Глава 15"Момент ясности"
Мы с Йоханной (Yohanna) направились прямо на улицу Хэйт. Я даже не пытался маскироваться; просто старался держаться вне поля зрения всех белых ребят на улице. Мы нашли чернокожего дилера, у которого был кокаин, но не было героина, и подумали, что решим эту проблему позже. На пути обратно в отель, мы зашли в магазин спиртного, купили трубки, бутылку водки и бутылку клюквенного сока. Йоханна настояла на том, что ей нужен алкоголь. Если она отрывалась, то отрывалась на полную катушку. Бедный ребёнок, она не знала, во что себя втягивала. Мы, словно собаки Павлова, пускали слюни при мысли о том, что скоро будем под кайфом.
Вероятно, отчасти, моя заинтересованность в этом кайфе была вызвана тем, что Ультрам, фактически, являлся синтетическим наркотиком длительного действия. Несколько месяцев спустя, Луи (Louie) прочитал в прилагающейся к нему врачебной инструкции, что Ультрам не при каких условиях нельзя прописывать людям, ранее сидевшим на героине, потому что он вызывает острую жажду наркотиков. Я думаю, тот идиотский доктор из Новой Зеландии даже не читал эти правила.
Мы с Йоханной вошли в комнату и начали без остановки курить и пить, впервые увидев друг друга в состоянии получения кайфа со всеми сопутствующими наркоманскими штучками. Около пяти утра у нас закончился кокаин. Мы были не в состоянии снова идти на улицу, и у меня родилась гениальная идея. Я взял справочник Жёлтые Страницы и позвонил в службу эскорта, насколько мне было известно, у большинства девушек оттуда были связи с наркодилерами. Я нанял одну из них и попросил её найти нам наркотики. На этот раз Йоханна спокойно отнеслась к тому, что я разговаривал с другой особой противоположного пола. Девушка отправилась в Беркли, и, казалось, это длилось целую вечность. Наконец, она вернулась и принесла двадцать таблеток Валиума, немного кокаина, немного кристального метадрина, но никакого героина. Мы приняли кокаин, затем Валиум и полностью вырубились.
Всё же мы были вместе, поэтому просыпаться мне было не так ужасно, как в прошлом. Нас немного трясло, мы лежали в постели и задавали себе вопрос: "И о чём мы только думали? Это была очень плохая идея". Мы поели, попили, посмотрели, лёжа в постели, фильм и попытались забыть обо всём. Но вдруг внутренний голос говорил нам: "Эй, вы же уже всё испортили. Какой теперь смысл останавливаться?" Я вышел, купил шприцы, и мы приняли спидбол. Конечно, этого было мало, и Йоханна где-то на улицах нашла одноглазого водителя, который продал ей немного героина. Как ужасно с моей стороны было позволить своей девушке выходить на улицы Сан-Франциско в поисках наркотиков.
К тому времени мы уже должны были выезжать из отеля, но когда я сказал, что нам нужно остаться ещё на несколько дней, нас переселили в комнату побольше. Я взял телефон и снова провернул трюк с эскорт услугами. На этот раз девушка была отлично знакома с миром наркотиков и принесла нам всё, что нужно, включая пакет чистого порошкового кокаина. Моё тело уже в какой-то степени привыкло к кокаину; оно помнило случаи, когда приходили мысли: "О, да, вот как сердце переключается на пятую передачу". Я начал вводить себе огромные дозы и нормально это переносил.
Йоханна приняла меньше, но что-то решительно пошло не так. Она за свою жизнь делала это миллион раз, но именно, в этот ей стало плохо. Она прилегла, стала резко бледнеть, полился пот, её начало неистово трясти, осложнилось дыхание. Она была уверена, что умирает. Это был самый страшный момент за весь мой наркоманский стаж. Даже страшнее чем тот, когда я вошёл в гостиную Хиллела (Hillel) и увидел Ким (Kim), с синим лицом лежащую в кресле. Я так сильно любил Йо, что приходил в ужас при мысли о том, что с ней могло что-то случиться.
