Дальше Сантерия. Или какое-нибудь карибское смешение традиций. Неправильный брэнд магии, даже если бы мы смогли разобраться в тяжелом диалекте. Грасиаз. Арэвуар.
Наконец-то здесь пахнет правильно, пахнет достоверностью. Здесь мрачно и по-деловому аккуратно. Непретенциозно, загромождено, но чисто. Эксцентрично выставленные травы, свечи, подержанные книги с мило потёртыми обложками, тайны в каждой щели. Даже Скалли может почувствовать это. Мы осторожно обходим пентаграмму на полу. Этот хозяин выглядит проницательным и весьма сознательным. Хозяйка. Я достаю пакет с колдовской пылью, и она отпрянула, не от страха, а с предосторожностью, как тот, кто видит новичка, неуклюже обращающегося с бензопилой.
Она узнает вещество. Заговор, говорит женщина. Заговор определяет точность и действенность магии. Я слышал о таком понятии в неточных терминах, но не связывал его с этим делом. Заговор может быть любым, но этот держится на энергии. Что является источником энергии этого парня? Я начинаю улавливать мысль, но молчу, чем избегаю ненужного риска.
Почему я все еще делаю это со Скалли? Это настолько ребячески; она знает, что я полон бредовыми идеями и что каждая идея не в лучшем виде. Тогда почему я не делюсь мнением? Иногда я будто управляю выбором времени своих откровений. Это часть образа Призрака, чтобы доставать из воздуха потрясающие гипотезы, которые фактически оказываются реальностью. Скалли наплевать на образ Призрака. Просто выполняет свою работу. Но она приспособилась к моим способам, как и я к ее. Фактически, она так же осторожна в раскрытии себя перед фактами. Но в то время как я делаю это, чтобы быть типа производящим впечатление, она делает это, чтобы не быть смущенной. Мне плевать на смущение. Она скрупулезна, ставит точки над «i» и излагает свои отчёты осмотрительным языком. Она способна защитить наши спины от канцелярских крыс. Она придаёт некоторым самым маловероятным случаям научный лоск. Поставить в тупик из-за произведения впечатления, Призрак.
X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X
Резиденция Уидеров, Милл-Вэлли
Нэн Уидер скончалась. Очень драматично скончалась. Ее последняя магнитно-резонансная томография сожгла ее взрывом радиации.
"Вор" было выжжено, будто клеймо изготовителя, на ее обугленной коже, и нестираемо выгравировано на ее утренней сканограмме мозга. Охотник вернулся. Уидер, преследуемый, должно быть видел результаты сканирования ранее. Не требуется врач или квалифицированная техника, чтобы прочесть это: "вор" буквально написано в оттенках серого на диапозитивах. Как долго этот парень будет отрицать всё?
Полагаю, это не имеет значения. Теперь он верит и отчаянно цепляется за надежду, что его дочь можно защитить.
Но даже теперь Скалли должна выпытывать у него тот факт, что неизвестный подозреваемый приходил к нему. Господи, с чем, как он полагает, мы работаем? Но я остаюсь безучастным. Подталкивать его сейчас, когда он так близок к тому, чтобы сломаться, не поможет.
Ах, стыд препятствовал ему. Человек нашёл высокомерие в человеке на вершине медицинской области, области, которая содержит больше искусства, смешанного с наукой, чем он хочет признать. Неудачи случаются с другими. И за рамками высокомерия он по существу хороший человек, хороший доктор. Он действительно хочет вылечить каждого пациента, который проходит через его руки. Но эта бедная, молодая женщина не могла быть исцелена, ей оставалась только боль. "Первое, не причинять вреда". Но куда опускается вред для облегчения чьих-то страданий? Она умерла не от передозировки морфия; она умерла от травмы. Но наряду с избавлением от боли лекарство расслабило тело в его тщетной борьбе, и она умерла спокойно, без конвульсивных спазмов.
