Заплатил всего доллар. Я ее надевал задом наперед - глупо, конечно, но мне так нравилось. Потом я взял книгу, которую читал, и сел в кресло. В комнате было два кресла. Одно - мое, другое - моего соседа, Уорда Стрэдлейтера. Ручки у кресел были совсем поломаны, потому что вечно на них кто-нибудь садился, но сами кресла были довольно удобные.
The book I was reading was this book I took out of the library by mistake. They gave me the wrong book, and I didn't notice it till I got back to my room. They gave me Out of Africa, by Isak Dinesen. I thought it was going to stink, but it didn't. It was a very good book. I'm quite illiterate, but I read a lot. My favorite author is my brother D. B., and my next favorite is Ring Lardner. My brother gave me a book by Ring Lardner for my birthday, just before I went to Pencey. It had these very funny, crazy plays in it, and then it had this one story about a traffic cop that falls in love with this very cute girl that's always speeding.
Читал я ту книжку, которую мне дали в библиотеке по ошибке. Я только дома заметил, что мне дали не ту книгу. Они мне дали «В дебрях Африки» Исака Дайнсена. Я думал, дрянь, а оказалось интересно. Хорошая книга. Вообще я очень необразованный, но читаю много. Мой любимый писатель - Д. Б., мой брат, а на втором месте - Ринг Ларднер. В день рождения брат мне подарил книжку Ринга Ларднера - это было еще перед поступлением в Пэнси. В книжке были пьесы - ужасно смешные, а потом рассказ про полисмена-регулировщика, он влюбляется в одну очень хорошенькую девушку, которая вечно нарушает правила движения.
Only, he's married, the cop, so be can't marry her or anything. Then this girl gets killed, because she's always speeding. That story just about killed me. What I like best is a book that's at least funny once in a while. I read a lot of classical books, like The Return of the Native and all, and I like them, and I read a lot of war books and mysteries and all, but they don't knock me out too much. What really knocks me out is a book that, when you're all done reading it, you wish the author that wrote it was a terrific friend of yours and you could call him up on the phone whenever you felt like it.
Но полисмен женат и, конечно, не может жениться на девушке. А потом девушка гибнет, потому что она вечно нарушает правила. Потрясающий рассказ. Вообще я больше всего люблю книжки, в которых есть хоть что-нибудь смешное. Конечно, я читаю всякие классические книги вроде «Возвращения на родину»*-- (* «Возвращение на родину» - роман Томаса Харди.), и всякие книги про войну, и детективы, но как-то они меня не очень увлекают. А увлекают меня такие книжки, что как их дочитаешь до конца - так сразу подумаешь: хорошо бы, если бы этот писатель стал твоим лучшим другом и чтоб с ним можно было поговорить по телефону, когда захочется.
That doesn't happen much, though. I wouldn't mind calling this Isak Dinesen up. And Ring Lardner, except that D. B. told me he's dead. You take that book Of Human Bondage, by Somerset Maugham, though. I read it last summer. It's a pretty good book and all, but I wouldn't want to call Somerset Maugham up. I don't know, He just isn't the kind of guy I'd want to call up, that's all. I'd rather call old Thomas Hardy up. I like that Eustacia Vye.
Но это редко бывает. Я бы с удовольствием позвонил этому Дайнсену, ну и, конечно, Рингу Ларднеру, только Д. Б. сказал, что он уже умер. А вот, например, такая книжка, как «Бремя страстей человеческих» Сомерсета Моэма, - совсем не то. Я ее прочел прошлым летом. Книжка, в общем, ничего, но у меня нет никакого желания звонить этому Сомерсету Моэму по телефону. Сам не знаю почему. Просто не тот он человек, с которым хочется поговорить. Я бы скорее позвонил покойному Томасу Харди. Мне нравится его Юстасия Вэй.
Anyway, I put on my new hat and sat down and started reading that book Out of Africa. I'd read it already, but I wanted to read certain parts over again. I'd only read about three pages, though, when I heard somebody coming through the shower curtains. Even without looking up, I knew right away who it was. It was Robert Ackley, this guy that roomed right next to me. There was a shower right between every two rooms in our wing, and about eighty-five times a day old Ackley barged in on me. He was probably the only guy in the whole dorm, besides me, that wasn't down at the game. He hardly ever went anywhere. He was a very peculiar guy.
Значит, надел я свою новую шапку, уселся в кресло и стал читать «В дебрях Африки». Один раз я ее уже прочел, но мне хотелось перечитать некоторые места. Я успел прочитать всего страницы три, как вдруг кто-то вышел из душевой. Я и не глядя понял, что это Роберт Экли - он жил в соседней комнате. В нашем крыле на каждые две комнаты была общая душевая, и этот Экли врывался ко мне раз восемьдесят на дню. Кроме того, он один из всего общежития не пошел на футбол. Он вообще никуда не ходил. Странный был тип.
He was a senior, and he'd been at Pencey the whole four years and all, but nobody ever called him anything except “Ackley.” Not even Herb Gale, his own roommate, ever called him “Bob” or even “Ack.” If he ever gets married, his own wife'll probably call him “Ackley.” He was one of these very, very tall, round-shouldered guys—he was about six four—with lousy teeth. The whole time he roomed next to me, I never even once saw him brush his teeth.
Он был старшеклассник и проучился в Пэнси уже четыре года, но все его называли только по фамилии - Экли. Даже его сосед по комнате, Херб Гейл, никогда не называл его «Боб» или хотя бы «Эк». Наверно, и жена будет называть его «Экли» - если только он когда-нибудь женится. Он был ужасно высокий - шесть футов четыре дюйма, страшно сутулый, и зубы гнилые. Ни разу, пока мы жили рядом, я не видал, чтобы он чистил зубы.
They always looked mossy and awful, and he damn near made you sick if you saw him in the dining room with his mouth full of mashed potatoes and peas or something. Besides that, he had a lot of pimples. Not just on his forehead or his chin, like most guys, but all over his whole face. And not only that, he had a terrible personality. He was also sort of a nasty guy. I wasn't too crazy about him, to tell you the truth.
Они были какие-то грязные, заплесневелые, а когда он в столовой набивал рот картошкой или горохом, меня чуть не тошнило. И потом - прыщи. Не только на лбу или там на подбородке, как у всех мальчишек, - у него все лицо было прыщавое. Да и вообще он был противный. И какой-то подлый. По правде говоря, я не очень-то его любил.
I could feel him standing on the shower ledge, right behind my chair, taking a look to see if Stradlater was around. He hated Stradlater's guts and he never came in the room if Stradlater was around. He hated everybody's guts, damn near.
He came down off the shower ledge and came in the room.
Я чувствовал, что он стоит на пороге душевой, прямо за моим креслом, и смотрит, здесь ли Стрэдлейтер. Он ненавидел Стрэдлейтера и никогда не заходил к нам в комнату, если тот был дома. Вообще он почти всех ненавидел.
Он вышел из душевой и подошел ко мне.
“Hi,” he said. He always said it like he was terrifically bored or terrifically tired. He didn't want you to think he was visiting you or anything. He wanted you to think he'd come in by mistake, for God's sake.
“Hi,” I said, but I didn't look up from my book. With a guy like Ackley, if you looked up from your book you were a goner. You were a goner anyway, but not as quick if you didn't look up right away.
- Привет! - говорит. Он всегда говорил таким тоном, как будто ему до смерти скучно или он до смерти устал. Он не хотел, чтобы я подумал, будто он зашел ко мне в гости. Он делал вид, будто зашел нечаянно, черт его дери.
- Привет! - говорю, но книгу не бросаю. Если при таком типе, как Экли, бросить книгу, он тебя замучает. Он все равно тебя замучает, но не сразу, если ты будешь читать.
He started walking around the room, very slow and all, the way he always did, picking up your personal stuff off your desk and chiffonier.
He always picked up your personal stuff and looked at it. Boy, could he get on your nerves sometimes.
“How was the fencing?” he said. He just wanted me to quit reading and enjoying myself. He didn't give a damn about the fencing. “We win, or what?” he said.
Он стал бродить по комнате, медленно, как всегда, и трогать все мои вещи на столе и на тумбочке. Вечно он все вещи перетрогает, пересмотрит. До чего же он мне действовал на нервы!
- Ну, как фехтованье? - говорит. Ему непременно хотелось помешать мне читать, испортить все удовольствие. Плевать ему было на фехтованье. - Кто победил - мы или не мы? - спрашивает.
“Nobody won,” I said. Without looking up, though.
“What?” he said. He always made you say everything twice.
“Nobody won,” I said. I sneaked a look to see what he was fiddling around with on my chiffonier. He was looking at this picture of this girl I used to go around with in New York, Sally Hayes.
- Никто не победил, - говорю, а сам не поднимаю головы.
- Что? - спросил он. Он всегда переспрашивал.
- Никто не победил. - Я покосился на него, посмотрел, что он там крутит на моей тумбочке. Он рассматривал фотографию девчонки, с которой я дружил в Нью-Йорке, ее звали Салли Хейс.
He must've picked up that goddam picture and looked at it at least five thousand times since I got it. He always put it back in the wrong place, too, when he was finished. He did it on purpose. You could tell.
“Nobody won,” he said. “How come?”
Он эту треклятую карточку, наверно, держал в руках по крайней мере пять тысяч раз. И ставил он ее всегда не на то место. Нарочно - это сразу было видно.
- Никто не победил? - сказал он. - Как же так?
“I left the goddam foils and stuff on the subway.” I still didn't look up at him.
“On the subway, for Chrissake! Ya lost them, ya mean?”
“We got on the wrong subway. I had to keep getting up to look at a goddam map on the wall.”
- Да я все это дурацкое снаряжение забыл в метро. - Голову я так и не поднял.
- В метро? Что за черт! Потерял, что ли?
- Мы не на ту линию сели. Все время приходилось вскакивать и смотреть на схему метро.
He came over and stood right in my light.
“Hey,” I said. “I've read this same sentence about twenty times since you came in.”
Anybody else except Ackley would've taken the goddam hint. Not him, though.
Он подошел, заслонил мне свет.
- Слушай, - говорю, - я из-за тебя уже двадцатый раз читаю одну и ту же фразу.
Всякий, кроме Экли, понял бы намек. Только не он.
“Think they'll make ya pay for em?” he said.
“I don't know, and I don't give a damn. How 'bout sitting down or something, Ackley kid? You're right in my goddam light.”
He didn't like it when you called him “Ackley kid.” He was always telling me I was a goddam kid, because I was sixteen and he was eighteen. It drove him mad when I called him “Ackley kid.”
- А тебя не заставят платить? - спрашивает.
- Не знаю и знать не хочу. Может, ты сядешь, Экли, детка, а то ты мне весь свет загородил.
Он ненавидел, когда я называл его «Экли, детка». А сам он вечно говорил, что я еще маленький, потому что мне было шестнадцать, а ему уже восемнадцать. Он бесился, когда я называл его «детка».
He kept standing there. He was exactly the kind of a guy that wouldn't get out of your light when you asked him to. He'd do it, finally, but it took him a lot longer if you asked him to.
“What the hellya reading?” he said.
“Goddam book.”
А он стал и стоит. Такой это был человек - ни за что не отойдет от света, если его просят. Потом, конечно, отойдет, но если его попросить, он н а р о ч н о не отойдет.
- Что ты читаешь? - спрашивает.
- Не видишь - книгу читаю.
He shoved my book back with his hand so that he could see the name of it.
“Any good?” he said.
Он перевернул книгу, посмотрел на заголовок.
- Хорошая? - спрашивает.
“This sentence I'm reading is terrific.” I can be quite sarcastic when I'm in the mood. He didn't get It, though. He started walking around the room again, picking up all my personal stuff, and Stradlater's. Finally, I put my book down on the floor. You couldn't read anything with a guy like Ackley around. It was impossible.
- Да, особенно э т а фраза, которую я все время читаю. - Я тоже иногда могу быть довольно ядовитым, если я в настроении. Но до него не дошло. Опять он стал ходить по комнате, опять стал цапать все мои вещи и даже вещи Стрэдлейтера. Наконец я бросил книгу на пол. Все равно при Экли читать немыслимо. Просто невозможно.
I slid way the hell down in my chair and watched old Ackley making himself at home. I was feeling sort of tired from the trip to New York and all, and I started yawning. Then I started horsing around a little bit. Sometimes I horse around quite a lot, just to keep from getting bored. What I did was, I pulled the old peak of my hunting hat around to the front, then pulled it way down over my eyes. That way, I couldn't see a goddam thing.
Я развалился в кресле и стал смотреть, как Экли хозяйничает в моей комнате. От поездки в Нью-Йорк я порядком устал, зевота напала. Но потом начал валять дурака. Люблю иногда подурачиться просто от скуки. Я повернул шапку козырьком вперед и надвинул на самые глаза. Я так ни черта не мог видеть.
“I think I'm going blind,” I said in this very hoarse voice. “Mother darling, everything's getting so dark in here.”
“You're nuts. I swear to God,” Ackley said.
“Mother darling, give me your hand, Why won't you give me your hand?”
- Увы, увы! Кажется, я слепну! - говорю я сиплым голосом. - О моя дорогая матушка, как темно стало вокруг.
- Да ты спятил, ей-богу! - говорит Экли.
- Матушка, родная, дай руку своему несчастному сыну! Почему ты не подаешь мне руку помощи?
“For Chrissake, grow up.”
I started groping around in front of me, like a blind guy, but without getting up or anything. I kept saying,
“Mother darling, why won't you give me your hand?”
- Да перестань ты, балда!
Я стал шарить вокруг, как слепой, не вставая. И все время сипел:
- Матушка, матушка! Почему ты не подашь мне руку?
I was only horsing around, naturally. That stuff gives me a bang sometimes. Besides, I know it annoyed hell out of old Ackley. He always brought out the old sadist in me. I was pretty sadistic with him quite often. Finally, I quit, though. I pulled the peak around to the back again, and relaxed.
Конечно, я просто валял дурака. Мне от этого иногда бывает весело. А кроме того, я знал, что Экли злится как черт. С ним я становился настоящим садистом. Злил его изо всех сил, нарочно злил. Но потом надоело. Я опять надел шапку козырьком назад и развалился в кресле.
“Who belongsa this?” Ackley said. He was holding my roommate's knee supporter up to show me. That guy Ackley'd pick up anything. He'd even pick up your jock strap or something. I told him it was Stradlater's. So he chucked it on Stradlater's bed. He got it off Stradlater's chiffonier, so he chucked it on the bed.
He came over and sat down on the arm of Stradlater's chair. He never sat down in a chair. Just always on the arm.
- Это чье? - спросил Экли. Он взял в руки наколенник моего соседа. Этот проклятый Экли все хватал. Он что угодно мог схватить - шнурки от ботинок, что угодно. Я ему сказал, что наколенник - Стрэдлейтера. Он его сразу швырнул к Стрэдлейтеру на кровать; взял с тумбочки, а швырнул нарочно на кровать.
Потом подошел, сел на ручку второго кресла. Никогда не сядет по-человечески, обязательно на ручку.
“Where the hellja get that hat?” he said.
“New York.”
“How much?”
- Где ты взял эту дурацкую шапку? - спрашивает.
- В Нью-Йорке.
- Сколько отдал?
“A buck.”
“You got robbed.” He started cleaning his goddam fingernails with the end of a match. He was always cleaning his fingernails. It was funny, in a way. His teeth were always mossy-looking, and his ears were always dirty as hell, but he was always cleaning his fingernails. I guess he thought that made him a very neat guy. He took another look at my hat while he was cleaning them. “Up home we wear a hat like that to shoot deer in, for Chrissake,” he said. “That's a deer shooting hat.”
- Доллар.
- Обдули тебя. - Он стал чистить свои гнусные ногти концом спички. Вечно он чистил ногти. Странная привычка. Зубы у него были заплесневелые, в ушах - грязь, но ногти он вечно чистил. Наверно, считал, что он чистоплотный. Он их чистил, а сам смотрел на мою шапку. - В моих краях на охоту в таких ходят, понятно? В них дичь стреляют.
“Like hell it is.” I took it off and looked at it. I sort of closed one eye, like I was taking aim at it. “This is a people shooting hat,” I said. “I shoot people in this hat.”
“Your folks know you got kicked out yet?”
- Черта с два! - говорю. Потом снимаю шапку, смотрю на нее. Прищурил один глаз, как будто целюсь. - В ней людей стреляют, - говорю, - я в ней людей стреляю.
- А твои родные знают, что тебя вытурили?
“Nope.”
“Where the hell's Stradlater at, anyway?”
- Нет.
- Где же твой Стрэдлейтер?
“Down at the game. He's got a date.” I yawned. I was yawning all over the place. For one thing, the room was too damn hot. It made you sleepy. At Pencey, you either froze to death or died of the heat.
“The great Stradlater,” Ackley said. “—Hey. Lend me your scissors a second, willya? Ya got 'em handy?”
- На матче. У него там свидание. - Я опять зевнул. Зевота одолела. В комнате стояла страшная жара, меня разморило, хотелось спать. В этой школе мы либо мерзли как собаки, либо пропадали от жары.
- Знаменитый Стрэдлейтер, - сказал Экли. - Слушай, дай мне на минутку ножницы. Они у тебя близко?
“No. I packed them already. They're way in the top of the closet.”
“Get 'em a second, willya?” Ackley said, “I got this hangnail I want to cut off.”
- Нет, я их уже убрал. Они в шкафу, на самом верху.
- Достань их на минутку, а? У меня ноготь задрался, надо срезать.
He didn't care if you'd packed something or not and had it way in the top of the closet. I got them for him though. I nearly got killed doing it, too. The second I opened the closet door, Stradlater's tennis racket—in its wooden press and all—fell right on my head. It made a big clunk, and it hurt like hell. It damn near killed old Ackley, though. He started laughing in this very high falsetto voice. He kept laughing the whole time I was taking down my suitcase and getting the scissors out for him. Something like that—a guy getting hit on the head with a rock or something—tickled the pants off Ackley.
“You have a damn good sense of humor, Ackley kid,” I told him. “You know that?” I handed him the scissors. “Lemme be your manager. I'll get you on the goddam radio.”
Ему было совершенно наплевать, убрал ли ты вещь или нет, на самом верху она или еще где. Все-таки я ему достал ножницы. Меня при этом чуть не убило. Только я открыл шкаф, как ракетка Стрэдлейтера - да еще в рамке! - упала прямо мне на голову. Так грохнула, ужасно больно. Экли чуть не помер, до того он хохотал. Голос у него визгливый, тонкий. Я для него снимаю чемодан, вытаскиваю ножницы - а он заливается. Таких, как Экли, хлебом не корми - дай ему посмотреть, как человека стукнуло по голове камнем или еще чем: он просто обхохочется.
- Оказывается, у тебя есть чувство юмора, Экли, детка, - говорю ему. - Ты этого не знал? - Тут я ему подаю ножницы. - Хочешь, я буду твоим менеджером, устрою тебя на радио?
I sat down in my chair again, and he started cutting his big horny-looking nails.
“How 'bout using the table or something?” I said. “Cut 'em over the table, willya? I don't feel like walking on your crumby nails in my bare feet tonight.” He kept right on cutting them over the floor, though. What lousy manners. I mean it.
Я сел в кресло, а он стал стричь свои паршивые ногти.
- Может, ты их будешь стричь над столом? - говорю. - Стриги над столом, я не желаю ходить босиком по твоим гнусным ногтям. - Но он все равно бросал их прямо на пол. Отвратительная привычка. Честное слово, противно.
“Who's Stradlater's date?” he said. He was always keeping tabs on who Stradlater was dating, even though he hated Stradlater's guts.
“I don't know. Why?”
“No reason. Boy, I can't stand that sonuvabitch. He's one sonuvabitch I really can't stand.”
- А с кем у Стрэдлейтера свидание? - спросил он. Он всегда выспрашивал, с кем Стрэдлейтер водится, хотя он его ненавидит.
- Не знаю. А тебе что?
- Просто так. Не терплю я эту сволочь. Вот уж не терплю!
“He's crazy about you. He told me he thinks you're a goddam prince,” I said. I call people a “prince” quite often when I'm horsing around. It keeps me from getting bored or something.
“He's got this superior attitude all the time,” Ackley said. “I just can't stand the sonuvabitch. You'd think he—”
“Do you mind cutting your nails over the table, hey?” I said. “I've asked you about fifty—”
- А он тебя обожает! Сказал, что ты - настоящий принц! - говорю. Я часто говорю кому-нибудь, что он - настоящий принц. Вообще я часто валяю дурака, мне тогда не так скучно.
- Он всегда задирает нос, - говорит Экли. - Не выношу эту сволочь. Можно подумать, что он...
- Слушай, может быть, ты все-таки будешь стричь ногти над столом? - говорю. - Я тебя раз пятьдесят просил...
“He's got this goddam superior attitude all the time,” Ackley said. “I don't even think the sonuvabitch is intelligent. He thinks he is. He thinks he's about the most—”
“Ackley! For Chrissake. Willya please cut your crumby nails over the table? I've asked you fifty times.”
He started cutting his nails over the table, for a change. The only way he ever did anything was if you yelled at him.
- Задирает нос все время, - повторил Экли. - По-моему, он просто болван. А думает, что умный. Он думает, что он - самый умный...
- Экли! Черт тебя дери! Будешь ты стричь свои паршивые ногти над столом или нет? Я тебя пятьдесят раз просил, слышишь?
Тут он, конечно, стал стричь ногти над столом. Его только и заставишь что-нибудь сделать, когда накричишь на него.
I watched him for a while. Then I said,
“The reason you're sore at Stradlater is because he said that stuff about brushing your teeth once in a while. He didn't mean to insult you, for cryin' out loud. He didn't say it right or anything, but he didn't mean anything insulting. All he meant was you'd look better and feel better if you sort of brushed your teeth once in a while.”
Я посмотрел на него, потом сказал:
- Ты злишься на Стрэдлейтера за то, что он говорил, чтобы ты хоть иногда чистил зубы. Он тебя ничуть не хотел обидеть! И сказал он не нарочно, ничего обидного он не говорил. Просто он хотел сказать, что ты чувствовал бы себя лучше и выглядел бы лучше, если бы хоть изредка чистил зубы.
“I brush my teeth. Don't gimme that.”
“No, you don't. I've seen you, and you don't,” I said.
- А я не чищу, что ли? И ты туда же!
- Нет, не чистишь! Сколько раз я за тобой следил, не чистишь - и все!
I didn't say it nasty, though. I felt sort of sorry for him, in a way. I mean it isn't too nice, naturally, if somebody tells you you don't brush your teeth.
“Stradlater's all right He's not too bad,” I said. “You don't know him, thats the trouble.”
Я с ним говорил спокойно. Мне даже его было жаль. Я понимаю, не очень приятно, когда тебе говорят, что ты не чистишь зубы.
- Стрэдлейтер не сволочь. Он не такой уж плохой. Ты его просто не знаешь, в этом все дело.
“I still say he's a sonuvabitch. He's a conceited sonuvabitch.”
“He's conceited, but he's very generous in some things. He really is,” I said.
- А я говорю - сволочь. И воображала.
- Может, он и воображает, но в некоторых вещах он человек широкий, - говорю. - Это правда. Ты пойми.
“Look. Suppose, for instance, Stradlater was wearing a tie or something that you liked. Say he had a tie on that you liked a helluva lot—I'm just giving you an example, now. You know what he'd do? He'd probably take it off and give it ta you. He really would. Or—you know what he'd do? He'd leave it on your bed or something. But he'd give you the goddam tie. Most guys would probably just—”
“Hell,” Ackley said. “If I had his dough, I would, too.”
Представь себе, например, что у Стрэдлейтера есть галстук или еще какая-нибудь вещь, которая тебе нравится. Ну, например, на нем галстук, и этот галстук тебе ужасно понравился - я просто говорю к примеру. Значит, что он сделал бы? Он, наверно, снял бы этот галстук и отдал тебе. Да, отдал. Или знаешь, что он сделал бы? Он бы оставил этот галстук у тебя на кровати или на столе. В общем, он бы тебе подарил этот галстук, понятно? А другие - никогда.
- Черта лысого! - сказал Экли. - Будь у меня столько денег, я бы тоже дарил галстуки.
“No, you wouldn't.” I shook my head. “No, you wouldn't, Ackley kid. If you had his dough, you'd be one of the biggest—”
“Stop calling me 'Ackley kid,' God damn it. I'm old enough to be your lousy father.”
- Нет, не дарил бы! - Я даже головой покачал. - И не подумал бы, детка! Если б у тебя было столько денег, как у него, ты был бы самым настоящим...
- Не смей называть меня «детка»! Черт! Я тебе в отцы гожусь, дуралей!
“No, you're not.” Boy, he could really be aggravating sometimes. He never missed a chance to let you know you were sixteen and he was eighteen. “In the first place, I wouldn't let you in my goddam family,” I said.
“Well, just cut out calling me—”
- Нет, не годишься! - До чего он меня раздражал, сказать не могу. И ведь не упустит случая ткнуть тебе в глаза, что ему восемнадцать, а тебе только шестнадцать. - Во-первых, я бы тебя в свой дом на порог не пустил...
- Словом, не смей меня называть...
All of a sudden the door opened, and old Stradlater barged in, in a big hurry. He was always in a big hurry. Everything was a very big deal. He came over to me and gave me these two playful as hell slaps on both cheeks—which is something that can be very annoying.
'Listen,” he said. “You going out anywheres special tonight?”
Вдруг дверь открылась и влетел сам Стрэдлейтер. Он всегда куда-то летел. Вечно ему было некогда, все важные дела. Он подбежал ко мне, похлопал по щекам - тоже довольно неприятная привычка - и спрашивает:
- Ты идешь куда-нибудь вечером?
“I don't know. I might. What the hell's it doing out—snowing?”
He had snow all over his coat.
“Yeah. Listen. If you're not going out anyplace special, how 'bout lending me your hound's-tooth jacket?”
- Не знаю. Возможно. А какая там погода - снег, что ли?
Он весь был в снегу.
- Да, снег. Слушай, если тебе никуда не надо идти, дай мне свою замшевую куртку на вечер.
“Who won the game?” I said.
“It's only the half. We're leaving,” Stradlater said. “No kidding, you gonna use your hound's-tooth tonight or not? I spilled some crap all over my gray flannel.”
“No, but I don't want you stretching it with your goddam shoulders and all,” I said. We were practically the same heighth, but he weighed about twice as much as I did. He had these very broad shoulders. “I won't stretch it.”
- А кто выиграл? - спрашиваю.
- Еще не кончилось. Мы уходим. Нет, серьезно, дашь мне свою куртку, если она тебе не нужна? Я залил свою серую какой-то дрянью.
- Да, а ты мне ее всю растянешь, у тебя плечи черт знает какие, - говорю. Мы с ним почти одного роста, но он весил раза в два больше и плечи у него были широченные.
He went over to the closet in a big hurry. “How'sa boy, Ackley?” he said to Ackley. He was at least a pretty friendly guy, Stradlater. It was partly a phony kind of friendly, but at least he always said hello to Ackley and all.
Ackley just sort of grunted when he said “How'sa boy?” He wouldn't answer him, but he didn't have guts enough not to at least grunt. Then he said to me,
- Не растяну! - Он подбежал к шкафу. - Как делишки, Экли? - говорит. Он довольно приветливый малый, этот Стрэдлейтер. Конечно, это притворство, но все-таки он всегда здоровался с Экли.
А тот только буркнул что-то, когда Стрэдлейтер спросил: «Как делишки?» Экли не желал отвечать, но все-таки что-то буркнул - промолчать у него духу не хватило. А мне говорит:
“I think I'll get going. See ya later.”
“Okay,” I said. He never exactly broke your heart when he went back to his own room.
- Ну, я пойду! Еще увидимся.
- Ладно! - говорю. Никто не собирался плакать, что он наконец ушел к себе.
Old Stradlater started taking off his coat and tie and all.
“I think maybe I'll take a fast shave,” he said. He had a pretty heavy beard. He really did.
Стрэдлейтер уже снимал пиджак и галстук.
- Надо бы побриться! - сказал он. У него здорово росла борода. Настоящая борода!
“Where's your date?” I asked him.
“She's waiting in the Annex.” He went out of the room with his toilet kit and towel under his arm. No shirt on or anything. He always walked around in his bare torso because he thought he had a damn good build. He did, too. I have to admit it.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |