-Почему это я? – обиделся я, - он тоже виноват.
-Ой, да какая разница, - вздохнул басист, - детсад – штаны на лямке.
Я залил в горло водку, не испытывая никакого желания спорить. Честно говоря, мне было сейчас хреново так, что единственное, чего мне хотелось, это нажраться до поросячьего визга и забыть все нафиг.
Свое желание мне удалось воплотить очень легко, уже спустя час я был в неадеквате и мог только сидеть и нечленораздельно мычать с заплетающимся языком в ответ на реплики людей, которым вдруг что-то от меня понадобилось. К моему огромному ужасу, гребаные мысли никуда не делись, и я по-прежнему жестоко мучался от стыда и еще какой-то непонятной тоски. Теперь Билл не захочет остаться с нами в группе, я уверен. А вдруг он даже концерт откажется играть? А вдруг он на меня окрысится так же как тогда, после злополучного траха? А вдруг мы больше никогда не сможем общаться? Проклятье, ну с каких это пор отсутствие общения с дикобразом стало казаться мне чем-то ужасным? Ну почему мне так, мать вашу, важно теперь его мнение?
Я тягостно вздохнул. Бл*ть, да кого я теперь обманываю? Правильно педик написал в своем дневе, что я проклятый трус. Все очень просто. Мне хреново, потому что я хочу с ним, черт подери, общаться, потому что я хочу с ним трахаться, и мне хочется этого так, что мне уже даже стало поср*ть на то, что это треклятое гейство. А более того, я хочу с ним не просто трахаться, я хочу с ним целоваться, обниматься, сидеть у него в гостях и слушать с ним музыку, узнавать его и расспрашивать о его жизни и вдвоем напиваться. И че теперь делать с этим? Я же не могу в самом деле устраивать с ним нечто подобное?!
Да и к тому же, даже если я бы вдруг захотел, педик, судя по его дневнику, таким желанием не горит. Че он там написал-то? «Надо с ним трахнуться и забыть о его существовании». «Когда получаешь желаемое, оно теряет свою значимость». Философ, бл*ть, размалеванный и трансвеститский. Значит вот, что ему надо было от меня. Это ж, наверное, очень круто, развести натурала на секс, превратив его в пид*ра, кайфануть, а потом послать его куда подальше. Цирк он передо мной значит устраивал. Теперь понятны всего его манипуляции и демонстрации бл*дской татухи. Уверен, он и песню мне показал, чтобы меня, по его словам, «вставило». Теперь понятно прекрасно его поведение после гребаного траха. Просто он планировал развести меня на секс, но ему надо было, чтобы это в сознательном состоянии было, чтобы кайфануть, как следует, а тут мы нафигачились в зюзю, и он ничего не помнит, то бишь его наполеоновские планы нарушились. Вот он и психанул. А теперь решил повторить попытку. Дубль два. Успешно, что уж сказать.
Проклятый пид*рский сволочной трансвестит! Я злобно влил в себя еще одну стопку и долбанул ей об стол, так что она чуть не треснула.
-Том, ты чего? – с опаской поинтересовался у меня Густав.
-Мне надо по делам, - прорычал я.
Щаз я поеду к этой педиковатой мохнатке и выскажу все, что я думаю о нем и о его бл*дской сущности.
-Ты надеюсь, не на машине? – осторожно спросил Густав.
-Я боюсь, что я не смогу даже найти руль в таком состоянии, - пробормотал я, едва сложив слова в предложение, - на метро поеду. Прямо сейчас.
Я поднялся и отправился в прихожую, где меня догнал Георг.
-Том, ты куда намылился в таком состоянии?
-Мне нужно решить одно важное дело, - едва не потирая руки в предвкушении рыкнул я.
-Тебя, может, проводить? – заботливо осведомился басист.
-Нет, я и сам неплохо доберусь, - я был полон энтузиазма, как никогда прежде.
Вход в метро я нашел с трудом. Совсем как это бл*дское трансвеститское недоразумение, на которого я буду сейчас орать долго и смачно. Впрочем, добрался я быстро и уже через двадцать минут я стоял у педиковской двери, яростно в нее трезвоня.
Дверь распахнулась как-то резко, и разъяренный дикобраз вонзился в меня злобным взглядом взбешенных глаз.
-Че надо? – рыкнул он мне в лицо.
-Пообщаться, - дружелюбно пояснил я.
-А что у тебя мозгов не хватает, чтобы осознать, что с тобой мне общаться больше не хочется? – ледяным тоном осведомился гомосекский гей.
-Зато мне хочется, - рявкнул я и, отпихнув его, нагло протиснулся в его квартиру.
-Томми, я бы тебе очень порекомендовал испариться, - ядовито проворковал пид*рский хрен.
Чувствуя, как я почти задыхаюсь от ярости, я схватил его за грудки, и приблизил лицо к его отвратной роже, заглядывая прямо в глаза.
-Что это все было? – вкрадчивым шепотом поинтересовался я.
-Что именно, Томми? – поморщился пид*рас.
-Все это, твои гребаные выкрутасы, и моя песня, и сегодняшний трах? – тем же зловещим тоном допытывался я.
-А что тут непонятного? – гейский гей, - ты же, Томми, имел счастье прочитать мой дневник, - внутри меня что-то неприятно кольнуло при этом воспоминании, - там же все прекрасно написано.
-Нет, объясни мне, - потребовал я, тряхнув его, - что это значит «трахнуться и забыть»?
-А то и значит, Томми, ты читать не умеешь что ли? – облил меня ядом пид*рский дикобраз, - просто мне захотелось с тобой трахнуться, вот я и сделал все для того, чтобы это осуществить.
-И что же во мне такого особенного, что тебе так захотелось нечто подобное осуществлять? – злобно прорычал я.
-Ты натурал, - равнодушно пояснил педик, заставив что-то неприятно сжаться у меня внутри, - знаешь, Томми, это охрененно приятно наблюдать за тем, как ломаются натуралы, очень кайфовое зрелище. Тем более когда они такие, как ты, когда сложный случай. Играть с людьми офигенно круто. Вот и я захотел поиграться, с первого раза не получилось, зато со второго вышло, теперь я доволен, а ты можешь быть свободен. Так что отпусти меня, будь добр, мне надо работать и твое наличие в моем жилище мне кажется обременительным.
У меня возникло до ужаса противное ощущение, словно меня мои внутренности заполнились ледяной водой. Стало как-то больно оттого, что я оказался прав, и на меня накатила какая-то беспомощность. Неужели он и правда такая с*ка? Неужели и правда для него это ничего, ну просто совсем ничего не значило?
Я отпустил его футболку.
-Всего хорошего, Билл, - выплюнул я с отвращением. Причем с отвращением непритворным.
-Всего доброго, Томми, - тем же тоном отозвался дикобраз.
Я вышел за дверь, и когда она закрылась сзади меня, почувствовал себя так, словно потерял что-то очень для себя важное.
Слова сволочного дикобраза и ночной свежий воздух меня слегка отрезвили. Я постоял на улице у его дома, мучительно решая, стоит ли вернуться к Георгу или поехать домой, честно говоря, мне было совершенно наплевать. Мне было просто до отвратительности хреново. Поезд, едущий ко мне домой, должен был приехать на пять минут раньше, что и определило мой выбор. Хотя я и не был уверен в том, что мне хотелось сейчас оставаться со своими мыслями наедине.
Я был прав. Я был прав, и еб*чий педиковатый хрен просто мной бесстыдно воспользовался для удовлетворения своих тщеславных потребностей. Все это было лишь игрой, мерзкой отвратительной шалостью сбрендившегося гейского дикобраза. Я уселся на металлическое кресло, чувствуя себя так, словно из меня разом выкачали все силы. Было безмерно обидно. Обидно настолько, что хотелось взвыть на все метро, так чтобы было слышно на следующей станции. Как этот проклятое дикобразное чудовище вообще могло так со мной поступить? Неужели можно было играть настолько хорошо, ведь после нашего траха у меня совсем не было ощущения, что для него это было лишь развлечением? Неужели можно зайти в своих стараниях порезвиться так далеко? Неужели для кого-то свои мелочные корыстные цели могут быть настолько важны? Неужели чувства других людей могут не иметь для кого-то совершенно никакого значения? Неужели ему совсем, ну вот прям совсем наплевать?
Звук приближающегося поезда вырвал меня из моих тягостных размышлений. Я поднялся, слегка пошатнувшись, ибо водка все еще предательски напоминала о себе. А когда двери с легким звуком закрылись за моей спиной, я четко и ясно осознал, насколько на самом деле было сильно мое расстройство. Потому что, как это не было прискорбно, это гейское чудовище успело стать для меня важным, и единственное, чего мне хотелось, чтобы и я был для него важен в такой же мере. И мне было безумно хреново от того, что это даже наполовину не так.
Георг позвонил на следующее утро, часов в двенадцать, когда я успел проспаться и даже перестать бодунеть. Он сообщил, то сегодня вечером будет репетиция, чем привел меня в несказанный шок, ибо я был практически уверен, что Билл в нашей группе больше играть не захочет. Я, естественно, и сам этого не хотел. Я совершенно не был в состоянии его сейчас видеть.
Однако вечером я все-таки перешагнул порог студии, изрядно опоздав, чем вызвал недовольство Георга, и, не глядя на дикобраза, принялся распаковывать гитару. Тот делал вид, что меня вообще не существует, и как я не пытался внушить себе, что он просто бл*дская сволочь, которая мной попользовалась, мне все равно было дико больно. Я с тоской смотрел на его профиль и вспоминал, как он улыбался, когда мы разговаривали о концерте, как он рассказывал про Катрин и зачарованно смотрел, как я облизываю губы. Я вспоминал, как он еле слышно постанывал, приоткрыв рот, и как приятно было его обнимать. Я вспоминал, как он деланно равнодушно смотрел в монитор, пока играла моя песня, которую обработал он, как он потягивался на кровати и смотрел на меня ненакрашенными красными глазами исподлобья. И мне так не хотелось верить, что все это было его гребаной развлекаловкой, нужной лишь для того, чтобы потешить его самолюбие.
Репетиция прошла без проблем. Только Георг подозрительно косился на нас, потому что мы с дикобразом старательно делали вид, что незнакомы. Педик, вдобавок, пытался натянуть на рожу надменную гримасу, но отчего-то глядя на него, у меня создавалось навязчивое ощущение, что гримаса эта показная, а на самом деле он расстроен. Он выглядел опустошенным, и даже его вечно прямая спина сутулилась. И я смотрел на него и не понимал, почему. Ведь он же должен быть доволен и счастлив, раз его мерзопакостные планы претворились в жизнь, разве нет? Однако гееобразная змеюка счастливой отнюдь не выглядела.
И когда репетиция закончилась, и дикобраз умчался с ноутбуком в обнимку, а я сел в машину и завел мотор, я понял одну вещь. Здесь было что-то не так. Что-то не сходилось.
Онлайн дикобраза, когда я пришел, не было. Повинуясь какому-то непонятному порыву, я залез на ЖЖ, чего я не делал в своей жизни никогда, и попытался его там найти. Нашел. Его дневник был закрыт, что неудивительно, я не мог себе представить, чтобы он вел днев в открытом доступе. Нафига ему вообще это нужно? Мне всегда казалось, что дневники ведут либо те, кто страдает графоманией и кому просто нужно выплескивать куда-то свои мысли или творчество, или те, кто там просто общается с друзьями, или очень одинокие люди, которым больше не с кем поговорить. Но днев Билла не был похож на творческий слив, да и комментариев там не было. Неужели он настолько одинок? От этой мысли стало как-то холодно, и отчего-то захотелось даже ненадолго забыть о том, как я его сейчас ненавижу, и оказаться к нему поближе.
И все-таки здесь что-то не так. У меня складывалось четкое ощущение, что было что-то неправильное в происходящем, что-то не сходилось, как разные куски одной мозаики. Я принялся вращаться на стуле. Так было всегда проще размышлять.
Так. Вчера дикобраз заявил мне, что ему хотелось со мной трахнуться, чтобы посмотреть, как ломается натурал. В принципе, может, в первый раз так и было, его шлюшочных поползновений в свой адрес я не забуду никогда. И да, действительно он мог разозлиться и психануть на меня, и поэтому со мной не разговаривать, потому что все тупо пошло не так, как он планировал. В принципе, то, что он такая сволочь меня не особо-то и удивляет, хотя это и печально, конечно, учитывая природу моего к нему отношения.
Но ладно, допустим, дикобраз – гадская скотина и суч*ра. Но потом то что? Неужели все эти три дня, пока он болел, а я к нему приходил, он тоже играл? Неужели ему настолько нужно было довести свою развлекаловку до конца, что он решил наплевать на свою гордость, а она, похоже, нехило пострадала после злополучного траха?
Я резко крутнулся на стуле, а потом неожиданно замер, вспомнив еще кое-что. Вчера я обратил внимание только на отрицательные моменты в его постах и по пьяни не сообразил спросить у Билла про остальное. Но ведь это еще не все, было еще кое-что очень важное... Бл*, ну конечно! Как я мог быть таким идиотом? У него же в посте про Макса написано, что его раздражает, что я слишком много занимаю места в его мыслях. Слишком. Много. Места. В. Его. Мыслях. Я глупо и счастливо улыбнулся, отчего-то было так приятно, что дикобраз обо мне думает. Не может же он, в самом деле, думать обо мне только потому что я гребаный натурал, пусть уже и бывший! Это какая-то тупая, мягко говоря, тема для раздумий. Да и вообще, нафига ему тогда было соглашаться играть у нас в группе? Если он хотел со мной тупо трахнуться и распрощаться, разве не проще было бы уйти? А песня... Неужели он стал бы корпеть над моей песней чисто из-за того, что ему мелодия понравилась? У него, судя по его же постам, не так много времени. А еще его это показное равнодушие... Да и вообще, я, к примеру, когда кадрю девчонок чисто ради секса, не рассказываю им о себе, не даю послушать свои диски и вообще не делюсь ничем личным, дабы не было ненужных истерик и требований. Я покосился на стопку из разноцветных коробочек, которые мне нужно было ему, кстати, вернуть. И что это тогда? Судя по его посту про теток, его отношение к ним отнюдь не отличается от моего. «Чувства и я – это нечто несовместимое», так у него написано было, да?
Я замер, даже перестав терзать невинный стул от изумления. Нет. Не может быть. «Процесс происходящий в моем мозгу заеб*л меня своей чужеродностью». Проклятье адских сковородок!!
Я неверящим взглядом уставился на стенку, как будто бы она вдруг стала представлять для меня повышенный интерес. Нервно хихикнул и, взяв со стула ручку, принялся теребить ее в руках. Нее, это я вообще какую-то хрень подумал. Не может такого быть, чтобы у Билла возникли какие-то чувства, тем более ко мне, это вообще как-то смешно. Чувства!! Нет, ну надо же. С хера ли? Я нервно хихикнул вновь, начав крутить ручку между пальцев.
Ну, а с другой стороны, а что он тогда парится так? Подумаешь, не удалось ему натурала трахнуть, вот мне тоже не удалось пару девчонок завалить, ниче жив, хоть и неприятно слегка. Зато когда я осознавал, что я медленно, но верно превращаюсь в пид*ра, единственное, что мне хотелось, это сдохнуть, чтобы меня не существовало больше никогда на этом свете. Потому что это «процесс, которые заеб*л меня своей чужеродностью». Да и все это его стремление получить желаемое и перестать его хотеть. Так ведь и бывает всегда, когда добиваешься кого-то, а потом через пару дней тебе этот человек надоедает. Это более чем логично. Значит, он просто хотел поскорее избавиться от этого желания... «Загоняю сам себя в мышеловку»... Черт подери!
Я разинул рот, а ручка выпала из вмиг окаменевших от шока пальцев. Я машинально подобрал ее, и так же машинально принялся крутить вновь. Невидящим взглядом я смотрел на экран монитора, на красный цветочек с его ником, а внутри поселилась ликующая и даже какая-то детская радость. Потому что в этот самый момент у меня появилось ощущение, что все наконец-то встало на свои места.
Я не помню, как мне удалось пережить выходные. Я едва коньки не отбросил от всех мыслей, которые терзали мой несчастный мозг. Я теперь даже и не сомневался в том, что прав, и что Билл и правда испытывает ко мне нечто похожее на то, что испытываю к нему я, и осознание сего меня крайне бодрило. Только вот было одно «но». Какого хрена он мне соврал? Конечно, можно было предположить, что он на меня разозлился, потому что я прочитал его личный дневник, который, судя по закрытому доступу, не должен был прочитать никто. Наверное, это во многом так и было, но отчего-то у меня складывалось ощущение, что это было еще не все. И мне до ужаса хотелось докопаться до правды. Узнать все, помириться, а потом делать с ним, все те пид*рские вещи, которые меня начали так возбуждать в последнее время.
Понедельника я ждал с нетерпением, и шел на маркетинг в приподнятом, воодушевленно позитивном настроении. Мой энтузиазм не снизило даже то, что дикобраз сидел в другом конце аудитории, склонившись над тетрадкой, словно отгораживаясь от окружающего мира. Я направился прямиком к нему и уселся рядом, звучно громыхнув сумкой по столу. Билл поднял голову, пронзая меня злобным взглядом заледеневших глаз.
-Доброе утро, - вежливо поздоровался я.
Педик скривил губы в деланной гримасе отвращения и принялся собирать тетрадки. С трудом подавив вспыхнувшее было раздражение и старательно напоминая себе о неадекватности гейского дикобраза и доли своей вины в этом, я произнес первое, то пришло на ум:
-Я просто хотел спросить кое-что насчет группы.
-Че? – рыкнул дикобраз, складывая тетрадки стопочкой.
-Ты после концерта собираешься у нас оставаться? – спросил я, невольно прокляв себя за неуместность данного вопроса.
-Томми, ты так шутишь что ли? – голос Билла был наполнен ядом.
-Ну ты ведь не ушел сейчас и согласился отыграть концерт, - напомнил я, мучительно решая, что бы еще такого сказать, дабы продолжить наш разговор.
-Не хочется подводить Георга, - равнодушно бросил тот и добавил раздраженно, - ты закончил?
-Не совсем, - ляпнул я, их последних сил напрягая свой несчастный мозг.
-Че еще? – дикобраз выглядел так, будто еще немного, и он совершит в отношении меня какое-нибудь антисоциальное действие.
И тогда я решил наплевать на свою гордость. Просто взять и сделать то, что мне казалось сейчас единственно правильным.
-Прости, - тихо проговорил я.
Дикобраз высокомерно приподнял бровь.
-Ну, за то, что я прочитал твой днев, - промямлил я, разом потеряв всю свою уверенность, - это правда случайно вышло, я просто не смог удержаться, я знаю, что не должен был.
-Теперь закончил? – ледяным голосом произнес Билл.
Я взглянул в его глаза, густо обведенные тонной штукатурки, и увидел в них настолько сильное и плохо скрываемое бешенство, что я едва не отшатнулся. Этот злобный взгляд еще больше убедил меня в моих предположениях, что дело было отнюдь не только в том, что Билл просто не хотел пускать кого-то в свои личные мысли. Все было куда сложнее.
Убедившись в том, что ответа не последует, дикобраз поднялся, подхватил тетрадки и пересел на другое место. Я проводил его взглядом, чувствуя, как внутри меня образовывается что-то ледяное и до ужаса противное. Ну почему он так себя ведет? Я же, бл*ть, извинился! Ну подумаешь, прочитал я его дневник, что теперь? Да он сам бы не удержался! Я оглядел дикобраза, который с пафосным видом принялся снова чирикать в своей тетрадке. Отчего же такого ты так бесишься, треклятый гейский гей? Может, ты просто так боишься, что я пойму все, что ты даже там пытался замаскировать?
Я в шоке замер, чуть не перестав дышать от изумления. Ну конечно! Все очень просто, Билл просто боится, что я это пойму. Он боится, что до меня допрет, что его отношение ко мне несколько более серьезно, чем обычная жажда траха и игра, и что я смогу этим как-то воспользоваться, он боится показаться слабым! Интересно, а он сам-то себя понимает? Или он мучается, как когда-то мучился я?
Остаток лекции я провел в тягостных размышлениях о гейском дикобразе. И с каждой новой мыслью, которая посещала мой мозг, я убеждался в том, какой же это все-таки полный пизд*ц. У меня создавалось впечатление, будто я играю в какой-то сложный квест на компе и постоянно захожу в тупик, и единственное, что остается, тупо долбаться головой об стену.
В конце концов, я намучался до такой степени, что решил вконец наплевать на благоразумие и подловить где-нибудь дикобраза, чтобы любым способом заставить его мне что-нибудь объяснить. Однако, подловить дикобраза в тот день мне не удалось, что меня безумно расстроило, зато дало время на то, чтобы что-то обдумать. Хотя я, честно сказать, даже и не представлял, что нужно обдумывать.
Поэтому домой я пришел в каком-то растерянном состоянии и, отправившись на кухню пожрать, что всегда способствовало повышению результативности моей мозговой активности, столкнулся там с Катрин.
-Привет, - поздоровалась она с набитым ртом.
-Привет, - отозвался я, принимаясь доставать из холодильника еду.
Запихнул ее в микроволновку и изучающее посмотрел на сестру. Та с аппетитом поедала порцию, которая, признаться, ничуть не уступала по размеру моей, и с энтузиазмом ковырялась в своем телефоне. На ее губах играла улыбка, которая тотчас же напомнила мне о недавнем разговоре с дикобразом, когда он сообщил мне преинтересную информацию, о которой я из-за всех случившихся гейских событий успел напрочь забыть. Катрин и ее новый хахаль. Хахаль, который, несомненно, совершенно ей не подходит.
-Не своему ли новому бойфренду сообщения строчишь? – невинно поинтересовался я.
Катрин резко повернулась ко мне.
-А ты откуда знаешь? – полюбопытствовала она с нотками отчаяния в голосе.
-Да так, - туманно отозвался я, - дак че, кто он?
-Не скажу, - буркнула сестра, запихивая ложку в рот уже без прежнего энтузиазма.
-Это почему еще? – раздраженно осведомился я.
-Ну знаешь ли, хочется хотя бы раз в жизни нормально повстречаться с мальчиком, не терпя при этом твоих за*бов, - в тон мне ответила сестра, так что мне едва не стало стыдно.
Зарождающееся было ощущение спугнул звук микроволновки, я извлек оттуда пищу и уселся напротив Катрин.
-Это не за*бы вообще-то, а беспокойство, - поправил я.
-Ага, а потом получится как с Биллом, - напомнила сестра.
От звука его имени я слегка вздрогнул, так что макаронина, которую я насадил на вилку, упала обратно в тарелку.
-Кстати, а Билл выздоровел? – ловко перевела тему Катрин.
-Ага, - буркнул я, насаживая макаронину обратно.
-А вы с ним подружились-таки? – в ее голосе промелькнуло любопытство.
-Нет, - мне все меньше и меньше нравился этот разговор.
-Ой, да ладно? – ехидно проговорила она, - ты у него в последнее время постоянно зависаешь.
-Ниче я не зависаю, - обиделся я, - просто он болел, а ребята в отъезде. А ты че с ним не общаешься в последнее время?
-Нет, мне некогда, - ответила Кэт, а потом поспешно добавила, - да и Биллу некогда, он весь в репетициях и переводе...
-Ну да, он рассказывал, - ляпнул я.
Сестра удивленно приподняла бровь.
-А говоришь, не подружились?
-Нет, я вообще сомневаюсь, что с ним можно дружить, - мрачно отозвался я.
-Ну это сложно, даа, - согласилась Катрин.
-Почему? – стараясь не выглядеть особо заинтересованным, полюбопытствовал я.
-Нуу, он очень закрытый человек, никого к себе не подпускает, - пояснила сестра, - с такими людьми всегда сложно дружить. Да и эгоистичный слегка...
-Ну ни хрена себе слегка! – вознегодовал я.
-Реально слегка, - уверила меня сестра, - у меня иногда такое ощущение, что его просто прет быть эгоистичным и независимым, хотя на самом деле ему тоже нужны другие люди.
Я изумленно вывалил челюсть на стол. Значит, все-таки не такая он пафосная скотина, какой пытается казаться?
-Том, у тебя сейчас изо рта все выпадет, - ехидно заметила Катрин.
Я поспешно вернул челюсть в первоначальное положение, пытаясь хоть как-то структурировать мысли в мозгу. Что это значит «прет»? Неужели он сам себе все это внушил и придумал? Но ведь тогда вообще все просто! Тогда еще больше понятно, почему он так сопротивляется, ведь это рушит все его представления о себе! Совсем, как и у меня когда-то...
-Очень забавно наблюдать за тобой во время мыслительного процесса, - саркастично вставила сестра.
-Завали, - буркнул я, запихивая в рот вилку с едой.
Сестра поднялась и засунула грязную тарелку в посудомойку.
-Ладно, пойду я тогда, не думай много, тебе вредно, - гадостно хихикнула она напоследок и удалилась.
Я показал ей фак и принялся поглощать еду дальше, хотя, признаться, особого рвения я к процессу не испытывал. Мой мозг едва не плавился от осознания того, что ощущения Билла сейчас были настолько похожи на мои, почти зеркально. Мне потребовалось до хрена времени и до хрена нервных потрясений, чтобы поменять свои представления о себе... А что потребуется ему?
В понедельник у нас, вдобавок ко всему, еще должна была быть репетиция. И я ждал ее с нетерпением, хотя не имел ни малейшего представления, что теперь с этой ситуацией делать. Мне просто очень хотелось увидеть, изменится ли поведение Билла хоть как-нибудь, повлияют ли на него мои слова извинения.
Но моим надеждам оправдаться было не суждено, он по-прежнему делал вид, что мы не знакомы и никогда не общались прежде, чем бесил меня, потому что мне очень хотелось уже во всем разобраться. Меня раздражало это идиотское подвешенное состояние, когда я ничего толком не мог понять. Я пытался даже развести его пару раз на перепалку, как в прошлый раз, после гребаного траха, но у меня не получилось, пытался с ним заговорить, но он мне односложно ответил, даже не взглянув в мою сторону. И мне не оставалось ничего иного, как оставить свои попытки и изображать перед ребятами энтузиазм по поводу концерта, которого я, признаться, совсем не испытывал.
На следующий день на маркетинге Билл снова сел далеко от меня, и в этот раз я даже и не попытался к нему подсесть, было итак понятно, что он меня пошлет. Я с тоской оглядел его тощую спину и спадающие на плечи черные волосы, и мне так захотелось просто подойти к нему, схватить за руку и затащить куда-нибудь, а потом лапать, присасываться к его коже, целовать... Билл вздрогнул и обернулся, словно почувствовав мой взгляд. Его глаза казались черными от бешенства, но в то же самое время было в них что-то такое... чего я никак не мог объяснить. Растерянность?..
Я не стал отводить взгляд и смотрел на него, серьезно и долго, пока он первый не отвернулся, снова утыкаясь в свою тетрадку и принимаясь рисовать там бесконечные узоры. А я смотрел на него еще, словно пытаясь загипнотизировать, и мне отчего-то даже начало казаться, что он чувствовал мой взгляд и его это раздражало.
После пары я направился в толчок отлить, терзаясь мучительным чувством отчаяния и безысходности. Я открыл дверь, начиная уже на ходу расстегивать ширинку, с наслаждением осуществил задуманное и собрался уже было уходить, как дверь распахнулась, и я едва не упал при виде вплывающего в помещение педика. Тот на долю секунды застыл на пороге с надменной гримасой на раскрашенном лице, а потом поспешно скользнул к ближайшей кабинке. Он уже почти было закрыл дверь, когда меня неожиданно посетила гениальная мысль, и прежде чем я успел оценить ее адекватность, я просунул руку в дверь и впихнулся в кабинку вслед за ним, оказавшись от взбесившегося тот час же дикобраза в опасной, но такой волнующей, черт подери, близости.
-Ты оху*л? – кратко осведомился Билл.
Я зачарованно посмотрел в его почерневшие глаза, которые сейчас так гневно блестели, а от его близости волна жара снова прошла по моему телу.
-Слегка, - как-то нервно ответил я.
Раздраженно поджав губы, дикобраз попытался отпихнуть меня рукой и протиснуться в дверь, но я заслонил проход, не давая ему осуществить свое неуместное намерение.
-Томми, может, ты прекратишь выеб*ваться и дашь мне пройти? – вкрадчиво полюбопытствовал он.
-А может, нам все-таки следует кое-что обсудить? – в тон ему поинтересовался я.
-У нас послезавтра репетиция, вот и обсудим, - увильнул дикобраз.
Я мысленно сосчитал до десяти, призывая все свое терпение.
-Я не про группу щаз, - уточнил я.
Бешеное пламя в глазах педика запылало еще сильнее. Я почти физически чувствовал гневные флюиды, которые витали в воздухе, как зловонный туман.
-Что я тебе еще должен объяснить, чтобы ты от меня, наконец, отъеб*лся? – полюбопытствовал он.
Я же смотрел на него, прямо в его горящие злобой глаза, и то ли видел, то ли хотел видеть, что за всей этой злобой прячется еще что-то такое странное. Что-то, чего я никак не мог толком понять. Досада?..
-Ну, например, то, почему ты так хочешь, чтобы я от тебя отъеб*лся, - проговорил я.
Дикобраз шумно вздохнул и закатил глаза.
-Томми, - слащаво заговорил он, - я же тебе все уже сказал. Я достиг своей цели, ты мне больше не нужен, так что можешь идти ко всем чертям и наслаждаться дальше своей натуральной жизнью.
-А что если я не хочу катиться ко всем чертям? – поинтересовался я, и едва в очередной раз не разинул рот от осознания того, что я только что сказал и чего я, черт подери, и правда хотел.
В глазах педика снова промелькнуло это непонятное нечто, смесь досады и растерянности, будто вся его гневная маска, которую он на себя напялил, ненадолго сползла.
-Мне чета пох*й как-то, что ты там хочешь, - вернулся к пафосу он.
И тут я просто не выдержал. Внутри меня всколыхнулась волна едва сдерживаемого бешенства, и хотя мне больше всего хотелось треснуть упертого дикобраза по башке, я ограничился лишь тем, что схватил его за грудки и прижимал к стене туалетной кабинки. Его глаза расширились от неожиданности.
-Бл*ть, может, хватит уже выделываться, а? – прорычал я в наглую рожу, - ты думаешь, я совсем лох что ли и буду верить херне, которую ты говоришь после всего, что я прочитал?
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |