– Понимаешь, Федор, – возобновила Люся процесс перевоспитания, – гражданский брак родителей очень отрицательно влияет на их совместного ребенка…
При слове «ребенок» Смолкин подавился и закашлялся. Настена тут же принялась делать ему массаж глотки. Люся поняла, что муженек еще не готов к этой щекотливой теме, и постаралась перевести разговор в другое русло.
– А кто такой Глеб? – поинтересовалась она как можно беспечнее.
– Сосед, – откашливаясь, пояснял Смолкин, – точно не знаю. Спасатель, что ли. Работает в Центроспасе… Редко бывает дома… Он тут всем соседям помогает… Мне как-то помог дверь выбить, когда я ключи забыл.
Люся немного расстроилась. Получалось, что брюнет, обещая прийти завтра и поменять лампочку, вовсе не повелся на ее неземную красоту, а просто решил сделать доброе дело. А сколько таких добрых дел он переделал, не сосчитать. И Людмилина лампочка затеряется среди них, как иголка в стоге сена. Спасатель! Надо же! Может быть, ей стоит не только поменять лампочку в ванной комнате, где она, кстати, все еще беззаботно горит, а, к примеру, взять и утонуть в земляничной пене?! Дождаться его прихода и скрыться под водой, пуская жалостливые пузыри. «Ты спаси меня, спасатель мой», – пропела Люська Смолкину и Настене.
– Это я так, – спохватилась она, глядя на их изумленные физиономии, – вспомнила ерунду всякую. Кстати, о ерунде. Федор! У нас в ванной лампочка искрит. А это может привести к непредсказуемым последствиям, худшим из которых станет удар током.
– А тебе пойдут спиралевидные кудряшки, – хмыкнул тот, ища глазами поддержки у Настасьи.
– Очень смешно, – тоном воспитателя, обращающегося к нашкодившему малышу, сказала Люся. – Утром ее выкрутишь. Мало ли что.
– Да, – согласилась с ней Настена, – лучше выкрутить. А я в обед сбегаю, куплю парочку лампочек. Кушай, Федя, кушай.
– Федя, Федя, съел медведя, – глубокомысленно заметила Люська и принялась жевать, обдумывая сложившуюся ситуацию.
А подумать было над чем. В меру наивный Смолкин до сих пор не заметил никакого подвоха, из чего следует, что она замечательная актриса, по которой плачет не один драматический театр. Но одно дело – Смолкин, и совершенно другое – спасатель. Окажется ли он таким наивным? Вряд ли. Надеяться на это было бы слишком глупо. К тому же в его присутствии Люсю тянет безбожно врать, а это уже не актерское мастерство, а сплошное шарлатанство. Раскрыть его ничего не стоит. А раскрываться Селивановой не хотелось. Она впервые в жизни встретила рокового брюнета на своем пути, а под ногами, как назло, мешается Смолкин. Впрочем, есть Настена. Она будет убирать того с ее пути в нужное время. Но следует поставить пьесу таким образом, чтобы брюнет ни в коем случае ни о чем не догадался.
Как там у профессиональных театралов? Декорации?! Вот их и следует использовать! Она поставит такие декорации, которые отобьют всякие сомнения у спасателя в ее искренности. Люся посмотрела на Смолкина, прикидывая, каким еще образом его можно использовать. Федор, поймав ее задумчивый взгляд, ощетинился и приготовился к обороне.
– Трубу в ванной тоже нужно поменять, – загадочно произнесла Люся. – Течет. Федор, ты утром и ее открути!
– Правильно, – поддакнула Настена, – открути, а я сбегаю и куплю новую.
– Не буду я ничего откручивать, – возмутился тот, – если течет, то вызови слесаря.
Смолкин, сам того не ожидая, подсказал Селивановой, как следовало действовать, чтобы заманить спасателя в ловушку. Ее первоначальный план относительно капитального ремонта ванной Смолкина отошел на второй план. Действительно, можно просто вызвать слесаря! И пусть спасатель не думает, что у нее перегорела одна лампочка, которую можно заменить в течение двух минут. У нее и трубы забьются, и унитаз перестанет сливать, и душ оторвется. Ее ванную нужно будет спасать и спасать! А слесаря она позовет для отвода глаз. Он станет ее алиби. Нет, она не только отличная актриса, она еще и замечательный стратег! Ее так и тянет на приключения и бытовой экстрим. Но что же делать, если мужчины сами такие инфантильные?!
Смолкин, как ни странно, после ухода Настены проявил завидную активность. Он вначале устроился перед телевизором на диване, собираясь смотреть футбол, но внезапно передумал. Со словами «какая у тебя замечательная подруга», Федор придвинулся к Люсе, переходя на тему, что и она сама тоже ничего. Ясно, что мужчина, привыкший к беспорядочным половым связям, потянется к первой оказавшейся возле него женщине с сексуальными домогательствами, да не просто оказавшейся рядом, а к собственной жене. Но Люся никак не ожидала, что его потянет настолько быстро.
– Федор! – Она попыталась его образумить. – Что ты делаешь?!
– Собираюсь исполнить свой супружеский долг, – нагло заявил тот, наплевав на футбол.
– Гляди! – истерично вскрикнула Люська. – Они чуть не забили гол в свои ворота!
– И черт с ними, – игриво сказал Смолкин. Он схватил Люсю за руку и потянул к себе на диван.
– У меня голова болит! – крикнула она, вспомнив, что обычно говорит жена мужу, когда тот начинает любовные игры.
– Мы с тобой думать не будем, – пообещал ей тот и продолжил свое форменное издевательство. – Мы совершим это совершенно необдуманно!
– У меня чайник на плите! – взвизгнула Люся, пожалевшая о том, что так рано отпустила подругу. Смолкин казался ей таким безобидным и присмиревшим, а тут – на тебе!
– Да? – Федор прислушался. Из кухни не доносилось ни звука.
– Да! – Воспользовавшись его минутным замешательством, Люся побежала на кухню и встала у плиты. Она приложила руку к сердцу, которое бешено колотилось, намереваясь выпрыгнуть из груди. В этот момент Люся перебрала в памяти все, что предполагала делать в подобной ситуации, заставшей сейчас ее врасплох.
– Ну, что там? – недовольно поинтересовался развратный Смолкин.
– Сейчас иду, – пообещала Люся и набрала в легкие побольше воздуха.
Да. Одно дело тихо и мирно рассуждать о пагубных наклонностях Смолкина, и совсем другое – участвовать в его оргиях. А Люся пообещала Настене, что ни за что и никогда не допустит между собой и Федором никаких отношений, кроме супружеских. Впрочем, супружеские отношения подразумевают некую близость, на которую явно рассчитывал мнимый супруг.
– Пухлик, – подыграла ему Люся, кокетливо теребя рыжий локон, – я не могу так сразу. Мне нужна романтическая обстановка. Помнишь, как в наше первое свидание?
– У нас было первое свидание?! – изумился Смолкин, успевший за время ее отсутствия раздеться до трусов.
Люся окинула взглядом его полную фигуру с намечающимся животом, кривые волосатые ноги, растерянную физиономию и чуть не прыснула со смеху.
– А что мы на нем делали? – допытывался Федор.
– Пили вино! – выкрикнула Люся, понимая, что тот ничегошеньки не вспомнит. Впрочем, если он свидания не помнил, то это вовсе не означало, что его не было. – При свечах! На День радио, – на всякий случай добавила она, будучи уверенной в том, что все случившееся в этот день напрочь исчезло из его памяти. В том числе и его свадьба с Селивановой.
– А-а-а, – протянул Смолкин.
– Я бегу в ванну, – подмигнула ему Люся, – а ты организуй пару бокалов и свечи. Договорились?!
– Договорились, – пробормотал Смолкин, провожая ее жадным взглядом.
Люся кинулась в ванную комнату и заперлась. Она открыла воду, прижалась к прохладной стенке и потерла руками виски, как всегда, когда собиралась серьезно обдумать сложившееся положение. Идти на поводу у бабника Смолкина нельзя было ни в коем случае. Во-первых, Настена обидится, узнав об их близости, потому что Люся не сможет от подруги ничего такого скрыть. Во-вторых, Смолкин ей совершенно не нравился. Еще вчера она могла бы сомневаться в этом, но сегодня… Сегодня произошло событие, о котором она так мечтала! Ей встретился спасатель, в которого она, придется в этом признаться, влюбилась с первого взгляда. И этим все сказано.
Люся нащупала в кармане джинсов таблетки со снотворным и улыбнулась. Да, она все продумала заранее. Одна таблетка, нет, лучше парочка таблеток для такого Пухлика, как Смолкин. И он уснет крепким сном, прекратив всякие домогательства.
Для того чтобы тот не заподозрил ее в обмане, Люся скинула блузку и осталась в легкомысленном кружевном топе, способном вскружить голову любому мужчине.
– Селиванова, – пробормотал Смолкин, уставившись на нее, – а ты, оказывается, красавица!
«Вот так, – с горечью подумала Люся, – стоит только раздеться, и ты в его глазах уже красавица!»
– Давай выпьем за любовь! – предложила она, беря бокал с вином. Смолкин времени зря не терял. Как только Люся скрылась в ванной, он тут же выполнил романтические требования своей, как он думал, законной супруги.
– Давай, – согласился тот и потянулся к своей посуде.
– Ой! – крикнула Люська. – Пухлик! Я забыла закрыть в ванной кран. Сбегай, посмотри, там вода не переливается?
Это был блестящий ход! Наивный Смолкин тут же бросился в ванную, беззаботно оставив свой бокал, куда Люся тут же закинула снотворное. Она испуганно глядела на коварные пузырьки, грозящие разоблачить ее обман. Но к возвращению Федора вино в бокале приняло первоначальный вид.
– Ничего там не переливается! – объявил Смолкин и взял бокал с вином. – За любовь! – торжественно провозгласил он, чокнулся с Люсей и залпом выпил.
Она проследила за его движениями и чуть пригубила сама. То, что снотворное начнет действовать не сразу, она знала, но надеялась на алкоголь, в паре с которым Смолкина ожидала бронебойная реакция. Но ничего страшного для Смолкина не произошло. Он крякнул и налил себе еще.
– За нас! – снова провозгласил он тост и снова выпил. После чего вытер губы и полез к Люське целоваться.
– Я не могу так сразу, – мягко оттолкнула его она. – Скажи мне что-нибудь приятное!
– Приятное?! А что? – внезапно растерялся местный Казанова, что для него было совершенно нехарактерно.
– Что? – Люся вскинула брови. – А почему ты на мне женился?!
В этом вопросе проявилось все женское коварство. Смолкин не на шутку задумался, подперев щеку рукой.
– Я женился потому, – попытался ответить Федор, – потому… ну, не знаю, почему. Ты красивая!
– Этого недостаточно, – мрачно произнесла коварная Люська.
– Потому что ты хорошая, – честно пытался осознать свой поступок Федор. Но после нескольких попыток плюнул на честность и решил действовать проверенными методами, дабы добиться от супруги интимной близости. – Людмила, ты для меня как свет в окошке! Как только я тебя увидел, так сразу понял, что ты единственная девушка, способная сделать меня самым счастливым человеком. С такой девушкой, как ты, у меня выросли крылья за спиной! – бессовестным образом врал Смолкин. Он так горячо разглагольствовал о крыльях, что Люська не выдержала и заглянула ему за спину. – Ради такой девушки я готов на любые подвиги. Хочешь, я покорю Эверест и достану тебе с неба звезду?!
Люська чуть не крикнула, что она этого хочет, но вовремя опомнилась. Ей только недоставало быть пойманной в собственную ловушку! А увлеченный Смолкин продолжал осыпать ее комплиментами и заверениями свести счеты с жизнью из-за одного ее слова «нет!». Люсе пришлось все время повторять себе, что она имеет дело с лукавым соблазнителем Федором Смолкиным, а не с милейшим Пухликом, которого в данный момент считала своим мужем.
Впрочем, твердить себе долго об этом не пришлось. Через пятнадцать минут столь пламенной речи Смолкин бухнулся перед Люсей на колени и продолжил монолог безумно влюбленного мачо, уже уткнувшись в ее грудь. А еще через пятнадцать минут там же уснул богатырским сном.
Люся оттащила бесчувственного Федора на диван и на всякий пожарный послушала, как бьется его сердце. Он, очнувшись, хотел поцеловать ее склоненное к нему лицо, но промазал и попал в плечо. После чего, сладострастно почмокивая, снова провалился в глубокий сон. Люся тихо засмеялась. Сегодня ей удалось обмануть Смолкина, завтра придется придумать что-нибудь другое. Нельзя же довольствоваться одним и тем же способом. Ее бурная фантазия обязательно поможет в этом, на то она и Людмила Селиванова. Она утром такого нафантазирует Смолкину, что тот даже не усомнится, что супруги провели умопомрачительную ночь!
Правда, придется объясняться с Настеной. Но подруга должна понять, что Смолкин прежде всего мужчина, озабоченный сексом. Впрочем, если его озаботить по-настоящему, отбиваться будет гораздо легче. Люся вспомнила о своих намеках на возможную беременность.
– А что, – сказала она вслух, – это вариант!
Смолкин в ответ опять почмокал и затих. Люся оставила его спать на диване, а сама перебралась в спальню, где за час переставила все, что сумела, и поменяла постельное белье. Единственное, о чем она жалела, что поспешила переставить телевизор в комнату. Возвращать его обратно в спальню ей почему-то стало совестно. Ничего, вечерами она может и книги читать. Смолкин-то небось чтением не увлекается. Завтра она его об этом спросит.
Глава 5
Тонкая организация Фединой души
Утром пришлось интересоваться не увлечениями, а здоровьем Смолкина. Люся еле проснулась от звона будильника, неторопливо потянулась, огляделась. Она спала одна, нарушать ее покой и сон никто не собирался. Это лишний раз доказывал стул, подпиравший дверь спальни. Он был на том же месте, где, перед тем как лечь в постель, его оставила Люся. Первая мысль, что пришла ей в голову: Федор скончался! Ничем другим его равнодушие она не могла объяснить. Но тут Люся вспомнила, что благодаря ей Смолкин получил лошадиную дозу снотворного. Тогда он точно не выдержал и умер. А она осталась вдовой, молодой и красивой, как он вчера успел заметить. Неужели?!
Люся накинула на себя халатик, осторожно отодвинула стул и приблизилась к дивану. Умирать Федор не собирался, он спал, свернувшись калачиком, и сладко похрапывал. Все в его позе говорило о том, что просыпаться и идти на работу в ближайшие часы он не намерен.
– А придется! – выкрикнула Люся и принялась тормошить спящего Федора. – Вставай, Пухлик! Опоздаешь на работу! – Безусловно, она привирала, надеясь на совесть сонного Смолкина. Опоздать на работу было практически невозможно, потому что корреспонденты в редакции пользовались особым положением творческих личностей и могли появляться когда угодно. С одним лишь условием – сдачей материалов в срок.
Пухлик на мгновение замер, скептически, как показалось Люське, усмехнулся и продолжил храпеть. Она подумала, что для полной картины их благополучной семейной жизни просто необходимо появиться после совместного уик-энда неразлучной парой. Коллеги косо посмотрят, если она придет на работу одна. Гортензия Степановна с Эллочкой возлагают на нее такие надежды! А одураченные Константин с Василием получат новый повод для насмешек над семейной жизнью коллеги, чего допускать нельзя. Уж в чем, в чем, а в семейной жизни Смолкин должен быть уверен на все сто процентов. Пусть он сомневается в партнерше. Ради этого она и старается. Но через короткий срок Смолкин должен мечтать о печати в паспорте, как о манне небесной!
Короче говоря, идти одной в редакцию не имело смысла. Или с Федором, или не идти вовсе. Люся посмотрела на Смолкина, погруженного в глубокий сон праведника, и испугалась. А если он проспит целый день?! Тогда сорвется ее план по вовлечению сотрудника Центроспаса в ванную. Вдруг тот захочет не просто повозиться в ванной, а посидеть на ее диване, то есть на диване Смолкина, который там и лежит? Что она скажет Глебу?! Что Смолкин просто проходил мимо, устал и прилег на ее диван? Вряд ли у спасателей куриные мозги. Такому объяснению может поверить только Настасья, но уж никак не привлекательный брюнет с глубокими карими глазами.
– Федор! – закричала Люся. – Вставай! Тебя ждут великие дела! – Она где-то читала, что подобным образом поднимали одну коронованную особу. – Великие дела! – произнесла она с надрывом в голосе.
– А? Че? – пробормотала особа и перевернулась на другой бок.
Это было уже немалым достижением. Но дальше следовало предпринять еще что-то. Люся подумала о ведре холодной воды и зябко передернула плечами. Это она оставит на потом, если не подействует ничто другое. Вытирать мокрого Смолкина ей не хотелось. К тому же он мог разозлиться, а появляться на работе с разъяренным супругом ей тоже не хотелось.
Оставалось одно верное средство – Настена. Люся направилась к телефону.
– Феденька! – кричала в трубку изо всех сил Настена, после того как подруга кратко обрисовала ей практически безвыходную ситуацию. – Феденька! Вставай! Пора показать людям твой талант и поразительные способности! – Настя старалась, как могла.
И у нее получилось! Смолкин, услышав ее голос, подскочил и огляделся.
– А? Что? Где я? – озирался он. – Белкина! Ты где?
– Она здесь, – хмыкнула Люся и ткнула пальцем в трубку.
– Белкина, у тебя что-то случилось? – воскликнул Федор, вырывая трубку из рук Селивановой и прислушиваясь к Настене. – Ничего не случилось, – он облегченно вернул трубку Люсе и снова завалился на диван.
– Случится, – пообещала ему Люська, – если ты сейчас же не встанешь. Принесу ведро с холодной водой и вылью его на тебя!
– Ты чего? – испугался сонный Смолкин. – Сдурела?! Да встаю я, встаю.
И он действительно поднялся и, держась за стены, пошатывающейся походкой направился в ванную. Люся тоскливо поглядела ему вслед. Бедный Смолкин! Вчера она явно переборщила со снотворным. Теперь он не только не сможет выкрутить лампочку и вывернуть канализационную трубу, но еще и не дойдет самостоятельно до редакции. Впрочем, последнее ей было как раз на руку, которой она и собиралась поддерживать мужа по пути на работу. А что касается сантехники и электричества, так Люсе все придется сломать самой. Ей не впервой заниматься мужской работой. Сегодня у Смолкина руки и впрямь не оттуда растут. Она вздохнула и направилась на кухню варить кофе.
Трудовая неделя в редакции газеты «Знамя труда» началась со знаменательного события: молодожены, на днях официально зарегистрировавшие свои отношения, как ни странно, вовремя появились на своих рабочих местах. Главред Сан Саныч поздравил Смолкиных с началом супружеской жизни и объявил, что на этой неделе освободил Федора от всех поручений, предоставив ему самому выбирать темы. Смолкин отреагировал довольно странно. Он вяло улыбнулся, качнулся и ухватился за Селиванову.
Пока Люся тихо поругивала мужской шовинизм – ее-то от работы никто освобождать не собирался, – Гортензия Степановна, встретив пару в коридоре, проводила молодоженов недоверчивым взглядом. Уж слишком бодро шла Селиванова, и слишком апатично тащился за ней Смолкин, еле переставляя ватные ноги. Эллочка также выразила возмущение по поводу безразличного вида Федора. По ее мнению, за несколько дней семейной жизни он должен был исхудать до костей, вырвать с горя все волосенки и разбить лоб о бытовые проблемы, которыми обеспечила его Селиванова.
– Все будет, – пообещала Люся, – все еще впереди!
Она проводила Федора в кабинет и усадила за стол. Товарищи по перу переглянулись.
– Что с ним такое?! – подозрительно спросил Василий.
Люся пожала плечами. Когда Эллочка болела и ходила бледная, как утренний туман, его это не интересовало. Когда Белкина споткнулась и упала под колесо асфальтоукладчика, он тоже не удивился. Асфальтоукладчику повезло. Белкина оказалась шустрой девицей и перекатилась под «Мерседес». Когда после Белкиной в больницу попала Гортензия Степановна с подозрением на раздвоение личности, Василий тоже не волновался. А здесь такая забота о ближнем! Или это не забота, а нечто другое?
– Вспомните свой медовый месяц! – нагло заявила Селиванова и поцеловала Смолкина в лоб.
– А у нас что-то было? – шепотом спросил Федор.
– Еще как! – прищурив правый глаз, крикнула та. – И еще сколько! У! Половой гигант!
Смолкин самодовольно откинулся на спинку кресла и сложил на груди руки.
– Да, я такой, – важно заметил он и зевнул.
Василий скуксился, а Константин принялся рассказывать пошлые анекдоты на тему. Люся криво усмехнулась: чем бы мужики ни тешились, лишь бы к ней с расспросами не лезли, и пошла к себе. В кабинете уже сидела Настасья и выжидательно глядела на дверь. С первого взгляда Люсе показалось, что та не спала всю ночь, карауля своего Федора под окнами квартиры. Как хорошо, что между ними ничего не случилось. Чтобы она сейчас сказала подруге, влюбленной в этого Смолкина до одури?
– Все вполне благополучно, – успокоила она Настасью. – Я дала ему снотворное.
– Бедненький, – тут же пожалела Федора Настасья, – потому он и не мог проснуться ранним утром.
– Хорошо же раннее утро! В девять-то часов! – возмутилась Люся.
– Он не привык вставать так рано, – продолжала оправдывать Федора та, – он же творческий человек!
– Я тоже человек, между прочим, – буркнула Люся, – и не собираюсь выслушивать стоны по поводу Смолкина. Беги лучше, Настя, за билетами на вечерний сеанс. А еще лучше, возьми сразу на два. Скажешь, что очень понравился фильм и постараешься задержать его еще на пару часов.
– Думаешь, у меня получится? – недоверчиво спросила та.
– Еще как получится! – обнадежила ее подруга. – Он в невменяемом состоянии реагирует на твой голос, как собака. А в меняемом тем более среагирует.
– Тогда я побежала?! – спохватилась Белкина.
– Одну минуту, – задержала ее Люся, – за билеты должен платить кавалер. – И она достала из сумочки кошелек, из которого извлекла деньги.
– Ты что?! – возмутилась Настасья. – Лазила по его карманам?!
– Жена я ему или не жена?! Или развод и имущество пополам!
– Жена, – согласилась с ней Настя, подобострастно кивая, – никаких разводов. Тонкая организация Фединой души не выдержит стрессов.
– То-то, – усмехнулась Люся и сунула в ладонь подруги купюры.
Белкина накинула плащ и скрылась за дверью. Только Люся подумала о том, что нужно поработать, как к ней в кабинет прибежала Эллочка. Пришлось кратенько так, на часик, рассказать той, как она перевоспитывает Смолкина.
– Ему сегодня звонили, – заговорщически шепнула секретарша, – женским голосом требовали встречи. Я сказала, что Смолкин умер!
– Да ты что?! – Люся не знала, как реагировать на подобную новость.
– Затем, – в зеленых глазах Эллочки промелькнули мстительные огоньки, – ему снова звонили.
– Да ты что?!
– Женским голосом! И требовали свидания! – Она грозно сдвинула выщипанные брови. – И я снова сказала, что Смолкин безвременно кончил!
– Что он сделал? – не поняла Люся.
– Помер! Я всем, кто его домогается, говорю, что его уже нет среди живых!
– Может быть, – предположила Люся, – не нужно этого делать? Как-то нехорошо.
– Нехорошо оставлять девушек с носом! – заявила Эллочка и собралась уходить. – Я продолжу?
– Продолжай, – неуверенно ответила ей Люся.
Когда за секретаршей закрылась дверь, она задумалась над причинами женской мести. В данном случае все они были как на ладони. Эллочка мстила Смолкину за то, что он ее обманул и бросил. Но таким изощренным способом?! Впрочем, мысли о женском коварстве и мужском эгоизме пришлось пока оставить и хоть немного заняться работой.
Вернувшаяся Настя показала билеты сразу на два сеанса подряд на один и тот же фильм. Люся подумала, что она на месте Смолкина не выдержала бы и часа гламурной комедии. Но у Насти было такое одухотворенное лицо, что говорить за Смолкина она не стала. Кто его знает? А вдруг ему понравится? Если не фильм, так компаньонша. Компаньонш тот обожает. Правда, каждый раз новых.
– Простите, – дверь приоткрылась и показалась привлекательная, ухоженная дама бальзаковского возраста, – вы не подскажете, где Федор Смолкин? – Дама игриво улыбнулась, произнося его имя, а Люсю перекосило.
– В гробу я видела Федора Смолкина! – выкрикнула она. – Закройте дверь и не мешайте работать!
– Не, ты видела?! – обратилась Люся к подруге, как только дама убралась. – Вот бабник! Не успел прийти в редакцию, как его уже ищут днем с огнем. Вот где он сейчас?! Где?!
– Я пойду посмотрю, – решительно сказала Настена и побежала в корреспондентскую. По пути она заметила, как привлекательная дама, направляясь к выходу, промокала глаза батистовым платочком.
Смолкин спал на своем привычном месте и исчезать с дамами никуда не спешил. Физически не мог. Настя Белкина с любовью поглядела на спящего мужчину и вздохнула. Если он перевоспитается и станет другим человеком, то она обязательно выйдет за него замуж. Это неправда, что горбатого только могила исправит. Федя не горбатый! Его не только могила сумеет исправить! И что это сегодня все его хоронят…
Настя вернулась к подруге и поведала той, каким замечательным мужчиной может стать Федя Смолкин после их удачного эксперимента. Да Федя уже практически исправился, встал на истинный путь, и осталось совсем немного времени для того, чтобы благополучно завершить начатое предприятие.
Люся слушала подругу вполуха. Смолкин как мужчина ее не интересовал. Разве что как человек, ведь ничто человеческое ей не чуждо. Особенно высокий брюнет с карими глазами! При чем тут Смолкин?
– …трагически и безвременно ушедшего от нас принципиального и честного журналиста! – раздавалось из коридора.
– У нас что, кто-то умер? – удивились девушки и поспешили в коридор.
В редакцию с венком из искусственных цветов пришли представители Дома ветеранов, где Федор Смолкин часто делал репортажи. Две бабули в черных платках и седой представительный мужчина в похоронном костюме произнесли в коридоре благодарственную речь о том, каким хорошим парнем был Федя Смолкин. Речь слушали все сотрудники редакции, кроме самого Федора, который отсыпался в соседней комнате. Они недоуменно пожимали плечами. Ведь только что, пару часов назад, все видели своего коллегу живым и невредимым.
– Когда нам сообщили о том, что корреспондент Смолкин умер… – рассказывал седовласый мужчина. Но его перебили.
– Кто сообщил-то? Кто? – допытывался главред.
– Секретарь вашей организации, – не менее торжественно произнес представитель Дома ветеранов. – В редакцию звонила Вера Леопольдовна с намерением пригласить Федора на проводимый у нас концерт заслуженных талантов…
– Я же не знала, – отбивалась от устремленных на нее взглядов Эллочка, – что дело примет такой оборот! К тому же утром Смолкин был еле живой.
– Как мало он пожил! – продолжал представитель, явно поднаторевший на подобных мероприятиях. – Но много сделал.
– Очень хороший человек был, – встряла одна из бабуль. – Всем помогал. И мне помог найти вставную челюсть, когда я ее на Масленицу в пляске потеряла. Сразу ее нашел, как экстрасекс!
– Да! Он был настоящий экстрасекс! – подтвердила вторая бабуля.
– Я что-то ничего не понимаю, – зашептала Настена подруге.
– А чего тут не понимать? Они говорят, что Смолкин умер.
– Как это? – пробормотала та, вспоминая, что действительно, когда она размышляла над Федором, исправит его могила или нет, он не показывал признаков жизни. – Не может быть!
– А я-то думала, где его искать, – разочарованно сказала Люся. – Теперь пропадут билеты и наша затея сделать из него человека.
– Как ты можешь в такой момент думать о билетах! – плаксивым голосом возмутилась Настена, едва не рыдая, и кинулась в журналистскую комнату.
Но дверь распахнулась сама. На пороге собственной персоной возник Смолкин, протирающий заспанные глаза.
– Что случилось-то? – поинтересовался он и замер на пороге.
Одна из бабуль, знающая корреспондента Федора Смолкина лично, схватилась за сердце и свалилась к ногам умолкнувшего в изумлении оратора.
– Ну вот, – разочарованно произнесла Эллочка, – а то умер да умер. Никто умирать и не собирался.
Зря она так думала. Другие, которым она из мести сообщила о скоропостижной кончине известного в определенных кругах журналиста, так не думали и тащили в редакцию газеты кладбищенские венки. Смолкин удивлялся, тер глаза и читал проникновенные надписи на венках. Он не ожидал, что общественные организации, с которыми ему приходилось работать, считают его таким хорошим человеком.
По такому поводу в журналистской решили выпить. Константин сбегал в магазин и принес выпивку с закуской, чтобы лишний раз помянуть этакого замечательного журналиста Смолкина, воскресшего очень вовремя. Главред закрыл глаза на это нарушение дисциплины и сам пропустил пару рюмок за здоровье Федора. Люся не стала разыгрывать роль истеричной супруги и закатывать пропитушке-мужу скандал, справедливо рассудив, что в процесс лучше не вмешиваться.
Венки же и цветы в четном количестве продолжали поступать в редакцию в течение всего рабочего дня.
– Вот! – влетела в кабинет к Люсе и Насте раскрасневшаяся Эллочка. – Представьте себе! – И она бросила им на стол огромный букет гвоздик. – Пришла тут еще одна расфуфыренная престарелая красотка! Я, естественно, после инцидента с Домом ветеранов говорить про гибель журналиста не стала. Просто сказала ей, что Смолкин безвременно закончил свое существование как мужчина. Теперь он муж, семейный человек. Я не знаю, что она из этого поняла, но дама села и разрыдалась, заявив, что жениться и помереть фактически одно и то же. Еле уговорила ее выбросить этого прохиндея из головы и выпроводила прочь. Не показывать же ей живого и невредимого Смолкина?! Люся, ты, как жена, должна определиться: показывать мне им живого Смолкина или нет?!
– Лучше не надо, – нахмурившись, ответила та, – бабуле после живого Смолкина пришлось «Скорую помощь» вызывать.
– А куда венки складывать? – разводила руками секретарша. – У меня приемная, а не бюро похоронных услуг.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |