Мы добрались до моего домика (как я потом узнала, это Корасон рассказал ему, где я живу) иным путем: съехали вниз по крутой дороге и подъехали со стороны леса. Там Алеард остановился. Я стала слезать, пошатнулась и оперлась на его подставленную руку. Он помог мне снять шлем.
— Всё в порядке?
— Да, — я улыбнулась, сдувая с лица волосы. — Это было здорово! — и я посмотрела на него с нежностью.
Происходящее казалось невозможным, как будто кто-то включил в моей груди мощный светильник. Алеард взял свою небольшую сумку, и мы пошли к пляжу.
На подходе к домику нас застиг дикий ливень. Сколько недель я жила здесь, а такого дождя еще не видала. За косой бушевали волны, воздух дрожал от громовых раскатов. Мы пробежали по мокрому песку и влетели на крыльцо.
Пока Алеард закрывал окна с подветренной стороны, а я забирала подушки и одеяло с террасы (в последнее время я любила там спать), дождь из бешеного превратился в обычный, но он лил непрерывным потоком, и сквозь него невозможно было ничего разглядеть. Алеард стянул майку, повесил сушиться на стул. Я заворожено наблюдала за ним, желая и одновременно стесняясь смотреть на его полуобнаженное тело. Когда он двигался, мышцы легко и красиво вздымались под кожей, при этом я совершенно точно знала — он был полностью расслаблен. К тому же на его лопатках сидело бесподобно нарисованное существо, великолепное и жутковатое. Вроде птицы из синего пламени, но с глазами черно-красными, как угольки остывающего костра. Не знаю, кажимость это была или правда, но перья удивительной птахи слегка шевелились, словно она летела сквозь ветер… а чуть ниже парящего синего Феникса извивался в прыжке тигр. Он то ли вдохновлял птицу на полет, то ли просил вернуться к земле… Я сглотнула. Волосы Алеарда прилипли к спине и стали совсем темными. Внутри сердца созрело густое чувство, похожее на томительное ожидание. Оно было сладким на вкус. То самое чувство, что появилось во время поцелуя, желанное и настойчивое. Алеард перехватил мой взгляд, и я поспешно отвернулась, ощущая, как щеки запылали.
— Тебе есть во что переодеться? — спросила я.
— Да, — коротко ответил он.
— Я сейчас, — произнесла я и прошмыгнула в спальню.
Схватила непослушными пальцами длинную майку, положила на кровать. Скинула куртку и начала стягивать через голову платье. Оно сходило с трудом, липло к спине. Я никак не могла с ним справиться, начала вертеться, пытаясь отодрать ткань от тела, и в итоге налетела на стул. Он с грохотом свалился, я зацепилась за него пяткой и тоже рухнула на пол. Мне не было больно, только ужасно смешно, потому что настырное платье всё еще оставалось на мне и закрывало глаза. Ещё немного — и я бы его порвала.
— Фрэйа, — Алеард присел рядом. — Тебе помочь?
— Да, пожалуйста… — я не сдержалась и хихикнула, представляя, как выгляжу, лежа на полу с поднятыми руками и задранным подолом… — Я застряла в платье!
Он рассмеялся. Горячая ладонь скользнула по моей спине, и вслед за ней разлилось по телу наслаждение. Алеард потянул платье наверх, осторожно и мягко, без торопливой небрежности, и оно поддалось.
— Повешу, — сказал он и ушёл в гостиную.
Я быстро надела маечку и вышла следом. Его штаны были почти сухими, и Алеард не снял их. Я не могла долго смотреть на него, и начала машинально распутывать кудри. Сердце билось глухо и больно. Мужчина подошёл ко мне сзади, дотронулся до плеча. Я повернулась медленно, едва дыша от волнения, и сразу оказалась в его объятьях.
— Наконец-то, малышка, — пробормотал он.
Счастливая, я обхватила его как можно крепче, приподнимаясь на носках. Земля. Берег реки. Наш танец. Пламя. Я дотянулась и поцеловала Алеарда в щеку совсем как тогда.
— Фрэйа, — произнёс он тихо, и я подняла глаза. Алеард взял меня за подбородок, поцеловал сначала в щеки, скользя теплым дыханием, а потом, крепко и нежно — в губы. Я обмякла в его руках, тело растаяло, стало легким и податливым. К сожалению, это был короткий поцелуй. Алеард нахмурился и, не отпуская меня, произнёс:
— Уединенное место. Отругать тебя, что ли?
Я виновато улыбнулась.
— Корасон сказал, что сюда никто не сунется.
— Фрэйа, — и мужчина посмотрел на меня пристально, — зная, что ты здесь живешь совсем одна — многие бы сунулись. Я бы сунулся на их месте. Эти люди ни перед чем не остановятся, понимаешь? Это не Земля.
— Я знаю, Алеард. Дело во внутреннем состоянии. Я была обижена на Бури и на Промежуток, потому что не могла вернуться туда, куда хотела. И я действительно глупо рисковала. Просто это место такое красивое! Здесь мягкий и свежий воздух, и волны плещут… А ночи!.. Ты бы видел, как горит по ночам луна! Она заполняет собой океан, и он становится белым! Я не могла больше оставаться в городе.
— Да, здесь хорошо. Дышится легче. Главное, что ничего с тобой не случилось.
— Алеард, а когда ты сделал этот рисунок на спине? Он словно живой! Никогда прежде таких татуировок не видела. Очень красиво.
Он сжал мою руку.
— Это долгая история, Фрэйа. Я поделюсь с тобой, обещаю. Но сейчас лучше поешь.
Мы прошли в кухню, но я ни на чем не могла сосредоточиться: тарелки валились из рук, ложки скакали, вырывались, как живые, стаканы катались по столу и падали на пол. В итоге я рассыпала часть орехов, приготовленных для салата. (Надо сказать, что в этом мире вырастали удивительные орехи — величиной с хорошее яблоко, масляные, душистые. Их ели с овощами, покрошив то и другое на терке, собственно, также делала и я). Я была так возбуждена, что ничего не могла делать как следует. Алеард забрал у меня миску и сделал всё сам. Он поглядывал на меня исподлобья. Я разволновалась, чувствуя, что он думает обо мне, и, чтобы успокоиться, села на единственную табуретку вычесывать волосы. Я следила за его пальцами: быстрые уверенные движения завораживали. За окном стучал дождь. Я стала рассказывать Алеарду про Маира. Он слушал очень внимательно, не отрываясь от дела.
— Значит, Бури не пустил тебя обратно. Это неспроста, Фрэйа. Он боялся за тебя, знал, что ты одна не справишься.
— Я привязалась к братьям, особенно к Маиру. Он замечательный парень. Ненавижу себя за то, что мне пришлось сделать. Я трусиха! Дурья голова! Я должна была остаться с ним!
— Чтобы стать заложницей его брата? Нет, Фрэйа. Не думаю, что Маир хотел бы этого. Если он считал тебя своим другом, он рад, что ты ушла. Я помогу тебе. Самое трудное в путешествиях по мирам — это ответственность. Мы в силах спасти много жизней, но зачастую лишены возможности управлять своей собственной судьбой.
Он опустился рядом со стулом на колени, теплые пальцы снова легли на мои плечи.
— Я думал о тебе постоянно, Фрэйа. То была сладостная пытка, бесконечная и в то же время мгновенная, как сон. Я глупец, всегда стараюсь предугадать события, и почти всегда преуспеваю в этом, но предугадать чувства невозможно. Ты застала меня врасплох, — его губы дрогнули. — В своем стремлении контролировать каждое мгновение я совершил множество ошибок. Но всё, чего я хочу — быть рядом с тобой.
— Я уверяла себя, что тоскую по ребятам, — сказала я тихо. — По Кристиану и Алексу, по Эвану, даже по Конлету. Но врала самой себе. Врала, чтобы спастись. Я нуждалась не в них, лишь в тебе, Алеард.
Он поднялся, притянул меня к себе. Мне показалось, его что-то сдерживает. Однако он всё же мягко провел рукой по моим распушившимся волосам и улыбнулся: той самой, нежной и печальной улыбкой, что я так любила.
— Наконец-то я по-настоящему хочу есть. Бродить по мирам без аппетита трудновато…
Я рассмеялась.
— И я оголодала. Когда ужинаешь в одиночестве, тем более вдали от родного мира, еда на вкус как нечто безрадостное. Ешь только чтобы насытить тело.
— Твоё маленькое пузико насытить легко, — сказал Алеард, положил теплую ладонь мне на живот.
— А вот и не всегда! Дома я как-то съела целую кастрюлю вареной картошки, а через полчаса опять захотела есть.
Он рассмеялся и обнял меня покрепче. Мы сидели так довольно долго, а потом всё-таки вспомнили про ужин. Это был мой самый лучший вечер в Арва-Пьяле, и прошедшие два месяца не показались такими уж бессмысленно потраченными.
Меня разбудил холод. Торчащие из-под одеяла пятки превратились в две ледышки. Никогда прежде не мерзла по ночам, даже зимой. Вспомнив об этом, я сонно повернулась на другой бок, поджала ноги, но ветер, ревущий снаружи, гулял по всему дому стылыми сквозняками, и я минут пятнадцать дрожала под тонким одеялом, упрямо пытаясь заснуть.
Я прислушалась — за окном бушевала буря. Волны рассыпались брызгами и стремительные капли барабанили по стеклам, шумными компаниями заливая террасу. Интересно, а могло ли в сильный шторм залить комнаты? Или домик потому и построили на воде без опаски, что стихия никогда не причиняла серьезного ущерба? Иногда комната озарялась вспышками молний, но грома слышно не было. Я свесила ноги — пол тоже оказался ледяным. Пришлось встать с кровати, чтобы поискать ещё одно одеяло. Я полезла в маленький шкафчик, стараясь не выдать себя ни звуком, ни шорохом. В гостиной было тихо, наверное, Алеард крепко спал. Я пыталась найти хотя бы одну теплую вещь, и вспомнила про старый коричневый плед, обнаруженный мной во время прошлой уборки. Это было уже что-то, и я усиленно начала соображать, куда его засунула. Думалось плохо, к тому же стоять на месте было зябко. Я ходила туда-сюда, чувствуя, как холодеет нос, но в голове было пусто. На кухне? Нет, не там. И уж точно не в спальне. Тогда, возможно, кладовка. Почему я не решилась попросить Алеарда лечь рядом? Он устроился на не слишком удобном диване, хотя кровать уместила бы нас обоих. Вот она, моя стеснительность! Теперь мне хотелось вернуть мгновение, когда мы желали друг другу доброй ночи, но оно было упущено.
Я решила проскользнуть в коридор и порыться в кладовке. Прежде в домике не было так темно! Я натыкалась на всё подряд, словно вещи таинственным образом поменялись местами. Эта кромешная темнота исходила откуда-то из моря, из неба, из самой бури. Я нащупала занавеску, выглянула в щёлку — море бушевало. Оно было черным, и вспененные хребты волн сияли, озарённые непонятным серебристым светом. Я заворожено наблюдала, как на горизонте вспыхивают жирные голубые молнии.
— Фрэйа, — услышала я и обернулась. Алеард глядел на меня, приподнявшись на локте. — Что-то случилось?
— Всё хорошо. Я немного замёрзла, — шепотом ответила я. — Там, за окном, так страшно и так красиво!
Алеард поднялся и подошел ко мне. Сонным он не выглядел, и ему явно не было холодно. Он стоял за моей спиной, и от него исходило такое притягательное тепло, что я невольно подвинулась ближе. Он протянул руку, притягивая меня к себе, обнял за пояс. Стоять так вместе было невыразимо прекрасно: чувствовать его тело, и руки, и дыхание, и глядеть на черный шторм… Я согрелась буквально за минуту, даже ноги запылали.
— Думаю, будет лучше, если я лягу с тобой, — сказал Алеард.
— Я была бы счастлива, — быстро ответила я, и он рассмеялся низким довольным смехом.
— Тогда беги скорее под одеяло! Кажется, в спальне есть камин.
— Да, действительно, — вспомнила я, — и мне это казалось странным, при такой-то жаре. Но за несколько недель мир не узнаешь.
— Это точно. Может, найдутся и дрова?
— Кажется, в кладовке лежали какие-то поленья. Там же может быть плед.
— Хорошо, я пойду туда, погляжу. А ты иди грейся! — и он легонько подтолкнул меня кровати. Я залезла под одеяло.
— Алеард! — я не могла не смотреть на него: на нем были надеты только короткие хлопковые шорты. — Неужели тебе не холодно?
Он отрицательно покачал головой и вышел в коридор.
— Я никогда не мерзну, — донёсся его голос из глубины домика.
— Раньше я редко мерзла, люблю прохладу. Просто ночью хочется быть в тепле и уюте.
— Согласен, — отозвался Алеард. — Мерзнуть лучше днем.
— А ещё лучше, чтобы рядом был кто-то, кто в случае чего согреет, — сказала я.
Алеард ласково хмыкнул. Интонации его голоса давались мне с легкостью. Через минуту он вошёл уже с поленьями для очага.
— Пледа там нет, но обещаю, что ты не замерзнешь, котенок.
Мне захотелось его обнять. Я слезла с постели, завернувшись в одеяло, и мы подошли к камину. Алеард ловко уложил деревяшки внутрь, поджёг их, и комната озарилась пламенем, заполнилась волшебством. Он посмотрел на меня, затем поднялся и стащил с кровати матрас. Его идея пришлась мне по душе. Я всегда мечтала об этом: сидеть возле огня, слушать бурю, и обнимать человека, которого люблю… Я принесла подушки, и мы уютно устроились на полу. Чудесная штормовая ночь дарила множество возможностей и долгожданное уединение. Я жаждала коснуться Алеарда, но не решалась.
— Всё еще мерзнешь? — спросил он.
— Немного. Стены тонкие, наверное, поэтому так холодно.
— Странный это мир, погода непредсказуема. Я был на востоке, за океаном. То жара невыносимая, то холод собачий. И эти смены погодных настроений происходят по несколько раз на день, — улыбнулся Алеард. Он сидел совсем близко, и увидев, как я зябко передернула плечами, протянул руки: — Иди сюда.
Я неуклюже подвинулась к нему, и Алеард повернул меня к себе спиной.
— Вот так. Я тебя согрею, малышка.
Я ощутила, как густая сладость заполняет тело, рождая медленную внутреннюю дрожь. Алеард едва касался губами моей щеки и смотрел на огонь. Было невероятно прекрасно сидеть так близко к нему и чувствовать его сильное тело. Внезапно он поцеловал меня в шею, и я замерла.
— Ты пахнешь полевыми цветами, Фрэйа, — сказал он тихо. — И травой. Мне не хватало твоего летнего запаха.
Казалось, что еще немного, и я растворюсь в ощущении блаженства. Я прижималась к Алеарду, вбирала в себя долгожданное тепло, питалась его ласковой и настойчивой заботой. Он продолжал меня целовать, поглаживал мои плечи и руки, настойчивыми, уверенными прикосновениями заставлял тянуться за его губами, терять рассудок от незнакомого, властного желания, забывая об ограничениях. Я чувствовала, что не контролирую себя, и Алеард знал это, но он не воспользовался этим. Он остановился и мягко опустил меня на матрас, уложил к себе на грудь.
— Доброй ночи, Фрэйа.
— И тебе доброй ночи, Алеард, — отозвалась я невнятно. Его прикосновения меня убаюкали, и через несколько минут, блаженно расслабившись, я заснула в его объятьях.
Когда на следующее утро я открыла глаза, домик был залит золотом. От грозы не осталось и следа, и Алеарда в комнате не было. Я мигом вылезла из-под одеяла и выбежала на веранду. Море было зелено-голубым, глаза слепило веселое отоспавшееся солнце, а возле самой воды сидел Алеард.
Я стащила майку, влезла в купальник и вылетела за дверь. Волосы разлетались, на палящем солнце они стали ещё светлее — песок вместо пшеницы. Я ничуть не боялась, что нас увидят: наше временное жилище находилось в отдалении от других построек и было закрыто зарослями густых кустов и деревьями, похожими на пальмы.
Алеард подхватил меня на руки, когда я подбежала. Ему не составляло труда кружить меня, подняв высоко вверх, и я замирала от восторга, как в детстве, когда качалась на длиннющих подвесных качелях. На Земле я не видела его таким беззаботно-счастливым. Казалось, с его плеч упал какой-то груз, нечто отпустило, разжало нежеланные объятья.
Море в этот день было неспокойным, большие волны подхватывали и возносили нас на своих спинах, и от этого захватывало дух. Алеард не сводил с меня глаз. Я пыталась убежать от него, и он нарочно себя сдерживал, давая мне порядочную фору, но это не помогало. Вообще-то я быстро бегала, ни Артём, ни мой двоюродный брат Анатолий, ни тем более Яна или Карина не могли меня догнать. Но Алеард бегал не просто быстро, он бегал стремительно и неистово, как зверь, преследующий добычу. От него невозможно было ускользнуть! Не помогали ни хитрости, ни старания. Он догонял меня, подхватывал на руки и кидал в воду. Я ныряла, уходила вглубь, надеясь, что смогу от него уплыть, но он плавал и нырял лучше, и всё равно меня настигал. Я и не хотела, чтобы было иначе, желала ощутить его прикосновения, жар дыхания, силу мощного тела, хотя по-прежнему смущалась. Он не упускал ни минуты, чтобы не поцеловать меня, не взять за руку или крепко обнять, и я отвечала тем же. Мы были счастливы друг другом и забыли о времени. Так оно всегда исчезает для тех, кто познал любовь.
В конце концов я вымоталась настолько, что снова заснула у него на груди, прямо на песке, в тени раскидистого дерева.
Мне приснилась прекрасная рыжеволосая девушка, стоящая возле водопада. У нее были поразительные зелёные глаза, интересного рисунка низкие брови и нежная улыбка. Она улыбалась мне. Казалось, я знаю ее также хорошо, как саму себя. Я видела высокое рассветное небо, ощущала в ладони холодную прозрачную воду, слышала грохот стремительного потока. Я знала, что мы знакомы в мире снов, но знаем друг друга иначе, чем предполагает реальность. Кто была эта красавица? Где мы находились? Почему небо и мокрый камень под ногами были мне так дороги? Откуда я знала трещины в породе и деревья, растущие по берегу? День несся стремительно, а мы все стояли на одном месте и улыбались.
Но вот девушка повернулась ко мне спиной и устремила взгляд к небу. Я тоже поглядела ввысь, и с легкостью прочитала знакомые звезды…
— Мы, — сказала незнакомка.
Я проснулась оттого, что Алеард коснулся моей щеки. День клонился к вечеру, и солнце, падающее в воду, было розовым. Я улыбнулась. Вот бы все время просыпаться у Алеарда на руках!
— Привет, — сказал он.
— Привет! — сонно отозвалась я. Мне не хотелось двигаться.
— Пойдем-ка домой. Я могу смотреть, как ты спишь, бесконечно долго, но скоро снова начнется дождь.
И он оказался прав. Когда солнце спряталось за горизонтом, разразилась такая гроза, что у нас едва не вышибло стекла. Мы долго сидели на кухне, ели фрукты и разговаривали.
— Корасон добр ко мне. Он только с виду такой страшный. Когда я попала сюда из Промежутка, мне пришлось убегать от грабителя с… — Я запнулась. Длинный язык непросто держать за зубами. Алеард волновался за меня, и, наверное, не стоило вспоминать произошедшее, даже несмотря на то, что всё закончилось благополучно.
— От кого убегала? — заинтересовался Алеард. Он улыбался.
— Он требовал отдать ему деньги, а у меня их тогда не было, — тихо ответила я.
— То есть если бы они у тебя были, ты бы с ним поделилась? — хмыкнул мужчина.
Я рассмеялась, слегка покраснев.
— Нет. Наверное, нет.
Он пристально поглядел на меня, прищурившись. С его губ не сходила мягкая плутоватая улыбка.
— И что было дальше?
— Я залезла на крышу и оттуда увидела забегаловку Корасона. Он предложил мне спеть, и я согласилась. Потом помог снять этот домик. Не знаю, как бы всё сложилось, не зайди я в бар. Но думаю, мы с тобой всё равно бы встретились, просто в другом месте и в другое время.
— И я так думаю, — кивнул он.
— Алеард, у меня ощущение, что я чего-то важного не помню.
— У меня тоже такое бывает. Это обратная сторона путешествий. Мы отдаем мирам часть своей памяти.
— Ты хорошо помнишь Землю?
— Пока что помню, — ответил он. — Кстати, эти ребята, с которыми ты выступаешь…
— Они хорошие, только иначе. Мне трудно их понять. У них другое восприятие действительности. Они любят бывать в людных местах, любят общаться, заводить новые знакомства и ещё «расслабляться», то есть выпивать.
— Ты не такая.
— Да, — улыбнулась я. — Не чувствую в этом потребности.
— В принципе, я тоже, но одиночество не тяготит меня. Единственный, кто мне по-настоящему близок помимо тебя, это Кристиан. Он прекрасный друг, всегда поддерживал меня.
— Отлично понимаю тебя. Эван тоже всегда меня поддерживал. Однажды он даже защитил меня от Карины!
— Неужели? И как это произошло?
— На дне рождения бабушки, с которой Карина неразлей вода, у нас с сестрой произошла стычка. Причина была в том, что Карина высмеяла мой подарок. Конечно, я подарила картину. Я её рисовала неделю, иногда и по ночам сидела за холстом. Как говорят — всю душу вложила… Но, как выяснилось, зря.
— Ты нарисовала другой мир? — угадал Алеард.
— Да, — вздохнула я. — Лучше бы подарила букет роз или новый коврик для ванной…
— Что Карина сказала тебе?
— «Это издевательство над близким человеком!» — вот что она сказала, причем шутливым тоном и с улыбкой. У меня тогда возникло желание надеть ей холст на голову. В прямом смысле этого слова.
Алеард хмыкнул и тут же обнял меня.
— А что Эван? — спросил он, поглаживая моё запястье.
— А Эван ей ответил: «Не умеешь сдерживать свою язвительность — ладно, но хотя бы уважай талант другого человека!». Карина на него накинулась, начала возмущаться, сыпать «весёлыми» словами о том, что не ему судить о талантливости других людей, что он меня не знает, что бабушке видней — хотя бабушка молчала. Конечно, я встала на сторону Эвана. Не потому, что считала себя талантливой. Мне было обидно, что мои старания как всегда вызвали усмешку. И более того, что никто, кроме Эвана, не посчитал эту шутку жестокой. Я удрала оттуда и разревелась. Эван долго меня успокаивал, он это умеет.
Алеард вздохнул.
— Нелегко тебе пришлось, малышка, — сказал он тихо. — Но не расстраивайся, больше такого не повторится. Если твоя сестра снова вздумает подобным образом шутить, я расскажу ей о побочных эффектах злых шуток.
— Что за эффекты?
— Шутка должна оставаться смешной. Когда она причиняет боль, обижает человека — значит, с юмором у шутника большие проблемы и ему нужно срочно что-то в себе менять. А если он не изменится, рано или поздно жизнь тоже над ним подшутит, и весьма жестоким образом. Так происходит всегда.
— Мне кажется, она не хочет меняться, — ответила я. — И подобными заявлениями её не испугать.
— Ну да, — усмехнулся Алеард, — но мы-то с тобой знаем, что каждый хоть раз в жизни испытывал страх. Или испытает. И не нужно делать вид, что ничего не боишься. Важно найти в себе мужество и преодолеть этот страх. Карина его не преодолела, она думает, что это не обязательно.
— Чего она боится, Алеард?
— Быть несовершенной, Фрэйа. Боится узнать о себе нечто плохое, что окажется правдой. Но мы все не без недостатков, и её страх — один из самых труднопреодолимых.
— Ты прав, она считает себя совершенной во всём. Гордыня — хваткое чувство. Если загордился — перестаешь правильно воспринимать самого себя.
— Не то слово, малышка. Я тоже этим грешу.
— Неправда! — возмутилась я.
— Правда, Фрэйа, — ответил он, улыбаясь.
— Докажи!
Он на секунду задумался, потом выдал неоспоримое:
— Я горд держать тебя в своих объятьях.
Я рассмеялась и положила голову ему на грудь.
— Нет, неверно, — поправился Алеард, поглаживая мои волосы, — я счастлив держать тебя в своих руках, так правильнее.
Мы замолчали. Я слушала, как стучит его сердце. Мы долго сидели, обняв друг друга. Было хорошо и спокойно, мгновения не хотелось двигать. Пусть они шагают медленнее, — шептало сердце. Пусть время замрет.
— Фрэйа, смотри, дождь закончился. Поехали, покатаемся! — внезапно предложил Алеард.
Я радостно кивнула. Алеард быстро встал из-за стола, помог мне надеть куртку, и взял за руку. Я устроилась позади, и, всё ещё робея, обняла его за пояс.
Мы мчались по ночным улицам, ставшим такими свежими и красивыми. Казалось, дождь смыл всё плохое, оставив только чистые краски новых начал. Народ прятался по барам и клубам, никто не чувствовал, не хотел видеть, как изменились улицы и дома после дождя. Иногда мотоцикл издавал отчётливое рычание, поднимался на заднем колесе, и тогда я прижималась к Алеарду покрепче и восторженно хохотала. Разбегалось по телу восхитительное пронзающее возбуждение. Спустя несколько минут я поняла, что он делает это нарочно.
Мы доехали до центра, до самых высоких зданий. Здесь машин стало больше, и мы проносились мимо, лавируя между потоками.
Внезапно начался бешеный ливень, и нам пришлось остановиться, не выбирая удобного места. Улицы опустели. Хорошо, что мы успели уехать подальше от шумных проспектов. На аллее, засаженной тонкоствольными высокими деревьями, горели голубые фонари. Я слезла с сиденья, сняла шлем и стала ловить холодные толстые капли. Они обжигали лицо, впитывались в волосы, щекотали пальцы. Я позволила дождю насквозь промочить платье, мне было несказанно хорошо стоять вот так во всём мокром. Прохлада. Та самая, о которой мы говорили.
Я повернулась к Алеарду, смахивая капли с ресниц.
— Хороший ливень, да?
— Угу, — отозвался он, глядя на меня пристально и серьезно. — Хороший.
Он хмурился, губы были строгими, и я против воли отступила на шаг назад.
— Я… Эм… Промокла слегка…
— Совсем даже не слегка, Фрэйа, — сказал он. Положил свой шлем на мотоцикл — и пошёл ко мне. В его походке, в привычке опускать плечи было что-то от тигра: неторопливые, плавные движения прекрасного животного, расслабленного и готового к атаке. Я почувствовала, что краснею под его странным немигающим взглядом, и пятилась прочь, пока не врезалась спиной в дерево. Алеард сильными пальцами поймал меня за плечи и прижал к тёплому шершавому стволу. Вырываться было бесполезно, да я бы и не попыталась, хотя признаюсь честно — в тот момент меня испугала его страстность и молниеносный напор, и сила, исходившая от него. Алеард нагнулся ко мне, горячими пальцами отвёл мокрые пряди с моего лица. Я закрыла глаза, почти зажмурилась, и ощутила на своих губах его губы… Это был совсем другой поцелуй. Сейчас он целовал меня пронзительно и страстно, и я впитывала стремительный поток чувств, ни о чем не думая. Ветер, холодные капли на лице и тепло его дыхания. Темнота и отблески холодного света фонарей, тишина и стук любимого сердца вместе с шумом дождя… Объединить в себе противоположности и не придавать этому значения, просто наслаждаться. Я оказалась в кольце надежных рук, и сама обхватила Алеарда как можно крепче. Пламя, что разгоралось между нами, побеждало холод, пришедший с небес.
— Алеард, я люблю тебя.
— И я тебя люблю, Фрэйа.
Обратная дорога заняла у нас меньше времени. Видимо, мы поехали коротким путём.
В этот раз мокрым было всё: и одежда, и ботинки, и ноги внутри них, и бельё. Мы прошли в спальню, и Алеард стал помогать мне раздеться. Кто ни разу не снимал с себя мокрую одежду, к тому же такое вот длинное и многослойное платье, тот не поймёт, как сложно это бывает сделать. Мы оба смеялись, потому что платье слезать не хотело. Мне пришлось уткнуться в грудь Алеарда носом, чтобы не потерять равновесие, потому что руки запутались в обширном подоле. Наконец платье сдалось, и Алеард пошёл его вешать. Я подошла к шкафу и достала полотенца. Потом, задумавшись на мгновение, целиком разделась, быстро замоталась в одно из полотенец, и стала просушивать волосы. Алеард вернулся в комнату, посмотрел на меня мельком и занялся камином. Мне показалось в его позе напряжение, как будто он заставлял себя не смотреть в мою сторону. Он довольно долго возился с огнём, и я, чтобы не лезть под руку, отошла к окну. Волосы закрывали меня спереди до пояса, и я спустила полотенце на бёдра. При должной сноровке можно было вообще обходиться без одежды, просто укутываться в собственную шевелюру. Я подняла копну и перебросила её на грудь, чтобы вытереть спину, и тут мою руку перехватил Алеард, умевший очень тихо подходить.
— Я сделаю, — и он мягко коснулся полотенцем моих обнаженных плеч. Даже сквозь плотную ткань я ощущала, какие горячие у него ладони. Хотелось отбросить полотенце прочь и почувствовать его пальцы на голой коже, самой коснуться широкой спины с удивительным рисунком, сильной шеи и твердой груди. Я хотела повернуться, но Алеард удержал меня:
— Стой смирно, егоза.
Я рассмеялась.
— Не могу. Хочу тебя обнять.
— Я мокрый, Фрэйа, а ты почти сухая. Хотя, признаться, вытирать тебя снова и снова — было бы весьма приятным делом.
Он развернул меня к себе, улыбнулся, разглядывая, но быстро отпустил, отошёл к кровати и стал стягивать майку. Затем, ничуть не стесняясь, как всегда решительно и спокойно снял джинсы. Я отчаянно искала, чем бы заняться.
— Можно помогу? — отважилась сказать я, подходя к нему с сухим полотенцем. Алеард уже успел повесить свою одежду поближе к камину, рядом с моим платьем, и теперь, полуобнажённый, стоял у огня.
Он кивнул, и я решительно подошла ближе, коснулась пальцами его густых волос, отводя их за плечи, потом, волнуясь, провела полотенцем по его шее, опустилась ниже, к груди, медленно дотронулась до живота…
— Повернись, пожалуйста! — попросила я, надеясь, что руки перестанут дрожать, если он не будет, улыбаясь уголками рта, смотреть на меня. Алеард послушно повернулся, но я чувствовала, что он продолжает улыбаться. Наконец я не выдержала и рассмеялась, и он засмеялся вслед за мной.
— Где ты хочешь сегодня спать, Фрэйа? — спросил он, поворачиваясь.
— Здесь же. Я чудесно спала прошлой ночью.
— Я тоже. Ты крепко спишь. Уткнулась мягкой макушкой мне в бок и тихо сопела, — сказал он, широко улыбнувшись, но тут же сдержался, свёл брови. — Надеюсь, я не храплю ночью, как паровоз.
— Я не знаю, Алеард. Я ведь сплю, как убитая.
— Скорее всего, не храплю, потому что я слышал, как некоторые храпят. Такой храп разбудит даже мёртвого.
— Мой папа немного храпит. Я это узнала случайно, когда однажды ночью пробиралась под окнами их спальни в сад.
Алеард заинтересованно подался вперёд, склонил голову.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |