Claw your flesh from off your bones Face that fire on your own Embrace the life you thought that you could never know Can't erase the pain inside without a storm within They left the lies like scars 1 страница

Глава 1

Claw your flesh from off your bones
Face that fire on your own
Embrace the life you thought that you could never know
Can't erase the pain inside without a storm within
They left the lies like scars underneath your skin
The one your hiding in, the one you're supposed to live in.

* * *

В какие-то моменты кажется, что все шло по плану, и вдруг свалившаяся неприятность испортила все, сломала жизнь. Страдать от этого придется так или иначе, как бы ты ни настраивал себя и ни пытался убедить, что все к лучшему.
Ты знаешь, что к лучшему, но пережить момент боли придется, как момент, когда режешься или бьешься обо что-то случайно. Ты знаешь, что синяк исчезнет, а царапина заживет, но боль от этого меньше не становится.
Удовольствие от этого глобально лишь тогда, когда встречаешься лицом к лицу не с конкретной проблемой, а со всем, что идет тебе навстречу. Когда знаешь, что ты уже пережил многое, ты способен вытерпеть что угодно, что после станешь намного больше уважать себя и любить. Тогда неприятности становятся такой глупостью, и ты понимаешь значение слова «свобода».
Шрамы украшают.
Первые три дня после позора на вечеринке казались Шелдону концом света. Света в его комнате и не было, наглухо задернутые занавески не пропускали солнечные лучи, а сам он прятался под одеялом сутками, рыдая в подушку и кусая ее от бессильной злобы. Боль внутри была непереносимой, такой же ледяной, как вода в бассейне, из-за которой он подхватил простуду, и такой же горячей, как чай, который ему носила на подносе мачеха.
Одним из ее плюсов была способность посочувствовать без допроса. Короткого заявления о том, что он больше не переступит порог школьной территории потому лишь, что его опозорили хуже некуда, хватило ей, чтобы понять – это не шутка, и ему действительно проще повеситься, чем пойти туда снова.
Гудруни старший не ошибался, когда говорил, что родители знали обо всех порезах на руках Шелдона, и он даже избежал ожидаемых споров с отцом по поводу перевода в другую школу.
Учитывая, что в городе она была одна, из-за одного лишь случая на вечеринке затеяли переезд. Правда, Шелдон был не совсем уверен, что он хотел именно этого. Он понимал, что надеяться на переезд всей семьи в начале учебного года было глупо, ведь сестра устроит истерику, но когда отец с понимающей улыбкой предложил на выбор несколько квартир, у Шелдона случилось крушение стереотипов.
Этот момент, когда ты практически видишь, как вокруг тебя крушится мир твоей юности, где у тебя есть дом и семья, куда ты можешь прийти из враждебной школы, из жестокого мира, спрятаться в «своей комнате» и сидеть там.
Момент, когда конфликты с родителями перестают быть основной проблемой, а разборки в школе кажутся уже ерундой в сравнении с реальными проблемами, вроде самостоятельной заправки на автостоянке, карманников в общественном транспорте, скандальных соседей и вредного владельца квартиры, которую снимаешь. Снимали, конечно, родители, но Шелдону от этого было не легче, вокруг него все тлело и осыпалось, как картонный кукольный домик, в который он уже не влезал, повзрослев.
Не верилось, что это произошло всего за первую неделю учебы в выпускном классе. Он знал, что многие одноклассники уже живут на съемных квартирах, кто-то подрабатывает в закусочных и прочих не самых престижных местах, зарабатывая самостоятельно, кто-то тянет деньги из родителей, взамен предоставляя им возможность спокойно жить без надоевших уже отпрысков.
Он никогда не представлял себе, что так будет и с ним. Если верить словам сестры, он обречен был жить в семейном доме до тридцатилетия, не меньше, потому что он – неудачник.
Шелдон получил права, как и все, в шестнадцать. Иногда он брал машину отца, еще реже – мачехи, потому что в ее машине коробка передач была ручная, а для Шелдона это был настоящий пульт управления космическим кораблем. Он не представлял себе дорогу длиннее, чем до магазина на углу, куда так лень тащиться пешком, чтобы потом идти обратно с покупками.
Он не думал, что его настолько ужаснет, а не обрадует покупка подержанной машины и аренда студии специально для него у какой-то непонятной безликой женщины, которую мачеха знала весьма относительно, но о которой отзывалась вполне неплохо.
Через неделю, которую родители потратили на перевод его дела в школу Воющей Долины и оформление документов на старую Тойоту, слова «Мун Гудруни, театральный, Джастин, Джейд, вечеринка» и прочие из той же серии показались Шелдону такой шелухой, которую даже не замечаешь, такой незначительной она выглядит. Можно вымести, можно плюнуть на все и просто забыть про нее.
Куда более ужасным казалось ближайшее будущее, и Шелдон уже начал сомневаться – а не проще ли было смириться с позором и вернуться в школу после выходных, как все нормальные люди?
Во-первых, нет, было не проще, сражаться со взглядами и смешками было слишком большим испытанием после фатального ожога с Гудруни старшим.
Во-вторых, метаться было поздно, Шелдон приклеил к лицу благодарную улыбку, старался сделать так, чтобы она не выглядела вымученной. Мачеха пыталась его подбодрить, как могла, отец видел практически вырывающуюся панику и успокаивал, что не бросает любимого сына на произвол судьбы, что он еще несовершеннолетний, и водительские права с отдельным проживанием не обязывают его отвечать за все самому.
Шелдона, если честно, волновала не столько проблема финансов, без которых он бы перебился, оставив сомнительно пропахшую табаком и сексом машину на стоянке возле старого многоквартирного дома пылиться, добираясь до новой школы пешком, а питаясь растворимой лапшой.
Его волновало то, что если в школе Кричащего Ручья ему было бы сложно отбиться от взглядов и насмешек, то теперь все, казалось, начиналось сначала.
С самого начала.
Новой школу назвать было сложно, ведь город был такой же маленький, старый, даже древний, как Кричащий Ручей, но само здание было фатально незнакомым. Незнакомые ученики, незнакомые преподаватели.
Если в родной школе новым и непонятным был только учитель какого-то театрального кружка, в который можно и не ходить, то теперь Шелдон обречен был узнавать заново характер еще, как минимум, пятнадцати взрослых людей.
После жесткой и практически детской, неожиданной для старшего Гудруни шутки Шелдону казалось, что все против него и настроены негативно заранее.
Может, он выглядит как-то отталкивающе? Что Гудруни в нем не понравилось? Всей семейке?
Полоумные. Возможно, он и дал пинка Шелдону в новую жизнь, в которой можно было начать все сначала, но это было слишком круто. Шелдон не думал, что какой-то там актеришка может брать на себя такую ответственность, ведь он еще не директор школы, а всего лишь новый режиссер кружка.
Тем более, не бог.
Сидя за рулем, он думал о том, чтобы не попасть в аварию, ничего не сломать под внимательными взглядами сидевшего рядом отца и сидевших на заднем сидении мачехи с сестрой. Еще он думал о том, что никак не проходит чувство, будто Гудруни сделал даже лучше ему.
Это было ужасное чувство, когда не получается ненавидеть человека, который причинил жуткую боль, непростительно оскорбил и обидел. Дурацкое чувство, когда сквозь застилающие глаза слезы видишь, как рядом с захлопнувшейся перед носом дверью открылась еще одна. Будто тебя вышвырнули, как грязную дворнягу, но потом позволили войти через черный ход, чтобы не пачкал ковер. Жутко обидно, но все равно позволено войти, и ты не знаешь, что тебе делать – на все плюнуть и гордо уйти в неизвестность, или признать, что тебе не хотели причинить боль ради боли, а причинили боль во благо, и смиренно принять помощь.
Шелдон честно пытался смириться и принять ее, стискивая зубы, жмурясь, пока ехал по трассе прямо, и не нужно было внимательно смотреть на дорогу. Ничего не получалось, гордость не позволяла принять эту помощь, которую он сам же у Гудруни и просил.
Да, он помог в каком-то смысле.
Нет, Шелдон просил не об этой помощи.
Поэтому можно было считать, что Гудруни просто творил, что хотел, а не помогал. Помощью Шелдон мог назвать только исполнение просьбы, а это не было похоже на то, что он от Муна просил.
Когда он открыл глаза, нейтральный участок шоссе закончился, и взгляд зацепился за табличку «Добро пожаловать в Воющую Долину», молчавшее и еле слышно шипящее радио поймало местную волну.
Наверное, это и было гордым уходом в холодную неизвестность. Именно так, никак иначе. Принять дурацкую помощь и жестокий урок Гудруни значило бы вернуться в школу, как ни в чем не бывало, сделать вид, что ничего не произошло, бороться за свое место в обществе.
Шелдон сбежал, а значит, выбрал свой собственный вариант, никак не связанный с этими полоумными самодурами, которые возомнили себя безумно опытными наставниками. Не хотелось думать, что Гудруни того и добивался. Не хотелось думать, что он всерьез добивался, чтобы Шелдон сбежал. Не хотелось думать, что все вышло так, как хотел он.
Хотелось думать, что он рассчитывал оставить его и перевоспитать, а Шелдон махнул ему ручкой и гордо ушел, не поддавшись на провокацию. Не повелся на это «убирайся, тебе ведь слабо остаться, слабо».
Пересекая границу нового города и глядя по сторонам новых пустынных улиц, он уже довольно ухмылялся. Если уж он обречен снова столкнуться с непонятными и незнакомыми людьми, то он больше никогда не позволит им себя унижать, собой управлять и пытаться «научить жизни».

* * *
- Я – Шелдон. Можно просто – Шел. Нет, нельзя. Слишком дружелюбно, не поцеловать ли им мою задницу, - Шелдон усмехнулся, сидя за рулем припаркованной на школьной стоянке машины и глядя в глаза своему отражению. – Шелдон. Друзья иногда зовут меня Шел. Шелдон звучит слишком по-бабски, а родителям это в голову не пришло. Что опять с волосами… - он вздохнул и причесался быстрым движением, растопыренными пальцами проведя по волосам. Они легли четкими прядями, рассыпавшись по своему усмотрению, больше на правую сторону, так что частично завесили глаз.
- Боже, я похож на Гудруни. Эй, придурок! – прикрикнул он не слишком громко и с удивлением понял, что собственное выражение лица в этот момент ему очень даже понравилось. – Детка… не сейчас, - он поморщился и снова с удивлением отметил, что выглядел отлично. – Так. Ладно. Уже подползают, так что… давай. Ты можешь, - подбодрил он сам себя, глядя в окно и пытаясь понять, откуда ждать внезапной опасности, если что. – Ты уже не в своей школе. Ты даже не в своем городе. У тебя своя студия и своя тачка. Ты классно выглядишь, правда. Просто пойди и покажи им всем, что они – никто.
Он открыл дверь, резко толкнул ее, распахнув для удобства, медленно вылез, вытаскивая за собой сумку и закидывая ремень на плечо. На хлопок двери, которую он за собой закрыл, никто не обратил внимания. С утра в школе Воющей Долины все занимались своими делами, игнорируя привычные звуки парковки. И никто не ждал новеньких, даже если они были, как каких-то известных личностей.
Кто они были такие? Всего лишь новенькие, а сформированным социальным группам новенькие не нужны. Они же не на выборах, лишние голоса все только портят.
- Эй, Поуг, - вкрадчиво позвал стоявший на крыльце парень, по виду которого сразу можно было поставить диагноз – спортсмен. Минимум интеллекта, максимум мышц, раскачанный до пределов. Не так, как раскачан был Артур, конечно, но при его виде Шелдон невольно напрягся. Он был еще на середине пути к ступенькам, шагая спокойно, но быстро, сохраняя ледяное выражение лица и надменный взгляд при этом. – Что делаешь сегодня вечером? – продолжал спортсмен, опираясь грудью о каменные перила и свесившись вниз, обращаясь к тому, кто за крыльцом стоял.
Стоявшая недалеко от него девица перестала виснуть на шее долговязого дружка и тоже перегнулась через перила, так что Шелдон, смотревший на нее, перевел взгляд на вываливающуюся из выреза грудь.
В целом, в этой школе было не так уж плохо.
- Да, Поуг. Может, мой парень сегодня будет свободен, и я разрешу тебе его арендовать на пару часов? Как раз хватит, чтобы по-быстрому тебя закопать и свалить. Ты же это любишь? – она засмеялась, а потом добавила, как выплюнула. – Больной педик.
Шелдон мысленно вздохнул, понимая, что примерно так же со стороны выглядели их «отношения» с Джастином раньше. Только он изредка вынужден был отвечать, а здесь ответа не было. Он не видел из-за перегородки, кто в углу за перилами стоял, просто начал подниматься по ступенькам, и когда девица с большим бюстом засмеялась громче, он не ожидал, что кто-то сильно заденет его плечом, пробежав мимо.
- Какая прелесть! А почему он нервничает? Разве не так было? – она посмотрела на спортсмена в форменной куртке с эмблемой школы на спине. – Не понимаю, почему ты согласился. Не понимаю, зачем ты вообще с ним общался.
- Ммм… мы были друзьями раньше. Ну, в начальной школе еще, - он в ответ хмыкнул, но по недовольной гримасе со смесью отвращения и стыда, Шелдон понял, что это была не та причина.
«Неужели Гудруни так же очевидно таскался за мной…» - подумал он в ужасе. «Как я мог не видеть, господи. Что за…»
- Ну и что? Дружить с Этим? – девица скорчила рожу, опять повисая на костлявом плече своего дружка, начиная наматывать прядь его вьющихся волос на палец, тем самым вызывая дикую ненависть младшеклассниц, готовых ради него на все.
- Они не дружили после второго класса в начальной школе, - сдал низким баритоном этот костлявый идол. – А в начале средней кое-кто на него…
- Заткнись, Принстон. Просто заткнись, - с нажимом попросил уязвленный дружок в своей шикарной, темно-красной куртке.
- Я и так поняла. О, кто это тут у нас… наш придурок тебя не задел? – девица отлепилась от своего приятеля и уставилась на Шелдона. Мысленно он вытаращил глаза в ужасе, потому что надеялся пройти незамеченным местной сомнительной «элитой». Судя по всему, богатства особого среди ее представителей не наблюдалось, вполне обычные, обеспеченные отпрыски властных в городе личностей. Не слишком зарывающиеся, как Гудруни, но смотрящие на окружающих свысока.
Не слишком свысока, раз уж девица с таким энтузиазмом принялась отряхивать плечо кожаной куртки Шелдона, будто на ней от прикосновения осталась пыль.
- Я даже не заметил, - ответил он так спокойно и скептически, что сам удивился, но вида не подал. Девица улыбнулась, посмотрела вверх, ему в глаза, потом снова опустила взгляд и сделала шаг назад.
- Новенький?
- Да, новенький, - Шелдон сочинял на ходу, все «шпаргалки», придуманные заранее, пришлось выбросить и импровизировать. Он вытащил из кармана свернутый план школы. – Я искал главный офис, но здесь много зданий.
- Мы покажем, - она растянула губы в самой сладкой улыбке, так что искрящаяся помада в свете еще работающего мрачным утром фонаря привлекла не только внимание Шелдона.
Ее костлявый дружок взревновал, и Шелдон чуть не получил разрыв сердца, внезапно поняв, как приятно вызывать у кого-то ревность или зависть.
- Я – Кейтлин. Можно просто «Кейт», - одергивая тонкую, постоянно задирающуюся белую юбку, сказала новая и пока единственная «поклонница», разворачиваясь и отбирая у своего приятеля белую сумочку.
«Очень приятно» прозвучало бы чересчур вежливо.
Представляться Шелдону просто не хотелось.
- Буду знать, - он кивнул, отводя взгляд куда-то в сторону, стоило пересечь порог школы. Вокруг было не так мрачно и готично, как в старой школе. Свет был белым, как в морге или в госпитале, и стенды с объявлениями выглядели малопривлекательно, зато сразу бросались в глаза.
Шелдон машинально бросил взгляд на листы с записью на внеклассные занятия, не увидел там театрального кружка и чуть заметно, расслабленно вздохнул.
- Это – Зак и Гейб, - Кейтлин махнула на своих сопровождающих, не отходивших все это время ни на шаг и бросавших друг на друга недоуменные взгляды, раздраженно рассматривавших гордую осанку новенького.
Наехать на него уже было бы глупо, Кейт не оценит. Придется, наверное, делать вид, что они тоже безумно рады видеть его поблизости.
- Ладно, - невпопад ответил Шелдон, пожимая плечами. Он просто отвлекся, а Кейт почувствовала себя не в своей тарелке, оглянулась раздраженно на дружков, те вопросительно на нее уставились. Она поправила незаметно бюстгальтер, оттянула блузку пониже, чтобы все достоинства стали видны сильнее, задрала нос и снова заглянула новенькому в лицо.
- Вот, это – кабинет директора. В приемной сидит такая дура, ты ее запомнишь сразу. Синтия. Не воспринимай ее всерьез, она только выглядит, как акула, а на самом деле – тупица тупицей. Даже с кофемашиной разобраться не может. Скажешь ей, что ты новенький, она сразу отправит к директору.
- Отлично. Ммм… спасибо. Кейтлин?.. – Шелдон сделал вид, что не запомнил имя с первого раза, хотя именно это и сделал.
- Кейт, - она улыбнулась так широко, что за ушами, наверное, связки щелкнули.
- Да. Я, кстати, Шелдон.
- Классное имя, - она продолжала скалиться и сверкать глазами.
- Дурацкое, мне кажется, - мрачно, без тени улыбки, снова глядя по сторонам, буркнул Шелдон, и этим снова вызвал панику.
- Да нет. Редкое, такое старомодное. Я буду звать тебя просто Шел. Мы все здесь сокращаем имена, предкам в голову не приходит что-то короткое и модное. Так что не волнуйся, - она похлопала его кончиками пальцев по плечу и помахала. – Ну, давай, удачи. У нас первой биология, если у тебя тоже – будем ждать.
Шелдон кивнул, никуда не собираясь идти, и Кейт раздраженно потянула своих «охранников» за собой. Зак и Гейб окинули новенького еще одним критическим взглядом, поняли, что выпуклости и впадины их подружки мало его волновали, снова переглянулись и вполне дружелюбно хмыкнули на прощание.
Стоило им свернуть за угол, Шелдон закатил глаза и вздохнул уже очень тяжело.
Первое впечатление оказалось на высоте. За это стоило похвалить любимого себя.

Глава 2

Шелдону всю жизнь казалось, что он плохо понимает других людей. С ними очень сложно было идти на контакт, а когда в детстве он высказывал все, что думал, вслух, на него часто смотрели, как на какого-то «не такого». Это было очень обидно, больно, и со временем он перестал это делать, не зная, как отстаивать свою точку зрения, как доказать всем остальным, что его желания и взгляды нормальны.
Это перетекло в школу так же плавно, как перетекли издевательства и тычки со всех сторон.
После встречи с Муном Гудруни Шелдону начало казаться совершенно другое. Он вдруг понял, что испугался в детстве и перестал смотреть по сторонам, перестал сравнивать других людей с собой. Он упорно верил в то, что ему говорили – он не такой, как они. Стоило же понять, что не все люди отрицают его точку зрения, и что можно поставить себя на место другого, он прекрасно понял, что мог догадаться о мотивах Джастина гораздо раньше.
Он понял, что мог догадаться о том, что Джейд использует его, потому что у нее тоже не было друзей из-за давления брата. Он понял, что мог догадаться о том, что Гудруни старший просто не мог так хорошо отнестись к нему при всех обстоятельствах.
В школе Воющей Долины он столкнулся с необъяснимым чувством смущения пополам с желанием защитить. Это случилось на первом же уроке. На биологии, на которой он столкнулся с только что появившимися «друзьями» и не только с ними.
- Мистер Мур, - прочитал лысеющий, с блестящей от духоты проплешиной биолог. Он поправил очки в толстой оправе, досконально изучил новенького взглядом и вдруг улыбнулся, резко растянув уголки рта. Видимо, это была положительная оценка.
Шелдон чуть сам нервно не улыбнулся, но сохранял каменное, равнодушное выражение лица все с той же ноткой высокомерия. Он юн и красив, с какой стати ему как-то иначе смотреть на преподавателей, кроме как с молчаливой надменностью?
Его тошнило от лицемерия, которое можно было свернуть в свою пользу с помощью банальной смены имиджа. Явись он в эту школу в своем старом виде, да еще в форме, которая скрывала то, что у него вполне неплохая фигура, просто не такая похожая на перевернутый треугольник, как у спортсменов, биолог бы вряд ли ему улыбнулся.
- Ты пропустил неделю в предыдущей школе, да?
- Да, это потому что у нас в школе не разрешают учиться после изъятия документов, а на перевод потребовалась неделя, - не моргнув, отчеканил Шелдон заготовленное объяснение.
- Что последнее вы проходили?
- Практически ничего, вступление к первой главе, ведь еще только начало года.
- Значит, будешь заниматься по нашим учебникам. У тебя он есть?
- Конечно, мистер… Смарт, - не изменив тона, хотя фамилия и ее несоответствие с внешностью учителя жутко насмешили, ответил Шелдон и кивнул. – Я еще хотел спросить… в вашей школе нет формы?
- Нет. В вашей была?
- Я из Кричащего Ручья.
- Тогда да, - биолог ухмыльнулся. – Гудруни любят официальность. У нас формы нет, полная свобода самовыражения. Надеюсь, тебе здесь понравится, - он расписался в листке, выданном Шелдону завучем, и кивнул на класс. – Можешь сесть на любое свободное место.
Кейтлин помахала ему пальцами сладким жестом, так что Шелдон улыбнулся, сам не представляя, как похож в этот момент был на Джастина, взгляд которого ненавидел много лет.
Кейтлин огляделась и закатила глаза, с досадой хлопнула по задней парте, за которой сидела с Заком, ладонью.
Свободное место было только одно. И оно было не в последнем ряду, где устроилась «элита».
Шелдон молча пожал плечами, Гейб, скрипнув стулом и не вынимая рук из карманов своей красной куртки, наклонился вперед, чтобы посмотреть, рядом с кем было свободное место. Он подавился смехом, одарил новенького сочувствующим взглядом, а Зак расплылся в довольной ухмылке.
Чем дальше смазливый новичок от Кейтлин, тем лучше.
Чем ближе он к самому конченому придурку на всей параллели, тем лучше.
Вообще замечательно.
Шелдон сделал шаг к парте во втором ряду, у окна, бросил папку с документами на стол, сверху положил сумку и сел. Повода обратиться к соседу по парте не было ни единого, он сидел за своей половиной и прятал за раскрытым и поставленным на край стола учебником какую-то книгу.
Его сумка лежала под батареей у самого окна и мешать Шелдону не могла.
Он же не мог скрыть, что сосед по парте заинтересовал его намного больше, чем все трое «элитных» знакомых. Шелдон узнал в нем не только того парня, которого перед уроком возле крыльца пыталась унизить Кейт, но и самого себя немного. Такой же скромный, вполне адекватный на вид, сам по себе, но не радостный увалень, готовый броситься к любому, кто поздоровается с ним.
- Мест больше не было, - вдруг сладким, как карамель, голосом заметил Шелдон, сам от себя не ожидав.
- Мне все равно, - практически шепотом, то ли из-за учителя, то ли просто так ответил парень сразу же, как отрезал.
- Тогда ладно, - Шелдон пожал плечами, поражаясь тому, каким королем ситуации себя вдруг почувствовал. Он откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди, лишь для приличия открыв учебник на второй главе. Клей не хрустнул на переплете, он открывал учебник еще вчера и прочитал первые пять глав несколько раз на всякий случай. Но первый день явно удался, его не считали неудачником или ботаником.
Ему не верилось, что можно немного расслабиться, и значок неудачника здесь приклеен не на него.
Он заглянул в книгу, которую держал основаниями ладоней сосед, немного согнувшись, чтобы за углом открытого окна, развевающейся занавеской и стоящим учебником его не было видно. Глаза Шелдона чуть заметно округлились при виде иллюстраций во взрослой, вроде бы, достаточно толстой книге. Из-за опущенного взгляда веки, густо накрашенные темно-серыми тенями с блестками, тоже были опущены, а ресницы казались длиннее, чем могут быть у обычного парня. Они кое-где слиплись, и Шелдон понял, что без туши тоже не обошлось.
Ресницы дрожали, когда взгляд передвигался по строчкам, дыхание оказалось далеко не ровным, а каким-то нервным. Шелдон прищурился, но даже линзы не помогали прочесть ни слова. Иллюстраций со связанными телами без опознавательных черт на лицах ему хватило.
Руки у соседа были большие, бледные, с длинными, но не хрупкими пальцами, на средних, безымянных и указательных не хватало ногтей. Они будто были все сорваны, но уже немного отросли от основания, а голое мясо на кончиках покрылось коростой. Остальные же ногти были даже длиннее, чем у некоторых девчонок, да еще накрашены идеальным, ничуть не облупившимся по краям лаком. Тонкие, но густые волосы не кудрявились и не вились, но спускались по плечам чуть ниже ключиц плавными волнами, выкрашенные в бордовый, черная кофта была настолько непонятной и не мужской, что Шелдон задумался, какого же она фасона, если так странно сидит.
Он заметил сразу, как только ресницы снова дрогнули, что взгляд сосед перевел на него, по-прежнему не поднимая веки, глядя куда-то в направлении его колен, не выше. Как он понял, что Шелдон пялится в книгу и на него самого, для Шелдона осталось загадкой, но сосед вдруг поерзал, еле заметно отодвинулся на край стула, поближе к окну, а книгу развернул и прикрыл рукой.
- Что ты читаешь? – таким же шепотом, каким ответил ему сосед раньше, чтобы влиться в его «атмосферу», спросил Шелдон, чтобы прогнать это неловкое чувство. Он представил, что было бы, обратись к нему кто-то с таким вопросом.
Он бы не разозлился.
- Почему ты спрашиваешь?.. – парень поморщился, все еще глядя косо то на куртку Шелдона, которую тот так и не снял, то на его руку, пальцами барабанящую по парте.
- Потому что ты заметил, что я смотрю в книгу, которую ты читаешь, - Шелдон усмехнулся.
- Спроси у Гранжа.
- У кого спросить?..
- У Гэбриэла Гранжа. Гейба. Ты с ним разговаривал в коридоре перед уроком, - вдруг разболтался сосед, при этом не скрывая сквозящую в голосе неприязнь.
- В коридоре никого, кроме нас, не было, вроде, - Шелдон поймал его на словах.
- Если ты никого не заметил, это не значит, что меня там не было.
- Так ты, все-таки, умеешь разговаривать. И совсем не придурок, - Шелдон вкрадчиво протянул, уверенный, что если бы ему так сказали, он бы испытал раздражение, конечно, но ругаться не стал.
- Ты бы так не сказал, если бы знал меня лучше. Или если бы побольше поговорил с Гранжем и его дружками.
- Они тебя достали, да?.. – Шелдон подвинулся к нему буквально вместе со стулом, так что одно сиденье столкнулось с другим, а он наклонился.
- Это они тебя попросили ко мне пристать? – отклоняясь и вовсе закрывая книгу, огрызнулся парень.
- У меня что, изо рта воняет? – Шелдон прищурился.
- Нет, - выдавил с улыбкой парень, все равно отодвигаясь.
- Тогда почему ты отодвигаешься? Я заразный?
- Ты общаешься с ними.
- Ты фильтруешь тех, с кем общаешься, по их кругу общения?
- С кем общаюсь?.. – с заметным сарказмом переспросил сосед в ответ.
- Я здесь первый день. И она сама ко мне полезла. Я с ними не общаюсь.
- Со мной ты тоже общаться не будешь.
- Откуда тебе знать?
- Со мной никто не общается. И я от этого не страдаю. Мне классно одному, правда. Не люблю людей и их глупые стереотипные убеждения о нормах. Да, лучше быть одному, чем с такими, как вы все.
- Ты не знаешь меня.
- А ты – меня, так почему тебе так важно, что я не хочу с тобой разговаривать?
- Ты и так со мной разговариваешь.
- Ну, я не хочу общаться с тобой больше, чем должны соседи по парте. И только на биологии. Думаю, ты не ходишь на рисование и химию.
- Вот и хожу. Я люблю рисование и химию. И анатомию.
- Ты что, следишь за мной?
- Нет. Я просто люблю анатомию, - Шелдон сидел прямо, опустив ногу, которую до этого закинул на другую, а торс развернув боком к доске. Он вытянул руку, положил ее на парту и пытался заглянуть в глаза такому похожему чем-то на него самого раньше парню. Но он был не совсем таким, он был «таким» окончательно, сам по себе. В глубине души он не хотел ничего другого и не хотел меняться.
Шелдона это удивляло и притягивало так, что про Кейтлин он уже забыл.
- Все равно. Я не буду с тобой разговаривать. Все, я не слушаю.
- Все равно слышишь, - Шелдон хмыкнул, забыв поставить себя на чужое место и ощутив какую-то минимальную власть над ситуацией даже сейчас. – Почему мне нельзя с тобой общаться, если я хочу? Я ни с кем еще не общаюсь, а у тебя друзей нет, сам сказал.
- Мне и не нужны друзья, - парень пожал плечами нервно.
Шелдон бросил взгляд на учителя, убеждаясь, что тот смотрит не на него, и продолжил цепляться.
- У тебя их совсем никогда не было? Я слышал, что вы дружили.
- Значит, врал, что вы не общались.
- Они обсуждали это на крыльце.
- Да, мы дружили. Давно.
- Так почему ты не думаешь, что со мной тоже можно дружить?
- Потому, может, что наша дружба превратилась вот в это? – с заметной иронией прошипел парень, кривя губы такого странного, сине-фиолетового цвета, хоть они и не были накрашены.
- Я лучше.
- Верю. Но мне не нужны друзья. Совсем никакие.
- Да почему?
- Потому. Я не должен перед тобой отчитываться. Я тебя не знаю и не хочу знать, извини.
- Ты что, боишься общаться с людьми?
- Вроде того. Они меня не понимают.
- Ты так говоришь, будто ты – не человек.
- Может. Не знаю, что я забыл на этой планете, - парень вздохнул и убрал руку в карман плаща, висевшего на спинке его стула.
Шелдон стиснул зубы и выдохнул сквозь них бессильно. Хотелось схватить этого полоумного мизантропа и встряхнуть за плечи. Он так и не посмотрел Шелдону в лицо ни единого раза.
Но к нему тянуло так, что судорога сводила все тело.
«Интересно, Гудруни то же самое испытывал?.. О, боже, неужели и правда. Как он это терпел. Нет, он же запал на меня, он гомик. Я же не запал ни на кого».
- Я не нравлюсь тебе внешне?
- Я не знаю. Не сужу людей по внешности, - парень покачал головой, закатывая глаза, но все равно на Шелдона не глядя.
- Тогда в чем дело? Почему ты не хочешь хотя бы поговорить? Не дружить, просто пообщаться? Сходить куда-нибудь, как нормальные одноклассники? Мне вообще нечем заняться, я в городе пару дней всего.
- Нет. Я не хожу ни с кем и никуда.
Вдруг заиграла музыка, он сунул руку снова в карман плаща, вытащил черный телефон и отключил обыкновенный будильник, который завел минуту назад.
- Мистер Смарт, можно мне… - начал он, подняв вторую руку, выглядевшую, как забор – то без ногтя вовсе, то с длинным практически когтем.
Биолог молча кивнул на дверь и махнул рукой, в которой держал кусок мела в пластиковом цилиндре.
- Это же был будильник, - Шелдон прищурился и шепотом возмутился.
- Не знаю другого надежного способа смыться из класса, где кто-то не дает сидеть спокойно, - парень скинул книгу и учебник в сумку, взял плащ и начал выбираться из-за парты. Вперед он не пошел из-за мешающего пройти окна, под которым из-за роста не пролез бы.
Шелдон отклонился назад, качаясь на задних ножках своего стула и опираясь локтями о парту за своей спиной.
- Я скажу ему, что это был будильник.
Упрямый сосед по парте все равно на него не смотрел, хоть Шелдон и пялился ему прямо в лицо снизу вверх. Бледное до нездорового голубоватого оттенка лицо, темные подглазники, широко посаженные, небольшие и, к тому же, узкие глаза, накрашенные черным. Тонкий, карикатурный, как будто сделанный пластическим хирургом нос, непропорционально большой рот с сочными, странного цвета губами, выпирающие скулы и запавшие щеки, мужественный, но не квадратный, а закругленный подбородок с ямкой посередине.
- Выпусти меня.
- Как тебя хоть зовут?
- Отстань, - парень закатил глаза, надул щеки, а потом с шумом выдохнул, будто уже устал отвечать на вопросы. Он взялся рукой за спинку стула Шелдона, но отодвинуть не смог.
Шелдон, все-таки, не был пушинкой.
- Мистер Поуг, вы можете уже выйти, наконец, или сесть обратно? – с неприязнью окликнул биолог, и Шелдон расплылся в слащавой ухмылке.
- Скажешь, как зовут, тогда выпущу.
- Паджет, - буркнул парень и отпихнул его изо всех сил, так что передние ножки стула стукнули по полу, и Шелдон чуть не врезался ребрами в край парты, но был так доволен, что даже не возмущался.
- Эй… пс! – шикнули сзади, и Шелдон не сразу оглянулся, привыкший, что раньше в школе так звали не его, а кого-то крутого. На третий раз он развернулся и столкнулся с шокированными взглядами не только Кейтлин и Гейба, но и Зака, который такого от новенького не ожидал.
- Что?.. – шепотом спросил Шелдон, пожимая плечами и щурясь вопросительно.
По губам он прочесть не смог, Кейтлин вздохнула и начала что-то строчить в вырванном из тетради листке. Когда он долетел до ног Шелдона, прицельно брошенный в скомканном виде Гейбом, он развернул его в предвкушении чего-то не самого приятного.
«Как тебе удалось его довести?!!»
Еще двадцать восклицательных знаков вперемешку с вопросительными стояли после этой кривой строчки. Он снова оглянулся и пожал плечами, неловко улыбаясь. Но когда развернулся и снова уставился на доску, на лице было написано настоящее блаженство.
Сначала он чувствовал себя практически богом, чувствуя, что смог если не загнать кого-то в угол, то вывести из себя – точно. Потом он вдруг осознал, как кто он себя повел, если уж Паджет Поуг был похож на него самого еще неделю назад.
Не хотелось этого признавать.
Не хотелось в это верить.
Шелдон даже помрачнел и немного побледнел, посмотрел в окно, увидел, что начался дождь, а дорогу за школьной стоянкой заволокло туманом.
Он понял чувства ненавистного Джастина Гудруни, когда тот над ним издевался поначалу по мелочи. Он понял, что если не остановиться вовремя, и если «жертва» не сбежит, дойти можно до чего угодно, даже до таких же незначительных, но обидных побоев.
Он встал на место нового соседа по парте и понял, что ему самому не понравилось бы, запри его кто-то вот так между стульями, не позволяя выйти.
«Гори в аду, тупой Гудруни», - подумал он, а потом понял, что отрицать бесполезно, все признаки очевидны, и он попал в ту же ловушку, что и все, кто ведет себя круто.
Он влюбился с первого взгляда в того, в кого влюбляться было нельзя.

Дата добавления: 2015-11-05