Деликатесы Декстера (пер. Скибина) - Джеффри Линдсей 21 страница

— Не обязательно ей доверять, — сказал я, — она заботится только о себе.

— Заткнись, пожалуйста, — предложила она, и я заткнулся. Она побарабанила пальцами по рулю, пожевала губы, потерла лоб. Я пожалел об отсутствии у меня таких хороших привычек, позволяющих убить время. Мне не нравилась сама идея вдвоем ехать ловить Бобби Акосту. Он не выглядел особо опасным, но, с другой стороны, многие так же думали обо мне — и посмотрите, чем они кончили.

Бобби мог не представлять смертельной опасности, но в самой ситуации оказывалось слишком много неизвестного и зависящего от воли случая. И кроме того, будем до конца честными, я был уверен: появись я опять во главе команды спасателей, Саманта точно не станет молчать.

С другой стороны, я прекрасно осознавал: позволить Деборе идти в одиночку я не могу. Это нарушит все правила, которые я установил для себя в ходе своей безнравственной жизни. И, к собственному удивлению, я обнаружил, что Новый Декстер — отец Лили-Энн — не лишен чувства ответственности. Я испытывал желание защитить Дебору, не допустить, чтобы с ней случилась беда. И если она собирается рискнуть, я должен быть рядом.

Очень непривычное ощущение: с одной стороны, я беспокоился за Дебору и чувствовал потребность уберечь ее от опасности, а с другой — испытывал явное желание устранить из моей жизни угрозу Саманты. Обе противоположности с одинаковой силой притягивали меня к себе. Не означает ли это, что я застрял как раз посередине между Темным Декстером и Дексом-папочкой? Темный Папочка? Интересный вариант.

Дебора выдернула меня из моей задумчивости, хлопнув обеими ладонями по рулю.

— Черт. Я просто не могу ей доверять, мать ее.

Мне полегчало. Здравый смысл явно брал верх.

— Так ты не едешь? — спросил я.

Дебора покачала головой и завела мотор.

— Нет, — сказала она, — разумеется, еду. — Она тронулась с места и выехала на дорогу. — Но я не собираюсь ехать одна.

Вероятно, мне следовало намекнуть ей, поскольку я сидел рядом, что она не одна. Но машина уже мчалась с бешеной скоростью, и я начал опасаться за свою жизнь, поэтому только покрепче затянул ремень безопасности.

Глава 36

Мне всегда казалось, что люди, разговаривающие по телефону, сидя за рулем и двигаясь на большой скорости, страдают неким серьезным психическим заболеванием.

Дебора принадлежала к ним, но семья есть семья и я промолчал, когда она вытащила сотовый. Мы неслись по шоссе 1-95, и она одной рукой придерживала руль, а второй набирала номер. Судя по тому, что она нажала всего одну кнопку, он стоял на быстром наборе, и я почти сразу догадался, кому она решила позвонить. Это незамедлительно подтвердилось.

— Алло, — сказала она, — это я. Ты знаешь, где «Пиратский берег»? Да, на севере. Хорошо, встретимся у центральных ворот. Как можно быстрее. Захвати с собой какое-нибудь железо. Люблю тебя.

На свете очень мало людей, которых Дебора любит, и еще меньше тех, кому она готова в этом признаться, поэтому я абсолютно точно знал, с кем именно она разговаривала.

— Чатски встретит нас там? — спросил я.

Она кивнула, убирая телефон в чехол.

— Подмога, — произнесла она. К счастью для моего рассудка, она взялась за руль обеими руками и сосредоточилась на лавировании между машинами. До того места, где, открытые всем ветрам, покоились останки «Пиратского берега», было двадцать минут езды на север, но Дебора преодолела это расстояние за двенадцать, слетев на съезд и дорогу, ведущую к воротам парка, с такой скоростью, которая, на мой взгляд, находилась далеко за гранью разумного. Честно говоря, Чатски наверняка еще не приехал и мы могли бы двигаться намного медленнее, все равно пришлось бы торчать там черт знает сколько, но Деб не убирала ногу с педали газа до тех пор, пока не показались ворота, и только тогда затормозила и съехала на обочину.

Моей первой реакцией стало облегчение. Не столько потому, что я доехал сюда с Деб и выжил, как от того, что Роджер — пират двадцати футов ростом, которого я помнил с детства, — все еще стоял на своем посту, охраняя ворота. Большая часть когда-то покрывавшей его яркой краски стерлась. Время и погода лишили его попугая, раньше сидевшего у него на плече, и сабля оказалась наполовину обломанной. Но его повязка оставалась на месте, а в уцелевшем глазу все еще светилась злая усмешка. Я выбрался из машины и посмотрел на своего старого друга. Ребенком я всегда ощущал нечто общее между мной и Роджером. В конце концов, он был пиратом, и значит, плавал на большом корабле и резал на части всех, кого хотел. Тогда мне это казалось идеальной жизнью.

Тем не менее я испытывал странное чувство, стоя сейчас в его тени и вспоминая, каким когда-то был парк и что для меня значил пират Роджер. Мне показалось, я должен оказать ему некие почести, несмотря на его потрепанный вид. Я пристально посмотрел на него и сказал:

— Ааррргхх.

Он не ответил, но Деб бросила на меня удивленный взгляд.

Я отошел от Роджера и стал смотреть сквозь забор из сетки, окружавший парк. Солнце садилось, и в последних его лучах разглядеть можно было не много: нагромождение вывесок и аттракционов, которые я так хорошо помнил, выцветших и пришедших в негодность после стольких лет пребывания под жестоким солнцем Флориды. Надо всем возвышалась совершенно непиратского вида башня, которая когда-то называлась Главная Мачта. От нее отходило полдюжины металлических перекладин, на конце каждой из которых висел вагончик, забранный решеткой. Я никогда не понимал, какое отношение эта конструкция имеет к пиратам, сколько бы флагов на ней ни висело. Но Гарри, каждый раз, когда я его спрашивал об этом, просто гладил меня по голове и говорил, что хозяева делают на этом большие деньги, и в любом случае подниматься наверх в этом аттракционе было весело. Оттуда открывался хороший вид, и если закрыть один глаз и тихонько сказать «йо-хо-хо», становилось возможным забыть, что все сооружение выглядит таким современным.

Башня покосилась на левую сторону, и все вагончики, за исключением одного, либо отсутствовали, либо оказались разбиты. Но поскольку я не планировал сегодня забираться наверх, то счел это не важным.

С того места, где я стоял, больше ничего не было видно, но так как у меня все равно не оказалось другого занятия, кроме как ждать Чатски, я позволил тоске по прошлому пробраться в мое сердце. Интересно, есть ли до сих пор вода в канале, проходящем через парк? Раньше по нему ходило пиратское судно, гордость и радость пирата Роджера — грозный корабль «Возмездие». По обоим бортам у него торчали пушки, которые на самом деле стреляли. На берегу реки находился аттракцион, где тебя сажали в бревно и сплавляли по водопаду. За ней, в дальнем конце парка, располагалась полоса препятствий. Связь между ней и пиратами всегда оставалась для меня тайной, но Деб ее любила. Интересно, помнит ли она?

Я взглянул на сестру Она расхаживала взад и вперед перед воротами, бросая взгляды то на дорогу, то на парк. Время от времени она останавливалась и складывала руки на груди, а потом снова срывалась с места. Было ясно: она сейчас лопнет от переживаний, — и я решил, что самое время ее немного успокоить и обменяться детскими воспоминаниями. Когда она в очередной раз прошла мимо меня, я окликнул ее.

— Дебора, — сказал я, и она резко обернулась.

— Что?

— Помнишь полосу препятствий? Она тебе нравилась.

Она уставилась на меня так, будто я предложил ей спрыгнуть с башни.

— Господи Иисусе, — произнесла она, — мы здесь не для того, чтобы предаваться идиотским воспоминаниям. — Она повернулась и пошла к дальней стороне ворот.

Очевидно, мою сестру не захватили теплые воспоминания детства, как меня. И я засомневался, не становится ли она менее человечной, в то время как во мне просыпается все больше и больше человеческих черт. Но ее странная и очень человеческая задумчивость, проявлявшаяся в последнее время, говорила об обратном.

В любом случае Дебора, по-видимому, была убеждена, что проводить время скрежеща зубами и мечась, как зверь в клетке, намного веселее, чем предаваться воспоминаниям о наших детских забавах на «Пиратском берегу». Поэтому я решил дать ей вволю натоптаться и еще пять минут, пока не приехал Чатски, всматривался в темноту за забором.

Он наконец появился, припарковавшись рядом с машиной Деборы, и выбрался наружу с металлическим чемоданчиком, который положил на капот своей машины. Деб подлетела к нему и одарила его своим обычным теплым приветствием.

— Где тебя черти носили? — поинтересовалась она.

— Ну что, — сказал Чатски и потянулся, чтобы поцеловать ее, но она оттолкнула его и схватила чемоданчик. Чатски пожал плечами и кивнул мне. — Привет, приятель.

— Что ты привез? — спросила Деб.

Чатски забрал у нее чемоданчик и раскрыл его.

— Ты просила привезти железо. Я не знал, что именно тебе нужно, поэтому привез кое-что на выбор. — Он достал штурмовую винтовку со складывающимся прикладом. Лучшее от «Хеклера и Коха», — произнес он, поднимая ее и укладывая на капот. За ней он вынул пару винтовок поменьше. — Милые малыши «узи», — сказал он, тепло похлопав по одной из них стальным крюком, заменявшим ему левую руку, и достал два автоматических пистолета. — Стандартная модель, калибр девять миллиметров, девятнадцать патронов в магазине. — Он взглянул на Дебору. — Любой из них намного лучше, чем та дрянь, которую ты с собой таскаешь.

— Это папин, — сказала Дебора, но при этом взяла один из пистолетов.

Чатски пожал плечами.

— Это револьвер сорокалетней давности. Он мой ровесник, и в этом нет ничего хорошего.

Дебора вынула обойму из пистолета, передернула затвор и заглянула в патронник.

— У нас тут не высадка в чертовой Нормандии, — сказала она и вбила обойму на место, — я возьму этот.

Чатски кивнул:

— Ага, хорошо. — Он потянулся мимо нее к чемоданчику. — Возьми запасную обойму.

Дебора покачала головой.

— Если мне понадобятся еще патроны, значит, я все просрала и умерла.

— Может быть, — не стал спорить Чатски. — На что нам рассчитывать, кстати?

Деб заткнула пистолет за пояс штанов.

— Не знаю, — ответила она, — нам сказали, что он здесь один.

Чатски поднял бровь.

— Белый мужчина, двадцать два года, — объяснила она, — пять футов десять дюймов, сто пятьдесят фунтов, темные волосы. Но, ей-богу, Чатски, я не имею ни малейшего понятия, здесь ли он, действительно ли он один, и я не верю той сучке, которая дала нам эту информацию.

— Ясно. Хорошо, что ты меня позвала, — кивнул он одобрительно. — Раньше ты пошла бы одна с пугачом твоего отца.

Он повернулся ко мне.

— Деке? Я знаю, ты не любишь пушки и насилие. — Он улыбнулся и пожал плечами. — Но я не хочу, чтобы ты шел с голыми руками, приятель. — Он кивнул на небольшой арсенал, разложенный на капоте. — Как насчет знакомства с моим корешем? — сказал он, крайне неудачно пытаясь подражать Аль Капоне.

Я подошел взглянуть. Честно говоря, я и вправду не люблю пистолеты — от них слишком много шума и грязи, к тому же они портят все удовольствие, — но на этот раз я пришел не развлекаться.

— Если ты не против, я возьму второй пистолет. И запасную обойму.

Ну уж коли мне придется воспользоваться пистолетом, это действительно будет вынужденной мерой, а девятнадцать лишних пуль весят немного.

— Ага, хорошо, — согласился он. — Ты уверен, что знаешь, как им пользоваться?

Это была маленькая шутка, только между нами. Маленькая, поскольку только Чатски находил ее смешной. Он прекрасно знал, что я способен управиться с пистолетом, но я решил ему подыграть и поднял пистолет за дуло.

— Думаю, его надо держать так и целиться вот так, — сказал я.

— Отлично, — одобрил Чатски, — яйца себе не отстрели, ладно?

Он взял штурмовую винтовку и перекинул ее ремень через плечо.

— Я возьму эту маленькую красотку, и если вечер закончится высадкой в Нормандии, буду готов поговорить с фрицами. — Он взглянул на винтовку с тем же выражением теплой привязанности, с каким я смотрел на пирата Роджера; очевидно, их объединяли счастливые воспоминания.

— Чатски, — окликнула его Дебора.

Он резко повернул голову к Деб, будто она застукала его за просмотром порнухи.

— Ладно, — отозвался он, — какой у тебя план?

— В ворота. Рассредоточиться и идти в дальний конец парка, там была служебная зона. — Она взглянула на меня, и я кивнул:

— Да, я помню.

— То есть дом сторожа расположен в той стороне, — продолжила она, — и там Бобби Акоста. — Она указала пальцем на Чатски: — Ты будешь прикрывать меня справа, Декстер — слева.

— Что? — переспросил Чатски. — Ты не можешь вот так выломать дверь и проникнуть туда. Ты спятила.

— Я прикажу ему выйти. Так, чтобы он думал, будто я одна. Тогда мы посмотрим, что произойдет. Если это ловушка, вы, ребята, прикроете мне спину.

— Ага, — процедил Чатски, — но ты все равно останешься на открытом месте.

Она раздраженно отмахнулась:

— Со мной все будет в порядке. Я думаю, девушка, Саманта Альдовар, тоже там. И не пытайся прикидываться Рембо.

— Ага, — сказал он, — а что с этим парнем, Бобби? Ты хочешь взять его живым?

Дебора задержала на нем взгляд чуть дольше, чем следовало.

— Конечно, — проговорила она наконец. Прозвучало это не слишком убедительно. — Пошли. — Она развернулась и твердым шагом направилась к воротам.

Чатски посмотрел ей вслед, затем взял пару запасных обойм, сунул их в карман и забросил чемоданчик в машину.

— Пошли, приятель, — сказал он. Затем повернулся и посмотрел на меня долгим и неожиданно влажным взглядом. — Не допусти, чтобы с ней случилась беда, — произнес он, и в первый раз за все время нашего знакомства я увидел на его лице нечто похожее на человеческое чувство.

— Не допущу, — ответил я, несколько смутившись.

Он сжал мое плечо.

— Хорошо. — Он задержал на мне взгляд еще на мгновение, а затем повернулся и последовал за Деборой.

Она стояла у ворот и пыталась дотянуться сквозь сетку до замка.

— Тебе напомнить, что ты пытаешься незаконно проникнуть на территорию частного владения? — поинтересовался я.

Хотя это действительно было так, но меня куда больше волновала перспектива еще раз встретиться с Самантой и выпустить ее в мир, готовый внимать ее сенсационным историям.

Однако Деб потянула замок и он раскрылся. Она взглянула на меня.

— Замок был открыт, — произнесла она так, будто выступала на суде. — Кто-то проник в парк, вероятно, незаконно, и скорее всего с целью совершить тяжкое преступление. Мой долг вмешаться.

— Да, все так, только подожди секунду, — сказал Чатски. — Если мальчишка здесь прячется, почему замок открыт?

Я с трудом удержался от того, чтобы броситься ему на шею, и ограничился только замечанием:

— Он прав, Деб. Это ловушка.

Она нетерпеливо тряхнула головой.

— Мы знали, что скорее всего так и окажется, поэтому я и взяла с собой вас двоих.

Чатски нахмурился, но не сдвинулся с места.

— Мне это не нравится.

— Тебе это и не должно нравиться, — отрезала Деб. — Более того, тебе и не обязательно это делать.

— Я не позволю тебе пойти одной, — не уступал он, — и Декстер тоже.

При нормальном положении вещей я, вероятно, дал бы Чатски в морду за предложение в очередной раз рискнуть нежной шкурой Декстера в этой опасной ситуации. Но в данных обстоятельствах я вынужденно согласился с ним. Только на этот раз. Было очевидно: в этой авантюре должен участвовать тот, у кого есть хоть немного здравого смысла. И, окинув взглядом собравшихся, я не мог предложить на эту роль никого, кроме себя.

— Да, — согласился я, — не позволю. Кроме того, мы всегда можем вызвать подкрепление, если станет жарко.

Вероятно, я сказал именно то, чего не стоило произносить ни в коем случае. Дебора яростно посмотрела на меня, а затем подошла ко мне и остановилась в четверти дюйма от моего лица.

— Отдай мне телефон.

— Что?

— Быстро! — рявкнула она и протянула руку.

— Это совсем новый блэкберри, — попытался возразить я, но было очевидно: я либо отдам ей телефон, либо лишусь способности пользоваться рукой.

— И ты, Чатски, — сказала она, шагнув к нему. Он пожал плечами и отдал ей телефон.

— Плохая идея, детка.

— Я не хочу, чтобы кто-то из вас, идиоты, запаниковал и провалил всю затею.

Она подошла к машине, бросила телефоны, и свой тоже, на сиденье и вернулась к нам.

— Дебби, послушай, насчет телефонов, — попытался воззвать к ее разуму Чатски, но она оборвала его:

— Черт бы тебя побрал, Чатски, я должна это сделать, и я должна это сделать так, как считаю нужным, а не думать о необходимости зачитывать права и тому подобном дерьме. Если тебя это не устраивает, заткнись и иди домой, — она дернула цепь на воротах, — а я пойду внутрь, чтобы найти Саманту и поймать Бобби Акосту.

Она сорвала замок с цепи и пинком открыла ворота. Они распахнулись с душераздирающим скрипом. Дебора окинула нас огненным взглядом.

— Увидимся, — сказала она и бросилась внутрь.

— Деб. Эй, Дебби, постой, — окликнул ее Чатски.

Она уверенным шагом шла в глубь парка, не обращая на него ни малейшего внимания. Чатски вздохнул и повернулся ко мне.

— Ну ладно, парень, — сказал он, — у меня правый фланг, у тебя левый. Пошли.

И он вошел в ворота вслед за Деборой.

Вы когда-нибудь обращали внимание: сколько бы мы ни говорили о свободе, всегда оказывается, что у нас ее нет? Мало чего на свете мне хотелось меньше, чем следовать за моей сестрой в парк, где для нас явно была приготовлена ловушка, и даже если все пройдет хорошо, лучшее, на что я мог рассчитывать, — это на возможность предоставить Саманте Альдовар разрушить мою жизнь. Если бы у меня оставался выбор, я бы сейчас сел в машину Деборы и уехал в Калле-Очо, чтобы съесть стейк паломилла и запить его иробиро.

Но как и все в мире, что хорошо выглядит, свобода — всего лишь иллюзия. У меня было ее не больше, чем у человека, привязанного к электрическому стулу, которому сказали, будто он имеет полную свободу оставаться живым, пока не включат ток.

Я поднял глаза на пирата Роджера, чья улыбка внезапно показалась мне весьма гнусной.

— Хватит ухмыляться, — сказал я и последовал за моей сестрой и Чатски в парк. Он промолчал.

Глава 37

Уверен: все мы смотрели достаточно старых фильмов и знаем — разумные люди избегают заброшенных парков развлечений, особенно когда солнце клонится к закату. Жуткие вещи скрываются в подобных местах, и любой, кто сюда забредает, обрекает себя тем самым на ужасный конец. Вероятно, у меня слишком тонкая душевная организация, но «Пиратский берег» показался мне куда более жутким местом, чем все, что я видел не в кино. Я практически слышал эхо злодейского хохота, висящее в воздухе над темными остовами зданий и аттракционов, и мог различить в нем едкую насмешку, как будто годы забвения сделали это место жестоким и коварным и оно ждало возможности понаблюдать, как со мной случится какая-нибудь беда.

Дебора, вероятно, достаточно поверхностно ознакомилась с плохими триллерами. Казалось, будто ее не беспокоила атмосфера, и она быстро шла в глубь парка, держа пистолет наготове. А выглядела при этом так, словно направлялась в магазин — отстрелить немного грудинки. Мы с Чатски нагнали ее в сотне футов от ворот, и она едва взглянула на нас.

— Разделимся, — бросила она.

— Полегче, Деб, — сказал Чатски, — дай нам достаточно времени, чтобы проработать фланги. — Он посмотрел на меня и кивнул налево. — Иди медленно и осторожно вокруг аттракционов, приятель. Заглядывай за сараи, навесы, осматривай все места, где кто-нибудь может прятаться. Крадись и оглядывайся. Держи глаза и уши открытыми, присматривай за Дебби и будь осторожен.

Он повернулся к Деборе.

— Деб, послушай, — начал он, но она отмахнулась пистолетом.

— Просто продолжай делать свое дело, Чатски, ради Бога.

Он пристально посмотрел на нее.

— Будь осторожна, — сказал он, повернулся и пошел направо. Несмотря на высокий рост и отсутствие ноги — вместо одной ноги у него был протез, — я видел, как ловко он скользит между деревьями, и мне чудилось, будто закатные тени смывают с него годы и раны. Он выглядел прекрасно смазанной машиной, тенью среди теней; все его движения, казалось, отработаны до автоматизма. Я порадовался, что он, его винтовка и опыт здесь.

Но прежде чем я успел начать петь гимн морских пехотинцев, Дебора толкнула меня и зло зыркнула.

— Какого хрена ты ждешь? — поинтересовалась она.

Я с большим удовольствием прострелил бы себе ногу и отправился домой, но пришлось повернуть налево и углубиться в густеющую тьму.

Мы крались через парк в самых лучших полувоенных традициях — потерянный в стране плохих триллеров патруль. Надо отдать должное Деборе: она была очень осторожна. Она незаметно передвигалась от одного укрытия к другому, часто поглядывая направо, в сторону Чатски, и налево — на меня. Ее все труднее становилось разглядеть, так как солнце уже совсем село, но это означало и то, что им тоже непросто увидеть нас. Кем бы они ни были.

Таким манером мы проскочили всю первую часть парка, мимо бывших сувенирных лавочек, и наконец приблизились к первому из старых аттракционов — карусели. Она свалилась и лежала, накренившись набок. Карусель выглядела потрепанной и выцветшей, кто-то отрубил головы лошадкам и выкрасил их флуоресцентной краской. Это оказалось самым печальным зрелищем, какое мне приходилось когда-либо видеть. Я обошел ее, держа пистолет наготове, и заглянул за все достаточно большие, чтобы за ними мог спрятаться людоед, предметы.

У дальней стороны карусели я остановился и посмотрел направо. Деб было почти невозможно различить в сгущающейся тьме. Она вошла в тень одной из больших опор, поддерживавших канатную дорогу, пересекавшую парк. Чатски я вовсе не видел: там, где он мог находиться, стоял ряд покосившихся домиков, окаймлявших площадку для картинга. Хорошо, если он там настороже и способен за себя постоять. И коль скоро оттуда что-то выпрыгнет и крикнет «бу!», хотелось бы, чтобы его встретил Чатски со своей штурмовой винтовкой.

Но я не мог разглядеть его, и Дебора тоже у меня на глазах растворялась в темноте, углубляясь в парк. Подул легкий теплый ветерок, и я ощутил запах ночи Майами: гниющая зелень и выхлопные газы с легким привкусом соли. Ветер не принес ничего необычного, но я почувствовал, как волоски у меня на загривке встают дыбом, и услышал тихий шепот, исходящий из самого дальнего подземелья замка Декстера, а на его бастионах раздался шорох кожистых крыльев. Это послужило явным сигналом надвигающейся опасности, здесь и сейчас что-то случилось, и было бы неплохо оказаться где-нибудь в другом месте. Я застыл рядом с безголовой лошадью, оглядываясь в поисках причины беспокойства Пассажира.

Но ничего не увидел и не услышал. Дебора исчезла в темноте, и в пределах видимости все как будто замерло, за исключением пластикового пакета, шевелившегося на ветру. Мой желудок тем не менее свело, и на этот раз не от голода.

Пистолет неожиданно показался мне маленьким и бесполезным, и я вдруг понял, что больше, чем сделать следующий вдох, я хочу убежать из парка, и чем быстрее, тем лучше. Пассажир мог обидеться на меня, но он ни за что не позволил бы мне рисковать собой, и, главное, он никогда не ошибался, тем более сейчас, когда так ясно высказал свои соображения. Я обязан был вытащить Дебору отсюда, прежде чем что-то произойдет.

Но что ее смогло бы убедить? Она вбила себе в голову, будто должна спасти Саманту и притащить Бобби в участок за шкирку, и просто не стала бы меня слушать, даже если бы мне удалось объяснить, откуда я знаю, что наши дела плохи. Но пока я нервно сжимал пистолет, меня избавили от необходимости принимать решение. Прогремел оглушительный звук удара, огни начали загораться по всему парку, а потом земля задрожала, раздался душераздирающий скрип ржавого металла, и я услышал хриплый стон…

Наверху, над моей головой, канатная дорога пришла в движение.

Я потратил долгую драгоценную секунду на то, чтобы удивленно пялиться вверх и представлять, какие ужасы могут оттуда пролиться на мою голову. В следующий жуткий момент коварный альтруизм завладел мной, и я повернул голову направо в поисках Деборы. Ее не было видно. Из вагончика канатной дороги надо мной раздался выстрел, за которым последовал скрипучий звук — радостный крик охотника, заметившего добычу. Это пробудило мой инстинкт самосохранения, и я нырнул в поисках укрытия под карусель. В спешке я ударился носом обо что-то большое и твердое — это оказалось отрубленной пластиковой головой одной из лошадок. К тому времени, когда я пробрался мимо, выбросив ее наружу, скрип наверху прекратился.

Я подождал. Больше ничего не происходило. Выстрелы не гремели. Артиллерийский огонь тоже никто не открывал. Зажигательные бомбы не сыпались со свистом из вагончиков канатной дороги. Ничего не было слышно, кроме звука старого ржавого троса, с усилием проходившего через блоки. Я подождал еще немного. Что-то защекотало мой нос. Я стер это, и на моей руке появилось пятно крови. Несколько секунд я, замерев, смотрел на него, не в силах двигаться, мой мир сократился до этого маленького пятнышка бесценной жидкости из жил Декстера. К счастью, мой разум вернул себе способность функционировать, я вытер руку о штаны и выбросил это из головы. Видимо, это случилось, когда я бросился в укрытие и ударился носом. Ничего серьезного. У нас у всех есть внутри кровь. Фокус в том, чтобы там ее и удерживать.

Я осторожно поменял позицию, откуда мог выглянуть наружу, не подвергая себя опасности, передвинул лошадиную голову так, чтобы она меня прикрывала, и устроил на ней пистолет. Справа от меня, над тем местом, где я в последний раз видел Дебору, проезжало то, что когда-то было вагончиком канатной дороги. От него ничего не осталось, за исключением той части, которая крепилась к тросу, и куска металлической трубы, бывшего, вероятно, частью сиденья. Безумно раскачиваясь, оно проехало мимо меня. За ним ко мне подполз следующий вагончик, и, несмотря на то что от него осталось намного больше, у него отсутствовали боковые стены и он оказался пуст. Мимо проскрежетало еще несколько сломанных вагончиков. Только один из них с виду находился в достаточно хорошем состоянии, чтобы в нем мог кто-нибудь ехать, но и он пропрыгал мимо меня, ничего не выдав. Я начал чувствовать себя немного глупо, лежа под пластиковой лошадкой, покрытой осыпающейся позолотой и флуоресцентной краской, и целясь в покореженные и совершенно пустые вагончики канатной дороги. Следующий потрепанный, заброшенного вида вагончик проплыл над моей головой — и опять ничего. Тем не менее я совершенно определенно слышал кого-то там наверху, и предупреждение от Пассажира было вполне отчетливым. Где-то в парке, среди напоминавших о беззаботном детстве останков «Пиратского берега», притаилась опасность. И она знала, что я здесь.

Я сделал глубокий вдох. Разумеется, Бобби был здесь, и, судя по звукам, не один. Но в этих ветхих вагончиках не могло поместиться больше двух или трех человек. И если мы продолжим действовать в соответствии с первоначальным планом, то втроем вполне сможем изловить нескольких бестолковых детишек.

Беспокоиться не о чем. Продолжаем ровно дышать, следуем плану — и как раз успеем домой к ужину. Я пополз назад, к краю карусели, и уже был одной ногой на земле, когда сзади, от главных ворот, раздался первобытный звук, крик племени, преследующего добычу, и я скользнул обратно под защиту моей безголовой лошади.

Дата добавления: 2015-11-04