Ну, теперь у нас есть имя, чтобы связать с мотивом и лицом, чтобы накинуть правоприменительные сети. Линнетт Питти. Джейн Доу, разбитое тело в аварии автобуса. Ее папа охотится на вора, укравшего ее молодую жизнь, если я не ошибаюсь. Теперь пришло время ловить магический заговор.
Скалли исследует историю Линнетт Питти. Она намного лучше, чем я, в обхаживании компьютерных ботаников, чтобы они выполнили ее распоряжение. Я буду просто следить за Уидером. Думаю, конец уже близок.
X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X
Окленд, Калифорния
Это самое мрачное кладбище, которое я когда-либо видел. Я видел печальные; я видел зловещие. Это - бездушное. Оно, должно быть, похоже на уголок Ада для Папы Питти, как место для его милой Линнетт, место как можно дальше от их лесного Эдема. Я сомневаюсь, что большинство жителей пригородной зоны, которые каждый день проезжают по автостраде мимо, даже знают, что это место существует, что в Окленде есть такое место, как кладбище для бедняков и бродяг. Если они вообще замечают его, это лишь географический кусочек земли, который кто-то вырвал из городского пейзажа между дорогами. Кто бы подумал, что это кладбище принадлежит городу?
Имя - Орел Питти, как сообщает Скалли. Единственное упоминание о нем и его дочери: неудачная попытка вакцинации, когда девочка была маленькой. Всё. У них нет других страниц в публичных записях, нет собственности, нет налогов, нет номера страхового полиса. Они жили в маленьком районе девятнадцатого века, возможно, восемнадцатого. Вероятно, рождённые дома на неотмеченной проселочной дороге, принятые местной акушеркой. Не получали образования. Потом когда-то, почему-то молодая пташка подумала расправить свои крылья, но разбилась при посадке на другом конце континента даже прежде, чем смогла взлететь. И ее папа приехал с Востока, со своих гор, чтобы отомстить миру, который заманил ее и, по его мнению, убил ее, воплощённому в человеке, докторе Роберте Уидере.
Теперь я не настолько самоуверен в своем разоблачении заговора. Как обычно и происходит, установилась жестокая реальность, и я только надеюсь поторопить конец этого, прежде чем Питти сможет обрушить ещё разрушения на эту растерянную семью. Я вручаю Скалли свой зонтик и открываю гроб.
Мой живот рухнул вниз. Питти нужно быть ближе к своему источнику больше чем я думал. Тело исчезло.
X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X
Шоссе 99, Tulare County, Калифорния
Какова скорость тьмы?
Я на автомате покинул общежитие Фостер Сити. Я достигну цели. Я уже еду. Мы поймаем неудачника. Это произойдёт.
Я на шаг, два позади старика Питти. Я послал Уидеров укрыться в лесах, в горах. О, разумный поступок, Призрак. Настоящий счастливый случай, что я перехватил те газетные известия о его бедной домовладелице. И повезло, что плотоядные бактерии – это новости. Куру не захватила бы так легко первое место.
Спасибо Господу за фото-роботов. Быстрое опознание соседями дало нам ордер на арест. Но Орела Питти нет. Тело Линнетт было укрыто одеялом в его кровати, но, о, Господи! голова исчезла.
Я взял какую-то развалину, чтобы добраться из Сан Матео в Фресно, и сейчас застрял в этом арендованном куске старья. И сколько еще этот Детройт может глохнуть на этом заброшенном шоссе? Девяносто миль в час, пусть дорожно-патрульная служба знает, что я достигну цели. Я мчусь сквозь темноту к горам.
Источник его энергии у него с собой. Он обладает энергией. Голова у него, черт возьми!
Уидерсы – легко поражаемая цель, притягивающая Питти, как естественная добыча притягивает своего естественного хищника. Эти жалкие остатки от семьи, внезапно потерявшие почву под ногами, доверившиеся нашей охране, не заслуживают быть принесёнными в жертву обычаям древних гор, стать целью гнева Питти против мира, который забрал его любимицу.
Скалли, Скалли, будь осторожна. Пожалуйста.
Он не убивал пожилую женщину, заверяю я себя. (Он изувечил ее, шепчет мне разум) Он не предан злу. Он рассматривает его как правосудие. Он знает, что неосторожное зло отрикошетит с помощью всего, что он считает священным. Только виновный и те, кого виновный любит, заслуживают смерти. Как умерла его любимица. Пока он не позволил всему этому погрузиться в безрассудную ненависть. Дерьмо, эта штука ездит вообще?!
Я думаю о ее руке, связывающей меня с реальностью, удерживающей меня от растворения в небытие. Сейчас она - моя реальность. С этими вероломными моментами становится всё труднее и труднее справляться. Где это закончится? В ее могиле и потом вскоре в моей? Это не выбор. Сбавь скорость, дыши. Она так же хороша, как любой в экспресс-анализе, правильном решении в кризисной ситуации. Доверься ей. Доверься ее разуму. Доверься Богу, в которого она верит. Доверься силе своего чрезвычайного стремления. Как обычно, все это заканчивается прыжком к моей полной эгоистичности. Пожалуйста, пусть она выживет, потому что она заслуживает. Аминь.
Она нуждается во мне, чтобы я прикрыл её. Боже милостивый. Еще тридцать миль по холму к Секвойе. Я звоню в поисках подмоги местным шерифам, смотрителям, кому угодно, кому дозвонюсь. О, Скалли.
X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X
Национальный парк Секвойя, Калифорния
Иголки красного дерева хрустят под моими ногами, когда я тихо выхожу из своей машины. Я кожей чувствую его присутствие. Я приказываю своим коже, ушам, глазам разыскивать его. Машина Скалли. О, чёрт! Стекло разбито. Подожди. Не упусти ничего. Никакой крови на руле, никакого нападения, никакого похищения. Тогда что? И вдруг я вижу. Маленькая кукла, человечек из мешковины, валяющийся в грязи. Мое сердце выпрыгивает из груди. В глаза вколоты гвозди. Я знаю, что это предназначено не для Уидерсов, а для их защитника. Я вытаскиваю кусочки железа, злобно отшвыриваю и ударяю ногой по грязи. Источник все еще с ним; это разрушит чары?
Приближаясь, я распознаю приглушенные крики, доносящиеся из темного дома. Я стискиваю зубы, в одной руке сжимая оружие, в другой - куклу. Дорожка, ступени, крыльцо... Голова стоит как страж у двери. Выстрелы! Ощущение, будто я бегу в воде, пока пробиваюсь в освещённую пламенем комнату.
Скалли стоит спиной ко мне, резкий запах пороха идёт от пистолета «Сиг», который она медленно опускает. Питти лежит у ее ног. Она переводит взгляд на меня, зрачки полностью расширены, несомненно, она заметила остатки моего панического лица. Я протягиваю ей маленькую фигурку, и она берет её. Она ничего не говорит, но смотрит на сморщенные отверстия для глаз. Она проверяет Орела Питти. Жив, едва лишь. Я достаю свой сотовый и пытаюсь узнать, где та подмога, которую я вызвал. И пришлите медработников - немедленно. Когда она поворачивается, чтобы подняться по лестнице и проверить Люси и Роберта, я вижу, как ее дрожащие плечи выпрямляются. И всё это благодаря ей. Удивительно, поразительно.
В общем, мне всё равно, на работе мы или нет. Она должна будет смириться с моей нуждающейся близостью, когда у нас появится возможность рухнуть на кровать.
X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X
Медицинский Центр Сан-Франциско
Мы были на ногах тридцать шесть часов. Стрельба и арест могут порождать много бумажной работы и допросов.
Она находится в административном отпуске - опять. Вторая стрельба за четыре месяца. Главнокомандующая города Фресно с подозрением смотрела на это. Эта агент всегда хватается за оружие? Нет, мэм, у нас просто привычка находить друзей из низшей среды. О чём вы думаете? Она чуть не погибла в своём собственном доме от рук человека, намерение которого состояло в том, чтобы расчленить ее. Она застрелила его. Прошлой ночью она была разоружена старым жилистым негодяем с ножом, который убил двоих человек из семьи и упорно атаковал оставшихся в живых. Когда она вернула своё оружие, она выстрелила и в него тоже. Она - целитель, не убийца, но иногда всё заканчивается вот так.
Я рассказал офицеру минимум, что видел, затем остановился и заткнулся. Скалли наконец научила меня.
Люси Уидер, благословите ее неожиданно непоколебимое и смышлёное сердце, посмотрела в глаза офицера Мэри Дилюциа и сказала ей, что, да, он угрожал им ножом. Питти произнёс слова "око за око" в связи со смертью пациента, как стало известно, его дочери. Затем у ее отца случился сердечный приступ. Агент Скалли обезвредила нападавшего, оказала помощь ее отцу и вообще спасла их обоих.
Она даже обработала рану мерзавца, напавшего на них. Что касается нее, то агент Скалли - ангел-хранитель. Тогда перестаньте впустую тратить ее время. Дилюция не могла с этим спорить, особенно когда ознакомилась с неприятным делом, которое внезапно приземлилось ей на колени. Она поставила свою подпись на нем. Будет еще одно слушание в Округе Колумбия, но это будет формальность.
Скалли потягивает свой кофе без кофеина и прислоняется к дверному косяку палаты интенсивной терапии, закрывая глаза, но потом резко открывая их. Я хочу сделать свою обычную рутинную работу и заставить ее поговорить, но прекрасно знаю, что не нужно заставлять.
Она поделится тем, что происходит с нею, в свое время своим собственным образом.
X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X
Долина Напа, Калифорния
Поразительно, насколько легко для меня выворачивать Душу, доносить свои эмоции. Не обязательно в разборчивой форме, заметьте, но почти. То, что легко для меня, - настоящая пытка для Скалли.
Она не спрашивает, куда мы едем. Я подумал бы, что она уснула, настолько неподвижной она была, но я вижу отблеск лунного света в ее глазах. Такая тихая, даже ни вздоха, казалось, она сдерживает даже звук своего дыхания.
К черту оставаться в Bay Area. Что касается Бюро, то мы лежим под одеялами в наших кроватях в Милл-Вэлли. Я позвонил Кимберли - Скиннер был на совещании - и сказал ей, что завтра мы берём выходной и послезавтра тоже. Если мы вдруг будем нужны, пусть свяжутся с нами по мобильной связи.
Я оставляю Скалли в машине.
Регистрирую нас в Verdigris Bed & Breakfast, у мистера и миссис Тимоти Коннелли, приятных хозяев гостиницы. Миссис Коннелли улыбается ласковой улыбкой бабушки и отмахивается от моих извинений за наше позднее прибытие. Она и ее муж управляют, очевидно, популярным местом.
Уютная комната с кроватью королевского размера и видом на виноградник Напы – за мой счёт. И в ванной комнате есть и настоящая ванна, и настоящий душ. Я проверил. В моей сумке упаковано кое-что, что я приобрёл в одном из пастельных магазинов нового века: набор ароматических масел для ванны, гели и натуральную губку. Скалли тогда слегка посмеялась. С каких это пор я принимал ванны? Я подарил ее загадочной улыбке своё лучшее выражение лица. Разумеется, она знала, что это было для нее. Но она не принимает ванны, находясь на задании. Она не позволяет своему разуму или телу расслабляться. Кроме того, она ненавидит прерывать это потворство своим желаниям, что может случиться, когда она на работе. Она целеустремленна во всем. Душ был повесткой дня в течение последних двух недель - быстро и эффективно. Теперь последнее дело завершено.
Она падает в мягкое-мягкое кресло, ее глаза, наконец, закрываются. Я держу свой рот на замке и занимаюсь тем, что убираю наши сумки.
"Малдер, так опять-таки, где мы?"
"Долина Напа".
"Зачем?" она старается оставаться в сознании. "Это ведь нам не по пути?"
"Потому что мы устали, и, да, это не по пути, но я хотел уехать из Марин. Как глава этого отдела, я назначаю себе два неоплачиваемых отгула. А ты находишься в отпуске".
"Хммм".
Она не открывает глаз. Я выхожу из спальни и продолжаю свои приготовления в ванной. Хорошая, большая ванна; мы оба сможем там поместиться. Но она не для меня. Она для нее. Я проверяю напор воды. Да. Немного горячей, чем нужно. Скалли даже нравятся расслабляющие горячие ванны. К тому же, она скоро остынет. Я достаю три вида масла: расслабляющее, духовное и романтическое. Расслабляющее, без вопросов.
Я нюхаю его. Определенно здесь лаванда. Это напоминает мне о летней поездке в Прованс, короткий отдых от колледжа, когда я действительно не испытывал желания возвращаться домой. Франция за сто франков в день. Как насчёт тех дней до инфляции? Я хотел бы увидеть Скалли в летнем платье на холмах Прованса, около Нима, блуждающей среди Римских развалин. Как и в Южной Калифорнии, там жарко и засушливо, но без смога и сумасшествия.
Мы никогда не были в отпуске вместе. Поездки означают работу. Мы стремимся спрятаться и зализывать наши раны во время любого перерыва в работе. Или она уезжает, чтобы увидеться с членами своей семьи. Мы оба такие целенаправленные. Она права; мы должны выйти из проклятой машины.
И для начала залезть в ванну.
Я становлюсь перед нею на колени и осторожно начинаю снимать с нее туфли, чулки, ласкаю ее изгибы. Затем тянусь к ее вязаному топу. Десять к одному, что она подумает о том, что я собираюсь заняться с нею сексом. *Какого чёрта ты делаешь, Малдер?* Она знает, каким похотливым дьяволом я являюсь, и прошло одиннадцать дней.
Итак. "Что ты делаешь, Малдер?"
Она произносит это не оборонительно; она расслаблена и любопытна. Просто продолжаю ставить в тупик, Малдер.
"Я набрал тебе ванну, Любовь моя".
Глубокое дыхание. "Боюсь, что усну там и утону".
"Именно поэтому ты была сообразительна и воспитала своего слугу для ванной".
Я продолжаю тихо снимать с неё одежду. Она сонно наблюдает, как будто это происходит с кем-то другим. Я даже не завожусь, хотя не могу сопротивляться быстрому прикосновению губами к ее плечику. Я так горжусь собой. Я укротил зверя. В данный момент.
Скалли в любом гигиеническом состоянии пахнет чудесно. Ну, разве только не после взрыва на заводе метана. Но даже тогда она не была так плоха, как я утверждал, когда дразнил ее этим. Я вдыхаю ее аромат, вытаскивая ее из кресла. Если небеса и существуют, то они пахнут как Скалли.
Скалли обнажённая очень отличается от Скалли одетой. Одетая, она явно выделяется на общем фоне, опрятная и компактная. Обнажённая - она кажется сотканной из света. Я никогда не видел такой кожи как у нее; это вероятно одна из ирландских генетических особенностей, но я люблю рассматривать это как особенность Даны Скалли. Посреди радости и благоговения, которые я чувствую, когда раздеваю ее, я вновь дрожу от вида ушибов на её теле: свежие фиолетовые синяки от схватки с этим ублюдком Питти, старые шрамы здесь и там, где Скалли падала, или где её ударяли, или швыряли, свежие красные рубцы от «учтивости» подонка Пфастера, и этот красный шрам под ее ребрами, где она поймала пулю в прошлом году.
Я не могу непосредственно взять вину за последнее. И Скалли настаивает на том, что я не должен чувствовать вину ни за какое из ее телесных повреждений. Но я чувствую, за все. Ее отношения со мной обозначили эти шипы в ее жизни. Но сейчас главным образом я держу это при себе. Она определила мне размер штрафа в пять долларов, если я буду делать любые замечания, которые она посчитает чрезмерно страдающими комплексом вины или без нужды самоуничижительными. И она непреклонна. Она говорит, что не любит слушать, как я выражаю неуважение к ее любимому мужчине. Тем более что это я и есть. Первый месяц привел на концерт в Линкольн-центр (Ицхака Перлмана) в первые ряды партера. Во втором месяце я предложил очень хороший ужин в «Галилео». На третий месяц я сбил цену и покрыл штраф вечером напитков и закусок в джаз-клубе. Теперь я умышленно отказываюсь от колкостей самоуничижения, только чтобы раздразнить её и сделать котенку приятное. И когда я делаю, она закатывает глаза и соединяет вместе кончики пальцев, когда я вынимаю свой бумажник.
Она немного пошатывается, когда мы заходим в ванную. Я поворачиваю ее и оборачиваюсь вокруг нее, а она утыкается носом в мою рубашку. Я хотел бы вселить в неё что-то, что редко имел сам: веру в будущее, немного надежды и радости. Так или иначе, она застряла со мной в машине, и всё это было отнято у нее. Всякие двери захлопывались перед её носом. Иногда, будучи в мрачном настроении, я думаю, что должен сказать ей оставить меня, уйти и жить. Но это не решение. Она любит меня; вот в чём дело. Дорожка, которую она выбрала, внезапно не испарится, если бы я оттолкнул ее. Самое близкое, что я получил, подталкивая к разделению, было после Антарктики.
"Ты должна быть так далеко от меня, как только можешь".
Она должным образом и быстро расправилась с этой мыслью. Мы тогда даже не были любовниками в общепринятом смысле этого слова. Но она не собиралась уступать моему самопожертвованию, или Заговорщикам, или своим собственным сомнениям. Скалли самый сильный человек, которого я знаю, и она даже не понимает этого. Мне хотелось бы требовать пять долларов за каждый взгляд недовольства, который я улавливаю на ее лице, когда она думает, что не соответствует собственным стандартам.
Я веду ее в ванную, и она вдыхает ароматный пар. Она бесхарактерно погружается в воду, ее тело уже краснеет от горячей воды. Я усаживаюсь на полу рядом с ванной и наблюдаю, как ее руки и ноги колыхаются под водой, волосы вьются от пара, грудь повышается и опадает, пульс на шее бьётся немного быстро: жизнь, благословенная жизнь. Так сильно, как она живет, она мастер в полном освобождении всей напряженности, когда позволяет время. Я плыву с нею в этой капельке вечности. Это похоже на освещённую звёздами рощу, время и место отдыха игнорирует непрерывное давление кармы. Я не хочу покидать это место.
Я беру ее очищающее средство для лица и спонж и потихоньку начинаю удалять ее макияж: тени, тушь, подводка, всё очень нежно. Неподвластная времени, Скалли становится ещё моложе, морщинки разглаживаются благодаря нашим успокаивающим действиям и изменяются в более мягкую форму. Она выглядит как работа да Винчи или Вермеера, залитая мягким светом. Краснота сошла с кожи, но остается розовой в горячей воде. Лёгкий, словно пёрышко, поцелуй в ее бровь, и она слабо улыбается, ее глаза все еще закрыты.
Теперь гель и мягкая, новая губка. Я поднимаю ее руку и веду губкой по ее тонким линиям. Вы подумали бы, что она хрупкая, но она сделана из закалённой стали физически и духовно. Моя рука следует по естественной дорожке вверх и вниз по ее позвоночнику, лопаткам. Она вращает головой, когда я перехожу к ее шее, открывая горло. Я методично очищаю все ее тело, прикасаясь к ней чувственно, но не сексуально, восхищаясь тем, что делаю для нее эту простую вещь.
Ароматная вода льется из моих ладоней, когда я ополаскиваю ее. После она выбирается из ванны и оборачивается в свежее банное полотенце. К счастью, я бросил одно в сумку с вещами для ванны. Мы научены, что определенные принадлежности необходимы в поездках. Я ненавижу вытирать ее этими носовыми платками из наждачной бумаги, которые в некоторых из этих мест называют полотенцами.
Она почти спит. Хорошо.
Я достал ее пижаму, но она трясёт головой и дёргает меня за одежду.
"Рядом с тобой?" голые, кожа к коже, она имеет в виду. Иногда моя кожа - ее одеяло.
"Конечно". Я быстро раздеваюсь. Не возражаю. Я только за. Тринадцатилетний-Малдер в Лос-Анджелесе таращится на шлюх на Голливудском бульваре. Малдер-младший бодрствует и надеется. Позже, дружок, позже. Он немного успокаивается. Агент-Малдер признает, что больше нет тайн, которые будут разгаданы сегодня ночью. Параноик-Малдер ворчит, что, да, предположим, что мы в безопасности здесь. Друг-и-любимый-мужчина-Скалли – герой дня, горд и счастлив быть здесь и обнимать уязвимую-Скалли. Позволять множествам Скалли отдыхать всю ночь.
Под душистыми, прохладными простынями - спасибо миссис Коннелли - мы устраиваемся в любимой позиции: ее голова на моем плече, тело к телу, ее бедра охватывают одно моё, мои руки на ее спине и бедре.
"Спасибо". Ее слова - шепот.
Я целую ее волосы и слушаю ритм ее дыхания, пока она уплывает в страну снов.
X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X*X
Verdigris Bed & Breakfast, Напа, Калифорния
В темноте я чувствую, как она исследует мою кожу.
Я люблю ночью просыпаться от этого. Иногда неожиданно мы просто нуждаемся быть прямо здесь, прямо сейчас, физически. Спонтанно. Постоянно теперь.
Или может это не настолько неожиданно. Я думаю, что сейчас мы нуждаемся в неприкрашенной близости друг друга. Я был счастлив с тех пор, как нашел свою сестру. Жизнь стала воздушной, светлой и иллюзорной. И немного страшной. Многое стало страшным и для Скалли тоже. Я думаю, Донни Пфастер все еще оглядывается через плечо, обвиняя ее во всех ее грехах, протягивая власяницу, которую она вполне готова была носить. И я был не связан, почти отстранился от досягаемости ее рук. Я мог потерять ее в тех горах. Я не хочу, чтобы мне пришлось искать ее в звездном свете.
Но здесь, сейчас, в этой постели, в темноте мы живём друг в друге.
Сегодня ночью она нуждается в том, чтобы взять узды. Последние недели нас вели события. Я лежу, готовый сотрудничать с ее прекрасными, чувственными импульсами.
Какая часть меня является ее "ароматом ночи"? Ее губы пощипывают и оттягивают плоть у моей шеи, ее руки бродят по моим плечам и спине. Ее губы оставляют след, мягкий и теплый, затем быстрое ощущение прохлады, когда ее язык оставляет влажный след. Ее волосы мягко хрустят в моих руках. Ее нежный рот, ммм... позади моего уха, вниз по линии подбородка. Да, любимая моя, остановись на моих губах. Она тихо исполняет. Ее руки перемещаются, проводят сквозь мои волосы и массажируют кожу головы. Мы целуемся глубоко и как следует, губы, языки и зубы объединяются. Да. Время исчезает. Оно не потеряно. Мы просто поглотили его.
Теперь она двигается дальше. Неторопливо ведёт по моему животу лицом, щекоча меня носом, обнимая меня за талию как подушку. Я чувствую, что ее губы улыбаются, и сам улыбаюсь темному потолку. Все, что ниже талии, готово и полно желания, но я терпелив. Она продолжает ласково дразнить нижнюю часть живота; мой член утыкается в ее подбородок, жаждущий и надеющийся.
Скоро, достаточно скоро ее руки скользят подо мной, и она массирует округлые мышцы моей задницы. Она расслабляет меня, одновременно возбуждая. Эти руки, эти губы проводят полную проверку плоти моих бедер. Затем момент остановки дыхания. О, это здорово, Скалли.
В ее руках и рту я чувствую себя Рождеством, которым наслаждаются и которое обожают. С другими любовницами главным часто было согласование на будущую любезность. Но Скалли щедро отдает и берет. Сначала я пытался убеждать, но ее слова и действия были решительными: доставление удовольствия мне доставляет удовольствие и ей. Невероятно. Разумеется, доставление удовольствия ей доставляет удовольствие и мне тоже. Но это просто кажется естественным.
Прошло одиннадцать - не двенадцать - дней, и я не планирую кончать ей в рот. Нет. Напряжение почти болезненно, но я нежно беру в ладони ее лицо и отстраняю от себя. Мы садимся на колени, прижимаясь бедрами, телами, губами и крепко обнимая друг друга, короткими настойчивыми движениями поглаживая наши гладкие обнажённые тела. Я скучал по этому. Она толкает меня на простыни, не разрывая нашего крепкого объятия.
Я стремлюсь пробудить каждый ее квадратный дюйм и запустить фейерверк, который заставит ее растаять и превратиться в лужицу на подушке. Давай не будем торопиться, чтобы сделать всё правильно; давай создавать веские причины для сладких снов.
"Сейчас".
Сейчас? Ну, я-то готов, но не думаю, что она тоже. Она касалась меня искусно, доставляя удовольствие, которое заставило меня мурлыкать, но я пока не чувствую, что подобное происходит и с ней. Я едва коснулся ее; я рассчитывал некоторое время поиграть с ее телом, посасывать и терзать ее груди, целовать другие ее губы, любить и ласкать ее, пока не услышу звуки приближающегося кульминационного момента.
"Пожалуйста. Сейчас".
Я протягиваю руку вниз, кажется, она достаточно влажная. Однако я пока не думаю, что она кончит. Она выглядит вялой, и ее дыхание глубокое и устойчивое. Она вздыхает и прижимается губами к местечку между моей шеей и плечом. Итак. Это комфортный секс. Я справлюсь с этим. Только займу одну минутку, чтобы поцеловать ее глаза, носик и раковинку ушка. Нужно замедлиться, даже если мое тело кричит: "Я собираюсь заниматься сексом! сексом!" Мне почти сорок, Бога ради. Контроль должен быть преимуществом.
Она протягивает руку и вводит меня в себя; ее мускулы приветственно сжимают меня. Спасибо за то, что обладаешь мною, Любовь моя. Я продолжаю осыпать ее кожу поцелуями, затем снова возвращаюсь к её губам - восхитительные, я могу остаться здесь навсегда - и начинаю медленно поглаживать. Я продвигаю пальцы вниз, где они сделают самое приятное. Мой разум ищет отвлечения, чтобы помешать ему удрать от меня, когда она прерывает меня, протягиваясь к лампе. Тусклое, теплое свечение приводит нас к облегчению.
"Просто отпусти себя, Малдер. Я в порядке - мне хорошо. Я просто хочу видеть тебя и чувствовать".
Я смотрю вниз и плыву в ее огромных зрачках. Я не могу прочесть ее. Но она слабо улыбается, ободряюще, затем становится серьезной и сосредоточенной. Тяжело поверить, что это все, чего она хочет. Мое бушующее либидо и воспоминания о ее чувственной страстности в других случаях поспорили бы, но если это то, чего хочет моя любимая, то я сдамся ей, и она может наслаждаться зрелищем. У нас есть ещё полтора дня, в конце концов.
Я позволяю своему телу установить ритм, а глазам охватывать ее сливочную кожу и падать в ее полузакрытые глаза. Она вытягивается, затем небрежно прослеживает изгиб груди. Прекрасная. Это похоже на комбинацию порно и похода в Лувр. Я собираюсь пролиться в художественную работу стиля барокко, Тициана, возможно. Это прекрасный художественный вид ночи. Мой темп ускоряется так же, как и наши дыхания. От моих движений ее волосы становятся пламенным ореолом, ее глаза вспыхивают синим. Ее руки скатываются с моей спины и притягивают меня глубже, будто она хочет, чтобы я погрузился в ее матку. Она отчаянно сжимает меня. Сильнее, Малдер, сильнее.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 41 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |