Накануне солнечного затмения 10 страница

Жанна в который раз подумала о странности их отношений. Казалось, им давно пора расстаться, но он говорил, что привык, а она сама не знала, что держит ее теперь возле этого человека. Если жалость, то надо ли его жалеть? Он еще молод, жильем обеспечен, хорошую работу рано или поздно найдет, не исключено, что сделает карьеру. Не исключено, что во второй раз женится. И все у него будет хорошо. Отчего же ей так его жалко? Настолько, что не взвалить на себя большую часть домашних обязанностей она не может? Хоть она и кричала в день своего двадцатилетия, что уже не ребенок, но разбираться в своих чувствах еще не научилась. Иначе не согласилась бы работать на фирме у Влада.

Проводив детей и Сабурова, она начинала скучать. Дел по дому было много, но не хватало общения. Александры Антоновны Жанна теперь сторонилась. Звонила Игорю, тот ссылался на занятость. Предлагал встретиться вечером, но она это с ужасом отвергала. Она не претендовала на серьезные отношения, но иногда очень хотела его увидеть. Убедиться в том, что все это ей не приснилось.

Наконец их свидание состоялось. В субботу, когда дети и Сабуров были дома, Жанна сказала, что поедет в Москву прогуляться. Сабуров кивнул, сказал только: «Не задерживайся допоздна». Поэтому она нервничала и поглядывала на часы, Игорь заметил это и надулся, свидание было испорчено.

— Почему ты обязана перед ним отчитываться? — резко спросил Ангел огня.

— Я не обязана.

— Ты так его бережешь, будто он хрустальный и может разбиться. Знаешь, мне это надоело.

— Я не поняла… — Сердце у нее упало. — Ты не хочешь, чтобы я приезжала?

— Приходится признать: он опять победил! — весело сказал Игорь. — Подумать только! Я не выдерживаю конкуренции с Сергеем Сабуровым! Даже в глазах юной девушки, в голове у которой гуляет ветер! Не объяснишь почему?

— Нет никакой конкуренции. Сабуров — зануда. А ты… Ты веселый!

— Очень интересно!

Игорь вдруг загрустил.

— Знаешь, я даже пообещал им жениться, — сказал он.

— Кому это им? — не сразу поняла Жанна.

— Моим добропорядочным, высокоуважаемым родителям! — с неожиданной злостью сказал он. — Жениться, остепениться, стать нормальным человеком. Родить детей. Мне тридцать два года, и они, в сущности, правы. Слушай, а ты бы могла?

— Что — могла? — растерялась она.

— Ну, мы с тобой, цветы, белая фата, колечки с колокольчиками на крыше лимузина и все, что к этому прилагается. Первая брачная ночь уже была, а лимузин я тебе обещаю. Спокойной жизни, равно как и верности до гроба, обещать не могу. Но мне позарез надо исполнить родительскую волю. Ты — самая подходящая кандидатура. Так как?

Игорь говорил это, словно в шутку, родинка над губой весело подпрыгивала, но глаза у него были грустные. И серьезные.

— Ой, я не знаю, — испугалась она. — Все это странно. Разве у нас любовь?

— А что?

— По-моему, это просто весело. И я… я не могу замуж. Ты не расстраивайся, — добавила она.

Замуж Жанна хотела только за Влада. В ее романтические планы не входило идти под венец с Ангелом огня.

— Ха! Чтобы я расстроился из-за пустяка? Ничуть! Ты тоже не обольщайся. Ляпнул, не подумавши. Не уверен, что твоя кандидатура прошла бы у моих родителей на «ура». Кто у тебя папа с мамой?

— Отца нет, — отрезала она, и чуть мягче: — Он давно умер. Мама работает на переезде.

— Вот видишь. Не думаю, что она оценит утонченные приемы моей маман и ее вечерний чай с хрустящим печеньем, изготовленным по специальному рецепту приходящей домработницей. Так что забудь. Думаю, коли мои родители заговорили о свадьбе, у них на примете есть и невеста.

— Но что за спешка? — удивилась Жанна.

— Родители есть родители. Они хотят видеть своего ребенка пристроенным. Есть определенный стереотип. В тридцать лет мужчина должен быть женат или разведен, но не холост. Это наталкивает на определенные мысли. Взять, к примеру, покойницу Лару. Та мыслила примитивно, но упорно собирала доказательства. Потому и умерла, так и не дожив до старости.

Жанна невольно вздрогнула. Она все поняла. Он работает так много, чтобы расплатиться с родителями, давшими денег в долг. Кроме того, он дал обещание поступать отныне так, как они советуют.

— Игорь, кого ты познакомил с Сабиной незадолго до ее смерти?

Он сделал вид, будто не понимает, о чем идет речь.

— Да ты знаешь, сколько народу мечтает заглянуть за кулисы к звезде? Я водил туда толпы поклонников!

— Нет, это особый человек. С Сабиной что-то случилось. И ты решил ей помочь.

— С чего ты взяла?

— Я нашла в сейфе тетрадку. Хочешь, покажу?

— Не хочу. Она умерла. Какой теперь смысл копаться в ее прошлом?

— Там не все так просто. В ее смерти кроется какая-то загадка.

— Ну, ты скажешь! По-моему, все очевидно. Давай не будем больше об этом. Расскажи лучше, что ты собираешься делать дальше?

Она, пожав плечами, поделилась своими планами. Работать, учиться, заниматься домашним хозяйством… Игорь, казалось, почти не слушал. Под конец Жанна спросила:

— Переезжать не собираешься?

— Что? Да, подумываю. Родители обещали подбросить деньжат. Хотят разменять эту чепуху на что-нибудь стоящее.

— Двухкомнатную улучшенной планировки? И мягкая мебель, как у нас в гостиной?

— Пошло, конечно, — вяло отреагировал он. — Но жизнь вообще штука пошлая. У меня был друг, он меня предал. Женщина, которую я любил, умерла. А девушка, получившая предложение руки и сердца, прикинула, что к чему, и подумала, что это не выгодно.

— Неправда! Просто я люблю другого! — не удержалась Жанна.

— А ты не думала, почему его любишь? И как влияет на твою любовь трехэтажный особняк, две машины в гараже и большие деньги, доставшиеся в наследство? Не за этим ли ты оказалась в его доме? А?

Ангел огня не знал предысторию их отношений с Сабуровым. А тот предпочитал не распространяться. Нет, она не рассчитывала стать владелицей трехэтажного особняка, двух машин и денег Сабины, но… Об этом лучше промолчать. А то к перечню обид добавится: «Я сделал предложение порядочной девушке, а она оказалась шантажисткой!»

— Знаешь, а ты прав, — поднявшись с низкой кровати, сказала Жанна. Потянулась за свитером, сказав при этом: — Нам не надо больше встречаться. То есть никаких свиданий. Да и некогда мне будет.

— Я тебя провожу. Подвезу, увезу. Как захочешь.

Он тоже поднялся и стал неторопливо одеваться. И вдруг… В глазах Игоря вспыхнул знакомый огонек, он тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. И возбужденно заговорил:

— Мы же никуда с тобой не ездили, родная! Свинство полное с моей стороны! Соблазнил девушку, увлек ее на стезю порока и даже ни разу не сводил в ресторан! Или в казино. Слушай, ты, должно быть, чертовски удачлива! Поедем.

— Да куда же я поеду? Ты посмотри, как я одета!

— А что? Классно! Если это Сабуров выбирал, то у него хороший вкус. Стройным девушкам идут обтягивающие джинсы. А голубой — твой цвет. В красном ты, кстати, не очень. И перестань красить волосы под Сабину. Стань снова натуральной блондинкой, увидишь, как взлетят твои акции! Что, Сабуров! Миллионера подцепишь!

— Мне не нужен миллионер, — тихо сказала она.

Не слушая, Игорь забегал по квартире. Жанна догадалась, что он ищет деньги. «Куда-то я их задевал?» — бормотал Ангел огня, лихорадочно роясь в вещах. И наконец, раздался его ликующий возглас: «Мы богаты!» Жанна поняла, что протестовать бессмысленно. Игоря потянуло на подвиги. Он буквально затолкал Жанну в машину и погнал «Жигули» в сторону центра. Она с ужасом думала, что уже темнеет и как долго продлится его безумие неизвестно. Но оставить Игоря в такой момент одного не могла. Если не удержать, напьется до беспамятства, сядет за руль… И непременно разобьется. По лицу видела: ему плохо. Почему? Неужели из-за нее? Нет, она не сделала ничего дурного!

Весь вечер они мотались по Москве. Заходили в кафе и ресторанчики, и в каждом Игорь не задерживался надолго. Жанна категорически запрещала заказывать выпивку, и его это злило. Но пива он все-таки выпил. Она отказалась. Потом в одном из казино Жанна поставила на удачу и действительно выиграла! Триста долларов. Игорь заставлял ставить еще, но она категорически отказалась. У следующего казино, попавшегося на их пути, Игорь вновь притормозил. И стал убеждать ее войти и попытать счастья. Ему непременно хотелось проиграться в пух или выиграть бешеные деньги. «Вот увидишь, как это здорово! Какая доза адреналина! Тебе понравится!» — без конца повторял он. Жанна разозлилась:

— Послушай, ну хватит! Хватит уже! Успокойся!

Они препирались уже минут десять, машина так и стояла у входа в казино. Жанна чувствовала, что силы ее иссякают. Пусть катится, куда хочет, пусть даже напьется и вдрызг разобьет машину, пусть шею себе сломает, в конце концов!

Вдруг она заметила в скверике женщину, показавшуюся знакомой. Должно быть, обозналась. В том месте, где та присела на скамью, света было немного. Разозленный Игорь рванулся было из машины. Жанна вдруг с размаха хлестнула его по щеке.

— Да посиди ты тихо!

В этот момент женщина встала и решила, видимо, пересесть на другую скамейку. И когда она оказалась в ярком свете фонаря, Жанна, к ужасу своему, узнала Александру Антоновну. Игорь обиженно проворчал:

— Да ты что?!

— Смотри. Узнаешь? Там, в скверике.

Он тоже узнал Александру Антоновну. Потер щеку и с удивлением спросил:

— Что это она здесь делает?

— Ждет, наверное, кого-то, — решила Жанна. — Может, поедем отсюда?

— Нет уж. Пойдем поздороваемся. — Игорь открыл дверцу.

— Игорь! Она же непременно передаст! Что я Сабурову скажу?!

— Боишься приревнует?

— Я сейчас тебя по другой щеке ударю!

— Больно же!

— Не больно — не интересно. Отвези меня домой и можешь ехать, куда хочешь. Я устала.

— Дай слово, что ты с ним не спишь.

— Да тебе-то что?

— Сам не знаю. Больно. И здесь, и здесь. — Он пальцем тронул левую щеку, по которой она ударила, и с той же левой стороны — грудь. Жанна притянула его к себе и, прикоснувшись губами к родинке, миролюбиво сказала:

— Давай мириться?

Через минуту он уже разворачивал машину. Ехали они быстро, но мысленно она все повторяла: «Быстрее, еще быстрее!» Господи, какая она дуреха! Уехала на три часа, а проболталась с Игорем весь вечер! Вспомнила про мобильный телефон. Позвонить? Да уж ехать осталось недолго!

Ангел огня остановил машину у проходной. Было холодно, но он опустил стекло до конца. И все не хотел ее отпускать.

— Мы еще увидимся?

— Окно закрой. Замерзнешь.

— Увидимся?

— Да. Я позвоню.

Она сама этому не верила. Что-то в их отношениях разладилось. Похоже, из ее жизни исчез маленький рай. Но Ангел огня сам виноват. Попытался опустить ее на землю.

…Сабуров сидел на диване в гостиной с телефоном в руках и, когда она вошла, демонстративно посмотрел на часы. Только что минула полночь. Жанна ожидала, что он тут же начнет кричать, как в тот день, когда застал у нее в постели Игоря. Но Сабуров отложил телефон и спокойно сказал:

— Нагулялась? Я решил, что с началом нового дня начну обзванивать морги и больницы. Ты как нельзя вовремя.

— Извините, — пролепетала она.

— Позвонить трудно было? Или хотя бы мобильник включить?

— Я забыла.

— Что, так увлеклась?

Жанна залилась краской. Так и не дождавшись ответа, он пошел на кухню, принес бутылку водки, банку маринованных огурчиков, вилку и одну маленькую рюмку.

— А мне? — спросила Жанна.

— Что-о?!

— Я совершеннолетняя.

— Дура. Совершеннолетняя дура. Что ты видела в жизни? А глупостей уже наделала предостаточно! Впрочем, я тебе не папа. Хочешь — наливай и пей.

Водку она пить не стала. В холодильнике нашла открытую бутылку красного вина. Плеснула чуть-чуть, на самое дно, сделала маленький глоток и села на диван подальше от Сабурова.

— Нравится? — поинтересовался он.

— Да, — ответила Жанна с вызовом. После долгой паузы, стараясь казаться безразличной, спросила: — А где Александра Антоновна?

— Отпросилась с обеда к больной внучке.

— А давно она у вас в доме?

— Да с год. Точно не помню. Пришла, спросила Сабину. Они поговорили с полчаса, потом жена заявила, что это ее дальняя родственница, будет помогать по хозяйству, иногда ночевать. Ночевки становились все чаще и чаще, и так получилось, что Александра Антоновна переселилась сюда. А почему тебя это интересует?

— Так… Сабине часто писали из дома?

— Не очень. А сама она почти никогда. Посылала матери краткие телеграммы, но часто. Звонила, выслушивала то, что ей говорила мать, отвечала коротко: «да», «нет», «нормально». Вот и все общение. Сабина была замкнутым человеком. Мне она писала длинные подробные отчеты, но больше не открывалась никому. Уж не знаю, чем заслужил такую честь, — с усмешкой сказал Сабуров.

— А почему у них с мамой были такие отношения?

— Это долго объяснять. Моя теща — упрямая женщина. Как ослица. Маша — поздний ребенок. Неожиданный. Зачатый в тот момент, когда ее мать и отец уже привыкли жить для себя. Хозяйство огромное. Решили, что детей Бог уже не пошлет. А он взял, да и сподобился. Но все, что было перед этим, по-прежнему имело для родителей Сабины приоритет. Хозяйство, дом, огород. Она уехала, как только закончила школу. И дальше уже жила самостоятельно. Потом вышла замуж за меня.

— Сюда она не приезжала? Мать Сабины?

— Сюда? В том смысле, что в этот дом? Только на похороны. И то одним днем.

— Плакала, да?

— Теща у меня — кремень. Странную фразу сказала: «Ждала и дождалась. Как судьба ей». И тут же уехала. На кого ж корову оставить? А кроликов? Кур? Поросенка? Вся эта орава есть просит. Сабина посылала матери деньги, чтоб она перевела живность и покупала все в магазине, в городе, а та тратила их на корм и нанимала людей, чтобы помогали ухаживать за скотиной. Не отказалась от хозяйства, даже когда муж умер.

— Но почему?

— Потому что она привыкла так жить. С детства. Без тяжелого труда на земле ее жизнь не имеет смысла. Но бабка ого-го! Крепкая. Не только телом. Характер, как я уже сказал, — кремень! На похороны Сабины приехала, глянула на внуков, на дом, поплакала на кладбище и тут же села на поезд. С Александрой Антоновной встретилась, как с чужой. «Кто это?» — спрашивает. Родственницу не признала. На старости лет память стала подводить. А все равно цепляется за свое хозяйство. Может, этим и жива. Запереть ее в городе, в четырех стенах — начнутся болезни, ахи, вздохи. От безделья найдет у себя болячки, будет ходить по врачам. А те и рады. Особенно за большие деньги. Так что я никогда не стремился тещу сюда перетащить. Она еще всех нас переживет. Я думаю, что на здоровье Сабины повлияла не наследственность, а родовая травма. Что ни говори, роды были поздние.

— На здоровье?

Сабуров спохватился, что наговорил лишнего, и отмахнулся:

— Не бери в голову.

Подозрения Жанны относительно Александры Антоновны укрепились. Не случайно она оказалась у казино. Играет в рулетку? Смешно! История с больной внучкой подозрительна. Кто-нибудь проверял? Сабуров этим заниматься не станет. А вот Лара… Лара что-то прознала.

Разговор сам собой прекратился. Они надолго замолчали. Жанна думала о письмах, которые Сабина хранила в сейфе. Оказывается, и сама писала мужу. Длинно, запутанно. А ведь они друг другу подходили! Потому и брак их был такой прочный. С Сабуровым спокойно, за ним как за каменной стеной. Он не ударится в панику, не станет суетиться. Спокойно обдумает ситуацию и просчитает все возможные варианты. Как сегодня, когда она приехала за полночь и отключила телефон.

— Прости, — сказала вдруг она. — За сегодняшнее.

— Ты хотя бы любишь его?

— Я?! Кого?!

— Игоря, разумеется. А что, есть кто-то еще?

— Да никого нет, — смущенно пробормотала она. И поднялась с дивана. — Поздно уже. Спокойной ночи.

— И тебе, — ответил Сабуров, не тронувшись с места.

Придя к себе, Жанна села сочинять письмо. Адресовано оно было матери Сабины, Матрене Архиповне. Жанна справлялась о здоровье, представившись вновь нанятой помощницей в доме Сабурова. Писала о том, что помогает ее дальней родственнице по хозяйству, что Сабуров по-прежнему оказывает ее больной внучке материальную помощь, и, как бы между прочим, передавала от Александры Антоновны неизменный горячий привет. А в конце приглашала бабушку приехать повидать внуков и пламенно заверяла, что дом Сабурова для нее всегда открыт. Закончив, вздохнула с облегчением: дело сделано. Письмо вышло наивным, простеньким, каким и должно было быть.

Завтра оно будет опущено в почтовый ящик. Думать о том, что будет потом, не хотелось.

…Незаметно наступил февраль. Жанна и Сабуров вставали очень рано. Пока она готовила завтрак, он будил детей. Сабуров нашел наконец работу, в фирме, занимающейся дорожным строительством. Оказывается, он в свое время заканчивал МАДИ и некоторое время работал по специальности. В те далекие времена Сабуров был единственным кормильцем семьи. Теперь пришлось к этому вернуться.

Перемены понравились не всем. Маленькая Эля никак не могла взять в толк, что теперь папа не может забирать ее из школы на машине, да и с бальными танцами пришлось расстаться. Девочка должна была дожидаться, когда закончатся занятия у Сережи. Это было в три, в четыре. А то и в пять. Эля капризничала и просилась домой. Ей не нравилось ездить вместе с братом в автобусах. Но Сабуров оставался непреклонен: «Ничего не поделаешь. Нянек у тебя больше нет».

Александра Антоновна тоже возмущалась. Мол, слишком много на нее навешали! Она на это не подряжалась. И все чаще Жанна находила по вечерам горы немытой посуды и неубранные комнаты. Вздыхая, принималась за уборку, а добравшись до постели, просто валилась с ног от усталости. Несколько раз она говорила Сабурову, что половину комнат надо бы закрыть. Белье возить в прачечную, а Элю потихоньку приучать к хозяйству. Девочка в состоянии вымыть за собой тарелку, да и за братом тоже. «От таких деньжищ прислугу нанять не могут!» — ворчала Александра Антоновна. Но о деньгах Сабины говорить теперь было не принято. Как не было их. Жанна действительно не знала, где эти деньги, сколько их, и не миф ли они вообще.

Итак, они рано вставали, будили детей, завтракали, вчетвером садились в машину и сначала ехали к школе. В машине дети дремали, так что с трудом удавалось их растолкать. Хотя дорога занимала минут двадцать, не больше. Высадив Элю и Сережу, махали им рукой: «До вечера!»

До Москвы почти всегда ехали молча. Сабуров высаживал ее у станции метро, где Жанна говорила «пока» и исчезала в толпе. Сабуров возвращался с работы поздно. Очень. Когда Жанна ездила на курсы и тоже задерживалась допоздна, она звонила Сабурову на мобильник, и они встречались у метро. Никакого порядка во всем этом не было. Как сложится, так и сложится.

Он никогда не звонил по ее рабочему телефону, только на мобильный. Не пытался узнать название компании, где она работает, не задавал глупых вопросов, типа: «ну как?», «справляешься?» или «нравится?». Понимал, что нравиться тут нечему, а справляться со свалившимися на нее обязанностями не просто трудно, а очень трудно. И еще он сам был страшно занят. В сорок лет ему пришлось все начать сначала.

Три раза в неделю Жанна уходила с работы пораньше и ехала на курсы секретарей. Именно тогда они с Сабуровым возвращались домой вместе. Два раза в неделю она приезжала на два часа раньше. Эти два часа уходили на то, чтобы разобраться с расходами семьи, грязным бельем и затоптанными полами. Александра Антоновна откровенно ленилась, зато Сережа-младший стал разогревать для Жанны ужин, иногда садился рядом, рассказывая что-то, в основном о сестренке. О том, что с ней приходится много возиться.

Жанна не жаловалась, хотя жизнь ее превратилась в тяжелый и бесконечный подъем. Все время в гору, все время с поклажей на плечах. Жаловаться было некогда, да и задумываться о том, что происходит, тоже некогда. В выходные хотелось только одного: отоспаться. Даже по магазинам ходить не хотелось. Времени не хватало. Время стало самым дефицитным из всех существующих на свете товаров. Другие были в изобилии, вопрос только в цене, а этого всегда не хватало. Непонятно было, куда оно уходит так быстро? Почему заканчиваются такие замечательные вечера в гостиной, когда, сидя в кресле, с книгой, можно наблюдать украдкой, как Сабуров читает газету, а по телевизору идет такой старый, но такой добрый фильм. Эта доброта осталась почему-то в прошлом, вместе с колбасой по два двадцать и стаканом семечек за пятачок. Вместе с верой в светлое будущее, которая превратилась в память о светлом прошлом. Почему-то именно веры в то, что все будет хорошо, теперь и не хватало. И доброты. Хватало колбасы, хватало одежды, золота, мехов, икры, обуви любого фасона и размера. А доброты не хватало. Здоровая конкуренция порождала нездоровую зависть и соперничество. За место под солнцем.

Вот это Жанна почувствовала на своей шкуре вполне. Оказалось, что есть оклад, а есть бонус. Проценты со сделок. И сколько начислят, зависит от ловкости сотрудника, степени его нахальства и той легкости, с которой он способен пройти к заветной цели по трупу ближнего своего. Ибо твое становится твоим в тот момент, когда не достается другому.

Атмосфера на работе тоже не давала расслабиться. Жанна не была невинной овечкой. Но не знала до сих пор, что такое коллектив и соперничество в коллективе. На нее обрушилась лавина неуместных восторгов, сплетен, зависти, доверительных разговоров, которые потом передаются наверх, коллективных пьянок и чаепитий, бойкотов и откровенной лести и прочего, и прочего, и прочего. Впервые она поняла, что одиночество — это отдых. Ибо к концу рабочего дня начинала раскалываться голова.

Ее не стеснялись посвящать в тайны всех мелей и подводных камней фирмы. Жанна никак не могла усвоить, кто чей любовник, а кто чей родственник, потому что разные люди говорили разное. Они то вступали в союзы, то становились злейшими врагами, все время сторожили друг друга и съедали старых сотрудников только затем, чтобы их самих съели новые. Фирма была небольшой. Но и двадцати человек вполне достаточно, чтобы маленькое государство в государстве имело свою историю, правительство, законы и особенности развития. Как и в любом феодальном государстве, здесь процветали фаворитизм, семейственность и тайные интриги. А на деле все решал один человек. Хозяин. За его внимание сражались, как за военный трофей. А получив, спешили использовать для того, чтобы что-нибудь выклянчить. Просто похвала воспринималась, как упущенный шанс. Материальная выгода — как успех. Жанна поняла, что все ее завоевательные планы смешны. Она решила сбежать через месяц, но потом втянулась. Поняла, что все начинается так, а не иначе. Сначала человек оглохший, ослепший и почти что немой. Со временем у него восстанавливается дыхание, а затем и прочие рефлексы. Быстрее всех хватательный. Потом рождается привычка. В другом месте все будет точно так же: нырок, жалкое барахтанье и наконец умение не только плавать, но и доплывать туда, куда надо и хочется. Разница только в мелочах.

Через месяц она поняла, что даже в плотном рабочем графике можно отыскать лазейки, сэкономить время для личных дел. А если уж тебя сочтут своим, то начнет действовать круговая порука. Главное — уметь лавировать между различными группировками и не вызывать недовольства хозяина.

Научиться работать на компьютере оказалось не так уж и сложно. Офисная программа была написана в расчете на человека, не относящегося к разряду продвинутых пользователей. Многое Жанна ловила на лету, потому что у нее была прекрасная зрительная память. Оргтехника вскоре пугать перестала, к бесконечным телефонным звонкам она привыкла. Оставалось научиться главному: жить среди людей. Законы этой науки оказались самыми сложными, потому что не поддавались никакой логике. Самое простое — говорить всегда и всем только правду — оказалось верным средством нажить себе кучу врагов. Люди не хотели знать правду о себе, хотя находили особое удовольствие в том, чтобы узнать что-нибудь о других. И потом кому-нибудь пересказать услышанное. А поскольку настоящую правду узнать довольно трудно, то пробелы легко заполнялись собственными фантазиями. Так рождались сплетни.

Первым делом Жанне пришлось соврать, что Сабуров — ее дальний родственник. Иначе ответ на вопрос «где ты живешь?» вызвал бы такую бурю фантазии, что она с ней не справилась бы. Это была ее первая ложь на фирме, после которой стало значительно легче.

У секретарши, к которой на первых порах приставили Жанну, было громкое имя Венера. Взглянув на ее круглое румяное лицо, Жанна едва не расхохоталась. Названная в честь богини любви, действительно была похожа на известную статую. Только не на ту, что без рук и которой любуются вот уже много веков, а на изваяние девушки с веслом. Венера была высокой, крупной и тяжеловесной, как таран, которым прошибали в древности толстые крепостные стены. Она и говорила кратко, весомо. Ее реплики летели словно булыжники. И всегда в чужой огород.

Коллеги называли ее Веней. Жанна, поначалу смотревшая наставнице в рот, обращалась к ней торжественно: Венера. К концу февраля они сблизились, и Жанна поняла, что Веня — девушка добрая, просто не повезло в личной жизни. Веня не завидовала чужим успехам в работе, но женского успеха у мужчин не выносила. У Жанны никогда не было подруг, и они с Веней почти подружились. Это была так называемая «рабочая» дружба. Не выходящая за пределы офиса. Она заканчивалась у ближайшей станции метро, когда, бросив традиционное «пока», девушки расходились в разные стороны.

Но в офисе Веня стала ее союзницей, а не врагом. У Вени была дурная привычка: каждое утро покупать в киоске сладости. Засахаренные орешки в пакетиках, леденцы, шоколадки. Причем чем ярче были фантики, тем охотнее покупалась на них Веня. Все это добро она прятала в ящик стола и рано утром выкладывала на стол, под кипу бумаг, один из ярких пакетиков. На протяжении рабочего дня пакетики сменяли друг друга, пока ящик Вениного стола не оказывался пустым. Причем она умудрялась жевать незаметно. Не причмокивая и не получая особого наслаждения от съеденных сластей.

И при этом не была жадной. Достав очередной пакетик и открыв его, первым делом протягивала Жанне:

— Хочешь?

Та вздыхала и вежливо отказывалась. Венина фигура и круглые щеки говорили сами за себя: сладкое есть вредно.

Веня была тайно влюблена в своего шефа. Хотя тайной это оставалось только для нее одной. Даже сам Владислав Арнольдович знал о том, что секретарша к нему неравнодушна, и поэтому держал ее при себе. Влюбленной женщине многое можно доверить. Она не предаст и не продаст. Но только такой женщине, как Веня. Не ревнивой, не завистливой и не требующей особых знаков внимания. Поняв все это, Жанна решила, что Веня уникальна. Лично ей было неприятно слышать по телефону голос его жены. Да! Влад был женат! Хотя обручального кольца не носил, и Жанна долгое время тешила себя иллюзиями. С его женой она разговаривала сдержанно, испытывая тайную неприязнь. А Веня отвечала радостно, как будто после долгой разлуки услышала близкую подругу:

— Здравствуйте, Нина Васильевна! Да, Нина Васильевна! Сейчас соединю, Нина Васильевна!

Однажды Жанна не удержалась и спросила:

— Ты ее видела?

— Кого? — перекатив во рту очередной леденец, спросила Веня.

— Жену?

— Конечно! Она ни от кого не прячется. И Владислав Арнольдович ее не прячет.

— И какая она?

Жанне всегда казалось, что женщина, завладевшая Владом, должна быть особенной. Ведь он на ней женился, а на Сабине почему-то не захотел.

— Обычная, — открыв новый пакетик, пожала мощными плечами Веня.

— Нет, ну все-таки? Блондинка? Брюнетка? Красивая, наверное?

— Не особо. В очках.

— И это все особые приметы?

— Знаешь, она какая-то… ну, знаешь, ее незаметно. Когда она приходит на Новый год или на юбилей фирмы и сидит рядом с хозяином, все видят только его. Она мало говорит, почти не пьет и ни с кем не танцует. Даже со своим мужем. Я же говорю, ее незаметно.

— Почему же он на ней женился? Из-за денег, да? У нее родители богатые?

— Вряд ли.

— Тогда работа хорошая? Может, она знаменитость?

— Что ты! Она сидит дома, не работает…Тс-с-с! Идет! Шеф!

Веня языком передвинула конфетку за щеку и уставилась на экран монитора. Влад подошел к столу секретарши хмурый и, глянув на Жанну, обратился к ней со своим неизменным вопросом:

— Ну, как?

Она начала рассказывать, чему научилась, не надеясь, что он и в этот раз дослушает. Но Влад задержался. Слушал или нет, Жанна не поняла. Но смотрел на нее очень уж внимательно. Потом покосился на Веню, одобрительно кивнул:

— Научила? Молодец!

Та порозовела от удовольствия. Переложив с места на места какую-то бумагу, Влад снова взглянул на Жанну и вдруг сказал:

— Задержись после работы. Хорошо?

И тут же ушел. Веня резко развернулась, уставилась на Жанну круглыми от удивления глазами:

— У тебя с ним что?!

— Нормальные рабочие отношения, — отмахнулась Жанна.

— Да брось! Не свисти! Я же вижу, как он на тебя смотрит!

— Как?

— Так. Как будто съесть хочет. Ты учти. — Веня изъяснялась кратко, иногда мысль свою и вовсе не поясняла.

— Что учесть?

— То.

— Жена ревнивая, да?

— Кто? Нина Васильевна? Ха!

Сказав это, Веня надулась и от подруги отвернулась. Жанна поняла, что с этого момента их короткой дружбе конец. Не исключено, что отныне Веня будет самой злостной сплетницей из тех, что перемывают Жанне кости. Не разговаривали они до конца рабочего дня. Вечером Веня так же молча выгребла из ящика стола пустые пакетики, затолкала их в корзину для мусора и ушла, демонстративно хлопнув дверью. А Жанна заглянула в кабинет шефа:

Дата добавления: 2015-11-05