Гарри повернулся на пятках, наблюдая за сосредоточенным Томлинсоном с низко сидящими на носу очках. Он жил работой, и Стайлс сомневался, что в сердце дизайнера останется хоть маленькое местечко для него.
Вспомнился вчерашний поздний разговор. Работа, работа, работа – это все, что волновало Луи. Даже тогда перед фотосессией для GQ, в маленькой коморке, он зажал его только для того, чтобы получились хорошие снимки.
На душе скребли кошки, оставляя за собой кровавые подтеки от острых когтей.
- Пойдем, - Стайлс вздрогнул, когда его окликнул высокий голос.
- А где Пол? – поинтересовался стажер, не замечая черной Audi поблизости.
Луи надел солнцезащитные очки и сунул папку под мышку.
- Машина за углом. Пойдем быстрее, - поторопил дизайнер.
Черная «красотка» стояла одна без водителя. К большому удивлению Стайлса, Луи обошел ее вокруг, чтобы пройти к водительскому сидению.
- Садись, - опустив стекло, сказал он Гарри, кивком указывая на сидение рядом. Стажер пару раз тупо моргнул, но все же открыл дверцу, пристраиваясь рядом на дорогом сидении.
- Мы заедем куда-то еще?
Луи кивнул, заводя машину и плавно отъезжая с парковки.
- Да, осталось одно место.
Гарри откинулся на спинку и устлало прикрыл глаза, потирая переносицу. Томлинсон вел очень мягко, соблюдая допустимую на городских дорогах скорость и сжимал руль чуть сильнее, чем это было нужно. Стоило остановиться на светофоре, как его пальцы принимались барабанить по кожаной оплетке. Гарри краем глаза наблюдал, как поджимались тонкие губы, когда их подрезал какой-то торопящийся водитель. Он не знал, куда они направлялись, дизайнер не проронил ни слова.
Гарри тяжело вздохнул, наклонив голову набок, чтобы коснуться лбом холодного стекла.
- Пока мы в Милане, я хочу, чтобы ты это увидел, - вдруг заговорил Луи, привлекая внимание. Стайлс нехотя открыл глаза и посмотрел на дизайнера. – Смотри, - кивком Томлинсон указал на то, что поистине стоит считать еще одним чудом света.
Собор Санта Мария Нашенте действительно считался жемчужиной итальянской готики. Украшение Милана, третий по величине католический храм: весь в скульптурах, изящный, высокий и ажурный. Глаза Гарри восхищенно распахнулись, и он прижался ближе к стеклу, чтобы рассмотреть поближе. Стометровые шпили величественно уходили ввысь, и Стайлс сразу сообразил, что именно их он видел сегодня утром, когда они ехали в мастерскую. Конечно, такую красоту с золотой статуей Мадонны на вершине видно с самых дальних уголков города.
- Господи, Луи, – все, что выдохнул Гарри.
Остановившись, они оба вышли из машины, и Стайлс задрал голову, чтобы рассмотреть все здание. Он жалел, что не стоит дальше - так было бы удобнее.
- Это самое красивое место во всем городе, - сказал Луи в восхищении, - когда я впервые увидел его, то лишился дара речи.
Стажер отрывисто закивал, соглашаясь, потому что он сам сейчас вряд ли мог сказать хоть слово. Собор впечатлял, поражал и даже несколько пугал, заставляя все мысли расползтись по разным уголкам сознания, оставляя место безграничному трепету.
- С самого верха город видно как на ладони.
- М-мы, м-мы поднимемся? – прошептал Гарри, взволнованно кусая губы. Зеленые глаза в предвкушении блеснули, жадно всматриваясь в лицо Луи, в ожидании положительного ответа.
- Обязательно, - Луи улыбнулся так широко, что вокруг голубых глаз образовались морщинки.
Внутри Собор напоминал волшебный замок. Высоченные потолки, колонны, мозаичные окна, сквозь которые проходил оранжевый свет уходящего за горизонт солнца, и самое интересное – настоящие восковые свечи. Практически во всех храмах освещение обычно электрическое, но не здесь.
Они могли бы подняться на лифте всего за двенадцать евро или пройти по лестнице всего за семь. Гарри выбрал второй вариант, и дело было совсем не в цене.
- Я хочу попробовать, - сказал он Томлинсону, - хочу пройти все пятьсот.
Луи до последнего надеялся, что Стайлс выберет лифт, но стажер был непреклонен.
- Ладно, - все же сказал он, и они с Гарри направились наверх.
Это было странно. Через пятьдесят ступеней у обоих сбилось дыхание и они еле ползли, цепляясь за каменные стены. Туристов было совсем немного. Большинство выбирало лифт - только смельчаки шли по широким ступенькам.
Гарри хватался за дрожащие бедра и заставлял себя делать шаг за шагом, устало улыбаясь Луи. Тот тоже уже сдавал позиции, и это было забавно – смеяться оттого, какие они все-таки слабаки.
- Почему ты не сказал, что будет так трудно? – поинтересовался Гарри, и по какой-то причине улыбка не сходила с его лица. Томлинсон хохотнул.
- А ты как хотел? Путь наверх всегда сложен и тернист, не знал? Тут большой философский смысл, между прочим.
Несмотря на то, что все это было сказано в легкой и непринужденной манере, Гарри остановился и задумчиво прикусил губу. Путь наверх. Прямо сейчас он проходил его вместе с Луи.
Какой парадокс.
- Поразительно, - прошептал Гарри, свесившись через перила, смотря на то расстояние, что они уже прошли.
- Немного пугает, да?
- Да.
Они молча стояли, давая ногам немного отдохнуть, Все-таки стоило подняться на лифте. Луи прикусил губу, представляя, какой непростой разговор их ждал по окончании пути. Не просто так ведь он привез сюда Стайлса.
Они все-таки прошли. Пятьсот ступеней остались позади, и двое вышли на просторную площадку, которая открывала вид на весь Милан. Гарри чувствовал, что его ноги сейчас не выдержат, и он рухнет, так больше и не встав.
- Господи Иисусе, - простонал он, удивляясь, что вообще может выдавить из себя хоть слово.
Луи плелся где-то позади, но вскоре и он поднялся, опускаясь на колени. Уронив голову на ладони, он тяжело дышал и чуть подрагивал от усталости и напряжения.
- У меня ноги не идут, - пробормотал он, и Гарри опустился рядом с ним на холодный каменный пол.
Открывшийся вид стоил каждой пройденной ступени. Сам Собор был каким-то магическим, трепет и благоговение перекрывали все эмоции и после долгого пути наверх давали легкость и ощущение окрыленности всему телу. Восхитительное чувство.
- Потрясающе, - одними губами сказал Гарри и улыбнулся Луи, что не сводил с него глаз, - спасибо.
Он знал, что должен был поблагодарить, ведь Томлинсон совсем не обязан устраивать ему экскурсии. Он мог бы просто отвезти его в отель и оставить в одиночестве, а не возить по таким замечательным местам.
У дизайнера в сумке оказалась бутылка спасительной воды. Кажется, это было единственным необходимым для полного счастья. Стайлс, чувствовал, как его тело расслабляется и прислонился к высокой колонне, подпирающую ажурную крышу.
- Не ты один хочешь поговорить, - начал Луи, когда дыхание уже пришло в норму.
Гарри, что ощущал полное умиротворение и какую-то приятную опустошенность, лениво повернул голову.
- Ты сейчас серьезно?
Томлинсон кивнул и расстегнул тугие манжеты на своей рубашке, закатав рукава до локтей. Как давно он мечтал об этом!
- Я бы сделал это раньше, но не было подходящего момента, а сейчас невозможно представить места лучше, правда?
- Правда, - эхом отозвался Гарри, чувствуя, как прежний страх ледяными пальцами сжимает сердце в груди. Он боялся. Он вообще был тем еще трусишкой.
Луи допил остатки воды и запихнул бутылку в сумку. Он тоже нервничал, поэтому старался себя чем-то занять, чтобы не выдавать волнение. Наконец, вздохнув и собравшись с мыслями, он заговорил:
- Гарри, прости меня, я знаю, что дико виноват перед тобой, начиная с того, что с самого начала вел себя отвратительно по отношению к тебе, а потом... а потом вышвырнул, - Луи смотрел на багровый горизонт, не решаясь взглянуть на сжавшегося в комок стажера, который не мог поверить своим ушам. – «Алабама» перебил ты меня в первый день нашего знакомства, и я подумал, что ты окажешься самовлюбленным идиотом, который слишком высоко задрал свой нос. Но я не учел того, что мне нужно было бояться тебя с самого начала, потому что ты, - Томлинсон наконец посмотрел на стажера, - заразил меня. Проник под кожу и по капле просачивался в вены, слишком поздно я понял, что ты достиг главного, - дизайнер коснулся сердца.
- Нет, нет, нет, - замотал головой Гарри, закрывая уши. Он не ожидал услышать это прямо сейчас, он не готов, Луи застал его врасплох. Только не сейчас, когда его все чаще посещает мысль уйти; только не сейчас, когда уже предложена новая работа.
Томлинсон непонимающе уставился на него, ведь он ничего не знал о разговоре с Энрико.
- Я знал, - лихорадочно зашептал парень, - но, черт возьми, почему ты говоришь мне это сейчас? Почему, Луи? Что мешало тебе это сделать раньше? Ты видел, что я чувствовал, но продолжал отталкивать, когда я сам шел к тебе…
- Пойми меня, - перебил Томлинсон, - я не мог позволить себе привязаться к кому-то. Когда я только начинал, то сразу уяснил, что нельзя с кем-то сближаться. Если бы что-то прошло не так, то я бы не собрал себя потом. Я не мог рисковать. Всю жизнь я осторожничал, все знают дерзкую сучку Луи Томлинсона, который не подпускает к себе людей ближе, чем на метр.
«Луи – эгоист он думает только о себе», - звучал голос Энрико в голове Гарри, словно сам змей искуситель науськивал его.
- И что сейчас? Сейчас не боишься?
Луи нервно провел по волосам.
- Боюсь, - тихо сказал он, - но я устал. Каждый день убеждал себя, что не нуждаюсь в тебе, что ты – лишь новая игрушка, мгновенное помешательство, - Гарри передернуло, - это стало буквально сжирать изнутри, когда я понял, что ты - не просто увлечение.
Гарри судорожно выдохнул. Он чувствовал, как прежние чуть затянувшиеся рубцы снова начинают кровоточить, как начинает ломить кости от бессилия. Как долго он ждал в напряжении, и теперь, достигнув этого пика, нервы элементарно сдавали.
- Боже мой, - сорвавшийся с губ смешок граничил с помешательством, - какой же ты идиот, какой же я идиот, Боже мой.
Луи наблюдал, как стажер начинает раскачиваться из стороны в сторону, заламывая пальцы и кусая губы, думая. На Гарри навалилось слишком многое. Уже решая уходить и больше никогда не возвращаться, оставить Томлинсона в прошлом и начать новую жизнь, он с болью возвращается назад с разодранным сердцем. Он ненавидел себя. Вот опять стоило Луи поманить его пальцем, как он готов кинуться ему на шею. Ему предложили прекрасную новую работу, на которую он был готов согласиться, но вот снова врывается Луи и отбирает у него все.
- Я думал, что убью тебя, когда ты испортил то платье, - продолжил дизайнер, - потому что я, мать твою, доверился тебе, а ты так подставил меня. Никогда в жизни я не был так зол, как в ту ночь, а потом сам грыз себя из-за того, что сделал с тобой.
Гарри поднес к губам трясущиеся руки, чтобы жалкий всхлип не вырвался из груди.
- Я потом заболел...
- Знаю.
- …а ты даже не навестил меня. Единственный, кто мне был нужен – это ты, но ты не потрудился отправить хотя бы сообщение.
- Я послал Зейна, - это не было достойным оправданием.
- Малик бы и так пришел, но Луи, мы могли бы выяснить все раньше, - так и хотелось добавить: «Когда мне не предложили контракт», - к чему была вся эта драма? Ты думаешь, что я не понял, что ты меня игнорируешь? Каждый раз, когда поручения от тебя приходили через какого-то постороннего, я чувствовал себя грязным, потому что думал, что ты не хочешь иметь ничего общего со мной.
- Нет, совсем нет, - запротестовал Луи, ловя в свои ладони трясущиеся руки стажера и чуть сжимая их, - Гарри, послушай меня. Ты талантливый модельер, ты – мое вдохновение, в конце концов, ты заставил эту чертову штуковину, - удар в грудь, - заработать. Пожалуйста, не отталкивай меня сейчас.
Зубы больно впились в нижнюю губу, но Гарри нужно было ударить себя, закусить нежную кожу, чтобы понять, что происходящее – реальность.
- Я не знаю, - еле слышно прошептал он, не замечая катившиеся по щекам слезы, - если тебя снова перемкнет, и ты выбросишь меня, то я не выдержу. Слышишь? Не смогу.
Он зарыдал, крепко вцепившись в плечи Томлинсона, когда тот притянул его к себе, сжимая в объятиях. Пальцы путались в шоколадных кудрях, что как обычно торчали во все стороны, а губы слепо тыкались в зареванные щеки, шею – куда только могли дотянуться.
- Не знаю, - шептал Стайлс в рубашку дизайнера, - ничего не знаю. Э-энрико сегодня, - тело Луи напряглось, - предложил мне контракт, и я почти согласился. Я-я думаю об этом все время, а теперь, когда т-ты, когда т-ты… Луи, я не знаю..
Дизайнер замолчал, рассеянно пропуская кудряшки сквозь пальцы. Затем он отстранился, но только для того, чтобы взять лицо Гарри в свои ладони и заставить его посмотреть на себя.
- Даже если ты перестанешь работать на меня, уйдешь к тому же Энрико или запустишь собственную линию, то я все равно не отпущу тебя, ты понял? Стань ты хоть правителем гребанной Вселенной, ты - мой, слышишь?
Гарри уронил голову ему на плечо, комкая в руках краешек рубашки дизайнера. Он кивнул, зарываясь носом в ключицы Луи и вдыхая такой до боли знакомый и дорогой аромат от Gucci.
Однако главное решение принять стоит, и кто знает, каким именно оно будет. Карточка с витиеватой надписью: "Энрико Ковери" прожигала задний карман темных джинсов.
Эпилог
Париж, Франция.
Год спустя.
Умелые руки мастера порхали над копной русых волос, подстриженных по последней моде. Тонкие пальцы с аккуратными наманикюренными ноготками нервно барабанили по фарфоровому боку кофейной чашечки с эмблемой салона. На ногах – лодочки из последней коллекции Jimmy Choo, деловой костюм от Armani, который вечером сменит роскошнее платье от Givenchy, а на вешалке висит дорогое кашемировое пальто, на лейбле которого вышиты две золотистые буквы, которые теперь знает весь мир: «H.S.»
- Как тебе удалось достать приглашения? – поинтересовалась грузная женщина, накручивая темные локоны на бигуди.
Девушка отпила из чашки и громко причмокнула алыми губами, остаток помады с которых оставил след на чашке.
- Аманда, ты же знаешь, что я ни за что не пропущу показ, в котором одновременно участвуют коллекции и Стайлса и Moschino. Пришлось хорошенько попросить папу, чтобы он достал пригласительные.
Аманда хмыкнула и незаметно для клиентки покачала головой. Вот ведь бывает в жизни: попросил папочку – и все готово!
- Жду не дождусь уже вечера. Сегодня утром посмотрела превью, Гарри невероятный. Я уже присмотрела себе пару платьев, которые обязательно куплю.
- Он неплохо поднялся, Стайлс этот, да?
- И не говори! Его работы - это нечто. Папа купил мне пальто, - девушка махнула в сторону вешалок, - оно идеальное. Я его когда надела, оно так хорошо село, будто на меня и шили, представляешь?
- Надо же, - протянула женщина, защелкивая последний зажим на термо-бигуди. Она поправила выбившиеся прядки и, улыбнувшись, сказала: - у тебя будет потрясающая прическа, может и приглядишься ему.
Девушка захохотала.
- Он гей, Аманда, - прыснула она, - мои шансы ничтожны.
- Черт бы побрал этих дизайнеров, - хмыкнула мастер, - все поголовно – геи.
- Да, но если они шьют такие волшебные вещи, то могут быть кем угодно, поверь мне.
***
- Неделя моды наша! – завопила белокурая девушка, прижимая к груди два пригласительных, на которых было напечатано «Paris Fashion Week». Сидящая рядом брюнетка восхищенно уставилась на подругу, не веря своим глазам.
- Да ладно? – прошептала она, - ты серьезно?
- Серьезней некуда! – пропела блондинка, падая в ворох подушек и одеял на безразмерной кровати, - Боже, я куплю себе лодочки от Стайлса! Поверить не могу!
***
- Если этот показ будет таким же, как и предыдущий, в чем я не сомневаюсь, - невысокого роста женщина поправила низко сидящие на носу очки в массивной оправе, перебирая разбросанные по столу снимки, - то следующий выпуск сделаем специальным и посвятим его Стайлсу, ясно?
Худенькая ассистентка закивала, лихорадочно делая пометки в своем большом блокноте.
- И сделайте все возможное, чтобы он согласился. Мы не можем его упустить.
***
Невозможно было не остановиться и полюбоваться на сменяющие друг друга слайды на гигантском экране, находившемся в центральном молле. Под ритмичную музыку худые, вытянутые, как стройные лани, модели гордо вышагивали вдоль длинного подиума, демонстрируя некоторые наряды, что будут включены в сегодняшний показ в рамках Paris Fashion Week.
Стайка девушек притормозила, чувствуя, как мелкие мурашки начинают подниматься от основания позвоночника до кончиков пальцев, ведь на экране был никто иной, как Гарри Стайлс собственной персоной, приглашающий на показ. Милая журналистка стояла рядом с ним и, широко улыбаясь, задавала вопросы, на которые парень с присущей ему легкостью и простотой давал ответы.
- Какой будет новая коллекция?
Девушки замерли, когда ослепительная улыбка озарила лицо Стайлса, и он заговорил своим хриплым низким голосом, что сводит всех представительниц прекрасного пола с ума по всему миру:
- Я надеюсь, что вы такого еще не видели. Часть работ создана вместе с Луи, и мы оба с нетерпением ждем начала, чтобы поделиться с вами полученным результатом.
И каждый: от простых девушек, что прильнут сегодня к экранам телевизоров, до самых строгих критиков, что в душе надеялись на какой-нибудь промах, знали, что предстоящее шоу будет грандиозным. По-другому и быть не могло.
***
- Просыпайся, соня, - проворковал Луи, сжимая в руках теплое тело, завернутое в кокон из целых двух одеял, что тут же возмущенно заворочалось, не желая выбираться из уютных объятий и являть миру заспанное и помятое лицо, - Гарри, сегодня большой день.
- Нет, - проворчал парень, накрываясь с головой и переворачиваясь на другой бок, игнорируя сильные руки, что пытались его растормошить. – Отдай, - сонно буркнул он, крепко вцепившись в краешек одеяла, что Луи упорно тащил на себя.
- Милый, надо вставать, - не унимался парень, навалившись на сопротивляющуюся тушку всем телом. Гарри сдавленно охнул, перемещая ладони туда, где находились руки Луи, что нещадно мяли упругие бока.
Он устало вздохнул, так и не решаясь открыть глаза, надеясь, что если он притворится спящим, то Томлинсон от него отстанет. Однако небольшие ладошки переместились на его бедра, чуть сжимая и комкая одеяло. На самом деле, Гарри просто нравилось сопротивляться.
- Лу, отстань, - прошептал он, чуть морща нос, который ласкали лучики утреннего парижского солнца. Шатен всегда первым раздвигал тяжелые занавески, впуская утро в их просторную уютную квартиру, что они купили после грандиозного триумфа первой коллекции Стайлса как самостоятельного дизайнера. Вот и сейчас яркие лучики скакали по стенам, украшенным картинами времени раннего импрессионизма, задевали тумбочки из дорогого темного дерева и путались в белоснежных простынях, – Дай поспать.
- С удовольствием, тыковка, но кто появится на подиуме вместо тебя? – хохотнул Луи, чувствуя, как вверх по позвоночнику щекочущими волнами накатывают мурашки от низкого, утреннего голоса Стайлса. Последний недовольно фыркнул, но все же улыбнулся в предвкушении вечера. Он был готов поспорить, что ровно в 7pm его желудок свяжется в тугой узел от волнения, словно это его самый первый показ. Только ладонь Луи, что будет крепко держать за руку, напомнит, что все хорошо и что не стоит нервничать.
- Найди кого-нибудь, - меланхолично сказал Гарри, выпутываясь из одеял и сбрасывая с себя Томлинсона. Пыхтя, но все-таки расправившись с покрывалами, он снова притянул Луи к себе, обнимая его руками и ногами, словно щупальцами. Дизайнер распластался на нем, упираясь щекой в обнаженную грудь и слушая размеренное биение сердца.
За последний год у них появилось несколько тату: по паре ласточек у каждого на ключицах. Кончики пальцев Луи мягко прошлись по тонкой коже, обводя контуры чернильных крылышек. Гарри одобрительного вздохнул.
- Это исключено, я не выйду на подиум с кем-то другим. Кстати, твой костюм готов, он висит в гостиной.
Стайлс захныкал, крепче сжимая в объятиях мужчину и машинально запуская пальцы в растрепанные карамельные волосы, прочесывая их. Луи был готов урчать от удовольствия, чувствуя расплескивающееся в венах тепло от массирующих движений. Он поднял голову, встречаясь взглядом с пронзительными зелеными глазами, что выглядели ярче в лучах утреннего солнца.
- Привет.
- Привет.
Они смотрели друг на друга, не моргая какое-то время, будто боялись «сморгнуть» такое прекрасное утро, что было даже на кончиках ресниц. Наконец, Луи вздохнул и вернул голову в прежнее положение, снова устраиваясь на груди Гарри.
- Почему я просто не могу пойти голым? – возмущенно поинтересовался Стайлс, - зачем все эти костюмы, дорогие туфли, ай! – он вскрикнул, когда Луи шутливо прикусил розовый сосок.
Томлинсон хихикнул, лениво обводя контуры ласточек.
- Потому что голый ты только для меня, я не дам этим стервятникам любоваться тем, что принадлежит мне. Ti amo*, - прошептал Луи в молочную кожу, оставляя дорожку поцелуев от груди до привлекательной V-образной линии. Парень вздрогнул, услышав плавный итальянский, тут же покрываясь мурашками. Его руки следовали вместе с Луи вниз по его телу, т.к. пальцы все еще путались в мягких волосах. Томлинсон дразняще засосал место над соблазнительной дорожкой темных волос, что уходила под пояс фланелевых штанов.
- Ммм, Лу, - довольно протянул Гарри, тая в сильных руках. Дизайнер крепко держал его, а умелые губы осыпали все, до чего могли дотянуться: от острых ключиц до низа живота, где начинало томиться желание. Тот же путь проходил влажный розовый язык, кончик которого скользнул во впадинку пупка и чуть покружил, заставляя содрогнуться, а губы приоткрыться в немом стоне.
- Мой хороший, - жарко шептал он, чувствуя, что собственное сердце готово расплавиться от переполняющей его любви к младшему парню. Каждый день, просыпаясь, Луи мысленно благодарил Всевышнего за то, что Гарри простил его. Пусть он ушел из Модного дома и запустил собственную линию, Томлинсон считал, что это был правильный выбор. Единственный из возможных, и поэтому всячески поддерживал, - пора вставать!
Под неодобрительный, полный разочарования стон Гарри он отстранился и с дерзкой ухмылкой сполз с кровати, широко улыбаясь ничего не понимающему парню, чьи щеки уже полыхали красным, а глаза влажно блестели.
- Лууууиии, - жалостливо протянул он, намекая, что неплохо бы продолжить начатое и сделать это утро еще более приятным и сладким.
- Давай, малыш, - парень приблизился, чтобы чмокнуть выпяченные вперед розовые губки, - иначе ничего не успеем.
Гарри насупился еще больше.
- Ладно, только поцелуй меня нормально, - хоть клок шерсти, но Стайлс намеревался урвать.
Томлинсон закатил глаза, зная, что изначально был обречен на поражение в этой беспроигрышной борьбе. Гарри всегда получал то, что хотел. Луи ловко забрался на воздушный матрац и по-хозяйски устроился на бедрах кудрявого. Его ладони огладили стройные бока и поднялись выше, намеренно задевая чувствительные соски, пока наконец не обхватили острый подбородок.
- Ты невыносимый, - выдохнул Луи прямо в сочные губы, впиваясь в них вкусным, сладким поцелуем под сдавленный стон Гарри. Это было так, будто он ел самую спелую сливу или вишню, смакуя и наслаждаясь неповторимым вкусом. Большие ладони Гарри переместились на его затылок, притягивая ближе, в то время как сам кудрявый послушно приоткрыл рот, впуская язык Луи, что тут же сплелся с его. Томлинсон неосознанно толкнулся бедрами, вызывая из груди обоих соблазнительные стоны.
- Пора, детка, - тяжело дыша, напомнил дизайнер, неохотно отстраняясь.
- Нет, - проскулил Гарри, хватаясь за мужчину, когда тот начал вставать, - давай еще полежим.
- Гарри, мы договаривались, - с ноткой укора в голосе заметил Луи, стараясь не поддаваться на жалобный взгляд, - продолжим вечером.
Глаза Стайлса хищно блеснули.
- Будет продолжение?
Луи цыкнул.
- Ну, конечно, - он подарил последний короткий поцелуй, - после показа.
***
- Оливия! Джессика! Быстрее, у нас нет времени! Сейчас ваш выход, - командовал Луи, громко хлопая в ладони, чтобы привлечь внимание. Показ в самом разгаре, модели сменяют друг друга с сумасшедшей скоростью, голова идет кругом, а адреналин так и кипит в разгоряченной крови. – Так, что за заминка?
- У нее не застегиваются туфли!
- Принесите другие. Гарри! Где Гарри? Скоро наш выход!
- Он там, сэр, - махнул рукой в нужном направлении пробегавший мимо Томас, таща за собой волоком модель, чей выход сейчас был.
Стайлс наблюдал за показом сквозь небольшое окошко декорации, и Луи невооруженным глазом сразу заметил, как бледно было любимое лицо. Нижняя губа чуть подрагивала от напряжения, а длинные пальцы скрещены на удачу. Поразительно, как такой талантливый парень, художник в самой душе, что может создавать наряды и для обычных девушек, и для высокой моды, может быть настолько эмоционально неустойчивым в таком жестоком мире вечной конкуренции и соперничества. Томлинсон стал для него своеобразным компасом, вечно указывая нужное направление. Возможно, с годами Гарри научится.
- Привет, - тихо прошептал он, обнимая широкие плечи двумя руками. Гарри вздрогнул, а затем облегченно выдохнул, прижимаясь спиной к груди Луи.
- Привет, - еле слышно эхом отозвался он, поднося пальцы к дрожащим губам, когда на подиуме появилась модель в платье, юбка которого была сделала из страусовых перьев и волновала молодого дизайнера больше всего, - Господи, Луи, мне так страшно, но, по-моему, смотрится неплохо, да?
Томлинсон оставил легкий поцелуй на загривке, успокаивая. Гарри выглядел превосходно: черный, идеально сидящий черный костюм с дорогой белой сорочкой и дразнящей бабочкой в горошек; вечно растрепанные кудри все-таки удалось причесать и чуть поднять вверх.
- Все проходит замечательно, - сказал он парню, - как мы и задумывали. Нечего бояться.
Гарри замотал головой.
- Каждый раз, как первый, - тихо сказал он, разжимая руки Луи, сцепленные на его гуди в замок, чтобы переплести их пальцы, - скоро наш выход, да?
Томлинсон кивнул.
- Да, милый. Еще три модели, а затем мы. Готов? – он приободряюще сжал влажную от волнения ладонь.
- Вроде бы, - невнятно пробормотал Гарри, - нужно проверить цветы на платье Сары, не хочу, чтобы они помялись или…
- Хазз, посмотри на меня, - Луи знал, что сейчас последует целый поток сомнения и лишнее беспокойство, поэтому нужно было сразу пресечь его. Стайлс осекся, закусывая нижнюю губу и стараясь угомонить бешено бьющееся сердце.
- Коллекция идеальная, финальное платье сразит всех, зрители в восторге от тебя...
- От нас, - незамедлительно поправил парень.
- От нас, - кивнул Луи, - все будет хорошо. Ты так долго шел к этому и теперь получай то, чего действительно достоин.
Гарри прикрыл глаза, глубоко вздыхая. Вот он, его выход на самом знаменитом подиуме Парижа. Его коллекция участвует на Paris Fashion Week, и вкус сбывшейся мечты так терпок на кончике языка, что внутри все сладостно поджимается в предвкушении. Его любимый человек, которого он так долго ждал, работал над нарядами вместе с ним и теперь держит его за руку, готовясь пройти эти важные сто двадцать шагов, ни на секунду не ослабляя хватку, что еще нужно?
- Мистер Стайлс, мистер Томлинсон! – запыхавшаяся Кайли, у которой благодаря сегодняшнему вечеру уже отваливались ноги от постоянной беготни, стремительным шагом подошла к ним, - вам пора! Сара уже готова.
Гарри незамедлительно подорвался с места и, утаскивая за собой Луи, ринулся к выходу на подиум, чтобы самому лично убедиться в том, что с платьем все хорошо. Увидев наряд на модели, у него у самого сбилось дыхание: это было то самое цветочное платье, которое он показал Томлинсону в день их первой встречи еще тогда, с Элеонор. Они доработали его, заменили ткань, и теперь на Саре было дорогое платье полностью от кутюр: искусственными розами был вручную расшит лиф, а пышная шифоновая юбка широким шлейфом должна была разлетаться с каждым шагом. Натуральный жемчуг напоминал капли росы на нежных розовых лепестках и выглядел так женственно и утонченно, что модель на мгновение казалась не человеком, а каким-то мифическим созданием. Тонкую лебединую шею украшало колье, что Луи создал собственноручно, скрепляя между собой кусочки парчи, оставшиеся цветы и жемчужные грозди. Получилось некое подобие воротника.
- Восхитительно, - одними губами прошептал Гарри, не веря, что это действительно результат их совместной работы.
- Ребята, давайте, - скомандовал Джордан, следивший за порядком выхода моделей по своему блокноту, - удачи.
- Я люблю тебя, - успел шепнуть Гарри, и они оба вышли под ослепительный свет прожекторов на белоснежный подиум.
Стайлс чуть поморщился, привыкая к столь яркому освещению, но его собственная улыбка была ярче всех лампочек вместе взятых. Услышав аплодисменты и увидев лица самых известных критиков мира в первом ряду, он даже подумал, что его лицо сейчас треснет. Сам воздух пах как-то по-особенному: смесь ароматов от Bulguri до Chanel – отличительная черта всех мировых показов.
Луи держал его за руку и приветливо махал всем гостям. Впереди шла Сара, и все действие казалось кудрявому парню в замедленной съемке. Вот любовь всей его жизни идет по правую сторону от него, а живая мечта – чуть впереди.
Стоило им пройти всего несколько шагов вперед, как под оглушительные аплодисменты были выпущены бабочки. Они кружились вокруг модели и садились на плечи. Сверху сыпалось конфетти, и следом начинали свое шествие все дизайнеры, чьи коллекции участвовали в показе.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |