Тад на мгновение замолчал. Запах мяты, как дымок, поднимается с его кожи. Потом он пробормотал несколько фраз, поднимающих настроение. ЖИЗНЬ ХОРОША. ЛЮДИ СМЕЮТСЯ С ИЮНЕМ. ФЕВРАЛЬ — НИЧТО, ПОТОМУ ЧТО ФЕВРАЛЬ — ДЕРЬМО. Вторую часть фразы он не сказал, ее произнес я. Запах исчез. Тад указал на небо. Он велел мне высматривать ноги девочки в дыре. Он сказал, что, возможно, это ноги Бьянки. Я не видел ничего, кроме облаков, душащих маленькие звезды. Мы наблюдали несколько минут, пока он не сказал, что во второй дыре мужчина и женщина. Но я по-прежнему ничего не видел. Тад сказал, что мужчина и женщина дерутся, бросают друг в друга бумажные комки. Я продолжал смотреть. Какое-то безумие — думать о дырах в небе. Но возможно, я разглядел две смутные фигуры в той одной дыре. Кто знает? Я напился сидра и водки с ликером.
Оранжевая птичья маска
Сегодня мы поднимаемся на вершину холма, неся с собой шесты, изменяющие погоду. Некоторые длиной в пятьдесят футов, и для того чтобы поднять их, нужны человек десять. Идея — разогнать облака, которые закрывают солнце. Древний тактический прием Петра, которым ему не довелось воспользоваться.
Заканчивается все неудачно. После того как мы поднимаем шесты, ледяная буря смораживает их верхушки воедино. Их сдувает вниз по склону к городу. Один погодный шест пробивает окно магазина.
К ночи мы все чувствуем грусть, это и есть Февраль. До моих ноздрей долетает запах мяты, который идет от Селах и Таддеуса.
Не всякая тактика эффективна против Февраля, говорит Таддеус. Настрой у всех остается позитивный.
После великой речи Таддеуса число ополченцев удваивается. Теперь с нами кузнецы, и скульпторы, и фермеры, и маленький человечек, и лавочники, и большинство тех, у кого Февраль похитил детей. Они не могут разжать кулаки, в которые превратились их сердца.
Идите домой и разожгите большой костер, говорит нам Таддеус. Грейтесь, пока не почувствуете, что пот пропитал всю одежду.
Таддеус
Февраль изничтожил множество наших конечностей. Больные мужчины лежат в постелях, грустные и бесполезные. Кто остался, бодрствуют, разрабатывают планы новой военной стратегии. Мы по очереди ходим, мнем бумагу, отвергаем всякую идею, слетающую с наших холодных губ. Селах разносит чай. В каждой чашке плавают два скрещенных листка мяты. В отсутствие идеи мы задаемся вопросом, следует ли нам продолжать нашу дневную атаку, притворяясь, будто стоит теплая погода. Некоторые мужчины одеты в длинные штаны и свитера. Они вскидывают руки и выходят за дверь. Селах стоит в дверном проеме, пытаясь разглядеть горы, спрятанные облаками. Она роняет свою чашку. Потом говорит, что мне надо на это посмотреть. Я подхожу, она указывает на свои ноги и поднимает палец, направляя его на крыши города. Горячий чай прожег тропу в снегу от нашей парадной двери вниз к городу.
Они находят тело Бьянки
на берегу реки. Двое ополченцев вытаскивают ее из воды, вытягивают руки вдоль боков, кладут головой на камень. Смотрят. Она расписана синими чернилами, случайными буквами, которые они не могут сложить в слова. Когда они говорят Таддеусу, запах мятных листьев становится таким сильным, что окрашивает окна города зеленым и облака выглядят, как мох.
Таддеус пытается расшифровать слова в надежде получить полное предложение. Посылает гонца к Профессору.
Профессору удается разобрать только одно слово: СОВЫ.
Я хочу, чтобы ты знал, я присоединяюсь к войне против Февраля, говорит Профессор.
Хорошо, отвечает Таддеус, застегивая пуговицы пальто.
Через несколько дней тебе надо провести собрание. Есть нечто такое, что ты должен увидеть, говорит Профессор. Это прием против Февраля. Думаю, он может сработать.
Очень хорошо, отвечает Таддеус. Собрание завтра, в моем доме. До свидания.
План Профессора с ящиками
света — триста листов пергамента, исчерченных уравнениями и графиками. Он не спал много дней, используя мастерскую Таддеуса для изготовления первого ящика света. К вечеру пятого дня удары по металлу, визг пилы, звон разбивающегося стекла и хруст разрываемого пергамента смолкли, и появился Профессор, с лицом, покрытым черным жиром, и руками в крови.
Я закончил, сообщил он Таддеусу. Зубами вытаскивал осколки из костяшек пальцев и выплевывал. Давай проведем собрание, чтобы я смог объяснить эффективность ящиков света.
Ополчение собралось. Все наблюдали, как Профессор поднял ящик света над головой и опустил, прочно установив на плечи. В правой руке Профессор держал металлическую, с вмятинами коробочку, от которой тянулся провод. Поднимая металлическую коробочку, он сказал приглушенным голосом, что это источник энергии, после включения имитирующий солнечный свет, которого мы не видели чуть ли не год. Корпус ящика света — из деревянных досок, скрепленных под разными углами металлическими скобами, за исключением передней панели, которая — из стекла. В верхней части панели лампы, — так назвал их Профессор, — которые и должны дать свет. Когда он повернул выключатель, все увидели грусть и раздражение на его лице, он поднял глаза, чтобы посмотреть на лампы, тогда как голова его стала подергиваться. От поворота выключателя ничего не изменилось. Профессор яростно потряс металлическую коробочку. Схватился за голову и едва не потерял равновесие.
Потом все почувствовали вонь горящих листьев, и лампы вспыхнули, залив лицо Профессора ослепительно белым светом. Ополченцы зааплодировали. Некоторые выбежали на засыпанную снегом равнину, чтобы показать язык небу. Другие по очереди надевали ящик света себе на голову, с тем чтобы свет пропитывал их зимние бороды. На языке оставался привкус крови с треснувших губ.
Когда Таддеус вернулся в
лес, троих мальчишек там не было. Таддеус поднял голову и увидел сидящих на ветви сов. Он спросил их, не видели ли они трех мальчишек. Совы говорить не могут, и Таддеус смутился. Походил вокруг в поисках следов. Заметил пергамент, прибитый к дереву. Прочитал на нем, что похищены еще трое мальчишек, и их следует добавить в список пропавших детей. Стояла и подпись: Февраль. Таддеус увидел уходящие от дерева следы. Несколько ярдов они тянулись по прямой. Потом образовывали круг. Снова прямая, и новый круг. После каждого круга следы менялись по форме: медвежьи, оленьи, беличьи, человеческие, и так далее. Следы уходили в чащу и терялись вдали.
Список, написанный Февралем, который Февраль носил в кармане своего вельветового пальто
1. Я человек неплохой. Я наслаждаюсь Июнем, Июлем, Августом, как и все.
2. Я кормил тебя одуванчиками и вычищал стебельки из твоих зубов своим языком.
3. Ты пахнешь медом и дымком. Так я тебя и зову. Девушка, которая пахнет медом и дымком. Но это только часть тебя. Ты поле одуванчиков.
4. Мне снится этот кошмар: я стою на поле одуванчиков с косой в руке. На горизонте маршируют дети. Каждый ребенок держит один из твоих зубов.
5. Я в таком смятении, что оно ощущается чуть ли не спокойствием.
6. Я виновен в похищении детей. Я виновен в похищении Бьянки и причинении великой боли Таддеусу, Селах и городу.
7. Я хочу быть хорошим, но не получается.
Таддеус
Первая атака горячей водой начинается из нашего дома на холме. Мы проводим ночь, наполняя ведра кипящей водой. Подогреваем их на маленьких кострах из ветвей. Выливаем воду вниз по склону по направлению к городу. Облако пара поднимается к небу, когда в снегу удлиняются широкие, пустые траншеи. Ополченцы аплодируют, словно наблюдают театральную постановку. Карлик у подножия холма делает кувырок. На мгновение в небе появляется желтое. Я смотрю в лучи солнца и замечаю, что небо дрожит вокруг одной из дыр. Я вижу следы, бегущие от первой дыры ко второй, в которой более нет болтающихся ножек. Я прошу Селах посмотреть вверх. Она смотрит, но говорит, что видит только чуть разошедшиеся облака. А потом небо колышется, как флаг, и становится черным, словно сдвинутые портьеры из шерстяной материи.
Бьянка
Возможно, я в подземной камере. Возможно, умерла. Мне недостает воздуха. Мне не хватает мамы и папы. Время от времени темнота исчезает, и несколько минут я вижу мужчину. Как вчера, когда желтизна залила комнату. Он высокий, с бедрами, как у меня. Я уверена, что это Февраль. Он не моется и не меняет одежду. Волосы густые и непричесанные, борода всклокоченная, брюки порваны, рубашка блекло-серая. Он сидит у стола или ходит по маленькой комнате, где он живет, и я прячусь за мебелью. Еще он много плачет. Иногда сидит за столом, уставившись в пустые листы бумаги, которые лежат перед ним. Но потом выходит из оцепенения, и что-то записывает, и поднимается, и вновь кружит по комнате. Февраль пьет слишком много кофе. Во второй половине дня он ест: два толстых ломтя хлеба с какой-то липкой массой и кусочками животных сверху. Иногда кусочки животных падают с хлеба на пол, но Февралю это без разницы. Он наклоняется, поднимает с пыльного деревянного пола упавшее и ест. Однажды я увидела, как он смотрел в окна на падающий снег и начал громко рыдать. В полу две дыры. Порой я сижу на краю одной. Иногда думаю о том, чтобы прыгнуть вниз.
Таддеус прижался
к спине спящей Селах. Сонным голосом она спросила, наступит ли когда-нибудь Июнь. Таддеус закрыл глаза и увидел город, сгоревший дотла, и одновременно кивнул, проведя носом по позвонкам Селах. Открыл глаза. Подумал о Бьянке. Когда заснул, ему снилось, что облака распадаются, а город заново вырастает из земли. Утром, проснувшись, он попытался вспомнить сон, но не смог, хотя, закрыв глаза, провел на холме немало времени.
Селах, прокричал он, глядя на их дом. Ты помнишь сон, который я видел прошлой ночью.
Селах выливала ведра горячей воды вокруг их дома. Она крикнула, что не помнит, но, вероятно, о воздушных шарах.
Разумеется, сказал Таддеус. Мне снились воздушные шары и полет. Спасибо.
Селах хотелось, чтобы ров защищал их дом от Февраля. Селах хотелось, чтобы Февраль подошел к концу, вместе с нескончаемой грустью, и чтобы перестали пропадать дети. Селах хотелось возрождения города и полета. Селах хотелось чего-то прекрасного.
Таддеус
После трех дней поливания водой из ведер наши руки, покрывшиеся синяками, более не могли поворачивать ручку крана, формой похожую на голову воробья. Колдор Клеменс изобретает лошадино-корытную систему подачи воды. Он работает два дня, валя дубы и выдалбливая стволы ножами и топорами. Когда он заканчивает, получается деревянное корыто в три раза длиннее нашего дома. Оно дотягивается до середины того участка, где раньше выращивалась кукуруза. Клеменс показывает нам, как приклеивать кусочки стекла ко дну корыта березовым соком, который он набирал в ведра. Таким образом, говорит он, само корыто не загорится, и разжигает под ним маленький костер. Вода кипит на медленном огне. Клеменс приводит шесть лошадей на холм и привязывает их кожаной упряжью к корыту, наполненному кипящей водой. Он поднимает руку, сует пальцы другой в рот и свистит. Я никогда не слышал, чтобы человек так громко свистел. Лошади бросаются вскачь, корыто переворачивается, водяная волна несется к городу, расплавляя снег.
Мы продолжаем атаку всю неделю, пока улицы не очищаются, — нам нужна мягкая, непромерзшая земля — и снег тает на почве, как на огромном языке. Дети говорят, что облака похожи на разорванные паруса. Дыры в небе становятся розовыми, и тело падает с неба в реку. Ополченцы указывают липкими от березового сока пальцами на небо и кричат, желая Февралю смерти.
ФЕВРАЛЬ СИДЕЛ НА ПОЛУ ДОМА
с девушкой, от которой пахло медом и дымком. Девушка говорила ему, что ей тяжело находиться рядом с человеком, который носит в себе так много печали. Февраль подтянул колени к глазницам.
Февраль извинился. Он раскачивался взад-вперед. Когда он вытягивал ноги, девушка улыбалась и бегала по дому. Февраль спросил, что она делает. Девушка, от которой пахло медом и дымком, сказала, что хочет развеселить его.
Я не думаю, что у тебя получится, сказал Февраль. Я сожалею, но не получится.
А ты попробуй, предложила девушка, от которой пахло медом и дымком.
Февраль поднялся и тоже начал бегать. Его суставы скрипели. Он наткнулся на стол, перевернул графин с водой.
Похоже на потоп, сказала девушка, от которой пахло медом и дымком, и прибавила скорости, энергично работая руками и ногами.
Пожалуй, согласился Февраль, с радостью наблюдая, как вода добралась до края стола и закапала на пол.
Ополченец номер шесть (Зеленая птичья маска)
Горячая вода принесла намного больше пользы, чем мы предполагали. Из-за таяния снега некоторые части города затопило, но мы использовали почти всю воду, чтобы наполнять ведра. Февраль расползается по горизонтальным швам. В небе лишь редкие облака. Само небо нежно-синее. Щеки детей пламенеют от солнца.
Горожане сегодня смеются. На склоне холма проклюнулись первые зеленые всходы. Город ожил и вновь готов трудиться. Мы выиграли первое сражение с Февралем, но знаем, что всякое может случиться. К примеру, гонцы привезли сведения, что темные облака нисходят с горных пиков. Люди видели, как медведи гризли застегивают на все пуговицы пальто из оленьих шкур на случай мороза. Плотники забили окна досками и отказываются покидать свои дома. Они бормочут: грусть. Грусть звучит, как пузырьки, медленно поднимающиеся в кипящей воде.
ДЕВУШКА, ОТ КОТОРОЙ ПАХЛО МЕДОМ
и дымком, обожала собирать книги о растениях. Как-то вечером, сидя с Февралем на диване-качалке, стоящем на крыльце, она открыла главу о вьющихся растениях и мхе. На одной странице изображались двенадцать различных вьющихся растений, поднимающихся по кирпичной стене викторианского особняка.
Когда девушка встала, чтобы пройти в дом и проверить, готово ли жаркое, она поцеловала Февраля в лоб. Февраль быстро пролистывал книгу о растениях, пока не добрался до картинки, изображающей скелет оленя в лесу. Белые кости покрывали споры мха.
В статье под картинкой говорилось о том, что за какую-то неделю все кости покроются рыхлым зеленым мхом.
Девушка вернулась на крыльцо. Спросила, нашел ли Февраль что-нибудь интересное. Сказала, что жаркое уже готово. Февраль кивнул. Отметил, что ему понравилась идея со мхом.
Таддеус
Споры мха появились на копытах лошадей, и слои зелени росли на их ногах и спинах. Селах проводила ночи, пытаясь защититься от атаки мха, сдирая зеленые полосы, а потом снимая боль с окровавленной плоти лошадей мокрыми листьями магнолии. Мы продолжали водно-корытные атаки, пока мох не свалил всех лошадей. Темно-зеленое одеяло выросло поверх их глаз.
Селах не могла уничтожать мох руками, потому что он стал слишком толстым. Теперь он стал больше, чем любая лошадь. Селах спала рядом с умирающими лошадьми, пока мох не пробрался им в горло. После смерти лошадей мох двинулся к лесу и к нашему дому, вверх по холму. Колдор Клеменс махал косой, словно косил пшеницу на поле, которое надвигалось на него. Он кричал, проклиная Февраля. Двое жрецов пришли, чтобы побрызгать святой водой вокруг нашего дома. Они пребывали в замешательстве. Небо стало зеленым, потом черным. Снова зеленым. Волк встал на задние лапы, передними разрывая себе брюхо. Муравьи расползались, унося кубики мха.
В конце концов мы устали. Клеменс, и я, и ополченцы ретировались в наш дом и забаррикадировали дверь нашими спинами. Потом мох прополз под дверью и перекинулся на наши башмаки.
Короткий список, найденный в заднем кармане Февраля
1. Я сделал все, что мог.
2. Мне нужно знать, что ты не уйдешь.
3. Я написал историю, чтобы показать любовь, а она превратилась в войну. Какой ужас.
4. Я обернул собой звезды и затолкал луну в такое место, откуда ее не могли достать.
5. Я из тех, кто крадет детей и отнимает полет.
Селах
Наблюдать смерть этих лошадей. Чувствовать судороги, которые пробегали по мышцам под этой мшисто-зеленой шкурой, их дрожь. Пол, и стены, и потолок нашего дома покрыты мхом. Пес покрыт мхом, но он до сих пор жив и бегает вокруг дома, лая на зеленые облака. Таддеус пригоршнями срывает мох со стен. Коса Колдора описывает широкие, низкие дуги.
Селах, сказал Таддеус, начни с пола. Вырви, сколько сможешь, и сожги в печи.
Колдор закричал на меня, потому что я стояла столбом, а руки словно примерзли к бокам. Я думала о том, как умирали лошади. Я думала о смерти и войне и грусти этого когда-то разноцветного города.
Селах, пожалуйста, пол, сказал Таддеус, который стучал ногами, чтобы счистить мох, выросший на мысках его сапог.
Я вернулась туда, где остались лошади.
Опустилась на колени около холодной, тронутой снегом зелени. Содрала мох с их туш. Их глаза вылезли из орбит, языки вывалились изо рта. Их шеи — канаты мышц и мокрый от снега мох, который напоминал теперь зеленую пену.
Я сунула голову в шею лошади. Глубоко внутри этого переплетения плоти, среди органов и костей, я обнаружила миниатюрный город, похожий на наш. Я увидела Таддеуса, и Колдора, и Бьянку, и всех остальных, спящими в гамаках, привязанных к ребрам. Я увидела маленький воздушный шар, в корзине которого находились лошади. Я увидела воздушных змеев, которые заталкивали облака в горящее солнце. А на месте желудка я увидела себя, стоящую на замерзшей реке. Потоки ветра, обдувающие мои ноги, поднимали платье и вскидывали волосы к облакам. Я чувствовала, как лед трещит под моими ступнями. Рыба ела воду и кричала мне, звала спуститься вниз и выпить чая с мятой.
Таддеус
Городские лавочники сказали, что видели Селах, стоявшую на реке. Один из них направился к ней. Протянул ей руку, но она покачала головой и стукнула ногой по льду. Разбила лед и провалилась под него.
Я пытался спасти ее, Таддеус, сказал лавочник, невысокий старичок с согнутой спиной. Он ходил, опираясь на трость, ручка которой напоминала орла, и сейчас держал ее в руке.
Я лег на лед и попытался найти ее в проруби. Извините, сэр, но это все, что я видел. Я не знаю, рассердится на меня за это Февраль или нет. Но возьмите, здесь то, что я видел. Его затрясло, потом он выпрямил спину.
Он протянул мне кусок пергамента. Закричал, призывая к смерти Февраля, несколько других лавочников окружили его, и все вместе они исчезли в харчевне. Снаружи остались груды увядающего мха, умирающие муравьи, мясник, свежующий волка.
Я развернул пергамент. Я думал о Бьянке, о Селах и о продолжающейся войне. Я сел на землю прямо на улице, телеги проезжали мимо меня, их колеса скользили по снегу. На пергаменте я увидел карандашный рисунок. Изображал он женщину. Селах под водой. Коричневые рыбы с лошадиными головами окружали ее. Ее руки превратились в сердитые облака. Нити воздушных змеев опутывали ее тело, и она кричала с набитым снегом ртом.
Снегопад продолжался, и
ополчение собралось вокруг Таддеуса, который так и сидел на улице. Лавочники лопатами расчищали вокруг него снег. Таддеус держал в руке смятый лист пергамента и отказывался говорить. В какой-то момент телега раздробила ему кисть руки, но он и бровью не повел.
Война продолжается, и мы должны сражаться, сказал один ополченец.
Ты нужен городу, сказал другой.
Колдор Клеменс схватил Таддеуса за плечи и потряс его.
Ты можешь злиться на Февраль, сказал он, глядя в темные глаза Таддеуса.
Таддеус что-то бормотал и сжимал кулаки, но не двигался. Трое ополченцев — синяя птичья маска, плотник и Колдор Клеменс — постарались столкнуть его с места. Колдор Клеменс сказал, что с тем же успехом они могли пытаться сдвинуть трубу. Им ничего не осталось, кроме как оставлять его на улице ночь за ночью.
Левая сторона моего тела Бьянка и правая сторона моего тела Селах. Лишившись тела, мне нет смысла жить.
Я представлял тебя полем скачущих лошадей, Селах. Тебя, Бьянка, воздушным шаром размером с небо, мое тело — воздушным змеем, который ты можешь бросить в воздух.
Тянуть меня нитью и лошадью.
Скажите мне, что со смертью все не заканчивается. Что все не кончается Февралем. Засохшие полевые цветы, обвивающие шею плачущего ребенка.
Я замедлил сердцебиение до трех ударов в минуту. Я перерисовал облака в птиц, лис загонял их в горы.
Сегодня я собираюсь шевельнуть рукой.
Меня рвет кубиками льда.
Рядом со мной призрак.
Вставай, папуля.
ФЕВРАЛЬ НАБЛЮДАЕТ ЗА СНЕГОПАДОМ
Он думает о бессмысленных смертях Селах и Бьянки и о продолжающейся войне против него. Он создает в небе десять различных оттенков серого и начинает снова. Девушка, от которой пахнет медом и дымком, зовет его в дом. Он думает, она зажигает свет в горле, когда говорит. Ее тело пронизано нитями света.
Против меня идет ужасная война, говорит он, обернувшись.
Я знаю, отвечает она. Ты можешь остановить ее, как только захочешь.
Девушка, от которой пахнет медом и дымком, не слышит его плача, но видит ссутулившиеся плечи. Она видит, как его страшно трясет.
Скульптор
Призрак Бьянки появляется в городе. Она носит красные шорты и белую блузку, и у нее длинные черные волосы. Я наблюдаю, как она покупает листья мяты и говорит лавочникам, что скоро у нас наступит вечное лето. Она ходит по улицам, раздавая тюльпаны, на лепестках которых жилками написано «ИЮНЬ». Бармен говорит, что у призрака Бьянки есть военный план, в который вовлечены дети, похищенные Февралем. Мой подмастерье говорит, что на руках Бьянки, когда она складывала их вместе, возникало заполненное воздушными змеями небо.
Таддеус молчал неделю. Но когда призрак Бьянки что-то шепнул ему на ухо, он поднялся. Указал на небо. Пошел домой. Колдор Клеменс взял на себя командование ополчением. Призрак Бьянки исчез в лесу.
После ухода Таддеуса в городе похолодало и потемнело, как никогда. Из-за мороза мои статуи сов становились хрупкими, трескались и рассыпались в пыль, и мне еще повезло, что у меня нет детей, которых надо кормить. Ужасные, конечно, слова, но это правда.
СТАТУИ СОВ — ЗА ПОЛ ЦЕНЫ
Колдор Клеменс, сняв рубашку,
произнес речь под двумя дырами в небе. Ополченцы сидели кружком, а Клеменс размахивал кулаками и плевался в сугробы.
Таддеус поднялся на холм, неся на плече косу. Он скосил верхушки нескольких сугробов, вызвав восторженные крики ополченцев. Клеменс откинул голову и принялся выкрикивать в небо проклятия.
Я хотел бы кое-что добавить, сказал Таддеус, выходя на середину круга и, из уважения к Клеменсу, снимая рубашку.
Снег падал ему на кожу, но Таддеус не замечал снега. Он приготовился к тому, что почувствует, но ощутил совсем другое, так как снегом оказались клочки пергамента с нацарапанными на них буквами. В ярости Таддеус собрал все клочки со своих плеч и рук и с волосатой спины Клеменса. Ополченцы помогали. Ползали на четвереньках и собирали клочки пергамента в маленькую кучку.
Таддеус и Профессор провели
следующую неделю, расшифровывая послание на клочках пергамента. Они сидели за деревянным столом на кухне Таддеуса, по которому можно было передвигать клочки с буквами. По очереди надевали ящик света. Ополченцы приносили им мятный чай и поддерживали огонь в печи.
Количество клочков пергамента превышало две сотни. Профессор время от времени ударял ладонью по боковой поверхности ящика, и свет в нем мигал, тогда как они продолжали перемещать буквы на столе.
Как насчет этого, спросил Таддеус, выложив буквы длинным рядом чуть ли не во весь стол:
НАЙДИТЕ ФЕВРАЛЯ НА ОКРАИНЕ ГОРОДА
НОСЯЩЕГО ТЕМНЫЕ ОДЕЖДЫ СЛЕДУЙТЕ
ЗА ЖИВОТНЫМ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ СЛЕДЫ
ОСТАВЛЕННЫЕ ФЕВРАЛЕМ НА ОКРАИНЕ ГОРОДА
Но возможно, это неправильно, сказал Профессор. Смотри.
ОСТАВЛЕННЫЕ ГОРОДОМ ТЕМНЫЕ СЛЕДЫ
НА КРАЮ ОДЕЖД
ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ СЛЕДЫ НОСЯЩИЕ ТЕМНЫЕ ОДЕЖДЫ
НА ОКРАИНЕ ГОРОДА
Рассмотрим все фрукты, предложил Таддеус.
ЯБЛОКИ И АРБУЗЫ
НА ОКРАИНЕ ГОРОДА
Фрукты, переспросил Профессор.
Да, фрукты, ответил Таддеус, и перечислил названия других фруктов, растущих в теплые месяцы.
Профессор продолжал передвигать буквы. «НА ОКРАИНЕ ГОРОДА» появилось с десяток раз.
А потом Профессор вновь взялся за буквы, и получилось нечто совсем другое. Он протянул ящик света Таддеусу. Потер лицо. Таддеус сказал, что он должен идти «НА ОКРАИНУ ГОРОДА». Рассказал Профессору о свитке пергамента, прибитого к дереву, под которым однажды сидели трое мальчишек, откручивающих головы совам. Рассказал о следах на снегу, уходящих от дуба, о кругах, об отпечатках лап животных, о человеческих следах, которые, возможно, могли привести к Февралю.
Очень хорошо, отозвался Профессор. На окраине города.
Если нет, мы вернемся к клочкам пергамента и поищем другой ответ, сказал Таддеус.
Очень хорошо, согласился Профессор. И вновь надел ящик света.
Лист, найденный в домике Февраля, содержащий перечень возможных средств для излечения Февраля
1. Корень валерианы и таблетки витамина С, принимаемые в темноте.
2. Йога и медитация.
3. Снег, растопленный в детских ладошках.
4. Ящики света?
5. Горячая ванна с экстрактом мяты.
6. Прикасаться к луне в тех местах, о существовании которых луна не знает.
7. Употреблять зверобой.
8. Удобрять внутренний сад.
9. Вернуть Бьянку.
10. Обратить страхи в желания.
11. Дневник настроения.
12. Насытить тело водой.
13. Уделять больше внимание девушке, от которой пахнет медом и дымком.
Таддеус повязал на шее шерстяной
шарф, посмотрел на рисунок Селах, который дал ему старик, и вышел из дома. Ветви деревьев согнулись под тяжестью снега, невидимые веревки привязывали их концы к земле. Таддеус представлял себе, что стоит позади Февраля и ножом перерезает шею от уха до уха. Он видел, как кровь смывает веревки, снег сваливается с деревьев, и небо становится синим.
Когда он шел по городу, несколько лавочников пожали ему руку. Мясник дал ему кусок свиной вырезки, завернутой в вощеную бумагу. Вновь появился старик. Прихрамывая, подошел к Таддеусу и протянул ему еще один сложенный лист пергамента. Таддеус осторожно развернул его. Увидел себя, стоящего позади бородатого мужчины и перерезающего ему шею.
Почему ты это нарисовал, спросил Таддеус.
Но старик ушел. Таддеусу показалось, что в желтом свете свечи он видит его через окно таверны. Старик пил пиво из большой кружки. Он подумал, что пивная кружка разрисована воздушными шарами.
ФЕВРАЛЬ ПОХИЩАЛ ДЕТЕЙ
и хоронил их на окраине города. Всякий раз, заглядывая в город и ощущая грусть, он посылал жрецов, вооруженных лопатами, вырыть новую могилу. Не знал Февраль одного — не все дети умирали. Некоторые научились выживать под землей, построили сеть подземных тоннелей. Кто-то им помогал. Ночью они прокрадывались на поверхность, собирали хворост и крали фонари. Февраль не знал, что дети делали под землей. Не видел их холодные лица, подсвеченные костром или фонарем, не слышал, как они обсуждали войну против него. Дети мечтали о том же, что и ополченцы города. О стаях птиц, летящих в новом синем небе. Они рыли тоннели, которые змеились под городом, и оставляли записки в домах, сообщая людям о своих боевых действиях. Некоторым детям везло меньше. Февраль наблюдал, как их пальцы пробивают корочку снега, дергал и вытаскивал на ветер, когда приближались волки. Февраль радовался, когда такое случалось. Он кричал ХАХАХАХАХА и при этом чувствовал себя виноватым, проделывая такое. Неоднократно Февраль заглядывал под крышу, чтобы выкрасть ребенка, и видел людей, в шерстяных одеялах, и шарфах, и свитерах, стоявших тесным кругом.
Он наблюдал, как они раздевались после того как разворачивали листки пергамента со словами которые он не мог разобрать.
ФЕВРАЛЬ ПЫТАЛСЯ ПОНЯТЬ
город. Девушка, от которой пахло медом и дымком, сказала, что он должен пить больше чая с мятными листьями. Она обхватила рукой его бицепс. Ее большой и указательный пальцы соприкоснулись. Февраль посмотрел на город и увидел, что ополчение возобновило водно-корытные атаки. Он увидел Таддеуса Лоу и мясницкий нож, спрятанный в кармане его пальто.
Творить с городом все эти ужасы не мой выбор, сказал Февраль девушке, от которой пахло медом и дымком. Я не хотел, чтобы такое случилось.
Я каждую ночь молюсь, чтобы это прекратилось, ответила девушка, от которой пахло медом и дымком. Я вижу сны женщины, которая помогает нам.
Таддеус Лоу идет с ножом, сказал Февраль. Таддеус Лоу идет, чтобы убить меня.
Может, я сумею помочь, сказала девушка, от которой пахло медом и дымком. Во сне, который я видела, женщина сказала мне, что делать.
Я не хочу умирать, сказал Февраль.
Именно это и произойдет, сказала девушка, от которой пахло медом и дымком. Она подошла к Февралю и что-то прошептала ему на ухо.
Я надеюсь, что все получится, сказал Февраль. Действительно, надеюсь.
Я сделаю это для тебя. Изменю всю нашу историю, если выйдет, сказала она.
Наша история, сказал Февраль, неправильная от начала до конца.
В городе кузнецы
и плотники строят железный корабль, достаточно большой, чтобы в нем хватило места для всего населения города. Колдор спрашивает, зачем они строят корабль, кузнец смеется и со звоном бросает две железные планки на металлическую, в углублениях, наковальню.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 46 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |