Несколько минут они молчали. Затем Снейп поднялся и заявил:
— Благодарю вас, Поттер. Вы мне очень помогли. А теперь ступайте, вы уже пропустили обед и рискуете пропустить праздничный ужин.
— Вам лучше?!
— Да, мне уже намного лучше, спасибо, — с вежливой улыбкой сообщил профессор. — На тот случай, если вам взбредет в голову меня искать, сообщаю: я на ужин не пойду, есть я пока не в состоянии. До свидания, Поттер.
После такой отповеди Гарри не оставалось ничего другого, кроме как пробормотать: «До свидания» и покинуть покои профессора. Он не знал, что, захлопнув за ним дверь, Снейп согнулся пополам и устремился к маленькой неприметной дверце в дальнем углу комнаты…
Глава 9.
После рождественских каникул жизнь Гарри вошла в привычную колею. Ну, разве что к списку его обычных занятий теперь добавились дополнительные уроки зельеделия и игры на гитаре.
За каникулы Гарри, крутясь как белка в колесе, разобрался с упрямыми зельями и вызубрил все аккорды. Оставалось только нарабатывать технику…
— Ну что ты скрючил пальцы, не снитч ловишь! Расслабь руку… мягче, свободнее…
Потеряв терпение, Снейп помахал собственной рукой перед носом Гарри:
— Вот, видишь?! Рука расслаблена, пальцы легко двигаются.
Гарри честно попытался повторить. Бесполезно. «А все потому, — угрюмо подумал он, — что моя рубашка слишком тонкая. А в подземельях слишком холодно!»
Снейп раздраженно вцепился в его запястье и потряс кисть. Гарри даже не почувствовал. Профессор внезапно сжал его пальцы другой рукой и гневно уставился на Поттера:
— У тебя руки ледяные! — Снейп круглыми глазами оглядел его с головы до ног и словно впервые увидел, во что одет ученик: — Ты с ума сошел, Гарри?
Снейп поднялся и быстро вышел из комнаты. Через несколько секунд он вернулся, держа в охапке что-то мягкое и пушистое. Пушистое приземлилось на колени к Гарри.
— Укутайся, — буркнул Снейп. Гарри осторожно погладил мягкую ткань. Велюр. Велюровый плед удивительно приятного оттенка — словно шерсть серо-голубой кошки. Непослушными пальцами Поттер попытался расправить покрывало и закутаться в него, но ничего не получалось. Снейп хмуро смотрел на его мучения, потом тяжко вздохнул, взял плед и накинул его на плечи Гарри.
— Сп-пасибо, — сказал Поттер, почему-то мучительно краснея. Снейп хмыкнул и молча вышел из комнаты.
Только закутавшись в теплый плед, Гарри понял, как же он замерз. Зубы немедленно начали выстукивать дробное стаккато, а руки, казалось, совсем онемели. Снейп все не возвращался, а зашел в комнату как раз, когда Гарри пытался прекратить бешеную чечетку, которую отбивали его зубы.
И в руках Снейп нес поднос. Серебряный. С чайником.
Чечетка закончилась мгновенно по очень простой причине: у Гарри отвисла челюсть. Он машинально дернулся, чтобы снять и протереть очки, схватился за сползший плед, перекинул край ткани через плечо жестом римского триумфатора. Снейп поднял бровь, ставя поднос на столик. Гарри почувствовал, что его щекам уже совсем не холодно, а очень даже жарко, и опустил взгляд, уставившись на поднос.
Там обнаружились две чашки из фарфора настолько тонкого, что его страшно было взять в руки. Чайничек казался полупрозрачным, во всяком случае, отчетливо просматривалась граница плещущегося в нем чая. И чашки, и чайник, и тарелочка с печеньями, несомненно, были из одного сервиза. И если Гарри хоть что-то смыслил в этом, сервиз был китайским и очень старым.
По-прежнему молча Снейп наклонился над столиком и взял чайничек. А Гарри замер, завороженно следя за движениями тонких бледных рук, изящных и хрупких на вид, так поразительно напоминающих этот самый фарфор — не белоснежный, а чуть желтоватый, вроде бы легко бьющийся, но неожиданно прочный.
Темный до черноты, горячий, будто дымящийся паром чай заполнил тонкостенную чашку, и Гарри выпростал руки из-под пледа, положив на нее ладони. Сначала его онемевшие от холода пальцы не почувствовали ничего, но потом безумно приятное тепло коснулось его кожи, пробралось под нее, согревая подушечки пальцев, медленно поднимаясь к запястьям. Довольно скоро жар стал нестерпимым, и Гарри отдернул руки, обнимая ладонью одной тыльную сторону кисти другой.
Краем глаза он следил, как Снейп опускается в кресло напротив него и берет свою чашку. Но не двумя пальцами за ручку, как он ожидал, а обеими руками, бережно обхватив чашечку ладонями. Снейп неторопливо поднял ее, поднес к губам… а Гарри поймал себя на том, что неотрывно наблюдает за этим зрелищем. Он поспешно отвел взгляд.
— Сахар? — о Мерлин всемогущий, этот голос! Ну почему этот голос заставляет его краснеть?
— Д-да, пожалуйста.
Из-за двери вылетела фарфоровая сахарница и приземлилась на подносе прямо перед ним. Гарри взял ложечку и начал накладывать сахар. Размешав его, он осторожно поднял чашку и отпил глоток чая, замечательно вкусного и ароматного. Он чувствовал, как тепло спускается от его горла вниз к животу, согревая его изнутри. Восхитительно…
Потрясающий чай закончился как-то уж слишком быстро, и Гарри со вздохом поставил чашку на стол. Сейчас же чайничек поднялся в воздух и вновь наполнил ее до краев.
— Бери печенье, — предложил Снейп, и сам взял с тарелки одно. И аппетитно захрустел им.
«Кому рассказать — не поверят, — думал Гарри, жуя пахнущую корицей хрупкую, крошащуюся печенюшку. — Северус Снейп любит сладкое. Любит песочные печенья. С корицей и имбирем». И ведь, похоже, вправду любил. По крайней мере, брал их с тарелочки одно за другим и поедал с явным удовольствием. Гарри аж залюбовался. Это было так мило, так необычно, так непохоже на Снейпа…
А потом Снейп встал, взял гитару, сел на стул и начал играть.
Гарри замер, боясь разрушить то странное и чудесное, что позволило ему услышать эти звуки. Ведь Снейп никогда раньше не играл при нем, не играл ему. Да, он показывал ему различные приемы, исполнял маленькие пьесы, но никогда не отпускал свои руки в свободный полет, какой видел Гарри через щелку в незакрытой двери.
Руки летали по струнам легко и свободно, и без видимого напряжения длинные пальцы прижимали струны на грифе. Как тогда, в первый раз, когда Гарри увидел его таким, Снейп опустил голову, и черные волосы закрыли лицо. И слава Богу. Потому что Гарри не мог, просто не мог оторвать от него глаз, мог лишь сидеть, застыв с чашкой в руках, и смотреть, и любоваться похожим на полет мотылька танцем изящных рук. Он в упоении смотрел и слушал. Слушал музыку, льющуюся из-под пальцев Снейпа, наполняющую комнату почти осязаемыми звуками.
Снейп поднял голову. Его глаза были закрыты, и длинные черные ресницы отбрасывали тени на бледную — сейчас вовсе не желтоватую и не серую — кожу щек. Все морщинки на его лице разгладились, и даже вечные складки между бровей и возле губ показались не такими уж глубокими. Губы не были сурово сжаты как всегда, и брови казались расслабленными и спокойными. Гарри никогда не видел Снейпа таким… одухотворенным. Будто жесткая и грубая маска упала с лица, обнажив чистые элегантные линии. Человек. Просто человек — не больше, но и не меньше. Такой близкий — и бесконечно далекий. Слившийся с собственной мелодией, словно дополняющий ее. Или неотъемлемая ее часть. Сейчас Гарри казалось, что эту музыку не может играть никто другой. Только Снейп. Может, это мелодия была частью Снейпа, а не наоборот?
Сколько прошло времени — минута, десять, час? Гарри не знал. И не хотел знать. Все, чего он сейчас желал — это вечно сидеть на этом самом диване и слушать эти звуки. Гитару. И Снейпа. Одно, единое, неделимое целое — светлый полированный корпус гитары и черно-белый Снейп. Гарри закрыл глаза, но все равно видел это: черные волосы, закрывающие лицо; блики от камина на гладкой поверхности гитары; пронзительные черные — нет, темно-карие! — глаза; тонкие сильные руки; серебристые, переливчато-звучные струны; вдохновенное лицо. И это все — Снейп?! Невозможно. Просто нереально. Сон?.. Если так, то Гарри не хотел просыпаться.
Мягкая, добрая, ненавязчивая мелодия, неторопливый перебор струн, мажорные аккорды… Гарри не открывал глаз, он наслаждался музыкой, пытался запомнить, впитать ее. Основная тема повторялась в вариациях, все нежнее и спокойнее, и словно какое-то тепло затопило Гарри. Плед сполз с его плеч, но юноша даже не заметил потери, ему уже было жарко. И как-то странно уютно. Пожалуй, впервые в жизни он почувствовал себя… дома. Во всяком случае, именно так он назвал бы это необычное чувство. Непривычное спокойствие. Удивительную уверенность в себе.
Он открыл глаза. Снейп смотрел прямо на него. Не скрываясь и не отводя пристального взгляда черных — темно-карих! — глаз. Он выглядел совершенно незнакомым, абсолютно чужим человеком, едва ли не более опасным, чем обычно. И наверное, надо было испугаться. Испугаться этого чуднОго, диковатого, прямого взгляда темно-карих — да нет же, сейчас черных! — глаз. Но Гарри не боялся. Ни капельки. Только что-то непривычное и незнакомое, темное и обжигающее, как лава, потихоньку появлялось в нем, как первый предвестник грядущего извержения. И, быть может, вулкан взорвался бы очень скоро, но Снейп мягко ударил по струнам в последний раз и медленно опустил руку. Гарри вздрогнул и помотал головой, избавляясь от наваждения. А когда снова посмотрел на Снейпа, тот уже убирал гитару в чехол, не обращая внимания на своего ученика. Неужели ему померещился этот странный взгляд? Внезапно Гарри стало неловко — почему?.. И Снейп… да, Снейп уж слишком старательно не смотрел на Поттера.
Из всего этого Гарри понял только одно: тот завораживающий взгляд ему не почудился. И когда Снейп сухо попрощался и выпроводил его за дверь, Гарри совершенно машинально пошел к гриффиндорской башне, думая лишь о том, что он увидел в глазах Снейпа…
Глава 10.
В середине марта Гарри сидел в классе Зельеварения. Он давно смирился с тем, что, оказавшись в обществе Снейпа, просто не может отвести от него взгляда. Но почему?.. загадка.
Сегодня пришла весна. На улице светило солнце, Гарри проснулся оттого, что яркие лучи падали на его лицо. И хотя в подземелье не было окон, весенний воздух проник и сюда. После зимней затхлости — весенняя свежесть. И чистый прохладный воздух, ворвавшийся через двери, распахнутые привычным пинком учителя…
Ветер перелистал страницы тетради, взлохматил волосы, погладил по щеке… И принес с собой привычный и знакомый запах трав. Обернувшись, Гарри увидел высокий стройный силуэт, стоящий в освещенном проеме. Снейп стремительно прошел — почти проскользил — к подиуму, полы его мантии стелились за ним, черные, широкие, развевающиеся — словно крылья летучей мыши. Огромной, завораживающе грациозной и прекрасной летучей мыши… Гарри потряс головой и попытался не смотреть на Снейпа. но против воли его взгляд упал на элегантные бледные руки…
Перед его внутренним взором тотчас возникла картина: холодный февральский вечер, горящий камин, пустые чашки из тончайшего китайского фарфора… И светлая гитара, и эти самые руки, порхающие по поблескивающим серебристым струнам, и расслабленное, одухотворенное лицо, черные гладкие волосы… и бархатистый голос, темный и густой, и уютные запахи дыма, чая, корицы и имбиря… И голос, голос, голос, говорящий…
— Мистер Поттер!
Гарри вздрогнул и открыл глаза. Снейп стоял перед ним, элегантный, изящный, чарующе опасный и опасно прекрасный. Восхитительный.
— Не будете ли вы столь любезны, чтобы объяснить нам, о чем вы думаете, когда все уже давно записывают лекцию?
О Боже, этот голос… черный бархат, густые клубы дыма, терпкий вкус чая…
Парень с трудом сглотнул.
— П-простите, профессор.
Его собственный голос прозвучал почти нормально, вопреки ожиданиям Гарри. И Гарри возблагодарил всех богов за то, что он сидит, и сидит в мантии — это позволило скрыть его возбуждение. Гарри еще раз прокрутил в голове ситуацию. Ну да, его возбудил Снейп.
— Пять баллов с Гриффиндора, мистер Поттер.
Гарри посмотрел прямо в его глаза. Темные бездонные озера, холодные, непроницаемые. И неожиданно он понял. «Я люблю вас!..» Темные глаза на мгновение расширились, будто Снейп прочитал это в его взгляде. Потом он отвернулся и продолжил диктовать.
А Гарри сидел, потрясенный открытием, и смотрел сквозь пространство, ничего не видя, не замечая. «Я его люблю. Боже, как это просто. Полюбить — просто, ничего не стоит. А мне что делать?»
***
— …и я вдруг понял, что люблю его! — выдохнул Гарри и жалобно посмотрел на друзей. Уизли выглядел весьма живописно: бледное до зелени лицо, свекольно-красные пятна на щеках и ярко-рыжие волосы; рот открыт так широко, что туда без проблем может влететь сова, а глаза буквально вылезли из орбит. Гермиона… Гермиона просто сидела на кровати, пунцовая от смущения. Ну еще бы, Гарри рассказал им все. Начиная с проигранной шахматной партии и заканчивая своим возбуждением на уроке Зельеварения. Судя по всему, какая-то часть этого повествования показалась Гермионе неприличной…
Гарри немного помолчал. Его друзья не реагировали. Тогда он спросил растерянно:
— Ну и что же мне теперь делать?
Гермиона помотала головой, вздохнула и начала было:
— Гарри, ты…
— Ты шутишь?! — прохрипел Рон. Похоже, он не мог говорить нормально. Гарри закусил губу, опасливо взглянул на Рона и покачал головой. Уизли впал в ступор, а Гермиона продолжила:
— Гарри, ты уверен? Может быть, ты ошибаешься? Это же… это же Снейп, Гарри!
— Я знаю, — быстро сказал Гарри. — Он совсем не такой, как вы думаете. Он научил меня играть на гитаре, он играл мне! Человек, который пишет такую музыку, просто не может быть плохим!
— Я не говорю, что он плохой, Гарри, — мягко произнесла Гермиона. — Но, во-первых, он твой учитель, во-вторых, старше тебя на… не меньше, чем на двадцать лет, а в-третьих, он бывший Упивающийся Смертью!
— Бывший, — процедил Гарри сквозь стиснутые зубы. — Бывший!
— Я не сомневаюсь, что он на нашей стороне сейчас, — поспешно сказала Грейнджер, — но в его прошлом были такие вещи… он видел то, чего не должен видеть ни один человек…
— И в моем прошлом есть ужасные вещи, Гермиона. Это делает меня плохим человеком?
— Ты не делал зла!
— Хватит!!! — Гарри вскочил и яростно уставился на Гермиону. — Это в прошлом, понятно?! Не смей его оскорблять!
Гермиона неожиданно кротко взглянула на него снизу вверх:
— Теперь я вижу, что ты его действительно любишь.
— Да я же… — Гарри запнулся. — Ты проверяла меня, да?
— Конечно. Я думаю, если бы ты не любил его, ты бы задумался при упоминании об УС.
Гарри снова плюхнулся на кровать.
— Я не знаю, что мне делать, — пожаловался он. — Я уже боюсь говорить в его присутствии, потому что все время хочется признаться ему. Когда он рядом, я уже ничего другого не замечаю, только его и вижу. А когда он что-нибудь говорит… — Гарри покраснел, — черт, я просто с ума схожу! Меня дико возбуждает его голос!
Гермиона зарделась и опустила глаза.
— А, прости, Герми… — Гарри посмотрел на Рона. Тот, кажется, вообще ничего не слышал. — Гермиона, что с Роном?
— Мм?.. А, он просто шокирован твоими… откровениями. Тебе надо было чуть поосторожнее, — она помахала рукой перед носом Рона. Тот моргнул и с ужасом уставился на Гарри. Поттер виновато улыбнулся в ответ. Рыжий вытаращил глаза, потом жалобно сморщился и простонал:
— Скажи, что ты пошутил, пожалуйста! Ну не может такого быть, чтобы ты… в Снейпа… да кто угодно — в Снейпа!
— Рон Уизли, — с угрозой проговорил Гарри, — не оскорбляй его. Никогда.
— Ме-ерлин… — провыл Рон и, обхватив руками голову, начал раскачиваться из стороны в сторону. Гермиона сочувственно похлопала его по плечу и взглянула на Гарри.
— Ты не должен ничего ему говорить, Гарри. В конце концов, ты ученик, а он учитель. И даже если он ответит на твои чувства… — Гермиона на секунду запнулась, — если узнают… его посадят в Азкабан. А тебя, скорее всего, даже не исключат. Понимаешь? Ты ведь не хочешь его подставить?
Побледневший Гарри потряс головой.
— Я не думал, что… что все настолько серьезно. Я не скажу. Не заикнусь, буду нем, как могила!
— Да! — вставил чуть оживившийся Рон. — А к лету ты поймешь, что тебе это просто показалось! И найде… — Рон осекся, поймав серьезный взгляд Гарри.
— Нет, Рон. Как же ты не понимаешь? Я люблю его. И не думаю, что это пройдет скоро. И сомневаюсь, что это пройдет вообще…
— Гарри… — Рон вновь позеленел. — Если ты любишь Снейпа, это ведь значит… значит… ты гей?!
Гермиона возвела очи горе.
— Разумеется, Рон! Если он любит мужчину, это значит, что он «голубой». А как же иначе?
Гарри то краснел, то бледнел, переводя взгляд с Рона на Гермиону и обратно. Он как-то и не задумывался, что означает его любовь к Снейпу. До этого момента он считал, что у него традиционная ориентация. А ведь действительно… его размышления были прерваны самым грубым образом:
— Гарри!!! — панически сказал Рон. — Ты ведь не собираешься… ко мне?..
— Что — к тебе?
— Приставать… — прошептал Рон.
— С ума сошел, Уизли?! — заорал Гарри. — На кой ты мне сдался? Я Снейпа хочу!!!
Сказал — и осекся. Ему, вообще-то, страшно было подумать о таком, а тут дикие подозрения Рона привели к тому, что он просто выкрикнул это едва ли не на весь Хогвартс. Признал это вслух окончательно и бесповоротно. Ну да, он говорил, что любит Снейпа, но любовь — она тоже разная бывает. Вон Рона и Гермиону он тоже любит — так не хочет же залезть к ним в постель (Гарри поежился). А к Снейпу… к Снейпу в постель он хочет, да еще как!
Гарри проскулил что-то невразумительное и закрыл лицо руками.
— Гарри, ты попал, — констатировала Гермиона.
***
В середине апреля на очередном уроке игры на гитаре Снейп внезапно отбросил свою в сторону, побелел — ну, если честно, позеленел — и вцепился в левую руку. Гарри бросился к нему:
— Что с вами, профессор Снейп?!
— Уйди, придурок… — выдавил Снейп, но эти слова не возымели должного результата — Гарри схватил его за руку, и…
…И они оказались перед Вольдемортом.
Глава 11.
Гарри побледнел и отшатнулся, выпуская руку учителя. Снейп поднялся с пола и посмотрел на него. Долго. Пристально. Такого убийственного взгляда Гарри не видел еще ни разу и надеялся больше не увидеть… «Впрочем, — с горечью подумал он, — скорее всего, это вообще последнее, что я вижу в жизни…»
— Северус-с.
Гордо вскинув голову, Снейп повернулся к Волдеморту, церемонно поклонился и застыл, не разгибаясь.
— Какой великолепный подарок. Сам Гарри Поттер. Как тебе это удалос-сь? — медленно произнес Волдеморт, водя длинным загнутым ногтем по металлическому подлокотнику странного сооружения, которое с натяжкой можно было назвать троном. — Но я не люблю сюрпризов, Северус-с, ты же знаешь…
Тонкие губы шевельнулись, палочка в правой руке лениво дернулась — и Снейп упал на пол, корчась от боли, но не издал ни звука. На секунду его искаженное лицо мелькнуло перед Гарри, и тот увидел закушенную губу, струйку крови, бегущую из уголка рта… и словно очнулся.
— Авада Кедавра! — выкрикнул он впервые в жизни, но зеленая молния, яркая и уверенная вылетела из его палочки и это оказалось совсем легко…
Словно в замедленной съемке Гарри видел, как Волдеморт слегка пригибает голову, и луч врезается в стену над ним. Промазал. Промахнулся. Темный Лорд поднял собственную палочку, что-то сказал — звуков не было, немое кино — и Гарри упал, обездвиженный.
А потом будто повернули выключатель — тяжелое, хриплое дыхание Снейпа, лежащего на полу, шорох его мантии, когда он силился подняться, и тихий смех Волдеморта.
— Глупый мальчиш-шка. Ты не учил его, Северус-с? Думаю, что нет. Ес-сли бы он училс-ся у тебя, я был бы уже мертв.
К глазам подступили злые слезы. На гитаре, значит, научил играть, а этому — нет? Так вот на чьей ты стороне, Снейп…
Потом Гарри услышал звуки шагов — скользящих и тихих, все ближе и ближе… и над ним склонился Волдеморт. Гарри закрыл глаза, зажмурился, но не смог удержать маленькую слезинку. Скрежещущий смех.
— Ты только посмотри, Северус! Наш мальчик плачет!
К щеке прикоснулся ледяной палец, сухой и неровный, и если бы Гарри мог двигаться, его бы затрясло от отвращения. А потом он услышал голос Снейпа.
— Поттер всегда был очень чувствителен, — презрительно и насмешливо.
Ненавижу тебя, Снейп!!! Гарри распахнул глаза, пытаясь увидеть его, но как раз в этот момент Волдеморт стянул с него очки, и Поттер смог лишь разглядеть черное пятно позади Темного Лорда. Как странно, ведь после той истории с Веритасерумом он стал видеть очень хорошо и очки носил скорее по привычке… Он моргнул и понял, что смотреть мешают злые слезы, стоящие в глазах.
— Красивый мальчик, да, Северус?
— Может быть, — сухо ответил Снейп. — Не имею обыкновения разглядывать своих учеников с этой точки зрения.
Какой?..
— Крас-сивый мальчик… — голос Волдеморта странно изменился, стал ласковее …и Гарри понял. Он попытался вжаться в пол, но не мог управлять своим телом. Он почувствовал, как к его голове прикасается рука Темного Лорда, гладит его по волосам…
К горлу подступила тошнота, Гарри казалось, что это кошмарный сон… Раздался голос Снейпа:
— Мне кажется, это неразумно, мой Лорд.
Волдеморт отпрянул от него, что-то прошипел, и черное пятно исчезло из поля зрения Гарри. Через несколько секунд он услышал протяжный, полный боли и страдания крик. Снейп.
— У тебя ес-сть какие-то возражения, Северус-с? — очень мягко произнес Волдеморт, когда тот замолчал. — Я готов их выс-слушать.
— Я только хотел сказать, — прохрипел Снейп совершенно неузнаваемым голосом, — что мальчишке понадобятся все его силы для жертвоприношения. Все будет напрасно, если он умрет посреди церемонии.
Жертвоприношение? Церемония?..
Долгая пауза.
— Да, — неохотно признал Волдеморт. — Да, ты прав, Северус-с. Но ты осмелился перечить мне и заслуживаеш-шь наказания.
Еще шипение и снова долгие крики.
— Отведи его в темницу и останьс-ся с ним. За ним нужен глаз да глаз-з… Палочку оставь здесь, мальчишка хитер.
— Вы не развяжете его, мой Лорд? Он должен набраться сил для церемонии, — просипел Снейп.
— Пожалуй, — с неудовольствием сказал Волдеморт. — Ты справишься с ним?
— Я справлялся с ним почти семь лет…
Гарри практически видел, как Снейп усмехается, произнося это. Ублюдок!..
И тут он почувствовал, что может двигаться. Его схватили за предплечье и рванули вверх. Только оказавшись на ногах, Гарри увидел, что это был Снейп.
— Ублюдок, — прошипел он. Рука сжалась еще крепче. Не говоря ни слова, Снейп потащил его за собой.
***
Снейп доволок Гарри до подземелий и втолкнул в камеру. Сам вошел следом и закрыл за собой дверь. Гарри сверлил его ненавидящим взглядом.
— Идиот, — тихо сказал Снейп, не глядя на юношу. — Зачем ты ко мне кинулся?
Он на моей стороне, осознал Гарри и почти сполз по стенке — ноги не держали. Снейп на моей стороне. На моей стороне.
— П-простите, сэр.
Снейп закрыл лицо руками и сел прямо на земляной пол, прислонившись спиной к стене. Гарри с ужасом увидел, что его плечи конвульсивно дергаются. Но через несколько секунд до него донеслось приглушенное бульканье, и он понял, что Снейп смеется. Гарри плюхнулся на широкую грубо сколоченную скамью, очевидно, изображавшую кровать, и уставился в пол.
— Типичный гриффиндорец, — услышал он через минуту. Интонации Снейпа были совершенно необычными и непривычными. Пожалуй, их можно было назвать... нежными?.. Потом Гарри почувствовал, как скамья слегка вздрогнула: Снейп сел рядом с ним.
Оба молчали.
Потом Гарри тихо спросил:
— Как получилось, что мы оказались здесь?
После долгой паузы профессор устало ответил:
— Темный Лорд модифицировал метку. Теперь он может не просто позвать носителя метки, но и доставить его прямо к себе.
— Что-то вроде портключа?
— Да. Портключ, активизирующийся по воле Лорда. И угораздило же тебя дотронуться до меня как раз в тот момент, когда этот портключ сработал!..
Ответа не требовалось. Они вновь замолчали.
Через какое-то время Гарри с надеждой полу утвердительно спросил:
— Нас ведь спасут?..
Снейп молчал так долго, что Гарри забеспокоился. Он поднял голову и посмотрел на профессора. Снейп смотрел на него с такой тоской в глазах, что Гарри похолодел.
— Подумай, Гарри. Все убеждены, что ты сейчас мирно спишь. Тебя не хватятся до утра. А церемония начнется через несколько часов.
— Не все, — выдавил Гарри. — Рон и Гермиона знают, что вы занимаетесь со мной.
— Насколько я помню, Поттер, — тихим, угрожающим тоном начал Снейп, — одним из условий наших занятий была полная тайна. И вот я узнаю, что ты рассказал обо всем друзьям. Как давно?
— Мм... в марте, кажется?..
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 41 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |