В правильности такого подхода убеждает, среди прочего, и то обстоятельство, что на практике для достижения противоправной цели (например, для уклонения от уплаты налогов или незаконного перевода валютных средств за рубеж) нередко заключается не одна, а целая цепочка взаимосвязанных сделок, большая часть из которых соответствует всем требованиям закона, но в совокупности с остальными сделками (чаще всего притворными или мнимыми) дает в итоге противоправный результат.
4. Широкий подход к пониманию антисоциальных сделок вовсе не означает, что столь же широко должны применяться конфискационные последствия, предусмотренные абз. 2 и 3 ст. 169. Для их применения необходимы дополнительные условия, которые сводятся к следующему.
Во-первых, требуется, чтобы антисоциальная сделка была полностью или частично исполнена хотя бы одной из сторон. Если стороны лишь заключили такую сделку, но не приступили к ее исполнению, дело ограничивается констатацией ничтожности сделки.
Во-вторых, необходимо, чтобы обе или хотя бы одна из сторон при заключении сделки действовали умышленно, т.е. осознавали и желали наступления того противоправного результата, который составлял цель сделки. Данное условие нередко рассматривается в литературе (а ныне и в п. 1 Постановления ВАС N 22) в качестве квалифицирующего признака самой антисоциальной сделки, с чем трудно согласиться. Сделка может быть признана антисоциальной и тогда, когда ее совершением объективно нарушены основы правопорядка и нравственности, хотя бы ни одна из сторон не преследовала при этом противоправные цели. В таком случае последствия сводятся к двусторонней реституции, которая выступает в качестве общего последствия недействительности сделки (ст. 168 ГК).
Как известно, умысел - одна из форм вины нарушителя. Вина нарушителя в гражданском праве предполагается. Однако данная презумпция по смыслу закона действует лишь тогда, когда речь идет о применении мер гражданско-правовой ответственности, носящей по своей сути компенсационный характер. В данном же случае налицо конфискационные меры, которые сродни мерам административной ответственности. Поэтому вина в форме умысла стороны антисоциальной сделки, которой грозят конфискационные последствия, должна быть доказана лицом, предъявившим иск о применении последствий ее недействительности.
5. Негативные последствия, которые применяются в зависимости от наличия умысла к одной или обеим сторонам антисоциальной сделки, сводятся к изъятию всего полученного от сделки в доход РФ. При этом в доход РФ изымается все причитавшееся по сделке, а не только фактически исполненное. Если изъять полученное по сделке в натуре невозможно (услуга потреблена, имущество использовано), в доход государства взыскивается стоимость полученного в деньгах (п. 2 ст. 167 ГК).
Статья 170. Недействительность мнимой и притворной сделок
Комментарий к статье 170
1. В российском законодательстве мнимые и притворные сделки традиционно выделяются в качестве особой разновидности недействительных сделок. При этом подход законодателя к их сущности остается неизменным уже на протяжении многих лет (ср. ст. 170 со ст. ст. 34 - 35 ГК 1922 г. и ст. 53 ГК 1964 г.).
Признание мнимой и притворной сделок ничтожными основывается на том, что у таких сделок отсутствует основание, поскольку стороны вовсе не стремятся к достижению того правового результата, который должен возникнуть из данной сделки. Совершая мнимую или притворную сделку, стороны хотят лишь создать видимость возникновения, изменения или прекращения гражданских прав и обязанностей, которые вытекают из этой сделки. Таким образом, мнимая и притворная сделки не отвечают признакам гражданско-правовой сделки (ст. 153 ГК).
Этим своим качеством мнимые и притворные сделки ничем не отличаются друг от друга. Однако если мнимые сделки заключаются лишь для того, чтобы создать у третьих лиц ложное представление о намерениях участников сделки, то притворные сделки совершаются не просто для вида, а для прикрытия другой сделки, которую стороны намерены в действительности совершить. Поэтому в притворной сделке принято различать две сделки: а) собственно притворную сделку, совершаемую для вида (прикрывающая сделка); б) сделку, в действительности совершаемую сторонами (прикрываемая сделка). При этом первая сделка, как не имеющая основания, всегда недействительна (ничтожна), а действительность второй сделки оценивается с позиций применимых к ней правил закона.
2. Мнимые и притворные сделки относятся к сделкам с пороками воли, поскольку волеизъявление сторон, облеченное в надлежащую форму, расходится с их внутренней волей. Как известно, сделки с пороками воли являются в основном оспоримыми. Мнимые и притворные сделки законодатель объявляет ничтожными, т.е. сделками, недействительность которых не нуждается в подтверждении ее судом. Между тем несовпадение выраженного сторонами в сделке волеизъявления с их истинной волей является далеко не очевидным фактом, который нуждается в убедительных доказательствах.
Поскольку чаще всего с помощью мнимых и притворных сделок участники гражданского оборота пытаются достигнуть незаконные цели, в частности обойти установленные правом запреты или ограничения, основное назначение правил ГК о мнимых и притворных сделках состоит в установлении известного заслона подобным действиям.
3. Наибольшие сложности возникают при доказывании ничтожности притворных сделок. Признаки, по которым можно сделать вывод о притворности заключенной между сторонами сделки, едва ли поддаются исчерпывающему обобщенному выражению. Тем не менее, опираясь на доктрину и судебную практику, можно выделить следующие характерные черты притворных сделок:
а) любая притворная сделка характеризуется прежде всего тем, что стороны стремятся замаскировать путем ее совершения свои подлинные намерения, т.е. прикрыть ту сделку, которую они в действительности имеют в виду. Напротив, если стороны четко и недвусмысленно заявляют о своих подлинных намерениях в той сделке (сделках), которую они совершают, то отпадают какие бы то ни было основания для квалификации этой сделки как притворной, поскольку она ничего не прикрывает. Другое дело, что во исполнение совершенной сделки теми же сторонами или с подключением других сторон может заключаться какая-либо иная сделка или даже ряд сделок, исполнение которой (которых) может находиться в зависимости от исполнения первой сделки. Это обстоятельство само по себе не дает никаких оснований ставить под сомнение действительность заключенных сделок, если они не противоречат действующему законодательству;
б) поскольку притворная (прикрывающая) сделка совершается лишь для вида, одним из внешних показателей ее притворности служит несовершение сторонами тех действий, которые предусматриваются данной сделкой. Напротив, если стороны выполнили вытекающие из сделки права и обязанности, то признать такую сделку притворной нельзя, даже если первоначально они не имели намерения ее исполнять;
в) как уже отмечалось, чаще всего притворные сделки совершаются с противоправными целями, т.е. для того, чтобы обойти установленные законом запреты и ограничения, ущемить права и охраняемые законом интересы других лиц, получить необоснованные преимущества и т.п. По этому если тот правовой результат, к которому в действительности стремились стороны, не содержит в себе ничего противозаконного, это, как правило, говорит в пользу того, что сделка не является притворной.
Впрочем, данный признак не следует абсолютизировать, поскольку иногда на практике прикрываются вполне законные сделки, которые по каким-то причинам стороны желают скрыть от окружающих. Однако это встречается относительно редко по сравнению с прикрытием противозаконных операций;
г) для притворных сделок характерно, как правило, совпадение сторон в прикрывающей и прикрываемой сделках. Это объясняется тем, что стороны все же стремятся к достижению определенного правового результата именно во взаимоотношениях друг с другом.
Однако это тоже не обязательный признак притворной сделки. Он присутствует обычно тогда, когда в сделках задействованы лишь две стороны, а сами прикрывающая и прикрываемая сделки представляют собой "одноходовые" операции. Самым простым примером в этом отношении является прикрытие притворным договором дарения договора купли-продажи, который в действительности совершается между теми же сторонами.
На практике встречаются ситуации, когда ради прикрытия той сделки, которую стороны в действительности хотят совершить, ими совершается для вида цепочка взаимосвязанных сделок, в том числе и с участием третьих лиц. Однако и в этом случае, когда притворной (прикрывающей) оказывается целая цепочка взаимосвязанных сделок, необходимо совпадение, говоря условно, начальной и конечной сторон сделок;
д) следует учитывать, что некоторые сделки, в частности сделки посреднического характера, в силу самой их природы приводят к несовпадению внешних и внутренних отношений сторон и, соответственно, порождают видимость притворных сделок. Например, это имеет место в случае приобретения имущества у третьего лица, но не напрямую, а через комиссионера.
4. Доказывать притворный характер сделки можно с использованием всех допускаемых процессуальным законодательством доказательств. В частности, применительно к прикрываемой сделке Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РСФСР разъяснила, что "притворные сделки могут подтверждаться всеми доступными средствами доказывания, в том числе свидетельскими показаниями. Каких-либо исключений по этому вопросу гражданско-процессуальным законодательством не предусмотрено" (Бюллетень ВС. 1991. N 11).
На практике вопрос о притворности сделки решается в каждом конкретном случае с учетом всех фактических обстоятельств, опираясь на приведенные выше положения. Если заинтересованному лицу доказать притворность сделки не удастся, следует исходить из презумпции того, что выраженное сторонами волеизъявление правильно отражает их внутреннюю волю, а значит, прийти к выводу о действительности той сделки, которая совершена сторонами.
Статья 171. Недействительность сделки, совершенной гражданином, признанным недееспособным
Комментарий к статье 171
1. В основу недействительности сделки, подпадающей под комментируемую статью, положен формальный признак - наличие вступившего в законную силу решения суда о признании гражданина, совершившего сделку, недееспособным. Формальность данного признака проявляется двояким образом.
С одной стороны, с момента признания гражданина недееспособным все заключенные им сделки, включая мелкие бытовые, признаются ничтожными независимо от того, что при совершении конкретной сделки гражданин вполне отдавал отчет в своих действиях и мог ими руководить. С другой стороны, если гражданин в момент совершения сделки уже страдал психическим заболеванием, но еще не был признан недееспособным в установленном законом порядке (ст. 29 ГК), сделка не может считаться ничтожной в соответствии со ст. 171, даже если в последующем гражданин будет признан недееспособным. В подобной ситуации совершенная сделка может быть оспорена лишь на основании ст. 177 ГК.
2. Общим последствием сделки, совершенной недееспособным лицом, является двусторонняя реституция, т.е. возврат друг другу всего полученного в натуре, а при невозможности такого возврата - возмещение его стоимости в деньгах.
Помимо данного общего последствия комментируемая статья предусматривает возможность наступления двух специальных последствий. Первое из них, которое носит вспомогательный характер по отношению к двусторонней реституции, сводится к тому, что на дееспособную сторону возлагается обязанность возместить другой стороне понесенный ею реальный ущерб. Указанная санкция является мерой гражданско-правовой ответственности, применяемой к виновной стороне, которая знала или должна была знать о недееспособности другой стороны, но тем не менее пошла на заключение с нею заведомо ничтожной сделки.
При этом наличие у дееспособной стороны соответствующих знаний о недееспособности контрагента презюмируется. Иными словами, для освобождения от ответственности дееспособная сторона должна доказать свою невиновность (п. 2 ст. 401 ГК). На таких же началах, что и дееспособные граждане, несут ответственность перед недееспособными контрагентами юридические лица. Напротив, в случае совершения сделки двумя недееспособными сторонами никто ответственности друг перед другом не несет. Не может претендовать на возмещение причиненного ей вреда и дееспособная сторона, даже если она не знала и не могла знать о недееспособности своего контрагента.
Второе специальное последствие, которое наступает не вместе, а взамен двусторонней реституции, состоит в признании ничтожной сделки действительной (п. 2 ст. 171). Это возможно лишь в том случае, если сделка совершена к явной выгоде недееспособного участника сделки.
Поскольку такой дефект сделки, как недееспособность одной из ее сторон, в принципе неустраним, для признания сделки действительной установлен судебный порядок. Иными словами, без принятия по этому поводу специального судебного акта сделка останется ничтожной, несмотря на то, что стороны и другие заинтересованные лица желали бы придать ей юридическую силу. Этого можно добиться лишь через суд, куда должен обратиться опекун недееспособного участника сделки. В случаях, предусмотренных законом (п. 2 ст. 37 ГК), опекун обязан получить согласие органов опеки и попечительства. Дееспособная сторона правом на обращение в суд с требованием о признании сделки действительной не обладает.
Закон оставляет открытым вопрос о том, в течение какого срока указанная ничтожная сделка может быть признана судом действительной. Поскольку, во-первых, в данном случае речь не идет о защите нарушенного права и, во-вторых, решение данного вопроса не зависит от позиции дееспособной стороны сделки (т.е. в данном случае нет спора о праве гражданском), суд может признать такую сделку действительной независимо от времени ее совершения.
Формулировка п. 2 ст. 171 не позволяет суду признать действительной сделку, заключенную двумя недееспособными сторонами.
Статья 172. Недействительность сделки, совершенной несовершеннолетним, не достигшим четырнадцати лет
Комментарий к статье 172
1. Комментируемая статья закрепляет в отношении сделок малолетних такие же правила, которые ст. 171 ГК установлены для сделок граждан, признанных недееспособными. Это и понятно, поскольку малолетние не обладают дееспособностью, а сделки от их имени совершаются их родителями, усыновителями и опекунами (п. 1 ст. 28 ГК). Поэтому практически все выводы, которые сделаны при анализе ст. 171 ГК, распространяются и на комментируемую статью.
2. Единственное различие между сделками недееспособных и малолетних граждан состоит в том, что закон в виде исключения допускает совершение малолетними в возрасте от 6 до 14 лет мелких бытовых и некоторых иных сделок, предусмотренных п. 2 ст. 28 ГК. В силу этого правила комментируемая статья на эти сделки не распространяется.
Статья 173. Недействительность сделки юридического лица, выходящей за пределы его правоспособности
Комментарий к статье 173
1. Содержание комментируемой статьи шире ее названия, поскольку ст. 173 распространяется не только на сделки, выходящие за пределы правоспособности юридического лица, но и на сделки, совершенные с нарушением установленного порядка лицензирования соответствующих видов деятельности.
Объединение в одной статье двух указанных составов недействительных сделок вызывает обоснованную критику в литературе. Действительно, между ними больше различий, чем общих моментов. В частности, если так называемые внеуставные сделки, подпадающие под действие ст. 173, нарушают интересы частных лиц, то сделки, совершенные без необходимой лицензии, противоречат прежде всего публичным интересам. Оправданность отнесения второго вида сделок к числу оспоримых вызывает большие сомнения. Тем не менее с позицией законодателя по этому вопросу приходится считаться.
2. Применительно к сделкам юридического лица, выходящим за пределы его правоспособности (внеуставные сделки), необходимо четко определить сферу применения ст. 173.
Как известно, правоспособность юридических лиц подразделяется на общую и специальную. При этом общей правоспособностью обладают все коммерческие организации (за исключением унитарных предприятий и иных видов организаций, предусмотренных законом), а специальную правоспособность имеют некоммерческие организации и некоторые виды коммерческих организаций (унитарные предприятия, коммерческие банки, страховые компании и т.д.).
Общая правоспособность, т.е. возможность юридического лица заниматься любыми не запрещенными законом видами деятельности, может быть добровольно сужена его учредителями путем введения соответствующих ограничений в устав или иные учредительные документы юридического лица. Если эти ограничения при совершении сделки оказываются нарушенными, данная сделка может быть оспорена на основании ст. 173, которая рассчитана именно на такую ситуацию.
Напротив, если внеуставную сделку совершит юридическое лицо, обладающее специальной правоспособностью, она признается недействительной на основании ст. 168 ГК. Иными словами, данная сделка будет являться не оспоримой, а ничтожной.
Таким образом, комментируемая статья распространяется не на любые внеуставные сделки, а лишь на сделки юридических лиц, обладающих общей правоспособностью, которая, однако, определенно ограничена их учредительными документами.
3. Оценивая сделки юридического лица с позиций их соответствия предмету и целям его деятельности, определенным учредительными документами, следует избегать излишнего формализма, в частности подводить под ст. 173 любые сделки, формально не соответствующие учредительным документам. Так, едва ли смыслу закона будет отвечать признание недействительной сделки, направленной на обеспечение повседневных нужд юридического лица, хотя бы такая сделка формально выходила за рамки его правоспособности. Кроме того, в ст. 173 подчеркивается, что учредительные документы должны совершенно определенно ограничивать цели деятельности юридического лица. Поэтому всякие сомнения относительно соответствия сделки целям деятельности юридического лица должны толковаться в пользу законности сделки.
4. Ко второму виду сделок, предусмотренных ст. 173, относятся сделки, которые совершены в случаях, когда: а) лицензия вообще отсутствует; б) действие лицензии прекращено или приостановлено выдавшим ее органом; в) срок действия лицензии истек. При этом одно из этих обстоятельств должно иметь место на момент совершения сделки. Последующее получение лицензии не снимает вопрос о действительности сделки, совершенной в момент ее отсутствия. Напротив, наличие в момент заключения сделки лицензии, действие которой в последующем было прекращено, не позволяет квалифицировать сделку по ст. 173.
По смыслу закона и с учетом п. 3 ст. 23 ГК действие комментируемой статьи распространяется также на сделки граждан-предпринимателей в случаях, когда для занятия той или иной деятельностью необходима лицензия.
В случаях, когда по закону для занятия соответствующим видом деятельности требуется лицензия, но сам порядок и условия выдачи лицензии в нормативном порядке не определены (например, для деятельности коммерческих организаций в качестве финансового агента по договору финансирования под уступку денежного требования), ст. 173 применению не подлежит.
5. Хотя ст. 173 и не содержит указания на возможность наступления иных, кроме предусмотренных ею, последствий совершения сделки без лицензии (что является недостатком данной статьи), в ряде случаев такие последствия могут наступать.
Так, когда это прямо предусмотрено законом, сделка, заключенная лицом, не имеющим лицензии, признается ничтожной (см., например, абз. 2 п. 2 ст. 835 ГК). Комментируемая статья не исключает также возможность возложения на сторону, виновную в признании сделки недействительной, обязанности по возмещению убытков, причиненных другой стороне сделки. Наконец, в исключительных случаях и с учетом фактических обстоятельств суд может отказать в признании сделки недействительной, несмотря на отсутствие лицензии, необходимой для ее совершения.
6. Для признания недействительными как сделок, выходящих за пределы правоспособности юридического лица, так и сделок, совершенных лицами, не имеющими соответствующей лицензии, недостаточно их объективного несоответствия требованиям закона. Помимо этого, требуется, чтобы другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать о ее незаконности.
Несмотря на то что данное требование предъявляется к обоим видам сделок, в своей практической реализации применительно к внеуставным и безлицензионным сделкам оно существенно различается. По общему правилу участники гражданского оборота должны убедиться в правоспособности своего контрагента и в полномочиях тех лиц, которые ведут дела от его имени, но вовсе не обязаны знать об особенностях его правоспособности, в частности о том, что она ограничена его учредительными документами. Поэтому для признания внеуставной сделки недействительной требуется доказать, что другая сторона в сделке определенно знала о выходе своего контрагента за пределы его правоспособности, например знакомилась с его учредительными документами или была извещена об этом иным образом.
Напротив, о том, что для занятия теми или иными видами деятельности требуется лицензия, должны знать все участники гражданского оборота, поскольку все лицензируемые виды деятельности определены законом. При вступлении в договорные отношения с лицом, которое должно действовать на основании лицензии, любой осмотрительный участник гражданского оборота должен убедиться в наличии лицензии и имеет возможность проверить ее действительность. Если этого сделано не было, есть все основания полагать, что другая сторона в сделке знала о незаконности совершаемой ею сделки. Поэтому лишь в исключительных случаях, например тогда, когда она была введена в заблуждение или обманута контрагентом относительно наличия лицензии, сделка не может быть оспорена.
7. Правом оспаривания как внеуставных, так и безлицензионных сделок наделены лишь прямо названные в комментируемой статье лица, к числу которых отнесены: а) сами юридические лица, которые вышли за пределы своей правоспособности или действовали без лицензии; б) их учредители (участники); в) государственные органы, осуществляющие контроль или надзор за деятельностью юридических лиц. Никто другой, в том числе другая сторона в сделке, заявлять требование о недействительности сделки не может.
Данное положение закона не бесспорно, что опять-таки обусловлено неоправданностью объединения в комментируемой статье двух принципиально разных составов недействительных сделок. В частности, смыслу закона гораздо больше соответствовало бы наделение правом оспаривать внеуставные сделки лишь самих юридических лиц и их учредителей (участников), т.е. тех лиц, чьи интересы оказались нарушенными при совершении сделки.
Что касается государственных органов, осуществляющих контроль или надзор за деятельностью юридических лиц, то они обладать возможностью оспаривать внеуставные сделки не должны, поскольку в данном случае публичный интерес никак не затрагивается. Полномочия этих органов должны ограничиться возможностью оспаривать безлицензионные сделки, которые, напротив, не должны признаваться недействительными по требованию самих совершивших их лиц. Все эти проблемы могли быть решены при отнесении безлицензионных сделок к числу ничтожных.
Статья 174. Последствия ограничения полномочий на совершение сделки
Комментарий к статье 174
1. Для правильного понимания правил, содержащихся в комментируемой статье, важно прежде всего определить сферу их применения. В судебной практике под действие данной статьи нередко подводятся отношения, на которые она вовсе не рассчитана. Между тем в действительности сфера ее применения является достаточно узкой и сводится к тем случаям, когда сделки совершаются лицами или органами, чьи полномочия были явно ограничены по сравнению с тем, какими они обычно являются и какими они должны представляться третьим лицам.
В этом смысле комментируемая статья схожа со ст. 173 ГК, которая имеет аналогичную сферу применения, во всяком случае в части, касающейся внеуставных сделок. Разница между ними состоит лишь в том, что если в первом случае оказываются нарушенными ограничения полномочий лиц или органов юридического лица на совершение сделок, то во втором - ограничения, связанные с целями деятельности юридического лица. Объединяет же указанные статьи то обстоятельство, что в обоих случаях наличие соответствующих ограничений не является явным для третьих лиц, поскольку они установлены внутренними документами участника гражданского оборота, как правило, недоступными для третьих лиц. Близостью названных статей определяются общность условий их применения, совпадение правовых последствий и в принципе аналогичный круг лиц, уполномоченных заявлять о недействительности сделок.
2. Как следует из комментируемой статьи, она применяется лишь тогда, когда полномочия на совершение сделки ограничены договором или учредительными документами юридического лица. Договор должен содержать ограничения полномочий гражданина или юридического лица по сравнению с тем, как они определены в доверенности, в законе или как они явствуют из обстановки, в которой совершается сделка.
Примером договорного ограничения полномочий на совершение сделки по сравнению с тем, как они определены в доверенности, может служить договор простого товарищества, содержащий ограничения, не отраженные в доверенности, которая выдана участнику договора, уполномоченному на ведение дел от имени товарищества.
В качестве примера ограничения полномочий договором по сравнению с тем, как они определены законом, можно привести договор доверительного управления имуществом, ограничивающий право доверительного управляющего по распоряжению переданным ему в управление движимым имуществом, которым он, не будь таких ограничений, на основании п. 1 ст. 1020 ГК мог бы распоряжаться совершенно самостоятельно.
Наконец, лицо, которое на первый взгляд вправе совершать любые сделки, что явно следует из обстановки, в которой оно действует, может быть, однако, ограничено в своих полномочиях договором (трудовым контрактом). Так, продавец магазина может быть наделен правом самостоятельно совершать с покупателями сделки не свыше определенной суммы, а остальные сделки должен согласовывать с администратором или директором магазина.
Что касается учредительных документов юридического лица, то они могут ограничивать полномочия органа юридического лица на совершение сделки лишь по сравнению с тем, как они определены законом. Примером является ограничение полномочий генерального директора хозяйственного общества на совершение сделок по отчуждению принадлежащих обществу объектов недвижимости, хотя бы они и не относились к числу крупных сделок.
Сами способы ограничения полномочий на совершение сделок, предусмотренные как договором, так и учредительными документами, могут быть разными. Так, в них могут быть прямо указаны те сделки, которые лицо (орган) только и вправе совершать; может быть установлен прямой запрет на совершение сделок отдельных видов; ограничение полномочий органа юридического лица может следовать из того, что совершение определенных сделок отнесено учредительными документами к компетенции другого органа, и т.п. Однако в любом случае ограничения должны быть четкими и ясными. Напротив, всякого рода неопределенные ссылки на установленный порядок или на другие внутренние документы, которые могут содержать ограничения, во внимание приниматься не должны.
3. Сделки, подпадающие под действие ст. 174, следует отличать от схожих с ними сделок, которые, однако, влекут за собой иные правовые последствия.
Прежде всего, ст. 174 не применяется тогда, когда лицом или органом юридического лица при совершении сделки нарушены ограничения, установленные не договором или учредительными документами, а самим законом. В подобных случаях соответствующие сделки должны квалифицироваться как совершенные в нарушение ст. 168 ГК, т.е. как сделки ничтожные.
Применительно к таким сделкам, совершенным органом юридического лица, данный вывод сделан в Постановлении ВАС N 9 (п. 1). Однако его следует признать справедливым также в отношении сделок граждан и юридических лиц, вышедших при их совершении за пределы, установленные законом. Так, ничтожной будет сделка по распоряжению недвижимым имуществом, совершенная доверительным управляющим, если только такое право прямо не предоставлено ему договором (п. 1 ст. 1020 ГК).
Далее, рассматриваемые сделки необходимо отличать от сделок, заключенных неуполномоченным лицом (ст. 183 ГК). Их сходство определяется тем, что ст. 174, содержащая прямое указание на доверенность, может применяться и к отношениям представительства, на которые ст. 183 ГК прямо рассчитана. При этом в обоих случаях возможен выход представителя за пределы предоставленных ему полномочий.
Основное различие между указанными статьями состоит в том, что если в первом случае (ст. 174) полномочия представителя ограничены не очевидным для третьего лица способом (например, договором поручения), то во втором случае (ст. 183 ГК) эти ограничения являются явными, поскольку прямо отражены в доверенности. Соответственно, различными являются и последствия совершения рассматриваемых сделок: в первом случае сделка может быть признана недействительной при наличии ряда дополнительных условий, предусмотренных ст. 174 (см. ниже), а во втором случае сделка действительна, но считается заключенной от имени и в интересах совершившего ее лица, если только представляемый ее впоследствии не одобрит (см. ст. 183 ГК и коммент. к ней).
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |