Алексей Каровин. И выбрав свой путь. 4 страница

- А я люблю, любить продолжаю… да… я … не верю… и верить тебе я не желаю… и пусть ты скот и паскуда… я навсегда с тобой остаюсь.

И лицо опустила в кровь свою же на зеленом помосте.

**************

В толпе словно в бешеном ритме несутся люди, словно поезда. И наблюдая за ними не понимаешь зачем такой дикий ритм в таком безликом обществе. Смотришь в лицо каждому проходящему и задумываешься, а как бы изменилась твоя судьба если бы ты прямо здесь и сейчас познакомился с прохожим, или наоборот если он познакомиться судьба. Где этот момент, который определяет судьбоносность человека, его значимость. Ведь судьба для нас не предначертана. Человек сам ее творит. А может нет? Может все наоборот. Мы не творим судьбу, оно написана как в книги или вышита, словно полотно. Кто станет определенным в судьбе из толпы, а кто неопределенным? Кто оставит хороший след? А кто плохой? Население, миллионы, миллиарды, весь земной шар людей. А на сводит только с четкими личностями. И что сводит – сводят события (случайные или запланированные) и предугадать это невозможно. Или отнюдь? Как заранее определить того, кто изменит навсегда твою жизнь или что? Вспомните некоторое. Менделееву приснился периодический закон, он изменил судьбу человечества. Ньютону на голову шлепнулось яблоко, и он изменил судьбу человечества. Архимед просто решил помыться и тоже изменил судьбу человечества. И также наши с вами судьбы меняются обстоятельствами, мелкими деталями. Мы сбиваем девушку корпусом, роняем ее фрукты, помогаем ей их собирать и вот она уже наша жена. Мы подбираем бездомного котенка и вот он наш лучший друг. Мы ставим на 10 черное и вот мы обладатели миллиардов. А между тем судьба – это полотно, которое за нас кто-то шьет, но никто не говорил, что можно перешить. Но друзья мои, судьба ревнива, и когда мы соберемся на нее наплевать и уйти от нее, она будет нас пинать на свое место. Случайные поступки сводят нас с людьми, случайные поступки разлучают, они же нас пинают на место. Судьба жестока. Но судьба ли? Говорят в народе злой рок. Но так ли это? Представьте если нитка оторветься от полотна, она пойдет отдельно и не вернется в полотно. А значит от судьбы можно убежать. Или нельзя? Если да, то мы способны избежать случайных событий. Но какая? Сидеть в бункере с едой? Не видеть света? Ничего не делать. Но и полотно не будет шиться. Неужели нельзя переспорить этот кусок ткани. Случайное событие, случайный человек может перерасти в то, что навсегда изменит орнамент нашей жизни. Задумавшись над этим, понимаешь что это неизбежно, но все равно не меняешь направление и как нитка отходишь от того, что суждено. А судьба пинает обратно. Подшивает к полотну вновь, ты сопротивляешься, но череду случайных событий не изменить. Вот ты богат, а вот смена режима в государстве, инфляция, обвал рубля и ты алкоголик. А когда икру ложкой ел. Ученые говорят: «Все события закономерные». А в это невозможно поверить. То есть динозавры своим сатанинским способностями вызвали метеорит. То есть ты по какому-то определенному закону сбил девушку с фруктами. То есть Менделеев за счет закономерного сна открыл открытие. То ест архимед именно в этот день помывки понял, что вода в ванной поднимается, так как это вполне закономерно. Нет, все-таки череда событий. Релятивисты говорят: «Все события вероятные». То есть есть вероятность, что я уроню фрукты бедной девушки? Не существует формул для подсчета такой вероятности. Полотно, сплетенной из случайных людей и случайных событий. Но ведь мы сами совершаем поступки. Как же злобина судьба учитывает все это? Заметим, одни вопросы и не одного ответа. Поэтому нужно думать объективно: есть определенный наш жизненный путь, дорога, в нем есть поступки и люди (случайные или закономерные), мы можем свернуть в любом направлении, но что-то приведет нас обратно. И что это? Судьба-ткачиха? Мы сами? Другие люди? Кто? Может нами и правда словно марионетками управляют? Значит чтобы не было влияния будем сидеть в бункере. Но и это бесполезно вспомните старый анекдот: дали русскому в железной камере два шарика, он один сломал, другой потерял. И коль нам опять не решить сей вопрос? Остается только идти прямо или косо по судьбине. С пути будут сбивать случайные люди, случайные поступки, закономерные люди и поступки, наши собвственные поступки, но судьба заботливой рукой вернет обратно. И не выделим мы в толпе человека, который будет нашим определяющим. Выделим только когда подождем этого момента. Но и не будем сидеть в бункере, железной камере. Мы сами строим свою дорогу, а судьба заливает нам асфальт. Судьба – полотно из жизненной ткани. И как ты ее ткешь, так и будет. Если ткешь неудачу, получай ее. Если ткешь удачу, получай удачу. Но не зевайте, не всем зефир и шоколад в судьбе, если ткеешь удачу. Случайное событие может унести твою жизнь. Навсегда.

Pars quattuor: Daemon

***************

Она шла очень медленно по парку. Осень была по ее мнению самой романтичной. Она пыталась уловить запах увядших листьев. Ей нравилась слякоть, желтые пейзажи. Она шла и думала: «Ну ведь так не бывает? Меня постигла любовь! Я люблю и меня любят. Нет, может мне так одной повезло». Она шла вприрыжку и думала, думала и не замечала времени. Поэтому когда ее дернули за плечо, она не сразу обратила на это внимание и пошла дальше по парку, не замечая тыка и прикосновенья. Тогда ее развернули, она испугалась, но рука ее не отпускала. Она ужаснулась, закричала, но ей закрыли рот и она успокоилась и уставилась на человека, сковавшего ее и боялась насилия. Он был в капюшоне и в очках, с шрамом на щеке. И она еще больше ужаснулась, ведь она не понимала кто это. Это был незнакомец. Он улыбался, одного зуба не было. Она еще раз попыталась закричать, но он остановил это, прикрыл ей рот и вонзил шприц под кожу плеча. И Кристина Валентиновна заснула. Ее веки потяжелели, она опустила голову на плечо к маньяку, а он одним движением ее вскинул на себя и поволок в машину. Сел в киа соренто и прочь уехал из сормовского парка. Ни единой души его не заметило, не единой души не признала. Кристина Валентиновна очнулась прикованной к батарее. Обстановка показалась ей знакомой. Она была не в гнилой пятиэтажке-хрущевке, а в настоящем люксе. Она видела балкон, занавески за несколько десятков тысяч рублей, плазменный телевизор, множество картин и дорогих безделушек, диваны с аристократической прорисовкой. Она мучила себе, но не могла вспомнить, где она видела всё это. Мучилась, но потом решила действовать как настоящая женщина: заплакать. И она рыдала и всхлипывала. Вспоминала меня и всхлипывала. Вспоминал, что никто не поможет. Вспоминала, что еще так мало сделала в жизни, вспоминала, что недавно думала об удаче, что на ее дороге появилась. Думала, что сглазила себя. Так прошло три часа. Тикали старинные часы. И теперь в комнату вошел бугаина, который недавно в нее впрыснул какую-то гадость, в очках и черной толстовке. Она пересилила сухость во рту и страх и тихонько начала:

- Что вам от меня надо? Что я вам сделала? Отпустите меня, мой парень заплатит за меня любые деньги? Пожалуйста не бейте меня, не издевайтесь надо мной! Я сделаю, что угодно.

- Правда? А когда-то я был твоим суженным и для тебя хотел с неба снять звезду.

И этот голос немного охрипший она узнала. Он тысечей эхо отразился в ее голове. Тысячой птиц и тысячей молний. Ее лицо исказилось от удивления и страха. Она потеряла дар речи и слушала эхо в своей голове. Взяв себя в руки, но никак не сдержав звуки в голове она тишайше, заикаясь, произнесла:

- П…п… а…аа.. ша?

- Да это я, любовь моя.

Она еще раз поменялась в лице, теперь ее страх ушел и включилась злоба. Она стиснула зубы и начала кричать:

- Я тебе не любовь! Урод! Урод! Как ты мог! Хотел меня изнасиловать! Хотел надо мной издеваться! Я тебя не люблю и терпеть тебя не могу!

- А я досих пор люлю. И не могу понять за что. За что ты бросила меня?

И он заревел как ребенок, заревел. А она вдруг подумала, улыбнулась и с язвливой улыбкой сказала:

- Ну прости. Я все твои поступки сейчас понимаю. Иди ко мне, я обниму тебя.

И он полетел, полетел к ней в обьятья. Она обняла его. Минут пять так держала около себя, а потом наручником ударила по голове. Он навзничь упал. У нее было время. Она взяла телефон из кармана Паши. И набрала не в милицию, а набрала мне. Я не брал трубку. Был занят. Я был в клуби с четырьмя или пять ю девочками. Она скинула смску мне: «Помоги мне, Паша меня похитил! И хочет убить!». Я прочитал смску и не воспринял ее. В моей голове вдруг опять всплыл путь из поджаренной книги. Она ждала ответ минут 10-15 и, заплакав набрал номер милиции. Пока в трубку ей кричали: «Алло, алло!» очухался паша и хлестко ударил ей по лицу. Телефон упал в сторону. Она потеряла сознание и уже учнулась минут через двадцать от приставаний. Она пыталась сопротивляться, она металась рыдала. Она сетовала, что я не вижу ее прошений, но у нее в голове даже не возникло мысли, что я не помогу. Она сопротивлялась и дралась, пускала в ход ногти.

Шестой день, она замучена и почти не ела, только плакала в наручниках. А я не разу не позвонил.

**************

«Я не могу понять как мог со мной поступить этот кусок отбросов, который называеют в народе рок. Как? И за что? Я прошла огонь, воду и медные трубы ради него, и теперь ничего не осталось. Только книга, кинжал с алмазными вкраплениями и пентаграмой, и черная резинка от волос! Что мне с ними делать? Поставить в рамку на полку? А может заламинировать? Книгу п^рочитать? Плетенку надеть, а куда мне этот краснометаллический кинжал? Куда мне это деть. Я листала сто раз эту обожженную и пахнущую клеем книгу и не понимала ни одного слова. Что то не нашем языке. Похоже на латынь или французский, а может какой другой. Ничего не могу понять. Что это? Зачем оно мне все. Я плачу и рыдаю уже седьмой день и ничего не понимаю. Куда мне это все. 400 обожженных страниц на неизвестном мне языке, черный плетеный омулет, больше похожий на резинку для волос, и кинжал. Кинжал с двумя алмазами – красным и черным и таким же делением на лезвии – красным и черным? Может это все продать. Куда? На что?»

Pars quinque: Mortem

На последок дело осталось фамильяру. Он день тот ждал, к нему он и шел. Сегодня луны ввысью поднимались и должен круг солнечный погаснуть. Вновь с красным подвоем накинув он плащ и когти срастив отправился прочь. В город, где примет демона ночь. Сегодня ведет он из последних охоту, девственность ищет, рыцарь ада с кровавым подбоем. Крался фамильяр по улицам градским, крови женственной искал. Не мог найти. И в голове дурные мысли. были. Он каждой ночью вспоминал помост тот, кровь ту, ту что бросил на произвол судьбы под солнцем гнить. И он никак не мог остановить в мозгу его процесс. В каждом доме видел он не женщин, не мужчин, а ту, что сейчас у райских врат стоит у Бога. Он сгрыз все когти, обгрыз рога, но руки опускались сами. Жил он мыслью, что нужно девственниц искать иль ад навеки в грезах раствориться. И теперь по каждому он дому своим когтям давал свободу, шел на запах, запах женской чистой крови. Хибара, за хибарой, башенка за башенкой, форт за фортом. Но мысль та все поедала, что поступил не так. И даже фамильяру не достоин тот поступок. И помня он любви запрет, когтями зацепал каменьи. И вдруг в правый носовой внедрился нюх, о да, о этот запах. Нашел находку он свою. Рогами сбил он древа и каменья и спящую на плечи водрузил. И на пустырь понес, когтями все вокруг сшибая. А душа гнила, гнила от боли. И снова всплыл помост зеленый. И снова видел любящий то взгляд. И снова вспоминал слова ее. Он больше ничего не мог. Одним движеньем на земле когтем пентаграмму чертит, а в круг девушку кладет. Красный плащ с себяснимает и на жертву дьяволу кладет. А за спиной кинжал уже от ожиданья смерти рдеет. И поднял он жертвенный снаряд. И отразилось в сете два алмаза. Красным светом. Черным светом. И в бликах на двое делен, лезвие при красном и при черном. И демон вновь наметил траекторию. В аорту метил рыцарь черный. И вновь прошептал ему помост, и вновь он волосы те вспомнил. И вновь стрельнуло каменное сердце. Он опустил кинжал заплакал. На колени пал. Помост нутро сожрал. Но шепот вдруг сильнее стал:

- А я люблю, любить я продолжаю! И все равно мне, что ты убийца и подлец. Все равно что фамильяр.

Он оступился, с колений навзничь он упал. А шепот продолжался.

- Всему я верю, каждой речи, каждой букве.

И лес услышал адский рев. Он плакал и просил отца забрать его быстрей с собой. А сам не мог кинжал вогнать.

- Ты не такой и быть таким не можешь! В сердце черном не погорела доброта. Надежда есть. Она сейчас со мною. Я с тобою поделюсь.

Не шепот был теперь понятно. А речь знакомая до болли. И приподняв лицо рогатое увидел фамильяр. Стояла перед ним в лохмотьях, та дама, что на помость кровь глотала. Выбит глаз, сломана рука. На лице улыбка и любовь. И в мыслях женщины пропавшей он вновь и вновь без слов читал:

«Не любить – вот где сущий ад. Когда же доброту в тебе убили. Ведь ты преступников и тварей убивал. Со мной как надо поступил. Но почему не понимаешь ты к чему та боль, которая тебе все сердце разрывает»

И демон выкинул кинжал. Встал с колен и перед дамою представ сказал:

- И я люблю. Но ведь я демонье отродье. Я не мог быть чист и свят.

-Все могут. Даже ты.

-Но злоключенья, все что сделал. Мне не простят их никогда.

- У нас есть время, бесконечность. С тобою вместе в рай пойду, а если нужно прыгну в бездну ада.

Теперь не нужно больше слов. Он спрятал когти, спрятались рога. Он подошел еще, еще и ближе. И за руку сломанную свою судьбу пощупав, вновь зарыдал.

- В мире будут измененья, покуда слезы демона текут.

И с этими словами они назад вернулись. И навсегда забыли об обряде. Теперь в их жизни не было страданий, а только свет и добродетель. Он проповедовал, Бога каждый день просил принять к себе, от демона очистить. В один прекрасный день он к мяснику пришел и зарыдал:

- Прости меня мой брат. Скуплю твое все мясо. И тебе кинжал дарю. Пусть он отныне отрезает.

Мясник был счастлив несказанно и демона похлопал по плечу. Каждый день адский рыцарь за каждый плакал труп, евангелье читал. И так рос он, рос тот добродетель, что засеяла она. Они любили. И больше не надо. Они жили и детей растили, милосердию их трепетно уча. Пришло их время, забрала их смерть, в один день, в единый час. И к врат у рай подойдя она и он к Михаилу обратились.

- Пустишь ли ты нас, доблестный архангел?

- Тебя о леди, да конечно! А это адское отродье ни за что.

Фамильяр все понял и последний раз поцеловав, простился с дамой. А сам на облаки упав заплакал и Люцифера проклинал. Вновь отрастил он когти и начал рай просить о большей доли. Врата царапал, грыз замки.

Pars finira: Phoenix

Меня выворачивало изнутри. Словно меня стирали, пропускали через мясорубку, грели в микроволновку. Такой тяжести на сердце, такой боли в голове, такого вздутия кишечника я не испытывал. Я не испытавал таких уколов в запястье никогда. Меня разрывало, раздирало. Я как в настоящем фильме представлял как над ней издеваются. Я представлял. И теперь мне было больно как никогда. Больно до глубины души. Я страдал, рыдал, ходил по комнате. Я представлял ее осунувшуюсь, бледную, всю в синяках и прикованную к какой-нибудь батарее. Я истязал себя: грыз ногти, чесался до крови. И при этом знал как закончиться мой путь. Я с трудом взял себя в руки и теперь я знал куда мне нужно. Я сел в свой автомобиль и поехал на главную улицу и, бегом ее пробежав, нашел тот темный подвальчик, в котором я когда-то сидел в заперти, в клетке. И тепрь я не стучался, а с небывалось силой вырвал дверь вместе с замком. Ничего внутри комнаты не помянялось. Все тот же красный паркет, диванчик, клетка, шкафы, два стула, стол и дребедень, которая везде понапихана. Маргарита сидела с невыразительным взглядом за столом и пила чай. Ну да,не чай. А белладонну. Я так от нее отвык, что запах, который до меня дошел, оказался мне противным. Я подошел неспешно и положил руку на плечо ей

- Маргарита мне нужен клинок.

- Значит ты заканчиваешь – сказал она мне и продолжила – Я ждала тебя. И рада видеть.

Она замельтешила, рылась в шкафах и с нижней полки из под кучи книг про таро и карму вытащила клинок. Это был необычный кинжал. Он был с хорошо сидящей длинной рукояткой. Рукоятка выполенена двумя камнями, кажется похожи на александрит или алмаз, но один красного с правой стороны, а другой черным, около сантиметра было блестящее лезвие, а затем клино был зазубрен и поделен как-бы на две части: красную и черную. Я его долго ощупывал, но не мог понять из какого металла он был сделан. Подержав его в руке, я засунул его в ножны и положил за пояс. Рассмотрев еще раз знакомую до боли обстановку я обратился к голубоглазой незнакомке, которая уже и небыла для меня врагом и истязателем, а добрым другом:

- Марго. Мой друг. У меня будет к тебе маленькая просьба. Можешь ей передать через 7 дней книгу и омулет. Хорошо?

- Да, конечно. А зачем?

- Думаю. Наши дороги разойдуться, когда я ее вытащу. Сейчас не 12 век. Это раньше можно было женщину камнями перед всем городом забить, она к тебе вернеться. А сейчас на смску не ответишь, тебя облают и с потрохами сожрут.

Мы с Маргаритой дико посмеялись. Я снял с себя омулет удачи (да, эту чертову резинку для волос) и отдал в руки Марго. Из портфеля достал прожженную, проклятую мной книгу и положил на стол.

- Не забудь, пожалуйста.

- А куда ты потом? После окончания? – спросила с улыбкой Маргарита.

- Я присмотрел себе домик в Новой Зеландии. Где-нибудь на полях зеленых. Буду ветер слушать.

Попрощался, развернулся и ушел. Уехал домой. На варварской меня подрезали и сбили фары. Я долго ругался с вышедшим мне на встречу дяденькой. Он был в четыре раза выше меня. И поэтому после вызова милиции меня оштрафовали на добрые сотни две тысяч. Я ругнулся и на битой колымаге вернулся домой. Подошел к двери. Дернул ее. Зыкнул, порылся в карманах, ключей не было. Как я мог оставить их дома. Взял у соседей молоток и начал пробивать путь домой. Наконец открыв дверь. Я начал действовать. Достал инструменты, купил кожаные перчатки и штыри. И после нехитрых инжинерных операций на столе передо мной появились две цепкие перчатки, которые были необходимы мне. Правда я несколько раз порезался, один раз отбил палец. Ухмыльнулся, вспомнив опять книгу про демана. Когти, хах. Дело оставалось за малым.

Я следил за этом оглоедом в толстовке и очках. Каждый день он полпервого уходил из своего коттеджа за алкогольными напитками. Я имею в виду Пашу. Его коттедж был семиэтажным, без забора, а вокруг размещалсяпарк, где я за ним и наблюдал. На стене коттеджа не было запасных лестниц, но выполнен он был из декоративного кирпича с выступами и карнизами. Балкон был широкий и всегда открытый, он смотрел на парк. И не хитрым способом я просчитал, что способен по кирпичу, карнизам и водосточной трубе залезть на балкон. И вот однажды в 20 минут первого я накинул две перчатки с цепким элементом и побежал к котеджу. Собак и охраны не было. А я точно знал что алкоголик ушел за водкой. Я зацепился за один кирпич, подтянулся и взгромоздился на карниз, потом чуть вися прокарабкался к трубе и спрыгнул на балкон, он был открыт и я тихонько прошел. Я вошел в комнату. Увидел шикарный люкс перед собой и ослабшую, позеленевшую, измученную Кристину. Она не рыдала, а просто лежала. Я быстро подбежал к ней, потрепал пощ щекам. Она очнулась и сразу залилась румянцем. Она ничего не могла сказать. Видимо в конец измучена этим скотом.

- Кристина Валентиновна, минуточку! Я поищу ключи!

Она уже не лежала а сидела. А я носился в поисках ключей. Я долго проискал, этот дегенерат должен был вернуться. И теперь обнаружив в кухне пилку для металла я пилил створ наручников. Она была вся красная, как будто и ее не мучили, она ни одного слова не проронила за это время. Я пилил, пилил, все быстрей и быстрей, а она пеересилив муку и сухость во рту сказала:

- Я ж…да…ла.

Я пилил, оставался всего сантиметр как я услышал шаги по лестнице. Я притаился за шкафом. Павел шел домой с ликеро-водочной продукцией. Я чуть опоздал. Теперь придется действовать наугад и решительней. В шкафу я нашел какую то статуэтку, которая показалась мне напыщенной и совершенно не соответствующей принятой в скульптуре норме коллокагатос. Он подошел к Кристине и привычно начал приставать. А она теперь опять сопротивлялась. Он был удивлен:

- Это что за порывы? Второе дыхание.

Я поймал его удивление и ударил его по голове. Он откинулся назад, но не отрубился. Я поймал себя на мысли, что алкоголь универсальное противокоматозное средство. И теперь пришлось драться. Он встал и первым же ударом снес меня сног. Да я был слабее его в пять или шесть раз. Я уворачивался от ударов, но они периодически все равно попадали мне в зубы. Я ловил его руки и протыкал когтями на перчатках. Но кроме кровотечений, руки никак его не ослабило. Он ударил меня поодых, я согнулся, сверху он ударил меня по спине локтем и я лег. Он развернул меня и начал бить по лиццу. Потом остановился и срьяно довольной улыбкой сказал мне:

- Что, соплежуй, героем сделался? Придеться тебя отправить в Караганду белкам хвосты чистить!

Я с окравленным лицом посмотрел на Кристину. Она закрыла глаза и не хотела видеть всего этого. Она одновременно боялась и за себяи за меня. Я оскалил улыбку, ну хотя какую улыбку, не было пяти или шести зубов, они наверное уже красовалисьво рту или трахее.

- А знаешь, вы пропойники и даданы, и мастера только на поговорить.

Свободной рукой я протянулся за пояс и достал кинжал. И собрав последние силы вогнал его в грудную клетку. Глаза моего противника расширились. Он задышал тяжело, а изо рта заструилась кровь. Я отбросил уже бесполезный кусок мяса и пополз к Кристине. Тяжело взял нажовку и кой-как дыша начал пилить. Я допилил и теперь она была свободна. Я встал и поднял ее. Мы потихоньку пошли к балкону. Я достал крепкую веревку, закрепил обе перчатки к веревке и зацепил конструкцию за шкаф. Нельзя было чтобы нас видели камеры выходящими за дверь. Мы на минуту встали у балкона посмотрели друг на друга одинаковыми глазами и я впервые. Слышите впервые прочел чужие мысли, ее мысли: «Я тебя люблю!»

- И я тебя! – свистящим говором ответил я.

Я помог ей спуститься по веревке. А сам решил чуть отдышаться. Я вдруг на минутку задумался, что теперь мне придется опять восстанавливать как тому демону добродетелю, извиняться перед дурацким администратором и за все мои поступки молиться. Посмеялась. И какое мое было удивление. Уже стоя на краю балкона, я услышал шорох и рефлекторно обернувшись увидел лицо аморала. Это был Павел, он схватил меня за шею, я не мог пошевилиться, в руках у него был кинжал. Я был в ужасе, и теперь не знал что сделать. Он давил на шею, мы стояли на краю. Он занес кинжал на меня и вдруг его рука стала тяжелеть и он лишь произнес:

- Сука.

А рука не отпускала и под тяжестью его тушенки меня вместе с ним перекинуло через край. Я видел, как Кристина достигает уже земли, спускаясь по веревки, а за мной летело стекло и Павел. Я летел вниз с седьмого этажа. И закончил неудачником мой путь. Летело стекло, летел я, летел вниз истязатель. Но я летел и улыбался. Кристина жива. Чмо мертв, а я не один буду царапать железные облачные врата.

Эпилог.

Поле. Ветер. Два креста. На один Кристина Валентиновна смотрит с ненавистью, на другой с сожалением. Звонит ее телефон, она достает его из кармана, спускается рукав ее куртки, и на правом запястье красуется черный плетенный амулет. Она отвечает:

- Привет?

-Привет!- отвечает мужской голос.- ты свободна сегодня?

- Да, я заеду – холодно отвечает она и скидывает звонок.

Затем смотрит на телефон и набирает другой номер и с трепетом говорит.

- Алло, Маргарита Васильевна, я приеду забрать клинок.

Дата добавления: 2015-08-28