— Но вы не можете со мной так обращаться! — попробовала протестовать Агния. — Я вам ничего не сделала… Вы можете дать мне хотя бы воды?
— Пить, стало быть, хочешь? А я — поссать. Поможем друг другу?
От возмущения пленница не смогла вымолвить ни слова, а ее тюремщик рассмеялся и ушел.
Когда его шаги стихли вдалеке, тишина и темнота, казалось, стали еще более осязаемы, а шорохи по углам — громче. Агнию пробрала дрожь. Со страхом оглядела она темное подземелье. Из каждого угла на нее смотрели чьи-то глаза. Везде чудились жуткие тени. В детстве ее как-то раз сестра и кузен заперли в чулане, и, хотя было это ясным днем, девочка тогда натерпелась страху на много лет вперед. И сейчас забытый детский ужас с каждой минутой становился все сильнее. Подтянув ноги на лавку, она долго сидела, обхватив колени руками и вздрагивая от каждого звука. Хотелось пить. Пустой желудок стянуло тупой нудной болью. От помойного ведра воняло.
Уткнувшись лицом в колени, Агния расплакалась от жалости к себе. Ну почему все так происходит? За что ей все это? Она же ничего не знает, ничего не умеет и ничего не помнит! Ей не на кого надеяться, кроме своего супруга. Марек, помоги!
Вспомнив, что муж умер почти четыре месяца назад, Агния заплакала громче. И рыдала, упав на лавку, пока не обессилела и не уснула.
А проснулась от странного звука.
Еще не открывая глаза и находясь во власти сна, она уже сообразила, что это отнюдь не скрежет ключа в замке. В подвале находился кто-то, кому не нужны были двери, кто мог не обращать внимания на замки и запоры, для кого не существовало преград. Было холодно. Так холодно, как бывает, если судить по рассказам священников, только там, в Бездне, где во мраке вечно скитаются души умерших, согреваемые лишь теплом воспоминаний. Так холодно, как бывало, когда к ней с того света приходила душа Марека. И это воспоминание все объяснило.
«Я умерла, — подумала Агния. — Умерла от голода, страха и одиночества. И попала в Бездну. Но на земле я никому не была нужна, меня никто не помнит, и я теперь заледенею… Что будет тогда?»
Она попыталась представить, каково это — быть мертвым, оставаться лишь бесплотным духом, не чувствовать собственное тело. Попыталась поднять руку, приподнялась на локте и неожиданно осознала, что лежит, свернувшись калачиком, на лавке у стены. Бедро затекло от неудобной позы, поясница ныла. Напомнил о себе мочевой пузырь, недовольно забурчал пустой желудок. У душ в Бездне такого не должно быть. Значит, она все еще жива? И все еще заперта в этом подвале?
От осознания этого слезы сами собой потекли по щекам. Но высохли — или, вернее, все-таки оледенели, — когда на нее вновь пахнуло холодом. Агния вздрогнула. Если она жива, холод мог означать только одно — здесь, рядом, гость из Бездны. И это его присутствие разбудило молодую женщину.
«Очнулась…»
Замогильный голос был незнакомым. Было в нем что-то жуткое, из тех самых детских страхов, от чего волосы зашевелились у женщины на затылке. Но она только сильнее зажмурилась, стискивая зубы, чтобы не кричать от ужаса. Если закричать, может прийти тюремщик. И неизвестно, кто страшнее — человек или это существо…
«Очнулась… Ух ты какая… Живая… теплая… смертная…»
Сердце колотилось где-то в горле. Голова кружилась. В уши словно набилась вата. Агния распахнула рот, но вместо крика родился придушенный хрип. И все-таки она не открывала глаз.
«Посмотри-и-и на меня! — взвыл голос. — И у-у-ужаснись!»
Агния прикусила губу и отчаянно помотала головой, чувствуя, что теряет равновесие. Ногам стало мокро. От понимания того, что произошло, ей стало ужасно стыдно. Так стыдно, что она расплакалась, уткнувшись лицом в ладони, всхлипывая и завывая от стыда и страха.
«У-у-у ты какая… — В голосе послышалось что-то вроде разочарования. — Ну-у-у, если так, то… прощай!»
— Нет! — вырвалось у Агнии прежде, чем она поняла, что сказала. — Не уходи!
Рванулась всем телом, вскрикнула от боли в отлежанном боку, выпрямилась, распахивая глаза и хватаясь за лавку, чтобы не упасть от приступа внезапной слабости. Страх остаться в одиночестве пересилил ужас перед неведомым собеседником. Кто бы это ни был, а все же не ее тюремщик. И если бы предоставили выбор, Агния осталась бы с таинственным гостем.
В подвале было светлее, чем несколько часов — или минут? — назад. То ли ночь перевалила за середину и уже наступал рассвет, то ли просто глаза привыкли к мраку, но пленница рассмотрела громаду шкафа, смутные тени ящиков и коробок вдоль дальней стены, прямоугольник двери. Ей показалось, что она даже различает темное пятно помойного ведра в противоположном углу. А прямо перед нею в воздухе парил светлый силуэт. Призрак.
Выглядел он жутко — обтянутый кожей скелет скалил в ухмылке кривые зубы. В провалах глазниц копошились черви, волосы свалялись в войлок, плоть отставала кусками там, где ее не прикрывала выцветшая ветошь платья. С ужасом Агния узнала в одежде остатки собственного домашнего платья. Того самого, в котором была сейчас. И ее домашние туфли были на ногах у призрака. И свалявшиеся волосы словно слагались в ее собственную прическу. Но как такое возможно?
«У-у-угадала! — Призрак протянул к ней костлявые пальцы, пошевелил ими. — Это ты-ы-ы…»
— Нет! — вырвалось у Агнии. Отпрянув, она врезалась лопатками в стену, зажмурилась. — Нет! Нет!
«Да! Да! — глумился призрак. Даже сейчас его жуткий оскал стоял перед мысленным взором. — Это то, что тебя жде-о-от! Ты умре-о-ошь! — завыл он. — Умре-о-ошь здесь! От го-о-олода! Уо-о-оу! И станешь такой… такой… такой…»
Внезапно он изменился — мгновенно, Агния даже не успела испугаться. Вместо скелета в остатках платья перед нею стояла мумия, точь-в-точь такая, как в музее в зале искусства Древнего Кайтарра. Похожая на те мумии, как две капли воды — сухая темная кожа, сложенные на груди руки, кое-как обмотавшие тело заскорузлые бинты, сморщенное лицо, высохшие веки прикрывают глаза, ритуальные рисунки на груди, странная голубая мазь видна между губ, в ноздрях, в ушных раковинах. Набедренная повязка и причудливый головной убор составляют весь наряд и довершают сходство. Но это не женская мумия. Это мужчина. Мужчина со светлыми волосами, слегка вьющимися, как у…
— М-марек?
Высохшие веки распахнулись. На мертвом лице горели живые глаза. Но на сей раз в них была не тоска, а веселая злость.
«У-у-узнала? — Он оскалил зубы. — Иди ко мне! Я заждался».
Затрещали бинты, разрываясь и превращаясь в пыль, когда мумия с видимым усилием попыталась распрямить руки. Агния завопила, срывая голос, схватила первое, на чем сомкнулись пальцы, и запустила в жуткое видение.
Призрак неожиданно отлетел назад, словно был вполне материален. И врезался в стоявший у стены шкаф с сухим стуком, рухнув на пол грудой костей. Рядом валялась домашняя туфля.
Крик захлебнулся в горле, сменившись сдавленным хрипом. Агния сжала шею руками, оцепенев и не в силах даже моргнуть.
А потом услышала шаги. И — обострившимся слухом — злобную ругань в свой адрес:
— Ну, тварь, сейчас я тебе покажу, как орать среди ночи! Я тебя…
Слова, которые он произнес дальше, Агния никогда не слышала даже от Ариэла, а тот редко стеснялся в выражениях. Сорвавшись с места, она со всех ног бросилась бежать. Но куда? Шкаф у стены, где валялся скелет в истлевшей одежде, показался ей самым надежным убежищем. Одним прыжком перемахнув через груду костей, Агния рванула на себя дверцу. Еще пару часов назад закрытая наглухо, она вдруг распахнулась без малейшего усилия, и женщина забилась внутрь, захлопывая ее за собой и забираясь в дальний угол, задыхаясь от страха и наполнявшей затхлый воздух пыли. Внутри оказалась какая-то ветошь, рассыпавшаяся под руками. Так отчаянно захотелось чихать, что пришлось зажать себе нос двумя пальцами, хотя приличные девушки так не поступают. Втянув голову в плечи, она зажмурилась, задерживая дыхание и слушая сквозь стук крови в ушах, как где-то там, снаружи поворачивается в замке ключ.
Несколько секунд ничего не происходило, и за это время Агния успела если не совсем умереть от страха, то отчаянно пожелать смерти. Потом дверь распахнулась.
— Ты, гадина, я тебе что говорил? Пикнешь — при…
Пауза, наполненная растущим звоном в ушах.
— Ты где?
Агния еще крепче сомкнула ресницы, как в детстве, когда кажется, что если зажмуриться, то чудище под кроватью тебя не увидит. Она почти теряла сознание, и лишь одна мысль удерживала ее на грани реальности — не чихнуть. И — жгучее желание, чтобы этот тип убрался раньше, чем она задохнется.
— Сбежать надумала? А ну вста… А-а-а!
Истошный крик, полный ужаса, едва не заставил ее саму завопить из солидарности. Она непроизвольно дернулась, врезавшись затылком в стену шкафа, но этот гулкий удар только заставил тюремщика завопить еще громче. Было слышно, как он со всех ног, споткнувшись на пороге, кинулся бежать, крича что-то о том, что пленницу забрал боггарт.[8]
Агния тихо сползла на пол, скорчившись в углу шкафа на груде старой ветоши и уткнувшись носом в колени, чтобы не так сильно хотелось чихать. Она слышала про боггартов и, как ни странно, это ее успокоило. Но вот из шкафа выбираться расхотелось.
ГЛАВА 12
И, как оказалось, поступила она правильно. Не прошло и десяти минут, как снаружи послышался топот ног. В подвал спустились два человека. Двое мужчин — если судить по тяжелым размеренным шагам.
— Ну, и из-за чего весь сыр-бор? — послышался голос того незнакомца, который несколько часов назад предлагал ей отдать нечто, оставленное в наследство Мареком. — Что произошло?
— Извольте видеть сами, мастер, — а вот это ее тюремщик, только сейчас его голос дрожит. — Она того… э-э-э… сами видите! Обратилась! Может, мастер Боуди и в самом деле был колдуном, а?
— Скажешь тоже — «колдуном»! — фыркнул первый. — Если Марек и был колдуном, то недоучкой. Как, впрочем, и ты. Это же простая мумия!
Агния глухо взвизгнула и поспешила зажать себе рот ладонью. Мумия? Неужели правда? Все эти жуткие сморщенные уродцы, которых она видела несколько дней назад в музее… Боггарт таскал на себе…
мумию?
Но где он ее взял?
— В запасниках музея таких полно, — словно отвечая на ее вопрос, произнес первый голос. — Меня интересует другое — откуда и кто притащил вот эту? Ведь не эта же дура? Ни одна женщина в жизни к ним не прикоснется…
Что правда, то правда. Агния дала бы себе отрубить руку, лишь бы не дотрагиваться до мумий даже одним пальцем. И оставаться в этом шкафу расхотела. Но пришлось ждать, пока мужчины не уберутся.
Она не видела, как над скелетом замерцала легкая дымка. Призрачная тень несколько секунд дрожала в воздухе, а потом бесшумно всосалась в неприметную щель под потолком.
День тянулся бесконечно. Каждая минута была мучительна. Ариэл то срывался куда-то бежать, то буквально падал на диван в гостиной. Ждать вестей от ликантропов или не терять времени и спешить на поиски Агнии самостоятельно? Лохматый и его диаспора могут не найти Марилия, а любая минута может стать последний в жизни Агнии.
В конце концов он не выдержал — его деятельная натура жаждала выплеснуть энергию — и отправился в следственное управление.
Разговор с Холодным Туманом получился коротким и сумбурным. Рогач сочувственно отнесся к известию о похищении женщины, но тут же посоветовал никуда не обращаться. Это нелюди могут дрожать за своих самок — у человеков должно пройти трое суток прежде, чем пропавшего начнут искать. А что, если она всего-навсего внезапно решила навестить подругу, которая живет слишком далеко? Они заболтались за чашечкой чая, подруга оставила ее у себя ночевать, а сегодня они где-то там бродят по торговым рядам, весело болтая и выбирая шляпки и туфельки, и знать ничего не знают? Объявится, куда она денется? Сейчас нужно идти домой и попросить врача прописать капли. Вот так могли бы ответить Ариэлу люди в управлении.
— Я бы вам помог. — Следователь покачал рогами. — Но мое начальство не даст согласия.
— Даже если приказать именем императора?
— Ваша человеческая бюрократическая машина не способствует принятию быстрых решений. — Следователь глубоко вздохнул и стал похож на огромного быка. — Мое начальство может и не поверить вашим словам и сперва отправит запрос в Тайную канцелярию по поводу того, есть ли у вас полномочия разбрасываться такими словами…
— Это дело моей чести, — напомнил Ариэл недавний разговор со следователем.
— Вот оно что… — Холодный Туман мигом сменил гнев на милость. — Тогда я постараюсь кое-что сделать. Отправляйтесь на поиски. Если что-то узнаете — вызовите. Я буду держать наготове пять констеблей, чтобы оказать вам поддержку.
Все же правильно говорят, что главное — начать, а там дело само сдвинется с мертвой точки. Пока Ариэл бегал туда-сюда, к дому Агнии явились два ликантропа, вызвав ажиотаж среди соседей и панику у Лимании.
Сатирра металась на верхнем этаже, время от времени по пояс высовываясь из окон гостиной и вереща так, словно весь первый этаж был объят пламенем. На противоположной стороне улицы толпились зеваки, соседки подсматривали из-за шторок, а два ликантропа как ни в чем не бывало расположились на крыльце, одетые только в короткие штаны и куцые, распахнутые на груди безрукавки. У ног их валялся огромный мешок. Стоявший в сторонке констебль не знал, вмешаться или нет. С одной стороны, такая толпа создает опасность, а с другой — никто же вроде не запрещал нелюдям находиться на этой улице. И они ничего не делают, просто стоят и ждут.
На ходу доставая пистолет, Ариэл протиснулся сквозь толпу. Со шпагой было бы сподручнее, но по пути он зашел в чародейный квартал и у одного торгаша из-под полы приобрел пули с покрытием из серебра. Ликантропы почуяли это, стоило ему взвести курок.
— Но-но! — зарычал один. — Мы от Лохматого. Есть новости!
— Тогда пошли.
Толпа зрителей заволновалась, но Ариэл круто развернулся к людям:
— Тайная канцелярия.
На обывателей эти два слова произвели нужное впечатление — люди вдруг вспомнили, что у каждого есть срочные дела, и поспешили прочь. Только констебль остался на месте, заинтересованно вытянув шею.
Сделав гостям знак следовать за собой, Ариэл тычком руки распахнул двери. Наблюдавшая сверху из окошка Лимания испустила счастливый вопль, простирая к нему ручки и от полноты чувств только блея, как овца.
Подниматься на второй этаж ликантропы отказались — они вообще, несмотря на умение лазить по стенам, недолюбливали многоэтажные строения и предпочитали селиться на первом этаже, если не получалось снять жилье в полуподвале. А тут еще и царил приятный для волчьего глаза полумрак.
Переступив порог, ликантропы не стали долго тянуть и вытряхнули из мешка живого, но изрядно помятого молодого сатира.
— Вот, — сказал один из них. — Вроде похож.
Сатир попытался вскочить, но шлепнулся на задницу и испуганно заблеял, когда Ариэл приставил ему дуло пистолета к макушке точно между рогов:
— Как звать?
— Ма-марилий…
Внешне он действительно походил на того козлоногого блондинчика, которого описала Лимания — светлая масть, прямые тонкие рога, кудряшки… Но светловолосыми была почти треть всех сатиров, да и кудрявые среди них встречались частенько.
— Где ты был вчера днем?
— Не ваше дело, — тонким голосом огрызнулся сатир. Вышло не слишком грозно, учитывая его явный испуг.
— Пристрелю. И отдам на мясо этим парням за работу, — пообещал Ариэл.
— Я буду жаловаться в ме-ме-местную полицию! — заблажил сатир. — Это преступле-э-эние! Я требую уваже-э-эния! Я ни в чем не-не-не виноват!
Вопить и отпираться он мог сколько угодно, но в эту самую минуту на него злым бесенком налетела Лимания. Скатившись с верхней площадки, где подслушивала разговор, она с разгону боднула сатира безрогой макушкой так, что тот покатился кубарем.
— Вот тебе-бе-бе! Говори, где моя хозяйка? Говори! — заверещала она, высоко подпрыгивая и норовя лягнуть его копытцами.
Получив несколько чувствительных пинков в бока, Марилий на четвереньках бросился спасаться под ноги ликантропов, которые сочли за благо отступить перед разгневанной самкой. На их лицах отразилось явное одобрение — волчицы тоже имели право трепать волков почем зря.
Ариэл подскочил и сгреб Лиманию в охапку. Она визжала и брыкалась как одержимая.
— Да цыц ты, коза! — рявкнул человек и повернулся к сатиру. — Сам все расскажешь или тебе помочь?
— Я ничего не-не-не знаю! — заблеял Марилий.
— Врешь.
Сатир кинулся было бежать, но один из ликантропов проворно сбил его с ног и наступил на грудь. Ариэл подошел с другой стороны, с третьей — Лимания. Оказавшись в кольце врагов, Марилий стал рассказывать…
В столицу он действительно прибыл всего несколько дней и еще не успел ни с кем познакомиться из местной диаспоры. Дома, на селе, ему было скучно. Он подался в город в надежде на легкие заработки и все это время слонялся по улицам, разинув рот. Пару раз ему удавалось заработать — помочь разгрузить мешки и коробки у магазина, перебрать фрукты на рынке, сбегать отнести записку. Платили мало, но почти не имевший до этого дела с деньгами Марилий ощутил себя богачом.
А потом к нему подошел человек и предложил заработать. И назвал сумму, которая для сатира была просто запредельно огромной — двойной империал. Надо было всего лишь познакомиться с одной молодой самочкой, погулять с нею немного, а потом дойти до ее дома и нейтрализовать сатирру, впустив внутрь того человека и его спутников.
Марилий справился с задачей, но не смог причинить вреда самке своего вида, ударил по голове не слишком сильно и оттащил тело в подвал. Пока он возился, эти люди увели сверху молодую женщину.
Сатира с собой не взяли, и он поспешил за каретой, уверенный, что люди просто забыли о нем в суете. Он преследовал карету довольно долго, но, запутавшись в незнакомом городе, упустил ее на одном из перекрестков.
— Покажешь это место. — Ариэл за шиворот, как щенка, поднял сатира на ноги. — А вы двое — за мной. На случай, если этот козел опять будет упираться.
Ликантропы довольно оскалились, предвкушая развлечение за чужой счет. Лимания вцепилась в локоть Ариэла:
— Вы ее найдете? Вы ее спасете? Вы поможете моей бе-бе-бедной хозяйке?
— Я жизнь за нее отдам, — просто ответил он.
Вчетвером они отправились по следам. Прохожие оборачивались на странную компанию — два ликантропа вели под локти перепуганного сатира, от которого явственно несло, а из штанины время от времени на мостовую падали козьи орешки. По пятам за ними шагал мужчина с пистолетом и шпагой.
— Тайная канцелярия, — буркнул он констеблю, пытавшемуся задержать их.
Марилию повезло больше, чем в свое время Ариэлу, — он долго бежал практически по пятам кареты, изо всех сил пытаясь догнать, и потерял ее только на проспекте Славы, где похожих карет было видимо-невидимо.
— Мне-не-не показалось, что она поехала туда, — указал он вдоль выходящей на проспект набережной, — но я забоялся…
— Пойдем, — решительно заявил Ариэл, выдвигаясь вперед.
На набережной теснились особняки знати и некоторые административные здания, а также именно сюда выходил окружавший музей центральный парк, именовавшийся Королевским. Карете отсюда деться было некуда. Она должна была либо проехать набережную до конца и там свернуть, либо остановиться около одного из этих зданий. Что-то подсказывало Ариэлу, что долго кататься по столице похитители не стали и набережная — конец пути. Правда, были еще и два больших моста — один так вовсе был застроен лавочками мелких торговцев. Там легко можно было спрятать женщину, но ее могло увидеть много посторонних глаз. Нет, мост отпадает.
За шесть лет, которые он провел в столице, изучая ее второе дно и ведя двойную жизнь, Ариэл успел узнать не только расположение улиц и адреса обитания воротил преступного мира. Он был вхож во многие особняки и пользовался определенным влиянием — особенно в дамском обществе. Но здесь и сейчас все эти знания оказались бесполезны. Не побежишь же в будуары графинь и герцогинь и не станешь расспрашивать их о женщине, которую могли содержать в подвалах их особняков!
— Ой, смотрите! Смотрите!
Блеяние сатира нарушило ход его мыслей. Тот задергался в лапах ликантропов, подпрыгивая на месте.
— Вон она!
— Что?
— Карета! Вон она стоит! В парке! Возле того дома!
— Стой!
Троица остановилась. Отпущенный на свободу Марилий ткнул пальцем в каретный сарай, возле которого стояла одна из карет. Присмотревшись, Ариэл вспомнил, что промелькнувшая на Капустной улице карета действительно была похожа на эту — и формой, и цветом, и наглухо закрытыми окошками. И даже вроде как колеса новые, недавно поставленные, как показала соседка-купчиха. Одна из служебных карет… музея?
Убрав шпагу в ножны, Ариэл направился к сараю и примыкавшей к нему конюшне.
— Ты, — кивнул Марилию, — ищи лошадей, которые были запряжены в ту карету. Приметы помнишь?
Сатир кивнул.
В сарае было немноголюдно. Три кучера отдыхали в подсобке, возле одной из карет возился плотник. Карет — одинаковых, но с номерными знаками и эмблемой музея на боках — было штук пять, не считая трех частных, принадлежавших директору музея и двум его ближайшим помощникам. У этих на дверцах красовались гербы, увенчанные графскими коронами, но два из них Ариэлу были практически не знакомы.
— Чего надо?
— Тайная канцелярия. Эти кареты куда-нибудь уезжали?
— Да постоянно. Но только по приказу. У нас распорядок!
— Понятно. А та карета, что на дворе, вчера куда-нибудь ездила?
— Это номер шестнадцатый-то? А как же? В университет. Тамошним алфизикам чего-то надо было перевезти.
Значит, университет? Цель была близка. Правда, храм науки находился в другой стороне — как раз надо было доехать до конца набережной, там свернуть на улицу Роз и далее.
— А кто возил?
— Да никто. Алфизики своего человека присылали. Пришли, заплатили честь по чести… Потом и лошадей, и карету в целости вернули. А чего такого-то? Это разве не алфизики были?
— Нет, — коротко ответил Ариэл, выходя.
Ликантропы и сатир ждали на пороге. Марилий опознал гнедую пару, которая была впряжена в карету. Раздумывал Ариэл недолго.
— Вот что, — распорядился он. — Один из вас возвращается к Лохматому и говорит, что за мной — долг. Он знает. А второй бежит в следственное управление на площадь Справедливости. Пусть отыщет там следователя-рогача по имени Холодный Туман и передаст ему…
Ликантропы переглянулись.
— Ну ты даешь, человек, — прорычал один. — Мы тебе что, щенки на побегушках? Пусть вот этот побегает! — Они кивнули на Марилия.
Сатир весь съежился под их взглядами.
— Я задолжал Лохматому. — Ариэл крепче стиснул рукоять пистолета. — Это в счет долга.
— Ну если долга… А с нами там захотят разговаривать?
Ариэл почувствовал настоятельное желание кого-нибудь убить. Просто так, в целях профилактики.
— Спросите имя того, кто станет вам мешать, чтобы мне знать, кого потом отправить в Тайную канцелярию для дознания.
Ликантропы переглянулись. На их физиономиях появилось одинаковое мстительное выражение. Человек догадался, что полузвери поспешат воспользоваться представившейся возможностью свести старые счеты, но отбросил эту мысль. Главное — спасти Агнию. А там будь что будет. Университет, конечно, занимает огромную площадь, но он не зря почти полтора года был там студиозусом, а потом — вольным слушателем и, нелегально проживая в комнате Марека, изучил все вдоль и поперек. Даже спросонья среди ночи он мог назвать пять или шесть укромных местечек, где могли незаметно спрятать человека. Дело было за малым — прочесать их все и найти Агнию до того, как похитители что-нибудь с нею сделают.
Агния сидела в шкафу. Разум подсказывал ей, что надо отсюда выбираться, но тело не слушалось. Она пребывала в каком-то оцепенении, находясь где-то на грани между сном и явью. И совершенно не испугалась, когда воздух перед ее носом внезапно засветился и появилась прозрачная фигура.
— Марек… Ты нашел меня?
«У-у-у…» — тихо завыла фигура.
— Боггарт, — так же тихо, одними губами, прошептала Агния. — Ты — боггарт?
«У-у-у», — повторил он, но уже с другой интонацией, утвердительно. Страха не было, и пленница вспомнила, что боггарты не опасны, если их не бояться. Наоборот, они питаются чужими страхами и слабеют, если не получают эмоциональной подпитки.
— Мне страшно, — сказала она. — Мне очень страшно.
Светящийся силуэт еще несколько секунд висел в воздухе, а потом растаял, оставив пленницу в одиночестве.
Слезы сами полились из глаз, хотя, казалось, взяться им неоткуда. Ее все бросили. Даже боггарт, бесплотный дух, лишенный мыслей и чувств, сбежал! Она совсем одна, в окружении врагов. И никто, совсем никто не придет на помощь… Уткнувшись носом в коленки, Агния еле слышно всхлипывала, забившись в дальний угол шкафа.
Университет жил своей жизнью — студиозусы, завершив на сегодня все дела, разбегались кто куда. Мастера и подмастерья запирались в лабораториях. Те немногие, кому нечего было там делать, спешили вместе со студиозусами и вольными слушателями по домам. Где-то в учебных корпусах еще горели огни в лекционных аудиториях, но многие окна уже погасли.
— И куда дальше? — поинтересовался Холодный Туман.
Он чувствовал себя не в своей тарелке — присутствие рогача среди людей всегда было заметно. Тем более здесь, где из нелюдских рас встречали только сатиров-рассыльных. А тут еще и пять констеблей рядом и ликантроп в придачу… Они тут заметнее, чем черная ворона на белом снегу. Даже сейчас, вечером, когда вечерний сумрак скрадывает очертания предметов. Такая группа не могла не привлекать внимания, но польза от них была. Именно присутствие констеблей заставило привратника вспомнить, что вчера около полудня в ворота проезжала наглухо закрытая карета без гербов, запряженная парой гнедых. Но вот куда она направилась дальше?
— Дайте подумать.
Ариэл покрутил головой, отчаянно жалея сейчас, что у него нет опыта настоящей войны. Ну разве назовешь таковым пару карательных акций в местных деревеньках! Хотя когда военные врывались в те поселения, жители тоже встречали солдат чужой армии таким вот показным спокойствием. И надо было вовремя разглядеть, угадать момент, когда из-за глинобитных хижин в его людей полетят отравленные стрелы… А если учесть, что где-то тут находится женщина, ради которой он готов убивать… Он не сомневался, что ее держат где-то тут. И даже был уверен, что знает, кто мог отдать приказ похитить вдову Марека. Ну, старый пень, это тебе так даром не пройдет! Если это действительно ты, то надо благодарить судьбу за предложение императора вернуться на службу в Тайную канцелярию.
Если рассуждать логически, то искать надо в нежилых помещениях. Лаборатории, подсобки, склады, расположенные на окраине, подальше от жилых корпусов. Но, если прочесывать все, пройдет много времени. И все же придется рискнуть.
— За мной!
Начать стоило с места, на которое никогда не подумаешь, а именно — с пристройки к учебному корпусу. И дело не только в том, что она располагалась между корпусом и глухой стеной, отделявшей университет от задворок соседней улицы. Просто днем в учебном корпусе обычно толпится народ, и кто-нибудь обязательно заметит посторонних. Похитители могли на это и рассчитывать — никто не решит искать пленницу там, где ее трудно спрятать. Но зато и самим похитителям там легче затеряться. Как говорят: хочешь спрятать лист — прячь его в лесу. А если еще и вспомнить, что полуподвальные помещения почти все заняты лабораториями и у каждой есть отдельный вход…
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 63 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |