(миди) Скотч и немного обиды 4 страница

Каждое утро Гарри Поттера начиналось с того, что он проклинал «хорька белобрысого», второпях, часто жертвуя завтраком, списывал у Рона очередное эссе и сломя голову, что уж совсем не подобает шестикурснику, бежал на уроки. А каждый вечер снова спешил на очередное свидание с Драко, хотя и клял себя на чем свет стоит за такую мягкотелость. Но Малфой всегда подлавливал гриффиндорца так, что последний просто не мог отказаться.

А еще у Гарри почему-то не получалось остановиться и задуматься над тем, что он делает. Круговерть уроков, отработок, списываний и свиданий затянула его настолько, что он не всегда мог вспомнить, какой сегодня день. Недели через полторы после первой встречи Малфой как-то ненавязчиво убедил его в необходимости постоянно носить с собой мантию-невидимку и теперь отказывался отпускать Гарри в гриффиндорскую башню раньше полуночи. Впрочем, какая там полночь! К концу сентября Поттер обычно прибредал к портрету Полной Дамы не раньше, чем в третьем часу ночи. А вставать приходилось в восемь!

Гарри начинал понимать, что подобный темп жизни скоро сведет его в могилу. А ведь это еще не начались квиддичные тренировки. Но сегодня была пятница, а значит, завтра он хотя бы выспится.

В половине шестого вечера Поттер задумчиво растянулся на парте в кабинете истории магии, подложив локоть под щеку и лениво наблюдая за тем, как профессор Бинс, размеренно колыхаясь в воздухе, повествует о… впрочем, гриффиндорец не вслушивался в рассуждения профессора. Он перебирал в памяти ключевые моменты вчерашнего вечера, периодически косясь на светловолосый затылок Малфоя, что-то упорно строчившего на листе пергамента. Вот слизеринец недовольно фыркнул, отложил перо и поправил прядь, выбившуюся из безукоризненно уложенной прически. Гарри с восхищением проследил движение изящной кисти руки и неосознанно облизнул губы, представив, как сегодня… ему пришлось мотнуть головой, чтобы отогнать поток мучительно-сладких видений. Мордред, он опять возбудился, только посмотрев в сторону хорька. Поттеру стало стыдно.

Пока Гарри пытался справиться со своей проблемой, ему на стол приземлился самолетик, наподобие министерских: «Сегодня, после ужина. Как всегда».

Подписи не было, но и без нее Гарри не сомневался в отправителе. Вот только приступ самобичевания еще не прошел, и Поттер, взбешенный бесцеремонностью текста, с силой ткнул пером в чернильницу и накарябал, едва не разрывая пергамент: «Иди на х***». И, скомкав послание, швырнул пергаментный шарик в спину слизеринцу.

– Ты чего? – не вовремя проснулся Рон. – Что он тебе опять сказал?

– Ничего, как обычно, – Гарри покраснел, вспомнив, что это «как обычно» означает, но рассказать другу обо всем не мог, да и не хотел.

Записка, перекрученная еще сильнее, снова шлепнулась на парту перед Гарри. «Десять ударов ты уже заработал. И я найду, чем занять твой рот».

– Вот черт, – тихо выругался Поттер, сминая пергамент в кулаке. Последняя фраза могла означать что угодно – от подсчета ударов до настоящего кляпа, который Драко использовал три дня назад, утомившись от потока брани, льющейся изо рта гриффиндорца в момент особого возбуждения. Но самое страшное… Гарри заерзал на месте, стараясь усесться так, чтобы дать хоть немного места уже вставшему члену. Дело было в том, что Малфой уже в который раз намекал, что не отказался бы от минета. Гарри затрясло, и он нервно обхватил плечи руками. Не то, чтобы он был против – ему-то как раз очень нравилось, когда слизеринец, развратно ухмыльнувшись, устраивался у него между ног, медленно облизывал губы и, склонившись, обхватывал его этими самыми губами. Вот только сам он на подобное был не способен.

– Гарри, что это хорек тебе опять написал? Ты чего такой красный?

«И почему Рон не может уснуть снова и не задавать лишних вопросов? Интересно, а как он отреагирует, если я скажу ему правду?»

– Очередные оскорбления, – Гарри сделал вид, что записка его совершенно не волнует. – Просто хорьку давно не доставалось, вот он и бесится.

В этот момент прозвучал звонок, и уже выйдя с урока, Гарри осознал, насколько двусмысленной получилась его фраза. Хорошо, что Гермиона его не слышала, уж она бы сумела сложить два и два.

– Ну что, Потти, струсил? – Малфой, выходя из кабинета, специально толкнул гриффиндорца плечом.

– Да пошел ты!..

– Двадцать, Поттер. Ты уверен, что хочешь продолжать?

– Я сказал…

– Я позабочусь, чтобы больше не говорил, – Малфой ухмыльнулся, сверкнув белоснежными зубами.

– Не смей его затыкать!

Гарри чуть не застонал: ну почему! Ну что же Рон не может хоть раз промолчать!

– А нашему Потти нравится, когда его, как ты мило выразился, «затыкают», – снова ухмыльнулся слизеринец и, впихнув свою сумку в руки топтавшемуся рядом Гойлу, направился к лестнице.

– Это он о чем? – удивленно хлопнул ресницами обалдевший Рон.

– Да так, глупости, не обращай внимания. Он бесится, – Гарри всего трясло. Он обессилено привалился к холодной стене и прикрыл глаза, не обращая внимания на всполошившегося друга. До него только сейчас начало доходить, что он в открытую противоречил Драко, чего старался не делать с их первой ночи. Какой же он идиот!

Весь день Рон ходил за другом как привязанный. Несмотря на некоторую тупость, Уизли обладал хорошей интуицией, что не раз доказывал при игре в шахматы. Лишь к вечеру Гарри удалось избавиться от его навязчивого внимания. К этому моменту ярость немного поутихла. А главное... Поттер представил, ЧТО устроит Малфой, если гриффиндорец не появится сегодня как условлено.

Потоптавшись перед дверью в комнату слизеринского старосты, Гарри вздохнул и вошел. И лишь оглядевшись, и не заметив никого, включая Драко, снял мантию-невидимку.

– Как ты предсказуем, Га-арри, – насмешливо протянул Малфой, выходя из душа в одних брюках, натянутых на еще влажное тело. – Ну что ж, раздевайся, раз пришел.

– Я…

– Хватит ломать комедию, Поттер, – внезапно зло огрызнулся слизеринец. – Мне надоело за тобой бегать. Мы оба знаем, что ты явился, потому что тебе это нравится. Нравится подчиняться, нравится собственный стыд и беспомощность, когда я беру твою задницу. Пойми это раз и навсегда, или проваливай отсюда к своей Уизлетте и бесполой Грейнджер.

Вскинув голову, собравшись противоречить Драко в начале отповеди, к ее концу Гарри опустил взгляд в пол и взялся за ремень брюк. Как ни неприятно ему было сознавать, но Малфой говорил абсолютную правду. Гарри нравилось все, что делал с ним слизеринец. Все, даже когда тот наказывал за непослушание.

Сосредоточенно сопя, он боролся с застежкой и не видел торжествующей ухмылки, скользнувшей по лицу слизеринца.

– Симпатичный ремень, – прошелестел голос Драко у него над ухом, тонкие сильные пальцы легли на пряжку поверх его рук. – Не убирай далеко, пригодится.

* * *

Люциус Малфой, освещая себе путь мерцающим на конце волшебной палочки «Люмосом», целеустремленно шел по подземельям Хогвартса, направляясь к комнате сына. Сегодня, за час до обеда, а обедали в Малфой-мэноре традиционно поздно, к нему прилетела сова от Драко с короткой запиской: «Он почти готов. Присоединишься?» Люциус довольно улыбнулся: все-таки из Драко выйдет толк. Месяца не прошло, а задание – и непростое, учитывая, что Поттер был девственником-натуралом, – уже выполнено.

– Ну что ж, посмотрим, – Малфой улыбнулся еще раз, обнаружив, что дверь в комнату сына запирают фамильные чары, и даже Дамблдору пришлось бы попотеть, чтобы справиться с ними. Зато самого Люциуса они пропустили без проблем.

А посмотреть было на что. Гарри лежал на кровати сына, причем руки были надежно привязаны к изголовью. Ноги пока еще оставались свободны, но, судя по ремням, которые лежали рядом с ложем, ненадолго. Ни сын, ни Поттер не заметили вновь прибывшего: они были несколько заняты. Вернее, занят был Драко, делающий минет, а Гарри... А Гарри уже ничего не соображал и не обращал внимания на окружающую обстановку. Зайди сюда Темный Лорд – эффект был бы тот же.

– Прелестно, – протянул, почти пропел Люциус, одним движением палочки восстанавливая чары на двери и прислоняясь к косяку. – Теперь это называется «готов»?

Неторопливо стянув белые лайковые перчатки, Малфой зажал их в правой руке и, приблизившись к страстно стонущей парочке, от души хлестнул перчатками по призывно выставленной заднице сына. Драко ахнул от боли, дернувшись всем телом, чуть не подавился членом любовника и, отдернувшись, уселся на кровати, изумленно глядя на отца:

– Папа?

– Сын, – ухмыльнулся в ответ Люциус. – Скажи, Драко, разве я учил тебя чему-то подобному? Привязать любовника, чтобы тот не сбежал! Я был гораздо лучшего мнения о твоих способностях. Мистер Поттер, неужели мой сын так плох в постели, что вы настолько стремились покинуть его?

– Эм… – Гарри, с трудом повернувшийся на бок, пытался сообразить, о чем его спрашивают. Свои очки он засунул куда-то еще в самом начале вечера, и теперь вместо лица Люциуса видел только расплывчатое пятно в обрамлении светлого ореола волос. – Я не…

– Вот видишь, Драко, – продолжал издеваться Люциус, наблюдая, как бледнеет его сын, – мистер Поттер добровольно готов выполнить все твои желания. Впрочем, если вас обоих это возбуждает…

Взмахнув палочкой, он отвязал ремни, стягивавшие руки Гарри, от изголовья кровати. Но не успел гриффиндорец порадоваться внезапно обретенной свободе, как его кисти снова были стянуты ремнями, но уже за спиной, а сам он непонятным образом оказался стоящим на коленях над распростертым на кровати Драко.

– Вот так будет правильнее, – ухмыльнулся Люциус, сильной рукой пригибая голову гриффиндорца к паху сына. – Ну же, мистер Поттер, вы же хотите отблагодарить своего любовника? Судя по всему, он не раз баловал вас минетом.

Гарри шумно сглотнул. Он ни разу не делал такого и даже не представлял, с чего начать. Но, судя по виду Малфоя-старшего, на этот раз отвертеться ему не удастся. Люциус – это не Драко, которого можно разжалобить парой всхлипов. Под пристальными взглядами обоих блондинов Гарри медленно наклонился и, подавив обреченный вздох, осторожно лизнул член своего любовника. Ему даже не пришло в голову задуматься, что вообще в столь поздний час Люциус Малфой делает в Хогвартсе, а тем более в комнате своего сына.

– Активнее, мистер Поттер, не стесняйтесь, – рука Люциуса зарылась в темные волосы, отводя их с лица юноши. – Вам понравится.

– Я…

«Не могу», – хотел возразить Гарри, но как только его рот открылся достаточно широко, Люциус воспользовался ситуацией и толкнул его вперед, заставляя обхватить член своего сына губами. Гарри потерял равновесие, а поскольку его руки были связаны за спиной, то член скользнул слишком глубоко, заставляя гриффиндорца закашляться.

– Ваш энтузиазм впечатляет, но спешить все-таки не стоит, – Люциус поддержал своего пленника за плечи, помогая ему принять более удобную позу и одновременно задавая ритм. – Вот так, не напрягайтесь.

Гарри попытался кивнуть – интонации Малфоя почему-то напомнили ему объяснения профессора Флитвика, и он даже порадовался, что у него начинает получаться. После первых неуверенных движений все стало не так страшно, а когда он приспособился дышать носом – даже почти приятно. Единственное, что немного затекала шея, но уверенные поглаживания старшего Малфоя помогали расслабиться, а когда Драко, стиснув в кулаках простыню, впервые застонал, Гарри поздравил себя с победой. У него получилось!

– Да, вот так, видишь, как ему хорошо, – шептал гриффиндорцу на ухо склонившийся над ним Люциус, и от щекотных прикосновений его длинных волос по коже пробегали мурашки. Одной рукой он продолжал удерживать Гарри за связанные запястья, а второй нежно поглаживал спину, напряженную поясницу, постепенно спускаясь на выставленные вверх округлые ягодицы.

Гарри слегка дернулся, когда теплые ловкие пальцы прошлись вокруг ануса, но его отвлек Драко. Растерявший к этому моменту почти всю свою надменность, тот отчаянно стонал и судорожно хватался за уже порядком измятые простыни. Гарри даже немного погордился тем, что ему удалось добиться такой реакции своими неумелыми ласками, а потому почти пропустил тот момент, когда прозвучало тихое заклинание, и один из пальцев Люциуса начал погружаться в него. Это было непередаваемо! Гарри тихонько застонал от удовольствия и замер, наслаждаясь ощущениями, но Драко недовольно заерзал, требуя внимания, и он снова склонился над его пахом.

Люциус, внимательно наблюдая за действиями гриффиндорца, продолжил исследовать, разминать и растягивать его узкий канал. Все-таки Драко почти не погрешил против истины, утверждая, что Гарри «готов». Мальчик неосознанно для себя уже подавался навстречу проникновению, инстинктивно пошире расставляя ноги. О да, он, несомненно, получал удовольствие, сам не понимая, как развратно и приглашающее выглядит его тело сейчас.

«Это может оказаться забавнее, чем я полагал», – решил Люциус, высвобождая пальцы и обнимая мальчика за талию. Неторопливо распутав ремни на запястьях, он помог ему опуститься на локти:

– Вот так. Поласкай его.

Гарри, оторванный от увлекательного занятия, выпустил изо рта член Драко и поднял на Люциуса непонимающий взгляд.

«Словно ученик, прослушавший объяснения профессора», – хмыкнул Люциус, не зная, насколько его мысли созвучны ощущениям Гарри.

– Просто поласкай его рукой. И языком. Так, как нравится тебе, – пояснил он непонимающему гриффиндорцу. И, когда тот застыл, не решаясь выполнить приказ, Малфой уверенно надавил ему на загривок, снова пригибая черноволосую голову к паху сына:

– Давай же!

Гарри начал неуверенно, словно исполняя плохо запомненный урок, ласкать Драко. Он прошелся ладонью по всей длине члена, лизнул розовую головку. Постепенно войдя во вкус и приобретя уверенность, он полностью сосредоточился на поставленной задаче.

Пока Гарри доводил Малфоя-младшего до исступления, старший решил, что тоже достоин немного радости, особенно когда перед ним в такой провокационной позе стоит весьма симпатичный мальчик. Скинув мантию и оставшись полностью обнаженным, он опустился на колени позади гриффиндорца. Снова поведя пальцами между раздвинутых половинок, Люциус убедился, что не причинит излишней боли и, быстрым заклинанием смазав себя, приставил головку члена к призывно раскрытому отверстию.

Гарри ахнул: все-таки природа одарила Малфоя-старшего от души. Точнее, более чем щедро – и Гарри, которому и Драко-то принять бывало тяжело, сейчас показалось, что его раздирают на части. Люциус усмехнулся и остановился. Незачем доставлять лишнюю боль. Неприятные ощущения не должны быть чрезмерными. Он начал поглаживать Гарри по спине, помогая расслабиться.

Драко, которого бросили почти на грани кульминации, протестующе застонал и попытался притянуть голову своего партнера. Люциус нахмурился: ему совершенно не хотелось превращать происходящее в банальное изнасилование. Дотянувшись до волшебной палочки, предусмотрительно оставленной на краю постели, он довольно сильно ударил ею по пальцам сына, путающимся в волосах брюнета. Драко вскрикнул и недоуменно посмотрел на отца.

– Поднимись на колени, – посоветовал Люциус, продолжая поглаживать бедра Гарри и слегка покачиваясь вперед-назад, с каждым движением проникая чуть глубже. Драко с трудом вылез из-под стоящего на четвереньках Гарри. Взглянув на отца и получив одобрительный кивок, он устроился перед любовником на коленях и уверенно направил член в его приоткрытый рот. Гарри ахнул, поспешно обвел языком пересохшие губы и застонал от удовольствия, принимая в себя напряженный член.

Звуки, которые издавал Поттер, уже мало напоминали стоны от боли, и Люциус начал действовать более напористо, следя, что бы ритм его толчков не перебивал ритм, с которым сын погружался в гостеприимный рот их любовника.

Гарри к этому моменту ощущал себя словно парящим в невесомости. Удерживаемый двумя любовниками, чьи члены буквально таранили его, проникая на невозможную глубину, он чувствовал себя абсолютно беспомощным, неспособным ничего изменить, и это странным образом делало происходящее изумительным. Никакой ответственности, никаких обязательств, только пульсирующая плоть, проникающая в горло, и сильные, растягивающие, порабощающие удары там, сзади. А он – никто. Не герой магического мира, не храбрый гриффиндорец, а только изнывающее от наслаждения тело, безропотно принимающее в себя мужскую страсть. Мерлин, как хорошо!

Член во рту у Гарри напрягся еще сильнее, скользкая головка скользнула по небу и, почти упершись в горло, выплеснула первую порцию спермы. Гарри торопливо сглотнул. Ощущения оказались странными, но отнюдь не неприятными. И еще раз, и… Люциус практически остановился, продолжая удерживать его за бедра и войдя на максимальную глубину, пережидая оргазм сына. Гарри был ему за это благодарен: вряд ли он сумел бы проглотить все, одновременно задыхаясь от проникновений. А представить, что сперма потечет по лицу, было все-таки неприятно. Наконец Драко дернулся в последний раз и тоже замер, пережидая мгновения последнего удовольствия. Гарри поспешно обвел языком опадающий член – как всегда делал ему Драко, чтобы последние капли не испачкали простыни.

Драко, немного отдышавшись, выскользнул из его рта и самодовольно улыбнулся:

– Ну что, Потти, совсем не страшно? Тебе же понравилось? – он наклонился, приподнимая голову гриффиндорца за подбородок, и уверенно поцеловал его в губы, напоследок скользнув по ним языком. Гарри хотел было ответить, но внезапно ахнул и закусил губу: Люциус решил воспользоваться тем, что гриффиндорцу уже не грозит подавиться и, медленно выйдя, снова резко погрузился в его анус. Гарри инстинктивно еще сильнее прогнулся в пояснице и, опустив голову, уткнулся лбом в скрещенные руки. Малфой вбивался в его тело все сильнее и сильнее, уже не заботясь о том, что может порвать мальчишку. Хотя тот, казалось, не обращал на боль никакого внимания: чувственно постанывал, подавался навстречу проникновениям, стараясь принять в себя любовника как можно глубже. Люциус облизнул губы и изменил угол, чтобы при каждом движении попадать членом по простате. Стоны стали громче, превращаясь во вскрики, и вот, наконец, Гарри изогнулся, запрокидывая голову, и громко закричал, кончая, выплескивая сперму на шелк простыней. Люциус сделал еще несколько толчков, наслаждаясь тем, как упругие стенки канала, сведенные судорогой оргазма, плотно обхватывают его член. Затем, чувствуя, как обмякает мальчишеское тело, медленно вышел из него и улыбнулся, глядя, как измученный гриффиндорец пытается перевести дыхание, а затем уверенно перевернул его на спину.

Гарри казалось, что он плывет в сверкающем пьянящем тумане. Растянутый анус пылал огнем, но это было совсем не больно: горячие волны наслаждения, исходящие от него, прокатывались по всему телу, расслабляя мышцы, погружая гриффиндорца в сладостную нирвану. Мерлин, как же хорошо! Сейчас стало неважным то, где и с кем он находится, что будет дальше и как придется решать проблемы, которые, несомненно, возникнут уже завтра. Гарри почувствовал, как чьи-то руки разводят его колени, а в анус проникают смазанные чем-то холодным пальцы. Он застонал, с одной стороны наслаждаясь изумительным контрастом, с другой – протестуя против вторжения. Несмотря на восхитительные ощущения, ко второму раунду он готов не был.

Однако его любовников протесты гриффиндорца не интересовали. Пальцы, немного покрутившись и смазав стенки, уступили свое место напряженной головке крупного члена, который начал медленно проникать все глубже и глубже. Гарри вскрикнул от боли, внезапно хлестнувшей вдоль спины, забился, но его уже удерживали за плечи, не давая освободиться.

– Драко, ты понимаешь, что в следующий раз таких проблем возникнуть не должно? – произнес недовольный голос у него над ухом. – Его необходимо растянуть. Я завтра пришлю все, что потребуется.

У Гарри, уже немного пришедшего в себя, от таких слов по коже пробежали мурашки. Он хотел запротестовать, крикнуть, что никакого «следующего раза» не будет, но в этот момент Люциус подхватил его ноги, сгибая Гарри почти пополам, прижимая его колени к его же груди, и резким ударов вошел в него до самого основания. Гарри заорал – беззвучно, потому что голос вдруг совершенно пропал. Раздирающая боль ударила по нервам, но одновременно внутри, в самой глубине, отозвалось что-то другое, невыносимо сладкое, щемящее, переплавляющее боль в обжигающее удовольствие. Гарри судорожно вздохнул и прошептал, боясь, что изумительное чувство уйдет:

– Еще, пожалуйста, сильнее… еще…

Люциус, пристально вглядывающийся в запрокинутое, искаженное наслаждением лицо, самодовольно улыбнулся: он добился того, чего хотел. Теперь мальчишка уже никогда от них не денется.

Глава 6.

В которой Гарри получает подарок, а Драко с ним забавляется

– Гарри, где ты вчера опять пропадал? Я тебя до часу ночи ждал, а потом уснул, – назойливое нудение Рона, словно сверло дядюшкиной дрели, вворачивалось в мозг и нарушало покой этого утра. – Гарри! Ты меня слышишь?!

– Рон, отстань, я... – Поттер осекся, заметив странное оживление за слизеринским столом. Малфой, отодвинув в сторону тарелку с недоеденным завтраком, с довольным видом сдирал блестящую упаковку с большой прямоугольной коробки. Ее принесли сразу две совы, сидевшие сейчас неподалеку в ожидании угощения, которое и получили сразу после того, как Малфой заглянул под крышку, а затем с лукавой улыбкой посмотрел прямо на Гарри.

«Что б меня!.. – беззвучно выругался сквозь зубы гриффиндорец. – Это же наверняка посылка от Люциуса».

После вчерашнего ему казалось как-то неправильно называть старшего блондина мистером Малфоем.

– Хорьку папаша очередные игрушки прислал, – скривился Рон, наблюдая, как Блейз Забини тянется к серебристому банту на коробке и поспешно отдергивает руку.

«Знал бы ты, что это за игрушки, – вздохнул про себя Поттер, провожая взглядом Малфоя, выходящего из зала с коробкой под мышкой. – Я вот скоро, похоже, узнаю». Он зябко поежился, вспомнив резкое «надо растянуть», походя брошенное вчера Люциусом. Слово ассоциировалось только с прокрустовым ложем, о котором он когда-то прочитал в подаренной кузену книжке с древнегреческими мифами. Конечно сомнительно, что Малфои собираются покончить с ним столь болезненным способом. Хотя сама по себе боль… Гарри непроизвольно облизнул губы. Вчера, когда Люциус проник в него, сильно и глубоко, было отчаянно больно. Так больно, что он не выдержал и закричал, за что до сих пор было стыдно. Но потом…

– Эй, Гарри, ты на чары не опоздаешь?

– А? – вынырнув из своих фантазий, Гарри закрутил головой. Большой зал был почти пуст, остававшиеся за столами ученики торопливо допивали свой сок и поднимались с мест.

– Бл… – ругательство готово было сорваться с языка, и Гарри буквально поймал его, зажав ладонью рот. – Мне ж бежать на четвертый этаж, – простонал он. – Рон, гиппогриф тебя залягай, ты чем думал?!

На чары Гарри предсказуемо опоздал, но профессор Флитвик сделал вид, что не заметил тихонько проскользнувшего за заднюю парту гриффиндорца, и не только не снял баллы, но даже отработку не назначил. Весь урок Поттер сидел с отсутствующим видом, благо шло повторение пройденного материала, и в аудитории творился форменный беспорядок: порхали в воздухе бабочки с кружевными крыльями и огромные снежинки, а на полу росли лиловые подснежники. Подобную дребедень Гарри наколдовывать умел, но подозревал, что просто не удержит палочку подрагивающими пальцами. К концу занятия он все-таки взял себя в руки и заставил пару листов пергамента свернуться в два крупных тюльпана. Цветы горделиво покачали бутонами на длинных гибких ножках, приоткрыли тугие лепестки и… полезли друг к другу целоваться.

Щеки гриффиндорца вспыхнули. Он воровато оглянулся и попытался уничтожить любвеобильную флору, но ни огонь, ни вода пергамент почему-то не брали. Тюльпаны самозабвенно обнимали друг друга широкими листьями, изгибались под ласками, а потом один бутон начал медленно погружаться в другой. Гарри поспешно наколдовал пергаментную коробку, прикрыв это безобразие от окружающих. Коробка почему-то получилась зеленой, с серебристой лентой, совсем как утренняя посылка Малфоя. Спасло гриффиндорца от позора только окончание урока.

Уменьшив коробку, Гарри сунул ее в карман и выскочил из класса. Не хватало сейчас еще объясняться с Гермионой, все занятие косившейся на него с укоризной. Подумаешь, опоздал! Впервые, что ли? Какое счастье, что выбранные предметы у них почти не совпадают. Дальше день покатился как обычно: очередное поспешно написанное эссе, самостоятельная работа у МакГонагалл, разговоры с одноклассниками и прочая школьная суета. К обеду Гарри и думать позабыл о Малфое с его игрушками. Но стоило только гриффиндорцу войти в Большой зал и увидеть сияющую от предвкушения физиономию Драко, как в ушах зазвучал вальяжный баритон Люциуса и его небрежное «растянуть».

Малфой довольно улыбался. Нет, не так, он улыбался именно Гарри кривой понимающей улыбкой, поигрывая чем-то небольшим, похожим на маггловский брелок с колечком для ключей. Поттер передернул плечами: ничего хорошего подобная усмешка не сулила. В этот момент перед ним на столе с тихим хлопком появилась записка. Поспешно накрыв ее рукой – пока Рон, увлеченный салатом, ничего не заметил – Гарри ловко уронил записку себе на колени, а оттуда прямо в сумку. И попытался продолжить обед, но аппетит исчез бесследно. Пробормотав какие-то извинения, Гарри выбрался из-за стола и выскочил из зала. За первым же поворотом он остановился и сунул руку в сумку. Записка послушно скользнула в ладонь.

«Через полчаса в моей комнате. Не придешь вовремя – опоздаешь на зелья».

Выругавшись, Гарри смял хамское послание в кулаке. Возникло искушение плюнуть на все и не ходить, он даже поднялся на один пролет лестницы, собираясь пересидеть до зелий в библиотеке, но любопытство оказалось сильнее. Зеленая с серебром коробка манила к себе, обещая постыдные, но такие сладкие удовольствие и боль.

В итоге, равно через двадцать девять минут после получения записки Гарри топтался у входа в комнату Малфоя, не решаясь открыть дверь. Но Драко не дал ему возможности смалодушничать: дверь перед гриффиндорцем распахнулась сама. Слизеринец лежал поперек кровати, играясь с тем же брелоком, что и на обеде. Что в этот момент толкнуло Гарри на этот поступок, он даже сам бы не смог сказать, но вытащив из сумки уменьшенную коробку, он вернул ей первоначальный размер и протянул своему любовнику.

Драко удивленно выгнул бровь. Небрежно сдернул серебристую ленту, приподнял крышку и фыркнул, прикрыв ладонью губы:

– Потти, ты пошляк. Но в воображении тебе не откажешь.

Гарри потупился, чувствуя, как краснеют щеки:

– Я подумал, что… ну… что тебе понравится.

– Мне нравится, – Малфой переставил коробку на пол, потянулся, доставая с подоконника отцовский подарок. Гарри воспользовался случаем, чтобы заглянуть в свою коробку. Тюльпанов там оказалось уже не два, а как минимум пять, и, судя по тому, как извивались стебли, вскоре могло стать еще больше.

– Ты можешь начинать раздеваться, – бросил ему Малфой, неспешно перебирая присланные игрушки.

– Зачем? – вопрос вырвался раньше, чем Гарри успел подумать.

Драко взглянул на любовника и презрительно фыркнул. Дескать, а что, сам не догадываешься?

– А, ладно… – пробормотал Поттер и начал развязывать галстук.

– Кстати, можешь ограничиться только брюками, а рубашку с галстуком оставь. Да и мантия, пожалуй, будет мешать.

Гарри безропотно стянул мантию, расстегнул брюки и дал им сползти на дорогой ковер, тут же запутавшись в них неснятыми ботинками. Выругался – про себя, злить Малфоя, от которого на настоящий момент зависела целостность его задницы, не стоило. Выдравшись из опутавшей ноги ткани, потянулся было к резинке трусов, но опустил руки: слизеринец говорил только про брюки. А оголяться сверх меры Гарри совсем не хотелось: во-первых, он и так представлял из себя совершенно дурацкое зрелище, стоя посреди комнаты в рубашке с галстуком и сбившихся носках. А во-вторых, сделанные приготовления весьма предсказуемо отразились на состоянии его члена, и мешковатые трусы хоть как-то скрывали этот прискорбный факт.

Дата добавления: 2015-08-28