использовать свой ум, применять интеллектуальный разум к жизни, а это
великое достижение. И если они еще не научились мыслить вполне
самостоятельно или мыслить трезво, ясно и верно, то теперь они по крайней
мере более способны выбирать с помощью своего рода первичного интеллекта -
сколь бы несовершенным он пока ни был - мысль, которую они примут, и
правило, которому будут следовать. Равенство людей, в смысле образования и
жизненных возможностей, пока еще никоим образом не достигнуто, но тенденция
к такому выравниванию стала сегодня гораздо сильней, чем при прежних
состояниях общества. Однако здесь обнаружился новый огромный недостаток,
который оказывается пагубным для социальной идеи, породившей его. Даже если
установится полное равенство в праве на образование и реализацию других
возможностей, - которого пока на самом деле не существует и не может
существовать при индивидуалистическом состоянии общества - для какой цели
или каким образом эти возможности скорее всего будут использованы? Человеку,
существу наполовину инфрарациональному, для полного удовлетворения требуются
три вещи: власть, если он может получить ее; всегда - реализация своих
способностей и соответствующее вознаграждение; наслаждение при осуществлении
его желаний. В прежних обществах он имел возможность в какой-то мере
удовлетворить все эти потребности по праву своего происхождения,
фиксированного общественного положения и использования своих способностей в
пределах, определявшихся унаследованным социальным статусом. Когда
уничтожается такая основа общественной жизни и при этом ничего не
предлагается взамен, тех же самых целей человек может достичь только в
борьбе за обладание единственной оставшейся силой - силой богатства.
Соответственно, вместо гармонично устроенного общества развилась гигантская
организованная соревновательная система, началось бурное и одностороннее
развитие индустриализма, усилилась плутократическая тенденция, принимающая
обличье демократии и потрясающая своим показным изобилием, глубиной своих
контрастов и противоречий. Таковы были последние результаты при реализации
индивидуалистического идеала и поставленной ему на службу демократической
структуры общества - первые неудачи рационального века.
Первым естественным следствием этого явился переход рационального ума
от идеи демократического индивидуализма к идее демократического социализма.
Социализм, вследствие неблагоприятных обстоятельств своего рождения в ходе
восстания против капитализма, против власти преуспевающего буржуа и
плутократа, был вынужден развиваться в форме классовой борьбы. И, что еще
хуже, он исходил из индустриализированного общественного строя и с самого
начала принял вид чисто индустриальный и экономический. Эти обстоятельства
исказили подлинную его природу. Подлинная природа социализма, его истинное
оправдание заключаются в попытке человеческого разума довести рациональное
устройство общества до полного завершения, его желании избавиться от
безудержной конкуренции, этого огромного паразитического наростана теле
общественной жизни, этого гигант-ского препятствия для идеального или
воплощенного на практике достойного человеческого существования. Социализм
намеревается заменить систему организованной экономической борьбы
организованным порядком и согласием. Это уже невозможно сделать на старом
основании - на базе искусственного или наследственного неравенства,
установленного в результате отрицания равных прав всех людей и оправданного
посредством утверждения этой несправедливости и ее последствий как вечного
закона общества и Природы. Это ложь, которой человеческий разум более не
допустит. Но это нельзя сделать, по-видимому, и на основании индивидуальной
свободы; ибо на практике она потерпела крах. Поэтому социализм должен
ликвидировать демократическое основание индивидуальной свободы, даже если он
провозглашает уважение к ней или движется к более рациональной свободе.
Сначала он смещает акценты и сосредоточивает все внимание на других идеях и
плодах демократического идеала - и такое смещение акцентов приводит к
радикальному изменению основополагающего принципа рационального общества.
Этим принципом должно стать равенство-не только политическое, но полное
социальное равенство. У всех должны быть равные возможности, но все должны
иметь и равное общественное положение, ибо без последнего невозможно
обеспечить первого; даже если бы удалось установить равенство возможностей,
оно не смогло бы удерживаться долго.Такое равенство невозможно и тогда,
когда существует личное или, по крайней мере, наследственное право
собственности, а потому социализм отменяет (или в лучшем случае существенно
ограничивает) право личной собственности - в том смысле, в каком оно
понимается сейчас, и ведет борьбу против права передачи собственности по
наследству. Кто же тогда будет владеть собственностью? Это может быть только
общество в целом. А кто будет управлять собственностью? Опять-таки -
общество в целом. Чтобы оправдать эту идею, социализм на практике должен
отвергнуть индивидуальное существование или право индивида на существование
- индивид существует лишь как член общества, живущий исключительно для
общества. Человек всецело принадлежит обществу - не только его
собственность, но и он сам, его труд, его способности, данное ему обществом
образование и плоды оного, ум, знание, личная жизнь, семейная жизнь и жизнь
его детей. Более того, поскольку индивидуальному разуму человека нельзя
доверить свободный поиск верного и рационального способа согласования его
жизни с жизнями прочих людей, это тоже должен сделать за него коллективный
разум общества. Управлять жизнью должны не интеллектуальный разум и воля
индивидов, но коллективный интеллектуальный разум и воля общества. Именно
это определит не только принципы и все элементы экономического и
политического строя, но и в целом жизнь общества и индивида как рабочей,
мыслящей, чувствующей клетки этой жизни, развитие его способностей, его
деятельность, использование приобретенного им знания, всю организацию его
витального, этического и интеллектуального существа. Ибо только таким
образом коллективный разум и разумная воля человечества могут преодолеть
эгоизм индивидуалистической жизни и утвердить совершенный принцип и
рациональный строй общества в гармоничном мире.
Более демократичные социалисты отрицают или умаляют этот неизбежный
характер социализма; ибо ум социалиста до сих пор находится под сильным
влиянием старых демократических идей и лелеет надежды, которые часто
заставляют его делать странные логические ошибки. Он уверяет нас, что
собирается сочетать своего рода индивидуальную свободу - ограниченную, но
тем не менее истинную и рациональную свободу - с суровыми законами
коллективистской идеи. Но, очевидно, все неизбежно идет именно к этим
суровым законам, если коллективистской идее суждено восторжествовать, а не
ослабнуть и не споткнуться на полпути. Если же она не обнаружит логики и
смелости, вполне может статься, что очень скоро или под конец она будет
уничтожена чуждым элементом, существование которого сама допустила, и
погибнет, не узнав своих собственных возможностей. Коллективистская идея,
вероятно, исчезнет - если не примет водительство рациональной мудрости,
которой человеческий ум, осуществляющий управление, пока еще не
продемонстрировал, - даже оставив позади основанное на конкуренции
индивидуалистическое общество с его громоздкой неэффективной организацией1.
Но даже в лучшем случае коллективистская идея содержит несколько ошибочных
положений, не совместимых с реальными фактами человеческой жизни и природы.
И точно так же, как идея индивидуалистической демократии, в силу этого
несоответствия между фактами жизни и идеей разума, на практике очень скоро
натолкнулась на трудности - трудности, которые привели к ее дискредитации и
близящемуся ниспровержению, - так и идея коллективистской демократии тоже в
скором времени вполне может натолкнуться на трудности, которые приведут к ее
дискредитации и в конечном счете к третьей, неизбежной стадии прогресса.
Свобода, защищенная Государством, все граждане которого политически равны, -
вот идея, которую пыталась выработать индивидуалистическая демократия.
Равенство, социальное и политическое равенство, укрепленное через
совершенный и тщательно отлаженный общественный строй Государством, которое
является организованной волей всего общества, - вот идея, на которой
основывает свое будущее социалистическая демократия. Если и эта попытка не
увенчается успехом, рациональная и демократическая Идея может перейти к
третьей форме общественной жизни, устанавливающей скорее истинные, нежели
формальные свободу и равенство на основе братского товарищества в свободном
обществе, - т.е. к идеалу интеллектуального и духовного Анархизма1.
В действительности требование равенства, как и жажда свободы,
индивидуалистичны по своему происхождению - требование равенства по природе
не присуще коллективистскому идеалу и необязательно для него. Это индивид
требует для себя свободы, права на свободное развитие своего ума, жизни,
воли, деятельности; коллективистская тенденция и идея Государства тяготеют
скорее к противоположному: самая их природа заставляет их насильственно
подчинять своим власти и контролю ум, жизнь, волю, деятельность общества (и
индивида как часть общества) до тех пор, пока личная свобода не будет
полностью вытеснена из жизни. Но опять-таки именно индивид требует для себя
равенства со всеми прочими; подобное притязание, выдвинутое целым классом,
будет по-прежнему растиражированным притязанием индивида, требующего для
себя и всех себе подобных, имеющих такое же политическое или экономическое
положение, равенства в смысле положения, привилегий или возможностей с теми,
кто приобрел или унаследовал преимущество социального статуса. Общественный
Разум сначала уступил требованию свободы, но на практике (какой бы ни была
теория) допустил ровно столько равенства - равенства перед законом, а также
полезного, но не особо эффективного политического равенства избирательного
права, - сколько было необходимо для того, чтобы обеспечить разумную свободу
для всех. Затем, когда несправедливость и нерациональность основанной на
конкуренции свободы и вызванное ею глубокое расслоение в обществе стали
очевидными, социальный Разум переменил свою позицию и попытался достичь
более полной общественной справедливости на основании возможно более полного
политического, экономического, социального равенства и равенства в праве на
образование; он постарался подготовить ровную почву, на которой все это
можно было бы согласовать. Свободе в ходе этих изменений пришлось повторить
недавнюю судьбу равенства; ибо свободы в обществе, похоже, остается ровно
столько (по крайней мере, в течение какого-то времени), сколько может быть
допущено без опасений, что индивид, обеспечивающий себе в конкурентной
борьбе необходимое пространство для самоутверждающего роста, подорвет или
поставит под угрозу уравнительную основу общественной жизни. Однако в конце
концов невозможно не увидеть, что искусственное равенство тоже в чем-то
иррационально, тоже в чем-то противоречит колективному добру, даже
несправедливо в некоторых отношениях и во многом идет вразрез с истиной
Природы, за что приходится дорого платить. Равенство, как и
индивидуалистическая свобода, может в результате оказаться не панацеей, но
препятствием на пути коллективного разума и коллективной воли общества,
стремящихся установить лучшую власть и контроль над жизнью.
Но если и равенство, и свобода исчезают из сферы человеческой жизни,
остается только один элемент демократического триединства, - братство, или,
как теперь говорят, товарищество, - который имеет шанс сохраниться как часть
социального базиса. Так получается потому, что этот элемент, похоже, лучше
согласуется с духом коллек-тивизма; соответственно, мы видим, что идея
братства, если не фактическое его установление, по-прежнему поддерживается
новыми социальными системами - даже теми, которые отвергли и свободу, и
равенство как пагубные демократические химеры. Но товарищество без свободы и
равенства не может быть ни чем иным, как просто объ-единением на равном
основании всех - индивидов, социальных классов, гильдий, синдикатов, советов
или любых других единиц - в общем служении жизни нации под полным контролем
коллективистского Государства. Единственной оставшейся в конце концов
свободой будет "свобода" служить обществу под строгим управлением
государственной власти; единственным равенством будет объединение всех
равных членов общества в спартанском или римском духе гражданского служения,
где у всех будет, вероятно, равное социальное положение и, по крайней мере
теоретически, равные обязанности; единственным братством будет чувство
товарищества в преданном служении организованному социальному "Я" -
Государству. В действительности демократическое триединство, лишенное своей
божественности, постепенно исчезнет из жизни; коллективистский идеал
прекрасно может обойтись без свободы, равенства и братства, поскольку ни
один из этих трех элементов не свойствен его природе и самой его сущности.
На самом деле это уже дух, социальный разум или, скорее, социальное
евангелие тоталитаризма, мощная волна которого грозит затопить Европу и не
только Европу. Действительно, тоталитаризм того или иного рода является,
по-видимому, естественной, почти неизбежной участью (или во всяком случае
самым крайним и наиболее полным проявлением) Социализма, или, вообще говоря,
коллективистской идеи и импульса. Ибо сущность Социализма, оправдывающий его
идеал - это управление всей жизнью общества и жесткая ее организация в целом
и в частностях посредством сознательного разума и сознательной воли общества
во имя блага и общих интересов всех людей, уничтожающие эксплуатацию
индивида или класса, исключающие внутреннюю конкуренцию, случайный
беспорядок и бессмысленную трату сил, укрепляющие и совершенствующие
всеобщее согласие, предоставляющие всем возможность максимально эффективной
деятельности и безбедной жизни. Если подобную деятельность общества лучше
обеспечивает демократическое правление и демократическая государственная
структура, как считали сначала, значит, люди выберут именно их, результатом
чего явится Социалистическая Демократия. Этот идеал по-прежнемугосподствует
в Северной Европе, у него еще остается шанс доказать, что успешная
коллективистская рационализация общественной жизни вполне возможна. Если же
выясняется, что этой цели лучше служат недемократическое правление и
недемократическая государственная структура, то демократический идеал как
таковой не представляет собой ничего священного и неприкосновенного для
коллективистского ума; он может быть выброшен на свалку вслед за многими
другими изжившими себя святынями. Так русский коммунизм с презрением отверг
демократическую свободу и попытался временно заменить демократические органы
правления новой властью Советов, но он сохранил идеал всеобщего
пролетарского равенства в бесклассовом обществе. Сутью русского Коммунизма
по-прежнему остается жесткий тоталитаризм на основе "диктатуры
пролетариата", что на деле означает диктатуру Коммунистической партии,
осуществляемую во имя или в интересах пролетариата. Непролетарский
тоталитаризм идет дальше и отвергает демократическое равенство - так же, как
и демократиче-скую свободу; он сохраняет классы - вероятно, лишь временно -
только как средство функционирования общества, а не как ступени социальной
лестницы или общественной иерархии. Рационализация жизни более не является
целью; на смену ей приходит революционный мистицизм, который, похоже,
отражает современную тенденцию Духа Времени.
Этот симптом может иметь большое значение. В России марксист-ское
учение о Социализме превратилось почти в евангелие. Будучи изначально
рационалистическим учением, разработанным мыслителем-логиком, открывателем и
систематизатором идей, оно - в силу особого склада русского ума -
превратилось в нечто вроде общественной религии, коллективистскую mystique1,
незыблемый свод доктрин, любое отрицание которого или отступление от
которого рассматривается как наказуемая ересь; социальный культ,
установленный нетерпимым благочестием и энтузиазмом обращенных. В фашистских
странах отход от Рационализма носит явный и открытый характер; его место
занял поверхностный витальный субъективизм, и вожди и пророки проповедуют и
насильственно проводят в жизнь свою тоталитарную mystique во имя души нации,
ее самовыражения и проявления. Сущес-твенные признаки социального строя в
России и фашистских странах одинаковы, так что стороннему наблюдателю их
смертельный антагонизм представляется кровной враждой родных братьев,
оспарива-ющих наследство своих убитых родителей - Демократии и Века Разума.
Единоличную власть над жизнью общества захватывает главный индивид,
вождь-фюрер, дуче, диктатор, предводитель активного мень-шинства,
нацистской, фашистской или коммунистической партии, при поддержке
военизированных сил сторонников; происходит ускоренная кристаллизация
социальной, экономической, политической жизни людей в новую жесткую
структуру, находящуюся во всех своих частях под эффективным контролем;
мысль, образование, самовыражение и деятельность людей насильно заключаются
в установленную жесткую форму, застывшую систему идей и жизненных мотивов, а
любое противодействие или инакомыслие подавляется яростно, безжалостно,
зачастую с кровопролитием; на всю общественную жизнь оказывается тотальное,
беспрецедентное давление, направленное на достижение максимальной
эффективности и полного единогласия мыслей, слов, чувств и жизней всех
людей.
Если эта тенденция распространится повсеместно, наступит конец Века
Разума, произойдет самоубийство или свершится казнь - путем обезглавливания
или удушения, peine forte et dure1 - ментального существа в человеке,
стремящегося к умственному и интеллектуальному расширению. Разум не может
выполнять свою работу, действовать или управлять, если человеческому уму
отказано в свободе мыслить или свободе претворять свою мысль в жизнь через
действие. Но на смену ему не придет век субъективизма; ибо становление
субъективизма тоже невозможно без гибкости ума, без роста самопознания, без
свободы движения, развития, совершенствования, изменения. Все это приведет,
скорее всего, к созданию сумрачной "Ничейной Земли", где разные виды
туманного мистицизма - материалистического, витального или смешанного -
спорят и бьются за власть над человеческой жизнью. Но это не есть неизбежный
исход; в общественной жизни по-прежнему царит хаос и беспорядок, и все
находится в состоянии неустойчивого равновесия. Возможно, тоталитарный
мистицизм не сумеет осуществить свою угрозу и восторжествовать во всем мире,
возможно, ему даже не суждена долгая жизнь. Возможно, на Земле останутся
места, где по-прежнему сохранится рациональный идеализм. Ужасное давление,
оказываемое ныне на ум и жизнь наций, может привести к взрыву изнутри или
же, выполнив свое прямое назначение, может ослабеть и с наступлением более
спокойных времен уступить место большей свободе, которая вновь направит
человеческий ум или душу по более естественной линии прогресса и предоставит
более широкие возможности для реализации их импульса саморазвития.
В этом случае человечество может продолжить и завершить свое движение
по кривой Века Разума, которому ныне грозит опасность резко прерваться;
субъективный ум и внутренняя жизнь человека - избежав преждевременного
обращения к любой широкомасштабной внешней деятельности до того, как они
осознают себя, - могут получить время и свободу развиваться, искать свою
собственную истину, свой собственный путь и так подготовиться к выходу на
новый виток цикла социальной эволюции там, где Век Разума естественным
образом завершается в ходе своей нормальной эволюции и подготавливает пути
для пришествия более высокого духа.
Глава XX. Завершение кривой века разума
Рациональная коллективистская идея общества с первого взгляда кажется
очень привлекательной. За ней кроется та великая истина, что каждое общество
представляет собой коллективное существо - и в нем,и посредством него живет
индивид, который обязан обществу всем, что он может ему дать. Более того,
только через отношения с обществом, через гармонию с этим более великим
коллективным "я" индивид может найти полное применение многим своим развитым
или развивающимся способностям и силам. Поскольку общество есть коллективное
существо, то естественно предположить, что оно должно обладать присущими ему
коллективным разумом и коллективной волей, которые должны постепенно
обретать все более верное выражение и применение, коль скоро обществу даны
сознательные и эффективные средства организованного самовыражения и
осуществления. И этим коллективным воле и разуму (поскольку согласно
первоначальной идее они представляют в равной степени волю и разум каждого)
люди естественным образом могут доверить поиск и создание собственного блага
общества, ибо правящий индивид и класс всегда будут склонны узурпировать
свою власть для достижения совершенно других целей. Правильная организация
общественной жизни на основе равенства и товарищества должна дать каждому
человеку надлежащее положение в обществе, возможность полного образования и
развития во имя общих целей, обеспечить ему соответствующую долю труда,
досуга и вознаграждения, верно определить значимость его жизни в отношении к
коллективному существу, обществу. Более того, это будут поло-жение, доля
участия и значимость, определяемые соображениями индивидуального и
коллективного блага, а не та преувеличенная или заниженная значимость,
которая придается жизни человека случайно в силу его происхождения или
судьбы, покупается богатством или добывается в ходе мучительной и
изнурительной борьбы. И, конечно, эффективность внешней деятельности
общества, интенсивность его размеренной, упорядоченной и экономической
жизни, его способность к производству и установлению всеобщего
благосостояния должны чрезвычайно возрасти в хорошо организованном и
централизованном Государстве, как показало даже весьма несовершенное
развитие коллективной деятельности в недавнем прошлом.
Если кто-то возразит, что для того, чтобы добиться такого результата во
всей полноте, свободу индивида необходимо будет уничтожить или предельно
ограничить, то на это можно ответить, что право индивида на любого рода
эгоистическую свободу, идущую вразрез с интересами Государства, которое
представляет ум, волю, благо и интересы всего общества, сарвам брахма,
является опасной фикцией, пагубным мифом. Индивидуальная свобода жизни и
деятельности - даже при временном допущении свободы мысли и слова, которая
тоже едва ли останется незатронутой, когда социалистическое Государство как
следует возьмется за индивида, - на практике может означать чрезмерную
свободу, данную инфрарациональным частям человеческого существа; а разве не
эти части человеческой природы доvлжно тщательно контролировать, если не
полностью подавлять, коль скоро человеку суждено стать разумным существом,
ведущим разумную жизнь? Наиболее осмысленно и действенно осуществлять такой
контроль могут коллективный разум и коллективная воля Государства, которые
шире, совершенней и просвещенней, чем индивидуальные разум и воля; ибо
Государство извлекает пользу из всей суммы знаний и стремлений общес-тва,
чего не может сделать средний индивид. Просвещенный индивид, конечно, вполне
может рассматривать этот коллективный разум и коллективную волю как свои
собственные более широкие ум, волю и совесть, в счастливом подчинении
которым он может найти радикальное освобождение от своего меньшего и менее
рационального "я" и, следовательно, обрести свободу более подлинную, чем
любая свобода, на которую ныне притязает его маленькое обособленное эго.
Были даже такие заявления, что дисциплинированный немец, подчиняющийся
малейшему знаку полицейского, государственного чиновника, армей-ского
офицера на самом деле является самым свободным, самым счастливым и самым
нравственным индивидом во всей Европе, а следовательно, и во всем мире. То
же утверждение в заостренной форме, вероятно, применимо и к вымуштрованному
счастью граждан фашистской Италии и нацистской Германии. Государство,
воспитывающее индивида и управляющее им, обязывается развивать его
интеллект, нравственность, практичность и всесторонне совершенствовать его,
а также позаботиться о том, чтобы он всегда и во всем оставался, хочет он
того или нет (строго следуя линии поведения, начертанной Государством),
интеллектуальным, нравственным, практичным и всемерно совершенным.
К сожалению, эта великолепная теория, как и предшествующая ей
индивидуалистическая теория, непременно натолкнется на расхождение между
сформулированными ею идеями и реалиями человеческой природы; ибо она не
принимает во внимание сложность человеческого существа и все, что эта
сложность подразумевает. И в частности, она не принимает во внимание душу
человека и ее высшую потребность в свободе, а несомненно также потребность в
контроле над низшими частями человеческой природы - ибо такой контроль
является составной частью абсолютной свободы, к которой стремится человек, -
но речь идет не о поверхностном управлении ими посредством ума и воли других
людей, а о все более и более полном самоконтроле. Подчинение тоже является
частью совершенствования души, но свободное и естественное подчинение
истинной направляющей силе, а не механическому управлению и руководству.
Коллективное существо есть факт; все человечество можно рассматривать как
коллективное сущест-во, но это существо является душой и жизнью, а не просто
разумом или телом. Каждое общество развивается в своего рода субдушу, или
групповую душу в составе этого человечества, и развивает также общий
характер, природу, склад ума, вырабатывает главные идеи и тенденции, которые
формируют общественную жизнь и общественные институты. Но присущие обществу
коллективные разум и воля не являются в равной степени достоянием всех
членов общества; ибо групповая душа вырабатывает свои тенденции на основе
разнообразия мнений, разнообразия стремлений, разнообразия жизни, и
интенсивность групповой жизни в большой мере зависит от того, насколько
динамично это разнообразие, насколько непрерывно оно пополняется и насколько
полно представлено. А раз так, то правление, осуществляемое организованным
Государством, всегда должно означать правление, осуществляемое группой
индивидов - причем, будет ли эта группа меньшинством или большинством, в
конце концов не имеет принципиального значения. Ибо даже когда номинально
обществом управляет большинство, на самом деле всегда именно разум и воля
сравнительно немно-гочисленных индивидов, способных к эффективной
деятельности, а вовсе не коллективный разум и воля всех членов общества,
осуществляют руководство и контроль с согласия полузагипнотизированных
масс1. Нет оснований предполагать, что незамедлительная национализация
Государства вообще как-либо повлияет на фактическую неизбежность такого
государственного правления, пока народные массы еще не обладают полностью
рационализированным и развитым умом.
В прежних инфрарациональных обществах, по крайней мере на первых порах,
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 115 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |