Ариэл поставил размашистую подпись под тем, что нацарапал Холодный Туман, даже не читая внимательно текст. Кажется, там было что-то про обещание не покидать город без письменного разрешения властей, не менять указанного места жительства без объективных причин (пожар, наводнение, стихийные бедствия) и не ввязываться ни в какие посторонние дела.
А через полчаса он, получив назад все свои вещи — и даже деньги уцелели, что удивительно! — шагал по улицам вечерней столицы. До университета, где в общежитии за ним сохранялась комната, дорога была неблизкой, но Ариэл даже не думал туда направляться. Его путь лежал в цеховой квартал. К дому Агнии.
Осенний вечер был прохладен. Резкий ветер трепал полы плаща, приходилось придерживать шляпу рукой. Ариэл преодолел уже довольно большое расстояние, прежде чем сообразил, что может остановить наемный экипаж. Собственные мысли не давали сосредоточиться. В камере было время подумать.
Итак, в дом Агнии за последние несколько дней пытались проникнуть уже дважды. И оба раза что-то искали. Судя по всему, поиски не увенчались успехом, значит, будет третья попытка. Если ее уже не было этой ночью. Этой ночью, которую он провел в тюрьме. И значит, пока он там бредил призраками, ее вполне могли…
Сорвавшись с места, он побежал, одной рукой придерживая треуголку. Спешащие по домам прохожие что-то кричали вслед. Какой-то возница на перекрестке еле успел затормозить, замахнулся кнутом, ругаясь на чем свет стоит. Забыв нанять экипаж, Ариэл промчался мимо.
До Капустной улицы он добежал, задыхаясь и не чуя ног от усталости. К тому времени на город спустилась ночь, прохожих становилось все меньше и меньше. На работу вышли фонарщики, но сюда, в этот переулок, они должны были заглянуть еще не скоро.
Нужный дом он отыскал без труда. Стиснутый с двух сторон каким-то доходным домом средней руки и особняком купца, он казался безжизненным. Но, присмотревшись, мужчина заметил пробивающуюся из-за ставней полоску света. Подойдя к окнам первого этажа, он осторожно заглянул в щель между ставнями и осмотрел кухню. Все было как обычно.
От облегчения ноги подкосились, и Ариэл привалился к ближайшему фонарному столбу. Агния дома. С нею все в порядке. Во всяком случае, вчерашняя ночь прошла спокойно. Конечно, это не повод расслабляться: мол, опасность миновала. Наоборот, она стала еще больше. У врагов молодой вдовы был целый день, чтобы подготовиться к нападению.
Но теперь на сцене снова появился он.
Заняв позицию у дома напротив, втиснувшись в щель между двумя строениями, Ариэл проверил свой арсенал. Оба пистолета, конечно, были разряжены, и он осторожно зарядил их на глаз, в темноте насыпая порох и забивая пули в стволы. Кортик ему, разумеется, не вернули, но офицерская шпага была на месте. Что ж, этого достаточно, чтобы отразить нападение.
Подготовившись, он устроился поудобнее и стал ждать рассвета, не сводя глаз с окон. Через полчаса свет погас. Легкая улыбка тронула губы. Агния легла спать. А ему спать явно не придется.
Ближе к полуночи погода начала портиться. Осень — не лучшее время года для поздних прогулок. Ветер стих, но ощутимо похолодало, а из туч стал накрапывать мелкий противный дождик. Он не усиливался, так и оставаясь дождиком, и не спешил перерастать в ливень, но грозил затянуться до рассвета. Ариэл поглубже надвинул на глаза шляпу, закутался в плащ, прижимаясь к стене. Может быть, сегодня они не придут? Хотя вряд ли. Ночь ненастная. На улицах точно никого не встретишь…
И только он так подумал, как заметил крадущуюся тень.
Понадобилось минуты две, чтобы узнать ликантропа. И еще целая минута, чтобы поверить, что ему не мерещится. Но эти плечи, эта сутулая спина, эти опущенные вдоль тела руки, эта походка, плавная и неуклюжая одновременно, эти блеснувшие странным светом глаза… Что он тут делает?
Пальцы сами сжали рукоять пистолета. Пуля в нем была простая, не серебряная. Она не убьет, а только ранит нелюдя. А противник серьезный. Большинство ликантропов не в ладах с законом. Лишь в деревнях они — добропорядочные фермеры, занимающиеся, как ни странно, скотоводством. В городах это либо торговцы и спекулянты той же самой бараниной или говядиной или воры, грабители, наемные убийцы всех мастей.
Несколько секунд была уверенность, что ликантроп его не заметит — все-таки темно, он стоит в тени, да и дождь отбивает запахи… Но вот взгляд нелюдя скользнул по ряду домов и задержался на человеке. Глаза вспыхнули зеленым огнем. Заметил, но… не подал вида. Неужели принял за такого же представителя «ночного народа», только не домушника, а, скажем, грабителя, поджидающего поздних прохожих с криком: «Кошелек или жизнь!»? Все возможно. Грабители и воры никогда не перебегали друг другу дорогу. Одни работали в домах, другие — на улицах. И ликантропу с Ариэлом нечего было делить…
Если бы нелюдь не остановился как раз возле дома Агнии Боуди.
Но и это была еще не причина для тревоги. Ну мало ли что ему тут надо? Может, остановился дух перевести! Но ликантроп, бросив последний взгляд через плечо на стоявшего на противоположной стороне улицы Ариэла и вроде как кивнув ему головой — заметил, значит, но принял за своего, — подошел к стене дома. Примерился, подняв передние конечности, а потом резким отработанным рывком вогнал когти в деревянные панели, которыми был обит дом снаружи, и сноровисто полез по стене.
То, что ликантропы прекрасно умеют бегать по стенам и даже потолку — почему в городах они быстро переквалифицируются в домушников, — было всем известно. Но за всю свою богатую на события жизнь Ариэл еще ни разу не видел, как это происходит. И потерял несколько драгоценных секунд, наблюдая удивительное зрелище.
Взломщик работал в основном когтями передних конечностей. Он резкими тычками вгонял их до отказа в дерево, дергал раз-другой, проверяя крепость, при необходимости повторял попытку, после чего переносил вес тела на эту руку и повторял маневр для другой, втыкая когти чуть выше. Ноги же его, босые, что было в обычае у этого народа, лишь бессильно царапали по стене. Когти имелись и на тех пальцах, но были короче и тупее, и он вставлял их в дыры, проделанные передними конечностями. Здесь то ли панели были старые, рассохшиеся и не настолько крепкие, то ли взломщик был не настолько опытен, но карабкался он до второго этажа слишком долго. Во всяком случае, Ариэл успел перебежать улицу и, изловчившись, схватил его за заднюю лапу.
— Назад!
— Пр-рочь! — Ликантроп дернулся, стараясь высвободиться. Махнул второй ногой — когти просвистели в опасной близости от лица.
Ариэл отшатнулся, вынужденный разжать руку. Даже молодой полуволк сильнее взрослого человека.
Шуметь и будить весь переулок не хотелось, но другого выхода не было. Изловчившись, ликантроп уже ухватился за ставень. Еще несколько секунд и…
Ариэл выхватил пистолет и выстрелил, не целясь.
Промахнуться даже в темноте на таком расстоянии было трудно. Пуля вошла полуволку в бок. Он содрогнулся, теряя концентрацию, коротко взвыл, и Ариэл, отбросив разряженный пистолет, схватил другой. Простая пуля не остановит ликантропа, только разозлит, но если вторым выстрелом попасть в голову…
Он стрелял снизу вверх, держа пистолет двумя руками, но полуволк мотнул головой, и пуля лишь обожгла ему щеку и порвала ухо. Он уже висел на ставне и торопливо, отбросив осторожность, пытался разломать запор с внутренней стороны. Избавившись и от второго пистолета, Ариэл подпрыгнул и ухватил его за задние лапы.
От резкого рывка когти сорвались, и ликантроп повис только на передних конечностях, отчаянно дергаясь и брыкаясь, пытаясь скинуть человека. Пальцы скользили по мокрой грязной шерсти, но Ариэл сжимал его щиколотки так, словно уже ухватил врага за глотку. Изловчившись, он уперся подошвами сапог в стену, рванул — и ликантроп сорвался.
Падать оказалось невысоко — с высоты ярд или около того. Мокрая мостовая ударила в спину, вышибая воздух из легких, а рухнувшая сверху туша его противника довершила начатое. Ариэл невольно вскрикнул. Перед глазами словно взорвался сноп разноцветных искр. На долю секунды он оказался оглушен, но рук не разжал. Ликантроп проворно извернулся, отмахиваясь передней лапой.
Ариэл успел выставить локоть и взвыл еще раз от сильной боли — вспоров рукав, нелюдь разодрал ему руку до кости. Он разжал пальцы, чтобы тут же, сложив кулак, ударить в ответ. Костяшки пальцев врезались в оскаленные зубы. Он содрал кожу, но даже не заметил этого. Ликантроп замахнулся еще раз. Ариэл успел перехватить его руку, изловчился, сбрасывая волосатую тушу с себя, и человек и полуволк покатились по мокрой мостовой, поочередно пытаясь добраться до глотки противника.
У ликантропа было неоспоримое преимущество — на руках вместо обычных ногтей имелись крепкие когти. Пусть и не такие острые, как у кошек, но достаточно мощные для того, чтобы одним ударом вспороть кожу на горле. Рукава камзола Ариэла скоро превратились в лоскуты, а намокший плащ только сковывал движения. Кроме того, его противник был намного тяжелее и сильнее и уже через минуту подмял человека под себя, усевшись ему на грудь и собираясь покончить с врагом.
Ариэл сражался за свою жизнь. Он подтянул подбородок к груди, чтобы хоть как-то защитить шею и, прищурившись — из рассеченной брови лилась кровь, мешая видеть, — отбивал удары когтистых лап. Окровавленные кисти уже теряли чувствительность. Каждый удар отдавался болью. В бок упиралась рукоять шпаги. Был бы кортик, можно бы рискнуть, попытаться вытащить и всадить врагу в бок. В его руках один удар одушевленного оружия мог бы если не убить, то серьезно ранить ликантропа. А если бы изловчиться и ударить в печень…
Что толку! Промахнувшись, он лишь съездил противнику по уху, и тот в отместку так ударил его по голове, что Ариэл откинулся назад, открывая горло.
И в этот миг наверху стукнуло окно.
Ставни распахнулись, поток света озарил два силуэта под дождем.
— Убирайтесь вон! — послышался отчаянный женский крик. — Караул! Полиция!
— Агни…
— Ты? Убирайся! Видеть тебя не могу!
— Агни, — пользуясь мгновенным замешательством противника, Ариэл вскинул голову. — Агни, живо в дом!
— Пошел вон!
— Агни, скройся!
Ликантроп ударил опять. Ариэл успел поймать его запястье, выворачивая руку и, защищаясь от зубов, сам выбросил вторую руку, упираясь в ключицы. Силы были неравны, но он был обязан продержаться еще хотя бы несколько мгновений, чтобы дать женщине время понять, что ей грозит опасность.
Она еще что-то прокричала, а потом…
— Убирайтесь вон! Оба! Немедленно! А иначе…
Широкие плечи ликантропа скрывали от Ариэла окно, и он мог лишь догадаться, что произошло. За шумом дождя он не услышал плеск воды, но внезапно его противник вздрогнул, запрокидывая голову. По его и без того мокрой шерсти что-то текло. Чисто машинально слизнув каплю со щеки, он взвыл и отпрянул. Пахнуло мочой.
Ариэл не преминул воспользоваться ситуацией. Разряженные пистолеты валялись где-то в стороне, кортик у него отобрали, до шпаги еще надо было дотянуться — гарда врезалась в бок на уровне почек, — но он подтянул колени к животу и изо всех сил ударил каблуками полуволка в брюхо.
То место, куда он метил, находилось у ликантропов там же, где у собак, — не между задних ног, а чуть выше. И один каблук попал точно в цель.
Полуволка отбросило в сторону. Ариэл вскочил на ноги, хватаясь за шпагу. Стиснул зубы, заставляя себя забыть об изодранных пальцах, обнажил клинок и коротко, как на уроке, сделал выпад.
Лезвие вошло между ребер, лишь чуть скользнув по кости. Ликантроп покачнулся. И этот удар еще не был смертельным. Но, выдернув шпагу, Ариэл ударил второй раз, метя в живот и печень. Потом еще раз, наотмашь, пытаясь оставить порезы на ногах. Полуволки ужасно живучи, но любого противника можно измотать серией уколов и заставить ослабеть от потери крови.
Четвертого удара не потребовалось — ликантроп отступил. В конце концов, он был только вором, его наняли для проникновения в дом, а не для драки с его защитником. Обычный взломщик давно бы уже удрал.
Опершись на шпагу, Ариэл проводил взглядом удиравшего противника. Тот бежал быстро — не скажешь, что у него пробиты грудь и живот, прострелен бок и раны на руках и ногах. Когда домушник завернул за угол, Ариэл поднял голову. Агния все стояла у окна, двумя руками прижимая к груди ночной горшок, содержимое которого, как стало ясно, и отпугнуло обладавшего чувствительным обонянием ликантропа. Кроме того, как запоздало припомнил Ариэл, к самкам у полуволков особое отношение, и оказаться облитым именно женскимивыделениями — такое заставит отступить и матерого вожака стаи.
— Благодарю. — Ариэл улыбнулся. — Ты появилась вовремя.
— Что вы тут делаете? — воинственным шепотом откликнулась она.
— Да так… прогуливаюсь, дышу свежим воздухом.
Ужасно хотелось присесть. Грудь и голова болели, шляпу он потерял, и дождевая вода смывала со лба кровь, которая каплями стекала на лицо. Непослушными пальцами он кое-как засунул шпагу в ножны. Надо было хотя бы обтереть оружие, но, видит Первопредок, он сам сейчас нуждается в помощи.
— Почему вы не в тюрьме? — прошипела Агния.
Хотелось пошутить: мол, сегодня день открытых дверей, — но сил на шутки не было.
— Отпустили за недостаточностью улик. Кроме того, за меня внесли залог.
— Кто? — В ее голосе послышалось праведное негодование.
— Нашлись добрые люди. Жалко, что вык их числу не относитесь! — Он нарочно тоже назвал ее на «вы», показывая, как его задела эта отстраненная вежливость.
Агния уже открыла рот, чтобы возмутиться, уже набрала полную грудь воздуха, но внезапно выдохнула:
— У вас кровь.
— Не обращайте внимания, госпожа Боуди! — Он осторожно лизнул разодранные костяшки. — Я не ранен.
— Ну… вам надо хотя бы умыться…
— Ничего. — Он внезапно разозлился. — Дождь все смоет. Не беспокойтесь!
— А… — она никак не хотела уходить от окна, — кто это был? О-оборотень?
— Ликантроп, — поправил он. — Пытался влезть в дом. Теперь не полезет. По крайней мере сегодня.
— Поднимитесь на минутку.
Он не поверил своим ушам. Но некоторое время спустя — как раз успел отыскать один из своих пистолетов — дрожащая, заспанная Лимания отворила ему дверь.
Агния ждала его в кухне на первом этаже, кутаясь в наспех наброшенный пеньюар. На разделочном столе горело несколько свечей. Молодая женщина тихо ахнула, когда он переступил порог.
— Вы в таком виде…
— Да уж… — Он посмотрел на свои руки. Костяшки пальцев были содраны до кости. На тыльной стороне ладоней алело несколько глубоких царапин. Рукава камзола были разодраны в клочья вместе с рубашкой, и от локтей до запястий тоже виднелись царапины.
— Умывайтесь. — Агния кивнула на рукомойник. — И… снимите этот… эти лохмотья!
Сбросив на пол промокший, тяжелый от воды и грязи плащ, он избавился и от остатков камзола. Рубашка тоже оставляла желать лучшего — рукава разодраны, все мокрое и грязное, — но он не решился раздеваться дальше. Осторожно сполоснул руки и лицо.
Агния все это время стояла рядом и не спускала с него глаз. Он чувствовал на себе взгляд женщины, но старался не смотреть в ее сторону.
Бросающая на хозяйку вопросительные взгляды Лимания принесла несколько бинтов, и он туго-натуго перетянул изодранные кисти, помогая себе зубами. Агния не предложила свою помощь, стояла, спрятав руки за спину, слишком разочарованная, напуганная и разозлившаяся на него.
— Может, поможешь? — не выдержал он. — Или мне просить служанку?
Она осторожно принялась за дело. Ее прикосновения были осторожными, скупыми, но от близости этой женщины на губы сама собой наползала глупая улыбка.
— Но все-таки, — бинтуя, она не смотрела на него и цедила слова сквозь зубы, — неужели тебя на самом деле отпустили? — Она опять перешла на «ты», и Ариэл счел это добрым знаком.
— Да, я действительно не сбежал. Меня действительно отпустили.
— Но почему? Ведь ты же…
— Это не доказано!
— Я все равно тебе не верю… Вот так… — Она завязала последний узелок, закрепила концы бинта и отступила. — Все. Можешь идти.
— Куда?
— Не знаю. Ты куда-то шел?
— Я шел к тебе.
Ариэл встал, и Агния попятилась, спеша встать так, чтобы между ними оказался стол.
— Я тебя не ждала… Тебе лучше уйти.
— Там дождь. — Он кивнул на плотно закрытые ставни. Было слышно, как капли стучат по водостоку, шуршат по мостовой и стенам. С крыши уже журчали ручейки. — Ты выставишь меня за порог после того, как я спас твою жизнь?
Агния поджала губы. Она видела ликантропа, но не могла поверить, что это существо является ее врагом. Слишком быстро он убежал. Как будто все было спланировано заранее. Как легче всего продемонстрировать женщине свою силу и отвагу? Сразиться на ее глазах с кем-то и одержать победу. Правда, изодранный камзол, грязная, мокрая рубашка, рассеченный лоб и разбитые в кровь руки свидетельствовали об обратном, но червячок сомнения оставался.
— Да.
Настаивать не хотелось. Шутить и ерничать — тоже. Он слишком устал за сегодняшний день, а последние полчаса просто лишили всех сил. В конце концов, своей цели он достиг. Агния жива, ликантроп удрал, и, кто бы его ни послал, сегодня ночью вторую попытку он не предпримет. Значит, до утра все будет спокойно. Можно поискать ночлег. Нет, за ним оставалась комната в общежитии университета, но туда так далеко идти.
— Хорошо. — Он непослушными пальцами кое-как надел перевязь, заткнул за пояс уцелевший пистолет, набросил на плечи плащ. Второй пистолет и шляпа остались там, под дождем. Вот и отличный повод — можно поискать оброненные вещи. Их у него не так много.
Агния молча смотрела, как он собирается, и сделала шаг навстречу только после того, как он направился к выходу.
— Запри двери, — распорядился он, уже переступая порог. — Проверь все запоры на окнах и заднюю дверь. Конечно, второй раз сегодня никто не полезет, но мне так спокойнее.
Дверь закрылась. Шум дождя, усилившийся, когда Ариэл шагнул на улицу, стал глуше.
Огромные глаза Лимании мерцали в полутьме, как два уголька, и это было жутковато. Агния вздохнула.
— Прибери тут все и можешь идти отдыхать, — сказала она и стала подниматься наверх.
В комнате на столе горела масляная лампа. Уже решившая потушить ее, Агния в самый последний момент подкрутила фитилек посильнее и уселась в кресло, кутаясь в пеньюар. Зловещие тени сгущались по углам комнаты, предметы теряли привычные очертания. Казалось, в углах притаились незваные гости.
Несколько минут молодая женщина сидела, глядя перед собой и силясь собраться с мыслями. Сон как рукой сняло. Шум дождя за окном не убаюкивал, а будоражил — словно кто-то стоял снаружи и упрямо стучал в ставни.
Поднявшись, она подошла к окну. Осторожно приоткрыла ставню и прижалась лицом к стеклу, закрывшись ладонями, чтобы лучше видеть в темноте.
На улице было тихо и пустынно. Соседи если и заметили стрельбу и шум, не пожелали высунуть носы и посмотреть, что происходит. Наверное, уже легли спать — во всяком случае, ни в одном из ближайших окон свет не горел. Агния вспомнила, как она пробудилась от странного звука и лежала в оцепенении, пока он не повторился. Лишь когда он повторился, до нее дошло, что она слышала выстрелы. Вспомнила, как дрожащими руками пыталась зажечь лампу, как кралась к окну. Как, сообразив, что возмутителем спокойствия опять был Ариэл, кинулась за ночным горшком — просто потому, что бросать вниз лампу было жалко, а его содержимое все равно выплескивать… Но могла ли она знать, что вместо Ариэла все достанется ликантропу?
Да вот же он! Внизу, под фонарем, шевельнулась тень. Мужчина видел ее — сделал шаг вперед, снял с головы шляпу, отвесив поклон. Он что, издевается? Почему не идет домой? Что он тут забыл? Чего ждет? Неужели всерьез решил ее охранять? Преступник, убийца ее мужа взял на себя роль охранника несчастной вдовы? Почему?
Отступив от окна, Агния нашарила шнурок звонка.
— Отопри ему дверь, — приказала она поднявшейся на зов горничной. — Пусть войдет. Постели внизу. В той, свободной комнате.
ГЛАВА 7
На другое утро Ариэл присоединился к ее завтраку в своей грязной рваной рубашке и с забинтованными руками, но спокойный и самоуверенный настолько, что Агния быстро забыла про его увечье.
— Доброе утро. — Он без спросу прошел и сел за стол. — Это так любезно с твоей стороны не оставить меня на всю ночь мокнуть под дождем, как бродячего пса…
— Ну должна же я была как-то поблагодарить тебя за то, что ты сделал.
Лимания с утра пораньше выскочила на улицу и в самом деле обнаружила на стене следы когтей. Это напугало впечатлительную сатирру, и, помогая хозяйке одеться, она все уши прожужжала о том, какой страшной опасности подвергались обе женщины и какое счастье, что поблизости оказался такой мужчина. «Даже жаль, что он не сатир! — завистливо вздохнула Лимания. — Ох, я бы перед ним…» И она выразительно поцокала копытцами, демонстрируя походку. Если учесть, что еще несколько дней назад та же Лимания вздрагивала от ужаса при одном звуке голоса Ариэла Боуди, перемена в ней произошла разительная.
— Агни, для тебя я готов сделать все что угодно! — серьезно промолвил мужчина, в упор глядя на нее. — Только не проси, чтобы я оставил тебя в покое. Это выше моих сил!
Агния вздохнула.
— Я тебе по-прежнему не верю, — промолвила она, наконец беря себе один оладушек из большой горки. — Если бы не ты…
— Если бы не я, ты была бы мертва. — В отличие от нее Ариэл не церемонился и свалил себе на тарелку почти половину оладий, обильно полив их сиропом. Той порции, которую он вылил, экономной Агнии хватило бы дня на два.
— Я тебе не верю! — повторила она, больше обидевшись на такое расточительство.
— Как хочешь. — Он торопился расправиться с завтраком и говорил с набитым ртом. — Мм… в тюрьме так не кормили! Я там пробыл всего два дня, но уже по горло сыт баландой. Армейская еда и то лучше.
— Очень жаль. — У Агнии, наоборот, от его прожорливости пропал аппетит. — Тебе будет трудно привыкнуть есть ее в течение нескольких дней!
— Почему? — прочавкал он.
— Тебе предъявлено обвинение в убийстве, не забывай этого! И ты так и не объяснил мне, почему тебя отпустили!
— Погорячились, с кем не бывает! — отмахнулся он вилкой с нанизанным на нее куском оладьи. От резкого рывка кусок соскочил и упал на пол. — Потом разобрались, извинились, отпустили…
— Но ведь улики…
— Послушай, Агни, — он резко отодвинул в сторону тарелку и оперся локтями на стол, — ты ведь умная женщина, но до тебя никак не дойдет, что все очень серьезно. Тот, кто убил Фила Годвина, сделал это нарочно. И не только для того, чтобы ты что-то не узнала, но и чтобы убрать с дороги меня!
— А ты тут при чем?
— Я защищаю тебя. Ты в опасности, Агни. Вспомни — к тебе в дом уже дважды пытались вломиться. Воры что-то искали. Они уверены, что у тебя есть нечто ценное. Нечто важное, что как-то связано со смертью Мара!
Агния вздрогнула и невольно бросила взгляд на дверь в спальню. Странный пузырек лежал под подушкой, она еще несколько минут тому назад проверяла, на месте ли он. Ариэл проследил за ее взглядом. Догадывается ли он? Нет! Она будет молчать.
— Будешь молчать? — холодно поинтересовался он, и женщина вздрогнула. Как будто мысли читает!
— Ты о чем?
— Тебе что-то известно. Ты что-то нашла. Что-то видела, слышала, запомнила.
— Ничего я не видела и не слышала! — вскрикнула она. — Совсем ничего! С чего ты взял, что мне что-то известно?
— А с того, что ты внезапно перестала только проливать слезы на могиле и переживать о своей загубленной молодости и начала задавать вопросы. Это подозрительно. Ты ходила к следователю, оставила заявление. Ты расспрашивала о чем-то мастера Молоса. Ты, узнав от него о существовании Фила Годвина, кинулась его разыскивать… И, наконец, в твою жизнь вернулся я!
— Тебя-то я в свою жизнь не приглашала! — воскликнула Агния. — Ты принес мне несчастье.
— И тем не менее это так. Отсюда кое-кто сделал вывод, что ты успокоилась и решила выяснить, как на самом деле погиб Мар.
— А ты этого не знаешь?
Повисла тягостная тишина. Ариэл замолчал, уставившись в свою тарелку. Он даже жевать перестал.
— Я знаю, где это произошло, — наконец произнес он. — Знаю, когда это случилось — на рассвете. Утро было туманное… Туман стоял такой густой, что в двух шагах ничего не разглядишь. Это было поблизости от входа в подземелье Духов. Мы решили не двигаться с места по крайней мере до полудня в надежде, что мгла рассеется. Но Мар не захотел ждать. Он ушел. Через несколько минут вслед за ним отправился Фил. «На поиски», — как сообщил мне. Я был уверен, что мне придется искать их обоих, и тут раздался крик. Это был голос Фила. Он меня звал. Я побежал туда. И нашел тело Марека.
Агния сидела ни жива ни мертва.
— Где… это случилось?
— У реки. Он лежал у самого берега. Чуть-чуть не дошел до входа в подземелье. Сначала я думал, что он всего лишь потерял сознание. Потом заметил…
— Что?
— Он был холодным. Слишком холодным для того, кто еще несколько минут назад был жив и здоров. Он был как… ну, как если бы труп несколько часов пролежал зимой на снегу. Совсем окоченел. Фил, кстати, не поверил, что он мертв. Он… ты знаешь, что он интересуется… то есть интересовался искусством мумификации древних кайтаррцев. Он был убежден, что мертвых при определенных условиях можно вернуть к жизни. Не знаю, зачем, но он таскал с собой такую… смесь. И первым делом намазал Мару все… ну, выходные отверстия этой мазью. Даже… ну… там, внизу.
— Зачем? — Агния представила, как Фил Годвин ползает на коленях вокруг тела ее мужа и покрывает его мазью, и ее замутило от отвращения. Впервые она подумала об убитом без жалости, а с каким-то странным мстительным чувством: «Так ему и надо!»
— Он говорил, что это поможет запечатать душу внутри тела и не дать ей его покинуть. Дескать, есть шанс оживить Мара, и если ему дать возможность провести эксперимент, довести исследования до конца, то…
— Почему ты мне раньше этого не рассказывал?
— Ты была не в том состоянии, чтобы с тобой можно было беседовать. Кроме того, я так и не узнал, что стало причиной смерти Мара. Не может молодой, здоровый, полный сил человек просто так упасть и умереть! Отравление было исключено. Как и смертельная рана. На теле не было ни одной лишней царапины. Его не ударили по голове, не зарезали, не задушили. Такое впечатление, что у него просто-напросто остановилось сердце. Или, что наиболее вероятно, ему приказали умереть. И тело выполнило приказ.
— Но это же безумие! Как можно приказать умереть?
— Такое бывает. В Древней Кайтарре и на Востоке практиковалось не только это. Колдун давал выпить жертве обычную воду, жертва засыпала, ее окуривали дурманом местных трав, потом закапывали в землю, обернув пальмовыми листьями, а через несколько дней извлекали и оживляли, опять окурив теми же травами. И получался отличный слуга. Говорят, некоторые местные колдуны таким образом хоронили себя заживо на сорок и даже шестьдесят дней. Так они надеялись достичь просветления. Ученики должны были выкопать тело учителя и…
— Погоди-погоди, ты хочешь сказать, что мы похоронили Марека… живым?
Агнии стало страшно. Неужели это правда? Те видения покойного мужа, его странные слова о помощи, которой он у нее просит, упоминание о жутком холоде, который может растопить только она своей любовью… Выходит, он очнулся там, в гробу, и… Нет, слишком страшно! Слишком неправдоподобно.
— Этого просто не может быть. — Ариэл смотрел исподлобья. — Но если ты настаиваешь, можно добиться эксгумации. Опытные эксперты из следственного управления, куда ты уже ходила, наверняка определят, как на самом деле он умер и когда — до похорон или после.
Агния представила, что мог почувствовать ее муж в закрытом гробу, как он мучился, — и ее замутило.
— Прекрати! — простонала она. — Это чудовищно! Это…
— Это бред, — согласился мужчина. — Мар мертв, хочешь ты того или нет. Я не знаю, что его убило и как, но я все-таки бывший военный, и, хотя мне не приходилось участвовать в настоящих войнах, на покойников я насмотрелся. Мне очень жаль…
Он протянул руку и попытался дотронуться до пальцев Агнии. Она вырвалась.
— Не пытайся заговаривать мне зубы, — промолвила она. — Я тебе не доверяю. То, что ты спас мне жизнь, еще ничего не меняет. И я по-прежнему намерена доказать твою причастность к смерти моего мужа.
— Я невиновен. За меня бы не поручились, если бы не были уверены в обратном!
— Кто? — напряглась Агния. Сама мысль о том, что нашелся человек, считающий Ариэла невиновным, почему-то показалась неприятной. Кто бы ни был таинственный доброхот, он не знал сводного брата Марека Боуди так хорошо, как она! Она не могла ошибиться!
— Женщина. — Он улыбнулся привычной наглой улыбкой. — А ты ревнуешь?
— Вот еще! — фыркнула она. Ревновать этого типа? — А… кто она такая?
Сердце почему-то сжалось. Нет, не от ревности — он же ей безразличен, пусть его забирает себе кто угодно! Хоть женщина, хоть самка тролля — ей-то какое дело? Пусть берет его в мужья, пусть делает с ним все, что хочет. У нее есть Марек… вернее, память о нем.
— Ревнуешь. — Он развеселился.
— И вовсе нет. Я люблю Марека и собираюсь хранить ему верность до конца своих дней. Просто интересно, кто та дурочка, что поверила твоим байкам!
Лицо Ариэла окаменело — прямо так, с улыбкой, превратившейся в жуткий злобный оскал. Взгляд, еще недавно живой и веселый, мгновенно потух. Агния сжалась в комок, от души порадовавшись, что между ними стол и Ариэл не дотянется до ее горла так быстро. Может быть, она успеет вскочить… закричать… позвать на помощь…
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |