— Ублюдок! — произнесла я, и его взор метнулся ко мне, заставив заткнуться. И ощутить, что еще секунда — и я могу присоединиться в Царствии Небесном к Джону.
— Молчи, мясо, — бросил он. — С тобой никто не разговаривает.
— Ты ко мне обращаешься? — осведомился другой джинн, сохранивший четкое, отдающее академической стариной британское произношение, звучавшее довольно странно в сочетании с варварской роскошью его нового обличья, делавшего его похожим на альбиноса, подвизающегося в роли рок-звезды.
— Разумеется. Я явился, чтобы дать тебе возможность присоединиться к нам.
— Довольно неожиданно.
Улыбка Ашана была холодной и бессердечной.
— Но разве от этого хуже?
Другой джинн улыбнулся в ответ: улыбочка тоже получилась еще та.
— На своей памяти мне впервые довелось обрести свободу. С чего бы, интересно, я стал поступаться ею в пользу нового хозяина, пусть даже столь… уважаемого, как ты?
Ашан брезгливо ткнул в тело Джона носком начищенного до блеска ботинка. В отличие от многих сородичей, он не вырастал из вьющегося ниже коленей тумана. Нет, то был подлинный представитель новой эпохи, плакатный образ того, кто успешен во всем.
— Ну, начать с того, что это я даровал тебе свободу, убив это существо, — промолвил Ашан,
— Если вместо одного хозяина получаешь другого, это вовсе не свобода. — Джинн пожал плечами. — Выглядит не слишком заманчиво. И что думает об этом Джонатан?
— Джонатан? — с нескрываемым презрением переспросил Ашан. — Неужели ты и вправду хочешь остаться на стороне того, кто в первую очередь и сделал нас рабами?
Я промокла насквозь, продрогла, едва себя чуяла, но даже в таком состоянии растерянно заморгала.
— Что? — вырвалось у меня. Не знаю уж, произнесла ли я это вслух, но когда слышишь подобное утверждение, такой вопрос возникает сам собой.
На сей раз Ашан удостоил меня внимания.
— А ты, надо думать, полагала, будто рабство и господство существуют изначально и это заложено природой? Но неужели ты и вправду веришь, будто люди — это высшие существа по отношению к джиннам? В нынешнем мире все перевернуто с ног на голову, а пошло это с того, что Джонатан дал Хранителям власть над нами.
— Когда?.. Как давно?..
— Вчера, — тихо промолвил другой джинн. — Для нас это было вчера.
Другого ответа я не получила. Да и не рассчитывала. Ашан своего добился, и я больше для него не существовала, ну, разве что в качестве объекта для демонстрации презрения.
— Не может быть, чтобы ты хотел последовать за Джонатаном, — промолвил Ашан. Другой джинн встретил его взгляд. Громыхнул гром, и оба они подождали, когда умолкнет раскат. — А если поддержишь меня, ты сможешь освобождать других.
— Ты имеешь в виду, убивать, — спокойно уточнил второй джинн. — Убивать Хранителей.
— Верно. — Ашан оскалил зубы в хищной волчьей улыбке. — Слушай, только не говори, будто тебе это не по нраву. Да вот, можешь хоть с нее и начать, если тебе интересно. Поверь мне, она это заслужила.
Джинн воззрился на меня своими алмазно-белыми глазами. Глотая воздух, я судорожно шарила по полкам своей внутренней кладовки, пытаясь отыскать там хоть малую толику завалявшейся силы, которая позволила бы мне защититься. Но полученное мною от Джонатана выгорело до тлеющих угольков. Я истратила фактически все, за исключением собственной жизненной энергии, да и той оставалось немного.
Джинн покачал головой и с легкой улыбкой сказал:
— Воевать за Джонатана я не стану. Но и убивать ради тебя, Ашан, тоже не стану. Хранители, как и мы, существуют не просто так: на то есть причина.
— И что ты в таком случае собираешься делать? Стать изгоем? Отшельником?
Ашан фыркнул, выражая презрение к самой этой мысли, и шагнул вперед. Я ощутила повисшее между ними напряжение.
— По мне, так лучше умереть.
В этот момент находившаяся за его спиной дверь на лестницу распахнулась. Беззвучно. Никто к ней не прикасался. Вспышка молнии высветила появившегося в проеме высокого, худощавого человека. Руки Льюиса висели вдоль тела, напряженное лицо пугало отсутствием всякого выражения.
— Оставь его в покое, — промолвил он и шагнул вперед, под дождь. В отличие от джиннов, он даже не пытался защититься от ливня, ибо это означало бы расходовать впустую драгоценную энергию. Ливень обрушился на него, мгновенно намочив тут же прилипшие к голове волосы. Его фланелевая рубашка, футболка и джинсы быстро пропитывались водой.
Но он не обращал на это внимания.
Ашан повернулся к нему. Я ощутила потрескивание концентрированной энергии. Это была не молния, нечто иное. Нечто… большее. Отчасти походившее на резонанс, возникавший между мной и Льюисом при сближении, только с обратным знаком. Это был не резонанс, а диссонанс, дисгармония, рваный, режущий хаос.
— У него есть выбор, — сказал Льюис. — Он может пойти за тобой, может присоединиться к Джонатану или помочь Ма’ат привести все в порядок. Восстановить изначальное равновесие. Прекрати убийства и насилие, Ашан. Это необходимо прекратить, пока все не полетело к чертям.
— Ты имеешь в виду, все в мире людей?
— Нет, говоря «все», я имею в виду именно все. Джинны тоже живут здесь. И там.
Льюис движением подбородка указал наверх, явно имея в виду эфир.
— Когда вы, джинны, пребываете в этом мире, то тоже представляете собой его часть, и ничего тут не поделать. Может, ты воображаешь, будто вы существуете в нем как боги, так нет, не в большей степени, чем мы. Все мы подвластны чему-то иному.
— Ну, может, насчет вас ты и прав, — отозвался Ашан, небрежным движением пальцев пригладив свой безупречный пиджак. — Но лично я, должен тебе сказать, не собираюсь больше подчиняться никому и ничему. Во веки веков.
— В том числе, я так понимаю, и Джонатану?
— В первую очередь Джонатану.
— А ему, интересно, ты об этом говорил? Что-то я отметин на твоей физиономии не вижу. Сдается мне, что с самого начала этого твоего маленького восстания ты как-то счастливо избегал встреч с ним.
Ашан слегка усмехнулся, холодно и без юмора.
— Я сюда не затем пришел, чтобы препираться с человечишкой. Убирайся.
— «Убирайся». Ладно. Мы, люди, можем и уйти…
— Не «мы», а ты. Она моя.
Протянув руку, Ашан схватил меня за плечо, и, черт, больно. Начать с того, что руки у него были как из кованого железа. А вот плотью, в том смысле, в каком воплощались в нее другие джинны, Дэвид или даже Джонатан, то есть человеческой или подобной ей плотью, Ашан не обладал. Его человеческий облик представлял собой лишь оптическую иллюзию, скрывающую нечто жесткое, ранящее и холодное.
Мне чертовски хотелось избавиться от этого прикосновения, но когда я попыталась вырваться, стало очевидно, что с таким же успехом можно вырываться из промышленных тисков.
Джинн сохранял полную, полнейшую неподвижность. Ох, черт, ясно было, что добром все это не кончится, и мне вовсе не улыбалось оказаться в центре предстоящих событий. Льюис обладал немыслимой силой, которую очень редко использовал, причем как Хранитель Земли был куда слабее, чем как Хранитель Погоды. Он мог часами удерживать на весу тонны песка, чтобы спасти умирающего мальчишку, но здесь, на этой игровой площадке…
Возможно, он мог помериться силами и с джинном.
— Отпусти ее, — сказал Льюис.
Ашан усмехнулся: выражение было, прямо скажу, не самое приятное, но, пожалуй, наиболее человеческое из всех, какие мне доводилось видеть на его лице. Не говоря уж о том, что одно из самых жутких. Исходившая от него сила за несколько секунд так прогрела окружавший нас воздух, что хлеставший меня дождь из ледяного превратился в горячий, как кровь, а потом и обжигающий, как кипяток.
— Льюис…
Я хотела предупредить его, но не успела: Ашан, без каких-либо видимых подготовительных действий, попытался испепелить Льюиса на месте.
Эту атаку Льюис отразил без усилий.
Я использовала последние крупицы силы, чтобы достичь Сверхвидения, и потому лицезрела все происходившее… Слепяще-белый сгусток энергии устремился к нему, обволок, заключив в силовой пузырь, который начал сжиматься… и развеялся, растворился при одном лишь прикосновении его руки. На месте силового кокона возник энергетический хаос, часть энергии отбросило обратно к Ашану, часть, разлетевшись по сторонам, была поглощена бурей и вскоре высвободилась снова в виде очередного залпа молний.
Льюис при этом едва пошевелился. Из-за того, что он всегда был крайне осторожен в обращении с силой и не склонен к демонстрации своих возможностей, было легко забыть о том, какой мощью он обладает на самом деле. К тому же, в отличие, например, от меня, он редко действовал сгоряча, не подумав о последствиях. Но уж если он действовал…
— Ашан, — промолвил он голосом, понизившимся вдруг до бархатистого рыка, породившего во мне внутреннюю дрожь, — если ты причинишь вред еще хотя бы одному Хранителю, с тобой будет покончено целиком и полностью, так что никто даже не вспомнит, что ты когда-то существовал. Я это вполне серьезно.
Ашан воззрился на него в изумлении. Льюис встретил его взгляд: он стоял неподвижно, поливаемый дождем, но казавшийся созданным из тех самых стихий, которыми управлял.
— Ты не вечен, — продолжил Льюис, и в голосе его звучала такая глубина и мощь, что он казался не совсем человеческим. — Ты был рожден в этом мире, в нем же можешь и умереть. Бежать тебе будет некуда.
— Человек не может угрожать…
— Я говорю тебе как тот, кто способен слышать шепот спящей Матери. Ты правда думаешь, что это делает меня человеком?
Зеленовато-голубые глаза Ашана на миг полыхнули серым пламенем, потом потемнели снова. Похоже, не будучи полностью под контролем.
— Мать не может разговаривать с мясом.
— Мать разговаривает с Хранителями, такими, как я. С теми, кто хранит все ключи к силе. Тебе стоило бы помнить это. Ты находился рядом, когда Джонатан принял смерть в качестве человека.
Стальная хватка Ашана неожиданно разжалась, и я, потеряв равновесие, упала и откатилась от него. Льюис помог мне встать. Я вымокла, продрогла и чувствовала себя невероятно слабой, как будто джинн вытянул из меня нечто, чего я никак не могла позволить себе лишиться. Стойкость. Независимость. Надежду.
Но с прикосновением Льюиса все это хлынуло обратно. В первую очередь чувство независимости, побудившее меня тут же отстраниться от его поддержки.
— Со мной все в порядке, — заявила я.
Его темные глаза скользнули по мне, и вот уже передо мной снова стоял всего лишь человек: взволнованный и нервный.
— Я в состоянии о себе позаботиться.
— Знаю, — буркнул он. — Ступай. Внизу тебя кое-кто встретит.
Но я не могла заставить себя идти. Дождь хлестал по лицу Джона Фостера, заливая его открытые, невидящие глаза.
— Ашан убил Джона. Почему?
— Потому что смог, — мрачно ответил Льюис. — И потому что у Джона имелось нечто, нужное ему.
Честное слово, на миг мне подумалось, что он имеет в виду меня, но Льюис смотрел мимо, на рок-н-ролльного джинна-альбиноса с опаловыми волосами.
— Ему нужны рекруты, — заключил Льюис. — Правильно я говорю, Ашан? Тебе требуется пушечное мясо. Требуется кто-то, кого можно бросить против Джонатана, преграждая ему путь, замедляя движение — ибо он идет за тобой, и когда до тебя доберется, зрелище будет не из приятных.
Другой джинн смотрел на Ашана, склонив голову набок. Лицо его оставалось невозмутимым, но я буквально чувствовала, как напряженно работала его мысль. Ашан использовал других в своих интересах, тут и вопросов быть не могло. И уж наверное любой джинн, знавший его гораздо лучше, чем я, должен был это понимать.
— Иди вниз, — сказал Льюис.
— Без тебя не пойду.
Льюис издал бездыханный, почти беззвучный смешок.
— Честное слово, я спущусь следом. — По большей части это был блеф.
Внезапно джинн-альбинос с грацией пантеры шагнул вперед, и Ашан отпрянул, перейдя в оборонительную стойку.
Льюис подтолкнул меня к двери на лестницу.
— Не мешкай. Выбирайся из здания. Я не могу гарантировать, что, если дело дойдет до настоящей драки, оно не рухнет.
— Льюис…
Но он не стал тратить время на уговоры, а просто направил на меня ладонь. Я ощутила мощный порыв ветра, который, угодив в середину корпуса, отбросил меня назад, приложив о лестничные перила, а дверь тут же захлопнулась, отрезав меня от него.
В следующий миг там, за дверью, что-то ударило по крыше с такой силой, что здание содрогнулось, с потолка посыпалась пыль. Послышался жуткий скрежет деформирующихся стальных конструкций и треск крошащегося бетона.
Я сбросила туфли, сунула их в сумку, так и болтавшуюся на плече, и припустила вниз со всей быстротой, на какую была способна, и на пятом налетела на бегущих.
Нет, это ж спятить легче, здесь еще оставались люди!
Оставив намерение поскорее убраться из здания, я через пожарную дверь проникла в коридор и принялась носиться от кабинета к кабинету, дергая за дверные ручки и крича со всей мочи, чтобы люди убирались к чертовой матери. На четвертом этаже находился большой офис с разделенными прозрачными перегородками столами, за которыми сидели сотрудники в наушниках: эти вообще ни черта вокруг не замечали. Мне пришлось сдергивать их с эргономических кресел, направляя к лестнице. На третьем этаже я спугнула парочку, уединившуюся в хозяйственной кладовке: они рванули вниз, застегивая на бегу одежду.
Эллы нигде видно не было. Я гадала, не была ли она заранее извещена об атаке, а если так, на чьей она стороне. То есть если она позволила Джону умереть, то черт меня побери, если на моей.
Когда на парковочную площадку заехали копы и пожарные, из здания с воплями выкатился поток эвакуируемых. Царил хаос. Вместе со всеми я покинула строение, выбежала на площадку и, прикрывая глаза от дождя, подняла взгляд на крышу, посмотреть, что творится там.
Крыша была объята пламенем, среди языков которого виднелись сошедшиеся в схватке фигуры. Там, наверху, разверзся сущий ад. Все это сопровождалось канонадой громовых раскатов и вспышками молний, повторявшимися снова, снова и снова.
Прямо на моих глазах крыша провалилась, рухнув на седьмой этаж. Шипящие языки пламени взметнулись к небу.
— Нет! — завопила я и бросилась к двери, однако чьи-то крепкие руки, ухватив меня сзади, удержали на месте. Я дергалась, вертелась, брыкалась, но хватка была сильной, а я, напротив, далеко не в лучшей форме. Наконец мне удалось извернуться так, чтобы взглянуть, кто же меня держит, и от растерянности прекратила дергаться.
Того здоровенного парня, который меня держал, я знать не знала, но вот стоявшего рядом с ним старика, укрывавшегося от дождя под черным зонтом, знала прекрасно. Его звали Чарльз Эшворт Второй, и он являлся одним из старших членов Ма’ат. На нем был безукоризненный серый итальянский костюм, прекрасная белая рубашка и голубой шелковый галстук. Этакий консерватор… своего рода версия Ашана, только постаревшего и разочарованного. С лица его не сходило такое выражение, будто он чует запах гнили, отражавшее его отношение к миру в целом и ко мне в частности.
— Отпусти, — бросил он, и здоровяк тут же освободил меня.
— Не делайте глупостей, женщина. Вы же не Хранитель Огня, вам даже не войти в горящий дом. А Льюис, напротив, выйдет оттуда без проблем.
Как бы ни было мне обидно, но в его словах имелся резон.
— Вы-то что здесь делаете? — спросила я.
Старик кивком указал наверх.
— Помогаю ему.
— В чем именно?
— Это вас не касается! — заявил Эшворт и даже пристукнул по мостовой своей черной, отделанной серебром тростью. — В вашем присутствии здесь, мисс Болдуин, нет никакой надобности, и оно нежелательно. Рекомендую вам вернуться к вашим обязанностям, если у вас таковые имеются. Как мне кажется, нынче Хранителям пригодится любая помощь, какую только они смогут получить.
Его это, похоже, забавляло, и при мысли о том, как искренне, без показухи и пафоса был предан делу Джон Фостер, как был он отважен, мне захотелось влепить этому самодовольному старику оплеуху. Но прежде, чем я успела даже предложить ему совершить некое анатомически неосуществимое сексуальное действо, из бокового пожарного выхода здания появилась фигура. Льюис был вымазан сажей, но выглядел целым и невредимым.
Я сделала несколько шагов ему навстречу, поморщилась, уколовшись босой ногой об осколок стекла, попыталась его вытащить, покачнулась, и подоспевший Льюис, хоть взгляд его и был обращен к Эшворту, успел подхватить меня под локоть. Дождь между тем хоть и не прекратился, значительно ослаб: Льюис уже восстанавливал погодный баланс. Впрочем, ему даже не было нужды предпринимать особые усилия для прекращения грозы, достаточно было дать ей выдохнуться. Я не чувствовала энергетических потоков, но полагала, что Льюис перенаправил их в землю по безопасным каналам. В этом он был мастер.
— Я не смог поспеть вовремя, — промолвил он. — Фостер был уже мертв.
— А что джинн? — спросил Эшворт.
Льюис покачала головой.
— Не знаю. В лучшем случае тяжело ранен. Но не думаю, что он присоединится к Ашану.
Губы Эшворта натянулись: он отвернулся и, постукивая тросточкой, направился к группе людей, стоявших под зонтиками возле пожарной машины. Походило на то, что Ма’ат прибыли сюда чуть ли не в полном составе, хотя ждать от них существенной помощи в схватке не приходилось. Хранителей среди них, кроме Льюиса, не было: силой они обладали, да, но далеко не того уровня, что Джон Фостер или даже я. Тренированные, но не одаренные.
Впрочем, должна поправиться: вполне возможно, что, учитывая мое нынешнее жалкое состояние, насчет себя — это я погорячилась.
От каковой мысли мне явно лучше не стало.
— Все в порядке? — спросил меня Льюис.
— Превосходно, — заверила я его с дрожью в голосе. — Объясни лучше, какого вообще черта ты здесь делаешь?
— Пытаюсь остановить войну, — ответил он и, поскольку так и держал под локоток, убрал меня с дороги пожарных, разматывавших очередную кишку. Пожар еще продолжался, но уже далеко не столь буйный. Я ощутила отдаленное, низкое гудение силы: Льюис понизил интенсивность пламени, что позволяло справиться с ним обычными средствами тушения. Я не сомневалась в том, что он мог вообще потушить огонь, но Льюис исповедовал философию Ма’ат: все должно пребывать в равновесии. По его мысли, силу надлежало использовать лишь в меру необходимости, ибо ее избыточное применение вызовет равноценную ответную реакцию для восстановления нарушенного равновесия.
— Что? Ты собираешься остановить ее в одиночку?
— Разумеется, нет.
Льюис отвел меня на нейтральную территорию, поместив между копами, пожарными и Ма’ат, и развернул лицом к себе.
— Джо, я хочу, чтобы ты пообещала мне вернуться домой, собрать манатки и убраться отсюда. Сегодня же.
Я не могу этого обещать.
— Вообще-то я и сама уже об этом подумывала до того, как сгорела моя машина.
— Ты должна сделать это для меня, — промолвил он, заглядывая мне в глаза. — Я не могу все время думать о том, где ты и что с тобой.
Это вконец вывело меня из себя.
— Слушай, Льюис, я не просила тебя быть моей нянькой. Я сама могу о себе позаботиться. Всегда могла.
— Я бы с этим согласился, не будь ты опустошена так, что едва заметна из эфира в качестве Хранителя, — резко ответил он. — Это Дэвид тебя так высушил?
Я встретилась с ним взглядом и промолчала. Он покачал головой и отвел полыхнувшие гневом глаза.
— Ладно, — проворчал Льюис, — что было, то было. Но ты не можешь продолжать и дальше питать его своей энергией. Это убьет вас обоих.
— Знаю.
— Я серьезно. Тебе нужно отпустить его. Тебе нужно разбить бутылку.
— Да знаю я! Джонатан еще до тебя все мне растолковал, ты уж поверь.
Правда, про контраргументы Рэйчел я ему рассказывать не стала: не больно-то мне хотелось, чтобы он узнал, что решение мною так и не принято.
— Со мной все в порядке. Не надо обо мне беспокоиться.
Он неохотно отпустил меня и повернулся к Ма’ат, которые уже нетерпеливо подзывали его, чтобы поговорить.
И тут я увидела, что с краешка толпы, сложив руки на груди, стоит собственной персоной Вселенский Глава Джиннов Джонатан. Главнокомандующий одной из армий в гражданской войне, которая вполне могла закончиться концом света.
Выглядел он, правда, обычным малым, в черных джинсах, крепких башмаках, коричневой кожаной куртке и надвинутой на глаза бейсболке.
Как и в случае с Ашаном, дождь огибал его, но не думаю, чтобы кто-нибудь, кроме меня, это замечал. Не думаю, чтобы кто-нибудь, кроме меня, вообще его замечал.
Он стоял в сотне футов от меня, и между нами толпились дюжины людей, но едва его взгляд упал на меня, я мигом это ощутила. Внутри возникло жжение, неприятное, ничего похожего на связь, существовавшую между мной и Дэвидом, или нить чистого пламени, соединявшую меня с Льюисом.
Чувство было такое, будто Джонатан владел мною, как я владела Дэвидом. Испытывал ли подобное чувство болезненного вторжения, как будто каждое его дыхание зависит от меня, Дэвид?
— Я тебя предупреждал, — промолвил Джонатан, и козырек бейсболки чуточку опустился. Время остановилось. Серебристые капли дождя зависли в воздухе вокруг меня. Сейчас я находилась в мире Джонатана. Огибая застывших, как статуи, людей и разбивая неподвижные дождевые капли передвигавшимся с ним вместе невидимым щитом, он пересек погрузившуюся в тишину площадку и подошел ко мне.
— Я не могу сделать то, чего ты хочешь, — промолвила я, когда он остановился в нескольких шагах от меня. В неподвижном, мертвом воздухе мои слова прозвучали необычайно решительно. — Если я отпущу его, он явится за тобой, и это будет конец, конец всему. Ты очень важен: Рэйчел пыталась втолковать это мне еще перед первой нашей встречей. В тебе ключ ко всему. Без тебя…
Он прервал меня, уставив мне в лицо палец.
— Я говорил тебе, что может случиться. Говорил, Джоанн. У тебя что, привычка такая, навлекать смерть? Это уже просто утомляет. Ты же дитя носишь, в конце-то концов. Могла бы хоть немножко задуматься об этом, а не бродить над обрывом, скорбя по своей неумирающей любви.
— Да не во мне дело. В тебе. Я не могу допустить, чтобы Дэвид напал на тебя, а он сделает это, если я разобью бутылку.
— Проклятье!
Вспышка его ярости устрашала: она испарила всю дождевую воду футов на пятьдесят во всех направлениях, и на меня повеяло опаляющим жаром.
— Ты вообще такая тупая или только когда имеешь дело со мной? Разбей бутылку, Джоанн!
— Нет!
— Даже ради спасения себя и ребенка?
— Нет!
— Даже ради спасения Дэвида?
И только тут до меня внезапно дошло, что речь все время шла именно об этом. Не о судьбе мироздания, не об исходе войны и уж всяко не обо мне, а именно о Дэвиде. И причиной тому была его глубочайшая и искренняя привязанность к Дэвиду, бывшему его другом еще в те времена, когда наш мир был моложе, чем я в состоянии себе представить. И умершему у него на руках, в бытность свою человеком.
— Дело в том, — пояснил Джонатан, — что я могу спасти его. Мне известно, как это можно сделать.
— Да, — ответила я, встретив его взгляд, — мне тоже известно. Ты умрешь, он будет жить. А с чем это оставит нас, остальных?
Его глаза были подобны галактикам. Они вмещали в себя колоссальную, безграничную силу, но не его собственную. Он был лишь проводником. Окном, за которым открывалось нечто несравненно большее, нежели любой из нас, джинн он или человек.
— Он займет мое место, — ответил Джонатан. — Ты останешься в живых. Дитя тоже. Он достаточно силен, чтобы справиться с Ашаном. К тому же я уже чертовски устал: слишком долго мне пришлось быть постановщиком этого шоу. Я наделал слишком много ошибок, и сейчас лучше всего начать все заново.
О господи! Оказывается, это не Ашан вдруг, ни с того ни сего вздумал бунтовать, его подтолкнули к этому объективные факторы. Такие, как слабость Джонатана, если какое-либо качество столь могущественного существа вообще можно называть слабостью. Просто нежелание продолжать.
— Нет, — снова заявила я. — Ты не можешь так поступить. Уж не обессудь, но придется тебе самому, кровь из носу, разбираться со всеми проблемами, усмирять Ашана и восстанавливать порядок. Помогать тебе совершить самоубийство с помощью Дэвида я не стану.
Он окинул меня взглядом, показавшимся долгим-долгим даже в этом месте, где времени вроде как не существовало. И мне показалось, будто по самой ткани мироздания пробежала дрожь.
Джонатан на миг поднял лицо к небу, прислушиваясь, а потом снова покачал головой.
— Это твой окончательный ответ? — спросил он.
Что-то в выражении его лица чуть было не заставило меня изменить свое мнение, но нет, я не могла допустить, чтобы условия диктовались его нуждой и отчаянием. Ставки в этой игре были слишком высоки
— Решение принято, — прозвучал мой ответ. — Я не отпущу Дэвида.
— Ты убьешь его. А он разрушит тебя.
— Значит, так тому и быть. А ты занимайся своим делом, наводи порядок в мире. Он, мир, важнее меня или Дэвида и даже, черт побери, важнее твоего нежелания жить.
Он ненавидел меня. Я физически ощущала поток его ненависти, едкой, как кислота, льющаяся в открытую рану.
— Все, что мне нужно — это убить тебя, — произнес он едва слышным шепотом. — Ты ведь это понимаешь, верно? Ты умрешь, дитя умрет, а я в итоге смогу осуществить свое желание. Выиграют все, кроме тебя.
На долю мгновения мне показалось, будто он и вправду намерен так поступить. Я ощутила зарождавшийся в нем импульс и даже увидела, как это произойдет: его руки смыкаются на моей голове, резкий поворот, сухой, картонный хруст легко ломающихся позвонков. Ему на это не потребуется и секунды.
Мне вспомнился Квинн, беспомощно валяющийся на земле, харкая кровью, вспомнился ужас в его глазах. Тогда Джонатан не замешкался и на миг.
— Понимаю, — промолвила я. — Давай собирайся с духом и делай, что считаешь нужным. Хватит уже меня изводить, надоело.
Он вперил в меня мрачный, угрюмый взор, а потом вдруг улыбнулся.
Улыбнулся!
Протянув руку, Джонатан легонько провел пальцем по моей щеке сверху вниз, повернулся и побрел прочь. Сметая с пути завесу дождевых капель.
А потом ход времени возобновился, и все вокруг пришло в движение.
Он ушел.
А я вдруг почувствовала: что-то со мной совсем, совсем, совсем не так.
Вскрикнув, я схватилась руками за живот и ощутила внезапную пустоту.
Дитя, возможность, искра, зароненная в меня Дэвидом, исчезла.
Я почувствовала, как вытекает прочь остаток полученной от Джонатана энергии. Перед глазами все посерело и расплылось, колени ослабли.
Я падала.
Даже дыхание стоило мне слишком больших усилий, да и внутри не осталось ничего, чтобы стоило жить. Я представляла собой черную дыру, опустошенную, одинокую, брошенную умирать на дожде.
Мысли мои были о Дэвиде, но я не могла даже позвать его. А хоть бы и смогла: он не смог бы принести ни утешения, ни любви. Лишь больше смерти, еще больше, более быстрой смерти.
Теплые руки подхватили меня, пальцы скользнули по предплечью вниз, сжали мою обмякшую ладонь, и, в то время как весь мир вокруг сжался до черной булавочной головки, я ощутила теплую пульсацию силы. Она пронизывала мою кожу, кости, все тело. Жаркая, как солнце, текучая, шелковистая, насыщенная. Она вливалась в меня, а мне было все мало, мало и мало.
Глаза мои так и оставались открытыми, и в конце концов расплывчатый серый фон перед ними начала обретать цвета, но мне все еще не удалось ни сфокусировать взгляд, ни даже моргнуть. Надо мной склонился побледневший, встревоженный Льюис. Взяв мое лицо в ладони, он всмотрелся в мои глаза, после чего тут же разорвал на мне блузку и положил руки на живот, как раз напротив того места, где таилась жуткая пустота.
Ощущение повторилось: неспешная, целеустремленная волна, подобная потоку расплавленного золота, протекла сквозь меня и излилась наружу, где-то пониже пупка.
Я уходила… уходила.
— Этого не будет! — прохрипел Льюис и припал ртом к моему рту, вдыхая воздух в мои легкие и вместе с тем наполняя меня живительной энергией, столь мощной и яростной, что даже алчная пустота не могла поглотить ее полностью. Пустота, являвшаяся на самом деле Дэвидом. Именно так мне предстояло умереть, быть полностью высосанной, вытянутой во тьму, где он, без надежды на освобождение, так и останется навсегда, заточенный наедине с ненасытным, кошмарным голодом…
Я не хотела, чтобы все закончилось подобным кошмаром.
Я не могла этого допустить.
Я вздохнула.
Льюис, так и склонившись надо мной, тяжело дышал, дрожал, но я видела золотистые струи энергии, стекавшей с его пальцев прямо мне в живот. Плотный, непрерывный поток жизненной силы.
Я отбросила его руку, и он медленно разогнулся, стоя, пошатываясь, на мокрой мостовой с опущенной головой, хватая ртом воздух, словно утопленник.
Каковым, можно сказать, и являлся. Я едва не забрала его с собой.
— Да черт возьми! — в ярости выдохнул он. — Что это ты не так, так эдак всю дорогу норовишь умереть? Не можешь найти себе другое хобби?
— Заткнись!
Может, я и хотела, чтобы это прозвучало дерзко, да только ничего, кроме жалкого, дрожащего шепота, произнести не смогла. Я перекатилась на бок, насквозь промокшая, продрогшая до мозга костей, но поддерживаемая собравшимся где-то внутри насыщенным, золотистым, живительным теплом. То был его дар, в чем-то подобный дару Джонатана, только на сей раз это была человеческая энергия, и мое тело уже было готово ее принять. Оно уже обновлялось.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |