Жизнь русских эмигрантов в Сербии 3 страница

Русские в Новом Саду

Среди многочисленных русских колоний в Югославии одной из самых значительных была новосадская21. Она внесла новую культурную ноту, обогатившую западнический дух этого города. Уютная жизнь в многонациональной среде, близость столицы и соседство со Сремскими Карловцами способствовали тому, что Новый Сад оказался привлекательным местом для временного проживания беженцев. Корреспондент белградской русской газеты в мае 1920 г. о Новом Саде писал: «Вообще, район, в котором находится ‘купатило’ (ванные минеральные воды), особенно привлекательный. Вся эта часть города напоминает не то небольшой немецкий курортный город, не то наше Царское село»22. В Новом Саду и его окрестностях поселилось около 2-х тыс. беженцев из России. До их прибытия в этих краях уже проживало 30–50 военнопленных Российской империи с Галицийского фронта, не пожелавших репатриироваться в Советскую Россию.

Весной 1920 г. в Новом Саду был создан Комитет по оказанию помощи русским беженцам. Пришельцы выжидали падения большевиков и лелеяли надежду на свое скорое возвращение на родину. В Новом Саду свое пристанище нашли казаки (преимущественно кубанские), военные инвалиды, офицеры, интеллигенция и дворяне. Как на новом, призрачном «острове» Петербурга, тут оказались графы Толстые, Воронцовы, Бобринские, Канкрины, Уваровы, князья Волконские, Гагарины, Голицыны, Коморовские, Трубецкие, известные дворянские роды – Апухтины, Бибиковы, Васильчиковы, Гончаровы, Державины, Дашковы, Елагины, Игнатьевы, Куракины, Ковалевские, Кикины, Миловидовы, Новосильцевы, Оленины, Орловы, Раевские, Родзянко, Румянцевы, Савельевы, Соловьевы, Сперанские, Таракановы, Третьяковы, Хитрово, Чернышевы, Шишкины...

Первым председателем новосадской колонии был юрист Геронтий Гаврилович Харченко (бывший крупный владелец сахарных и конных заводов на юге России), а вслед за ним – ген.-майор Диодор Николаевич Чернояров (воспитатель сербского королевича Александра Карагеоргиевича в Пажеском корпусе в Петербурге), действительный статский советник Аркадий Ипполитович Келеповский (бывший чиновник особых поручений при Великом князе Сергее Александровиче в Москве), гвардии полковник Владимир Юстинович Чаплиц и ген.-майор Кубанского казачьего войска Федор Владимирович Данилов.

В феврале 1922 г. в городе был создан Русский православный церковный приход. Богослужения проводились в сербском Николаевском храме и в часовне Св. Василия Великого (на втором этаже Епархиального дома). Настоятелями прихода состояли протоиереи Федор Синькевич, Нил Малахов, Сергий Самсониевский. Служили и священники Борис Селивановский, Иоанн Сокаль, Владимир Родзянко, Василий Колюбаев и др. В период 1922–1955 гг. старостами были д-р Г. Г. Харченко, полковник М. М. Бузинов, инженер Г. Б. Броневский и адвокат С. П. Метельский. Многолетние стремления построить в городе русский храм не осуществились, хотя перед самой Второй мировой войной были обеспечены земельный участок, проект храма и средства.

Любопытные данные читаем в сохранившихся метрических книгах этого прихода. В период между войнами было крещено 124 ребенка, зарегистрировано 226 церковных браков (их них 40% смешанных), похоронено 225 россиян, преимущественно на Русском участке Успенского кладбища (всего в Новом Саду скончалось около 850 русских). Первое поколение эмигрантов чаще всего умирало от сердечных заболеваний и туберкулеза.

Вскоре после прибытия первых русских в городе было создано Русско-сербское благотворительное общество, при почетном председательстве сербского епископа Иринея (Чирича). Русско-сербский дамский комитет устраивал благотворительные чаи. В городе открылись шестимесячные строительные курсы, русские комиссионные магазины и столовые. В 1921 г. возникли курсы кройки и шитья, руководительницей которых была графиня София Николаевна Толстая (урожд. Философова). В середине 1922 г. создано Русское общество распространения национальной и патриотической литературы, а в ноябре 1922 г. – Русский национальный кружок. Существовали еще Русский кружок любителей искусств, Российское общество Красного Креста, Русское певческое общество Василия Григорьева, Балалаечный оркестр Владимира Черноярова, хор трубачей и джигиты Новисадской кубанской станицы, великолепный церковный хор. Спортивное общество национальной ориентации «Русский сокол» устраивало лекции, концерты, спектакли, балы.

В Новом Саду и его окрестностях проживало около 30-ти генералов и 120-ти полковников. Они создали свои объединения и кружки монархического, прежде всего, толка: Новосадский национально-монархический союз (граф В. А. Бобринский), Русский освободительный комитет (С. Ф. Шульгин), Новосадское русское правление верноподданных престолу, Общество офицеров Генштаба (полковник А. Л. Мариюшкин), Новосадский отдел общества русских офицеров в Королевстве СХС (ген.-лейтенант А. Н. Розеншильд фон Паулин), Новосадский отдел Общества галлиполийцев (полковник Д. М. Краснописцев), филиалы: Объединения русских военных инвалидов (полковник А. Н. Сорочинский), Корпуса Императорской армии и флота (ген.-лейтенант. К. В. Апухтин), РОВСа (ген.-майор А. Н. Черепов), Лиги Теодора Обера по борьбе с Третьим Интернационалом (бывший член Госдумы Н. И. Антонов), Русского военно-научного института (ген.-майор М. М. Георгиевич) и т. д. Со временем эти организации гасли или объединялись. Русское офицерское собрание находилось на площади Трифковича. Позднее русская колония собиралась в «Русском клубе», по улице Златна-Греда, в доме напротив входа в здание гимназии.

В 20-е гг. Новый Сад являлся важнейшим авиационным центром страны. В военную и гражданскую авиацию было принято свыше 30-ти русских летчиков, инструкторов полетов, авиамехаников, радиотехников, авиаконструкторов и несколько десятков бывших военных чиновников. Своей службой гостеприимной стране особо выделялись военные летчики К. Н. Антонов, А. А. Кованько, Н. А. Кутейников, С. М. Урвачев, инженер А. Н. Веденяпин. Широкую деятельность развило Общество офицеров российского военно-воздушного флота в Королевстве СХС, центром которого был Новый Сад. Бессменным его председателем состоял ген.-майор Вячеслав Матвеевич Ткачев, бывший начальник авиации при Главнокомандующем Русской Армией. Общество имело библиотеку иностранной периодики, внимательно следило за мировыми достижениями, издавало свой журнал «Наша стихия» и сотрудничало в югославских журналах по авиации.

В городе существовал Русский детский сад (под руководством О. И. Бунаковой), а в период 1921–1938 гг. – Русское реальное училище Союза городов, директорами которого состояли Вера Федоровна Шкинская, а некоторое время Сергей Рудольфович Минцлов, известный писатель исторических романов, этнограф и библиофил. Некоторые из русских детей поступали в сербские государственные школы. Для них Правление русской колонии устроило двухлетние воскресные курсы по национальным предметам: русской словесности и истории.

Сплоченные в своих объединениях, новосадские русские оставили заметный след в общественной и культурной жизни города. Благодаря инициативам русских, здесь возникают шахматные и теннисные клубы, дамские косметические салоны, курсы верховой езды, устраиваются выставки. Шахматист Николай Степанович Кулжинский ряд лет был чемпионом Нового Сада. Концертные выступления русских оперных певцов сыграли решающую роль в создании местной оперной труппы. В основном ее составляли бывшие солисты оперных театров Москвы, Петербурга, Одессы, Киева, Варшавы и Тифлиса. Весь оперный хор состоял из русских певцов. Дирижерами были Петр Иванович Колпиков и Федор Петрович Селинский. Музыкальные и драматические спектакли в местном театре ставили Е. С. Марьяшец, Я. О. Шувалов, Н. Н. Архипова, А. А. Верещагин, А. Лескова-Верещагина, Л. В. Мансветова, А. Д. Сибиряков, В. М. Греч с супругом П. А. Павловым. Супруги Н. Н. Архипова и Н. С. Баранов основали частную школу вокала. Музыкальными педагогами были Е. С. Марьяшец, О. К. Молчанова. Дирижером местного духового оркестра «Сокольские фанфары» состоял Е. Е. Боде-Бодей, а регентом прославленного хора ремесленников «Невен» П. А. Фигуровский. Прибывшие после Второй мировой войны из Белграда, в новосадском театре работали Марина Петровна Оленина (основатель Новосадского балета в 1950 г.) и режиссер Юрий Львович Ракитин (актер МХТа, ассистент Вс. Мейерхольда в Петербурге)23.

В новосадских гимназиях преподавало около двух десятков русских преподавателей. Частные уроки иностранных языков и игры на фортепьяно давали княгиня Волконская, княгиня Долгорукая, Черноярова, Хитрово, Мирович, Тельнова, Чеснокова и др. Художник Владимир Семенович Курочкин, выпускник Московской Академии художеств, держал курсы рисования и технического черчения. По его эскизам были выполнены витражи на окнах Николаевского храма. Он написал и ряд икон для часовни в Епархиальном доме.

В 1920-е гг. особое место среди русских инженеров и техников в новосадском Управлении строительными работами занимали два выпускника архитектурного отделения Института гражданских инженеров Императора Николая I в Петербурге – Константин Петрович Паризо де ла Валетт (1877–1940) и Юрий Николаевич Шретер (1888–1976)24. Работая вместе или отдельно, они спроектировали в Новом Саду первые послевоенные объекты гражданского строительства. Основные работы этих архитекторов: здание Управления строительными работами, поликлиника, Офицерский дом, Палата семьи Джукич, «Дом с львиными головами», ряд жилых домов и вилл. Классическая «русская нота», прозвучавшая в Новом Саду после замирания пышного венгерского модерна и еще не набравшего силу громкого «марша» конструктивизма и холодного функционализма, представляла оригинальный лирический этап. Русские люди, осевшие в этом городе, воспринимали творчество архитекторов Паризо де ла Валетта и Шретера как ностальгическое напоминание о величии императорской России. Представительный Офицерский дом на набережной Дуная напоминал им дворцы на островах Петербурга. Неудивительно, что в этом особняке русские любили устраивать балы, концерты, литературные вечера, театральные спектакли.

Под надзором известного профессора Дмитрия Федоровича Конева в Новом Саду был построен бактериологический институт Пастера.

Между мировыми войнами Новый Сад был видным издательским центром русской диаспоры в Европе. Уже в 1920 г. здесь возникло Издательство братьев Георгия и Сергея Васильевичей Грузинцевых. Помимо книг на русском языке, оно выпустило свыше 70-ти брошюр «Дешевой библиотеки русской литературы» – переводы повестей и рассказов русских классиков. С 1922 г. в городе действовала Русская типография и книгоиздательство «Святослав» Михаила Григорьевича Ковалева, а в период 1924–1943 гг. – Русская типография Сергея Фомича Филонова. Из этой типографии отсылались во все страны рассеяния газеты, журналы, учебники, мемуары, юбилейные памятки, духовная и художественная литература. Эта типография занимает первое место по количеству напечатанных русских книг в Королевстве Югославии.

Новосадское отделение «Русской Матицы» было основано в апреле 1925 г. и являлось одним из самых деятельных отделений этой культурно-просветительной организации («Русская Матица» создана в 1924 г. в Любляне). Оно устраивало курсы обучения русскому языку, проводило торжественные академии, приуроченные к юбилейным датам, публичные лекции (и на сербском языке), ставило спектакли, соорудило памятники-склепы на могилах скончавшихся здесь российских военнопленных 1915–1918 гг. Библиотека «Русской Матицы» в Новом Саду к 1941 г. насчитывала более семи тысяч томов, выписывала периодику из ряда стран Европы. Новосадское отделение выпустило в свет несколько публикаций: сборник «Благовест», книги для детей и юношества, сборник стихотворений, финансировало издание на сербском языке воспоминаний бывшего австро-венгерского пленного, возвратившегося из Советской России в 30-е годы. Председателями «Русской Матицы» в Новом Саду были публицисты и литераторы, преподаватели сербских гимназий, – Александра Анатольевна Розеншильд фон Паулин и Дмитрий Васильевич Скрынченко.

В межвоенный период свыше 20-ти русских эмигрантов, проживавших в Югославии, состояли сотрудниками новосадского журнала «Летопис Матице српске». Они опубликовали около двух сотен очерков, рецензий, статей и воспоминаний, преимущественно по общим вопросам славянских культур, литературоведению, социологии, законодательству.

Новосадская русская колония жила сплоченно. Непримиримые идеологические и политические течения первых лет были кратковременны и не оставили заметного следа. Оказавшись на периферии европейских событий, враждебная к Советскому Союзу, колония, прежде всего, была ориентирована на идеализацию прошлого и сохранение русских традиций.

Во время оккупации Нового Сада фашистской Венгрией, юридическое и материальное положение русских не изменилось. Их и далее считали русскими эмигрантами, так как за все эти годы сравнительно небольшое число русских приняло югославское подданство. В «Рации» – геноциде новосадских сербов и евреев, проводимом зимой 1942 г., – в Новом Саду пострадало 19 русских эмигрантов.

Самая многочисленная миграция русских из Нового Сада последовала осенью 1944 г. Около 50% русских оказалось в лагерях ди-пи в Австрии и Германии, из которых они постепенно переезжали за океан. Часть русских, принявших советское гражданство (в 1945–1947 гг. оно в Югославии проводилось и по принуждению), после ухудшения государственных отношений СССР и ФНРЮ были изгнаны в Венгрию и Болгарию. Редко кому из желающих удалось оттуда вырваться.

Значительный приток русских из других городов Югославии в Новый Сад последовал вскоре после окончания войны, из-за его стремительного развития в промышленный и административный центр. Одновременно, вплоть до середины 50-х гг., продолжалось выселение русских семейств на Запад, хотя эти люди уже имели югославское гражданство.

Позднее русских эмигрантов в Новом Саду осталось мало. К концу 50-х гг. был упразднен Русский православный приход Св. Василия Великого, последняя общественная организация русских в этом городе. Постепенно редели дома, в которых с песней и блинами отмечалась Масленица, а сохранившиеся самовары утратили свое настоящее применение. Молодое поколение, главным образом от смешанных браков, ныне полностью ассимилировалось, а если и знает русский язык, не владеет им как родным. По переписи населения 2001 г., в городе проживало 156 русских, преимущественно второе и третье поколение эмигрантов из России. В это число входит и пара десятков поселившихся здесь граждан СССР–РФ.

Русские колонии в других городах сербии

Некоторые города в Сербии русским стали известны по размещению в них специфических эмигрантских учреждений. В Сремских Карловцах это были Штаб Главнокомандующего Русской Армией и центр Русской Зарубежной Церкви, а в Панчево – госпиталь-санаторий Российского общества Красного Креста, с хирургическим, терапевтическим, гинекологическим и акушерским отделениями, тремя операционными залами, перевязочной, родильной, лабораторией, аптекой, рентгеновским и светолечебным кабинетами. Госпиталь был открыт в марте 1920 г. и работал до лета 1945 г. В одной из самых современно оснащенных больниц в стране лечились не только русские из всех районов страны, но и местное население. Начальниками госпиталя состояли опытные врачи: И. А. Белоусов, В. А. Воронецкий, В. А. Левицкий. Позднее мужским хирургическим отделением заведовал Ф. С. Пельтцер, женским А. С. Мандрусов, терапевтическим В. А. Воронецкий, лабораторией М. П. Метальников25.

После Белграда и Панчево, одна из самых многочисленных русских колоний была в банатском городе Белая Церковь, у границы с Румынией. Цены на квартиры и продовольственные продукты были там ниже, чем в других городах. Помимо старческого дома, дома русских военных инвалидов и приюта для сирот, в этом городе с 1920 по 1944 г. было размещено несколько русских учебных заведений:

– Николаевское кавалерийское училище (1921–1924). Это заведение являлось единственным специализированным русским военным училищем в Королевстве СХС. Его директором состоял ген.-лейтенант Генштаба А. В. Говоров. До закрытия училища, указом ген. Врангеля, в Белой Церкви состоялось три выпуска русских юнкеров.

– Крымский кадетский корпус (1920–1929). Возникший 9 марта 1920 г. из остатков кадетских корпусов, он возглавлялся директором ген.-лейтенантом В. В. Римским-Корсаковым, с декабря 1924 по сентябрь 1929 г. директором корпуса состоял ген.-лейтенант М. Н. Промтов. За девять лет своего существования корпус окончило 616 юношей.

– Первый Русский Великого князя Константина Константиновича кадетский корпус (1929–1944). После кончины директора, ген.-лейтенанта Б. В. Адамовича, в 1936 году на его место был назначен ген.-майор А. Г. Попов. Включая последний учебный 1943/44 год, за 25 лет своего существования этот корпус окончило 906 кадет.

– Мариинский Донской девичий институт (1920–1941). Институт был основан в XVIII в. в Новочеркасске. До 1921 г. его начальницей была В. Ф. Вигост, а после нее — Н. В. Духонина, вдова убитого ген.-лейтенанта Н. Н. Духонина. В этом институте среднее образование получили и ученицы закрытых Первой русско-сербской девичьей гимназии в Велики-Кикинде (1931) и Харьковского девичьего института в Нови-Бечей (1932). Решением министра просвещения от 31 марта 1941 г., и этот институт был закрыт, а институтки продолжили учиться в белградской Русско-сербской женской гимназии. Всего за 21 год своего существования на чужбине Мариинский Донской институт окончило около 600 девушек, включая и десяток-два сербок26.

В воеводинский город Нови-Бечей был направлен эвакуировавшийся в полном составе Харьковский девичий институт (1920–1932), возникший еще в 1812 г. Начальницей его была М. А. Неклюдова (с шифром окончившая Смольный девичий институт в Петербурге). Аттестат зрелости в нем получило 320 институток. При институте в 1922–1924 гг. существовало два дополнительных отделения – Коммерческие курсы и Курс прикладного искусства, окончив которые, девушки могли обеспечить себе дорогу в жизнь.

Заслугами энергичной Н. К. Тхоржевской-Эрдели, «смолянки» и актрисы Александринского театра, министерство просвещения в Белграде разрешило открыть в городе Велика-Кикинда Первую русско-сербскую девичью гимназию с общежитием (1921–1931). Это учебное заведение русские негласно называли «вторым Смольным институтом», так как начальница, инспектор классов, преподавательский и воспитательский персонал старались соблюдать некоторые традиции привилегированного девичьего института императорского времени. После кончины Наталии Корнелиевны, начальницей была назначена Е. Э. Абациева, жена генерала. За десять лет в этой гимназии аттестат зрелости приобрело около 200 девушек.

С 1929 по 1952 г. в Вел. Кикинде существовал Приют для престарелых Российского общества Красного Креста.

В 20-е гг. одним из самых многолюдных городов в Королевстве СХС был город Суботица, на крайнем севере страны, у границы с Венгрией. Многие русские нашли здесь работу в Управлении железными дорогами (Воеводина располагала самой разветвленной в стране сетью дорог, построенных при Австро-Венгрии)27. В 1920 г. в Суботице был основан Юридический факультет (при Белградском университете), в котором преподавали русские профессоры, приобретшие имя в Императорской России: М. П. Чубинский, Г. В. Демченко, С. В. Троицкий, П. Б. Струве, некоторое время К. М. Смирнов и Ф. В. Тарановский. Здесь с 1920 по 1941 г. училось 235 русских студентов. В этом городе, помимо обычных русских организаций, были созданы Союз русских юристов и Общество русских студентов28.

В городке Вршац в июле 1920 г. размещалась эвакуированная из Кишинева Санитарная походная больница Гербовецкой общины сестер милосердия Российского общества Красного креста (в Кишиневе она работала до румынской оккупации Бессарабии). Прекрасно оснащенная, больница располагала отделениями: хирургическим, гинекологическим, офтальмологическим, стоматологическим, по внутренним болезням, рентгеном, лабораторией; в больнице работал опытный персонал. Госпиталем руководил примариус-гинеколог Радован Савич Клисич (по происхождению черногорец). По приказу ген. Врангеля, ранней осенью часть больницы из Вршаца была направлена в Крым, а потом попала в окрестности Загреба; оставшаяся ее часть, с медицинским персоналом, инвентарем и 180 койками, стала основой, на которой началось формирование городской больницы в Вршаце29. В этом культурном и благоустроенном городе (в 1921 г. в нем проживало 27 тыс. жителей) преобладало немецкое население. По почину русских здесь возник Югославско-французский клуб, деятельными членами которого состояли французские и швейцарские гувернантки, прибывшие в Вршац с русскими семьями, а также русские дамы, подрабатывавшие на чужбине частными уроками иностранных языков. Значительный вклад русские здесь внесли в сфере просвещения. В средних учебных заведениях Вршаца преподавало до сорока русских педагогов.

Отличительной чертой русской колонии в Сомборе было то, что ее членами являлись семьи инженеров и техников на службе в Техническом управлении Системы бачских каналов им. Короля Петра I. Руководителем этой сложной системы был опытный инженер Сергей Павлович Максимов, выпускник петербургского Института путей сообщения Императора Александра I, одно время профессор этого знаменитого в России института. Максимовым были подобраны технические кадры по навигации и эксплуатации плотин и шлюзов, мостов, грузовых судов, зданий и коммуникаций вдоль каналов. Само Техническое управление стало культурным центром русских этого города. Имелись помещения, большой сад, теннисный корт, Библиотека русской колонии, отделение «Русской Матицы»30.

В многонациональном городе Велики-Бечкерек, с широко развитой промышленностью, обосновалась большая русская колония. Тут нашли себе работу врачи, инженеры, военные, педагоги, юристы, художники, коммерсанты, торговцы, казаки. В этом городе русские имели свой храм, детский сад и начальную школу, Русский дом, две библиотеки, театральную труппу, общество «Русский сокол», Русский теннисный клуб31.

О русских колониях в воеводинских городах Сремска-Митровица32, Рума, Сента, Бачка-Паланка, Оджаци, Црвенка, Врбас, Апатин и др. сохранилось мало данных, которые ограничиваются упоминанием русских фамилий и рассказами о судьбах отдельных лиц.

РусскаЯ эмиграциЯ в центральной и южной Сербии

В отличие от равнинной, хлебородной и многонациональной Воеводины, ниже Белграда расположены холмы, горы и широкие долины у берегов извилистых рек. Эту часть Сербии заселяло однородное сербское, православное население, в основном занимавшееся скотоводством, садоводством, виноделием, а также работой на шахтах и фабриках. «Русских братьев» здесь принимали с открытой душой, хотя народ жил беднее Севера и понес огромные потери в недавних войнах.

Оказавшиеся тут русские беженцы не выбирали себе место временного поселения. Их привозили партиями и направляли на работы. Преимущественно это были одинокие мужчины: офицеры, солдаты и казаки трех армейских корпусов Русской армии, привезенные сюда на строительство коммуникаций или для ведения пограничной службы. Устраивались они в «рабочих колониях», в деревнях, на самих стройках, спали в палатках и бараках, сооруженных собственными руками. После окончания работ переезжали на другую стройку.

К 1924 г. стало заметно стремление людей из этих групп переезжать в более культурные и благоустроенные центры, ближе к Белграду или в Воеводину. Для них открываются курсы по изучению сербского языка (в Княжеваце, Алексинаце, Заечаре и др.). Так, несколько десятков военных, состоящих в течение пары лет на пограничной службе в Охриде, по предложению своего командира полковника Алексея Павловича Виноградова (1888–1944) согласились переехать в город Парачин. Там можно было получить работу на двух больших частных заводах – суконном и стекольном. Владельцы суконного завода, братья Влада и Славко Теокаревичи, охотно приняли русские кадры, доверили им и ответственные посты – электрическую станцию, счетоводство, заведовать складами. Группа казаков охраняла заводской комплекс. Русские, поселившиеся в фабричной колонии, женились на местных сербках и поступавших на завод молодых ткачихах. Русско-сербские семьи жили дружно, имели свой культурный очаг и хор, принимали заезжих русских гастролеров, коллективно ездили в Белград, совершали экскурсии в окрестности. На этом заводе работала и группа калмыков.

Более образованные русские получили работу в городе. Типографией руководил Николай Волгин, директором местной гимназии одно время состоял историк и генерал от кавалерии Никита Васильевич Сальников. В гимназии преподавало несколько русских, включая Коровникова, регента хоров гимназического и местного православного храма33.

Своеобразно сложилась жизнь 414 русских, временно привезенных на курорт Врнячка-Баня, славившегося источниками целебных минеральных вод еще со времен Римской империи. В феврале 1921 г. русских поселили в гостиницах, пансионах и лечебницах, но уже в марте–апреле им пришлось покинуть занятые помещения ввиду начала курортного сезона. Русская колония уменьшилась: часть беженцев переехала на частные квартиры и виллы, остальные разъехались по окрестным деревням или уехали на север, потому что тут не нашли для себя работу. Попытки Б. А. Байкова, агента районной биржи по трудоустройству в соседнем городе Трстеник, обеспечить русских работой не увенчались успехом. Видными представителями русской колонии (при председателях Александре Александровиче Шмидте и Михаиле Стражневе) были инженер Федор Петрович Гамалеев, занимавший ответственный пост в Городском управлении, и Александр Николаевич Щербинин, руководитель современно оснащенной метеорологической станции. Несколько русских подрабатывали изготовлением деревянных сувениров; выжиганием и росписью украшали ларчики, игрушки и деревянные бытовые предметы. Успех имели изделия «Избы русского деда Сергея П. Павлова», торговавшего сувенирами собственного изготовления, а также Петра Скачинского и Ивана Усенко. Графиня Серафима Владимировна Чегодаева вышивала на продажу гобелены; галантерейный магазин содержал Петр К. Ус.

В Врнячка-Баню приезжали лечиться и русские эмигранты. Они охотно шли к русским врачам, тут практиковавшим: терапевту Владимиру Валериановичу Плешакову, Михаилу Степановичу Зёрнову, Петру Александровичу Сергиевскому (на русском языке он опубликовал книгу «Врнячка-Банья, курорт Югославии»), зубным врачам Лидии Всеволодовне Мартель и Клавдии Николаевне Верешниковой. Известный в России врач-бальнеолог Алексей Иванович Щербаков (1858–1944) изучал достоинства здешних минеральных вод (уже в 1922 году об этом написал книгу).

Из-за скорого отъезда большинства русских из Врнячка-Бани, уже в 1922 г. закрылась русская начальная школа. До своего назначения в Русскую духовную миссию в Палестине, в местном храме Пресвятой Богородицы русские службы совершал епископ Белгородский Аполлинарий (Кошевой, 1874–1933)34.

Жизнь русских в городе Ужице была связана с проведением в его окрестностях широкомасштабных строительных работ: шести трасс шоссейных дорог, узкоколейной железной дороги, гидроэлектростанции, водопровода в городке Чаетина, строительстве зданий биржи, моста на р. Дрина в городе Байна-Башта, административных зданий и областной больницы в Ужице, реконструкции монастырского комплекса Рача. Частное строительное предприятие в Ужице открыли Николай Прохоров и Александр Осипов (с сербом Б. Йовановичем). В городском архиве хранятся неполные списки русских, работавших в 20-е гг. в этом городе и окрестностях – Арилье, Байна-Башта, Иваница, Косьерич, Пожега, Чаетина. В них – сведения о русских рабочих (133), инженерах (48), геодезистах (33), техниках (35), преподавателях (20), учителях (13), врачах (29), ветеринарах (6), железнодорожниках (9), юристах (9), чиновниках (33). Интересно отметить, что после окончания работ на одном объекте русским работникам выдавалось удостоверение о том, что они прилежно выполняли порученные им работы, исправно себя вели и не были наказаны. Недавно в Ужице была опубликована уникальная по содержанию книга35, которая содержит имена и биографии 457-ми русских из около тысячи русских беженцев, временно или постоянно проживавших в Ужицком крае.

Русская колония и кубанская казачья станица в южно-сербском промышленном городе Лесковаце насчитывала до 200 русских беженцев. Ее вклад в развитие города и окрестностей весьма заметен и сегодня. Председателями колонии состояли Александр Логинов, полковник Леонид Шатунов, Виктор Оберман и Сергей Медыньский, а атаманами станицы П. И. Бондарь и полковник И. С. Кузуб.

Русские здесь создали свою библиотеку, кружки и филиалы Союза русских инженеров, Общества русских офицеров, РОВСа, «Русского Сокола», Союза русской национальной молодежи, Союза младороссов. В местных средних учебных заведениях преподавало более 20 русских педагогов, среди которых выделялись своей культурной работой Анатолий Красовский (содействовал созданию историко-археологического музея), Иван Татаркин и Владимир Курагин (регенты хора местного кафедрального храма), Юрий Арбатский (занимался концертной деятельностью).

Дата добавления: 2015-08-28