихо. Вот Рейза снова появился, уже с серебряной чашей для умывания в руках и полотенцем. Он поставил всё это перед Лиором и раскрыл шкатулку: там был бритвенный прибор, расчески, флакончики с душистыми эссенциями, какие – то мази, разноцветные шарики – видимо, пилюли, вроде тех, что оставлял ему Овадья – словом, всё, что нужно, что бы из обезьяны сделать привлекательного человека. Лиор понял намерения своего пленителя и радостное волнение взбодрило его. Это ведь не от ненависти, правда же? И Рейза, словно услышав его чувства, мягко улыбнулся, едва заметно кивнул головой и стал увлажнять лицо пленника тёплой водой. Он зачёрпывал её пригоршнями, подносил ладони, полные влаги, к его щекам, подбородку, а потом расплёскивал приятные горячие капли по его коже. Вода немедленно потекла по груди, животу Лиора, и её движение немедленно возбудило его. Он тихо застонал, и Рейза снова улыбнулся. Пока он не произнёс ни слова, и Лиор тоже не решался прервать это молчание. Он сейчас наконец-то понял, почему Овадья ничего не говорил, когда заковывал его: это всё Рейза! Как видно, он хотел тишины и молчания, и это настроение передалось всем, кто находился поблизости. Словно его желания были заклятием для его добровольных рабов, алчущих любви. Он молчит – и все будут молчать, не смея перечить его желанию. И это даже приятно! Лиор немного прикрыл глаза, наслаждаясь этим нежным уходом, и смотрел сквозь ресницы, как струи воды текут по запястьям Рейзы, пропитывая рукава роскошного платья, и брызги расплываются тёмными пятнами на тяжёлой благородной парче. Плектр немного поморщился, в очередной раз проведя руками по его лицу: Лиор только сейчас почувствовал, что его ладонь на ощупь какая-то странная, словно на ней что-то надето. Он постарался рассмотреть это: да, верно, тончайшая латексная перчатка, «вторая кожа», того же оттенка, что и настоящая. Так сразу и не заметишь. Зачем это? И почему Рейза морщится от соприкосновений? Ему больно? Ну конечно, это наверняка так и есть. Видно, он поранился. Лиору стало очень жаль – в который раз за эти дни! И жаль, что нельзя поцеловать эту хрупкую ладонь, избавить пострадавшее тело от боли… Он тяжело вздохнул, но Рейза приложил палец к его губам, и он снова замер. Рейза раскрыл маленькую баночку с чем – то душистым, зачерпнул костяной лопаточкой немного белой массы и переложил её в чашку для мусса. Он обмакнул туда помазок и стал неторопливыми движениями взбивать крем в пышную, воздушную пену. Белоснежная кипень заполнила чашу, напоив воздух тонким цветочным ароматом, и Рейза мягкой щёточкой принялся наносить пену на подбородок, на щёки своего пленника. Помазок затанцевал небольшими кругами по коже мужчины, и тёплая лёгкая масса увлажняла её, делала мягкой, а многодневную щетину – послушной, готовой к бритью. Рейза кончиками пальцев коснулся его подбородка и мягко принудил запрокинуть голову. Сверкнула серебристая молния в руке Рейзы, и дыхание Лиора слегка перехватило: лезвие опасной бритвы коснулось его лица. Он почувствовал, что кожа его натянулась, напряглась, и с лёгким трепетом приняла коварное обманчивое скольжение смертоносной стали. Но Рейза явно был в этом очень опытен, и руки его работали быстро, ловко и легко. Он даже не задел царапину, что сам оставил в первую ночь их странного знакомства, и кожа пленника становилась всё глаже и мягче. Приятно! Вот уже лицо мужчины облагородилось, и Рейза поднёс бритву к его шее. Лиор подумал, что вот сейчас его горло так беззащитно, что, пожелай этого Плектр, всё кончилось бы мгновенно. Но это почему-то не пугало его. Даже больше: опасность просто заворожила его, и он возбуждался всё больше и больше, чувствуя сталь и прижавшееся к нему горячее тело Рейзы. В первый раз, когда они были тут вдвоём, и он ощущал эту великолепную плоть, жара не было, и поначалу кожа пленителя казалась даже немного прохладной. А сейчас он весь пылал, и Лиор догадался, что это болезнь сжигает его. И снова невольнику нестерпимо захотелось обнять своего властелина, и пусть даже дрогнет повелительная рука, сжимавшая опасную молнию… Он прикрыл глаза, и его посетило видение: вот они вдвоём медленно идут по заснеженным улицам северного города Ренна; лёгкие сумерки окутывают их инеистым флёром и первые звёзды разгораются над их головами в морозном синеющем небе. Рейза поднимает лицо к этим бриллиантам, капюшон соскальзывает с его головы. Лиор не отрываясь смотрит на его прекрасное благословенное лицо; на то, как кружевные снежные пушинки мягко опускаются на его пламенные волнистые волосы, и ему так хочется продлить этот миг заснеженного очарования! Их глаза встречаются и Рейза весело, счастливо смеётся. Вот он прижимается к своему храброму льву, их губы, прохладные от мороза, сливаются в поцелуе…. Лезвие замерло, и Лиор взглянул в лицо своего возлюбленного мучителя. Его глаза были странны. Лиор уже видел такое выражение в них, словно юноша был не в себе, и его зачаровал чудесный, призрачный сон. Он опять прислушивался к далёкой, неслышной мелодии, и неожиданно по его лицу скатилась одинокая хрустальная слеза. Лиор не выдержал этого и рванулся к Рейзе, стремясь прижать его к себе, обнять, поцеловать, и, кажется, готов был вырвать удерживавшие его цепи. Но вот Рейза Адмони очнулся. Глаза его ожили; мягкие, чувственные лепестки рта затрепетали в улыбке и он прильнул к Лиору, целуя его отзывчивые губы. Хлопья пены остались на его коже, когда он наконец отстранился, и его это позабавило. Он собрал их пальцами, а потом подул на них, и они белыми снежинками взмыли над головой Лиора – прямо как в его видениях. Рейза наклонился над чашей с водой и принялся умываться, мягко ополаскивая лоб, щёки, высокую обнажённую шею, разливая струйки по груди, по драгоценному корсажу: вот вода проникла под платье, и он тихо засмеялся от удовольствия. Лиор не мог оторвать взгляда от своего удивительного бога, и он казался ему сейчас самым настоящим, самым живым и искренним; почти нормальным человеком, только невозможно прекрасным! И его тут же болезненно кольнула ревность: сколько же раз Рейза уже делал всё это, и для кого? Для неблагодарного садиста Бар – Арона? Лиор представил себе грубую стареющую морду толстого, обрюзгшего хама, имевшего его возлюбленного в своей собственности, как вещь! Он точно недостоин этого! Но, к счастью, болезненное чувство возникло лишь на мгновение, и тут же растаяло, не успев испортить его настроения: сейчас не Барон, а он, Лиор, доверился мягким рукам Огненной Розы, и именно его холит сейчас странный, прекрасный повелитель его сердца. Он блаженно улыбнулся и расслабился. А Рейза вообразил себе, что это и есть обычная, хорошая жизнь: вот он заботится о своём возлюбленном, ухаживает за ним. Надо сменить воду: эта уже остыла. И он сделал это, а потом стал обмывать лицо Лиора, любуясь его освежённой, гладкой кожей. Перчатка мешала ему, и он стянул её; слегка поморщился, но тут же забыл о своих ранах. А Лиор успел разглядеть длинные, глубокие, косые порезы на его ладони. Он снова захотел что-то сказать, и снова не решился, и только заворожённо следил за движениями Рейзы. Вот он собрал остатки влаги с лица своего любимого пленника вышитым полотенцем, а потом достал сапфировый, инкрустированный драгоценностями флакончик и сбрызнул руки удивительно приятной, душистой эссенцией. Отставил флакон и зачерпнул немного белого мягкого притирания из хрустального горшочка, а потом смешал всё это на своих ладонях в одно целое, и приложил руки к лицу Лиора. Благородный, влажный крем приятной мягкостью успокоил его разгорячённую кожу, и лёгкий массаж кончиками тонких, изящных пальцев подействовал, как благодатное касание ангела. Ему было так хорошо, что он хотел бы умереть прямо сейчас, наслаждаясь чистотой и прелестью своего неповторимого, совершенного возлюбленного; умереть, и никогда не увидеть больше, как милое, ласковое существо превращается в жестокого, равнодушного Плектра. Но смерть не хотела прийти, и он просто поплыл по волнам наслаждения. Вот Рейза закончил поглаживать его лицо и шею. Он легонько дотронулся до синяка на плече пленника, и, видя, как тело его отреагировало на прикосновение признаками боли, наклонился к тёмному пятну и коснулся его губами. Лиор аж дышать перестал. Он весь напрягся. Возбуждение нахлынуло на него, затопило, оглушило, и он застонал от желания. Но Рейза словно не заметил этого. Он потянулся к шкатулке и достал оттуда ещё баночку, набрал на пальцы мазь и стал обрабатывать синяк. То же самое он сделал и с другими следами, что оставил взбесившийся Овадья на теле заключённого, лаская губами, а после - умащая целебным густым бальзамом болезненные отметины. Лиор тут же пожалел, что повреждений было так мало; и не важно, что уже сутки они неслабо болят. Рейза достал из бонбоньерки несколько пилюль, присмотрелся к ним, а потом выбрал одну, розоватую, как жемчужина, и вложил шарик в полуоткрытые губы Лиора. Мужчина принял лекарство: вкус граната освежил его язык, и через несколько мгновений застарелая боль стала отступать, а потом и вовсе прошла. Рейза внимательно следил за отражением чувств Лиора, и, едва тому стало лучше, он довольно кивнул. Достал расчёску и принялся ухаживать за густой, непокорной гривой своего льва, приводя в порядок бледное золото его волос. Наконец он остался доволен своими трудами, и заговорил:
- Как же ты красив! Я сразу увидел это, но сейчас твоя красота сияет особенно ярко! Ты просто великолепен! Словно изысканное лакомство; так же свеж и ароматен, и я съел бы тебя, как самый вкусный и желанный десерт. – Он прильнул к Лиору и стал оглаживать его, целовать. Он провёл кончиком языка по изгибу ушной раковины, влажно пощекотал её и легонько прикусил мочку уха пленника: словно электрический ток пробежал через всё тело Лиора, и его орудие стало наливаться силой. Но Рейза тут же отодвинулся от него и вздохнул:
- Но сегодня мне не придётся насладиться тобой. Увы, но я не могу тебе позволить получить хоть немного удовольствия, так что оба поголодаем. Ты был слишком жесток, и я непременно должен наказать тебя. Знаешь, я ведь вчера хотел отдаться тебе по настоящему, полностью, но ты оттолкнул меня. Я понимаю: в том, что ты вообще пришёл сюда искать моей крови, сам ты виноват лишь отчасти. Тот, кто тобой повелевает, очень силён; мне ли не знать этого! Но, как я уже сказал, ты слишком обрадовался возможности плюнуть мне в душу. И за это ты заплатишь!
Он сардонически захихикал, глядя на ошарашенное лицо пленника. Лиор даже на мгновение зажмурился: он не хотел этого видеть! Его прекрасный возлюбленный ангел снова стал жестоким, грязным демоном, и это разочарование поразило его в самое сердце. Он проскрипел сквозь зубы:
- Я убью тебя, мерзкая тварь; убью без всякого сожаления! Таких, как ты, на свете быть не должно!
- Вот как! – Рейза подошёл ближе, взял в руки влажное полотенце и принялся его скручивать. – Хорошо, что ты такой справедливый и благородный, и именно тебе сама судьба вручила право быть жрецом правосудия! Браво! – Он резко взмахнул своей импровизированной плетью и ударил ею Лиора, а потом ещё и ещё. – Браво! Браво сто раз! Это тебе мои аплодисменты, мой благородный судья, и благодарность за «мерзкую тварь». Только вот я что скажу тебе: ещё в первую ночь я говорил, что твой морализм – просто дешёвка. Ты меня не знаешь, а присвоил себе честь осуждать меня. Но прежде, чем приговорить и казнить, спроси себя: так ли я виноват на самом деле? Неужели я действительно ужаснее других, и заслужил смерть больше, чем все они? Они будут жить и наслаждаться, а я умру. Ты это называешь справедливостью?
- Справедливость – это око за око! Ты знаешь, зачем я здесь.
- Да ни черта я не знаю! – Рейза снова стал закипать; похоже, опять будет истерика. Он размахнулся было полотенцем, но в последний момент справился с собой и не ударил. – Я уже говорил тебе, что не посылал никого к Амиту! Я этого не делал! – Лиор насмешливо покачал головой, но Рейза тут же схватил его за подбородок и принудил посмотреть ему в глаза: - Я не лгу! Я никогда не лгу, что б ты знал!
И он стал страстно и жарко целовать своего палача, нежа пальцами его волосы, шею, грудь. Лиор попытался было уклониться, но цепи не позволили. Рейза наконец сам оставил его.
- И как ты думаешь: сейчас я тебя обманываю? Когда ласкаю тебя, когда целую, я лгу? Или ты это всё время делаешь? Кто получает большее удовольствие от того, что причиняет другому боль: я, или всё-таки ты? – Лиор не ответил, вспомнив их последнюю встречу. Рейза усмехнулся:
- Вот именно. Я вообще не получаю удовольствия от таких вещей. Это всего лишь твоё наказание, и я предпочёл бы этого не делать. У меня много сладких приёмчиков в арсенале, я мог бы и так обломать тебя, как и всех остальных. Но для тебя это было бы слишком хорошо.
Он отвернулся, прошёл было к двери, но тут же вернулся и снова поцеловал Лиора. Пленник ответил ему холодным равнодушием, а потом тихо, устало и ненавидяще прошептал:
- Я убью тебя! Клянусь своей душой, убью! Я готов был полюбить тебя, как ты и добивался. Я понял: ты очень хотел бы заставить меня влюбиться в твои поганые, бледные кости, но ты меня достал! Ты слишком изощрялся в своих мерзких играх, и я не прощу тебе всего этого! Я непременно разделаюсь с тобой, дай только шанс!
Плектр погладил его по лицу, а потом влепил пощёчину.
- Тебе именно такие игры не нравятся? Ты этого не простишь? Ой, смотри-ка, что случилось!
Свежая рана на ладони открылась, и потекла кровь. Он поднял руку и стал разглядывать крупные красные капли, побежавшие по его запястью.
- А это? Это нравится? Хочешь убить, да? Ты только всё обещаешь и обещаешь… – Он встряхнул рукой, и капли разлетелись по комнате, запятнав и его самого, и пленника. Потом накрутил на руку полотенце и остановил кровь. – А что, если я дам тебе такую возможность? Ты это сделаешь? У тебя хватит духу отказаться от рая, что я обещал тебе? Я ведь сказал правду: ты останешься жить! Никто не посмеет убить тебя, и я тебя отпущу. Только мы доиграем нашу игру до конца. Ты помнишь условия: упадёшь мне в ноги, попросишь прощение и всё такое… Конечно, помнишь! Первое моё требование ты уже выполнил: назвал имя Амита. Осталось совсем немного!
Он снова направился к выходу. Отбросил окровавленное полотенце, приложил пальцы к коммуникатору. На вызов кто-то ответил, и Плектр приказал:
- Войди сюда!
Появился Овадья и застыл, ожидая его дальнейших приказов. Плектр обернулся к своему невольнику и скривил губы в подобии улыбки:
- Ещё одно: ты думал, я забыл, что ты изменял мне прямо тут? Или ты воображал, что я спущу тебе это? Не надейся. Я сам тебя больше не трону, но и другому ты не достанешься! Слышал про мужской «пояс верности»? Жесткая штука! – Он жестом повелел Овадье принести и надеть на Лиора эту мерзкую упряжь, и Лиор сразу понял, что прежние игрушки были действительно игрушками в сравнении с тяжёлым, хромированным каркасом пояса. Сразу стало больно, но терпимо, хотя жутко неудобно и унизительно.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |