Кто на своем веку Фортуны не искал?

ИСКАТЕЛИ ФОРТУНЫ

Кто на своем веку Фортуны не искал?

Что если б силою волшебною какою

Всевидящим я стал

И вдруг открылись предо мною

Все те, которые и едут, и ползут,

И скачут, и плывут,

Из царства в царство рыщут,

И дочери судьбы отменной красоты

Иль убегающей мечты

Без отдыха столь жадно ищут?

Бедняжки! жаль мне их: уж, кажется, в руках...

Уж сердце в восхищеньи бьется...

Вот только что схватить... хоть как, так увернется,

И в тысяче уже верстах!

"Возможно ль, - многие, я слышу, рассуждают, -

Давно ль такой-то в нас искал?

А ныне как он пышен стал!

Он в счастии растет; а нас за грязь кидают!

Чем хуже мы его?" Пусть лучше во сто раз,

Но что ваш ум и всё? Фортуна ведь без глаз;

А к этому прибавим:

Чин стоит ли того, что для него оставим

Покой, покой души, дар лучший всех даров,

Который в древности уделом был богов?

Фортуна - женщина! умерьте вашу ласку;

Не бегайте за ней, сама смягчится к вам.

Так милый Лафонтен давал советы нам

И сказывал в пример почти такую сказку,

В деревне ль, в городке,

Один с другим невдалеке,

Два друга жили;

Ни скудны, ни богаты были.

Один все счастье ставил в том,

Чтобы нажить огромный дом,

Деревни, знатный чин, - то и во сне лишь видел;

Другой богатств не ненавидел,

Однако ж их и не искал,

А кажду ночь покойно спал.

"Послушай, - друг ему однажды предлагает, -

На родине никто пророком не бывает;

Чего ж и нам здесь ждать? - Со временем сумы.

Поедем лучше мы

Искать себе добра; войти, сказать умеем;

Авось и мы найдем, авось разбогатеем".

- "Ступай, - сказал другой, -

А я остануся; мне дорог мой покой,

И буду спать, пока мой друг не возвратится".

Тщеславный этому дивится

И едет. На пути встречает цепи гор,

Встречает много рек, и напоследок встретил

Ту самую страну, куда издавна метил:

Любимый уголок Фортуны, то есть двор;

Не дожидайся ни зову, ни наряду,

Пристал к нему и по обряду

Всех жителей его он начал посещать:

Там стрелкою стоит, не смея и дышать,

Здесь такает из всей он мочи,

Тут шепчет на ушко; короче: дни и ночи

Наш витязь сам не свой;

Но все то было втуне!

"Что за диковинка! - он думает. - Стой, стой

Да слушай об одной Фортуне,

А сам все ничего!

Нет, нет! такая жизнь несноснее всего.

Слуга покорный вам, господчики, прощайте

И впредь меня не ожидайте;

В Сурат, в Сурат лечу! Я слышал в сказках, там

Фортуне с давних лет курится фимиам..."

Сказал, прыгнул в корабль, и волны забелели.

Но что же? Не прошло недели,

Как странствователь наш отправился в Сурат,

А часто, часто он поглядывал назад,

На родину свою: корабль то загорался,

То на мель попадал, то в хляби погружался;

Всечасно в трепете, от смерти на вершок;

Бедняк бесился, клял - известно, лютый рок,

Себя, - и всем и всем изрядна песня пета!

"Безумцы! - он судил. - На край приходим света

Мы смерть ловить, а к ней и дома три шага!"

Синеют между тем Индейски берега,

Попутный дунул ветр; по крайней мере кстате

Пришло мне так сказать, и он уже в Сурате!

"Фортуна здесь?" - его был первый всем вопрос.

"В Японии", - сказали.

"В Японии? - вскричал герой, повеся нос -

Быть так! плыву туда". И поплыл; но, к печали,

Разъехался и там с Фортуною слепой!

"Нет! полно, - говорит, - гоняться за мечтой".

И с первым кораблем в отчизну возвратился.

Завидя издали отеческих богов,

Родимый ручеек, домашний милый кров,

Наш мореходец прослезился

И, от души вздохнув, сказал:

"Ах, счастлив, счастлив тот, кто лишь по слуху знал

И двор, и океан, и о слепой богине!

Умеренность! с тобой раздолье и в пустыне".

И так с восторгом он и в сердце и в глазах

В отчизну наконец вступает,

Летит ко другу, - что ж? как друга обретает?

Он спит, а у него Фортуна в головах!

* * *

Я не тому молюсь, кого едва дерзает

Назвать душа моя, смущаясь и дивясь,

И перед кем мой ум бессильно замолкает,

В безумной гордости постичь его стремясь;

Я не тому молюсь, пред чьими алтарями

Народ, простертый ниц, в смирении лежит,

И льется фимиам душистыми волнами,

И зыблются огни, и пение звучит;

Я не тому молюсь, кто окружен толпами

Священным трепетом исполненных духов

И чей незримый трон за яркими звездами

Царит над безднами разбросанных миров, -

Нет, перед ним я нем!.. Глубокое сознанье

Моей ничтожности смыкает мне уста, -

Меня влечет к себе иное обаянье -

Не власти царственной, но пытки и креста.

Мой бог - бог страждущих, бог, обагренный кровью,

Бог - человек и брат с небесною душой, -

И пред страданием и чистою любовью

Склоняюсь я с моей горячею мольбой!..

Если душно тебе, если нет у тебя

В этом мире борьбы и наживы

Никого, кто бы мог отозваться, любя,

На сомненья твои и порывы;

Если в сердце твоем оскорблен идеал,

Идеал человека и света,

Если честно скорбишь ты и честно устал, -

Отдохни над страницей поэта.

В стройных звуках своих вдохновенных речей,

Чуткий к каждому слову мученья,

Он расскажет тебе о печали твоей,

Но расскажет, как брат, без глумленья;

Он поднимет угасшую веру в тебе,

Он разгонит сомненья и муку

И протянет тебе, в непосильной борьбе,

Бескорыстную братскую руку...

Но умей же и ты отозваться душой

Всем, кто ищет и просит участья,

Всем, кто гибнет в борьбе, кто подавлен нуждой,

Кто устал от грозы и ненастья.

Научись беззаветно и свято любить,

Увенчай молодые порывы, -

И тепло тебе станет трудиться и жить

В этом мире борьбы и наживы.

Случалось ли тебе бессонными ночами,

Когда вокруг тебя всё смолкнет и заснет

И бледный серп луны холодными лучами

Твой мирный уголок таинственно зальет,

И только ты в тиши томишься одиноко,

Ты да усталая, больная мысль твоя, -

Случалось ли тебе задуматься глубоко

Над неразгаданным вопросом бытия?

Зачем ты призван в мир? К чему твои страданья,

Любовь и ненависть, сомненья и мечты

В безгрешно-правильной машине мирозданья

И в подавляющей огромности толпы?..

Басни

ЧЕРВОНЕЦ И ПОЛУШКА

Не ведаю, какой судьбой

Червонец золотой

С Полушкою на мостовой

Столкнулся.

Металл сиятельный раздулся,

Суровый на свою соседку бросил взор

И так с ней начал разговор:

"Как ты отважилась со скаредною рожей

Казать себя моим очам?

Ты вещь презренная от князей и вельможей!

Ты, коей суждено валяться по сумам!

Ужель ты равной быть со мною возмечтала?"

- "Никак, - с покорностью Полушка отвечала, -

Я пред тобой мала, однако не тужу;

Я столько ж, как и ты, на свете сем служу.

Я рубищем покрыту нищу

И дряхлой старостью поверженну во прах

Даю, хоть грубую, ему потребну пищу

И прохлаждаю жар в запекшихся устах;

Лишенна помощи младенца я питаю

И жребий страждущих в темнице облегчаю,

Причиною ж убийств, коварств, измен и зла

Вовек я не была.

Я более горжусь служить всегда убогим,

Вдовицам, сиротам и воинам безногим,

Чем быть погребену во мраке сундуков

И умножать собой казну ростовщиков,

Заводчиков, скупяг и знатных шалунов,

А ты"... Прохожий, их вдали еще увидя,

Тотчас к ним подлетел;

Приметя же их спор и споров ненавидя,

Он положил ему предел,

А попросту он их развел,

Отдав одну вдове, идущей с сиротою,

Другого подаря торгующей красою.

<1789>

НАДЕЖДА И СТРАХ

Хотя Надежда ввек

Со Страхом не дружилась,

Но час такой притек,

Что мысль одна родилась,

Как в той, так и в другом,

Какая ж мысль смешная:

Оставить свой небесный дом

И на землю идти пешком,

Узнать - кого?.. людей желая.

Но боги ведь не мы, кому их осуждать!

Мы должны рассуждать,

Умно ли делаем, согласно ли с законом,

Не нужно ль наперед зайти к кому с поклоном?

А им кого просить? Все перед ними прах.

Итак, Надежда захотела

И тотчас полетела;

Пополз за ней и Страх.

Чего не делает охота!

Они уж на земле. Для первыя ворота

Везде отворены;

Все с радостью ее встречают

И величают,

Как будто им даны

Майорские чины.

Напротив же того, ее сопутник бродит

И, бедненький, нигде квартиры не находит.

"Постой же! - Страх сказал. - Так, людям я назло,

Нарочно к тем ворвуся силой,

Которым больше мой не нравен вид унылой".

Сказал и сделал так.

Читатель, если не дурак,

То, верно, следствий ждет чудесных

Прихода сих гостей небесных,

И не ошибся он.

Лишь только на землю они спустились,

Вдруг состояния людские пременились:

Умолк несчастных стон;

Смиренна нищета впервые улыбнулась,

Как будто уже к ней фортуна оглянулась,

А изобилие, утех житейских мать.

Всечасно стало трепетать.

Какая же тому причина?

Мне сказывали, та, что случай иль судьбина,

Пускай последняя, Надежду привела

К искусну химику в убогую лачугу,

А спутника ее ко Плутусову другу

И дом заводчика в постой ему дала.

<1791>

ЖАВОРОНОК С ДЕТЬМИ

И ЗЕМЛЕДЕЛЕЦ

Пословица у нас: на ближних уповай,

А сам ты не плошай_!

И правда; вот пример. В прекрасные дни года,

В которые цветет и нежится природа,

Когда все любится, медведь в лесу густом,

Киты на дне морском,

А жаворонки в поле,

Не ведаю того, по воле иль неволе,

Но самочка одна

Из племя жавронков летала да гуляла!

И о влиянии весны не помышляла,

А уж давно весна!

Сдалася наконец природе и она,

И матерью еще назваться захотела:

У птичек много ли затей?

Свила во ржи гнездо, снесла яичек, села

И вывела детей.

Рожь выросла, созрела,

А птенчики еще не в силах ни порхать,

Ни корма доставать:

Все матушка ищи. - "Ну, детушки, прощайте!

Я за припасом полечу, -

Сказала им она, - а вы здесь примечайте,

Не соберутся ль жать, и тотчас голос дайте;

Так я другое вам пристанище сыщу".

Она лишь из гнезда, пришел хозяин в поле

И сыну говорит: "Ведь рожь и жать пора,

Смотри, как матера!

Ступай же ты, не медля боле,

И попроси друзей на помощь к нам прийти".

"Ах, матушка! лети, скорее к нам лети!" -

Малютки в страхе запищали.

"Что, что вам сделалось?" - "Ахти мы все пропали;

Хозяин был, он хочет жать,

Уж сыну и друзей велел на помочь звать". -

- "А боле ничего? - ответствовала мать. -

Так не к чему спешить: _день ночи мудренее_;

Вот, детушки, вам корм; покушайте скорее,

Да ляжем с богом спать!" Они того, сего

Клевнули,

Прижались под крыло к родимой и уснули.

Уж день, а из друзей нет в поле никого.

Пичужечка опять пустилась за припасом;

А селянин на рожь,

И мыслит: на родню сторонний не похож!

"Поди-ка, сын мой, добрым часом

Ты к дяде своему да свату поклонись".

Малютки пуще взволновались

И матери вослед все в голос раскричались:

"Ах! милая, скорей, родима, воротись!

Уж за родней пошли". - "Молчите, не пугайтесь!

Ответствовала мать, - и с богом оставайтесь".

Еще проходит день; хозяин в третий раз

Приходит во поле. "Изрядно учат нас, -

Он сыну говорит, - и дельно! впредь не станем

С надеждою зевать, а поскорей вспомянем,

Что всякий сам себе вернейший друг и брат;

Ступай же ты назад

И матери скажи с сестрами,

Чтоб на поле пришли с серпами".

А птичка, слыша то, сказала детям так:

"Ну, детки, вот теперь к походу верный знак!"

И дети в тот же миг скорей, скорей сбираться,

Расправя крылья, в первый раз

За маткой кое-как вверх, вверх приподниматься,

И скрылися из глаз.

<1793>

ДУБ И ТРОСТЬ

Дуб с Тростию вступил однажды в разговоры:

"Жалею, - Дуб сказал, склони к ней важны взоры, -

Жалею, Тросточка, об участи твоей!

Я чаю, для тебя тяжел и воробей;

Легчайший ветерок, едва струящий воду,

Ужасен для тебя, как буря в непогоду,

И гнет тебя к земли,

Тогда как я - высок, осанист и вдали

Не только Фебовы лучи пересекаю,

Но даже бурный вихрь и громы презираю;

Стою и слышу вкруг спокойно треск и стон;

Все для меня Зефир, тебе ж все Аквилон.

Блаженна б ты была, когда б росла со мною:

Под тению моей густою

Ты б не страшилась бурь; но рок тебе судил

Расти, наместо злачна дола,

На топких берегах владычества Эола,

По чести, и в меня твой жребий грусть вселил".

- "Ты очень жалостлив, - Трость Дубу отвечала;

Но, право, о себе еще я не вздыхала,

Да не о чем и воздыхать:

Мне ветры менее, чем для тебя, опасны.

Хотя порывы их ужасны

И не могли тебя досель поколебать,

Но подождем конца". - С сим словом вдруг завыла

От севера гроза и небо помрачила;

Ударил грозный ветр - все рушит и валит,

Летит, кружится лист; Трость гнется - Дуб стоит.

Ветр, пуще воружась, из всей ударил мочи -

И тот, на коего с трудом взирали очи,

Кто ада и небес едва не досягал, -

Упал!

<1795>

ОРЕЛ, КИТ, УЖ И УСТРИЦА

Орел парил под облаками,

Кит волны рассекал, а Уж полз по земли;

И все, что редкость между нами,

О том и думать не могли,

Чтоб позавидовать чужой на свете доле.

Однако говорить и мыслить в нашей воле,

И Устрица моя нимало не винна,

Что, глядя на того, другого,

Восстала на судьбу она.

"Возможно ль! - думает, - неужель никакого

Таланта не дано лишь только мне одной?

Дай полечу и я!.. Нет, это дар не мой;

Дай поплыву!" - Все _и_дет хило.

"Хоть поползем". - Не тут-то было!

А что и этого досаднее сто раз:

Подкрался водолаз,

Который, видно, что подслушал,

Схватил ее, да в рот, и на здоровье скушал.

Вот так-то весь наш век

В пустых желаньях погибает,

И редкий человек

Доволен участью бывает.

"Изрядно, но... авось и лучшее найду!"

А смотришь: и нашел беду!

<1795>

ШАРЛАТАН

Однажды Шарлатан во весь горланил рот:

"Ступай ко мне, народ!

Смотри и покупай: вот порошок чудесный!

Он ум дает глупцам,

Невеждам - знание, красоток - старикам,

Старухам - прелести, достоинства - плутам,

Невинность - преступленью;

Вот первый способ к полученью

Всех благ, какие нас удобны только льстить

Поверьте, говорю неложно,

Чрез этот порошок возможно

На свете все достать, все знать и все творить;

Глядите!" - И народ стекается толпами.

Ведь любопытство не порок!

Бегу и я... но что ж открылось перед нами?

В бумажке - золотой песок.

<1797>

БАШМАК, МЕРКА РАВЕНСТВА

"Да что ты, долгий, возмечтал?,

Я за себя и сам, брат, стану", -

Грудцою наскоча, вскричал

Какой-то карлик великану.

- "Твои, мои - права одни!

Не спорю, что равны они, -

Тот отвечает без задору, -

Но мой башмак тебе не впору".

<1803>

МУХА

Бык с плугом на покой тащился по трудах;

А Муха у него сидела на рогах,

И Муху же они дорогой повстречали.

"Откуда ты, сестра?" - от этой был вопрос.

А та, поднявши нос,

В ответ ей говорит: "Откуда? - мы пахали!"

От басни завсегда

Нечаянно дойдешь до были.

Случалось ли подчас вам слышать, господа:

"Мы сбили! Мы решили!"

<1805>

БЫК И КОРОВА

"Как жалок ты! - Быку Корова говорила. -

Судьба тебя на труд всегдашний осудила".

Наутро повели Корову на убой,

К закланию богам. Бык, вспомня речь вчерашню,

"Гордись, красавица, - сказал, - своей судьбой:

Ты к алтарям идешь, а я - опять на пашню".

<1810>

БОБР, КАБАН И ГОРНОСТАЙ

Кабан да Бобр, и Горностай

Стакнулись к выгодам искать себе дороги.

По долгом странствии, в пути отбивши ноги,

Приходят наконец в обетованный край,

Привольный для всего; однако ж этот рай

Был окружен болотом,

Вместилищем и жаб и змей.

Что делать? Никаким не можно изворотом

Болота миновать, а кто себе злодей?

Кому охотно жизнь отваживать без славы?

В раздумьи путники стоят у переправы.

"Осмелюсь", - Горностай помыслил; и слегка

Он лапку вброд и вон, и одаль в два прыжка. -

"Нет! братцы, - говорит, - по совести признаться"

Со всем обилием край этот не хорош;

Чтоб вход к нему найти, так должно замараться,

А мне и пятнышко ужаснее, чем нож!"

- "Ребята! - Бобр сказал. - С терпеньем

И уменьем

Добьешься до всего; я в две недели мост

Исправный здесь построю:

Тогда мы перейдем к довольству и покою;

И гады в стороне, и не замаран хвост;

Вся сила не спешить и бодрствовать в надежде".

- В полмесяца? пустяк! я буду там и прежде, -

Вскричал Кабан - и разом вброд:

Ушел по рыло в топь, и змей и жаб - все давит,

Ногами бьет, пыхтит, упорно к цели правит,

И хватски на берег из мутных вылез вод.

Меж тем как на другом товарищи зевают,

Кабан, встряхнувшися, надменный принял вид

И чрез болото к ним с презрением хрюч_и_т:

"Вот как по-нашему дорогу пробивают!"

<1818>

ДИТЯ НА СТОЛЕ

"Как я велик!" - дитя со столика вскричал.

А нянька говорит: "Сниму, так будешь мал".

Богач с надменною душою!

Смекай заранее: урок перед тобою.

<1805>

Дата добавления: 2015-08-28