Елена Леонидовна Колоскова 2 страница

Перед уходом я поправила фитиль в масляной лампе. К счастью, мне достало ума взглянуть в настенное зеркало, и я поспешно оттерла платком засохшую на подбородке кровь того вепря.

«Бедный охранник. Интересно, что бы он подумал, явись я в таком виде к наследнице?» По меньшей мере, это напоминало страшилки о повивальных бабках, пожирающих младенцев.

У охранника я поинтересовалась, сколько прошло времени. Оказывается, я спала совсем недолго, и до утренней стражи еще далеко. Солнце еще не встало.

По каменным коридорам, увешанным гобеленами, я тихонько прошла в покои наследницы и поглядела на спящую Амелию и бодрствующую у ее постели служанку. Сквозь одеяло я видела, как мягко светятся Искры матери и ребенка, и ощущала, как работают их сердца. Неужели моя Сила вернулась ко мне?

«Спасибо! О, спасибо!»

Кто бы ни помог мне в этом — спасибо вам! В ответ на мою безмолвную благодарность я ощутила почти незаметный ответ мироздания… Волна тихо плеснула, коснувшись меня своей кромкой, и вернулась обратно.

А все-таки: кто вызвал меня из канцелярии герцогини? На ум приходил только господин Леальтад, который мог распорядиться из-за затяжных родов. Он был свидетелем моего обещания наместнику.

Я попросила камеристку распорядиться:

— Госпожа Морвен? Нужно много кипяченой воды, холодной и горячей, а также два серебряных или медных таза, большой поднос, чистые простыни и пара дюжин кипяченых полотенец. И разбудите, наконец, господина Шимуса. Передайте, что я жду его в комнате наследницы. И еще, — подумав, добавила я. — Пошлите посыльного к господину Леальтаду. Передайте, что сегодня мы с господином Шимусом наконец принимаем роды.

Начальник канцелярии известит герцогиню и наместника. Думаю, они уже будут здесь к тому моменту, как ребенок появится на свет, или даже раньше.

— Да, госпожа, — почтительно ответила Морвен и развила бурную деятельность.

Служанки сновали туда-сюда, выполняя распоряжения камеристки, а я мысленно перебирала все, что было у меня в дорожной сумке с инструментами. Обычно такие мысли меня успокаивали.

Я старалась мыслить оптимистично, несмотря на все возможные риски. Начиная приготовления, как если бы это были обычные, рядовые роды, я размышляла, какие осложнения грозят роженице и ребенку. Если выбирать, я бы сначала помогла появиться на свет младенцу, а потом, по тяжести состояния наследницы, я бы спасла ее.

Может быть, проще провести операцию, разделить мать и младенца, и тогда господин Шимус сможет провести Великое исцеление. Ребенок в теле матери уже не будет мешать ритуалу.

Пока они вместе, нельзя применять Силу Жизни в чистом виде. Ребенок — наполовину плоть и кровь отца. Я знала случаи, когда мать спасали, но ее тело отторгало и уничтожало ребенка, как чужеродный элемент, и в результате ребенок погибал. По-отдельности все было проще.

— Госпожа Твигги! Мы уже начинаем? — услышала я позади себя бодрый голос придворного целителя и обернулась.

— Пока нет. Лекарство еще действует, но я уже распорядилась о приготовлениях, чтобы все было наготове, — ответила я.

Мы переглянулись. Нельзя было применять анестезию, пока еще действовало ее лекарство, и мы оба отлично понимали.

— Я сейчас принесу необходимые инструменты и средства, — сказал целитель.

«Бардак! Он даже не взял ничего с собой», — подумала я, с трудом удержавшись от язвительного замечания. В таких ситуациях все должно быть под рукой на случай непредвиденных осложнений. В любом случае, я приготовилась к любым неожиданностям, собирая инструменты, лекарства и артефакты.

Я вымыла руки, переоделась в чистую отглаженную накидку с нарукавниками и снова поставила наследнице иглы, пытаясь привести ее в сознание. Спустя какое-то время она открыла глаза. Взгляд был мутный и не сфокусированный. Осторожно приподняв ее веки, я проверила зрачки.

Кажется, Амелия попыталась что-то прошептать.

— Что? Госпожа Амелия, вы можете говорить? — спросила я.

Она покачала головой. Очевидно, из-за лекарств губы ее не слушались.

— Нет? Тогда слушайте. Сейчас я и господин Шимус примут у вас роды. Придется сделать операцию, чтобы ваш сын появился на свет. Потом мы исцелим вас, — сказала я.

Увидев, что у нее в панике расширились глаза, я успокоила ее:

— С ребенком все в порядке, не переживайте. Сейчас заканчивается действие успокоительного, и вам может стать хуже. Нет-нет! Не шевелитесь. Я поставила вам лечебные иглы, они могут сдвинуться.

Амелия, очевидно, полностью мне доверяя, расслабилась и снова прикрыла глаза.

— Я уже послала за вашим мужем и матерью. Не переживайте, все будет хорошо.

Шимус, проявив виртуозное владение инструментом, осторожно вскрыл плодный пузырь, чтобы отошли воды. Камеристка и еще одна служанка поспешно подкладывали чистые отглаженные простыни под роженицу. Все, теперь пути назад не было. Роды должны были состояться, так или иначе.

Родовой деятельности не было, схватки были редкие и какие-то вялые. Скорее, даже не схватки, а реакция Амелии на движения ребенка. Я проверила его состояние и сочла, что с ним все в порядке. По крайней мере, мозг не будет поврежден. А теперь настал черед для его извлечения на свет.

Перед операцией, когда закончилось действие успокоительного, я помогла Амелии оправиться. Очевидно, она стеснялась господина Шимуса.

Мы дали роженице подышать дымом над курильницей с обезболивающей смесью из конопляной вытяжки из халифата и хинской камфоры. Сейчас Амелия ничего не чувствовала, и, надеюсь, ничего не почувствует и не очнется, пока мы не закончим.

Думаю, здесь лучше подошли бы средства обезболивания с Тета, но они могли повредить ребенку. Искусственные средства, на мой взгляд, были сильнее, но последствия могли оказаться совершенно непредсказуемыми. Я доверяла медицинским справочникам с Тета, но не доверяла их чуждым самой природе лекарствам.

— Осторожно! Зажим, — сказал Шимус.

Живот пациентки виднелся через разрез в чистой простыне. Целитель в нужных местах аккуратно рассек живот около подвздошных костей, ближе к лону, слой за слоем: кожа, жировая клетчатка, мышцы и сама матка. Он умело останавливал кровотечение из мелких сосудов и избегал касаться крупных. Работал он качественно, хотя и достаточно медленно.

Я просто засмотрелась. Однажды я уже делала подобную операцию лошади, но женщине — ни разу.

И вот, наконец, целитель держит ребенка на руках! Мальчик. Наследник этого мира и средоточие всех надежд правящей династии. Красно-синий, пятнистый от крови и совсем не помятый, как обычные младенцы, он неловко размахивал ручками и ножками, выгибаясь в руках у мужчины.

Тот прочистил носик и рот ребенка и шлепнул его. Наконец, младенец тихонько захныкал и господин Шимус передал его мне для диагностики, а сам занялся матерью, заканчивая операцию.

Я как завороженная смотрела на ребенка. Я уже видела этот светлый вихор на макушке, этот выпуклый лобик… Малыш открыл неопределенного цвета, как у всех новорожденных, глаза. Как вспышка, у меня перед глазами промелькнуло видение из давнего сна, в котором я и воин Янтрэ, в котором я узнала Мариуса, увозили младенца из захваченного врагом города. Это был он.

Картина несостоявшегося будущего на мгновение сложилась в моем сознании. В том варианте событий город пал, а я спасала наследника. Что стало тогда с его родными?

Я передала ребенка камеристке, стоящей наготове с чистыми пеленками:

— Ребенок здоров. Искупайте в теплой воде и перепеленайте, — велела я. — Надеюсь, вы уже нашли кормилицу?

— Да, все готово. Госпожа Твигги, прибыла герцогиня, — сказала Морвен, принимая ребенка. — Наместник Энны тоже скоро будет здесь. Извольте выйти и доложить.

— Хорошо.

Я уже повернулась, но тут произошло непредвиденное. Шимус чертыхнулся, поминая всех илонских и ромских обитателей нижнего мира. Случилось то, чего я опасалась — у больной открылось кровотечение. Очевидно, очищая матку от свернувшейся крови в том месте, где плацента отслоилась, Шимус задел какой-то сосуд. А, может, один из зажимов соскочил в месте разреза.

Я разглядела струйку крови, которая начала стекать, пропитывая простыни.

— Господин Шимус! Великое исцеление, срочно!

— А?! Что же делать? Что делать? — запаниковал целитель.

— Начинайте ритуал!

— Но я… как же? Я никогда не делал и не знаю… Только в теории. Может быть, лучше вы? — с надеждой уставился на меня Шимус, смаргивая пот, который стекал со лба в глаза.

Мысли лихорадочно заметались в поисках выхода.

Она истечет кровью, пока мы тут препираемся. Надо остановить кровотечение, пока не поздно. У меня был с собой комплект для переливания, а за дверью находилась герцогиня, но я не была уверена, что ее кровь годится для Амелии. На проверку совместимости тоже уйдет время.

Прямо сейчас я не могла провести ритуал. Моя сила вернулась, но резерв был практически пуст, и не одну неделю будет наполняться естественным путем.

Больше не раздумывая, я запустила руку в свою сумку, нащупала артефакт стасиса и со всей дури шарахнула им об пол рядом с пациенткой и целителей, после чего отскочила подальше.

От артефакта начали распространятся эманации, видимые как обычным, так и магическим взором. Это было похоже на призрачный туман междумирья, который обволакивал и удерживал в своих цепких объятиях все, что окажется поблизости.

Господин Шимус, как марионетка, застыл в той же позе, в которой его застало заклинание. Капли крови, стекающие с простыней, остановились, так и не достигнув густого ковра на полу. Само время застыло в томительном ожидании.

Я с облегчением выдохнула. У меня было в запасе около двух часов, прежде чем Сила, заключенная в артефакте, иссякнет и время возобновит свой ход.

— Госпожа Твигги! — окликнула меня камеристка. — Вы выйдете с докладом? Я не знаю, что говорить в данной ситуации.

«Вот это выдержка!» Она оставалась спокойна во время операции, тогда как позеленевшая от тошноты служанка давно выбежала под надуманным предлогом. Впрочем, иных людей среди приближенных не стоило ожидать. Только тому, как она сглотнула, стало понятно, насколько женщина взволнована, хотя ни голосом, ни выражением лица она этого не выдала. Конечно же, она не хотела играть роль гонца с дурными вестями.

— Да-да. Идемте, госпожа Морвен. Не стоит заставлять герцогиню ждать, — сказала я ей, поспешно скидывая испачканную накидку и нарукавники.

На выходе я пропустила камеристку перед собой, и к ней тут же подошла герцогиня. Казалось, для нее сейчас существовал только внук.

Я в очередной раз поразилась, насколько Бригит Бла хороша собой. В фиолетовом полутрауре, не знаю уж по кому — мужу или настоящему советнику, — она поражала своим величием и красотой.

На голове — еще один плат из лилового шелка, скрывающий прическу. Ко времени года — золотое ожерелье со звеньями в форме крокусов, с аметистовыми и изумрудными вставками. Умело подобранный наряд и украшения оттеняли, а не затмевали точеную фигуру и тонкие черты лица. На ее фоне прочие придворные дамы из свиты просто терялись.

Она склонилась над внуком, внимательно его рассматривая.

— Ах… он настоящий воин, — улыбнулась она, когда малыш закряхтел, требовательно зачмокал и потянулся за пальцем, а потом завопил во всю силу своих легких, требуя молока. — Наша кровь. Морвен, отнесите его к кормилице, пока его крик не перебудил всех во дворце.

Про себя я подумала, что герцогиня имела в виду кровь настоящего отца Амелии, а не старого герцога. Наверное, ей удобнее было так думать. Настоящей симпатии между нею и Сиграном я никогда не замечала. Я видела их недолго, и только в официальной обстановке, но кое-какие выводы сделала.

Отослав камеристку вместе с ребенком, герцогиня обратила свое внимание на меня. Я повторно присела в поклоне, ожидая, когда мне разрешат подняться.

— Когда я смогу увидеть наследницу? С ней все в порядке? — спросила она, кивком разрешив мне подняться.

«Высокородные!» Сколько условностей. Она не называла Амелию дочерью. Прежде всего та была наследницей герцогства Ламара, а уж потом всем остальным. И так будет до тех пор, пока ребенка официально не объявят новым наследником, не раньше, чем через год.

— Наследница перенесла сложную операцию. Ею сейчас занимается господин Шимус, — нейтрально высказалась я. — Но во время операции возникли некоторые сложности…

— Какие? — напряглась герцогиня.

Как подобрать слова и объяснить матери, что жизнь дочери висит на волоске? В запале она не пощадит никого. Тот выход, который я хотела предложить, вряд ли ей понравится.

— Сначала я хочу спросить вас, что вы цените больше: свои конюшни или оранжерею?

Глава 4

Кажется, это на мне использовали артефакт стасиса. Для меня эти мгновения растянулись, а мысли спрессовались, обгоняя одна другую. Что же решит герцогиня? Наверное, я задала слишком странный вопрос.

— Какое отношение это имеет к моей дочери? И что с ней?! — наконец спросила герцогиня.

— Чтобы спасти ребенка, мы провели операцию. После этого у наследницы открылось кровотечение. Наследница жива, сейчас она в стасисе. У нас в запасе около двух часов. Чтобы ее спасти, мне надо пополнить резерв Силы Жизни, — как можно короче объяснила я, чего хочу.

— Но при сем здесь конюшни? И оранжерея…

— Сила Жизни не берется из ниоткуда, — ответила я. — Мой резерв сейчас пуст. До источника в Храме Двуликой слишком далеко, и времени не хватит. Другой целитель тоже не успеет доехать, возможны всякие задержки. Я не хочу так рисковать. Думаю, можно взять… э… живое существо и использовать его жизненную силу.

Я все-таки сказала это. Судя по тому, как приоткрылся рот у придворных дам из свиты и расширились глаза у герцогини, они подумали то же самое.

Запрещенная магия! То, что использовал художник-убийца господин Ойн, когда крал жизнь у своих моделей. Да, я решила сделать это, но с одним отличием. Я собиралась выпить жизнь животного или растения, быть может, даже не одного, чтобы пополнить пустой магический резерв, а потом провести Великое Исцеление.

Отдать пару лет жизни в ритуале или беречь себя, как Шимус? Следовать правилам или нарушить закон? Похоже, я сделала свой выбор, хотя ради Амелии мне придется пойти на преступление. Мне нужно пополнить резерв незаконным методом, чтобы спасти пациентку.

— Вы соображаете, что сейчас предложили? — возмутилась герцогиня.

«Ну все. Она сама напросилась».

— Я объяснила, какой выход вижу. Только от вас зависит, что вы предпочтете, — сказала я и опустила глаза, не в силах выносить ярость этой женщины. Привычка повелевать дорого обходится окружающим.

— Если я соглашусь, то нарушу уложение императора, — задумчиво протянула герцогиня. — А если не дам согласия, погибнет моя дочь.

«Дочь!» И все-таки, я надеялась, что сердце матери перевесит. Отвечать за содеянное в любом случае придется мне. Если Амелия умрет — меня и Шимуса казнят. А если я использую запретную магию, то виновны будем мы с герцогиней.

В конечном итоге, думаю, все свалят на меня, а там как получится. Надеюсь, статус вдовы посланника сидов меня защитит. Что со мной сделают? В худшем случае на время запечатают Силу. Печально. Я только-только снова ее обрела… Но риск вполне оправдан. Когда все выяснится, меня оправдают. Наверняка. Ведь мои действия продиктованы заботой о жизни пациента.

— И что вы решили, ваша светлость? — поторопила я герцогиню с принятием решения.

Герцогиня обернулась к своим дамам:

— Вы все будете молчать. Принесете клятву на крови, — жестко приказала она. И уже обернувшись ко мне, — Я тоже ничего не слышала. Этого разговора не было. Вас пропустят в любой уголок замка и окажут содействие во всем, чего бы вы ни попросили. Я сейчас же распоряжусь. Делайте все, чтобы спасти мою дочь!

Круто развернувшись, в шлейфе взметнувшихся юбок и накидки, с гордой осанкой истинной высокородной, герцогиня в сопровождении свиты вышла прочь. Я машинально согнулась в поклоне, глядя ей вслед.

И все-таки, она мне не сказала, что предпочитает.

С одной стороны, одна лошадь даст больше жизненной силы, чем пара-тройка деревьев. Живая кровь и плоть во все времена считалась символом Жизни. И примитивные народы, и аристократы из Хефе Примо до сих пор приносят в жертву ягнят и кур на походных жертвенниках…

С другой стороны, мне было жаль губить лошадей. В Рэнсе, пока я не получила лицензию медикуса, я лечила много этих животных. Выйдя замуж, на ферме у Эйвинда Северного я узнала практически все об этих прекрасных созданиях.

В некоторых отношениях они были намного умнее и сообразительнее собак и даже отдельных людей. Я знала, насколько сложно разводить лошадей, закрепляя определенные признаки породы и линии. А вырастить и натренировать жеребенка было не легче, чем человеческого ребенка.

Нет! Решительное нет — убийству лошадей. Тогда остаются только растения.

Конечно, можно было бы воспользоваться обычными растениями неподалеку от дворца, но весенние движение соков еще не началось, и они были почти бесполезны. Так что мой путь лежал в оранжерею. Восполнить редкие виды растений всегда было можно, выписав их из колоний или столицы Империи.

На выходе я столкнулась с посыльным от господина Леальтада. Он передал мне документ, заверенный подписью и печалью герцогини, который давал мне право беспрепятственно следовать по замку и требовать любую помощь.

Фактически, я получила «руку власти». Подобные документы были только у Советника, начальников Тайной службы, Гвардии и городской Стражи. Единственное отличие состояло лишь в сроке действия, ограниченном одним днем. В сопроводительной записке я была обязана сдать документ страже по возвращении в покои наследницы. Герцогиня планировала замести все следы.

Добравшись до крытой оранжереи, занимавшей половину внутреннего двора возле центральной башни, я вошла внутрь и осмотрелась. Смотритель, невысокий лысоватый толстячок, исполненный гордости за вверенные ему угодья, с достоинством демонстрировал мне богатейшую коллекцию растений.

Воздух был влажный и теплый, и на коже сразу выступила испарина… В нос ударила смесь из запахов цветов, прелой листвы и влажной рыхлой земли. Бывая с таких местах, максимально близких к природе, я всегда испытывала небывалое умиротворение. Но не сейчас.

— А вот здесь у нас настоящие ильвийские каштаны из Великого Леса, — показал рукой придворный садовник. — А там, если пройти чуть дальше, кофейные деревца с Южного Архипелага. Им требуются несколько иные условия произрастания, и я никак не могу добиться появления ягод, — посетовал он. — А там… Там вот это… А этот редкое растение — наша гордость… Вот это… А это называется…

И то… и это… и еще вот это… В глазах рябило от обилия зелени и пестроты распустившихся не по сезону цветов. Наконец я попросила садовника прогуляться по саду в одиночестве. Он с неохотой подчинился только благодаря тому, что у меня было разрешение из канцелярии.

Я задумалась. Что нельзя трогать ни в коем случае? Ильвийские растения будет очень сложно раздобыть. Лесной народ весьма неохотно делится семенами и саженцами. Как правило, это была случайная добыча жителей приграничных фортов или подарки от дипломатических делегаций. Многие из этих растений давали ценные ингредиенты для лекарств и эликсиров.

Призовые розы можно будет выписать из столицы. То же самое касается и плодовых деревьев. Вот с них и начнем. И кофейные деревья тоже нам пригодятся, раз уж ягод они не дают. Я улыбнулась, несмотря на всю серьезность ситуации.

А потом исполнила задуманное.

Это было совсем не то же самое, что уничтожение при помощи некромантии. И не похищение Искры, как думают некоторые. Я просто высасывала жизненную силу, наполняя резерв, и растения от этого тут же погибали.

Обычно при медитации я втягивала Силу Жизни, усиливала во внутреннем источнике и возвращала обратно. А теперь я только жадно брала и ничего не давала взамен.

Вокруг меня увядала трава и цветы, желтели побеги, сморщивались и облетали наземь, как осенью, листья. Круг смерти увеличивался по мере того, как наполнялся магический резерв. Я шла, оставляя за собой дорожку из мертвых растений. Когда я касалась того или иного дерева, оно засыхало, тихонько поскрипывая, как от обиды за безвременную кончину. По крайней мере, их конец был быстрым…

Наконец я поняла, что Силы достаточно, и решила заканчивать свое «пиршество».

Как странно складывается жизнь! Обычному магу даже в голову не пришло бы такое нетривиальное решение проблемы. Но я с самого начала была недоучкой, вылавливая информацию отовсюду понемногу.

Все эти обрывочные знания о Великом Исцелении и резерве… Я не была знакома с трудами Мазиу до поступления в академию, поэтому тренировалась не на людях, как настаивал маститый ученый, а на крысах, кошках и собаках. А потом и на лошадях. Это не требовало больших затрат энергии.

Так я научилась дозировать Силу, а не лить ее без меры, лишь бы заполнить прорехи. Я считала, что для Двуликой любое живое создание — ее ребенок, которого она не отвергнет и поможет исцелить.

В обмен я, разумеется, отдавала свои силы, но не замечала, чтобы мое здоровье как-то ухудшалось. Обычно Целитель, совершив ритуал над человеком, расплачивался парой-тройкой лет своей жизни или надолго подрывал здоровье. Люди забирали много сил, и за всю жизнь немногие из Целителей решались хотя бы пару раз провести ритуал. Что уж говорить о тренировках!

Если не знаешь, что это невозможно — просто делаешь. А потом удивляешься самому себе и удивляешь других. Если бы я училась классической магии Исцеления, то и всей оранжереи не хватило бы для спасения наследницы.

На выходе я посмотрела на клепсидры в маленьком рукотворном пруду с ручейком. Осталось около часа на все. Надо поспешить.

Они застыли, как букашки в янтаре. Я присела на пуфик в комнате наследницы, ожидая, когда закончится действие стасиса. Госпожа Морвен, сложив руки на коленях, терпеливо ожидала вместе со мной.

— Как только ритуал закончится, вы с господином Шимусом должны позаботиться о наследнице, — сказала я.

— А вы?..

— Мне будет не до этого. Главное, что бы ни случилось, никого не пускать до конца ритуала. Заприте дверь на ключ, — попросила я.

Глава 5

Проверив в очередной раз при помощи внутреннего зрения, я обратила внимание, что «туман» вокруг целителя и роженицы стал прозрачнее. Сила быстро иссякала, и наконец они вернулись в общий поток времени.

Господин Шимус, наверное, даже не понял, что произошло. Он паниковал, кровь текла, а наследница умирала.

— Ритуал, господин Шимус. Отойдите и не вмешивайтесь.

У него хватило ума послушаться. Когда счет идет на мгновения, это бесценно.

Ощутить присутствие и голод Той, что ждала за чертой, и снова вступить с ней в сделку, чтобы она сменила гнев на милость.

Вокруг кровати с балдахином — круг посолонь, вливая в него Силу Жизни и, наконец, замыкая его. Мой танец прекрасен, как никогда, или мне это только снится?

Краем уха я слышу, как снаружи барабанят в дверь, но мне не до этого.

Я присаживаюсь на постель и наблюдаю, как божественное вмешательство исцеляет наследницу. Кровь у Амелии уже перестала течь. Я вижу, как рана закрывается, практически в обратном порядке, как будто кто-то аккуратно заканчивает операцию, сращивая все повреждения изнутри.

Мне даже не надо проводить диагностику. Я и так чувствую, что Амелия здорова, как будто родила естественным путем как минимум сутки назад. Ее белоснежная кожа, запятнанная кровью, сияет здоровьем, а нежный рот уже не искажен страданием. Чеканный профиль, как у герцогини. Она лежит, повернувшись вполоборота ко мне, и как будто дремлет. Грудь, полная молока, набрякла и ждет, чтобы к ней приложили младенца.

В голове мелькает мысль, что она сможет без проблем родить еще не одного ребенка. Тут Амелия открывает глаза, словно очнувшись от долгого сна, и резко присаживается на постели, в смущении прикрывая свою наготу простыней.

— Ребенок!

— С ним все в порядке. Здоровый крепкий малыш. Покормите его или сцедите молоко, — машинально даю я совет.

Потом — провести рукой, разрушая круг, который высасывает мою Силу, и упасть лицом на постель, уплывая в небытие. Я слышу, как в помещение врываются стражники. Один из них, не церемонясь, отбрасывает меня от наследницы. Только резкий окрик начальника удерживает подчиненного от дальнейшей расправы.

Но мне уже все равно.

Этот сон немного отличается от предыдущего.

Древо миров, или как там его называть, высится вдалеке на взгорье, утопая кроной в затянутом облаками небе.

Я лежу на склоне холма, прямо на жестком ковре из растений, в которых я с удивлением узнала вереск и камнеломку. Сухие зеленые веточки, усыпанные мелкими лиловыми цветочками, щекотали мне лицо. Среди растительности там и сям торчали большие каменные глыбы, что некогда перетащил сюда ледник. По крайней мере, Эйвинд рассказывал об этом…

Потом меня облюбовали какие-то кровососущие твари, которых сложно было даже назвать комарами. Я подскочила и начала отмахиваться от них. Пару раз хлопнув себя по лицу и рукам, я наконец сообразила, что надо использовать магию, раз отпугивающих мазей у меня с собой не было.

Немного некромантии — и жизнь снова прекрасна! Ни один комар больше не рискует пересечь защитный барьер у самой кожи.

Итак, куда же мне идти? Снова к дереву, которое ориентиром высилось вдали? А вдруг я снова наткнусь на кабана, или кабан на меня, а того охотника не окажется поблизости? С другой стороны, где еще он мог охотиться? Можно с ним поговорить и спросить, что это за место.

Кажется, мой путь никогда не закончится. Расстояние на поверку оказалось весьма обманчивым. Я просто забыла, насколько велико это дерево, и неверно оценила дистанцию до него. Спустя примерно час, сбив ноги в кровь, я дошла до цели.

По пути мне попадались непуганые зайцы и лисы, как рыжие, так и странной серо-белой расцветки. Однажды прямо под ноги выскочил пятнистый зверек, напоминающий крупную бесхвостую крысу с тупой мордочкой. Он что-то возмущенно пропищал и продолжил свой путь. Вдалеке я заприметила мышкующего, по-весеннему тощего волка. Серый оставил свое занятие и некоторое время следовал за мной, наблюдая издали, но не приближаясь.

— Какой-то ты странный… Совсем непохож на лесного волка, — проворчала я.

При звуках человеческой речи волк дернулся и отбежал подальше, но интереса не растерял и шел за мной почти до самого конца.

Поднимаясь к дереву, я начала взбираться по крутому склону, цепляясь за выглядывающие из земли корни и огибая валуны, которые торчали из земли. Чуть выше склон стал пологим, и двигаться стало легче.

Чем выше я поднималась, тем сильнее становились изменения в окружающей природе. Растения становились ниже. Камни покрывали мхи и лишайники. Становилось все холоднее и холоднее.

«Дурацкая затея. Надо было остаться снизу», — подумала я, но, решив, что большая часть пути уже пройдена, решила идти до конца. У дерева я рухнула на землю и, отдышавшись, осмотрела свои натруженные ноги и подлечила свежие мозоли.

Никого и ничего… Ни вепря, ни охотника, ни вкусных яблок. При мысли о еде желудок сразу же протестующее заурчал. Точно, я ведь не ела со вчерашнего вечера, а утром никто не удосужился предложить мне поесть. Вода в графине и стимулирующая настойка не в счет.

Интересно, сколько я еще здесь пробуду? Если время пребывания прямо пропорционально сну, то не менее одного-двух дней, пока я буду восстанавливать силы после ритуала.

«За день от голода еще никто не умирал», — отозвался внутренний голос.

От нечего делать я наблюдала за парящими в вышине птицами и точками в низине, в которых я узнавала своих старых знакомцев — волков и лисов. Как вдруг появилось несколько новых участников этого действа.

Две крупные собаки, вроде тех, что были у охотника, гнали свою добычу прямо к горе. Олень бежал из последних сил, но собаки неумолимо настигали его. А следом на огромном гнедом скакуне несся владелец собак.

Наконец все было кончено. Олень подвернул ногу, и охотник метким выстрелом, без лишних мучений прикончил животное. Собаки получили свою долю в пиршестве, с аппетитом поедая внутренности, которые им бросал хозяин.

Я сидела тихо, как мышка, и размышляла, спуститься ли вниз или так и остаться незамеченной. В прошлый раз меня не тронули, и даже помогли вернуть Силу. Но как поступит другой охотник, я не знала.

«Чего ты вдруг испугалась, Твиг?» Раздраженно вздохнув, я встала в полный рост и замахала, привлекая к себе снимание охотника.

— Эй! Я здесь!!

Мужчина тут же поднял черноволосую голову, выискивая меня взглядом. Но его собаки оказались гораздо проворнее.

Бросив недоеденные куски, они мощными прыжками стремительно преодолевали расстояние до меня. Чем сильнее они приближались, тем больше я понимала, что они просто огромные! А их энтузиазм мог закончиться для меня плачевно.

«Проклятье!»

Только не бежать. Не бежать. Стоит мне побежать, как собаки примут меня за добычу и порвут, не дожидаясь хозяина. Я усилием воли заставила себя стоять неподвижно. Собаки сбавили ход и уселись рядом, полностью отрезав мне пути к отступлению. Впереди были они, позади — ствол дерева.

«А глаза их были как плошки и бешено вращались», — вдруг вспомнила я детскую сказку. Морды этих черно-белых чудовищ, по недоразумению названных собаками, находились на уровне моего роста. Одна из собак наконец посчитала, что я несъедобна, и вывалила язык набок, тяжело дыша, а вторая улеглась на живот, не спуская с меня глаз.

Дата добавления: 2015-11-04