Анна Курзаме Тирианна Корсей 4 страница

Маша. Сегодня? Среда.

Валерка. Чего же ты вырядилась с утра?

Маша. Ничего не вырядилась. Всё скромненько, вот и все.… А что, выходит, у меня «такой» вид?

Валерка. Какой?

Маша. Праздничный – «какой».

Валерка. Дурацкий. И на голове ерунда какая-то. Пугало ты.

Маша вырывает у него из рук бутылку, размахивается, чтобы забросить ее в море.

Эй, эй, шуток не понимаешь?

Маша опускает руку.

Очень даже миленькая прическа. Фик-фок на один бок (Завладевает бутылкой, пьет)

Маша. (Через паузу, вздохнула) Вызывающе чуть-чуть.

Валерка (продолжает жевать) Не в этом счастье – плюнь.

Маша одевает кофточку.

Другой разговор. Главное – не выпендриваться, через себя не прыгать, по возрасту жить.

Маша (перекривляя). «Не выпендриваться»!

Валерка. Не поняла? Все равно, как татуировку на видные места наколоть, кольцо в нос вставить, пирсинг на губу или на язык сделать. Цель одна: выделиться, оригинальностью впечатление произвести. … Пить будешь?

Маша. Давай. (Делает глоток из бутылки). Интересно как! Ты пил, а теперь я.… Не понимаешь? Горлышко-то одно! Смотри: я отхлебнула (протягивает бутылку), а теперь из этого же горлышка – ты.

Валерка (сообразив, наконец – плюнул). Ты про свидания свои дурацкие забудь. Противно мне. (Рассматривает бутерброд). Такого розового сала я ещё не видел.

Маша. Бабка припасла. Она с квартиранткой ругалась, а я незаметно в погреб нырнула, отхватила кусок.

Валерка (поперхнулся). Докатился! Сало ворованное ем.

Маша (обидевшись). Слова выбирай. Одно дело – украсть, другое – взять тайком. Тебе не все равно?

Валерка (орет). Чурка с глазами – это тебе все «все равно»! Сам не делаю и, когда со мной тайком, не терплю. Оскорбляет это меня. Поняла?

Маша. Нет! Ты когда контрольную списываешь – на всю школу об этом кричишь?

Валерка. Сравнила! Контрольную с отношениями между людьми. (Подносит бутерброд ко рту, спохватывается, швыряет его в море).

Маша (взяв бутылку, смотрит на свет, закручивает пробкой, выбрасывает, тихо запела). «Видишь, гибнет, ах, сердце гибнет. В огнедышащей … лаве …..»

Валерка. Ладно, не дуйся.…Дядька мой... Вечером я к нему в комнату через окно заглянул, а он конфеты ест. Из – под подушки достает и ест. Утром чуть свет ушел – в глаза ему смотреть не могу. (Пауза.) Вообще уникальный тип. Я ему свою комнату отдал, обиделся: почему посторонние люди с окнами на море живут, а он – нет?

Маша. А он кто?

Валерка. Не разберешь…, намеки делает насчет высокого положения. Хочет в нашем городе домик купить. Этот не упустит, лопатами будет бабло загребать. (Замечает, что Маша поклала голову на его плечо). Подушку нашла? (Отталкивает ее) Пляж рядом. Хочешь, чтобы на всех заборах наши имена складывали? «… равняется любовь»?

Маша. Пускай.

Валерка (вскочив) Язык у тебя отсохнет пускай! Задаточки! Бесстыдная – ты!

Маша (елейно). Валерок, а что у тебя в кармане лежит?

Валерка (недоуменно) Ничего.

Маша. А говоришь – правдивый человек. Флайера у тебя в кармане лежат. На дискарь. Мне Славка с «Почтовой» сказал, что ты для Веры своей покупал. Лежат или не лежат?

Валерка (все еще недоуменно) Ясно, лежат, раз покупал. (Достает из кармана билеты).

Маша (выхватывает билеты, кладет их в рот, разжевывает, выплёвывает). Вот!

Валерка (в крайней степени изумления). Припадочная! Макулатуру ест.

Маша (достав из сумочки купюры не высокого достоинства, протягивает ему). А деньги можешь своей Верки вернуть.

Валерка (выбивает деньги). А ну, топай отсюда… Сыпь, говорю. (Вслед убегающей Маше).

Ты что, может, втюрилась в меня?

Не заметно появляются мимы. Они с большим вниманием наблюдают за происходящим.

Маша (остановилась). Очень мне нужно…. В такого дурака.

Валерка. Ты имей в виду – мне на тебя начихать. Вверх, вниз, туда и обратно, вдоль и поперек.… Фик – фок на один бок…

Маша (перебивая, спокойно). Груби мне, груби. Раньше я бы обиделась, а теперь фигушки. Я теперь всё пропускаю сквозь призму. Вот так.

Валерка. Что, что?

Маша. Сквозь научный авторитет. Если грубить надоело, давай за волосы дерни меня. Этот способ тоже описан. Помогает чувства свои скрывать. (Достает из сумки брошюру). Возьми, «Пора возмужания», психолог мирового масштаба написал.… Читай. Вот здесь…

Валерка (с любопытством). «В шестнадцать лет, иногда немного раньше, иногда позже…».

Маша «…Ты начинаешь замечать женщин. Ты немного стыдишься этого чувства, скрываешь его даже от друзей. (Повышая голос) А если тебе нравится какая-нибудь девушка, то с ней стараешься быть угрюмым, грубоватым, резким». (Отходит на безопасное расстояние, декламирует, упиваясь). «А если тебе нравится какая-нибудь девушка…».

Валерка. Смотрите, по ней же жёлтый дом плачет!

Маша (торжественно). «… Стараешься быть угрюмым, грубоватым, резким…».

Валерка. Тьфу!

Маша. Правильно, плюй на меня – мужай!

Валерка (прыжком настигает Машу, вырывает книжку, зашвыривает в море).

Слово скажешь – вслед полетишь!

Маша (с неистовством мученика за идею). Правду не утопить!...

Полу-мрачный свет. Валерка толкает Машу, четверо мимов подхватывают Машу.

А – а – а – а!

Всплеск воды. Музыка. Затемнение. Звучат склянки.

- «Пора возмужания» - хмыкнула Тира – Придумаю тоже.

- Угу, - сказал Тоха - Кстати вкусные бутерброды Сама делала.. –

- А то кто же еще. – сказала Тира доедая бутерброд – Конечно, я мама же уехала.

- Ясно, а куда?

- В Феодосию у нее какое-то семья портреты заказала она так написала «Одна моя знакомая которой я продавала картины хочет что я написала портреты ее семьи: муж, мать, свекровь и вое детей. Провожусь не больше двух дней сама понимаешь шесть портретов» и уехала.

- И ты теперь совсем одна осталась – поразился Антон - вот так вот просто на все выходные...

- Ну, да – ответила Тира отряхивая джинсы и подымаясь с коленей - Сама одинешенька кстати. Который час?

Тоха взглянул на часы.

- 3:48.

- Кошмар – заключила Тира – Вот, ты заметь как на крыше бистро время идет.

Они обо засмеялись, и их смех полетел куда-то высоко небо. Хотя казалось, куда же еще выше.

- Ладно пойду я – сказала Тира – Мне еще уроки делать, а завтра в театр.

- А в следуйшее воскресение надо уже пьесу сдать – сказал Тоха

- Знаю – кивнула Тира и подняла глаза осознавши что Антон смотрит ее прямо в глаза, почювствывав себя неудобно Тира нарочно громко спросила – Ты меня проводишь.

- Да, - ответил Антон продолжая вглядываться в ее очи.

- Может, хватит? – ехидно спросила Тира.

- Что хватит? – удивился Антон наконец оторвавши от Тиры взгляд. – Ты о чем?

- Он еще сращивает? – пробормотала Тира и плюнув на все решила что обойдется без сопровождения. Она спрыгнула на чердак и пошла в темноту в этот момент ее было чючють страшновато но она героически пробиралась сквозь тьму временами ее слышался чьи-то шаги «Возможно это жители девятого этажа?» успокаивала себя Тира пожалев о том что сбежала от Антона. Видь дверь захлопнулась, и найти ее в темное как оказалось очень трудно но тут она вспомнила что у Тохи был фонарь который он оставил где-то здесь около стенки, обойдя чердак по пирометру Тира сделала заключение что чердак был не малых размеров, фонарь она не нашла видимо память ее обманула.

- Ну, что ты еще здесь смелая?

Тира вздрогнула голос прозвучал прямо над ухо она резко обернулась, но тут же перед ее лицом зажегся фонарик.

- Да я, это я! – сказал воскликнул Антон заметив что Тира хотела на него наброситься – Здесь же никого кроме нас нет.

Тира не ответила и увидев дверь направилась прямо к ней. Спустившись вниз она вернулась домой, где ее ждали семь уроков на понедельник и «полный холодильник еды».

***

День шел к вечеру, уроки были готовы, холодильник был почти опустошен, по телевизору шла всякая неинтересная чушь.

Обычно все родители думают что, оставляя своих детей подростков одних они обеспечивают себе при их следующей встрече: бардак в квартире, злых соседей сверху которые всю ночь не спали от музыки снизу или же просто полное отсутствие всякого присутствия.

Если говорить откровенно Тира тоже так думала до тех пор пока не осталась одной-единой владелицей квартиры. Как оказалось жить одной хоть и всего один день страшно скучно. Тира села за уроки на понедельник задавалось как всегда Русская литература, Геометрия, Химия, Алгебра, История Украины и Биология. Посидев над книгами добрые два часа Тира с гордостью могла сказать что знает параграф 22 по Истории, теорему Фалеса по Геометрии, свойства рациональных дробей по Алгебре, кислоты по Химии.

Только с одним у нее как были проблемы и естественно этим предметом являлась русская литература. Если на прошлом уроке задавали просто биографию Пушкина то теперь нужно выучить его произведение на выбор из учебника. Но выбор был увы не слишком большим давался либо «Мороз и солнце; день чудесный!…» или на тематику о няне «Подруга дней моих суровых, голубка дряхлая моя …» Тира вспомнила что из двух зол нужно выбирать то что по меньше. Вот и она выбрала о няне. К вечеру был готов и

стих. Складывая учебники Тира достала пьесу и свиток, подготовила форму и уселась на подоконнике, положив рядом свиток и пьесу, солнце медленно закатывалось за горизонт, если вспомнить утренний рассвет то можно было бы заметить что он очень похож на закат который Тира сейчас наблюдала за окном. Только солнце не встает, а садиться. «Нужно дочитать пьесу» вспомнила Тира и открыла 4 картину

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Знаешь, сколько Джульетте

было, когда она умерла?

Четырнадцать лет…

Сарайчик, снаружи закрыт. Лежак. Поздний вечер. Чуть слышный шорох. Маша обратила внимание на звуки, испугалась, спряталась за ширму. Валерка осторожно приоткрыл окно, пролазит в середину, оглядывается, не находит Машу. Маша с облегчением и радостью, увидев, что это Валерка подошла к нему сзади.

Маша (с невозмутимым укором). Зачем пришел?

Валерка (опешив от неожиданности, потом взял себя в руки, невозмутимо). Я?

Маша. Ты.

Валерка. А, правда – зачем пришел? Из спортивного интереса. У меня страсть –

препятствия преодолевать. Доску-то Таисия приколотила.

Маша. Ага. (Наблюдает за тем, как он изучает ее жилье; после паузы). Это я приколотила.

Валерка (усаживается на пол). Экзотика. Первые астрономы и философы с азиатских стран вышли, а стульев придумать не могли.

Маша. Если неудобно – на раскладушку садись.

Валерка. Притерплюсь. Сильна старушка – по – спартански воспитывает тебя. Зимой у нее здесь куры живут.

Маша. Я сама напросилась. Я перед сном представляю, будто я в палатке, в лесу.

Валерка. Это тебя Таисия для романтики на засов закрыла? (Пауза, Маша молчит, листает книгу.) А я думал, ты не станешь, со мной говорить.

Маша (помолчав). Ты же нечаянно толкнул.

Валерка. Да? (Внимательно посмотрев на Машу). Интересное ты существо… Слушай, а ты, случайно, не верующая?

Маша. Случайно нет.

Валерка. Это у них там: по одной щеке смазал – другую подставляй.

Маша. А ты, значит, не просто толкнул, а с целью, чтобы я в воду упала?

Валерка (осёкся). Не знаю,… Может, и без цели толкнул. В общем-то, я через забор перемахнул, чтобы извинения принести.

Маша. Спасибо.

Валерка. Считай, что я встал и поклонился до земли.

Маша. Ладно.… Это уже не важно теперь.

Валерка. А что же важно? (Маша не отвечает). Ты сказала: это уже теперь не важно. Я спрашиваю: что?

Маша. Всё.

Валерка (раздражённо). Я к тебе в викторину играть пришел? (С угрозой) Уйду!..

Маша. Уходи.

Валерка (потоптавшись в дверях, садится на прежнее место). «Нет повести печальнее

на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте».

Маша. Это ты мне книжку прислал?

Валерка (с преувеличенным интересом). Какую?

Маша. Тургенева. Повесть «Первая любовь». Соседская Ленка бабке передала для меня…

Я думала, это ты свой ослиный юмор проявил.

Валерка. Лично я ослов с чувством юмора не встречал. (Вскользь). Бывает, в книжки

записки кладут.

Маша. Зачем?

Валерка. Мало ли. Например, признание в любви.

Маша. Выдумают же. (Однако потрясла книгу над одеялом) Значит, это ленинградский

Шурик прислал.

Валерка. Кто-кто?

Маша. Шурик. В угловом доме живёт. Ты что же, не видел его? Высокий он такой, (спокойно). И лицо…, лицо красивое. Только кожа лезет с него – обгорел.

Валерка (помолчав) У мужчины главное – характер.

Маша. Конечно…, но и лицо. Он на физика учиться пойдет. (Интуитивно нащупав его болевую точку). Я лично считаю, что физики самые главные люди на земле. А ты?

Валерка. Ерунда это все. Физика это цивилизация. Сегодня – атомный век, завтра какой – нибудь еще. Конца этому не будет. Главное, чтобы люди счастливыми стали. Все! Кто это сделает – тот и главный.… А этих, вроде Шурика твоего, я не люблю. Он еще не Эйнштейн! В общем, дурак, он, твой Шурик, и всё.

Маша (искоса посмотрев на Валерку, улыбнулась). Смешной. Мимо иду – к турнику бежит. Подтягивается, чтобы внимание привлечь. Смешно за вами, наблюдать!

Валерка. А почему ты решила, что это Шурик книжку прислал?

Маша. Кто же еще?

Валерка (с оттенком брезгливости). Может, он влюбился в тебя?

Маша. Шурик? Что ты! Зачем ему влюбляться в меня?

Валерка. Красивая ты.

Маша. Ты так считаешь?

Валерка. Я? Не задумывался еще. Вспомнил, как ты рекламировала себя.…

Маша. Теперь от любви не травятся. Моя сестра, от несчастной любви второго полюбила, чтобы первому назло. (Опять покосившись на Валерку, улыбнулась). Про концерт расскажи.

Валерка (небрежно). Все о` кэй. В первом отделении – классика: отрывки из «Разбойников» Шиллера. Карла Мора боцман с «Первомайской» изображал (Запахивается в воображаемый плащ). «О люди! Лживое, лицемерное крокодилово племя! Их слезы – вода! Их сердце – железо!». Во втором отделении – мы. «Сорок минут в мире иллюзии»… Ха! Слушай, моего-то дядю, оказывается, Голиафом Петровичем зовут.

Маша. А ты не знал?

Валерка. Он себя дядей Гелей просил называть.… На сцену вышел, Николай спрашивает: «Вас как объявлять?» Он говорит: «Представитель публики – Голиаф Синько. Публика ржёт. Рядом с Николаем он больше на лилипута похож. Дальше – хуже. У нас номер есть – человека распиливают пополам. Весь фокус в пиле, но впечатление полное. Пила визжит, из-под нее опилки летят.… Ты, почему не пришла?

Маша. Не звал.

Валерка. Кто интересовался – пришел.

Маша (после маленькой заминки). Я сегодня вечером в кино обещала пойти.

Валерка (с иронией). Ну да?

Маша. Честное слово! Шурик пригласил, я и пошла.

Валерка (не сразу). В общем-то, на самодеятельность смахивает, (не большая пауза) иллюзион наш. Аппаратура липовая, да и ассистенты – третий сорт.… Честное слово ты зря дала. Я, например, по пустякам не бросаюсь.

Маша. Не веришь мне?

Валерка. Верю, не верю – не в этом суть. Единожды солгавший, кто тебе поверит? Учти.

Маша (усмехнулась). Учту.

Валерка (рассмотрел пустую миску, кружку). Как арестанта. Каша, хлеб и вода. Будешь молчком при ней – она в цепи тебя закует. (Распахивает дверь, кричит в сторону дома Таисии). «О, люди! Лживое, лицемерное крокодилово племя! Их слезы – вода! Их сердце – железо! В уста – поцелуй, а в грудь – меч! Львы и леопарды кормят своих детенышей, вороны таскают падаль своим птенцам, а она…, она…!

Возникают звуки просыпающегося дома: хлопнуло окно, скрипнула дверь.

Маша. Доигрался, артист. (Испуганно). Идет.

Валерка. Явится – я ее правдой убью. Наповал.… Да не прислушивайся ты! (Однако прислушивается и сам).

Маша. Ой. Валерка, прячься!

Валерка (не столь уверенно). Еще чего! Пускай любовники прячутся под кроватями.

Маша. Валерка, скорей!

Валерка ныряет под раскладушку. Маша притворяется спящей. Пауза.

(Прислушивается). Ушла. (Улыбаясь). Валерка, а как же тебе гордость позволила под раскладушку залезть?

Валерка. Трусости твоей потакал.

Маша (перелистывая книгу: вдруг) Ой, Валерка, смотри! «Вы мне нравитесь». Красным карандашом… Другие в море толкают, гадости говорят. А он вот взял и подчеркнул. (Переигрывая) Шурик вообще отличается от всех.

Валерка (опешив). Шурика-то, зачем приплела?

Маша. Так ведь он книжку прислал.

Валерка. А-а… (встает) Приятных вам сновидений, Мария Балагуева. Гуд бай.

(Лениво потянувшись, открывает дверь. После паузы, не оборачиваясь). Это я строчку подчеркнул.

Маша (не сразу). Я знаю. Я с чердака видела, как ты Ленке книгу передавал….

Валерка (всё ещё не смея обернуться). Больше ничего не скажешь?

Маша. Ничего.

Валерка. Зачем же ты вчера на пристань пришла?

Маша (беспечно). Вчера-это, когда было! Да я, про вчерашнее, и думать забыла. Нужны вы мне!…. (Помолчав, жёстко.) Жалости мне не надо. Иди.

Валерка. Совсем уйти? (Маша не отвечает.) Салют. (Кладёт на стол). Таисии отдай.

Маша. Что там?

Валерка. Сотня.

Маша. Чего это тебе в голову взбрело?

Валерка. От тюрьмы откупись. Она орёт – весь город слышит. Как она у тебя сто гривен требовала, а ты оправдывалась: потеряла, мол. И как она грозилась, не признаешься, куда дела, под замок тебя посадит. Не так?

Маша. Наши с ней отношения. Разберёмся: родня.

Валерка (взяв со стола алюминиевую кружку, покрутил, швырнул). Шурик тебя пригласил?.. Гадюка она, а не родня! (Показав на деньги.) А это я не люблю. Бесчестный поступок даже благородной целью нельзя оправдать.

Маша. Уходи.

Валерка. Ушёл.

Затемнение. Маша, мимы. Маша читает стихи.

Маша (держит в руке книгу, декламирует).

Когда луна, как разбитый бокал,

На скатерти тёмного неба застыла,

И звёзды, хрустальных пылинок оскал,

Сверкают холодным огнём перелива –

Я вижу тебя, твой застенчивый взор,

И губы, и руки и плечи...

Но сумрак ночной, словно маленький вор

Укроет тебя, и ветер задует все свечи.

Сцена медленно погружается в темноту. Звучат склянки.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ПЯТАЯ

А вот цветы! Кому цветы?

Теплоход, Валерка смотрит в бинокль на берег. Голос из динамика: «Если вы сейчас смотрите на берег, вы видите перед собой знаменитый Ливадийский дворец. Название его происходит от греческого слова «ливадион», что в переводе на наш язык означает «луг». С 1889 года Ливадийский дворец становится резиденцией царя и его царской фамилии. Во дворце, не считая коридоров и служебных комнат, сто двадцать роскошно обставленных помещений. Обратите внимание на прекрасное расположение дворца, созданными руками народных умельцев. К сведению, совершающих морскую прогулку на лайнере: запрещено пребывание в салоне первого класса, запрещено пользоваться музыкальным салоном, плавательным бассейном, ванными и душевыми. Благодарю за внимание».

Звучит музыка.

Голос Маши: «А вот цветы! Кому цветы?.. Гладиолусы. По пятнадцать гривен штука на шестьдесят гривен – пять».

Валерка быстро надевает тёмные очки и снова рассматривает берег. Входит Маша. В руке завёрнутые в тряпку цветы.

Маша (останавливается за спиной у Валерки, не уверенно). А вот цветы! Кому цветы? Прекрасные гладиолусы по пятнадцать гривен штука.

Валерка, не оборачиваясь, кладёт на стол пятнадцать гривен. Маша протягивает ему цветок.

Валерка (снимая очки, с иностранным акцентом). Сударыня, не откажите принять этот прекрасный цветок в знак расположения и неожиданного знакомства.

Маша (смутившись, швыряет на стол деньги). Болван!

Валерка. Эй, Балагуева, стой! Сейчас начнётся бесплатная раздача гениальных советов. Не прозевай.

Маша (поколебавшись, возвращается, садится). Ну?

Валерка. О чём гласит первая заповедь торговца? (Торжественно.) «Деньги не пахнут». (Старательно нюхает пятёрку.) Ни одеколоном, ни потом – ни чем. Поняла?

Маша (равнодушно.) Нет. (Рассматривает в бинокль берег.)

Валерка. Объясняю по складам. Если у меня деньги в руке, я тебе не друг и не враг – покупатель, и всё. Давай мой цветок. Я уже смирился с потерей этих восхитительных купюр.

Маша. Смирился?! В море швырни.

Валерка. Купеческие замашки. Лучше на мороженое обменять. (Уходит).

Маша (вдруг рассмеялась, вдогонку Валерке). А я тебя за иностранца приняла. Думала, француз. (Поспешно достаёт из кармана зеркальце, приводит в порядок причёску.)

Голос из динамика, возник на полуфразе: «… очаровательным уголком нашей южной флоры. Не случайно местное население назвало этот пляж «золотым». Чуть выше вы видите знаменитые крымские виноградники, на которых вызревают лучшие сорта винограда. Такие, как «дамские пальчики»… (пауза) например… и другие. Немного терпения – и перед вами откроется очаровательный вид на «Ласточкино гнездо». Динамик заглох.

Входит Валерка с двумя вазочками мороженым. Ставит одну вазочку перед Машей. Садится напротив. Маша ставит бинокль на стол.

Маша. Вот уж не думала встретить тебя здесь. У тебя везде друзья. На любом пароходе можешь уплыть.

Валерка. А я, Балагуева, демократ. Я до привилегий не унижаюсь. Я – как народ.

Маша. Что это ты, играешь передо мной?

Валерка. В артисты податься решил. Прикидываю, есть талант или нет.

Маша. Фальшь в тебе есть.

Валерка. Ощущаешь?

Маша. Будто песок на зубах… Ты здесь один?

Валерка (небрежно). Набилась мне в компанию одна. То в кино с ней пойди, то на пляж. Теперь вот прогулка понадобилась ей. Суета… Соседка моя.

Маша. Нина? (Валерка делает неопределённое движение головой.) Красивая она.

Валерка. С ней по набережной как сквозь строй идёшь. Народ выстраивается на неё поглазеть.

Маша опять поднимает бинокль, рассматривает берег.

Голос из динамика как обухом по голове: «Итак, дорогие участники нашей восхитительной прогулки, продолжаю описывать красоты, щедро проплывающие перед нашими взорами. Не раз на плакатах и открытках, посвящённых нашему чудесному краю, вы видели возвышающееся сейчас перед вами «Ласточкино гнездо». Построенное на мысе «Ай – Тюдор»…». Динамик замолк. Валерка и Маша смотрят на динамик с надеждой продолжения. Динамик молчит.

(Подражая голосу экскурсовода.) …построенное на мысе «Ай – Тюдор» в 1912 году по проекту инженера Шервуда уникальное здание «Ласточкино гнездо» является гордостью нашего неповторимого, чудесного и восхитительного края. Пострадало во время землетрясения 1927 году. Благодарю за внимание. Аминь.

Маша. Другие специально приезжают на эту красоту поглядеть. А ты и не ценишь, наверное.

Валерка (многозначительно). Что имеешь, не хранишь, потерявши – плачешь.

Маша. Ой, Валерка, вон твоя Нина стоит.

Валерка. Чёрт с ней!

Маша. Если дружишь – нехорошо её к чёрту посылать.

Валерка. Кого

Маша. Нину твою. Сюда идёт.

Валерка (пытается спрятаться). Надоела. Пускай мимо пройдёт.

Маша (усмехнувшись). Не бойся. Обратно пошла.…

Валерка. Я, когда услышал, тебя,- знаешь, что ощутил? Стыд. Бежать хотел.

Маша. Беги. Ты ведь святой, тоже обучен по морю ходить. Стыд – то тут причём? Ты же знал, что я на рынке стою.

Валерка. Я думал, черешня там, огурцы малосольные, кизил. Но чтобы цветы!

Маша. Приветик! Благородный товар. Лучше, чем в рассоле руки мочить. И покупатель особый. Радостный. С лёгкой душой.

Валерка. Смотри, Машка, проторгуешься! Будут у тебя, как у Таисии, вместо друзей покупатели и постояльцы.

Маша. Не всем крутыми быть. Кто – то на рынке и цветы должен продавать. Скажешь не так? Отец тебя всему этому научил?

Валерка. И отец.… Нашёл с кем говорить. Иди, торгуй. «По пятнадцать штука, на шестьдесят гривен пять». (Маша забирает ведро, уходит). Стой! Сколько там их у тебя? Ну, гладиолусов?

Маша. Штук двадцать осталось. А что?

Валерка (достаёт деньги). На. Триста как раз. Дядя расщедрился. Покупаю. Все.

Маша. Ты из себя крутого не строй.

Валерка (отнимает у неё ведро, запихивает деньги в карман). Деньги за товар.

Маша (не сразу). Ну, потешил себя?

Валерка и Маша смотрят друг на друга, не подвижно. Звучит музыка. Вокруг идёт перестановка. Мимы не замечают персонажей, переговариваются. Свет постепенно гаснет.

Перестановка. Голос из динамика: «Прекрасна и неповторима природа нашего чудесного края. Как кавказцы гордятся своим Казбеком, так мы гордимся нашей горой Ай – Петри, которой вы имеете возможность любоваться в настоящую минуту нашей увлекательной морской прогулки. Взгляните, как горда и неприступна эта гранитная стена, почти не поросшая нашей неповторимой флорой. Многие специально поднимаются на Ай – Петри, чтобы полюбоваться восходом нашего крымского солнца».

Звучат склянки.

КАРТИНА ШЕСТАЯ

… И ведь чуть не поверила в бескорыстие твоё.

Двор Дороховых. Мольберт, коробка с красками и кисти. Начало картины застаёт Валерку прильнувшего к щели забора. Потом над забором появляется голова Маши. Некоторое время она наблюдает за ним, потом бросает в него кипарисовую шишку и скрывается. Валерка вздрагивает, оглядывается и, не обнаружив ни кого за спиной, снова принимается рассматривать двор Таисии.

Маша (входит с другой стороны, останавливается возле мольберта, смотрит, не поворачиваясь). Здравствуй.

Валерка (замер, затем, не оглядываясь, проводит кистью на заборе линию, отступает на шаг; после некоторого размышления проводит ещё одну перпендикулярную к первой; полюбовавшись, медленно поворачивает голову). Из земли вынырнула?

Маша. Ага…. Красишь?

Валерка. Творю. На изнанке вашего забора создаю абстрактный шедевр. Что это ты разглядываешь меня?

Маша (кивая на мольберт). Это тоже ты рисовал? Не виделись давно. Семь дней.

Валерка. Неужели? (Подходит ближе). Шутка гения. Эскиз. Война в Крыму – всё в дыму. Впрочем, веду рассеянный образ жизни: светская жизнь, друзья. Уплотняю время. По тому же Эйнштейну. А – а, тебе не понять!

Маша. А это у тебя что?

Валерка. Не «что», а «кто». Мальчик. В современном искусстве главное – фотографического сходства избежать.

Маша. А у тебя что – талант?

Валерка. Кто его знает. У одного чудака спросили: ты на скрипке играть можешь? А он говорит: не знаю, не пробовал. Вера час назад неожиданно уехала, ну и подарила, чтобы не забывал.

Маша (продолжая рассматривать картину). А это его дед?

Валерка. Почему дед?

Маша. С бородой.

Валерка (задумчиво). Пожалуй.… Только вообще – то оно дерево, а не дед. Осенний пейзаж. (Рисует). Настоящие художники, между прочим, на тротуарах рисуют.

Маша. Знаю.

Валерка. А раз знаешь, тогда деньги мне бросай.

Маша (значительно). Ты уже и за это берёшь?

Валерка (с тем же легкомыслием). А как же – на пропитание и ночлег. (Заметив, что Машка полезла в карман). Да ты что? Я ведь шучу.

Маша. И я, тоже. (Выворачивая пустые карманы).

Пауза.

Ладно. Твори. Я не к тебе, к Николаю. Голиаф велел ему на почту прийти. Чтобы помог ему, фрукты отправить домой. Дома он?

Валерка. Загляни. Последние дни они все с утра исчезают. Приходят затемно. Такое впечатление, что если с моря ночью не гнали, они вообще бы на пляж переселились.

Маша. Что им дома делать? С дядей твоим лясы точить?

Валерка. Ещё чего! Лучше уж солнечный удар. Или утонуть. (Продолжает рисовать).

Маша. На пляж я искать его не пойду. Своему Голиафу и передай.

Валерка (с комическим отчаянием). Всё, не могу! Ничего не могу. Бездарен. С чем и поздравляю человечество и себя.

Маша (подходит к мольберту). Я слышала, что учёные шимпанзе заставляют рисовать.

Валерка. Что несёшь, Балагуева? Человек в отчаянии, не добивай.

Маша. Учиться надо. (Подбирает кисть, выбирает краску на палитре, касается кистью холста). Я когда первый раз маслом попробовала писать, наш учитель рисования за голову схватился. По рисунку я у него первой ученицей была, а тут… Теперь у меня картины дальше областных выставок не берут.

Валерка. Теперь! А раньше куда брали? В Париж?

Маша. Ага. И в Дели ещё. Мне там, на выставке детского рисунка, премию присудили.

Валерка (с явным произведённым впечатлением, которое пытается спрятать за маской шутовства). Машка, может, ты и перпетуум-мобиле в состоянии изобрести?

Маша. Это вечный двигатель, что ли? В физике и математики я едва на удовлетворительно тянусь. Видел, как я деньги считаю? Не сходится никогда.

Валерка. Господи! Как допустил ты, что из всех девчонок: рыжих, белых, чёрных, буро – малиновых и голубых…. (Умолкает). Ничего у тебя не сходится! Талант – и гладиолусы! Перпетуум-мобиле не возможная вещь!

Маша. Всё выложил?

Валерка. Нет.

Маша. Тогда для другого раза побереги. (Отдаёт ему кисть, уходит).

Валерка (вслед). И правды, между прочим, только мелкие людишки боятся.

Маша (останавливается; вдруг). Негодяй ты всё – таки, негодяй!

Валерка. Ого! Машка, ты что?

Маша. Слово я себе дала – не вмешиваться. Но уж если у тебя лицемерие натурой стало.… И ведь чуть не поверила в бескорыстие твоё. Ты бабку мою поминаешь на каждом шагу, а у неё пенсия восемьсот гривен, и святую из себя не строит. Правильно говоришь – одни деньги у неё на уме. А ты скажи, сколько мать зарабатывает у тебя?

Дата добавления: 2015-08-28