Перед тем, как звонить 911, я помолился: "О'кей, вселенная, у нас проблема. Девушка, которую я люблю, возможно, сейчас умирает здесь на кровати. Окажи мне большую услугу, сделать так, чтобы она не умерла". Она потеряла сознание и лежала в постели как маленькая замороженная рыбка. Но пока я разговаривал с 911, она снова начала дышать, встала и сказала, что чувствует себя нормально. Я сказал, что у нас ложная тревога и повесил трубку.
Затем зазвонил телефон. Это был администратор отеля. "Это вы только что звонили 911?" - спросил он.
"Я? 911? Нет. Вы ошиблись комнатой. Сигналы, вероятно, пересеклись".
Администратор засомневалась, но я не собирался признаваться, что звонил.
Повесив трубку, я снова вернулся к наркотикам. Из-за своего почти смертельного опыта, Йо категорически запретила себе их употреблять и пошла в спальню, чтобы попытаться привести себя в порядок. Я остался в гостиной наедине со столом, заваленным кокаином, таблетками, героином, шприцами и трубками. Вдруг, бум, бум, бум, кто-то постучал в дверь.
Я накинул на стол одеяло и открыл дверь. Это были люди из департамента полиции Сан-Франциско. Не скорая помощь, не спасатели, копы.
- Сэр, нам позвонили из 911 и сказали, что у кого-то в этой комнате передозировка героина. По законы в этой ситуации мы обязаны осмотреть помещение, - сказал коп. Они вели себя довольно прилично вместо того, чтобы просто сбить меня с ног и ворваться в комнату.
- Я не знаю, о каком звонке вы говорите, - ответил я, - здесь только я и моя девушка, мы оба в порядке.
Не сложно было догадаться, что я вру. Да ещё и под кайфом.
- Хорошо, тогда нам нужно увидеть эту девушку, - продолжил коп.
Я позвал Йоханну, она выглядела достаточно хорошо, чтобы они ничего не заподозрили. Затем копы ушли, она вернулась в постель, а продолжил принимать наркотики. Но вдруг снова, бам, бам, бам, стук в дверь. Я опять накрыл стол. На этот раз это был департамент шерифов.
- Нам сообщили, что в 911 поступил звонок о возможной передозировке, - сказал шериф.
- Нет, нет, только что здесь была полиция. Мы со всем разобрались, - ответил я.
Шериф узнал меня и ушёл, даже извинившись за беспокойство. Но я был измотан. Йоханне было нехорошо, копы продолжали приходить, работники отеля, очевидно, знали, что два наркомана отрывались у них на верхнем этаже. Вся ситуация становилась хуже и хуже.
Утром мы немного поели в ресторане, а потом полетели обратно в Лос-А. Мы оба выглядели развалинами. Но мне было этого мало. Как только мы приземлились, я решил поехать на окраину, чтобы купить много наркотиков, а затем попросил Йоханну отвезти меня в мотель и поехать домой. Это был запущенный мотель на Элварадо.
- Будь осторожен, не навреди себе. Я скоро буду дома, - сказала она.
- Прости меня, Йо, но я сделаю, то, что хочу, - ответил я.
Она ушла, а я начал принимать наркотики, улетая куда-то далеко-далеко. Но, бах, бах, бах. Снова стук в дверь. Мои нервы уже были напряжены в ожидании крэка, и я категорически не хотел никаких вторжений в свой маленький безумный мир. Затем я услышал голос.
- А.К., это я. Впусти.
Это была Йоханна.
- Я передумала, я хочу наркотиков, - сказала она.
Она проехала несколько кварталов, но потом сдалась, припарковалась в каком-то ужасно страшном районе и с платиново-белыми волосами на высоких каблуках и в длинной винтажной куртке пошла пешком обратно в мотель.
Наш загул продолжался несколько дней. В конце концов, мы поехали домой и взяли с собой наркотики. Теперь наше любовное гнёздышко было загрязнено негативной энергией крэка и героина. Но мы не могли усмирить своё демоническое поведение. Единственным радостным моментом во всём этом опыте был тот, когда мы прекратили курить кокаин и принимать героин, а лежали в постели с обыкновенными сигаретами в руках и смотрели фильмы до шести утра.
Конечно, у нас были эти милые, вызванные героином, разговоры о том, как сильно мы любим друг друга. Я помню, как в один из таких моментов говорил Йоханне, что хочу быть с ней до конца наших жизней. Я также хотел быть уверенным в том, что после смерти наши души останутся вместе. Такое вот сумасшествие.
Чаще всего мы смотрели фильм, и она засыпала в середине, поэтому я досматривал его один. Однажды это был фильм "Меньше нуля" (Less than zero), в коротком эпизоде которого снимались Chili Peppers, играли Fight like a brave. Я не видел его раньше, и меня поразила удивительная игра Роберта Дауни младшего (Robert Downey Jr.), его роль идеально отражала его собственную жизнь. В ней также было много общего с моей судьбой. Его персонаж трогательно вернул меня назад в 80-е. Я снова опустился на отметку ниже нуля. Что же меня ожидает, смерть в кабриолете по дороге в пустыню?
У меня родился новый план. Мы с Йо поедем на Гавайи и хорошо там отдохнём. Мы отлично проведём время на прекрасном острове Оаху. Мы заселились в отель с видом на пляж Уайкики и ели восхитительные жареные рёбрышки на закате (я снова начал есть мясо). Но затем мы решили продолжить наш загул. На Гавайях нельзя было достать героин на улице, поэтому я потащил свою возлюбленную в стрип бары Уайкики, где мы могли его принять. На всякий случай мы также решили сделать фальшивый рецепт, а Йоханна симулировала зубную боль, чтобы нам выдали кодеин.
В стрип клубах мы без проблем наладили контакты с людьми. Все стриптизёрши хотели тусоваться и вместе с нами принимать кокаин, а дилеры отчаянно хотели продать мне свой товар: "Чувак, я твою музыку слушаю со времён средней школы". Мы регулярно ходили в клубы, покупали наркотики, возвращались в отель и до изнеможения накачивались ими. Затем мы просыпались и говорили: "Давай остановимся. Давай поплаваем в океане, съедим что-нибудь хорошее и восстановим своё здоровье". Но к одиннадцати часам той же ночи мы уже искали наркотики. Я был ужасным подстрекателем. Йоханна же всегда умоляла меня остановиться и снова очиститься.
Спустя десять дней этого цикла, мы вернулись в Лос.-А. Приехав, мы тут же приняли наркотики у себя дома. Йо всем сердцем хотела очиститься, но мне было сложнее бросить. К сожалению, то, что мы употребляли наркотики вместе, определённо оказало влияние на наши отношения. Наша беззаботно чистая любовь была заражена и не могла выздороветь от налета нашей наркотической зависимости.
От продолжения этой наркотической гонки меня останавливало только то, что 23 марта 2000 года я должен был быть в самолёте, чтобы начать первую часть нашего американского тура в поддержку Californication. Я попросил Луи достать мне нужные средства для ускоренного лечения моей интоксикации - снотворное, лекарства для расслабления мышц и многое другое. Я был настолько слаб, не знаю, как я только смог отыграть то первое шоу в Миннеанаполисе. У меня не получилось полностью восстановиться, но я и не провалил всё. В этом туре мы впервые стали использовать два автобуса для группы. В одном ехали Джон и Фли, а в другом были мы с Чэдом. Мы начали наше путешествие и через несколько дней я стал чувствовать себя гораздо лучше.
Где-то спустя неделю, ко мне приехала Йоханна, это было хорошо, потому что нам, вероятно, нужно было быть вместе, чтобы поддерживать трезвое состояние. Но она была какой-то другой. Несмотря на то, что наше решение о наркотиках было согласованным, она реагировала на всё слишком раздражительно. Однажды мы вызвали такси и поехали провести время за городом недалеко от отеля, но когда мы захотели вернуться, началась гроза, и невозможно было найти ни одной машины. Йоханна была в ярости, сетуя на погоду и сервис такси. В итоге, она рванулась, сломя голову, в проливной дождь. Казалось, она думала, что погода хочет сломить её. Или это была моя вина. С ней было сложно общаться, но она, очевидно, страдала от боли, вызванной отсутствием в организме наркотиков.
К первому апреля, благодаря постоянному потоотделению и упражнениям, я снова чувствовал себя на миллион долларов. В этом туре мы работали как часы, постоянно куда-то ехали по шоссе, даже не понимая, где мы. Той весной мы побывали в Небраске, Айове, Миссури, Оклахоме, Арканзасе и Техасе. Мы с Чэдом всё ещё находились в одном автобусе, поэтому обстановка у нас была не особо весёлая, но идеально подходила для расслабления, чтения и разговоров с Йоханной по телефону.
В тот период жизни я был моногамен и определил для себя, что вести такой образ жизни в туре имеет много общего с путешествиями без наркотиков. Когда ты чист, тебя не трогают ни наркотики, ни дилеры, ни люди под кайфом, ни вечеринки. Ты практически ощущаешь защитное поле вокруг себя, и всё это даже не проникает в поле твоего зрения. Это же можно сказать и о женщинах. Я не поддавался соблазну. Если посмотреть на ситуацию объективно, то меня окружало много девушек, но я был недоступен их чарам. Я помню, как сидел в нашем сопровождающем автобусе с кучей девушек, которые определённо хотели поразвлечься. Это видно по тому, как они одеты, по тому, как они трясут перед тобой своей грудью и как сидят рядом с тобой. Они говорят: "Эй, ты же в городе. Давай веселиться". Но я отвечал: "О'кей, всем спокойной ночи. Было приятно провести с вами время. Мне нужно позвонить своей девушке".
В конце июня, группе сделали предложение, от которого мы не могли отказаться: сыграть для Пола Аллена (Paul Allen), одного из создателей Майкрософта, на открытии его Музея Рок'н'ролла в Сиэтле. Аллен нанял Фрэнка Гери (Frank Gehry), чтобы тот спроектировал дизайн этого удивительного нового здания. Мне это напоминало пивную банку стофутовой высоты, которую Гери смял и сделал фигуру женщины, а затем выстроил из неё здание. Оно было сексуальным, плавные металлические крепления, больше похоже на скульптуру, чем на здание.
В тот день мы неважно отыграли из-за какой-то технической путаницы, поэтому чтобы спасти это событие, мы вышли на бис в носках. Я испытывал ностальгические чувства, раздеваясь с Джоном. Мы не выходили на сцену в носках с ним со времён Mother's Milk. После этого в музее была вечеринка. Чэд первым решил испытать один из этих интерактивных экспонатов, но, оказалось, что он был сломан. Чэд же был весь вечер немного пьян, и до сих пор хранитель музея уверен в том, что Red Hot Chili Peppers напились и разрушили всё вокруг, хотя, конечно, мы этого не делали.
Ещё одним выступлением вне тура был благотворительный концерт для детей, который организовали Pearl Jam в Сиэтле в конце июня. Перед следующей частью тура был небольшой перерыв, я полностью потерял рассудок и ушёл в недельный наркотический загул. Никакое событие в наших планах не мешало этому, у меня было время, и я так и не начал работать над своим выздоровлением. Я тусовался, возвращался домой, даже и не думая о лечении. 27 июня пришло время отправляться в четвёртую часть тура, а я снова был худым и слабым.
Я продержался без наркотиков следующие три этапа тура. Мы закончили американскую его часть, я завершил свою работу, и пришло время снова копать себе могилу. Единственным обязательным событием были награды канала VH1 в ноябре, поэтому за несколько дней до шоу я прекратил принимать наркотики, два дня принимал Ультрам (то средство, которое вернуло меня к наркотикам) для лечения интоксикации и как-то еле-еле пережил этот концерт.
Йоханна с пониманием отнеслась к моей борьбе, но, слава Богу, она не собиралась сама идти этой дорогой, что говорило о её духовном пробуждении и стремлении к здравомыслию. Замечательно, что она не последовала за мной, потому что часто люди уходят вдвоём, а возвращается только один. Или не возвращаются оба.
В начале декабря Йоханне нужно было возвращаться к её бизнесу в Нью-Йорке, что явилось для меня абсолютным бедствием. Ни работы, ни девушки, никаких важных дел - я просто с ума сходил. Декабрь выдался довольно уродливый, потому что двадцать дней подряд я продолжал говорить себе: "Я буду делать это только сегодня, а завтра точно брошу". Йоханна вернулась ко мне, и ей приходилось жить рядом с таким маньяком. Это было тяжёлым испытанием; я просто не мог опомниться. В один момент я ушёл из дома и нашёл новый мотель Рай на бульваре Сансет. Его фасад был увешан фиолетовыми неоновыми огнями, что делало его удивительно привлекательным таким вот примитивным способом.
Но снова отряды приступили к действиям. Луи и Боб Форест начали разыскивать меня во всех местах, где я обычно бывал. Ироничным было то, что Боб жил за пол квартала от мотеля Рай, поэтому в одну из своих разведывательных миссий они проехали мимо, и бинго! Они заметили мой мотоцикл. Мозг наркомана очень странно устроен. Позднее, Боб сказал мне, что, увидев припаркованный мотоцикл, тут же позавидовал его владельцу. Ведь он, Боб, миллион раз проезжал мимо этого мотеля и думал: "Я бы так хотел вселиться сюда и пару дней просто накачиваться спидболом". Он уже долгие годы не принимал наркотики и жил с прекрасной девушкой, которая любила его. Он не лгал, не воровал, не был несчастным безумцем. Он был продуктивным, участливым, любящим и полезным членом общества, но когда он проезжал мимо, мысли уходили в другое направление: "Если бы я только мог въехать сюда. Этот фиолетовый свет такой манящий".
Когда Луи постучал в дверь, я понял, что меня снова нашли. Я попросил у него полчаса, и он сказал, что будет ждать на парковке. Я прикончил весь героин и пришёл туда, готовый ко всему, что только мог услышать в такой ситуации. Я очень удивился, увидев там Джона в его чёрном Мерседесе. Он был таким любящим и внимательным.
"Мы едем домой к Луи поговорить", - сказал он. Я сел на мотоцикл, и мы караваном поехали к дому Луи и Шерри (Sherry). К тому времени я употребил все свои наркотики и был готов к тому, чтобы закончить это. Я был под таким кайфом, что не особо удивлялся происходящему. Я хотел извиниться перед Йоханной, но она и слушать меня не хотела. Это был один из редких случаев, когда я действительно заслуживал такого к себе отношения.
Я провёл ночь у Луи, потому что они боялись, что я снова сорвусь. Я не очень-то любил принимать таблетки от интоксикации, но всё-таки попросил Луи позвонить докторам, чтобы те прописали мне какие-нибудь средства. Я не хотел трястись и страдать от боли в мышцах и бессонницы. В моих планах было съездить к маме на Рождество, а потом отправиться на остров Святого Варфоломея в Карибском море, чтобы восстановиться. Наш следующий концерт должен был быть на фестивале в Рио, но до 21 января оставалось ещё много времени. Я беззаботно мечтал о том, что поеду в тёплые края, восстановлюсь там, а потом вернусь к работе и буду выполнять все профессиональные обязательства. Но на самом деле мне не становилось лучше, и я был не в состоянии выполнять свои профессиональные обязательства. Ты не можешь просто начать, бросить и быть уверенным, что всё о'кей, потому что настанет день, когда у тебя не получится остановиться. Каждый рецидив ужасен, но этот был самым долгим из всех. И мысли о том, сколько эмоциональных мучений я причиняю Йо, тяжёлым грузом нависали надо мной, хотя я и пытался их игнорировать.
Наши отношения были неустойчивыми. Немного разнообразия и драматизма может быть только полезным и интересным для отношений, когда ты в любой момент ссоры можешь сказать: "Это ничего не значит. Я тебя люблю, и давай забудем об этом". У нас этого быть не могло. Я очень хотел, чтобы наши отношения развивались в лучшую сторону, хотел меньше драмы, но мы так никогда и не пришли к этому. Быть рядом с Йоханной было сложно. Я любил её больше, чем всех моих прошлых девушек, но с ней также было сложнее всего найти общий язык. Если бы я приложил столько же усилий в других отношениях, я бы уже был женат и с пятью детьми.
Йоханна была слишком раздражена, чтобы поехать со мной в Мичиган. Меня это устраивало, потому что в ближайшие пару дней я всё ещё оставался безумным и потерянным существом под влиянием таблеток от интоксикации. Но моя мама была счастлива, что я приехал домой, и мне очень нравилось тусоваться с моей сестрой Дженни (Jenny) и её парнем Кевином (Kevin). К вечеру 23 декабря у меня закончилось снотворное и мышечные успокоительные. Меня это пугало, потому что без этих средств я не мог нормально спать.
На следующий вечер был Сочельник. Это может прозвучать как фраза из Диккенса, но именно тогда для меня наступил момент ясности относительно моей зависимости. Но это было не впервые. Много лет назад, когда я ещё жил в здании почты на Голливудском бульваре, несколько дней я употреблял кокаин и, пребывая в неком туманном состоянии, вышел в холл. Там было огромное окно от пола до потолка, я посмотрел в него и увидел часть неба над Голливудом. Первый раз в жизни в моей голове прозвучал голос: "Ты не можешь управлять своей жизнью. Твои действия продиктованы наркотиками. Ты бросил руль и идёшь туда, куда мир наркотиков ведёт тебя".
Ситуация никогда не менялась. Это чувство процветало внутри меня, и не важно, насколько сильно я любил свою девушку, группу, друзей или семью, когда эта песня сирен "Иди и получи кайф" начинала играть у меня в голове, я тут же срывался.
Наступил Сочельник, я был разбит, не имея ни капли лекарств внутри себя. Я решил поехать в Грэнд Рэпидс на собрание в центр лечения наркоманов. Перед тем, как войти в здание, я остановился и поразмыслил над вариантами. Я мог развернуться и поехать в гетто. Я знал нужный угол, я видел дилеров, мне ничего не стоило пойти туда и за считанные минуты достать героин и получить кайф. Или я мог войти в эти двери и повернуть свою жизнь в сторону силы, которая была выше меня, начать выбираться из леса своей зависимости.
Я понимал, что делаю, где нахожусь, и не хотел больше подчиняться этой энергии. Сдаться высшей силе всегда проще, у меня было много опытов по всему миру, когда я имел дело с силой, намного величественней себя.
Я пришёл на собрание и, представившись новичком, получил тёплый приём. Я всерьёз занялся своим выздоровлением, как тогда, первого августа 1988, когда я лёг в свою первую лечебницу. Я полностью отдался восстановлению, никаких ожиданий лучшего момента, никаких "ну, а если мне что-то не понравится", никаких лазеек. 24 декабря 2000 - день, когда я навсегда перестал употреблять наркотики, это настоящий праздник, что между тем очень необычно. Большинство наркоманов накачиваются все праздники напролёт, а уже после Нового Года окончательно бросают.
За день до этого я позвонил Йоханне и пригласил её приехать на Рождество, а потом вместе полететь на остров Святого Варфоломея. Она согласилась, несмотря на то, что всё ещё злилась на меня. Она приземлилась в Грэнд Рэпидс, и я поехал в аэропорт забрать её. Мне не только было стыдно за то, что я сделал и причинил ей, но я также был неуверен во всём происходящем на данный момент из-за своей полной разбитости. Она была дико раздражена. Мы не смогли даже выйти из аэропорта, не загнав себя в тупик разбирательств. Мы не ругались, но очень злились друг на друга. В итоге, мы пришли в зал ожидания и сели на две противоположные скамейки.
- Ты вообще уверена, что хотела приехать сюда? - спросил я.
- Нет, не уверена, и была бы счастлива сесть на следующий же самолёт и улететь обратно домой, - ответила она.
- Ну, улетай.
- Улечу.
- Отлично, возьми свой билет, договорись с девушкой на паспортном контроле, и прощай.
Мы сидели там час, постоянно меняя решения. Но я бы ни за что не позволил бы ей сесть на самолёт и улететь. Я и не думаю, что она бы сделала это, но просто мы так себя вели. Вдобавок ко всему этому абсурду, я случайно принял большую дозу Ниацина, перепутав его с очищающей печень травой, и моё лицо было свекольно-красного цвета. Наконец, мы прекратили заниматься глупостями и пошли домой. Мы провели несколько дней в Мичигане, пытаясь вновь наладить нормальные отношения, но это было сложно. Между нами было много напряжения и нерешённых вопросов. Хотя я был рядом, когда она употребляла наркотики, прощал её, и мы двигались дальше, она всё же говорила мне: "О'кей, ты, больной засранец, теперь ты хочешь очиститься, так пусть тогда обоим будет хорошо". Она всё ещё была настроена против меня.
Мы полетели на остров Святого Варфоломея, где нам предстояло добираться до места на корабле в компании ещё десяти человек. Сейчас я бы никому не посоветовал поступать также, особенно если ты находишься не в лучшей форме. На острове дела тоже пошли не очень хорошо. У меня в сознании произошли изменения, и теперь я хотел двигаться в позитивном направлении, ценя ту энергию, которую источаю, но Йоханна постоянно была всем раздражена. Однажды я что-то не то съел или какие-то остаточные токсины выходили из меня; я чувствовал себя отвратительно и прилёг на кровать в нашей каюте. В этот день все собирались на день сойти на сушу и погулять, но я не мог встать с постели, не мог есть, поэтому попросил Йоханну побыть рядом, остаться со мной и вместе посмотреть фильмы, лёжа в кровати.
"Нет, я хочу пойти и провести время с остальными пассажирами", - сказала она и ушла.
Для меня ещё раз настал момент ясности: "Мне всё равно, через какие странности мы прошли. Я старался всегда хорошо относиться к ней. Я, как только мог, заботился о ней, но она не может позаботиться обо мне, когда я нуждаюсь в этом. Она не способна дарить свои эмоции другому человеку и не может быть моей девушкой". Я принял решение положить всему этому конец. Но я не хотел злить её или портить отдых, поэтому не сказал ей об этом, просто дал понять, что не был счастлив. Я также хотел, чтобы она разрушила все мои сомнения.
В канун Нового Года мы пошли на вечеринку, проходившую на яхте, там Йоханна всю ночь парила мне мозг. В интерьере лодки была картина Баска, я стоял и наслаждался ей, как вдруг две девушки подошли ко мне. Они были плоховато одеты, как-то по-домашнему, и стали флиртовать со мной. Мне это было совершенно неинтересно, так что я где-то с минуту немного подтрунивал над ними, ничего особенного. Но Йоханна видела это и напала на меня, как только они ушли. "Почему ты флиртовал с теми девушками?"
"Я рассматривал картину, и эти две распутные девки просто подошли и оторвали меня от этого, поэтому я просто отшутился, и они пошли своей дорогой. Это не флирт", - объяснил я.
Но не тут то было. Она не разговаривала со мной весь остаток ночи. Мы были под звёздами на прекрасном острове, а она всё не прекращала свой воображаемый бой. Это только подкрепило моё решение.
На следующий день мы полетели домой. Было тяжело, потому я любил её до безумия, и меня расстраивала мысль о предстоящем одиночестве. Плюс, меня абсолютно не интересовали другие девушки. Но я не мирился с постоянными недовольствами. Поэтому я повернулся к ней и сказал: "Йо, между нами всё кончено. Так не может продолжаться. Я больше не хочу этого, тебе придётся уехать".
Она вообще не хотела хоть как-то обсудить ситуацию. Её просто интересовало то, где она будет жить. Я предложил ей переехать к её спонсору, и когда мы прилетели в Лос.-А., она так и сделала.
Меня пугала перспектива начинать всё заново без этой девушки, которой я посвятил свою жизнь. Но я также испытал облегчение оттого, что мне не нужно было больше ходить на цыпочках по яичной скорлупе и бояться всякий раз, когда какая-то девушка подходила ко мне поговорить. И хотя Йоханна знала, что я никогда не изменял ей, мне приходилось долго расплачиваться, если я любезно говорил с другой девушкой.
Вернувшись, я посвятил себя выздоровлению, начал посещать собрания, открываться людям. Я уже полторы недели не принимал наркотики, когда мне позвонили и сказали, что один мой друг, который до этого был чист, снова вышел на улице, потерял жильё, надежду, был беспомощным и всякий раз проигрывал в своей борьбе со сложившейся ситуацией. Все безуспешно пытались связаться с ним, и я позвонил и оставил ему сообщение на мобильном телефоне: "Эй, жизнь полна веселья, а ты всё это упускаешь. Возвращайся и позвони мне". Он перезвонил на следующий же день, я взял его с собой на собрание, и мы вместе стали освобождаться от наркотиков. Ему показалось, что мой голос был таким счастливым и свежим, будто я уже не первый год чист. Он был в шоке, когда узнал, что за плечами у меня было всего две недели.
Я отдал Йоханне нашу машину, поэтому купил себе новую. Затем я выехал из нашей квартиры. Любое место, где вы долгое время жили со своей девушкой, наполнено разнообразной, не всегда положительной энергией. Мне повезло, и я снял самый клёвый дом в мире. Это был старый дом Дика Ван Паттена (Dick Van Patten) высоко на Голливудских холмах, это был дом-мастерская, первая постройка, появившаяся на холмах очень давно в безумных 20-х. Там жил человек, который следил за пожарами, потому что из дома открывался широкий вид от ущелья Кауэнга до Долины, от окраины Лос.-А. прямо до океана. Это самая восхитительная панорама. А всё место было прекрасным, освежающим и отлично подходило для того, чтобы начать новую жизнь.
У меня был новый дом, новая машина, но не было девушки. С той недели, когда я переехал, мои очистившиеся друзья решили собираться каждую среду и проводить время вместе. Поначалу мы встречались в Муссо и Франк'с, отличном старом ресторане на Голливудском бульваре, в когда погода улучшилась, перебрались в кафе Джозеф'с. Мы сидели на свежем воздухе и разговаривали о баскетболе, музыке, политике, девушках и жизни без наркотиков. Затем мы все шли на проходящее неподалёку собрание. К нам присоединялись Пит Уайс (Pete Weiss) и Дик Руд (Dick Rude). Фли также приходил к нам в кафе, но не посещал занятия. Эта группа среды стала важной частью моего стремления к чистоте. Когда наступал конец недели, и мной мог овладеть соблазн получить кайф, я вспоминал: "Нет, в среду я должен быть в Джозеф'с. Эти парни рассчитывают на меня".
Наши собрания проходили на пересечении улиц Юкка и Гоуэр, на них присутствовала эклектичная смесь бездомных людей, трансвеститов и голливудских безумцев. Я взял на себя обязательство расставлять перед собраниями стулья, поэтому приезжал на полчаса раньше. Я занимался этим в течение года, что также помогало мне оставаться чистым, потому что, если бы я сорвался и принял наркотики, то кто бы тогда готовил место к собранию?
Та первая неделя в январе 2001 была также ознаменована другим обновлением в моей жизни. Ещё в ноябре, на моём дне рождения Гай О (Guy O), который любит делать неожиданные сюрпризы, услышал, что я говорил о своём желании завести себе на долгое время собаку. Он знал, что мне нравятся родезийские риджбэки. В тот день я пришёл домой и увидел на своём пороге маленький красный фургон с сидящим внутри игрушечным животным и фотографией самого красивого в мире родезийского риджбэка. На прикреплённой к нему записке было написано: "Твой щенок будет у тебя в первую неделю января".
Гай отыскал лучших в Калифорнии заводчиков, живших в маленьком горном городке Джулиан, в часе езды вглубь материка от Сан-Диего. Мы с Диком Рудом поехали туда за моей собакой. Я одним из последних в очереди за щенками, но хозяева оставили для меня первого в помёте, самого большого и сильного самца. Он был рождён на первой неделе ноября и, прожив тут уже пару месяцев, привык к женщине, которая управляла фермой. Когда я вошёл, мой пёс посмотрел на меня так, будто думал: "О нет, что ты здесь делаешь? Я живу с этой женщиной и надеюсь, ты не думаешь, что заберёшь меня отсюда".
Дата добавления: 2015-11-05; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |