Посвящается Жоан Маркюс. 14 страница

Юноша ничего не зарабатывал, но ужинал в дорогом ресторане. Как противоречива его жизнь! Влюблен в красивую девушку, но встречается с женщиной постарше — еще одна нелепость. В тот вечер парень был самым молодым посетителем заведения. Остальных можно было назвать чуть ли не древними.

Прошло еще пять минут. Появится ли Жислен? Он попивал вино, подумывая уйти.

И тут подошел официант.

— Месье, сообщение от мадам де Рив.

Он нагнулся и прошептал:

— Она совершенно desol?[97]и не сможет прийти.

— Спасибо, — промямлил Кристофер.

— Двое отшельников за разными столиками? — послышался хриплый голос рядом с юношей. — Какое неуважение к хорошим скатертям!

Юноша повернул голову и увидел ухмыляющуюся женщину с лицом черепахи. Ее улыбка скорее походила на гримасу, чем на проявление радости. Британец узнал старушку — и в его жилах застыла кровь.

Мадемуазель Шанель указала на пустой стул возле себя.

— Извините, что не удержалась и подслушала адресованное вам сообщение. Если вы хоть немного на меня похожи, то ненавидите ужинать в одиночестве. Еда вкуснее a deux.[98]

Кристофер глубоко вздохнул — и решил подыграть.

— Enchant?. — Он поднялся и слегка поклонился. — Je m'appelle[99]Кристофер, мадам.

— Мадемуазель, — поправила она, подав знак официанту.

Британец сел напротив, а официант под бдительным взором Шанель перенес его столовые приборы, бокал с вином и салфетку.

— А вы не знаете, что разговаривать с незнакомцами опасно? — начал юноша.

Габриель расхохоталась, толкая официанта в бок.

— Анри, ты слышал? Дни, когда я попадала в неприятности из-за незнакомцев, давно прошли, юноша. Теперь мои компаньоны — официанты. Анри даже иногда провожает меня до комнаты. Знаете, я ведь живу здесь.

— Да, знаю.

— А знаете, кто я? — В черных глазах блеснуло подозрение.

— Да, и для меня честь…

— Еще раз произнесете слово «честь» — и можете возвращаться за свой столик! — перебила Шанель. — А то я чувствую себя лет на двести!

— Простите, обещаю больше никогда не говорить это ужасное слово.

Мадемуазель посверлила Кристофера взглядом, пытаясь понять, насколько парень серьезен, а затем расслабилась.

— Я соскучилась по ироничному английскому юмору, — вздохнула она. — Откуда вы?

— Из Лондона.

— Давно там не бывала. — Пожилая дама с сожалением покачала головой. — И что за женщина бросила вас одного? Это ведь женщина?

— Простите, мадемуазель, но я не могу раскрыть ее имя. Скажу лишь, что она на двадцать лет старше меня.

Шанель разразилась хохотом.

— А теперь вы с женщиной старше на полвека. По сравнению со мной ваша таинственная дама просто девчушка.

Между ними завязалась беседа. Габриель была разговорчивой и обаятельной, а Кристофер — внимательным, неравнодушным слушателем. У легенды мира моды не заканчивался запас анекдотов и воспоминаний… Парень с трудом отличал правду от вымысла. Невероятно умная пожилая дама будто прожила несколько жизней. Иногда в разговоре она использовала словечки двадцатых годов, которые британец с трудом понимал.

Когда им принесли сырную тарелку, Кристофер признался, что работает в ее доме. Шанель очень удивилась, узнав, что парень простой stagi?re в мастерской мадемуазель Моник.

— Что вы там забыли? — возмутилась мадемуазель. — Дом «Шанель» не школа.

— Но, простите, stagi?re нужны в загруженных работой ателье. Разве Жислен де Рив не спрашивала, может ли некий англичанин пройти stage?

Коко покачала головой.

— Да, только, наверное, у мадам Антуан, моей directrice. Они старые подруги. Мне никто ничего не рассказывает. — Она сердито глянула на юношу. — Жислен де Рив? Это она ваша таинственная дама? Какое совпадение! Когда-то она была лицом «Шанель».

Кристофер изогнул брови.

— Минутку, я, кажется, знаю вас. Вы друг Софи, английский кутюрье?

— Совершенно верно, мадемуазель.

— Вы очень обаятельный юноша. Теперь понимаю, почему вы ей нравитесь. Но определитесь, что именно вам нужно, и перестаньте играть с девочкой.

— Мне нужна Софи, мадемуазель. Это она играет со мной.

— Вообще-то именно у вас сегодня тайное свидание с Жислен де Рив, — отчеканила Шанель. — Вы собирались разговаривать о погоде?

— Она оплачивает мою stage, — смущенно признался британец.

Габриель подозрительно глянула на него.

— Иногда я радуюсь, что слишком стара для подобных интриг… В свое время мне хватило их сполна. Но вы должны быть честны с Софи.

Воцарилась неловкая тишина, но скоро Шанель возобновила беседу. Кристофер напомнил себе, что даме уже за восемьдесят, а вино крепкое. Ему надо немного продержаться, и старушку потянет в сон.

Парню не пришлось долго ждать. В десять тридцать легенда мира моды попросила сопроводить ее до лифта. Юноша жестом велел принести счет, надеясь, что взял с собой достаточно денег, но ему сказали: уже оплачено. Он предложил даме руку и довел до лифта. Габриель старалась держать спину прямо, будто стыдилась признаться, насколько устала.

Приехал лифт. Двери открылись. Мадемуазель повернулась к парню лицом.

— Обожаю британцев! Но я подзабыла английский, так что вы для меня отличная практика. Будем встречаться за ужином каждое воскресенье. Это меньшее, что вы можете сделать, если хотите учиться на кутюрье в моем доме.

ГЛАВА 19

В понедельник утром Софи и Кристофер шли по улице Камбон.

— Значит, ты новый друг Коко… Так-так… — Девушка с интересом посмотрела на юношу.

— Это какой-то город сплетниц! — подивился он.

— Моя знакомая видела вас в «Рице». Ты был обаятелен и внимателен. — Модель пожала плечами. — Думаю, к мадемуазель мне ревновать не стоит. Ты уложил ее в постель?

— Наверное, это сделала служанка. Вообще-то Шанель сама меня заприметила. Пригласила за столик, даже не представляя, что я работаю в ее доме.

— А почему ты был один? И разве твоей несуществующей зарплаты хватает на ужины в «Рице»?

— Меня пригласила журналистка из «Уименз веэ», — солгал парень. — Хотела написать интересную статью о модельере, который учится ремеслу. Пообещала ужин за «признания от-кутюр». Но не пришла. А мадемуазель меня пожалела.

— И как впечатления?

— Жаль, я не знал ее молодой, — засмеялся Кристофер.

— Да уж, можешь себе это представить?

Пара подошла к служебному входу в дом «Шанель» и остановилась. «Британский ангел» искал карточку, чтобы отметить время прибытия.

— Почему ты здесь так рано? — спросил юноша.

— Месье Гай шьет для меня костюм.

— И как же он на это согласился? — ревниво процедил Кристофер.

— Я с ним не спала, если ты про это. Все в рамках приличий. И вообще, не твое дело.

— Я скучаю по тебе и очень бы хотел встречаться.

Девушка смерила парня пристальным взглядом.

— Тогда дай знать, когда будешь свободен…

— Понятно, — кивнул он. — Я stagi?re, ты манекенщица. Мода снова разделила нас.

— Я не снобка, ты же знаешь. — Софи покачала головой. — Но делить тебя ни с кем не буду. Особенно с этой женщиной. Кто-то должен защищать меня, и этот кто-то — я.

Девушка оставила британца около служебного входа, а сама вошла в дом через бутик.

Вечером Клаус расспрашивал Кристофера о новой знакомой.

— А вдруг старушка тебе поможет? — предположил немец. — У нее же миллионы! Читал, «Шанель номер пять» — самые популярные в мире духи.

Кристофер уставился на соседа.

— Знаешь, ею стараются воспользоваться все, кому не лень. Я поступлю иначе. Буду ужинать с ней каждое воскресенье, если дама захочет. Внимательно слушать, а не использовать в своих интересах… Как тебе?

— Болван, — пробормотал фотограф.

В «Ле Труа асперж», уединенном ресторане на Левом берегу, со множеством свечей на столиках, встретились три непохожие друг на друга женщины. Стоял летний вечер, теплый и слегка влажный. Войдя в зал, они, разодетые в «Шанель», сразу же обратили на себя внимание посетителей. Софи, подающая большие надежды манекенщица, нарядилась взнаменитое маленькое черное платье, изобретение мадемуазель Коко: воздушный шифон, аккуратно собранный в складки, подчеркивал стройную фигуру, полупрозрачная ткань прикрывала плечи. Саманта, высокая, эффектная директриса дома по «особым мероприятиям», облачилась, как всегда, в костюм от Шанель, на этот раз из темно-бордовой шерсти букле с блузкой в цветочек. Моник, глава мастерской, надела темно-серое льняное платье, к которому пришила бирку «Шанель». Девушка считала этот наряд скромным, но элегантным. Она не собиралась соревноваться с шикарными подругами.

Их объединила мадемуазель Коко, неподражаемая, требовательная, властная начальница, которой было очень трудно угодить.

Девушки пролистали меню, предостерегая Саманту от выбора блюд, которые та сочла бы мерзкими, сделали заказ и, переглядываясь, откинулись на спинки стульев.

— Выглядишь потрясающе, — прошептала американка Софи.

— В этом старье из кладовой бутика? Это подлинная «Шанель» пятидесятого года. Можете себе представить?

Моник прикоснулась к тонкому черному шифону.

— Кто-то должен собрать эти винтажные вещицы, — сказала она. — А потом передать в Музей декоративного искусства.

— Надо бы поднять этот вопрос, — кивнула Саманта.

Софи сделала глоток вина.

— Ну а пока я дала платью неплохой приют. На своем теле!

Моник внимательно посмотрела на манекенщицу.

— Кристофер — настоящий английский джентльмен. Мне больно видеть, как он изматывает себя в мастерской. Зачем все это?

Софи закатила глаза.

— Кто-то вдолбил Крису в голову, что он обязан научиться шить. Ты видела, до чего это довело меня? Не думаю, что парень продержится дольше. Извини, Моник, но там такаяскукотища!

— Только если ненавидишь шить, — засмеялась глава ателье. — А он этого терпеть не может! Софи, из вас бы получилась роскошная пара. И детишки родились бы красивые.

— Вот только мы не пара, Моник. Скорее m?nage a trois.[100]Жислен де Рив никак не хочет исчезнуть из нашей жизни. Кстати, именно она придумала для Кристофера эту нелепую stage. Она притворяется, что интересуется только его одеждой, но… — Софи затянулась и потушила сигарету.

— Ты ей не веришь? — удивилась Моник.

— Не будь наивной. Я делю с ней Кристофера. Даже если только ради карьеры. Муж Жислен в состоянии спонсировать собственный дом Криса. Я реалистка.

— Как-то уж чересчур, — сказала Моник.

— Почему? — засмеялась Саманта. — Я вожу за нос двоих любовников. И не против третьего.

— Саманта! — ахнула Моник. — Софи! Рядом с вами я будто старая дева. Если бы не любовь, так бы себя и чувствовала.

— А что тебе толку от этой любви? — спросила модель.

Швея отложила меню и посмотрела на подругу.

— Она дает мне надежду по утрам. — Карие глаза Моник посмотрели на каждую из девушек. — Позволяет думать о чем-то еще, кроме петель для пуговиц. В моей жизни, в моем сердце есть мужчина. Да, он предан работе так, как я, но женщине нужно и кое-что другое…

— Надежда, что жену Гая переедет автобус? — невинно спросила пресс-атташе.

— Саманта! — Моник выпучила глаза. — У меня такого и в мыслях нет! Я просто думаю о нем, и точка.

Саманта и Софи обменялись взглядами.

Принесли закуски. Девушки сменили тему.

Моник выбрала хорошее вино. Остальных позабавили ее знания об урожайных годах и сезоне сбора винограда. Швея не забывала жаркое лето в Анжере.

Она делала на Софи примерки для новой коллекции. Наверное, Моник лучше всех — за исключением Кристофера — знала тело девушки. Скромная портниха восхищалась подругой. В каком-то смысле она заменила Моник младшую сестру Катрин, так нуждавшуюся в опеке.

Саманта, «директор по особым мероприятиям», могла расхаживать по всему дому «Шанель».

— А что такое «особые мероприятия»? — спросила Софи. — Чем ты занимаешься?

— Я тоже не перестаю спрашивать об этом, — простонала американка и засмеялась. — В основном я провожаю мадемуазель вечером до постели, а весь день слушаю ее душевные излияния. Иногда организовываю благотворительные показы, встречаюсь с кучей адвокатов, пытаюсь протолкнуть новые идеи. Хочу сделать «Шанель» самым большим модным домом на планете, но они не позволяют.

— Кто «они»? — спросила Моник.

— Direction. Те еще консерваторы!

— Вы когда-нибудь задумывались, кто продолжит традиции Шанель после ее смерти? — задумчиво спросила швея. — Кому она оставит дом?

— Никому. — Софи пожала плечами. — Еще в детстве я слышала, как мама говорила, что только авторское право на духи приносит мадемуазель по миллиону долларов в год. Можете себе представить миллион долларов? Каждый год? А она не тратит ни цента.

— Да уж, зачем старушке деньги? — сказала Саманта. — Вот они и капают на счет в швейцарском банке.

— Быть моделью… — Моник восхищенно посмотрела на Софи, — это здорово?

— Ох, это почти то же самое, что быть проституткой, — пожала плечами красавица.

— Как ты можешь так говорить? — Швея прикрыла рот рукой и выпучила глаза.

— Да ладно тебе, Моник. В салоне иногда полно ловеласов, ищущих подружку. Иначе зачем красивым одиноким мужчинам приходить на показы «Шанель»? Думаешь, они модой интересуются? Вчера на дефиле один парень засунул руку в карман и, побьюсь об заклад, гладил своего «дружка».

— Порно от-кутюр? — воскликнула Саманта.

— Но желающие посмотреть на девочек могут сходить и в «Бешеную лошадь», — сказала Моник. — При чем тут «Шанель»?

— Мадемуазель нравятся молодые красавицы, — засмеялась Софи. — Как и мужчинам. Меня эти повесы не привлекают. Я знаю о них все еще по салону родителей. И в курсе, что именно они могут предложить.

— Большие члены? — с надеждой спросила Саманта.

Софи взглянула на нее.

— Иногда не такие уж большие.

Они разразились хохотом, а Моник покраснела. Но все же стыдливой скромнице нравились откровенные беседы, так непохожие на речи старых дев в Шатле. Допив вино одним глотком, швея пристально посмотрела на подруг.

— Я довольствуюсь часом в неделю. Мы с Гаем встречаемся в отеле… — Она помедлила, беспомощно глядя на собеседниц. — После я чувствую себя такой грязной и подлой!

— Встречайтесь в хорошей гостинице, — посоветовала Саманта.

— Дело не в этом, а в том, что Гай женат. Мне очень стыдно.

— Уверена, ты справишься, дорогая, — ухмыльнулась американка. — Хороший регулярный секс так же важен, как вкусная выпечка и отличная химчистка.

— Гай делает меня женщиной, — подтвердила Моник. — Я не вижу других мужчин. Он единственный, кого я могу любить или даже замечать. Почему?

— Да уж… почему? — задумалась Саманта, внимательно изучая оливку перед тем, как положить ее в рот. — Спроси об этом себя.

— Я так и делаю, каждую ночь. Но не нахожу ответа. В Гае есть нечто, что… как-то… проникает глубоко внутрь меня.

— Моник, — хихикнула пресс-атташе. — Неужели ты такое сказала?

Девушка покраснела и злобно посмотрела на подругу. «Американцы иногда такие беспардонные, — подумала она. — Или только Саманта?»

Следующую неделю Софи нездоровилось. Она редко болела и ужасно боялась врачей, но в конце концов решила сходить на прием.

Манекенщица записалась к модному, известному в светских кругах доктору, к которому обращалась ее мать. Офис врача находился на Фабур Сен-Оноре, рядом с бутиком «Гермес». Уже это само по себе подбадривало. Она отпросилась у начальства и пропустила показ одежды ради приема в десять часов.

Через час красивая девушка с копной рыжих волос вышла из частной клиники, сделала два неуверенных шага по улице — и рухнула на тротуар.

Прохожие недоуменно смотрели на ухоженную даму в лавандового цвета костюме от Шанель, будто бы прилегшую отдохнуть на асфальте: может, она позирует для сюрреалистической фотосессии Гая Бурдена? Модный фотограф «Вог» делал снимки девушек как бы без сознания или мертвых.

Когда люди поняли, что поблизости нет никого с фотоаппаратом, поспешили на помощь. Опустились на колени мужчины, старушки с опаской дотронулись до Софи… Все интересовались, в порядке ли она.

Девушке осторожно помогли подняться на ноги и проводили в соседнее кафе. Радушный хозяин заведения отодвинул стул, налил стакан воды и предложил крепкого виски. Софи покачала головой. Она медленно выпила воду, пытаясь осмыслить новости, которые сообщил доктор.

ГЛАВА 20

После обеда Софи сидела в cabine перед зеркалом и подводила глаза карандашом, пытаясь привести в порядок мысли.

— Похмелье, cherie? — спросила соседка, красавица Ребекка. — Выглядишь неважно.

— Я в порядке, спасибо.

Софи, как обычно, демонстрировала коллекцию, а потом решила отдохнуть в cabine, да так и просидела с поднятыми ногами до самого вечера.

Мадемуазель нравилось сидеть с Софи в своем салоне вечером после работы, сплетничать и пить виски. Едва девушка зашла к Шанель, как ее сразу взяли на прицел внимательные глаза живой легенды.

— Ты беременна, — констатировала мадемуазель.

— Откуда вы знаете?

— Чутье, — мрачно усмехнулась Габриель, — как у лозоискателей. Собираешься избавиться от ребенка? Съезди в Лондон.

— Я хочу оставить его.

Софи не согласилась с начальницей только для того, чтобы вывести ее из себя. Но, договорив, вдруг поняла, что не сможет предать своего ребенка, потому что ее саму бросили в детстве.

Она и правда этого хотела. Шанель разочарованно опустила уголки губ.

— А кто отец? — резко спросила она. — Надеюсь, знаешь?

— Да, — угрюмо кивнула Софи. — Кристофер Хатчинс, ваш новый друг.

— Сказала ему?

— Пока нет.

— Тогда обдумай все хорошенько. У тебя впереди блистательная карьера. Зачем ее портить?

Манекенщица озадаченно покачала головой.

— Мадемуазель, — прошептала она, — внутри меня растет ребенок. Как вы можете предлагать мне убить его?

— Пока это не ребенок. Избавься от этой проблемы, — проворчала Шанель.

— Нет. — Софи покачала головой.

Старушка подалась вперед, словно атакующая кобра.

— Тогда отдай мне свое потомство! — прошипела она. — Я о нем позабочусь. У него будет жизнь, о которой другие только мечтают.

Софи опешила. Вдруг это выход? Но если мадемуазель возьмет ребенка, сможет ли мать следить за его взрослением, знать, хорошо ли о малыше заботятся? И сколько Габриель еще проживет? А когда она умрет, сможет ли Софи забрать сына или дочку?

— Меня ведь подбросили в приют… — начала модель.

— Никто тебя никуда не подбрасывал. Как ты смеешь так говорить? — взорвалась Шанель.

Ее слишком яростный гнев приоткрыл завесу тайны. Софи все поняла, а старая дама тут же пожалела о сказанном.

— Вы знаете, кто мои родители! — закричала девушка.

Коко старалась смотреть куда угодно, только не на собеседницу.

— Нет, но я точно знаю, что тебя не подбрасывали. И определенно не в приют.

Модель внимательно посмотрела на нее, качая головой.

— Вы знаете обо мне все, — ошарашенно пробормотала она.

Шанель сделала вид, что не услышала.

— Отдай мне ребенка, и он унаследует мою империю.

Девушка повернулась к начальнице и посмотрела на нее испытующим взглядом.

— А эта империя, — тихо заговорила Софи, показывая на элегантный салон, — сделала ли она вас счастливой?

В глазах Шанель на долю секунды вспыхнул огонек.

— Думаю, вы знали моих родителей, — без тени сомнения произнесла девушка. — Но почему не хотите рассказать?

— И что она сказала? — спросила Инес позже вечером.

— Ничего, — ответила Софи. — Старушку не переупрямишь.

Подруги сидели на диване в квартире будущей мамы, подобрав под себя ноги и попивая вино.

— Наверное, Шанель сошла с ума, — проговорила Софи. — Как она может взять себе ребенка? Инес, бабуле восемьдесят шесть! Она живет в отеле. Может, Габриель верит, что мой малыш сделает ее счастливой? Или впала в старческий маразм? Сможет ли Коко заботиться о нем? Ей самой нужна помощь.

Инес внимательно посмотрела на подругу.

— Значит, оставишь его?

— Сначала надо поговорить с Кристофером.

— Он захочет ребенка. И тебя в придачу.

— Посмотрим.

Когда Инес ушла, Софи стало очень одиноко. Но вдруг она поняла, что больше никогда не будет одна, ведь внутри ее — новая жизнь! Хотелось, чтобы родилась девочка. А что, если это мальчик? Отцы любят сыновей. Нужно рассказать Кристоферу. Позже вечером Софи позвонила любимому, чтобы поделиться новостями.

На следующий день парень провел у нее вечер.

— Мы поженимся. — Он не колебался ни секунды.

— О, правда? — Софи передала юноше бокал вина. — И как мы втроем будем жить на зарплату stagiere? Не понимаю, как тебе одному ее хватает.

— Я живу на выходное пособие от «Деланж». Когда мы поженимся, я брошу мастерскую и найду работу. Любую работу.

— Кристофер, — вздохнула Софи, — я знаю, что твою stage оплачивает Жислен. И знаю, что ты спишь с этой змеей. Все это знают. Я не выйду за тебя.

Пристальный взгляд юноши еле заметно дрогнул.

— Ты со мной не спишь, вот и приходится искать альтернативу, — неуверенно произнес он.

— Я не с тобой, потому что ты — с ней!

— Хорошо. Да, признаюсь, Жислен платит за stage. Но это просто инвестиции: она собирается спонсировать мой собственный дом.

— Боже! Ну как ты не понимаешь? Если женишься на мне, потеряешь ее поддержку.

Крис нащупал руку девушки и крепко сжал.

— Поэтому я и должен найти какую-нибудь работу. — Британец поднес ладонь Софи к губам и поцеловал.

— Есть другое решение. — Она освободила руку и достала сигарету. — Сделать аборт в Лондоне.

Лицо Кристофера исказила гримаса боли. Он сбивчиво пробормотал что-то.

— Мужчины считают, что все просто. — Софи затянулась. — Родить ребенка. Пожениться. Не всегда в таком порядке. Но не стоит забывать о последствиях.

— Да? — нервно засмеялся парень. — А ты что думаешь об этих самых последствиях?

— Ох, не знаю… Аборт может спасти наши карьеры… но решусь ли я на такое?

— Милая, у нас будет прелестный ребенок. Он соединит в себе наши лучшие черты.

— А если худшие?

— Нет, наш мальчуган будет просто очаровательным.

— А я думаю, что родится крепкая девочка — всеобщая любимица.

Модельер наклонился и нежно поцеловал Софи в губы.

— Этот ребенок — благословение, — произнес он.

Будущая мама долго молча смотрела на Кристофера.

— Мне нужно время, — наконец произнесла она. — Не стоит слишком спешить становиться родителями.

— Как и делать аборт, — ответил юноша.

Кристофер нежно поцеловал любимую и ушел. Парень прошагал через Елисейские Поля и площадь Согласия — именно так он когда-то торопился на первое свидание с Софи. Вочто превратилась жизнь! А ведь все можно изменить. Они поженятся, родят прелестное дитя, первого из многих. Нужны только… планы, деньги, надежность. Которых у него сейчас нет.

И почему все в жизни неправильно?

— Если бы она не сказала мне, — обратился британец к Клаусу, когда вернулся домой поздно вечером, — то могла просто поехать в Лондон на долгий уик-энд и вернуться уже не беременной, а я бы так ничего и не узнал.

— Но Софи все рассказала, — заметил Клаус. — Значит, хотела, чтобы ты знал. Или чтобы убедил оставить ребенка.

— Я предложил ей выйти за меня.

Голодный и уставший парень сделал сэндвич и с остервенением съел его. Потом выпил снотворного, а проснулся, думая, что нужно обсудить это с Жислен. Как-то раз светская львица проговорилась, что жалеет об отсутствии детей.

Покровительница ждала юношу в «Оливье», популярном на тот момент баре, который примостился на узкой улочке недалеко от бульвара Сен-Жермен-де-Пре. Женщина нарядилась в необычайно элегантное короткое темно-синее платье. Конечно же, из коллекции Кристофера. Просто взглянув на Жислен: сидит на барном стуле, сигарета в руках, бокал на стойке рядом, — он придумал еще с десяток нарядов. Но парень отбросил эти мысли, поцеловал светскую даму и вздохнул.

— Наверное, лучше сразу к делу?

— Конечно, дорогой. Обожаю сразу переходить к делу, — хихикнула Жислен.

— Извини, мне не до шуток. Моя девушка беременна.

— Как грубо вот так сообщать мне об этом! — Женщина быстро выпила коктейль и, потушив сигарету, жестом велела официанту принести еще один. — Уверен, что от тебя?

— Да.

— Тогда надо выяснить, сколько стоит поездка в Лондон.

— Я хочу оставить ребенка.

Неотрывно глядя на Кристофера, она достала новую сигарету, быстро пожала плечами, прикурила и глубоко затянулась. Будто хотела накричать на протеже, но потом передумала.

— Дорогой, — тихо проговорила Жислен. — Продолжай stage и ни о чем не беспокойся. Я сама решу этот вопрос.

— Что это значит? Это мой ребенок. Он должен жить.

Жислен отодвинула стул и поднялась.

— Мы с Софи знакомы. Я с ней поговорю.

— Да при чем тут ты? — выпалил модельер.

Она мрачно посмотрела на него.

— Зачем ты пришел, если считаешь, что я ни при чем?

Женщина широким шагом вышла из бара, не забыв оплатить напитки. Кристофер побежал за ней, но успел увидеть только профиль в окне уезжающего такси. Жислен даже не взглянула в его сторону.

— Кристофер знает, что ты здесь? — спросила Софи.

— Этот разговор должен остаться между нами, — ответила Жислен.

Старшая женщина перегнулась через мраморную столешницу в кафе «Анжелина». Сегодня она надела гипюровое платье и укороченный пиджак — идеальный наряд для решенияпроблем девушки своего любовника. Еле заметный макияж — еще искуснее, чем у Софи. Блестящие темные волосы собраны в хвост и перетянуты черной лентой.

«Анжелину», маленькое кафе на улице Риволи напротив сада Тюильри, отличали изящные столики из кованого железа с ужасно неудобными стульями. Ближе к вечеру заведение наполнялось женщинами, которые жадно поглощали пирожные и сплетни. Софи и Жислен пили lе th? anglais,[101]а французское чаепитие даже суетливее английского. Заварные чайники, словно младенцев, пеленают в белые льняные салфетки, затем бережно относят к столику и осторожно ставят.

Софи надела бежевый твидовый пиджак от Шанель вместе с узкими потертыми джинсами и белой рубашкой. Выше талии — манекенщица «Шанель», ниже — студентка-бунтарка. Волосы девушка туго перетянула фиолетовым шифоновым шарфом, концы которого легли на плечи. «Еще одна модная фотография, — с иронией подумала Софи. — Черно-белый снимок. Автор — Уильям Кляйн. Две дамы сидят за столиком напротив друг друга. Спины прямые, будто обе проглотили по штырю. И подпись: „Пиджак от Шанель, джинсы „Ливайс“, шарф от Гуччи, туфли от Роже Вивье“»…

— Я хотела бы обсудить твою небольшую… проблему, — начала Жислен.

— А ты здесь вообще при чем? — спросила Софи. — От тебя и так достаточно неприятностей.

— Увы, это касается и меня тоже. Видишь ли, я беззаветно верю в талант Кристофера. И вложила в него деньги. А это может стать препятствием.

— Препятствие? — Софи прикурила, Жислен подалась вперед и сделала то же. — Не очень мило ты отзываешься о прелестном ребенке.

Официантка поставила перед дамами тарелку крошечных sandwichs au concombre.[102]Они настороженно глядели друг на друга, не замечая никого вокруг.

Софи даже не мигала. Наконец Жислен рассмеялась.

— Voyons,[103]дорогая. Ты пришла на встречу. Значит, нам есть что обсудить.

— Я часто встречаюсь с людьми без повода, — пробормотала девушка.

— Точно. Слышала, тебя недавно видели с Дидье Брунвальдом. И что скажет об этом Кристофер?

Манекенщица пожала плечами.

— Он не в том положении, чтобы судить меня. В любом случае, Жислен, я прекрасно понимаю, что ты хочешь предложить.

— Правда? Расскажешь?

— Ты хочешь, чтобы я избавилась от «препятствия».

Светская львица откинулась на стуле.

— Я знаю тебя с детства.

— Но не очень хорошо.

— Я очень уважаю твою мать.

— Ее все уважают, — сдержанно парировала Софи.

— Да, — хихикнула Жислен. — Номинировать ее, что ли, на роль святой покровительницы кутюр! Вместо уже немодной Катерины!

Официантка поставила на стол тарелочку petits fours[104]и кувшин молока.

— Я всегда хотела быть такой же принципиальной и высоконравственной, как твоя мать… — Старшая женщина пожала плечами. — Но очень скоро поняла, что безнравственной быть намного веселее, — засмеялась она. — Ведь по логике вещей она должна сейчас сидеть на моем месте.

— Она ни о чем не знает, — отчеканила модель. — И ты ей не расскажешь.

— Сначала колье, потом ребенок. Какие еще секреты мне придется хранить? Софи, все тайное рано или поздно становится явным.

Обе, как по команде, хлебнули чаю.

— Кристофер — настоящий джентльмен, — вдруг проговорила Софи. — Он сделал мне предложение, как только обо всем узнал.

— У него беда с практичностью, — ответила Жислен, доливая чаю. — Как и у всех творческих людей. Поэтому говорить буду я. Откуда нам вообще знать, что это его ребенок?

— Я не такая, как ты, — холодно проговорила манекенщица. — Я не сплю со всеми подряд.

Жислен злобно взглянула на собеседницу и налила еще чаю. Как понять слова девчонки? Это оскорбление или комплимент?

Мадам де Рив достала конверт из стеганой сумочки от Шанель.

Дата добавления: 2015-11-04