Эйдзи Леонидович Ёсикава 27 страница

Войско ответило радостным кличем. Защитники крепости верили, что клан Сасаки сможет целый месяц противостоять тридцатитысячному войску Нобунаги. Крепость Вада, однако, пала через четыре часа. Остававшиеся в живых бежали в горы или прятались по берегам озера Бива.

– Не трогать бегущих! – распорядился Нобунага, находившийся на вершине горы Вада, над которой развевались победные знамена. Воины, перепачканные кровью и грязью, свои полки находили по знаменам, постепенно восстанавливая прежний порядок. Из окрестностей Мицукури приходило одно известие за другим. В это время ударный отряд Токугавы из Микавы отважно штурмовал крепость. С каждой минутой вести с поля сражения становились все радостнее.

Нобунага узнал о падении крепости Мицукури до заката солнца. Под вечер столбы черного дыма поднялись неподалеку от крепости Каннондзи. К ней приближалось войско под командованием Хидэёси, и был отдан приказ идти на штурм. Все силы клана Сасаки и их союзников сосредоточились в Каннондзи. Когда спустилась тьма, первые воины Оды ворвались в крепость.

В ночном осеннем небе горели звезды, воздух светился искрами. Один за другим отряды Оды с победными кличами входили в Каннондзи. Защитникам крепости голоса врагов казались злобным воем осеннего ветра. Никто не ожидал, что оборонительная линия рухнет в один день. Ни крепость на горе Вада, ни восемнадцать малых крепостей в стратегически важных точках не сдержали яростную волну наступления.

Клан Сасаки – от женщин и детей до самих Роккаку и Дзётэя – уже не сражался, а искал спасения во мраке, пустившись в бегство из охваченных пламенем крепостей по направлению к последней твердыне – неприступной крепости в Исибэ.

– Не преследуйте их, впереди нас ждут новые полчища врагов.

Нобунага даровал побежденным жизнь и даже не покушался на прихваченные беглецами несметные сокровища. Он никогда не отвлекался на второстепенные дела. Мыслями он был уже в Киото. Крепость Каннондзи сгорела дотла. Вступив на пепелище, Нобунага похвалил воинов и велел им как следует отдохнуть.

Сам он заснул, не снимая доспехов, а едва рассвело, собрал главных подданных на военный совет. Нобунага взял под свою власть захваченную провинцию и немедленно отправил Фуву Кавати в Гифу с предписанием перенести резиденцию Ёсиаки в Морияму.

Вчера Нобунага сражался во главе войска, сегодня решал вопросы правления, таков был его характер. Назначив четверых старших командиров ответственными за порядок в портовом городе Оцу, он через два дня переправился через озеро Бива. Занятый работой, он забывал о пище и о сне.

Взяв приступом крепости Каннондзи и Мицукури двенадцатого числа, войско Нобунаги отдыхало по двадцать пятое, а полководцы и командиры налаживали новые порядки в провинции. Только вперед, к заветной цели! Военные корабли, отплыв от восточного берега озера, взяли курс на Оми. Погрузка продовольствия и кормов требовала помощи местных жителей, которые безропотно покорились завоевателям, устрашенные мощью Нобунаги. Простые люди из Оми поддержали нового правителя еще и потому, что изданные им указы и введенные порядки внушали им веру в стремление Нобунаги ко всеобщему благу.

Нобунага был единственным, кто сумел в разгар войны снискать расположение простолюдинов. Князь всегда обращался напрямую к народу. Он умел утешить и ободрить людей. Секрет успехов Нобунаги заключался в том, что он действовал быстро и решительно. В стране, охваченной усобицами, простым людям не нужен мудрый правитель. Бесконечные войны повергли Японию в хаос, и Нобунага, сумев навести в этой неразберихе подобие порядка, нашел поддержку у народа, который готов был смириться с лишениями ради будущей мирной жизни.

Прохладный ветер над озером напоминал об осени. Двадцать пятого числа челн с Ёсиаки пристал к берегу у храма Мии.

Здесь Нобунага ожидал атаки со стороны Миёси и Мацунаги, но все обошлось.

Нобунага приветствовал Ёсиаки у входа в храм:

– Считайте, что мы уже в столице.

Двадцать восьмого числа Нобунага двинулся на Киото. У Аватагути войско остановилось, и Хидэёси, находившийся в свите князя, тут же помчался вперед и встретил Акэти Мицухидэ из передового отряда.

– Что случилось?

– Гонцы от императора.

Удивленный Нобунага спешился и принял императорское послание. Низко поклонившись гонцам, Нобунага учтиво произнес:

– Я – простой провинциальный князь и не владею иным искусством, кроме воинского. С тех времен, когда был жив мой отец, мы оплакиваем бедственное положение Императорского дома. Сегодня я пришел в столицу, чтобы встать на защиту императора. Нет большей чести для самурая и радости для всего клана.

Тридцать тысяч воинов торжественно поклялись вместе с князем отдать жизнь за императора.

Нобунага разбил лагерь у храма Тофуку, и в тот же день в столице развесили воззвания. Первым делом организовали стражу для охраны порядка. Начальником дневного дозора был назначен Сугая Куэмон, ночного – Хидэёси.

Один из воинов Оды совершил неприглядный поступок. Он напился и наелся в харчевне и, выложив на стол несколько мелких монет, треть того, что с него причиталось, вышел на улицу.

Хозяин попытался остановить воина, но тот, оттолкнув его, с важным видом пошел прочь. Хидэёси, совершая обход, стал случайным свидетелем этого происшествия. Он распорядился немедленно арестовать виновного и доставить в ставку. Нобунага похвалил стражу, отобрал у провинившегося воина оружие и велел привязать его к дереву у входа в храм с соответствующей табличкой на груди. Он должен был простоять так семь дней, после чего его ждала казнь. Каждый день у храма собирались толпы людей – купцы, самураи, монахи, бродячие торговцы.

Все глазели на несчастного, убеждаясь как в справедливости Нобунаги, так и в жестокости его законов. Суровые указы Нобунаги висели во всех уголках столицы. Кража одной монеты каралась смертью. Никто не жаловался, потому что законы соблюдались даже по отношению к воинам Нобунаги.

Жители Киото с невольным почтением следили за действиями Нобунаги. Шел двадцать первый день со времени выступления из Гифу.

Наведя порядок в столице, Нобунага вернулся в Гифу и обнаружил, что соседняя Микава уже совершенно преобразилась.

В душе он восхищался искусством, с которым Иэясу вел свою провинцию к процветанию. Князь Микавы не желал быть лишь сторожевым псом на задворках Мино и Овари, пока его могущественный союзник Нобунага решает судьбу страны. В отсутствие Нобунаги он разбил войско Удзидзанэ, наследника Имагавы Ёсимото, и захватил провинции Суруга и Тотоми. Своими силами он бы не справился. Помимо военного союза с Одой, Иэясу договорился с Такэдой Сингэном из Каи поделить две провинции, остававшиеся во власти у клана Имагава. Удзидзанэ, имевший вздорный характер, дал кланам Токугава и Такэда немало поводов для нападений.

В стране хотя и царил хаос, но любой полководец знал, что для начала войны все же необходим какой-то предлог, иначе его неизбежно подстерегало поражение. Удзидзанэ завел такие порядки, которые оправдывали вторжение с нравственной точки зрения, и был не настолько умен, чтобы предвидеть последствия своих действий. Все понимали, что он оказался недостойным преемником Ёсимото.

Провинция Суруга отошла клану Такэда, а Тотоми попала под власть Токугавы. В первый день тринадцатого года Эйроку Иэясу перебрался в Хамамацу, в провинции Тотоми, оставив своего сына комендантом крепости в Окадзаки. Во втором месяце ему доставили поздравительное послание Нобунаги.

«В минувшем году мне удалось осуществить давние мечты и добиться некоторых успехов, однако мои дела не могут сравниться с присоединением к вашим владениям плодородных земель Тотоми. Вместе мы стали еще сильнее».

Ранней весной Иэясу и Нобунага поехали в Киото. Главной целью путешествия было знакомство с красотами весенней столицы и любование цветущей вишней, во всяком случае, так это выглядело со стороны. Люди, причастные к государственным делам, пристально наблюдали за поездкой двух князей, гадая об истинных намерениях.

Нобунага на сей раз действительно задумал развлечься в столице. С Иэясу они ездили на соколиную охоту, вечерами Нобунага задавал пиры, приглашая певцов и танцоров. Со стороны все выглядело безобидно. В день приезда Нобунаги и Иэясу в столицу Хидэёси, ставший военным комендантом Киото, выехал навстречу им в Оцу. Нобунага представил его Иэясу.

– Я давно его знаю. Впервые я увидел его в Киёсу на следующий год после битвы под Окэхадзамой. Немало воды утекло с тех пор. – Иэясу с улыбкой смотрел Хидэёси в глаза. А тот удивился превосходной памяти Иэясу. Иэясу исполнилось двадцать восемь лет, Нобунаге – тридцать шесть, а Хидэёси шел тридцать четвертый год. Со времени битвы под Окэхадзамой минуло десять лет.

В Киото Нобунага первым делом проверил, как восстанавливается императорской дворец.

– В следующем году закончим, – уверил его старший на строительстве.

– Не скупитесь на расходы! – распорядился Нобунага. – Императорский дворец пролежал в развалинах долгие годы.

– Я искренне завидую вам. Вы доказали верность императору не словом, а делом, – сказал Иэясу.

– Да, – не скромничая, ответил Нобунага и кивнул, словно благодаря себя за достойное поведение.

Нобунага не только восстанавливал императорский дворец, но и приводил в порядок казну. Снискал Нобунага и расположение горожан. Видя, что богатые живут спокойно, а простой люд пребывает в мире и согласии, Нобунага весь второй месяц праздно проводил время с Иэясу, отдыхая под цветущей вишней, в чайных домиках, посещая музыкальные представления.

Никто не догадывался о том, что в мирских радостях ум его устремлен в грядущие испытания. Нобунага денно и нощно обдумывал дальнейшие действия. На второй день четвертого месяца его полководцы получили приглашение на совет в резиденцию сёгуна.

– Речь пойдет о клане Асакура из провинции Этидзэн, – заговорил Нобунага о том, что волновало его последние два месяца. – Князь Асакура не обращает внимания на просьбы сёгуна и пока не предоставил ни единого камня на восстановление императорского дворца. Асакура получил назначение на должность правителя провинции от сёгуна и является вассалом императора, однако заботится только о богатстве собственного клана. По-моему, следует наказать его карательной операцией. Что скажете? – обратился он к переполненному залу.

Некоторые из членов совета находились в прямом подчинении у сёгуна, но поддерживали прочные связи с кланом Асакура – кто в открытую, кто втайне, однако сейчас никто не осмелился возразить Нобунаге. У большинства предложение вызвало нескрываемую радость, огорченные предпочли промолчать.

Наступление на клан Асакура означало поход на север, на подготовку которого Нобунага дал немного времени. В день совета издали указ о сборе войска, и двадцатого числа того же месяца оно стояло лагерем в Сакамото. К воинам из Мино и из Овари присоединилось восьмитысячное войско из Микавы под командованием Токугавы Иэясу. На исходе весны по берегу Внутреннего моря двигалась армия численностью почти в сто тысяч человек.

Представ перед войском, Нобунага указал рукой на высящиеся на севере горы:

– Смотрите! Снег на вершинах растаял! Весна приветствует наш поход!

Хидэёси получил звание генерала и возглавил одно из крупных соединений.

– Значит, князь Нобунага не просто развлекался в столице, а дожидался, когда сойдет снег с перевалов, ведущих на север, – усмехнулся Хидэёси, восхитившись мудростью, проявленной его повелителем, пригласившим Иэясу в столицу.

Нобунага, продемонстрировав Иэясу свою силу и успехи, вселил в него желание участвовать в походе. Нобунага оказался ловким политиком! Хидэёси считал предстоящий поход справедливым и прекрасно понимал его пользу.

Выступив из Такасимы, армия переправилась через реку Кумагава в Вакасе и направилась на Цуругу, находящуюся в провинции Этидзэн. Она шла, сжигая вражеские крепости и заставы, покоряя одну горную вершину за другой, и через месяц стояла под стенами Цуруги.

Князья Асакура, вовремя недооценившие Нобунагу, растерялись от внезапного наступления его войска. Совсем недавно Нобунага любовался цветами вишни в столице! Князьям Асакура и в страшном сне не приснились бы знамена Нобунаги в своей провинции.

Древний клан Асакура, происходивший из императорского рода, возвысился благодаря тому, что поддержал еще первого сёгуна. За эти заслуги ему пожаловали всю провинцию Этидзэн.

Асакура был самым могущественным кланом в северных провинциях. Его влияние, богатство, военную мощь признавали во всей империи.

Узнав, что Нобунага уже в Цуруге, Ёсикагэ не поверил своим ушам.

– Не сходи с ума! Бессмыслицу какую-то плетешь! – засмеялся он над гонцом.

Захватив Цуругу, войско Оды стало лагерем, а отдельные отряды отправились на штурм крепостей Канэгасаки и Тэдзуцугаминэ.

– Где Мицухидэ? – осведомился Нобунага.

– Он возглавляет передовые отряды, – ответил один из вассалов.

– Немедленно отозвать! – распорядился Нобунага.

– Чем я провинился, мой господин? – спросил Мицухидэ, представ перед полководцем.

– Ты долгое время прожил в Этидзэне и прекрасно ориентируешься в здешних местах. Зачем попусту тратить время и силы, добиваясь мелких успехов вместо того, чтобы разработать стратегию захвата главной цели – крепости в Итидзёгадани.

– Простите меня. – Мицухидэ поклонился так низко, будто слова Нобунаги клинком пронзили его. – Позвольте я нарисую вам карту, чтобы не тратить лишних слов на объяснения.

– Самое подходящие дело для тебя! Наши карты неточны. Поправь их, где нужно, и передай мне.

Мицухидэ составил подробнейшие карты, с которыми прежние не имели ничего общего, и вручил их Нобунаге.

– Отныне будешь состоять у меня при ставке, – сказал Нобунага.

Мицухидэ стал, по сути дела, начальником ставки.

Крепость Тэдзуцугаминэ, комендантом которой был Хитта Укон, вскоре пала, но крепость Канэгасаки под командованием двадцатишестилетнего Асакуры Кагэцунэ не сдавалась. В юности Кагэцунэ хотел стать монахом, но все вокруг твердили, что человеку его богатырского сложения и отваги грешно не быть воином. Он вернулся в мир и вскоре был назначен комендантом крепости, выделяясь способностями даже на фоне выдающихся представителей клана Асакура. Окруженный в своей крепости сорокатысячным вражеским войском во главе со знаменитыми полководцами Сакумой Нобумори, Икэдой Сёню и Мори Ёсинари, Мицухидэ хладнокровно взирал на неприятеля со сторожевой башни.

– Ну и полчище! – усмехался он.

Ёсинари, Нобумори и Сёню бросили войско на штурм, обагрив кровью стены крепости, по которым, как муравьи, карабкались их воины. В конце дня подсчет потерь оказался безрадостным: враг потерял триста человек, а войско Нобунаги свыше восьмисот. Неприступная крепость гордо высилась под громадной летней луной.

– Эту крепость не одолеть, а если и повезет, то победа не принесет нам славы, – сказал вечером Хидэёси Нобунаге.

Нобунага выказывал признаки нетерпения.

– Почему ты так решил? – раздраженно спросил Нобунага, который, попав в затруднительное положение, становился подозрительным и сварливым.

– Овладение этой крепостью не означает победу в войне и не увеличивает нашу мощь.

– Как прикажешь идти вперед, не взяв Канэгасаки? – гневно оборвал Хидэёси князь.

Хидэёси внезапно посмотрел в сторону и увидел Иэясу, который, войдя в комнату, застыл, прислушиваясь к их спору. Хидэёси, отвесив поклон, поспешно удалился. Он принес подушку для сидения и предложил князю Микавы занять место рядом со своим господином.

– Я не помешал? – спросил Иэясу, опускаясь на подушку.

Он не подал виду, что узнал Хидэёси.

– Вы о чем-то горячо спорили.

– Нет.

Нобунага, немного успокоившись, изложил Иэясу суть разговора.

Иэясу был на восемь лет моложе Нобунаги, но по манере держаться и говорить трудно было предположить, что Иэясу нет и тридцати.

– Я согласен с Хидэёси. Эта крепость не стоит ни времени, ни больших потерь.

– По-вашему, следует собрать силы в один кулак и обрушиться на главные вражеские твердыни?

– Послушаем Хидэёси. Он, похоже, что-то придумал.

– Хидэёси!

– Да, мой господин!

– Расскажи, что ты надумал.

– Ничего.

– Как? – изумился Нобунага.

Иэясу вопросительно взглянул на Хидэёси.

– В крепости три тысячи воинов, с учетом толщины стен и боевого духа защитников их силы равны десятитысячному войску. Крепость не велика, но взять ее непросто. Думаю, что нам не удалось бы захватить ее даже хитростью. Ее защищают люди, которые знают и чувство долга, и уверенность в своих силах.

– Опять ты за свое! – воскликнул Нобунага, не желавший выслушивать разглагольствования Хидэёси.

Другое дело Иэясу, который был его самым могущественным союзником, поэтому относиться к нему следовало учтиво, но и он в конце концов был всего лишь властителем двух небольших провинций и не входил в узкий круг приближенных Оды. Нобунага давно понимал Хидэёси с полуслова.

– Прекрасно! – сказал Нобунага. – Поручаю тебе выполнить то, что ты считаешь нужным. Действуй!

– Благодарю, мой господин!

Хидэёси невозмутимо вышел из комнаты. Той же ночью он один проник во вражескую крепость и встретился с ее комендантом. В разговоре с Асакурой Кагэцунэ он, не прибегая к уловкам, откровенно выложил свои мысли:

– Вы из самурайского рода, значит, предвидите исход сражения. Дальнейшее сопротивление приведет лишь к напрасным жертвам. Я не хочу, чтобы вы погибли бессмысленно. Не лучше ли вам покинуть с вашим отрядом крепость и соединиться с основными силами князя Ёсикагэ, чтобы сойтись с нами в бою позднее? Я лично поручусь за безопасность женщин и детей, сохранность денег и оружия, а затем отправлю их к вам.

– Заманчиво встретиться с вами на другом поле боя, – ответил Кагэцунэ и начал приготовления к отходу.

Хидэёси с истинно самурайской верностью своему слову выпустил вражеское войско из крепости, не чиня ему препятствий, и сопровождал его, пока Кагэцунэ не отвел отряд на расстояние в один ри.

За полтора дня Хидэёси разобрался с крепостью Канэгасаки, но, доложив Нобунаге о результате, услышал в ответ лишь восклицание: «Вот как?» Князь не удостоил его похвалой. Выражение лица у Нобунаги было такое, словно он подумал: «Ты поступил чересчур благородно». К Хидэёси можно было относиться по-разному, но отрицать его заслуг никто не мог.

Превознеси Нобунага его до небес, так военачальники Сёню, Нобумори и Ёсинари от стыда не показались бы на глаза своему князю. Штурмуя крепость, они потеряли восемьсот воинов и не сумели ничего добиться при подавляющем численном превосходстве. Хидэёси, стараясь не задеть самолюбия полководцев, не упомянул в докладе о том, что замысел принадлежит ему, а сказал, что следовал указаниям Нобунаги.

– Я старался точно выполнить приказ. Надеюсь, вы простите мои ошибки, а также внезапность и таинственность происшедшего. – Пробормотав это извинение, он откланялся.

В это время у Нобунаги среди военачальников находился и Иэясу. Хидэёси удалился, и князь Микавы что-то тихо произнес себе под нос. Он впервые осознал, что рядом с ним находится выдающийся человек, по возрасту ненамного старше его самого.

Оставив Канэгасаки, Асакура Кагэцунэ спешил соединиться с основным войском клана в Итидзёгадани, чтобы сразиться с армией Нобунаги. По пути он встретил двадцатитысячное войско, посланное Ёсикагэ на выручку Канэгасаки.

– С подкреплением я бы выстоял! – горестно воскликнул Кагэцунэ, сокрушаясь, что последовал вражескому совету.

– Как ты посмел сдать крепость без боя?! – закричал взбешенный Ёсикагэ, но теперь оставалось только вернуться в Итидзёгадани.

Войско Нобунаги дошло до перевала Киномэ, откуда, если удастся прорваться, он вышел бы в самое сердце владений клана Асакура. Дальнейшее продвижение войск Оды остановило срочное известие.

Донесение сообщало, что Асаи Нагамаса из Оми, клан которого на протяжении нескольких поколений был дружественным соседом Асакуры, привел войско на северный берег озера Бива, отрезав Нобунаге путь к возможному отступлению. Сасаки Роккаку, испытавший горечь поражения в битвах с Нобунагой, собрав свежие силы горной местности Кога, начал согласованные действия с Нагамасой. Оба войска приближались, готовясь нанести удар Нобунаге во фланг.

Враг поджидал теперь и впереди, и в тылу, именно поэтому в войске самого Ёсикагэ воины воспряли духом и готовы были к яростному наступлению.

– Мы на волосок от смерти, – сказал Нобунага, поняв, что им грозит погибель на чужой земле. Он страшился даже не ударов Роккаку и Нагамасы в тыл и во фланг, а монахов-воинов из Хонгандзи, которые могут напасть на армию, вторгшуюся в Этидзэн. Войско Нобунаги оказалось в положении челнока в бушующем море.

Где отыскать дорогу, чтобы отвести с позиций десятки тысяч воинов? Стратегия учит, что наступать легко, а отступать трудно. Военачальник, неосмотрительно заведший армию в глубокий тыл врага, рискует потерять свое войско.

– Позвольте мне возглавить тыловые части. Тогда вы, мой господин, без громоздкого войска сможете срезать дорогу через Кутикидани и под покровом ночи выскользнуть из этих погибельных мест. На рассвете оставшаяся часть войска отступит на столицу, – предложил Хидэёси.

Опасность нарастала с каждым мгновением. В тот же вечер Нобунага в сопровождении нескольких вассалов и трехсот воинов отправился в путь по бездорожью и ночь напролет скакал по направлению к Кутикидани. Не раз на отряд нападали монахи-воины из секты Икко и местные разбойники. Двое суток Нобунага и его спутники были без пищи, воды и сна. К вечеру четвертого дня, когда они добрались до Киото, многие едва держались на ногах. Печальнее была участь тех, кто после отхода основных сил армии остался в крепости Канэгасаки.

Военачальники, которые прежде завидовали успехам Хидэёси и за глаза называли его хвастуном и выскочкой, на прощанье выражали ему глубочайшую признательность, величая его «столпом клана Ода» и «истинным воином». Уходя, они оставили ему все свои запасы – ружья, порох и провизию. Дары эти напоминали цветы и поминальные подношения к свежей могиле.

На следующий день после ночного бегства Нобунаги начали отступать девять тысяч воинов под командованием Кацуиэ, Нобумори и Сёню. Маневр провели безупречно. Армия Асакуры пустилась было в погоню, но Хидэёси нанес ей фланговый удар и создал угрозу с тыла. Отступающие части Нобунаги оказались в безопасности, и Хидэёси со своими воинами укрылся в крепости Канэгасаки, где они поклялись стоять до последнего.

Наглухо заперев крепостные ворота, воины Хидэёси доедали оставленные запасы, отсыпались, пока была возможность, и готовились расстаться с этим миром. Войском Асакуры, осадившим крепость, командовал храбрый военачальник Кэя Ситидзаэмон. Избегая больших потерь при штурме, он спокойно дожидался, когда у затворников кончатся припасы.

– Ночная вылазка! – прозвучала команда на вторую ночь осады, и без боя приступили к исполнению заранее подготовленного плана. Войско Кэи мгновенно встало навстречу движущемуся во тьме врагу, загнав отряд Хидэёси обратно в крепость.

– Враг сам рвется к смерти! На заре крепость должна пасть! – распорядился Кэя.

Его отряды на плотах переправились через крепостной ров, и в мгновение ока тысячи воинов овладели крепостными стенами.

Ситидзаэмон не хвалился понапрасну – на рассвете крепость Канэгасаки была взята. Но что победители нашли за ее стенами? В крепости не было ни одного воина Хидэёси. На башнях реяли знамена, курился дымок, паслись кони на траве, и ни единой человеческой души. Ночной маневр Хидэёси оказался хитростью.

Притворившись, будто отряд возвращается в крепость, Хидэёси устремился на поиск спасения от неминуемой гибели. К рассвету они добрались до подножия гор на границе между двумя провинциями.

Кэя Ситидзаэмон не смирился с сомнительной победой.

– В погоню! – скомандовал он.

Войско Хидэёси стремительно шло тайными тропами, не делая привалов.

– Мы пока не вырвались из лап тигра, – предупреждал Хидэёси. – Будьте начеку, не останавливайтесь. Забудьте о голоде и жажде. Думайте о спасении собственной жизни!

Военачальник Кэя настигал беглецов. Услышав боевые кличи врагов, Хидэёси объявил короткий привал и обратился к своим воинам:

– Нам нечего страшиться. Наши враги глупы. Воинственно вопя, они собираются карабкаться в горы, а мы уже наверху. Мы устали, но враг в ярости преследует нас, выбиваясь из сил. Как только они покажутся внизу, мы забросаем их камнями, копья тоже пригодятся!

Спокойная речь командира вдохнула в воинов новые силы.

– Лезьте побыстрее и попробуйте взять нас! – кричали они, осыпая насмешками наступающих. Вскоре на врага посыпались камни и копья. Ситидзаэмон потерпел жестокое поражение, усеяв склон бездыханными телами воинов Асакуры.

– Отступаем! – огласили долину хриплые голоса командиров, передававших по цепочке приказ Кэи.

– Самое время отходить!

Повторяя в зеркальном отражении действия врага, воины Хидэёси начали спешно спускаться с горного гребня на юг в безопасную долину. Кэя, с трудом остановив бегущих с поля боя уцелевших воинов, предпринял еще одну попытку преследования Хидэёси. Воинов Асакуры нельзя было при всем желании назвать боеспособным отрядом, и только монахи-воины из Хонгандзи пытались преградить Хидэёси спуск в долину Оми, обрушив на его отряд камни и стрелы под крики:

– Не уйдете!

Даже Хидэёси на миг показалось, что теперь гибель неизбежна, но именно в такие минуты в человеке вспыхивает воля к жизни, подавляя трусливое смирение со смертью.

– Положимся на волю Небес! Прорываемся сквозь чащи, по горным рекам, впадающим в озеро Бива. Горные потоки стремительны, но нам нужно обогнать их. Единственное спасение – в скорости отступления!

Хидэёси, умевший воодушевить людей на подвиг, уже не велел им сражаться. Он не мог заставить измученных и голодных воинов, не отдохнувших ни разу за двое суток отступления, вступить в смертельную схватку с монахами, внезапно выраставшими из-под земли на пути Хидэёси. Он мечтал только о том, чтобы довести до столицы побольше воинов, изнуренных в походе. Единственным залогом успеха была воля к жизни.

В их отчаянном броске не было ни плана, ни самопожертвования. Монахи-воины вылетали из лесной чащи, как рой пчел. Отряд прорывался вперед, сквозь вражеские порядки. Неожиданный маневр Хидэёси внес смятение в ряды противника, сделав бесполезными заранее приготовленные засады. Во всеобщей сумятице воины Хидэёси уходили на юг, следуя вдоль горных потоков.

– Озеро Бива!

– Мы спасены!

Воины плакали от счастья.

На следующий день они вошли в Киото.

– По воле Небес вы вернулись живыми. Слава и хвала вам, уподобившимся богам! – приветствовал Нобунага своих воинов.

Книга четвертая

ПЕРВЫЙ ГОД ГЭНКИ

ПЕРСОНАЖИ И МЕСТА ДЕЙСТВИЯ

А с а и Н а г а м а с а – князь Оми и сводный брат Нобунаги

А с а к у р а Ё с и к а г э – князь Этидзэна

А м а к а с у С а м п э й – ниндзя клана Такэда

Т а к э д а С и н г э н – князь Каи

К а й с э н – буддийский монах и советник Сингэна

С а к у м а Н о б у м о р и – старший вассал клана Ода

Т а к э и С э к и а н – старший вассал клана Ода

М о р и Р а н м а р у – оруженосец Нобунаги

Ф у д з и к а г э М и к а в а – старший вассал клана Асаи

О и т и – жена Нагамасы и сестра Нобунаги

Т я т я – старшая дочь Нагамасы и Оити

Хонгандзи – опорный пункт монахов-воинов секты Икко

Гора Хиэй – гора к востоку от Киото, оплот секты Тэндай

Каи – провинция, находящаяся под управлением клана Такэда

Хамамацу – крепость Токугавы Иэясу

Нидзё – дворец сёгуна в Киото

Оми – провинция, находящаяся под управлением клана Асаи

Одани – главная крепость клана Асаи

Этидзэн – провинция, находящаяся под управлением клана Асакура

ВРАГ БУДДЫ

В первую ночь после возвращения в Киото командиры и рядовые воины арьергарда, чудом избежавшие гибели, могли думать только об одном: как бы поскорее заснуть.

Сделав доклад Нобунаге, Хидэёси поспешил удалиться. Он засыпал на ходу.

Спать. Спать.

На следующее утро он лишь на мгновение открыл глаза и сразу же снова провалился в забытье. К полудню, разбуженный слугой, он встал и поел рисовой каши, в полусне не разбирая, что ест. Но пища пришлась ему по вкусу.

– Еще будете спать? – удивленно спросил слуга.

Хидэёси окончательно проснулся лишь на третьи сутки к вечеру, совершенно не соображая, где находится.

– Которое сегодня число?

– Второе, – ответил страж из-за дверей.

«Второе», – мысленно повторил Хидэёси, с трудом поднявшись и выйдя из комнаты. Раз второе, значит, князь Нобунага тоже успел отдохнуть.

Нобунага восстановил императорский дворец и выстроил новую резиденцию для сёгуна, но сам домом в столице не обзавелся. Приезжая в Киото, он всегда останавливался в храме, а его вассалы располагались по соседству в храмовых пристройках.

Хидэёси вышел из храма, в котором его поселили, и впервые за несколько дней поглядел на звездное небо. «Скоро лето», – подумал он. Но тут же его посетила другая, куда более насущная мысль: «Я жив!» Он ощутил сильный прилив энергии. Хотя на дворе была уже ночь, он испросил аудиенцию у Нобунаги. Его тут же приняли, как будто князь только того и дожидался.

– О, ты, должно быть, чему-то страшно рад, – сказал Нобунага. – Ты просто сияешь.

– Ну а как же мне не радоваться? До сих пор я просто не осознавал, какая замечательная штука – жизнь. Но, ускользнув от неминуемой гибели, я понял, что на свете нет ничего более ценного. Только потому, что я вижу вон ту лампу и ваше лицо, мой господин, я вправе осознать себя живым, а это значит, что мне выпала большая милость, нежели я заслуживаю. А как вы себя чувствуете, мой господин?

Дата добавления: 2015-11-04