Мораль и нравственность: единство противоположностейИ в педагогике, и в психологии существуют два подхода к понимаю и этического развития ребенка и, соответственно, к его морально-нравственному

Мораль и нравственность: единство противоположностей И в педагогике, и в психологии существуют два подхода к понимаю и этического развития ребенка и, соответственно, к его морально-нравственному воспитанию. Один из них основан на усвоении моральных норм и правил поведения, другой – на эмоциональном развитии ребенка и формировании социальных чувств. Такое положение дел в детской психологии далеко не случайно. Оно соответствует разделению двух фундаментальных этических категорий философии – мораль и нравственность. Как отмечал русский философ С.Л. Франк, «...человеческое поведение, человеческая воля и отношения между людьми подчинены не одному, а двум разным законодательствам, которые по своему содержанию в значительной мере расходятся между собой...» (1997; с. 81). Коротко остановимся на определении и различении этих категорий. Существо морали состоит в оценке человеческого поведения, в предписании или запрещении конкретных действий и поступков. Мораль имеет социально-общественный характер; она определяется социальными причинами, а потому всегда частична и относится к определенной группе (социальной, национальной, религиозной и пр.). Мораль имеет свое выражение в определенном законе (кодексе), который предписывает или запрещает конкретные формы поведения. Ее сущность состоит в соотнесении конкретного поступка с данным законом как с определенным критерием оценки человеческого поведения. Мораль поощряет одни нормы поведения и осуждает другие. Соблюдение этих норм предполагает определенную награду, которая имеет вполне реальные формы: от похвалы и уважения окружающих до материальных и других благ. Моральное поведение побуждается стремлением соответствовать некоторому образцу и направлено на себя (самоутверждение и самооценку). Другой человек при этом воспринимается здесь сквозь призму моего Я – моих представлений, моих оценок и потребностей. Он рассматривается как обстоятельство моей собственной жизни, которое может соответствовать или не соответствовать моим представлениям, выражать или не выражать должное отношение ко мне. В результате человек воспринимает и переживает только самого себя, вернее, то, что обычно называют образом Я (свои интересы, оценки, качества). Соответственно, моральные нормы всегда конкретны, частичны (они признаются только определенной группой) и условны (зависят от места и времени их использования). В отличие от морали нравственность имеет всеобщий, универсальный и безусловный характер. Она не может быть выражена в конечных и конкретных нормах и формах поведения. Нравственное поведение направлено не на получение какой-либо награды и не на соблюдение закона, а на других людей и выражает особое отношение к ним. Нравственное отношение основано на таком восприятии другого, в котором он выступает не как обстоятельство жизни субъекта, но как самоценная и самодостаточная личность. Способность увидеть и услышать именно другого человека, а не себя в нем является основой нравственного отношения к другому. Нравственность формируется вместе с личностью индивида и неотделима от его Я. Нравственное поведение самодостаточно и не предполагает каких-либо внешних наград. Человек осуществляет те или иные поступки не для того, чтобы его похвалили, а потому что по-другому не может. Нравственное поведение направлено не на оценку, а на само БЫТИЕ другого, независимо от его конкретных качеств или действий (А.С. Арсеньев, 1977). Единственной нравственной нормой является любовь к другому и отношение к нему как к самому себе: «возлюби ближнего как себя самого», «не делай другому того, чего не желаешь себе», а отсюда недопущение насилия, презрения, ущемления другого, каким бы он ни был и что бы он ни делал. Так, например, любящая мать стремится помочь своему ребенку и поддержать его, независимо от его достоинств или конкретных действий, иногда даже вопреки своим интересам. Как подчеркивал Л.С. Выготский (1991), нравственно поступает тот, кто не знает, что он поступает нравственно. Моральные поступки, мотивированные соблюдением моральной нормы, основаны на «неправильном представлении о моральных ценностях как о личных достоинствах, как о богатстве и преимуществе, вызывая самолюбование и презрительное отношение ко всем «дурным» (Л.С. Выготский, 1991, с. 258). Истинное моральное поведение ребенка, с его точки зрения, «должно стать его природой, совершаться свободно и легко» (там же, с. 265). На основе этих соображений можно заключить, что моральное и нравственное поведение имеет разные психологические основания. Нравственное поведение направлено на другого человека и выражает особое отношение к нему как к самостоятельной и уникальной личности. Такое поведение бескорыстно (человек не ждет ничего взамен) и универсально (не зависит от конкретной ситуации). В отличие от этого моральное поведение побуждается стремлением соответствовать некоторому образцу и направлено на самоутверждение, под-крепление своей моральной самооценки (человек хочет быть хорошим и положительно оцененным). В этом случае другой выступает как средство утверждения моих достоинств или как предмет моей оценки, в зависимости от того, что он для меня сделал или не сделал. Такое отношение к другому является прагматичным и частичным. Выдающийся православный психолог и философ А. Сурожский пишет: «То, что другой человек нам симпатичен или не симпатичен, не исчерпывает его сущности... Но чтобы видеть человека безотносительно ко мне самому, нужно отрешиться от себя и своих суждений, и тогда можно видеть вглубь и слышать другого... Видеть и слышать другого – значит приобщиться, принять в себя, пережить общность с ним. Любить – значит перестать видеть в самом себе центр и цель своего существования... Тогда уже нет самоутверждения и самооправдания, а есть устремленность к тому, чтобы он был во всей полноте своего бытия» (1999; с. 221). Однако при всей своей противоположности мораль и нравственность описывают единое этическое начало человека. Мораль и нравственность проявляются в сходных формах поведения – это действия для другого и в пользу другого. Соответственно, этическое развитие ребенка есть морально-нравственное развитие, внутри которого нужно различать две разные линии. Развитие морального поведения, опосредованного моральными нормами и оценками, многократно исследовалось в отечественной психологии (С.Г. Якобсон; В.Г. Щур, Е.Субботский; Л.И. Божович, Т.Е. Конникова, Н.А. Ветлугина и др.). В отличие от этого психологические условия становления нравственности как фундаментального качества личности остаются важнейшей, но малоизученной проблемой, на решение которой и направлен наш курс лекций.

1. Разнообразие образов морали Обиходная моральная лексика свидетельствует о том, что слово "мораль" действительно малоупотреби- тельно и в то же время многозначно. При этом значения слов "мораль", "моральный" на первый взгляд размыты; по сравнению с ними слова "добро", "справедливость" или "совесть" кажутся более определенными. Но если разобраться в контекстах выражений, содержащих слово "мораль" или, скорее, "моральный", мы увидим, что разброс значений не так уж велик, и синонимичные параллели отнюдь не многообразны. Так, "мораль басни" выражает внутренний, отвлеченный от ее содержания, поучительный смысл. Этот смысловой оттенок морали как поучения сохраняется и в раздраженном "читать морали": не просто поучать, но поучать назидательно, нудно. Особняком стоит выражение "морально устареть", обозначающее несоответствие действующего оборудования или проектных разработок и идей современным технологическим и научным стандартам. В выражениях типа "морально расстроиться", "быть морально неготовым", "морально выдержать" и т.п. под словом "мораль" 12 подразумевается душевная, психическая жизнь; подмена в этих выражениях определения "моральный" определением "психологический" не изменит их смысла. В фиксированном словосочетании "моральные стимулы к труду" речь идет о личностном, духовном элементе в трудовой мотивации. В выражении "моральный кодекс" слово "мораль" ассоциируется с навязываемыми извне установлениями, чуть ли не обязательными к выполнению, но выполнять которые нужно добровольно, а значит сознательно, идейно. "Моральный поступок" чаще всего понимается как поступок, совершенный из высоких побуждений. Однако "аморальный поступок" редко понимается как низкий, циничный, непорядочный поступок вообще, но скорее связывается с нарушением определенных норм взаимоотношений между мужчиной и женщиной; "аморалка" могла иногда обозначать предполагаемый к "товарищескому" (пуб-личному) обсуждению вскрытый случай "распития спиртных напитков" в рабочее время, но такое понимание этого слова еще надо уточнить, поскольку в первую очередь оно предполагает обнаруженный факт нарушения норм так называемой "половой морали". Подобно последней, 13 в связках "семейно-бытовая мораль" или "трудовая мораль", или "профессиональная мораль (этика)" слово "мораль" обозначает сумму принятых или рекомендуемых норм и правил в определенной сфере жизни. Наконец, слово "мораль" употребляется в значениях, наиболее адекватных этике, а именно, как синоним сокровенного, личностно-интимного или ценностного, возвышенного, духовного. Но это уже те смыслы, которые все- таки предназначены для внутреннего рассуждения. Именно о так понятой морали перестало быть принятым высказываться, спорить. Во всех этих различных значениях в употреблении слова "мораль" мне видится определенная близость. Так или иначе мораль, моральное - это то, что отлично от видимой реальности, непосредственно данной действи- тельности, более того, что осмысливает эту действительность, задает ей определенный идеальный стандарт (в ценностно положительном или отрицательном контексте); это очень важный смысловой оттенок обиходного употребления данного слова. Следует отметить, что такое понимание морали отнюдь не характерно только для обычной речи. В обще- 14 ствоведении, а нередко и в этически не специфизированной философии, термины "мораль", "этика" употреб- ляются для обозначения сферы ценностей, сферы мотивов (в широком смысле этого слова) индивидуального поведения вообще. Такое расширительное понимание разрушает традиции концептуально четкого толкования морали, выработанные в истории философской этики от Аристотеля до Канта, а именно, морали как специфизированного, отдельного феномена духовной жизни. Вместе с тем, этико-публицистические и морально-философские представления о нравственности укладываются в более широкий, по сравнению с обычным языком, семантический ряд, - если иметь в виду не понятия морали, обнаруживаемые в классификации или хотя бы в диалоге школ, а именно обобщенные представления, выстроенные в один ряд, предложенные в перечислении. Не самое известное, но достаточно одиозное понимание морали сводит ее к уловке, обману, "нудной бредне" (Ш.Фурье), служащей для развлечения себя и пользования другими. Возвышенность, всеобщность морали - всего лишь химера (Гельвеций), выражение деградации, "жизненной 15 дистрофии" (Ф.Ницше); такую мораль здоровая личность или здоровый, прогрессивный класс непременно должны преодолеть (С.Г.Нечаев). Оставим в данном случае положительный ницшеанский мотив сверхчеловека или революционистский мотив прогрессивного развития. Образ морали как запрета, рестрикции - один из наиболее распространенных в истории мысли. Рафинированно теоретическое представление о морали как регуляции поведения, в частности, регуляции, ориентирующей на должное, является лишь разновидностью понимания морали как ограничения, сдерживания человека в некоторых его потребностях и склонностях, контроль за ними. В рестриктивном понимании морали различимы несколько подходов и несколько уровней. Первое, это нигилизм, гедонистический протест против морали, навязывающей "принцип реальности", который накладывает запрет (ограничения) на получение каких-либо или даже некоторых удовольствий. Впрочем, для гедоника любое универсальное выражение культуры рестриктивно; он находит угрозу даже в либерализме, ибо либе- рализм ратует не просто за свободу, но свободу разума, которая, конечно же, чревата своеобразным господством 16 - господством разума, а в этом нигилистическое сознание усматривает всего лишь "новую тиранию" (М.Штирнер). Для гедонистически ориентированной личности главное - возможность неограниченного само- развития (как оно понимается, другой вопрос), мораль же как упорядочивающее правило, всеобщий образец воспринимается не более как опека. Второе, в протесте против запретительности или непременности нормы содержится собственно нрав- ственный пафос - индивидуализированного, самобытного, критического отношения к бытующим и стихийно воспроизводимым в нравах общепринятых норм поведения. Мораль, таким образом, понимается как восста- ние против обыденности, как возможность творческого самоосуществления личности. Добродетель не подвластна правилу, она сама себе правило (П.Жане). Третье, в рестриктивном понимании морали содержится трезвая констатация необходимости целесообразного взаимодействия в обществе как относительно едином организме. Понимание морали как совокупности "правил поведения" (Г.Спенсер, Дж.С.Милль, Э.Дюркгейм) помещает 17 мораль в более общую систему (природы, общества) и критерием моральности действий является их адекватность потребностям и целям системы. Четвертое, регулятивность морали интерпретируется не как сила надиндивидуального контроля за пове- дением граждан, но как вырабатываемый самими людьми и закрепляемый в "общественном довогоре" механизм интериндивидуального взаимодействия, поддерживающий "паритет свобод". В различных контракторных концепциях морали, начиная с ранних, у софистов и Эпикура, до классического их выражения у Т.Гоббса и Ж.-Ж.Руссо или современного у Дж.Роулса, моральная регуляция как система требований и запретов предстает как бы горизонтальной в отличие от госу- дарственного законодательства структурой, являющейся по сути дела сетью взаимных обязательств, которые люди как граждане одного государства взяли на себя с целью поддержания целостности системы и справедливого удовлетворения интересов всех граждан. В этом смысле мораль конвенциональна, вариативна и по-сво- ему пруденциальна. Пятое, определяющим признаком моральной регуляции в большей степени 18 является побудительность, чем запретительность, ибо моральное требование не предполагает угрозы, ее санкция носит идеальный характер, оно обращено к человеку как сознательному и свободоному субъекту (И.Кант, Г.В.Ф.Гегель). Это уточнение не выводит мораль за пределы рестриктивности; в постановке вопроса о характере моральной регулятивности лишь меняются акценты: ограничение, запрет остается в тени, на первый план выступает побуждение. Любое нормирование, коль скоро устанавливается определенный стандарт, пусть даже в форме отвлеченно декларированного идеала, указывает тем самым и на недопу- стимое, то есть запретное. Любое нормирование, иными словами, представляет собой ограничение конкретных действий обобщенным опытом таких действий, в морали и аналогичных ценностно-регулятивных системах - аксиоматизированным опытом культуры. В области социальной этики, ключевые представления которой связаны с правами и обязанностями обязательствами) человека, индивидуальная свобода личности во многом выражается в уважении к чужой свободе, и это уважение заключается в том, что личность накладывает опреде- 19 ленные ограничения на собственные действия. Шестое, взаимо- и само-ограничения, вменяемые моралью, указывают на ту ее особенность, что требования и нормы нравственности задают форму воления. От человека прямо зависит, исполнит он требование или нет. Исполняя требование, он как бы сам провозглашает его. Впрочем, эта особенность неинституционализиро- ванных форм нормативной регуляции деятельности была понята задолго до дифференцированных дефиниций морали: "<...> Не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдыващие одна другую" (Рим. 2:13- 15). Вместе с тем все ограничения, которые человек добровольно накладывает на себя, и действия, которые он совершает во исполнение требования, имеют моральный смысл при том непременном условии, что он действует в уверенности своей правоты. Таким образом, сколь непривлекательной ни была рестриктивная концепция морали, именно она в различных своих вариантах содержит идеи упорядочива- 20 ния, взаимодействия, договора, свободы и противостоит своенравию, произволу. Согласно другой этико-философской традиции, мораль предстает как дихотомия добра и зла, как такая сторона деятельности, в которой проявляются стремление человека к добру и отвращение от зла. При таком подходе к морали теоретика интересует не то, каким образом мораль действует, каков характер требования, какие социальные и культурные механизмы гарантируют его реализацию, каким должен быть человек как субъект нравственности и т.п., а то, что совершает человек, к каким результатам приводят его поступки. Другое дело, что идея добра непременно наталкивает на вопрос о том, как "производится" добро, но это именно другое дело, вторичный, подчиненный вопрос. Утилитарианство1 ____________________ 1 Целесообразность восстановления этого непривычного для современного русского читателя термина оправдана необходимостью различения морально- философской традиции, берущей на- чало от И.Бентама и Дж.С.Милля и использующей понятие пользы (utility) в смысле счастья, и системы моральных воззрений, 21 (в широком значении этого понятия) усматривает достоинство своего подхода в том, что оно, в отличие от "формального" кантианства, имеет, что предложить человеку в качестве положительного нравственного закона. Однако содержательность указания на добро и зло в нормативной этике довольно относительна. Если принять во внимание разнообразие нравственных принципов, которые берутся за основу при определении добра (добро как наслаждение, прибыток, польза, общее благо, слава, солидарность, совершенство, человечность и т.д.), станет ясно, что определение морали через противоположность добра и зла задает методологический принцип, направление исследования. Само добро необходимо еще содержательно прояснить; это - не "конечное" поня- тие морали (морального сознания и этики) и его необходимо соотнести с более общими принципами, с идеалом. Более определенное понятие морали устанавливается на пути соотнесения добра и зла с теми общими целями- ценностями, на которые человек ориентируется в своих действиях. Это возможно на основе различения _____________________________________ основанной на принципе пользы, - утилитаризма. 22 частного и общего блага и анализа разнонаправленных интересов (склонностей, эмоций) человека. В этом случае моральность усматривается, во-первых, опять-таки, в ограничении эгоистической мотивации общественным договором, или разумом (Т.Гоббс), во-вторых, в разумном сочетании себялюбивых и благожелательных склонностей (Шефтсбери считал, что и те, и другие склонности изначально присущи человеку, то есть одинаково естественны), в-третьих, в отказе от эгоизма и исключительно альтруистической самореализации (А.Шопенгауэр). Эти дистинкции оказываются продолженными в метафизических прояснениях природы человека и сущ- ностных характеристиках его бытия. Человек двойствен по природе (эта идея может высказываться в концепту- ально различных формах), и пространство морали открывается по ту сторону этой двойственности, в борьбе имманентного и трансцендентного начал (обыденного и духовного, эмпирического и идеального, дьявольского и божественного, суетного и вечного). Августин, Кант или Бердяев, каждый по-своему, размышляя над этой проблемой, 23 пытались разрешить ее именно как ключевую этическую проблему и усматривали, таким образом, основной вопрос морали, во-первых, в самом факте этого внутреннего противоречия человеческого существования и в том, как этот факт оборачивается в возможности его свободы, а во-вторых, в том, как человек в конкретных деяниях по поводу частных обстоятельств может реализовать общий, идеальный принцип морали, каким образом вообще человек приобщается к абсолюту. Таковы наиболее типичные, хотя, повторяю, не типологизированные, но только перечисленные представления о морали, встречающиеся в истории моральной философии и в более или менее явном виде присутствующие в современной западной, равно и советской литературе. Такое перечисление, в котором мыслительный материал разных эпох сочленяется по рубрикам, выделенным в соответствии с задачами отдельного исследования, несет в себе элемент интеллектуального произвола. В одной из известных своих работ Э.Макинтайр сетовал на то, что моральных философов прошлого часто воспринимают как участников одной дискуссии по поводу в общем одного предмета, 24 рассматривая Платона, Юма, Милля, да и еще себя самого, автора исследования, как современников, забывая, что Платон жил в Афинах, а Юм был шотландцем2. Слова Макинтайра о "в общем одном предмете" очень важны, поскольку история моральной философии такова, что понятие морали в принятом сегодня или близком ему виде вырабатывается относительно поздно, и строго говоря, у Платона, Августина или Монтеня не было пред- ставления о морали, которое на концептуальном уровне может быть соотнесено с кантовским или миллевским. Такое соотнесение - результат не только реконструкции, но известной модернизации доновоевропейской этической мысли. Как следствие этой процедуры развитие моральной философии предстает в виде действительно единого историко- мыслительного процесса, действующие лица и герои которого, конечно, не современники, но собеседники, участники одного диалога, точнее, коллоквиума, в который, кстати говоря, уже успел включиться и сам Макинтайр. Предложенное выше перечис- ____________________ 2 См.: MacIntyre A. After Virtue: A Study in Moral Philosophy. Univ. of Notre Dame, 1984. P. 11. 25 ление различных представлений морали - отзвук этого коллоквиума, засвидетельствованный здесь с целью указать на те контрапункты в истории философской мысли, которые положительно или отрицательно определили основные мотивы Категоричний імператив За словами Канта, у моральних законах задається абсолютна межа людини і його першооснова, остання риса, яку неможливо переступити, не втративши людської гідності. Оскільки людина є слабкою істотою, недосконалим, для нього моральний закон може мати силу тільки як повеління, імператив. Імператив - це формула співвідношення об'єктивного (морального) закону до недосконалої волі людини. [5, с. 33] Імператив - це правило, містить «об'єктивне примус до вчинку» певного типу. Основних видів імперативів, виділених Кантом, два. По-перше, - це гіпотетичні імперативи, в сенсі не «можливих», але «залежних від умов» і мінливих. Такі імперативи властиві гетерономной етики, наприклад, тієї, приписи якої визначаються прагненнями до задоволення і успіху та іншими особистими цілями. Серед вчинків цього типу можуть бути вчинки, самі по собі заслуговують схвалення, це вчинки, які самі по собі не можуть засуджуватися, вони, з точки зору моральності, припустимі, легальні. Але Кант ратує за етику, що обгрунтовує такі вчинки, які у вищому сенсі слова моральні. Підставою їх є апріорні закони моралі. Їх апріорність полягає в їх безумовною 'необхідності і загальності. Це не означає, ніби люди завжди їх усвідомлюють, а тим більше завжди їм слідують або що всі приватні закони і правила поведінки можуть бути витягнуті з них суворо дедуктивним чином. Апріорні закони моралі не суть вказівки до конкретних вчинків, вони лише форма всякого конкретного морального воління, що дає йому загальний напрямок. Самі вони походять від єдиної верховному принципом - категоричного імперативу. Це імператив аподиктических, необхідно безумовний. Як і імперативи гіпотетичні, він випливає з людської природи, Іно вже не з емпіричної, а з трансцендентною. Категоричний імператив незалежний від емпіричних спонукань. Він не визнає жодних «якщо» і вимагає надходити морально заради самої моральності, а не будь-яких інших, в кінцевому рахунку приватних, цілей. Співвідношення між легальними і моральними вчинками, між гіпотетичними і категоричними імперативами у Канта таке, що перші принижена, але не принижені: вони виправдані недосконалою мораллю і не «моральні», але вони не антиморально. Адже один і той же вчинок, наприклад порятунок потопаючого, якщо відволіктися від його мотивів (одна справа - розрахунок на нагороду йінше - безкорисливе прагнення з одного тільки почуття обов'язку), може виявитися і легальним і моральним. В одному і тому ж вчинку можуть з'єднуватися обидва типи поведінки і «випадковість». Незрілість німецької буржуазії, яка ще не доросла до ідей французьких просвітителів і не вирішується прийняти їх, - ось що знайшло своє вираження в Кантівське протиставленні «чистої» моральності «розумного» егоїзму. Віддаючи перевагу першій друге, Кант нітрохи не поруйнував егоїзму, але зате принизив його. Отже, згідно Канту, морально тільки ту поведінку, яка повністю орієнтована на вимоги категоричного імперативу. Цей апріорний закон чистого практичного розуму говорить: «Роби відповідно до такої максими (тобто суб'єктивного принципом поведінки), яка в той же час сама може стати загальним законом», тобто може бути включена в основи загального законодавства. Мова йде тут про законодавство в сенсі сукупності загальноприйнятних правил поведінки для всіх людей. Вже з самої загальної формули категоричного імперативу випливає деяка конкретизація його вимог. Він орієнтує людей на діяльність та спільножительного, докладає предикат моральності до такої діяльності, яка здійснюється з постійною «оглядкою» на її соціальні наслідки і, в кінцевому рахунку, має на увазі буржуазно зрозуміле благо суспільства в цілому. Кант вкладає у формулу імперативу вимога жити пріродосообраено, поважати себе і всіх інших, відкинути «скупість і помилкове смирення». Необхідна правдивість, тому що брехливість унеможливлює спілкування між людьми; необхідне дотримання приватної власності, так як привласнення чужого руйнує довіру між людьми, і т. д., І все ж категоричний імператив занадто формальний. Кант має на увазі, що, слідуючи імперативу, не можна шукати якийсь, хоча б і непрямої, для себе вигоди; поступати згідно імперативу треба саме тому і тільки тому, що це диктується велінням морального боргу. Саме наш обов'язок вимагає сприяти тому, щоб люди жили, як личить Людям, що живуть у суспільстві, а не як тварини: «... кожен має зробити кінцевою метою вища можливе в світі благо» Кант дає друге формулювання категоричного імперативу: «Роби так, щоб ти завжди ставився до людства і в своїй особі і в особі всякого іншого також як до мети і ніколи не відносився б до нього тільки як до засобу». Абстрактно-гуманістична формула імперативу спрямована проти релігійного самоприниження. Він «... усуне, по-перше, фанатичне презирство до самого себе як до людини (до всього людського роду) взагалі...» Філософ відкидає станові традиції та забобони, ігнорує відмінності і перегородки між станами, проголошує єдиний для всіх мислячих істот критерій оцінки поведінки. Категоричний імператив «будить почуття поваги до себе...». Але наскільки стимулює людську активність імператив Канта? Наскільки діючий його буржуазний гуманізм? Його орієнтація на активність особистості послаблюється компромісними мотивами громадянського послуху і дисципліни: принцип вірнопідданства доводиться Кантом до вимоги покірності, з'єднаної, як у стоїків, з дотриманням власної гідності. Насправді, Кант не втомлюється повторювати, що наявність будь-яких інших, крім проходження моральному імперативу, мотивів поведінки, хай найпозитивніших, замутняет «чистоту» моральності. Дистанція між моральністю і легальністю починає катастрофічно зменшуватися. Виникає парадокс: гарантією дотримання моральності вчинку виявляються нещирість і лицемірство, бо моральним доведеться визнати дію, відповіднекатегоричного імперативу, але виконується з протилежним почуттям, наприклад відрази до того, кого рятують, і т. д. Але той же Кант припускав, що «турбота про своє щастя може бути навіть обов'язком...», і зовсім не стверджував, що слід чинити неодмінно всупереч природним прагненням і приємним переживанням. Деякий внутрішню протидію, що виникає в людині, може служити запорукою того, що намічений їм вчинок спонукає не егоїзмом, але не культивувати в собі це протидія Кант пропонує, а лише слідувати своєму обов'язку, не звертаючи уваги, на те, відіб'ється це чи ні на емпіричному щастя. Кант не хоче протиставити борг щастя і перетворити борг у неприємний обов'язок, у подоланні відрази до яких довелося б вправлятися людям. Холодне байдужість або неприязнь до людей зовсім не його ідеал. З іншого боку, очікувати, що всі люди будуть у відношенні один до одного проявляти симпатію і любов, було б таким же наївним мріянням, як і сподіватися на те, що егоїзм зможе у всіх людей стати «розумним». Зате цілком реально і правомірно вимагати від кожного дотримання його боргу. Крім того, Кант далекоглядно попереджає проти необачного довіри до тих людей, які зовні ведуть себе бездоганно, але внутрішньо проваджені користолюбством і іншими ще більш низинними спонуканнями. Знову ми бачимо, що для Канта важлива не чиста форма вчинку, але її співвідношення з вмістом мотиву. Борг є могутня сила безкомпромісної совісті, і своїм «урочистим величчю» він створює фундамент людської гідності. Абстрактність і компромісність не єдині вади етики Канта. Її роздирає глибоке протиріччя, що випливає з її власних теоретичних посилок, що не мають ясної онтологічної основи. Насправді Кант стверджує, що людина має добровільно і вільно підкоритися покликом категоричного імперативу, виконуючи його з щонайможливої ​​повнотою. Адже насильницька мораль позбавлена ​​сенсу. Але людина долучений до свободи лише як ноуменальний особистість, член світу речей у собі. У феноменальною життя і в своїх пошуках щастя людина підпорядкований суворої детермінації, і тому для світу явищ природна тільки етика гіпотетичних імперативів. Онтологічна роздвоєність людини приводить до етичної дисгармонії. Однак практичний інтерес вимагає, щоб мораль і свобода утвердилися саме в поцейбічного, практичного життя, а не в житті потойбічної, де «практика» втрачає всякий сенс. Недарма Кант надав категоричного імперативу, між іншим, і таку форму: роби так, щоб максима твоєї поведінки могли б стати загальними законами природи. Значить, ці максими повинні, так би мовити, відтіснити егоїстична поведінка людей на периферію їх діяльності, якщо не витіснити його зовсім. Для реалізації категоричного імперативу якраз потрібна, щоб основи загального морального законоположення стали максимами, тобто правилами поведінки в емпіричної життя. [6, с. 131

Дата добавления: 2015-11-04