Еще больше ужастиков можно скачать на сайте: http://uzhastiki.ucoz.ru/ 1 страница

Еще больше ужастиков можно скачать на сайте: http://uzhastiki.ucoz.ru/

Аннотация

Джордану Блейку и его сестре Николь, живущим в американском городе Пасадена, очень надоела жара. Вот бы хоть разок увидеть настоящую зиму! Настоящую зиму с настоящим снегом. И вот их мечта сбылась. Блейки едут на Аляску. Их отцу поручили сфотографировать загадочное существо, которое, по слухам, живет в заснеженных горах. Бедные Джордан и Николь! Все, чего они хотели, это посмотреть, как выглядит снег. А теперь их преследует страшное чудовище. Заросшее шерстью существо, известное как ужасный снежный человек!

ISBN 5-353-00175-3

Всю свою жизнь я мечтал увидеть снег.

Меня зовут Джордан Блейк. Вся моя жизнь — это двенадцать лет солнца, песка и зелени. Мне ни разу не доводилось испы­тать, что такое мороз. Ни разу. Прохлада от кондиционеров в супермаркетах не в счет. Разве ж это мороз? Ведь в супермаркетах не бывает снега.

Хотите верьте, хотите нет, но я не знал, что такое настоящий холод, пока не отправился в путешествие.

Некоторые считают, что я счастливчик, по­тому что живу в Пасадене. Это в Калифорнии, где всегда солнце и жара. Конечно, все это здо­рово. Но если вы никогда не видели снега, то он кажется вам чем-то нереальным, как в фан­тастическом фильме.

Белые пушинки замерзшей воды, которые падают с неба? Они ложатся на землю, и из них можно строить крепости, лепить снегови­ков и снежки? Согласитесь, трудно себе такое вообразить.

И вот однажды мое желание исполнилось. Я наконец увидел снег. И все оказалось еще чудеснее, чем я думал.

Гораздо чудеснее.

Внимание, ребята! Сейчас увидите кое- что интересное.

В свете фонаря, освещавшего фотолаборато­рию, папино лицо было совершенно красным. Мы с моей сестрой Николь смотрели, как он проявляет фотографии. Папа щипцами взял лист бумаги и опустил его в ванночку с проявителем.

Всю жизнь я наблюдаю, как папа проявляет пленки. Он профессиональный фотограф. Что-то не припомню, чтобы он когда-нибудь раньше так волновался за свои фотографии. Это было неспроста.

Папа снимает природу. Ну, вообще-то он снимает все подряд.

Он постоянно фотографирует. Мама гово­рит, что однажды, когда я был маленький, я увидел папу и заплакал. Не узнал его без фо­тоаппарата. Я привык к тому, что у него вмес­то носа — объектив.

В нашем доме полным-полно фотографий, на которых я выставлен в дурном свете. Вот я в пелен­ках. Вот я с чумазым после еды лицом. А вот я пла­чу, когда поцарапал себе колено. А на этой фото­графии — бью свою сестру.

Папа только что вернулся из поездки по Большим Тетонам. Это горный хребет в Вайо­минге, часть Скалистых гор. И сейчас папа печатал фотографии, которые там сделал.

— Хотел бы я, ребята, чтобы вы посмотрели на тамошних медведей, — сказал папа. — У них там целая семья. Медвежата напомнили мне вас — вы всегда дразните друг друга.

Дразним? Ха-ха! Папа думает, что Николь и я дразним друг друга! Это слишком мягко сказа­но. Николь — мисс Всезнайка — просто бесит меня.

Иногда я жалею, что она появилась на свет. Я поставил себе задачу: сделать так, чтобы и она пожалела об этом. Пожалела бы о том, что по­явилась на свет.

— Папа, тебе надо было взять нас с собой в Большие Тетоны, — с обидой в голосе сказал я.

— В это время года в Вайоминге очень хо­лодно, — ввернула Николь.

— Ты-то откуда знаешь, «профессор»? — Я ткнул ее под ребра. — Ты же никогда не была в Вайоминге.

— Я прочитала об этом, пока папа был в отъез­де, — объяснила Николь. Ну, разумеется! — Если хочешь знать больше, Джордан, в библиотеке про это есть книжка с картинками. Для перво­клашек как раз то, что тебе надо.

Я не смог придумать, что ей ответить. С этим у меня трудности. Я слишком долго соображаю и не могу отвечать быстро. Пришлось ткнуть ее еще раз.

— Но-но, — проворчал папа. — Без драк! Не мешайте работать.

Тупица Николь! То есть не то чтобы тупица—на самом деле она очень умная. Но умная как-то по- глупому — это мое мнение. Она настолько умная, что перепрыгнула через пятый класс и сразу оказа­лась в моем. Она на год младше меня, а учится в моем классе, причем учится на одни пятерки.

Папины снимки, плавающие в ванночке с проявителем, постепенно становились все четче.

— Пап, а когда ты был в горах, там шел снег? — спросил я.

— Конечно, шел, — ответил папа, не отры­ваясь от работы.

— А на лыжах ты катался? — снова спросил я.

Папа отрицательно покачал головой:

— Я был слишком занят.

— А на коньках? — спросила Николь.

Николь ведет себя так, как будто знает все.

Но она так же, как и я, никогда не видела сне­га. Мы никуда не выезжали из Южной Кали­форнии — по нам это сразу видно.

Мы оба круглый год загорелые. Светлые во­лосы Николь имеют зеленоватый оттенок. Это от хлорки в общественном бассейне. А у меня волосы каштановые со светлыми прядями. Мы с ней члены школьной команды по пла­ванию.

— Спорим, что у мамы сейчас идет снег, — сказала Николь.

— Возможно, — ответил папа.

Наши мама и папа в разводе. Мама только что переехала в Пенсильванию. Это лето мы собираемся провести у нее. Но до конца учеб­ного года будем жить с папой в Калифорнии.

Мама прислала нам несколько фотографий ее нового дома. Он весь покрыт снегом. Я смот­рел на эти фотографии и пытался почувство­вать холод.

— Я бы хотел жить у мамы, когда ты уезжа­ешь в свои командировки, — сказал я.

— Джордан, мы уже говорили об этом! — ска­зал папа с некоторым раздражением. — Ты сможешь поехать к маме, когда она обустро­ится. Она еще даже мебель не купила. Где ты там будешь спать?

— По мне, так лучше спать на голом полу, чем слушать, как храпит миссис Хитченс, — проворчал я.

Миссис Хитченс присматривала за нами, когда папы не было дома. Хуже наказания не придумаешь! Каждое утро мы должны были убирать наши комнаты, а она потом проверя­ла. Каждый вечер без исключения она корми­ла нас печенкой, брюссельской капустой и су­пом из рыбьих голов, а в придачу давала боль­шой стакан соевого молока. Фу!

При красном свете лаборатория выглядела таинственно. Судя по папиному голосу, он здо­рово волновался.

— Если снимки получатся хорошо, я опуб­ликую их в своей книге, — сказал он. — Я на­зову ее «Бурые медведи Вайоминга». Автор — Харрисон Блейк. Звучит неплохо.

Папа замолчал и вытащил один снимок из ванночки с раствором. Он вгляделся в фото­графию, с которой капала вода.

— Вот чудеса, — пробормотал он.

— Какие чудеса? — спросила Николь.

Папа молча положил снимок перед нами.

Мы с Николь посмотрели на него.

— Папа, — сказала Николь, — по-моему, это просто игрушечный медвежонок.

На фото действительно был изображен иг­рушечный медвежонок. Коричневый плюше­вый медвежонок сидел на траве и глупо улы­бался. Он был мало похож на медведей, кото­рые водятся в Больших Тетонах.

— Должно быть, это какая-то ошибка, — сказал папа. — Ладно, подождите, пока я про­явлю остальные фотографии. Вот увидите, они потрясающие.

Он достал другую фотографию. Вниматель­но ее изучил,

— Гм...

Я взглянул на снимок. Еще один игрушеч­ный медвежонок.

Папа вынул третью фотографию. Потом чет­вертую. Он двигался все быстрее и быстрее.

— Что за фокусы! — закричал он. Он был взбешен. Даже в темной лаборатории было видно, что он в ярости. — Да что здесь творит­ся? — орал он. — Где же снимки, которые я сде­лал?!

— Папа, — вкрадчиво спросила Николь, — а ты уверен, что те медведи, которых ты видел, были настоящими?

— Конечно, уверен! — закричал папа. — Не­ужто я не могу отличить бурых медведей от иг­рушечных?

Он начал ходить взад-вперед по комнате.

— Может, я пленку потерял? — пробормо­тал он и схватился за голову руками. — Или я ее засветил?

— Удивительно, ведь ты фотографировал медведей, — заметила Николь. — А получи­лись игрушечные медвежата.

Папа в ярости стукнул рукой по столу. Он ворчал что-то себе под нос. Он был на грани нервного срыва.

— Может, я пленку в самолете оставил? Или перепутал кассеты?

Я отвернулся в сторону. Меня трясло от смеха.

— Джордан! Что с тобой? — Папа схватил меня за плечи. — Что случилось?

Он развернул меня к себе.

— Джордан! — воскликнул он. — Почему ты смеешься?!

Николь скрестила руки на груди и с укором посмотрела на меня:

— Что ты сделал с папиными фотографиями?

Папа нахмурился. Его голос стал теперь спо­койнее.

— Ну, хватит, Джордан. Признавайся, в чем дело?

Мне стоило больших усилий снова не пока­титься со смеху.

— Не волнуйся, папа. С твоими фотографи­ями все в порядке.

Он сунул мне в лицо один из снимков с иг­рушечным медвежонком.

— В порядке? Ты называешь это «в порядке»?

— Когда ты собирался в Вайоминг, я взял твой фотоаппарат, — объяснил я. — И ради хох­мы сфотографировал свои старые игрушки. На остальных кадрах должны быть твои настоя­щие медведи.

Не могу удержаться от того, чтобы не выки­нуть какой-нибудь фортель.

— Я к этому не имею никакого отношения, папа, — поспешила заверить Николь.

Ну просто пай-девочка.

Папа покачал головой:

— Ради хохмы, говоришь? Ну-ну.

Папа вернулся к столу и проявил еще не­сколько фотографий. На следующем снимке уже красовался настоящий медвежонок. Он ловил рыбу в реке. Папа засмеялся.

— Знаешь, — он положил снимок настоящего медвежонка рядом со снимком игрушечного, — а не такая уж и большая разница между ними.

Я знал, что папа не рассердится. Он никогда не сердится. Поэтому-то я иногда и разыгры­ваю его. Папа и сам любит приколы.

— Я рассказывал, как однажды подшутил над Джо Моррисоном? — спросил он.

Джо Моррисон — папин друг, он тоже фо­тограф.

— Джо только что вернулся из Африки, где провел несколько месяцев, фотографируя го­рилл. Он носился со своими редкими снимка­ми горилл и всем их показывал. Я видел эти фотографии — они действительно производи­ли впечатление.

У Джо была назначена важная встреча с ре­дактором журнала о природе. Он собирался показать свои фото. Он был уверен, что жур­нал непременно захочет их опубликовать.

Но Джо не знал, что мы с редактором вместе учились в колледже. Одним словом, я ей позво­нил и попросил помочь мне разыграть приятеля.

Джо пришел на встречу и показал редактору фотографии. Она посмотрела их и ничего не сказала.

Джо не выдержал и прямо спросил:

«Ну, что? Нравятся вам снимки или нет?»

Он такой вспыльчивый, этот Джо!

— И что же она ответила? — спросил я.

— Она нахмурилась и сказала:

«Вы хороший фотограф, мистер Моррисон. Но боюсь, что вас обманули. Существа, кото­рых вы фотографировали, вовсе не гориллы».

У Джо, конечно, челюсть отвисла. Он за­кричал:

«Что значит «не гориллы»?!

А она с серьезным видом говорит:

«Это люди в костюмах горилл. Можете вы отличить настоящую гориллу от человека в костюме гориллы, мистер Моррисон?»

Я рассмеялся.

—А что дальше? — поинтересовалась Николь.

— Ну, Джо, конечно, чуть кондрашка не хва­тила. Он сгреб фотографии и стал их разгля­дывать:

«Ничего не понимаю! Выходит, целых шесть месяцев я потратил на изучение людей, пере­одетых в горилл?»

В конце концов редактор рассмеялась и при­зналась, что это была шутка. Ей понравились фотографии, и она обещала их опубликовать. Джо поначалу ей даже не поверил. Почти пят­надцать минут понадобилось моей знакомой, чтобы его успокоить.

Мы с папой рассмеялись.

— Папа, а по-моему, это очень некрасиво, — недовольно проворчала Николь.

Свою любовь к розыгрышам я унаследовал от папы. А вот Николь пошла в маму — она более практична.

— Когда Джо оправился от шока, он оценил шутку, — успокоил ее папа. — И отплатил мне той же монетой, поверь мне.

Папа положил в ванночку следующее фото. Потом он достал его щипцами. На нем были два борющихся медвежонка. Папа удовлетво­ренно улыбнулся.

— Отличные получились снимки, — сказал он. — Но мне здесь еще много чего нужно сделать, ребята. Ступайте-ка отсюда, хорошо?

Он выключил красный свет и включил нор­мальный. Николь открыла дверь.

— Пожалуйста, не устраивайте беспорядка и не пачкайтесь, — добавил папа. — Вечером мы поедем в город на ужин. Я хочу отметить удачу. Фотографии с медведями получились что надо!

— Мы будем вести себя хорошо, — пообе­щала Николь.

— Говори за себя, — буркнул я.

— Джордан, я же просил! — воскликнул папа.

— Ладно.

Как только мы вышли из темной комнаты, нас обдало жаром. Щурясь от послеполуден­ного солнца, мы с Николь пошли на задний двор. Моим глазам всегда нужно время, чтобы привыкнуть к свету.

— Что будем делать? — спросила Николь.

— Не знаю, — ответил я, — слишком жарко. Слишком жарко, чтобы делать что-то.

Зажмурившись, Николь на мгновение заду­малась.

— Николь? — Я пихнул ее локтем. — Николь, ты о чем думаешь?

— Я думаю о снеге на папиных фотографи­ях. Может быть, это поможет мне почувство­вать прохладу.

Она стояла неподвижно с закрытыми глаза­ми. Пот градом катился с ее лба.

— Ну что? — спросил я. — Помогает?

Она открыла глаза и тряхнула головой.

— Как я могу себе представить снег, если ни­когда его не видела?

— И то верно, — зевнул я и огляделся во­круг.

Мы живем на окраине Пасадены. У нас в округе встречаются только три типа домов. Такими домами застроено все на мили вокруг.

Как же скучно смотреть на все это! Мне по­чему-то от этого становится еще жарче. Возле каждого дома растет по паре пальм, от кото­рых не слишком-то много тени. Через дорогу от нас — свободный участок. Дальше дом Мил­леров. Самая яркая достопримечательность нашего двора, а может быть, и всего кварта­ла, — это отвратительная папина компостная куча.

Я искоса бросил туда взгляд и еще немного посмотрел по сторонам. На солнце все казалось блеклым. Даже трава была какой-то белесой.

— Все так надоело, что я кричать готов, — пожаловался я.

— Давай прокатимся на велосипедах, — предложила Николь. — Может, бриз нас охла­дит.

— Может быть, Лорен захочет поехать с нами, — добавил я.

Лорен Сакс живет в соседнем доме. Она учится с нами в одном классе. Мы с ней так часто видимся, что можно сказать, что она мне как сестра.

Мы выкатили из гаража наши велосипеды и поехали к Лорен. Оставив велосипеды возле входа, мы пошли за дом.

Мы нашли Лорен на заднем дворе. Она си­дела под пальмой, подстелив на землю поло­тенце. Николь села на полотенце рядом с Ло­рен. Я прислонился к дереву.

— Как жарко! — вздохнула Лорен. Она под­тянула свои желтые шорты.

Лорен высокая девочка спортивного типа, у нее длинные каштановые волосы и челка. Голос у нее гнусавый — как раз чтобы жаловаться.

— Вообще-то сейчас должна быть зима. Вез­де сейчас зима. А при нормальной зиме дол­жен быть снег и лед, или дождь со снегом, или град и должно быть холодно-прехолодно. А у нас? Одно только солнце! Ну почему у нас всегда так жарко?

Внезапно я почувствовал боль в спине.

— Ой! — Я невольно дернулся вперед. Меня что- то кольнуло. Что-то очень острое. И сразу — ледя­ной холод. Лицо мое исказилось от боли.

— Джордан! — перепугалась Николь. — Что с тобой? Что случилось?

Я дотянулся рукой до больного места.

— Что это? — закричал я. — Так холодно!

Николь вскочила на ноги и осмотрела мою

спину.

— Джордан, тебя обляпали! — объявила Ни­коль. — Фруктовым мороженым!

Повернувшись, я услышал ехидный смех. Из-за дерева выскочили близнецы Миллеры.

Я должен был догадаться! Близнецы Милле­ры — это Кайл и Кара. Два курносых носа, две пары маленьких глазок-пуговиц, у обоих ко­роткие, одинаково подстриженные рыжие во­лосы. Фу-ууу. У обоих в руках было по водоме­ту красного цвета.

Близнецы Миллеры тоже мастера разных приколов. В этом смысле они мне сто очков вперед дадут. Они гораздо шкодливее.

Все в округе их боятся. Близнецы нападают на малышей, когда те стоят на автобусной ос­тановке, и отбирают у них деньги, которые им дали на обед. Они взорвали почтовый ящик Саксов при помощи химической бомбы. В про­шлом году во время игры в баскетбол Кайл стукнул меня исподтишка. Ему, видите ли, очень хотелось посмотреть, как у меня на лбу вздувается шишка.

Больше всех Миллеры почему-то любят при­ставать ко мне.

Кара такая же вредная, как и ее брат Кайл. Стыдно признаться, но Кара может отключить меня одним ударом. Я испытал это на соб­ственном опыте. Прошлым летом она поста­вила мне синяк.

— О, как жарко, как жарко! — ехидничала Кара, подражая гнусавому голосу Лорен.

Кайл по-баскетбольному перебросил за спи­ной свой водомет из одной руки в другую. Он пытался показать, что это на самом деле очень сложное движение.

— Это Арнольд меня научил, — похвастался он. Кайл хотел, чтобы я поверил, что он гово­рит об Арнольде Шварценеггере. Он уверяет, что знает Арнольда. Я в этом сильно сомнева­юсь.

Николь дернула меня сзади за рубашку.

— Папа тебя прибьет, Джордан, — сказала она.

— За что?

Чуть не вывернув шею, я посмотрел на свою, спину. По белоснежной рубашке растекалось темно-лиловое пятно.

— Отлично, — проворчал я.

— Папа велел нам не пачкаться, — напом­нила Николь. Как будто мне нужно было об этом напоминать.

— Не беспокойся, Джордан, — сказал Кайл. — Мы его смоем.

Ничего страшного, — пробормотал я, отступая назад. Что бы Кайл ни имел в виду, говоря «мы его смоем», я знал, что мне это не понравится.

И я оказался прав.

Подняв свои водометы, они с Карой обрыз­гали и меня, и Николь, и Лорен.

— Прекратите! — завизжала Лорен. — Мы промокли до нитки!

Кайл и Кара разразились своим уродским смехом.

— Ты же плакалась, что тебе жарко!

Мы действительно промокли. Рубашка на мне была такая мокрая, что из нее можно было выжать стакан воды. Я свирепо уставился на близнецов.

Кайл пожал плечами:

— Мы только хотели помочь.

Ну, разумеется!

Я должен спасибо сказать, что они нас про­сто облили. Мы еще легко отделались.

Я не могу справиться с ними. И Николь с Лорен тоже не могут. Миллеры воображают, что они очень крутые. Только потому, что им по тринадцать лет и у них есть плавательный бассейн.

Их отец работает на киностудии. Они все время хвастаются тем, что ходят на премьеры и общаются с кинозвездами.

Я еще не видел, чтобы в их доме показалась хоть одна кинозвезда. Ни разу.

— Ой, да вы же все мокрые, — язвительно усмехнулась Кара. — Почему бы вам не прока­титься на велосипедах, чтобы обсохнуть?

Мыс Николь переглянулись. Когда мы с ней вдвоем, мы не так уж хорошо ладим друг с другом, но когда рядом Миллеры, мы вынуждены объединяться.

Мы слишком хорошо знали Миллеров. Они не стали бы говорить про наши велосипеды просто так. Без задней мысли.

— Что вы сделали с нашими велосипеда­ми? — По голосу Николь можно было понять, что она тоже заподозрила неладное.

Близнецы широко раскрыли глаза, пытаясь изобразить невинность.

— Кто? Мы?! Мы ничего не делали с ваши­ми бесценными велосипедами. Можете про­верить.

Мы с Николь посмотрели в сторону дома Лорен — туда, где мы оставили велосипеды.

— Отсюда они выглядят нормально, — про­шептала Николь.

— С ними что-то не так, — сказал я. — Не нравится мне все это.

Мы подошли к нашим велосипедам. С ними произошли самые настоящие чудеса. Рули были вывернуты назад.

— Надеюсь, у вас есть задний ход? — ухмыль­нулся Кайл.

Вообще-то я не из тех, кто сразу лезет в дра­ку. Но тут я взорвался. На этот раз Кайл и Кара зашли слишком далеко.

Я бросился на Кайла. Мы повалились на землю и стали бороться. Я пытался прижать его коленом, но он повалил меня на бок.

— Прекратите! — закричала Николь. — Пре­кратите!

Кайл положил меня на лопатки.

— Ты думал, сможешь меня победить, Джор­дан? Со мной тебе лучше не тягаться.

Я пнул его ногой. Он придавил мое плечо коленом к земле.

—Джордан, осторожно! — завопила Николь.

Я поднял глаза. Кара стояла надо мной, дер­жа в руках камень величиной с мою голову. На ее лице появилась зловредная ухмылка.

— Бросай, Кара! — велел Кайл.

Я пытался выскользнуть, но не мог двинуть­ся с места. Кайл крепко держал меня.

Кара подняла камень. А затем... отпустила его. Прямо мне на голову.

Я зажмурился.

Камень упал мне на лоб и... отскочил.

Я открыл глаза. Кара смеялась как гиена. Она подняла камень и снова бросила его мне и лицо. Он опять отскочил, как в первый раз.

Лорен схватила камень.

— Да он из губки! — объявила она и сжала «камень» в руке. — Он не настоящий.

Кайл засмеялся.

— Это реквизит из киностудии, дубина!

— Видел бы ты себя, Джордан, — добавила Кара. — Какой ты трус!

Я пнул Кайла ногой и снова набросился на него. На этот раз я был в такой ярости, что справился бы с двумя Кайлами. Одним брос­ком я повалил его на землю и положил на ло­патки!

— Что тут происходит, ребята?

Вот неожиданность! Папа.

Я вскочил на ноги.

— Привет, пап! Мы просто дурачились.

Кайл поднялся на ноги, потирая локоть.

Похоже, папа даже не собирался ругать нас

за драку. Его занимало что-то другое.

Слушайте, ребята, у меня важные ново­сти. Мне только что звонили из журнала «Ди­кая природа». Они хотят, чтобы я полетел на Аляску.

— Прекрасно, папа! — сказал я недоволь­но. — Тебя ждет еще одна увлекательная поез­дка, а мы здесь будем умирать от скуки.

— И жары, — добавила Николь.

— Я звонил миссис Хитченс — хотел узнать, сможет ли она присмотреть за вами, — сказал папа.

— Только не миссис Хитченс! — закричал я. — Папа, пожалуйста! Терпеть не моту, как она гото­вит. Я умру от голода, если она останется с нами.

— Не умрешь, Джордан, — сказала Николь. — Даже если ты будешь есть только хлеб с маслом, ты сможешь спокойно протянуть неделю.

— Э-эй! Николь! Джордан! — прервал нас папа и легонько постучал по нашим макуш­кам. — Не будете ли вы так любезны дослушать меня? Я еще не закончил.

— Извини, папа.

— Одним словом, миссис Хитченс не смо­жет приходить. Так что, я думаю, вам обоим придется поехать со мной.

— На Аляску?! — закричал я. Я был ошара­шен, я не мог в это поверить.

— Ура!!! — заорала Николь. Мы запрыгали от радости.

— Ой, ребята, какие вы счастливые! — про­тянула Лорен.

Кайл и Кара молчали.

— Мы поедем на Аляску! — вопил я. — Мы увидим снег! Тонны снега! Снега Аляски!

Меня просто колотило от возбуждения. А папа еще даже не сказал нам самого интерес­ного.

- Это довольно странное предложение, — продолжил папа. — В журнале хотят, чтобы н разыскал какое-то снежное существо — ужас­ного снежного человека.

— Ух ты! — Я чуть не задохнулся.

Кайл и Кара только фыркнули.

Николь тряхнула головой.

— Ужасный снежный человек? А его кто-нибудь видел?

Папа кивнул головой.

— В снегах Аляски видели какое-то существо. Никто не знает, что это было на самом деле. Но что бы там ни было, в журнале хотят, чтобы я его сфотографировал. Уверен, что это сумасбродная идея. Никакого снежного чело­века не существует.

—Так зачем же ты едешь? — спросила Николь.

Я ткнул ее в бок:

— Какая разница? Зато мы увидим Аляску.

— Журнал платит большой гонорар, — объяснил папа. — И даже если мы не найдем снежное существо, я смогу сделать пару хоро­ших снимков тундры.

— А что такое тундра? — спросила Лорен.

Папа хотел было ответить, но Николь его опередила:

— Можно, я скажу?

Я чуть не взбесился. Она и в школе такая же выскочка.

— Тундра — это огромная холодная равнина. Она находится в Арктике — на Аляска и в России. Название «тундра» происходит от русского слова, означающего...

Я закрыл ладонью ее большой рот.

— Есть еще вопросы, Лорен?

Лорен отрицательно покачала головой:

— Это все, что я хотела узнать.

— Умники будут трепаться без конца, если их не остановить. — Я отнял руку ото рта Николь. Она показала мне язык.

— Это будет замечательная поездка! — ра­достно воскликнул я. — Мы увидим настоящий снег и лед. Мы будем охотиться на ужасного снежного человека! Ужасного!

Еще час назад мы не знали, куда деться от скуки. А сейчас все круто изменилось.

Папа улыбнулся.

— Мне нужно ненадолго заглянуть в фотолабораторию. Не забудьте, сегодня мы ужина­ем в городе.

Он поспешил через лужайку к дому.

Как только папа ушел, Кара рассмеялась:

— Ужасный снежный человек! Какая глу­пость!

В этом вся Кара — она слишком труслива, чтобы сказать это при папе.

Кайл передразнивал меня: прыгал на месте и вопил:

— Аляска! Аляска! Я увижу снег!

— Да вы там просто окоченеете от холода и превратитесь в ледышки, — ехидничала Кара.

С нами-то будет все нормально, — сказа­ли Николь. — А вот вы сейчас действительно превратитесь в ледышки!

Она выхватила у Кары водомет и направи­ли струю воды ей в лицо.

Прекрати! — закричал Кайл.

Он бросился к Николь. Николь засмеялась и побежала прочь, оборачиваясь через каждые Несколько шагов, чтобы их обрызгать.

— Отдай! — вопила Кара.

Миллеры погнались за Николь. Кайл под­пил свой водомет и выстрелил ей в спину.

Мыс Лорен побежали за ними. Николь уже была во дворе нашего дома. Она обернулась и снова обрызгала Миллеров.

— Вы меня не поймаете! — кричала она, отступая назад.

Она шла задом прямо на папину компост­ную кучу.

«Предупредить ее? — раздумывал я. — Ни за что!»

— Получайте! — Николь окатила Миллеров водой.

И тут она поскользнулась и упала прямо и компостную кучу.

— Ой! — вскрикнула Лорен.

Николь с трудом поднялась. Зеленовато-коричневая слизь стекала по ее волосам, спи­не, рукам и ногам.

— А-а-а! — как безумная заорала она, стря­хивая с рук нечистоты. — А-а-а-а-а!

Мы застыли на месте. Николь сама была похожа на ужасного снежного человека. Вся в помоях.

Мы все еще стояли и смотрели на нее, когда из двери вдруг высунулась папина голова.

— Дети! Вы готовы ехать на ужин? — позвал он.

Вот он! — Папа старался перекричать рев мотора небольшого самолета. — Икнек. Это аэродром.

Я посмотрел в окно на небольшой клочок земли бурого цвета, куда мы должны были при­землиться. За последние полчаса я не видел вокруг ничего, кроме снега. Вот это да! Все было таким белым!

Было так классно наблюдать, как искрится на солнце снег! Я даже вспомнил рождествен­скую песенку. Из головы не выходила «Чудес­ная зимняя страна». Все это меня с ума сво­дило.

Пока мы летели, я все высматривал, нет ли на снегу больших следов. Какого размера дол­жны быть следы у снежного человека? Можно ли увидеть их с высоты?

— Надеюсь, здесь есть ресторан, — сказала Николь. — Я проголодалась.

Папа потрепал ее по плечу.

— Перед тем, как мы отправимся в путь, у нас будет отличный обед, но после этого — только походная пища.

— А как мы будем разводить огонь на снегу? — спросила Николь.

Мы остановимся в маленькой хижине, — ответил папа. — Она находится посреди тундры, но это лучше, чем спать в палатке. В хижине должна быть печка. Во всяком случае, я на деюсь на это.

— А мы можем построить иглу и спать там? спросил я. — Или выдолбить ледяную пещеру?

— Не так просто построить иглу, — оживи­лась Николь. — Это тебе не снежная крепость. Правда, папа?

Папа снял крышку с объектива фотокаме­ры и стал фотографировать из окна самолета.

— Конечно, — сказал он с отсутствующим видом

Николь тоже повернулась к окну. Я скорчил рожицу у нее за спиной.

— «Не так просто построить иглу», — пере­дразнил я ее. Она вела себя как школьная учи­тельница. Мне бывает очень неловко, когда в школе она выпендривается перед всеми.

— А как мы найдем хижину? — спросила Николь. — В этом снегу ничего не различишь.

Папа повернулся и сфотографировал ее.

— Ты что-то сказала, Николь?

— Я спросила, сможем ли мы отыскать хи­жину, — повторила Николь, — Ты знаешь, как пользоваться компасом, папа?

— Компасом? Нет. Но это не имеет значе­ния. Человек по имени Артур Максвелл дол­жен встретить нас в аэропорту. Он будет нашим проводником в тундре.

Я знаю Артура, — крикнул пилот, обернув­шись к нам. — Он давно ездит на собачьих упряжках. Ему все известно про собак и про сани, думаю, лучше его Аляску никто не знает.

— Может быть, он видел ужасного снежного человека? — предположил я.

— А откуда ты знаешь, что снежный чело­век вообще существует? — усмехнулась Ни­коль. — Ты же пока даже следов его не видел.

— Николь, люди видели его своими собственными глазами, — ответил я. — Если его нет, зачем же мы туда едем?

— Кое-кто говорит, что видел его, — сказала Николь. — Скорее, люди думают, что видели именно снежного человека. Я в это не поверю, пока не узнаю о нем побольше.

Самолет описывал круги над маленьким го­родком. Я застегивал и расстегивал молнию на своей куртке-«аляске». Еще несколько ми­нут назад мне страшно хотелось есть, но сей­час я так волновался, что уже не мог думать о еде.

Дата добавления: 2015-08-28