Научно-образовательный форум 17 страница

Основой французской политики в германском вопросе в начале 50-х годов стала идея интеграции западноевропейских государств, включая Францию и ФРГ, на панъевропейской основе. При этом интеграция подразумевала не просто сотрудничество полностью независимых европейских государств, а формирование ими по взаимному согласию сети наднациональных, надгосударственных органов, которым каждая страна-участница интеграционного объединения отдала бы часть своих полномочий, тем самым добровольно ограничивая свободу своих действий в той или иной сфере деятельности. Интеграция Франции и Германии, о которой размышляли в Париже, соответственно, подразумевала, что свобода действий каждой из стран будет отчасти подчинена согласованной политике, которую обе страны будут вырабатывать совместными усилиями. Франция хотела интеграции с Германией, с тем чтобы «придушить» исходящую от той потенциальную угрозу в «объятиях» панъевропейской интеграции на наднациональной основе. Французское правительство было готово даже передать наднациональным интеграционным общеевропейским органам частичку собственного суверенитета, лишь бы добиться ограничения свободы действий Западной Германии рамками общеевропейских институтов.

В Лондоне французскую позицию понимали, но не считали ее соответствующей задачам британской политики. В Британии не было характерных для Франции хронических страхов перед германским реваншем. Британское правительство не видело необходимости ограничивать свой суверенитет посредством делегирования хотя бы малой его части европейским интеграционным институтам. Лондон, особенно после возвращения к власти У. Черчилля, ориентировался на сохране-{♦}ние максимальной свободы рук в европейской политике и укрепление двустороннего британско-американского союза, в прочности которого британские руководители видели залог национальной безопасности.

Роль играл и ядерный фактор. В 1952 г. Британия стала третьей ядерной державой – тогда как у Франции своего атомного оружия не было. Это выводило Британию на особое место в европейской политике. Французские предложения о военно-политической интеграции на наднациональной основе воспринимались в Лондоне как неуместная попытка Парижа посягнуть на уникальность британского ядерно-европейского статуса. Британия не видела себя в одном ряду с неядерными государствами.

У.Черчилль признавал обоснованность французских страхов в отношении ФРГ, но не считал это достаточным основанием для пересмотра британских приоритетов. Политика национальной безопасности строилась при нем по принципу трех частично перекрывающих друг друга окружностей: первая – составляли отношения Британии с США, вторая – связи с государствами Содружества, и только третья – отношения с материковой Европой. Для Франции континентальная интеграция была главным инструментом нейтрализации реванша Германии и в этом смысле – основополагающим приоритетом национальной безопасности. Для Британии – не только интеграция, но весь комплекс отношений с материковой Европой в начале представлял лишь одно из ключевых направлений политики. В Париже мыслили категориями материковой Европы. В Лондоне пытался оперировать понятиями глобальных интересов. Интеграционные планы Франции казались британцам мелкими и второстепенными, а участие в них – неуместным и в несовместимым с представлениями У.Черчилля о Британии как о перворазрядной мировой державе.

В США не были склонны переоценивать британский внешнеполитический потенциал. Но там сомневались и в возможности построить западноевропейский порядок без участия Британии. Американских политиков настораживал скептицизм Лондона в отношении объединительных планов Парижа, логику которых в Вашингтоне признавали и во многом разделяли. Идея сделать Германию «управляемой силой» западноевропейской политики считалась в США разумной, хотя американская сторона, видя слабость Франции, справедливо опасалась, что та в одиночку будет не в состоянии уравновешивать германскую мощь даже внутри европейских интеграционных институтов. Вот почему, не ставя под сомнения объединительные проекты Парижа, американская дипломатия одновременно старалась убедить Лондон подключиться к ним в той или иной форме. Вашингтону было важно не допустить раскола между Британией и Францией.

К содержанию главы

Ужесточение подходов США к международной политике

Между тем, внутри США обстановка для администрации демократов складывалась неблагоприятно. С февраля 1950 г. политика демократов стала подвергаться в конгрессе и средствах массовой {♦} информации пристрастной критике со стороны сенатора-республиканца Джозефа Маккарти, который обвинил президента Г.Трумэна и госсекретаря Д.Ачесона, во-первых, в «потере Китая», где в октябре 1949 г. утвердилась власть китайской компартии, а во-вторых, в «попустительстве коммунистам» в целом. Как утверждал сенатор, левые проникли в госдеп и другие правительственные ведомства, включая министерство обороны, и «подчинили» их. В стране стала подниматься антикоммунистическая и антилиберальная истерия. Объективно она была направлена против демократической партии и строилась с расчетом на предстоящие в 1952 г. президентские выборы, на которых республиканцы намеревались нанести поражение демократам, побеждавшим на выборах в предшествовавшие почти два десятка лет.

Кампания «охоты за ведьмами», как ее называли в либеральной прессе, была существенно подогрета скандалом в 1951 г. вокруг дела супругов Джулиуса и Этель Розенбергов, которые были уличены в сотрудничестве с советской разведкой по делу о передаче СССР секретной технологии, связанной с проектом разработки атомного оружия в США – «Манхэттенским проектом». После продолжительного расследования и судебного процесса Розенберги были признаны виновными и казнены в 1953 г. Поскольку Розенберги были евреи, кампания их травли косвенно носила антисемитский оттенок.

В такой обстановке демократы должны были регулярно демонстрировать общественному мнению США доказательства твердости своей политики в отношении коммунизма. Кроме того, руководители США были на самом деле серьезно встревожены тем обстоятельством, что не смогли одержать в Корее убедительную военную победу. Вызывало тревогу и отсутствие единство взглядов на военное противостояние с коммунизмом в рядах НАТО: европейские союзники боялись войны с СССР из-за США. В таких условиях американское руководство признало необходимым форсировать шаги по консолидации западных союзов и начать программу мероприятий для повышения боеспособности вооруженных сил самих США.

Прежде всего следовало ускорить решение вопросов об отмене оккупационного статуса ФРГ и включении ее в западные оборонные структуры. Одновременно предполагалось убедить западноевропейские страны в необходимости увеличить расходы на модернизацию их армий. Понимая, что финансовые ресурсы европейских союзников недостаточны, США согласились продлить программы оказания военной помощи партнерам в Европе до 1952 г.

22 апреля 1950 г. государственный секретарь США Д.Ачесон выступил с заявлением о необходимости создать в Европе «большие производственные центры» в интересах подключения тяжелой промышленности западноевропейских стран к проектам производства вооружений в рамках сотрудничества по линии НАТО. Д.Ачесон направил французскому правительству ноту, в которой призывал его определить свою позицию в отношении «интеграции ФРГ в Евро-{♦}пу». В Париже стали ускоренно разрабатываться приемлемые для Франции сценарии решения германского вопроса.

Параллельно в окружении Г.Трумэна шла напряженная работа по уточнению концепции «сдерживания». Советники президента стали полагать, что в том виде, в каком она была сформулирована Дж.Кеннаном и самим Трумэном в 1946-1947 гг., эта концепция нуждалась в доработке в направлении ужесточения. В адрес самого Дж.Кеннана раздавалась критика за то, что он слишком сильно увлекался политико-дипломатическими аспектами международной политики (решением германского вопроса и подготовкой урегулирования с Японией), но недооценивал важность атомного оружия и необходимость сохранения силовых преимуществ США.

В январе 1950 г. Дж.Кеннан оставил пост руководителя Управления политического планирования. Статус управления был изменен, и из органа непосредственного подчинения президенту оно превратилось в подразделение государственного департамента. Новым главой управления был назначен Пол Нитце, сторонник курса на обеспечение ядерного превосходства США.

При его непосредственном участии к лету 1950 г. в СНБ был представлен проект новой директивы президента по вопросам военно-политической стратегии, в котором были сформулированы перспективы выдвижения США на позицию силового превосходства, как полагал автор проекта, частично утраченного Соединенными Штатами в предшествующий период. Документ получил название «директивы СНБ-68». Эта директива не провозглашала отказа от логики сдерживания, но она трансформировала его понимание. «Сдерживание» по Дж.Кеннану было для США скорее оборонительным и предполагало противодействие Советскому Союзу в случае его попыток выйти за рамки уже закрепившихся за ним сфер влияния. «Сдерживание» по П.Нитце было более активным и наступательным. В директиве СНБ-68 содержался акцент на необходимости расширить круг ситуаций, когда США могли идти на применение военной силы – прежде всего в локальных конфликтах (акцент на силе, а не на переговорных решениях особенно раздражал Кеннана). В документе выражалась готовность США проводить в мире «рисковую политику» (risk-taking policy), то есть политику балансирования на грани войны. Соответственно, предполагалось, что США пойдут на резкое (в три раза!) увеличение военных расходов и наращивание обычных (неядерных) вооружений.

В сфере дипломатии директива предлагала принять меры для «интеграции» периферии зоны жизненных интересов США, включая прежде всего Европу. Главным аргументов П.Нитце было утверждение о том, что в случае захвата контроля над ресурсами всех европейских стран Советский Союз сможет стать вровень с США по размерам своего совокупного потенциала. В Вашингтоне опасались, что успехи Советского Союза в сфере военных технологий, свидетельством которых было приобретение СССР ядерного оружия, {♦} могут поколебать доверие европейских союзников США к американским военным гарантиям. Для нейтрализации подобных колебаний предлагались такие шаги, как принятие Германии в НАТО, заключение мирного договора с Японией и сдерживание коммунизма в Юго-Восточной Азии.

По оценкам аналитиков директива представляла собой классический случай логики игры с нулевой суммой (zero sum game), при которой каждый выигрыш одной стороны автоматически означал проигрыш другой. Отсюда следовала американская тактика «зеркального реагирования»: США рассматривали любой шаг Советского Союза направленным против американских интересов и считали необходимым симметрично отвечать на него принятием собственных контршагов. Этот тип конфронтационных отношений в почти неизменном виде сохранялся в мире до середины 80-х годов (эпоха «перестройки»).

Директива СНБ-68 по сути дела снижала порог военного конфликта США со своими соперниками и увеличивала общую военную угрозу. Она показалась настолько радикальной, что президент Г.Трумэн, ознакомившись с представленным ему текстом, отложил его рассмотрение, потребовав дополнительной экспертизы аргументации и выводов П.Нитце. Особенно большие сомнение вызывало предложение о троекратном увеличении военных затрат, что могло вызвать возражения конгресса. Президент подписал только четвертый вариант директивы (СНБ-68/4). Это произошло в декабре 1950 г., когда США находились уже в состоянии войны в связи с боевыми действиями в Корее.

Корейская война оказывала двойственное влияние на американскую политику. Она стимулировала патриотические настроения и облегчала решение вопросов об увеличении военных расходов. Но война пугала американских законодателей и стимулировала их попытки ограничить власть администрации в вопросах ведения боевых действий. Хотя американская пропаганда представляла ее как миссию в защиту свободы, 66% американцев выступали против войны. На фоне общественной дискуссии в сенате шла полемика относительно допустимых масштабов участия США в корейских событиях. Ситуация обострилась, когда эксперты заговорили (в 1951 г.) о возможности распространения корейского конфликта на Европу в случае вступления в войну СССР. Часть сенаторов выступала против направления американских войск в случае войны в Европу, заявляя, что защищать Европу должны сами европейцы. Соответственно, предлагалось западноевропейцам – увеличить свои армии, а численность американских контингентов в Европе – сократить. В результате споров в 1951 г. сенат принял резолюцию, согласно которой президенту разрешалось направить в Европу лишь четыре американские дивизии и предписывалось получать отдельное разрешение сената на увеличение американского контингента в Европе. {♦}

К содержанию главы

Изменение политики НАТО в отношении Испании

и американская политика «укрепления флангов»

Трудная военная кампания в Корее способствовала пересмотру американской стратегии и в отношении южноевропейских флангов – Западного и Восточного Средиземноморья. Хотя в Вашингтоне не скрывали негативного отношения к диктатуре Ф.Франко в Испании, в начале 50-х годов американская сторона пошла на пересмотр своей испанской политики. Соединенным Штатам понадобилось сотрудничество с Испанией, так как на испанской территории американские военные хотели получить точки базирования для ВВС на случай боевых действий в Европе. Дружеские отношения с Мадридом были нужны Вашингтону для облегчения доступа военно-морскому флоту США в Средиземное море и приобретения права заходов для стоянки в испанских портах.

В июле 1951 г. в Мадрид была направлена делегация ОКНШ США, в ходе визита которой было заключено испано-американское соглашение об оказании Испании американской помощи для модернизации военных аэродромов на испанской территории и о предоставлении США права использовать их в военных целях. В Вашингтоне серьезно рассматривался вопрос и о принятии Испании в НАТО, однако Британия и Франция были против такого шага, и американская сторона не стала настаивать, перенеся акцент в сотрудничестве с Мадридом на двустороннюю основу.

В тот же период произошло и сближение США с Югославией – одной из ключевых стран Восточного Средиземноморья. Советско-югославский конфликт создавал для этого благоприятные условия. В декабре 1950 г. по запросу администрации американский конгресс согласился выделить Югославии чрезвычайную помощь. В США прорабатывался вопрос об укреплении средиземноморского фланга НАТО, частью решения которого могло быть формирование при посредничестве США антисоветского союза Югославии с Грецией и Турцией. Параллельно в Вашингтоне обсуждался вопрос о приеме Греции и Турции в НАТО (обе страны присоединились к НАТО в 1952 г.). До 1951 г. Белград настороженно относился к американ ским маневрам. Но в июне 1951 г. в Вашингтон прибыла высоко поставленная югославская делегация для переговоров о заключении соглашения о сотрудничестве в военной сфере. В ноябре 1951 г. оно было подписано, и США стали оказывать Югославии помощь на цели военного строительства. Новая ситуация создавала благопри ятные условия для компромисса Белграда с Западом в важном для Югославии вопросе о Триесте.

На этом фоне начались переговоры о тройственном югославо-греко-турецком союзе – Балканском пакте, – которые завершились подписанием договора о дружбе между тремя странами в феврале 1953 г. в Анкаре. В августе 1954 г. он был дополнен договором о союзе и взаимопомощи. Поскольку Греция и Турция с 1952 г. были членами НАТО, Югославия косвенно получала гарантии защиты со {♦} стороны Североатлантического союза. В том же (1954) году был урегулирован статус Триеста. Белград официально отказался от своих прав на этот преимущественно итальянский по населению город, взамен чего Югославии были переданы земли вокруг города с преобладающим славянским населением. Перспективным казалось и дальнейшее сближение Югославии с НАТО. Стал осторожно проговариваться вопрос о возможности присоединения к Балканскому пакту еще и Италии.

К содержанию главы

Зарождение западноевропейской интеграции и создание

Европейского сообщества (объединения) угля и стали

Приступать к решению вопроса о «возвращении Германии» в Европу со сферы военной и оборонной политики было недальновидно. Европейская общественность все еще относилась к Германии настороженно. Поэтому французские «интегратисты» начали с экономики. Ситуация во французском национальном собрании была, как всегда, сложной. Главным сторонником «интеграции» с ФРГ выступал министр иностранных дел Франции Робер Шуман, которого считали наиболее активным сторонником «атлантической» линии в европейской политике, то есть курса, основанного на тесном сотрудничестве Франции с США и НАТО. Но против «интеграции» выступали голлисты, которые были не согласны с ограничением суверенитета Франции в любой сфере, включая производство угля и стали. Социалисты тоже не хотели поддерживать интеграционные проекты, так как считали, что их реализация приведет к усилению зависимости Франции от США, поскольку инициативы интеграции поддерживаются Вашингтоном и непосредственно исходят от Р.Шумана как сторонника проамериканской линии.

Дебаты об интеграции с Францией остро протекали и в ФРГ. Правые радикалы в Германии, подобно голлистам, были против ограничения западногерманского суверенитета интеграционными рамками. Они напоминали о 18 млн немцев, находившихся «под властью коммунистов» в ГДР, и призывали бороться за их освобождение, а не принимать на себя ограничительные обязательства. Но канцлер К.Аденауэр в противовес правой критике выдвинул идею привлечь к себе восточногерманских немцев посредством примера экономического процветания, а не военной силы. По его логике, интеграция с западноевропейскими партнерами будет способствовать росту благосостояния ФРГ и ее превращению в сильное государство, ту политику канцлер называл «экономическим оружием» борьбы за объединение Германии. Идея «экономического оружия», как он потом вспоминал, вызревала у К.Аденауэра давно. Кроме того, интеграционные проекты хорошо сочетались в сознании канцлера с экзотической, но в те годы казавшейся правильной, идеей своеобразного «католического интернационала» в Западной Европе, основой которого было наблюдение: в начале 50-х годов в ФРГ и Франции, а также Италии и Бельгии у власти находились правительства, воз-{♦}главляемые представителями католических партии, что создавало, по крайней мере, ощущение идейного единства руководителей ключевых европейских стран.

План интеграции с Западной Германией был разработан по заданию Р.Шумана генеральным комиссаром планирования во французском правительстве Жаном Монне. После предварительного обсуждения его рабочего варианта с американскими и западногерманскими представителями, 9 мая 1950 г. Р.Шуман впервые изложил этот проект публично. Смысл проекта состоял в формировании многостороннего надправительственного органа, в ведение которого передавались бы вопросы добычи и производства угля и стали, развития металлургии и рынков энергетического сырья и металлургической продукции в западноевропейских странах. Страны, которых приглашали к участию в новой организации, должны были делегировать ей полномочия национальных министерств соответствующего профиля. Таким образом, правительства стран-участниц принимали на себя обязательство следовать в вопросах развития угольно-сталелитейных производств указаниям не собственных глав кабинетов, а руководящих лиц нового международного органа. Франция соглашалась поставить под международный наднациональный контроль собственные угольные и стальные отрасли при условии, что так же поступят Германия и другие присоединившиеся к ним страны. Это было беспрецедентно смелым политическим ходом, сопоставимым по последствиям с такой инициативой как «план Маршалла». Париж и Бонн должны были согласиться с ограничением собственного суверенитета ради интересов формирования общего европейского рынка угля и стали.

Переговоры по обсуждению «плана Шумана» продолжались с июня 1950 по апрель 1951 г. и 18 апреля 1951 г. завершились подписанием договора о создании Европейского сообщества угля и стали (European Coal and Steal Community; на русский язык это название традиционно переводится как «Европейское объединение угля и стали», ЕОУС, что не точно соответствует смыслу слова «community»). В него вошли шесть стран – Франция, ФРГ, Италия и государства Бенилюкса. Британия отказалась присоединиться к ЕОУС, полагая, что угольная отрасль играет слишком большую роль в британской экономике, чтобы можно было передать контроль над ней международной организации.

ЕОУС представляло собой в самом деле наднациональный институт. Его рабочими органами стали верховный орган, совет министров и ассамблея, которая формировалась как путем делегирования депутатов из состава парламентов стран-участниц, так и через прямые выборы. Причем внутри ассамблеи депутаты организовывались не по страновому, а по партийному принципу – свои фракции образовывали социал-демократы, католики и либералы и т.д., представлявшие все государства ЕОУС. Совет министров состоял из министров иностранных дел или министров экономики соответствующих {♦} стран. Во многих случаях он принимал решения большинством голосов, при условии, что в состав большинства входят голоса делегатов страны, дающей не менее 20% стоимости продукции ЕОУС. Фактически это означало, что ни одно ключевое решение нельзя было принять вопреки мнению Франции и ФРГ. Учредительные документы ЕОУС провозглашали его субъектом международного права. Создание ЕОУС было первым в истории случаем формирования подлинно интеграционного объединения.

К содержанию главы

Проект создания единой европейской армии

(«План Пленена»)

Хотя США с 1950 г. ориентировались на включение ФРГ в НАТО, они учитывали страхи Франции по поводу усиления Западной Германии и не противодействовали собственным французским проектам найти средство контроля над германской оборонной политикой при помощи интеграционных механизмов. Успех идеи ЕОУС подтолкнул Париж к новой интеграционной инициативе, на этот раз военно-политической. В октябре 1950 г. премьер-министр Франции Рене Плевен огласил во французском национальном собрании идею создания Европейского оборонительного сообщества (European Defence Community). Его главным элементом должна была стать единая европейская армия под наднациональным командованием. Европейское оборонительное сообщество должно было тесно сотрудничать с ЕОУС и в перспективе слиться с ним в единую структуру, руководимую общими политическими органами. В декабре 1950 г. совет НАТО в основном одобрил французские предложения и рекомендовал разработать соответствующий конкретный план.

Но в кругах НАТО проект Плевена стремились видеть не изолированно, а как часть мер по формированию взаимопереплетенной, но единой сети отношений безопасности между всеми западноевропейскими государствами и Соединенными Штатами. «Натовская» составляющая европейской оборонной политики должна была играть ключевую роль независимо от успеха или неуспеха чисто европеистских проектов. Одобрив инициативу Р.Плевена, декабрьская сессия совета НАТО в 1950 г. одновременно приняла решение о роспуске военной организации Западного союза (Брюссельского пакта) в виду ее слияния в военной организацией НАТО. Главнокомандующим ВС силами НАТО в Европе был назначен американский генерал Дуайт Эйзенхауэр. Позиции Британии в европейских оборонительных структурах в результате этого решения резко ослабли, так как с роспуском военной организации Западного союза теряла смысл должность начальника штаба вооруженных сил ЗС, которую занимал британский представитель фельдмаршал Бернард Монтгомери. Британия чувствовала себя оттесненной на вторые роли.

Ее и прежде никогда не привлекала идея «самоограничения суверенитета интеграцией», особенно в такой важнейшей области, как военная. Теперь же отношение Лондона к французским проектам {♦} стало еще более скептическим. «План Пленена» казался британцам не соответствующим британскому видению стратегических реалий. Он не способствовал усилению атлантического начала в европейской политике и был политически слишком узок. Когда в апреле 1951 г. в Париже открылась конференция по обсуждению «плана Плевена» с участие делегацией Франции, ФРГ, Италии и стран Бенилюкса, британские представители отказались принимать в ней участие. Только в январе 1952 г. во время визита в Вашингтон премьер-министр Великобритании У.Черчилль под воздействием Г.Трумэна согласился подержать усилия по созданию единой европейской армии, но официально не присоединяясь к Европейскому оборонительному сообществу. Таким образом, круг потенциальных участников ЕОС оказывался ограниченным шестью странами-членами ЕОУС.

К содержанию главы

Подписание Боннского договора о прекращении

оккупационного статуса Германии и Парижского

договора о Европейском оборонительном сообществе

В Москве очевидность намерений США разрешить перевооружение Западной Германии и добиться ее включения в западную систему союзов не вызывали сомнений. Советское руководство продолжало считать этот путь пагубным для европейской стабильности и чреватым возобновлением германской угрозы. Кроме того, И.В.Сталин болезненно относился к присутствию в Европе американских войск, считал его дестабилизирующим и стремился найти способ устранить основу для его сохранения. Поскольку формально нерешенность проблемы Германии давала основание Соединенным Штатам держать свои войска в Европе, СССР был готов пойти на уступки в германском вопросе ради устранения из западной части Германии американских контингентов.

В марте 1952 г. СССР и ГДР выдвинули совместный проект «Основ мирного договора с Германией». Этот план предусматривал прекращение оккупационного статуса обеих частей Германии, восстановление ее единства и восстановление германского государственного суверенитета в границах, определенных Потсдамской конференцией (то есть с восточными границами по Одеру и Нейсе). Единая Германия получала право иметь вооруженные силы, но должна была придерживаться политики нейтралитета и невхождения в военные блоки. Это был по-своему грамотный ход, рассчитанный на общественное мнение Западной Германии, в котором в тот период естественное стремление к объединению страны временами получало преобладание над подогревавшимся правительством и западными державами тяготением к сотрудничеству на панъевропейской и атлантической основах. Идея нейтрализации Германии представлялась безоговорочно неприемлемой в Вашингтоне и отчасти в Париже. Но она казалась таковой далеко не всем немцам в ФРГ. Сильной стороной советского проекта было предложение отменить в Германии оккупационный режим – предложение, которое Москва официально {♦} сумела огласить раньше, чем западные страны. Западные державы должны были действовать как можно скорее.

Стремясь нейтрализовать эффект советских предложений, 26 мая 1952 г. представители США, Великобритании, Франции и ФРГ подписали в Бонне общий договор об отношениях ФРГ с тремя другими западными державами. Это документ провозглашал отмену оккупационного статуса на территории западных секторов и предоставление ФРГ суверенитета во внешней и внутренней политике. Западная Германия при этом не могла при помощи силы или без ведома западных союзных держав менять свои государственные границы, заключать мирный договор с СССР и препятствовать представителям США, Британии и Франции в доступе на территорию Западного Берлина. В тексте подтверждалось право ФРГ продолжить участие в ЕОУС. Западные державы сохраняли право держать свои войска на западногерманской территории до момента окончательного мирного урегулирования вокруг Германии и восстановления территориального единства страны, а Западная Германия отказывалась от права требовать их вывода (западные державы опасались подобного варианта развития событий в случае прихода к власти в ФРГ социал-демократов).

Однако Боннский договор содержал существенную оговорку: он могу вступить в силу только в случае вступления в силу договора о создании Европейского оборонительного сообщества, подписание которого было назначено на 27 мая 1952 г. в Париже. Подписание этого договора министрами иностранных дел Франции, ФРГ, Италии и стран Бенилюкса в самом деле состоялось в назначенный срок. Парижский договор регламентировал порядок и условия формирования единой европейской армии. Смысл соглашения состоял в том, что Федеративной Республике отныне официально разрешалось иметь собственные вооруженные силы (бундесвер). Однако германские войсковые контингенты должны были поступать непосредственно под командование руководящих органов Европейского оборонительного сообщества. Иными словами, германским офицерам предстояло служить под командованием не обязательно германских генералов. Франция рассчитывала занять ключевое положение в командовании ЕОС. Таким образом, Западная Германия получала собственную армию, но не получала права ей самостоятельно командовать.

Соглашение предусматривало тесное взаимодействие ЕОС с НАТО. Фактически единая европейская армия, в случае ее создания, должна была оказаться под контролем командования НАТО точно так же, как под его контролем в декабре 1950 г. оказалось военное сотрудничество западноевропейских стран по линии Западного союза. Управляющие структуры ЕОС предполагалось выстроить по аналогии с руководящими органами ЕОУС. Теперь Боннский и Парижский договоры предстояло ратифицировать.

Дата добавления: 2015-08-27