Ариэл постарался отогнать гадкую мысль о том, что первая ошибка может оказаться и последней. Жизнь Агнии зависит от того, насколько быстро и правильно они будут действовать. Ведь пленницу легко убить, чтобы не оставлять свидетеля…
Пристройка выглядела безжизненной. Дверь закрыта, но Ариэл чувствовал, что это может быть обманом. Если внутри находятся люди, они позаботились о том, чтобы остаться незамеченными.
— Смотрите! — Рогач опустился на одно колено, осторожно трогая пожухлую осеннюю траву. — Следы. Тут проезжала карета… или какая-то другая повозка на колесах, обитых железом.
— Ага. — Ликантроп шлепнулся на четвереньки, пробежался немного туда-сюда, тыча носом в землю. — Запашок знакомый. Ну ты даешь, гладкокожий! У тебя нюх почище звериного будет!
Ариэл с ними не спорил, хотя и был уверен в том, что нелюди всегда лучшие следопыты. У них острее зрение, лучше обоняние, они ближе к природе и замечают то, на что его соплеменники никогда не обращают внимания. Он только кивнул.
— Ы-ы-ы…
Крик-стон одного из констеблей заставил подпрыгнуть, хватаясь за оружие, и лишь усилием воли Ариэл удержался от того, чтобы не выстрелить. Нет, он не испугался, но так неожиданно…
К ним приближался полупрозрачный силуэт. Присмотревшись, Ариэл понял, что перед ним — тень старого полковника, которого до дрожи боялись солдаты и младший офицерский состав за те наказания, которые он ввел за любое нарушение дисциплины. Не только лейтенанта, но и капитана могли высечь, как новобранца, за малейшую провинность, а кое-кого он расстреливал самолично или применял такие пытки, по сравнению с которыми угрозы ликантропов ничего не стоили. Его нарочно бросали исключительно на подавление мятежей в колониях. И солдаты его полка старались казаться злее, чем есть на самом деле из страха перед начальством. Надо же! Шесть лет прошло, вроде, все забылось, и вдруг так внезапно… Но неужели он умер? Тогда это его призрак, и он не способен причинить вред.
— Что, на гауптвахту или сразу расстреляешь? — процедил Ариэл, злясь в первую очередь на себя за минуту слабости. — Чем мушкетик-то держать будешь? Или изобрел новую пытку — заунывным воем?
«У-у-у…» — взвыл призрак и внезапно сменил облик. Теперь это был просто силуэт человекоподобного существа.
— Боггарт, — узнал Ариэл.
Собственно, в этом не было ничего удивительного — боггарты часто селились именно в нежилых помещениях, а подсобку никак нельзя назвать домом. Но удивляло необычное поведение духа. Значит, в его владениях происходит нечто действительно необычайное, раз он осмелился пойти на контакт с людьми.
— Чего ты хочешь? — спросил Ариэл и внезапно все понял.
Агния.
— Все за мной, — прошептал он.
Боггарт поплыл вперед, облетая здание, и вывел всех к противоположной стене, почти примыкавшей к глухому внешнему забору и складским помещениям. В неглубокой нише виднелась еще одна дверь, явно ведущая в подвал. Странно. Ариэл до последнего был уверен, что прорываться придется либо через главный, либо через боковой вход. И долго плутать по первому этажу в поисках пути в подвалы, теряя время. Боггарт существенно облегчил ему задачу. Но кого стоит благодарить за подобное поведение злого духа? Неужели все-таки Мара?
— Может, не стоит штурмовать эту дверь всеми силами? — осторожно поинтересовался рогач, прерывая его размышления. — Насколько я помню, тут есть и другой выход, через который они могут уйти!
— Я сбегаю узнаю? — поинтересовался ликантроп, которому явно хотелось поскорее оказаться как можно дальше от представителей власти.
Ариэл мотнул головой, словно отгонял муху, и полузверь умчался в обход здания. Рогач был прав — тут имелись не один, а сразу два выхода, и похитители не смогут ими не воспользоваться. Ну и пусть! Главное — найти женщину. А до мужчин можно добраться как-нибудь потом. Не уйдут!
— Теряем время!
И первым, пресекая дальнейшие разговоры, с разбегу врезался в дверь плечом.
Прочный косяк выдержал. Дверь лишь содрогнулась в пазах, но устояла, а плечо обожгло такой болью, что в глазах потемнело. Ариэл пошатнулся, на чем свет стоит ругая себя за порыв, но тут его решительно отстранил Холодный Туман.
— Именем закона! — прогремел его низкий трубный голос. — Немедленно отворите!
Внутри послышался какой-то шорох. Шаги. Приглушенный голос.
— Советую сдаться, — предложил следователь, — отпереть дверь и впустить полицию для досмотра помещения. В противном случае мы будем вынуждены применить силу! Мы знаем, что вы там!
Ариэл молчал, стиснув зубы. Плечо отходило, но мужчину била нервная дрожь, и он боялся сорваться. Пальцы онемели на рукоятках пистолетов. Он мог бы расстрелять замок в упор, но эта дверь была заперта на засов. Его так просто не разобьешь.
Изнутри что-то крикнули.
— Отворяйте! Именем закона! Считаю до трех! Раз! Два!
— Бей! — не выдержал Ариэл.
Примерившись, рогач коротко разбежался и, пригнув голову, всей массой врезался в дверь, ударив в нее рогами.
Дерево дрогнуло. Послышался треск и сухой хруст. Очередной удар рогов разнес дверь в щепки. Рогач пошатнулся, пытаясь восстановить равновесие, пробить такую прочную дверь было слишком тяжело даже для существа его комплекции, и Ариэл занял его место. Ударил ногой, ломая надтреснутые доски, шарахнулся в сторону. И вовремя — изнутри раздался выстрел. Пуля взвизгнула над ухом. Вторая прошла где-то рядом.
Торопясь, пока засевшие внутри люди не перезарядили пистолеты, Ариэл ударил в дверь вторым плечом, доламывая ее, просунул руку в пролом, нашарил засов, распахивая то, что осталось от двери, не глядя разрядил пистолет во тьму. И первым бросился внутрь, даже не дав себе труда скомандовать констеблям: «За мной!» Счастье, что они оказались понятливыми и сами, без приказа, побежали следом.
Какая-то тень мелькнула впереди. Он успел заметить поднятую руку, выстрелил из второго пистолета, сбивая врагу прицел, но мигом раньше перед глазами мелькнула белесая дымка — завывая, внутрь влетел боггарт. Особого вреда призрак причинить не мог, но вот отвлечь на себя внимание — вполне. Стрелок не смог точно прицелиться и, поняв, что промахнулся, кинулся бежать.
Его напарник был смелее, или ему просто нечего было терять. Он не отступил. В его руке блеснул клинок шпаги. Ариэл рассмеялся и, отбросив разряженные пистолеты, схватился за свое оружие.
Противник сделал быстрый и вполне профессиональный выпад. Он действовал бесчестно, подло, не дожидаясь, пока соперник встанет в позицию. Ариэл заметил нацеленный в грудь клинок, успел увернуться, подставляя локоть и чувствуя, как шпага вспарывает вместе с камзолом кожу и мышцы на руке. Было больно, и разбирала злость. Да как он посмел? Стиснув зубы, Ариэл отвел клинок противника в сторону. Демонстрировать высокое искусство фехтования здесь и сейчас смысла не было — похититель ранил его в правую руку, пальцы еле сжимали рукоять, он держался только на злости и силе воли, чувствуя, как горячая волна боли туманит рассудок. В карательных акциях, когда кругом летали отравленные стрелы туземцев, его как-то миновали серьезные раны и заразные болезни. Будучи наемником и отнимая чужую жизнь за деньги, он тоже ухитрялся выходить сухим из воды и заработал лишь несколько шрамов, а тут, в мирное время, получил серьезную рану, сражаясь за женщину, которая его презирает. Было от чего разозлиться. Поэтому, обменявшись первыми пробными выпадами-уколами, резким рывком — может быть, излишне резким — уведя чужое оружие в сторону, он скользнул клинком по клинку и вонзил острие шпаги в бок противника. Тот скособочился, хватаясь за пропоротый бок. Ариэл наотмашь ударил его по руке, метя в кисть, державшую шпагу, и сам уронил свой клинок, потому что ослабевшие пальцы больше его не слушались.
Два констебля кинулись к еле державшемуся на ногах противнику Ариэла. Еще двое устремились куда-то в темные полуподвальные коридоры. Пятый остался с рогачом, патрулировавшим выход, и Ариэл кинулся вперед:
— Агни!
Она, наверное, снова впала в забытье, задыхаясь в спертом воздухе шкафа, потому что грохот и треск ворвались в сознание внезапно. Агния невольно вскрикнула и дернулась, ударившись затылком об стенку. Снаружи что-то происходило, но напуганная пленница не могла заставить себя даже проявить любопытство. Она лишь теснее вжалась в угол, стараясь занимать как можно меньше места.
Два выстрела в замкнутом помещении прозвучали так громко, что казалось, от грохота обрушится потолок. Шум, гам, беготня, треск и грохот слились воедино. Зажав уши руками, и уткнувшись в колени лицом, Агния до крови прикусила губу, чтобы не кричать от ужаса. Хотелось визжать, но в горле пересохло.
— Агни!
Громкий голос, звавший ее по имени, не сразу пробился в сознание. Только один человек во всем мире называл ее так, и молодая женщина почувствовала прилив счастья. Наконец-то! Он пришел! Он все-таки ее отыскал. Не веря своим ушам, она выпрямилась.
— Я здесь!
Голос ее был слаб, хотя Агнии казалось, что она кричит во всю глотку.
— Здесь…
Он подлетел как ураган. Плечом выломал дверцу, оказавшуюся совсем трухлявой, глухо вскрикнул то ли от боли, то ли от злости. Агния кинулась навстречу, вцепилась, крепко-накрепко обхватила его за шею, чувствуя, как ее обнимают крепкие мужские руки. От него пахло просто восхитительно — дымом, железом, деревом, потом, пылью и еще чем-то незнакомым, но тревожным и притягательным одновременно — в общем, так, как и должен пахнуть настоящий мужчина. Она прижалась всем телом, вдыхая самый лучший в мире запах.
— Никогда! Никогда не смей оставлять меня одну!
Он хрипло рассмеялся. Ох, какой у него смех…
— Не оставлю. Теперь уже не оставлю.
Он так и понес ее наверх, схватив в охапку, и Агния боролась с желанием обхватить его еще и ногами, чтобы не разлучаться ни на миг. Он здесь! Он пришел за нею. Теперь все будет в порядке. Хвала Первопредку и Праматери! От счастья она даже не чувствовала, что мужчина держит ее только одной рукой.
Ариэл вынес женщину из подвала, сам ничего не чувствуя от облегчения. Агния была жива, и, судя по тому, как крепко она цеплялась за его шею, с нею ничего плохого не случилось.
Холодный Туман встретил его у разбитой двери. Вид у рогача был недовольный.
— Один убит, другого арестовали, — хмуро сообщил он, — но тут были еще двое, и им удалось уйти. Я отозвал своих людей, приказав прекратить преследование.
Ариэл тихо скрипнул зубами. Победа — победой, но какая-то она половинчатая. Словно для того, чтобы подавить мятеж, пришлось положить половину солдат. Да и раненая рука болела с каждой минутой все сильнее.
— Почему?
— У нас не было санкций. Начальство и так может разжаловать меня в простые констебли за нарушение приказа. А для меня это… это как… — Он махнул рукой, не желая тратить время на объяснения. Да что знает человек о жизни нелюдей!
— Пригрозите связями в Тайной канцелярии, — буркнул Ариэл. — Как бы то ни было, этого дела я так не оставлю.
Он колебался до последнего, принимать ли высказанное в форме приказа предложение императора, но теперь четко понимал, что иного пути нет. Мало расследовать дело на стадионе — надо было покарать тех, кто осмелился похитить у него любимую женщину, и заодно защитить тех, кто поверил его идеям.
— Арестованного — в камеру предварительного заключения, — распорядился он. — Срок задержания… ну, вы сами знаете. Обвините в похищении человека. Думаю, этого будет достаточно. Заодно можно направить сообщение ректору — если он допустил, чтобы на его территории творилось подобное, значит, его тоже можно привлечь к ответственности… И найдите экипаж. Срочно! Мы едем домой.
Домой. Агния не предполагала, что это слово опять будет вызывать у нее теплые чувства. Четыре долгих месяца дом был для нее только четырьмя стенами, унылым склепом, где она проводила время в ожидании встречи с Мареком — живым или мертвым. И вот он снова стал убежищем, местом отдыха, тишины и покоя. Она продолжала цепляться за Ариэла — правда, уже не с тем пылом, что раньше, — всю дорогу до дома. И чуть не расплакалась, когда наемное ландо остановилось у знакомого крыльца.
Навстречу выскочила взволнованная Лимания, забегала кругами, ломая руки и причитая.
— Ванну! — распорядился Ариэл, помогая Агнии подняться по ступеням в гостиную. — И ужин. Быстро! Ты хочешь есть?
— Да. — Женщина кивнула. — И пить. И… я чувствую себя такой грязной…
— Поняла? Живо!
Заблеяв что-то на своем языке, сатирра убежала, громко стуча копытцами.
Оказавшись в гостиной, Агния оглядела привычные вещи, всплеснула руками и внезапно расплакалась.
— Ты чего? Все же кончилось! Вот женщины! Откуда у вас столько слез-то берется? — Ариэл неловко, одной рукой, вытащил из-за пояса пистолеты, положил на стол, потом стал возиться с перевязью шпаги. Действовать приходилось только левой рукой — на правом предплечье была рассечена мышца, и боль разливалась от кончиков пальцев до плеча, отдавая даже в шею.
— Я… я так испугалась, — всхлипнула Агния, пытаясь улыбнуться. Ворчание Ариэла сейчас казалось ей самой сладкой музыкой на свете.
Он осторожно потянул ее на диван, стараясь поменьше двигать раненой рукой. Боль усиливалась, приходилось прилагать все силы, чтобы не дать женщине понять, как ему плохо. Агния прижалась к его левому плечу, вздрагивая и всхлипывая. Ариэл не мешал ей выплакаться. В конце концов, она здесь, в безопасности, все кончилось благополучно, и он уже не отпустит эту женщину от себя ни на шаг, станет оберегать днем и ночью, нравится ей это или нет. Потом, конечно, она вспомнит, что он — мерзкий тип и предполагаемый убийца ее мужа, но сейчас так сладко прижимается, так доверчиво тычется носом в шею… За эти минуты нежности можно простить все — и слезы, и капризы, и упрямство, и даже ненависть. Видит Первопредок, он столько сил потратил на спасение, что сейчас имеет право на капельку счастья. Улыбнувшись, Ариэл тихо потерся щекой о ее макушку. Волосы женщины пахли пылью, старым деревом и — да, совсем чуть-чуть, но все-таки! — жасмином.
После того как слезы иссякли, Агния еще несколько минут сидела вот так, прижавшись к нему и обхватив руками за пояс. Постепенно ее дыхание выровнялось, она поелозила, устраиваясь поудобнее, засопела.
Услышав это приглушенное сопение, Ариэл чуть повернул голову, в сгустившихся сумерках рассматривая милое лицо. Женщина спала.
Тихонечко вошла Лимания, переступила с копытца на копытце:
— Там… Э-э-э… Ванна госпоже готова.
— Оставь, — прошептал он. — Иди спать… Или нет. Погоди. Пусть так стоит. Я сейчас спущусь.
Сатирра ушла. Ариэл осторожно снял со своего плеча голову Агнии, тихо, стараясь не слишком громко скрипеть зубами от боли в раненой руке, уложил женщину на диване, подсунув под щеку вышитую подушку-думочку. Снял одну домашнюю туфлю — интересно, куда подевалась вторая? — тихо накрыл спящую пледом и только после этого спустился вниз.
Ванная комната была просторной, почти как дома у родителей. Шкафчик с туалетными принадлежностями, изразцовая печка с котлом, в котором нагревали воду, сама круглая чугунная ванна на гнутых ножках, ширма, пара скамеек. Имелось даже овальное зеркало в витой оправе, закрепленное на стене перед туалетным столиком. На нем стоял подсвечник с зажженными свечами. Отличие от домашней состояло в том, что в особняке Боуди таких ванных комнат было четыре — отца, матери, общая для сыновей и еще одна, гостевая, оборудованные по-разному. Эта, как ни странно, больше походила на гостевую.
Лимания не легла спать, она топталась рядом, с удивлением и тревогой заглядывая в глаза. Горничная, конечно, учуяла запах крови, а теперь, на свету, увидела потемневший от крови рукав камзола и испачканную руку.
— Лучше не мешайся, — предупредил ее Ариэл, начиная раздеваться. Не то чтобы он чувствовал себя слишком грязным, но грех не воспользоваться случаем. Да и рану промыть лучше в теплой воде. А тут — он поискал глазами — можно найти и чистую тряпицу, чтобы сделать повязку. Нечего тревожить Агнию. Она и так вымоталась, пусть поспит спокойно. А утром…
Вода была не слишком горячая — так, чуть теплее парного молока, — но он привык и не к такому. Когда четыре года обитаешь в казарме, а потом практически на городских улицах, начинаешь ценить воду не за температуру, а за то, что она хотя бы чистая и никто в ней не мылся до тебя.
С рубашкой он провозился долго — рукав прилип к ране, и снять его можно было только по частям. Справившись наконец, влез в ванну, устроился поудобнее и, пристроив руку на бортик, стал осторожно смывать присохшую кровь. Все было не так уж страшно — края пореза ровные, хотя сам он довольно глубокий, чуть ли не до кости. Кровь все еще сочилась, место разреза щипало. Надо чем-нибудь перетянуть, чтобы остановить кровотечение. Просто удивительно, как он не истек кровью. Хотя, судя по легкому головокружению, уже близок к этому.
Бинтов тут, конечно, не нашлось — это он обнаружил, когда вылез из ванны и, обмотав чресла чистой простыней, принялся шарить по шкафчику. Недолго думая надорвал край простыни зубами, отодрав длинную полоску, и, присев на скамеечку, стал осторожно наматывать на локоть давящую повязку. М-да, бинтовать исцарапанные ликантропом костяшки пальцев было намного легче.
Тихо скрипнула дверь.
— Я тебе что велел? — невнятно, сквозь зубы, поскольку в них был зажат кончик бинта, процедил он. — Ты свободна. Иди спать.
— Ты… тут?
Агния? Ариэл вскинул голову, выпустив кончик самодельного бинта. На пороге стояла молодая женщина. В том же домашнем платье, но кутаясь в плед.
— Ты… что тут делаешь? — Несмотря на то что на нем все еще оставалась простыня, Ариэл попытался дотянуться до штанов и прикрыться ими сверху. Не то чтобы он страдал ложной стыдливостью, просто чем больше на нем будет одежды, тем легче ему станет себя контролировать. — Почему не спишь?
— Мне было страшно, — призналась Агния, стоя на пороге. — А ты что тут делаешь?
— Я? Пользуюсь твоей ванной комнатой, — одновременно натягивать одной рукой штаны, закреплять повязку и разматывать простыню было трудно. — Понимаю, что это наглость, но вот такой я безответственный и невоспитанный тип… Дьявол! — выругался он, выпустив штаны и кончик повязки одновременно.
— Ты чего? — Она только что заметила, чем он занят, и глаза женщины расширились. — Это что, кровь?
— Не вздумай падать в обморок, — предупредил он. — Понимаю, что ты много пережила, но я при всем желании не смогу тебя подхватить. Готова удариться затылком об пол?
— Ты… ты невозможный человек, Ариэл Боуди! Это из-за меня?
— Ты тут совершенно ни при чем. Случайность. Не обращай внимания!
И все-таки было приятно видеть, как на ее лице отражается испуг. Неужели это правда и она его жалеет?
— Тебе очень больно?
Он внимательно посмотрел в ее глаза и мгновенно выбрал из двух ответов наиболее подходящий:
— Да.
— Бедненький, — всхлипнула Агния, всплеснув руками. Ариэл уже подумал, что она опять заплачет, но вместо этого женщина решительно откинула плед: — Погоди, я сейчас!
Оставив дверь приоткрытой, она схватила со столика свечу и кинулась вон. Ариэл, воспользовавшись моментом, принялся натягивать штаны.
Ему удалось кое-как надеть только исподние, и он возился со шнурком, когда вернулась хозяйка дома. В одной руке она прижимала к груди небольшой сундучок.
— Иди сюда! Давай руку.
— Ты не боишься крови? — удивился Ариэл.
— Боюсь, — призналась Агния. — Немножко. Но нас в пансионе учили, как бинтовать и останавливать кровь.
Порывшись в сундучке, она достала корпию, вату, несколько бинтов. С сомнением и тревогой посмотрела на глубокий разрез, побледнела, прикусив губу.
— Только если придется шить, я не умею…
— Ничего. Просто обработай и перетяни потуже. Завтра забегу к какому-нибудь коновалу, чтоб заштопал, а пока достаточно и так.
Прикусив от волнения губу, Агния промокнула рану, наложила корпию, принялась за повязку. Ариэл терпел, ждал. Боль не отпускала, пульсировала в ране, и он отчаянно думал, чем бы отвлечься. Классический способ — пара глотков рома, но вряд ли у Агнии дома осталась выпивка.
— Потуже, — промолвил он, когда она начала бинтовать возле локтя. — Еще чуть-чуть… С-с-с…
— Больно, да?
— Терпимо. Надеюсь, не помру.
— Ты еще шутишь…
— А что мне, плакать? Это обычная рана. Я на такое насмотрелся. Все, хватит! Достаточно. А теперь иди ко мне.
Агния удивленно захлопала глазами и только охнула, когда он левой рукой притянул ее к себе и, усадив на колено, поцеловал.
Коснулся губами губ — и сам внутренне сжался, не зная, что за этим последует. Но с той минуты, как она вошла, он хотел эту женщину. Вот такую — с растрепанными волосами, в мятом платье, перепачканном в пыли и трухе из старого шкафа, босую, пахнущую потом и той же пылью. Женщину, из-за которой он почти не спал всю прошлую ночь, за которой он двое суток носился по городу, лез под пули и был ранен. Женщину, которая его ненавидит и презирает. И даже боль в ране не могла заглушить этой жажды обладания.
И она не оттолкнула его, а лишь оцепенела от неожиданности, застыла, как парализованная, а потом тихо выдохнула, обнимая за шею, и ее губы наконец-то задвигались, отвечая.
Он нашел в себе силы прерваться, чуть отстранился, глядя ей в глаза. Она тяжело дышала, словно пробежала весь путь от университета сюда без остановки. Но сидела на его колене, обнимая за шею. Левая рука Ариэла по-хозяйски лежала у нее на талии, правая, как неживая, покоилась на коленке Агнии.
Надо было что-то сказать, что-то сделать, но Ариэл, который в мечтах не раз себе представлял, как
это
может произойти у них в первый раз, не знал, как быть.
— У тебя… выпить есть? — спросил он хриплым голосом.
— Нет. Не знаю. — Агния растерялась. — Наверное нет. Только вино…
— А чего-нибудь покрепче?
— Покрепче нет. Марек же много не пил, а я…
А женщины не пьют вовсе. Леди пьют только шампанское и иногда — легкое вино, по праздникам, в строгом соответствии с этикетом. Белое — под рыбу, красное — под мясо.
Марек. Опять Марек. Ариэл почувствовал раздражение.
— А это обязательно — пить?
— Да. — И плевать, что она может подумать не то. — Сейчас мне это крайне необходимо.
— Ну, может, у Лимании есть? Она же все время что-то печет. Может быть, я разбужу ее и спрошу?
— Не знаю.
Как ни странно, у горничной на кухне нашлась початая бутылочка рома — как объяснила сатирра, она время от времени добавляла несколько ложек в тесто, чтобы выпечка была пышнее. Ариэл конфисковал всю бутылку и поднялся наверх. Плеснул напиток в две рюмки.
— Это мне? — ахнула Агния.
— Тебе. Ты перенервничала, тебе надо успокоиться.
— Ну и запах. — Она осторожно понюхала темную жидкость.
— Это же ром! Вот так! Одним глотком, сразу! — Он левой рукой придержал ее локоть, заставив буквально опрокинуть в себя напиток. Пока Агния кашляла, расправился со своей порцией и, убрав рюмку, притянул женщину к себе. — А теперь…
На сей раз Агния отстранилась первая, отворачиваясь.
— Ты невозможный человек, Ариэл Боуди, — заявила она. — Ты что себе позволяешь?
— Пока еще ничего. — Он обнимал ее одной рукой, оберегая правую, и тихо ненавидел свою временную ущербность, особенно сейчас, когда женщина его мечты была так близка и доступна.
— Но… я же чувствую!
— Ах это… — Он рассмеялся. — Агни, давай-ка снимем эти грязные тряпки и переберемся в постель.
— Ты что мне предлагаешь? Ты… ты… — Она уперлась ладонями в его голую грудь, но совсем отстраниться не получилось. Ариэл наклонился, касаясь губами ее уха.
— Я хочу тебя, Агни. Давно хочу. Не отталкивай меня, пожалуйста!
Он тихо коснулся губами ее шеи, пощекотал языком мочку уха, и Агния вдруг тихо застонала, раздумав вырываться. Ноги неожиданно подогнулись, и, чтобы не упасть, женщина обвила руками шею мужчины, прижимаясь к нему. Волна забытого наслаждения родилась где-то внизу и вмиг поднялась, затопив все ее существо с головы до ног.
— Ты… ты что со мной делаешь?
— Тш-ш… — Он нашел ее губы. — Не надо ничего говорить.
И он действительно не дал ей такой возможности.
Утром он проснулся от тихих всхлипов. После вчерашнего нервы все еще были напряжены до предела, и он встрепенулся, приподнявшись на локте. Агния лежала, отвернувшись, и тихо плакала в подушку.
— Агни? — забывшись, он протянул правую руку и, поздно спохватившись, заметил на сбившейся повязке проступившие пятна крови. Боль тут же стрельнула в шею, напомнив о себе. — Ты опять? Агни, что случилось на сей раз?
— Ма… Марек, — послышалось сквозь рыдания. — Марек… что же мы наделали?
— Тьфу ты! — Ариэл откинулся обратно на подушки, неловко потянулся, подтаскивая женщину поближе левой рукой. Она упиралась, сколько могла, но потом поддалась и повернулась к нему, спрятав лицо на плече. — И это все? А я-то думал…
— Ты не понимаешь, — глухо, ему в подмышку, пробормотала Агния. — Я изменила Мареку!
Ариэл почувствовал настоятельное желание кому-нибудь хорошенько врезать.
— Мар умер, — вздохнул он. — А ты — жива…
— Жива, — всхлипнула Агния, — чтобы помнить его и хранить ему верность. Я изменила его памяти…
— Не пори чушь, — резче, чем хотелось, оборвал Ариэл. — Изменить его памяти — значит забыть. Значит предать те идеалы, за которые он отдал жизнь. А ты его помнишь. Он навсегда останется у тебя в сердце.
— Мне его так не хватает, — с тоской промолвила женщина.
— Мне его тоже не хватает, — согласился мужчина. — У меня практически никого нет. Из близких, я имею в виду. Только Мар и ты — вот и вся моя семья. Родители — погибли, в смысле приемные родители. А настоящие… Я им был не нужен. Они даже не знают о моем существовании. Отец вряд ли вообще знал, что я должен был появиться на свет, а вот мама… А теперь осталась только ты. И если еще и ты меня оттолкнешь, я… просто не знаю, что буду делать. Ты уж меня не выгоняй, пожалуйста!
— Куда я тебя выгоню?
— Как — «куда»? На улицу. Как бездомную собаку…
Агния приподнялась, рассматривая его лицо:
— И ты бы пошел? Если бы правда прогнала?
— Да. — Он вспомнил, как стоял на улице в ту ночь, когда к ней в дом пытался проникнуть взломщик-ликантроп. — И стоял бы там до рассвета…
— Ты? Стоял бы? — усмехнулась женщина. — Не верю.
— Ну сидел, лежал, бродил туда-сюда… В любом случае мне некуда идти. — Про наемные квартиры он предпочел молчать. — И я бы очень хотел побыть с тобой подольше, но, — он с усилием выпрямился, опираясь на левый локоть, — боюсь, мне пора.
— Ты куда? — Агния потянулась было к нему, но в это время мужчина встал, откинув одеяло, и она отвела взгляд. Они провели эту ночь вместе, и не только спали, но ей было непривычно видеть рядом чужого мужчину. Мужчину, который к тому же совершенно не стесняется своей наготы в нарушение всех мыслимых и немыслимых правил приличия.
— Искать коновала или толкового лекаря, чтобы зашил мне руку. — Он продемонстрировал сбившуюся за ночь повязку. Края раны разошлись, подсыхающая корочка трескалась, место разреза кровоточило. — А то я тебе все постельное белье за неделю перепачкаю.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 40 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |