— Понимаете, сэр, — сказал Абернети, — обычно и в голову никому не приходит проверить, верно? Оружие уничтожается, и составляется акт, в котором пишется, что все проверено, все в полном порядке. Никто не сверяется с первичными документами.
— Но это невозможно.
Килпатрик все еще держал в руках бумагу, но не смотрел на нее.
— Напротив, сэр, — возразил Ребус, — это на удивление легко. Если у вас есть возможность подменить опись. Этот груз находится на вашем хранении, и на бумаге стоит ваша подпись.
— Что вы хотите этим сказать?
Ребус пожал плечами и сунул руки в карманы:
— Наблюдением за американцем тоже руководили вы, сэр.
— По вашей просьбе, инспектор.
Ребус кивнул:
— Я это оценил. Просто я не могу понять кое-чего. Например, как ваша надежная команда из Глазго не засекла меня с подружкой, когда мы выпивали с Клайдом Монкуром и его женой.
— Что?
— В тех данных, что вы мне представили, об этом ни слова. Я и не ждал, что там что-то будет. Отчасти для этого я и попросил вас установить наблюдение. Не было в отчете ничего и о встрече Клайда Монкура и Фрэнки Ботуэлла. Ваши люди сообщают только, что Монкур и его жена гуляют по городу, интересуются достопримечательностями, ведут себя как идеальные туристы. Но никакого наблюдения не ведется, не так ли? Я точно это знаю, потому что попросил двух своих коллег вести наблюдение за Монкуром. Понимаете, я понял: что-то тут не так, как только увидел инспектора Абернети.
— Вы вели несанкционированное наблюдение за Монкуром?
— И у меня есть фотографии, подтверждающие мою догадку.
Абернети пошуршал белым бумажным пакетом, с одной стороны которого был прозрачный целлофан. Внутри виднелись черно-белые фотографии.
— Тут даже есть одна, — сказал Абернети, — на которой вы встречаетесь с Монкуром в Галлейне. [116]Может быть, вы беседовали о гольфе?
— По всей видимости, вы пообещали «Щиту» поставить часть этого оружия еще до того, как я вышел на след этой группы, — продолжал Ребус. — И ввели меня в расследование, чтобы за мной приглядывать.
— Но зачем бы я тогда стал вас привозить сюда, на склад?
— Затем, что вас об этом просил Кен Смайли. А вы не хотели, чтобы у него возникли какие-то подозрения. Мимо Кена и муха не пролетит.
Ребус предполагал, что Килпатрик сдуется, но не тут-то было, напротив, он только увеличивался в размерах. Он засунул руки в карманы куртки и выпрямил плечи. На его лице не отражалось никаких эмоций, и он не собирался ничего говорить.
— Мы уже некоторое время приглядывали за вами, — продолжил Абернети. — Эти протестантские террористы, которым вы позволили ускользнуть в Глазго… Мы перевели вас из Глазго по единственной причине: посмотреть, сможете ли вы действовать на новом месте. Когда до меня дошли известия о шестерном комплекте, я понял, что вы по-прежнему оказываете помощь вашим друзьям из «Щита». Они всегда рассчитывали на помощь внутри полиции, и можно не сомневаться — они ее получали.
— Вы же думали, что это разборки наркодилеров.
Абернети пожал плечами:
— Я всегда был неплохим актером. Когда вы откомандировали к себе инспектора Ребуса, я понимал — вы видите в нем угрозу и намерены не спускать с него глаз. К счастью, он пришел к такому же выводу. — Абернети заглянул в конверт с фотографиями. — И вот результат.
— Забавно, сэр, — сказал Ребус, — когда мы с вами говорили о «Щите и мече» — я хочу сказать, о старом «Щите и мече», — вы ни разу не упомянули, что состояли в нем.
— Что?
— Вы не думали, что сохранятся какие-либо записи, но мне удалось их найти. В шестидесятых вы состояли в молодежной лиге. Одновременно с Фрэнки Ботуэллом. Как я уже сказал: забавно, что вы ни разу об этом не упомянули.
— Я не думал, что это имеет какое-то отношение к делу.
— Потом на меня напали, пытались вывести из игры. Напавший действовал профессионально, могу в этом поклясться. Уличный хулиган с опасной бритвой в кармане. И по акценту он из Глазго. Вам, вероятно, приходилось сталкиваться с крутыми ребятами, пока вы там работали.
— Вы думаете, я его нанял?
— При всем уважении. — Ребус перехватил взгляд Килпатрика. — Вы, вероятно, немного свихнулись.
— Безумие происходит из головы, а не из крови или сердца. — Килпатрик присел на один из ящиков. — Вы думаете, что можете доверять Абернети, Джон? Что ж, желаю вам удачи. Я жду.
— Чего?
— Вашего следующего трюка. — Он улыбнулся. — Если бы вы хотели состряпать против меня дело, то мы бы встретились не таким образом. Вы не хуже меня знаете, что ошибка в документах и невинная фотография — еще не повод открывать дело. Это просто пшик.
— Вас могут выкинуть из полиции.
— Это с моей-то биографией? Нет, может быть, я рано выйду в отставку, скажем, по состоянию здоровья. Но никто меня не уволит. Такие вещи не так делаются. Я думал, что двое опытных полицейских это знают. Можете не отвечать мне, инспектор Ребус, но вы установили незаконную слежку — догадываетесь, какие могут быть последствия? С вашим послужным списком, в котором полно нарушений — неподчинение приказам, пренебрежение правилами, — мы можем вышвырнуть вас из полиции за мельчайшую провинность, да хоть за то, что вы задницу подтерли не по уставу. — Он поднялся с ящика, на котором сидел, и пошел к открытому борту грузовика, потом спрыгнул на землю и повернулся к ним. — Вы мне ничего не доказали. Если хотите попытаться провернуть этот же сценарий с кем-то еще — буду только рад.
— До чего хладнокровный ублюдок, — сказал Абернети. В его устах это прозвучало как комплимент.
Он подошел к открытому борту грузовика и начал медленно поднимать на себе рубаху, обнажая голый живот, на котором липучкой были закреплены провода. На нем был микрофон. Килпатрик уставился на него.
— Хотите что-нибудь добавить, сэр? — спросил Абернети. Килпатрик дернул плечом и пошел прочь. Абернети повернулся к Ребусу. — С чего это он вдруг онемел?
Ребус спрыгнул с грузовика и быстро пошел к складской двери. Килпатрик садился в машину, но, увидев его, остановился.
— Уже три убийства, — сказал Ребус. — Включая и полицейского — вашего подчиненного. Это безумие уже не от головы, а от крови.
— Это не я, — тихо сказал Килпатрик.
— Нет вы, вы, — сказал Ребус. — Ничего этого без вас не было бы.
— Я не знаю, как они вышли на Кэлума Смайли.
— Они взламывают компьютеры. У вашего секретаря есть компьютер.
Килпатрик кивнул.
— А в компьютере есть файл, в котором расписано проведение операции.
Килпатрик медленно покачал головой:
— Послушайте, Ребус…
Но Килпатрик вдруг замолк, снова покачал головой, сел в машину и хлопнул дверцей.
Ребус нагнулся к водительскому окну и дождался, когда Килпатрик опустит стекло.
— Абернети сказал мне, в чем тут дело, почему вдруг лоялисты стали вооружаться. Тут дело в «Харланде и Вольффе».
Это была судостроительная верфь в Белфасте, одно из крупнейших североирландских предприятий, где работали преимущественно протестанты.
— Они считают, что ее закроют, верно? Лоялисты воспринимают это как символ. Если британское правительство позволит верфи закрыться, значит оно умывает руки, бросает ольстерских протестантов на произвол судьбы. Практически отворачивается от них.
Трудно было сказать, слушает Килпатрик или нет. Он смотрел в лобовое стекло, держа руки на рулевом колесе.
— И тогда, — продолжал Ребус, — лоялисты взорвутся. Вы вооружаете их для гражданской войны. Но хуже всего то, что вы вооружаете Дейви Саутара. Он ходячая противопехотная мина.
Голос Килпатрика прозвучал жестко, бесчувственно.
— Саутар — не моя забота.
— Фрэнки Ботуэлл тут помочь не в силах. Может, когда-то он и мог контролировать Саутара, но не теперь.
— Только один человек имеет влияние на Саутара, — тихо сказал Килпатрик. — Ален Фаулер.
— Тот, что из ОДС?
Килпатрик завел двигатель.
— Постойте! — сказал Ребус.
Килпатрик тронулся, и Ребус ухватился за приспущенное стекло. Килпатрик повернулся к нему.
— Сегодня вечером в девять, — сказал он. — В Гар-Би.
Он нажал газ, и вскоре его машина исчезла из виду.
Абернети стоял за спиной Ребуса.
— Что он вам сказал?
— В девять в Гар-Би.
— Мне это кажется ловушкой.
— Но мы можем взять кавалерию.
— Джон, — сказал с усмешкой Абернети, — у меня есть вся нужная нам кавалерия.
Ребус повернулся к нему:
— Вы играли со мной, как на автомате для игры в пинбол, да? Когда мы встретились в первый раз, вы неспроста тогда говорили, что в недалеком будущем компьютеры станут инструментом преступлений. Вы уже тогда знали.
Абернети пожал плечами. Он снова приподнял на себе рубашку и стал снимать провода.
— Я только указал вам общее направление. Вы подумайте, на что я вам намекал в тот первый раз. Я просто знал, что могу вам доверять. Я разозлил вас, и вы дали выход своей злости. Вот тут-то я и понял, что вам можно верить. Вам нечего скрывать. — Он кивнул. — Да, я знал, давно знал. Собирал доказательства, что этот сукин сын предатель. — Абернети посмотрел на ворота склада. — Но у Килпатрика есть враги помимо вас и меня, не забывайте об этом.
— Кого вы имеете в виду?
Но Абернети только подмигнул и постучал себя пальцем по носу.
— Врагов, — сказал он.
Ребус приказал Шивон Кларк прекратить наблюдение за Монкуром и сесть на хвост Фрэнки Ботуэллу. Но Фрэнки Ботуэлл исчез. Она извинялась, но Ребус только пожал плечами. Холмс остался пасти Клайда Монкура, но Монкур с женой отправились на какую-то автобусную экскурсию — двухдневное путешествие в горы. Монкур, конечно, запросто мог сойти с автобуса и вернуться, но Ребус все равно снял наблюдение.
— У вас какой-то недовольный вид, сэр, — сказала Шивон Кларк.
Возможно, она не ошиблась. Мир словно перевернулся. Конечно, он и раньше встречал полицейских-предателей. Но никогда прежде он не сталкивался с таким, как у Килпатрика, отсутствием какого-либо объяснения или приличествующего оправдания. Килпатрик словно и не чувствовал в этом необходимости, словно он поступал правильно; может быть, способы достижения цели были неверны, но сама цель — правильная.
Абернети рассказал ему, насколько глубоки были подозрения, как долго копили они информацию. Но очень трудно вывести на чистую воду полицейского, который внешне вроде бы все делает практически безупречно. Расследование предполагает сотрудничество, а сотрудничества не было. Пока не появился Ребус.
В Гар-Би спецы из армии и полиции вскрывали гаражи вокруг квартала — не обнаружится ли там украденное оружие. Опрашивали всех жителей, пытались прижать друзей Дейви, разговорить их или вынудить признаться в том, что укрывают дружка. Тем временем Джеймси Макмарри уже предъявили обвинение. Но это была мелкая рыбешка, такую даже на крючок не насадишь. Исчез и Килпатрик. Ребус позвонил Ормистону — выяснилось, что старший инспектор не вернулся в свой кабинет, а домашний телефон не отвечает.
Холмс и Кларк вернулись после санкционированного обыска в квартире Саутара. Холмс принес простую картонную коробку, явно не пустую, водрузил ее на стол Ребуса.
— Начнем, — сказал Холмс, — с бутыли с кислотой, которая была тщательно спрятана под кроватью Саутара.
— Его мать говорит, что он никогда не позволял ей убирать у него в комнате, — сообщила Кларк. — У него даже навесной замок был на дверях. Пришлось его взломать. Его мать не была от этого в восторге.
— Славная женщина, правда? — сказал Ребус. — А с папочкой вы познакомились?
— Он пошел проведать букмекера.
— Вам повезло. Что у вас еще?
— Вполне возможно, тиф, — посетовал Холмс. — Это не квартира, а калькуттская свалка.
Кларк нагнулась и вытащила несколько небольших полиэтиленовых пакетов; все содержимое коробки было по отдельности завернуто и помечено бирками.
— У нас есть ножи. В основном незаконные. На одном, похоже, остались следы крови.
Ребус не сомневался — крови Кэлума Смайли. Она сунула руку в коробку.
— Таблетки нитразепама. Штук сто. И несколько нераскрытых банок колы и пива.
— Банда баночников?
Кларк кивнула:
— Похоже. Мы нашли у него бумажники, кредитки… Нам нужно несколько минут, чтобы все проверить. Да, и еще мы нашли эту брошюрку. — Она протянула ему дрянную ксерокопию на листах формата А4, сложенных пополам и прошитых скрепками. Ребус прочел название.
— «Детонатор полной анархии». Не знаете, откуда она у него?
— Похоже, это перевод. Может быть, с немецкого. Эквивалентов для некоторых слов в английском подобрать не сумели, поэтому оставили их на языке оригинала.
— Ничего себе детонатор.
— Здесь рассказывается, как делать бомбы, если вам интересно, — сказала Кларк. — Главным образом на основе удобрений, но есть раздел, посвященный взрывателям, если в руки вам попадет некоторое количество пластида.
— Идеальный рождественский подарок. Криминалисты ищут следы в спальне?
— Они как раз этим занимались, когда мы уходили, — подтвердил Холмс.
На поиски следов взрывчатки была отправлена специальная бригада криминалистов. Та же бригада перед этим работала в гараже Макмарри. Теперь уже установили, что в гараже прежде хранилось некоторое количество взрывчатки, вероятно семтекса. Но сказать, какое количество, не представлялось возможным. Обычно, как объяснил один из криминалистов, следы семтекса плохо определяются — он бесцветный и практически не имеет запаха. Но Саутар, похоже, играл со своими сокровищами, разворачивал один из пакетов, чтобы получше разглядеть содержимое. Следы обнаружились на верстаке.
— А детонаторов не нашлось? — спросил Ребус. — Вот главный вопрос.
Холмс и Кларк переглянулись.
— Только метафорический, — сказал Ребус.
Город явно внял призыву «выйти поиграть». [117]
Стояло начало сентября — начало постепенного соскальзывания в прохладную осень и долгую, темную зиму. Фестиваль сворачивали до следующего года, и все ликовали. Именно в такие дни город, обычно словно погруженный в пучину, как Атлантида или какой-нибудь подводный Бригадун, [118]всплывал на поверхность. Здания казались менее мрачными, люди улыбались, как будто не знали туч и дождей.
Если бы разразилась гроза с ливнем, то Ребус вполне мог бы ничего этого не заметить. Он вышел на охоту, а охотники не улыбаются. Абернети признался, что он и есть тот аноним, который позвонил Мейри и вывел ее на Кэлума Смайли.
— Вы знали, что таким образом ставите под угрозу ее жизнь? — спросил Ребус.
— Может быть, я думал, что спасаю ее.
— И вообще, как вы узнали про Мейри? То есть как вы узнали, что именно она нужный вам человек?
Абернети только улыбнулся в ответ.
— Разве не вы прислали мне материалы про Клайда Монкура?
— Я.
— Могли бы предупредить меня, чем это чревато.
— Без такого предупреждения вы действовали эффективнее.
— Да я просто стал ходячей боксерской грушей.
— Но вы же все еще здесь.
— Вы наверняка потеряли бы сон, если бы я вдруг отчалил.
Солнце наконец сдалось. Включили уличное освещение. В этот вечер на улицы высыпала тьма народа. Если не считать Хогманея, [119]то это была самая развеселая ночь в году. Все машины ехали в центр города, где парковочные места занимали за несколько часов.
— Семьи едут на фейерверк, — объяснил Ребус.
— Я думал, что это мы едем на фейерверк, — снова улыбнувшись, сказал Абернети.
— Мы и едем, — тихо ответил Ребус.
Не было ни одного знака, указывавшего направление в такие места, как Гар-Би, — городские власти исходили из того, что если уж у вас возникло желание съездить туда, то вы знаете, что это за место. Люди не ездят туда для развлечений. Ребус поехал обходной дорогой мимо фронтона дома, на котором было написано «ПОЛУЧИТЕ УДОВОЛЬСТВИЕ ОТ ВИЗИТА В ГАР-БИ», и свернул на подъездную.
— Девять часов, — сказал он.
Абернети посмотрел на свои часы:
— И верно, девять.
Но Ребус не слушал его. Он смотрел на фургон, который несся им навстречу. На дороге едва хватало места, чтобы разъехаться двум машинам, а водителя фургона это, казалось, мало волновало. Он сидел, вцепившись в баранку, глядя в зеркало заднего вида. Ребус ударил по тормозам, нажал на клаксон и вывернул рулевое колесо. Ржавое ведро заскользило на дороге, словно по льду. Вот в чем коварство лысых покрышек.
— Из машины! — крикнул Ребус.
Два раза повторять не пришлось — Абернети выпрыгнул из машины. Водитель наконец увидел их. Фургон начал тормозить с непредсказуемыми последствиями. Он ударил в машину Ребуса со стороны пассажирской дверцы, вздрогнул и остановился. Ребус рванул на себя дверь фургона и вытащил изнутри Джима Хея. Он слышал, что люди бывают бледны как смерть или как полотно, но Джим Хей казался еще бледнее. Ребус распрямил его.
— Этот отморозок совсем рехнулся! — закричал Хей.
— Кто?
— Саутар.
Он оглядывался на дорогу, которая, петляя, уходила в Гар-Би.
— Я только развозчик, а не это… не это…
Абернети, отряхнувшись, присоединился к ним. Джинсы у него на коленях были продраны.
— Ты развозишь оружие? — уточнил Ребус у Хея. — Взрывчатку, автоматы?
Хей кивнул.
Да, идеальный развозчик в маленьком театральном фургоне, сплошные коробки и реквизит, костюмы и декорации, автоматы и гранаты. Доставка с восточного побережья на запад, где делается еще одна перегрузка.
— Держите его, — приказал Ребус. Абернети посмотрел на него, словно не понимая. — Держите его!
Он отпустил Джима Хея, сел в фургон, сдал назад, расцепляя его со своей машиной, и поехал в Гар-Би. Добравшись до парковки, он повернул фургон и на скорости въехал на траву, направляясь к молодежному центру.
Вокруг не было никого, ни единой души. Поквартирный обход на сегодня закончился, так ничего и не дав. Гар-Би отказывался говорить с «фараонами». Таково было правило жизни, как привычка дышать. Ребус дышал тяжело. Гаражи, мимо которых он прошел, были обысканы и объявлены безопасными, хотя в одном из них обнаружилось подозрительное количество телевизоров, видеомагнитофонов и камкордеров, а в другом — следы дыхательного клея и курительной травки.
Не собирались на улице соседи, чтобы обсудить дневные события. В общественном центре стояла тишина. Ребус сомневался, что ту разновидность рода человеческого, которая проживала в Гар-Би, можно привлечь фейерверком… при обычных обстоятельствах.
Двери были открыты, и Ребус вошел. След крови дугой пролег по полу от сцены до дальней стены. Килпатрик привалился к стене спиной, почти что сидел. Идя по залу, он сорвал с себя галстук, наверное, чтобы легче было дышать. Он был еще жив, но потерял уже не меньше пинты крови. Когда Ребус присел рядом с ним, Килпатрик ухватился за его рубашку мокрыми пальцами, оставив на ней кровавые пятна. Другой рукой он защищал живот — оттуда и текла кровь.
— Я пытался его остановить, — прошептал он.
Ребус оглянулся:
— Оружие прятали здесь?
— Под сценой.
Ребус посмотрел на маленькую сцену — сцену, на которой он сам успел и постоять, и посидеть.
— Хей поехал за «скорой», — сказал Килпатрик.
— Он дал деру, как заяц, — сказал Ребус.
Килпатрик выдавил улыбку:
— Я подозревал, что он так поступит.
Килпатрик облизнул губы. Они были потрескавшиеся, с белизной, похожей на несмытую зубную пасту.
— Они ушли с ним.
— Кто? Банда?
— Они за Дейви Саутаром в ад пойдут. Это он звонил с угрозами. Он сам мне сказал. Перед тем, как сделать это. — Килпатрик попытался посмотреть на свой живот. Это усилие было для него чрезмерным.
Ребус встал. Кровь бежала по его сосудам быстрее обычного, отчего голова у Ребуса закружилась. «Фейерверк? Он таки собирается устроить фейерверк?»
Ребус побежал к ближайшему дому. Первую дверь, к которой он подошел, пришлось вышибить — для этого потребовалось три хороших удара ногой. Потом он вошел в гостиную, где два испуганных пенсионера смотрели телевизор.
— Где у вас телефон?
— У нас нет телефона, — сказал наконец мужчина.
Ребус вышел и стукнул ногой в следующую дверь. Повторилось все то же самое. Но на сей раз у матери-одиночки с двумя детьми телефон оказался. Она принялась честить Ребуса, когда он стал нажимать на кнопки телефона.
— Я из полиции, — сказал он ей.
Она разозлилась пуще прежнего. Правда, немного успокоилась, когда услышала, что Ребус вызывает «скорую». Она зашикала на детей, когда он стал набирать номер во второй раз.
— Говорит инспектор Ребус, — сказал он. — Дейви Саутар и его шайка направляются на Принсес-стрит с грузом взрывчатки. Необходимо перекрыть им доступ туда.
Он улыбнулся, принес извинения, вышел из квартиры и потрусил к фургону. Так никто до сих пор и не вышел узнать, что происходит, что за шум и суматоха в квартале. Как эдинбуржцы прежних времен, местные жители умели становиться непроницаемыми для всяких волнений. Прежде они прятались в катакомбах под зáмком и Хай-стрит. Теперь они просто закрыли окна и включили телевизоры. Они были работодателями Ребуса — с их налогов ему платили жалованье. Платили за то, чтобы он их защищал. А ему хотелось послать их всех к чертовой матери.
Когда он вернулся к своей машине, Абернети так и стоял там с Джимом Хеем, понятия не имея, что с ним делать. Ребус вывернул рулевое колесо и вывел фургон на траву.
— Едет «скорая», — сказал он, пытаясь открыть дверцу своей машины.
Она застонала, как под прессом на свалке, но в конечном счете подалась, и он протиснулся на свое сиденье, сметя в сторону осколки стекла.
— Вы куда? — спросил Абернети.
— Оставайтесь здесь с ним, — сказал Ребус, завел машину и принялся сдавать назад по дороге.
Гленливетский фейерверк: каждый год, к радости толпы, собиравшейся в саду и заполнявшей Принсес-стрит, с крепостной стены замка устраивали фейерверк в сопровождении камерного оркестра на эстраде сада у самой Принсес-стрит. Концерт обычно начинался в десять пятнадцать — десять тридцать. Сейчас было десять часов, и вечер стоял сухой, теплый. Еще немного — и это пространство будет забито битком.
Сумасшедший Дейви Саутар. Он и такие, как он, ненавидят фестиваль. Фестиваль отнимал у них привычный Эдинбург, а вместо него подсовывал им что-то чуждое — фасад культуры, понимать которую у них не было ни нужды, ни желания. В Эдинбурге не было низшего слоя общества, градостроительная политика вытеснила его на границы города. Изолированные, сосланные, они имели все права ненавидеть центр с его туристскими достопримечательностями и сезонными игрищами.
Но не по этой причине Саутар делал то, что вознамерился сделать. Ребус считал, что логика у Саутара более простая. Это была демонстрация: Саутар хотел продемонстрировать своим старшим по «Щиту», что они не могут им управлять, что он сам себе хозяин. На самом деле он был законченный псих.
«Беги, Дейви, — говорил себе под нос Ребус. — Возьми себя в руки. Подумай головой. Просто…» Он не находил подходящих слов.
Он нечасто ездил быстро, опасно… почти никогда. И причиной тому были автокатастрофы, которых он за годы службы навидался. Головы, изуродованные настолько, что не понять, с какой стороны лицо, пока оно не открывало рот, чтобы закричать.
Тем не менее Ребус мчался в город так, словно собирался поставить рекорд скорости.
Его машина, казалось, чувствовала крайнюю важность, жизненную необходимость и на сей раз не вырубалась и даже не захлебывалась. Она недовольно хныкала, но все же ехала вперед.
Принсес-стрит и три основные улицы, ведущие к ней от Джордж-стрит, были, как обычно, перегорожены, движение машин в сторону тысяч зрителей заблокировали. В такой вечер увидеть зрелище собиралось около полумиллиона человек, большинство из них теснились на Принсес-стрит и вблизи нее. Ребус подогнал машину как можно ближе, потом просто остановился посреди дороги, вылез и побежал. Полицейские устанавливали новые заграждения.
Здесь были Лодердейл и Флауэр. Он направился прямо к ним.
— Есть новости? — выкрикнул он.
Лодердейл кивнул:
— На Вест-Коутс несколько машин — едут на большой скорости, невзирая на сигналы светофоров.
— Это они.
— Мы устроили ловушку, чтобы завлечь их сюда.
Ребус оглянулся, отер пот с глаз. Все первые этажи вдоль улицы занимали магазины, выше располагались офисы. На краю дороги стоял армейский автомобиль.
— Для вывоза бомбы, — пояснил Лодердейл. — Обрати внимание, мы были готовы к этому.
Дополнительные заграждения установили, и Ребус увидел, как открылись двери фургонов и вышло с полдюжины полицейских снайперов в бронежилетах.
— Килпатрик жив? — спросил Лодердейл.
— Наверное. От врачей зависит.
— Сколько взрывчатки у Саутара?
Ребус попытался вспомнить.
— Там не только взрывчатка, у него, вероятно, при себе автоматы, пистолеты, патроны. Возможно, гранаты…
— Господи Исусе.
Лодердейл нажал кнопку рации.
— Где они?
Приемник ожил, крякнул.
— Вы их еще не видите?
— Нет.
— Они прямо перед вами.
Ребус поднял взгляд. Да, они приехали. Может быть, они ожидали ловушку, может, нет. В любом случае дело было самоубийственное. Войти они могли, но выйти было уже невозможно.
— Готовсь! — крикнул Лодердейл. Снайперы проверили оружие, прицелились. За ограждениями стояли полицейские машины. Полицейские в форме перестали вытеснять людей. Всем хотелось посмотреть. С каждой минутой прибывали новые зрители, жаждущие увидеть это необъявленное мероприятие.
В головной машине сидел один Дейви Саутар. Он, казалось, прикидывал, не пробить ли ему ограждение, но вместо этого резко затормозил и остановил машину. Лодердейл поднес мегафон ко рту:
— Поднимите руки, чтобы мы могли их видеть.
Дверцы машин позади Дейви одна за другой открывались. Раздался лязг железа — оружие падало на землю. Некоторые попытались дать деру, другие, увидев вооруженную полицию, выходили из машин медленно, с высоко поднятыми руками. У одного из них, мальчишки лет четырнадцати, сдали нервы, и он побежал прямо на полицейское оцепление.
На небе расцветали и быстро умирали первые фейерверки с хлопками, напоминающими выстрелы из старинных ружей. Сверху доносилось шипение, небесные отблески освещали происходящее внизу.
При звуке первого залпа большинство людей инстинктивно вздрогнуло. Вооруженные полицейские присели на корточки, другие попадали на землю. Парнишка, который бежал к ограждению, закричал от страха и потом рухнул на четвереньки.
У него за спиной стояла пустая машина Дейви Саутара.
Саутар успел перелезть на пассажирское сиденье, открыть заднюю дверцу и, пригнувшись, припустить к тротуару. В считаные секунды он исчез в толпе.
— Кто-нибудь видел? Оружие у него есть?
Армейские специалисты осторожно приблизились к первой машине, а полиция тем временем принялась окружать банду с Гар-Би. Оружие все падало и падало на землю. Лодердейл подошел поближе, наблюдая за работой своих подчиненных.
А Джон Ребус бросился вдогонку за Саутаром.
Джордж-стрит оказалась полупустой — фейерверка оттуда не было видно. Поэтому Ребус без труда засек Саутара. Небо то краснело, то зеленело, то синело, раздавались тихие частые хлопки, изредка — громкие. При каждом таком взрыве Ребус вздрагивал, думая о бомбе в багажнике машины Саутара, которую сейчас обезвреживают. Ветер переменился и теперь приносил с собой фрагменты музыкального сопровождения из сада. Это не была музыка погони.
Саутар бежал легко, чуть ли не вприпрыжку. Он петлял по всей ширине тротуара. Ребус сосредоточился на необходимости сократить расстояние, на движении только вперед так, словно двигаешься по рельсам. Он не сводил глаз с рук Саутара. Пока он их видел, пока он видел, что в них ничего нет, он был спокоен.
Несмотря на все безумные зигзаги Саутара, Ребус отставал от него все больше, немного сокращая отставание в те секунды, когда Саутар сбавлял прыть, чтобы кинуть взгляд на преследователя. В один из таких моментов он выскочил на дорогу и ударился о такси. Машина ехала по Сент-Эндрю-сквер. Водитель высунул голову из окна, но быстро втянул ее обратно, как только Саутар вытащил пистолет.
Ребусу показалось, что это револьвер. Саутар выстрелил, пуля пробила стекло такси, а он побежал дальше. Теперь он двигался медленнее, прихрамывая на правую ногу, — значит, удар о машину не прошел бесследно.
Ребус посмотрел на водителя. Того вырвало прямо на колени, но ранен он не был.
«Кончай это, — подумал Ребус; легкие его горели огнем. — Кончай».
Но Саутар продолжал двигаться. Он пробежал через автостанцию, уворачиваясь от автобусов, которые отъезжали с мест стоянок или заруливали на них. Несколько ожидающих пассажиров видели, что он вооружен, и смотрели на него с ужасом. Полы его куртки трепал ветер — ни дать ни взять ожившее пугало.
Ребус преследовал его по Джеймс-Крейг-уок, через верхнюю часть Лит-стрит, потом по Ватерлоо-плейс. В какой-то момент Саутар остановился, словно пытаясь принять решение. Его правая рука все еще сжимала пистолет. Он видел, что Ребус продолжает двигаться в его направлении, упал на одно колено и стал целиться в преследователя с двух рук. Ребус укрылся за дверным косяком в ожидании выстрела, которого так и не последовало. Когда он выглянул, Саутара не было.
Ребус медленно двинулся туда, где только что был Саутар. Того нигде не было видно, но в нескольких ярдах от этого места находились ворота, а за ними ступени. Ступени вели на вершину Колтон-хилла. [120]Ребус сделал глубокий вдох — и принял вызов.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |